Смеющийся человек

Часть 8

Выходной наш заканчивался как назло быстрее, чем шла рабочая смена. После прогулки с Хваном мне пришлось вернуться в крыло женских спален и проспать минимум часов шесть, чтобы почувствовать себя отдохнувшей. Под вечер здесь снова стала бушевать жизнь и дальше нежиться на футоне оказалось просто невозможным, да и вставший на смену Уён уговаривал меня спуститься к Чанбину на кухню. — Зачем такая спешка? — негодовала, распутывая волосы на ходу. Сегодня я не должна выходить на уборку, вместо этого у меня была целая ночь безделия и отдыха, но как-то и отдыхать не хотелось после истерики утром и непонятной прогулки. От вида поля, что показал Хенджин, я не осталась в восторге, хотя ощущение застывшего времени мне даже понравилось. Словно ты не существуешь ни в своем мире, ни в этом. — Чанбин сегодня приготовил пару лишних порций фунчозы! — воодушевлено шептал тот, размахивая руками, — Надо успеть, пока главный повар не заметил наши тарелки, спрятанные за грязной посудой. В очередной раз сделав размашистое движение, Чон заехал своей ручонкой в лицо проходящего так же мимо Чхве Сана. От столкновения его лицо осталось по прежнему холодным, но опасно сузившиеся веки стрельнули в парня предупреждающим взглядом. — Простите, — с улыбкой помахав, Уён не стал останавливаться и потянул меня за собой ещё быстрее, пока я хлопала ресницами и так же кивнула Сану, молча извиняясь за друга. Отойдя на несколько шагов и исчезнув с поля зрения Господина Чхве, рыжая бестия тут же накинулась на меня с недовольством, которое он включал в моменты негодования. Таким образом он привык вытягивать информацию из всех, потому что неожиданное нападение с криками обескураживает. — Почему эта хмурая морда вечно около тебя оказывается?! Эта панда всегда обходила семейку Чхве стороной, поэтому наблюдать Сана рядом было чем-то из разряда фантастики. Он постоянно хмурился, хмыкал под нос и скрещивал руки, стоило только черноволосому жителю Белой Стужи появиться где-то рядом. Невзначай, Чон нашептал мне на ухо, что их семейка так долго гостит здесь из-за сильной бури в их краях. Все жители сбежали оттуда по разным местам, спасаясь от ужасной участи стать холодным трупом, что покажется из-за сугробов только через несколько месяцев. Жутковато… — Я откуда знаю? Интересуется жизнью здесь, — пожала плечами, стараясь унять непонятные чувства внутри. Сан видел меня в уязвимом состоянии и помог, а я даже спасибо не сказала. — Б-р-р, жуткий тип, как и дети его сестры, — дрогнул наиграно друг, потирая плечи руками, — Эти негодники с самым непричастным видом портят наше имущество! — Правда? А мне казалось это вы с Чанбином наклюканные недавно огромный горшок с цветком сломали в коридоре, — стоило мне закончить предложение, как Уён весь побелел от страха и шикнул на меня. Я лишь тихо посмеялась с его лица. Пару дней назад Со и Чон устроили очередную попойку, на которую попала совершенно случайно под самый конец застолья. Мне не спалось, мысли крутились медленно, но беспрерывно, как лопасти усталой мельницы. Не хотелось уже плакать от безысходности и желания попасть домой, не хотелось сетовать на несправедливую судьбу. Я смирилась с этим фактом, а в голове обрывками проскальзывали картины прошлого. Стоило закрыть глаза, как перед ними всплывали кадры моей сломанной руки, спины пятерых подруг со школы, дрожащие руки мамы и вечно отвернутый молчаливый отец. Во всех этих видениях я чувствовала только одно — одиночество. Поэтому встала с футона и стала бродить по заученным ступеням многочисленных лестниц, пока не наткнулась на одну дверь, услышав за ней знакомый смех и шум. Уён рассказывал какую-то шутку Чанбину, чуть ли сам не умирая от хохота, а его коллега пытался всеми силами сдерживать заливистый смех большими ладонями. Они оба походили на подростков, что впервые попробовали алкоголь, но я-то знала какие те были собутыльники после почти каждой смены. — Кто тебя родил таким красивым? — спрашивал Чон, указав пальцем на Со. — Моя ма-ма, моя ма-ма. Ладно, тупее я ничего не видела, но было забавно. Отведя обоих по их кроватям, попутно выслушивая пьяный привычный бред, я могла только посмеиваться и чувствовать себя хотя бы на эти несколько минут не одинокой. Тоска закутывая меня с каждым днем все сильнее, а с каждым видением мне становилось словно все хуже и хуже. И даже сейчас, сидя у двери служебного помещения кухни, поедая свою незаконную порцию фунчозы, я начала чувствовать какое-то безразличие. Неужели моя мотивация вернуться домой ослабевала? Мне все еще хотелось домой, хотелось встретиться с мамой и папой. Поболтать с подружками из школы, глянуть снятые кадры на камеру и помнить свою жизнь. Вместе с тем, внутри сжимался комок страха узнать что-то такое, что сломает меня окончательно и я действительно не захочу туда возвращаться. Ладонь с салфеткой у губ непроизвольно сжалась в кулак. — Как вам? — рядом упал Со, запыхавшийся стоять около печек и каменных плит, — Жарковато сегодня. — Очень вкусно, спасибо. Кивнула в благодарности, получая отмахивание парня. Он меня кормил за постоянную помощь в беспалевном возвращении до спального места, когда их ноги больше не держали от выпитого. А то, что я молчу про сломанный горшок и вовсе мне давало безлимитный купон на любые блюда из кухни. — Что будешь делать этой ночью? — поинтересовался Уён, грустный от того факта, что сегодня он будет убираться с каким-то левым помощником, — Будет скучно без твоих ныряний в воду. — Эй, я просто случайно падала на скользком полу! — ударила его в бок с локтя, услышав заразительный смех со стороны Чанбина, — Не знаю, буду гулять около поля или спущусь к морю. — Осторожнее с безлюдными комнатами купален, — Со выставил руки вперед, натягивая на лицо нагнетающую маску ужаса, — В таких местах водятся безликий призрак желаний. — Ой, завались. Спорим, что это просто байки ради веселья? Работницы прачечных очень любят плести всякую чушь из-за скуки, — поставив свою тарелку на мойку, рыжий юноша утер остатки соуса у рта рукой и повернулся к нам с самым храбрым видом. — Пойдешь мыть северную купальню? — усмехнулся друг, протягивая руку для закрепления спора, — Туда реже всего суются как гости, так и креадорцы. — Да легко! Уёну для спора даже никакой ставки не надо было, когда на кону стояла его честь и гордость. Чисто из принципа что-то доказать самому себе или другим, он мог хоть на саму крышу залезть или раздраконить вечно спокойного Шуча. Его здесь все любили за постоянный смех и внесение чего-то нового в каждодневную рутину. С появлением Чона, жизнь начинает казаться разносторонней и интересней. — Разбивай! Я легонько ударила по их сжатым в рукопожатии рукам, устало выдыхая — что ещё придумают эти неугомонные парни, лишь бы не умирать от скуки? И сам Уён ворчит на таких же женщин вокруг? Смехотворно. Тем временем прием пищи подходил к концу и ребятам нужно было начинать свою работу. Я же, зевая в полный рот, пошлепала к выходу из здания, надеясь по полной отдохнуть вне стен надоевшего места. Здесь не очень плохо, не отвратительно и не невыносимо. Просто за все то время работы я совершенно налюбовалась на красные деревянные стены, чугунные бассейны и кучу знакомых лиц. Физиономия Чонина и вовсе вызывала у меня нервный тик из-за его частых психов и приказов выполнять работу лучше. Куда лучше, если я итак сдираю все руки в кровь?! Глянув на побаливающие пальцы, заметила кучу царапин и даже синяков, оставленных после случайных прищемлений. Я постоянно билась всеми конечностями и падала на мокром полу, проклиная все на свете, а остальные вокруг только хохотали. Им-то так не приходится страдать из-за рыбьего проворства… Подаренный цветок Хвана все еще был со мной, как и заколка звездного кактуса. Они для меня оставались украшением с памятью и я искренне надеялась, что смогу забрать их с собой, когда буду возвращаться в свой мир. С такими мыслями, спускалась по каменной лестнице вдоль скалы, прижимаясь к стене всем туловищам, стараясь не смотреть далеко вниз. Жуткие тут были лестницы, упасть и разбиться можно только так, но других путей до моря не оставалось. Свет здесь так же предусмотрен в магическом понимании, потому что за мной увязалась летающая свеча, закрытая от ветра в стекло. Я сначала испугалась резкого движения около головы, пока не поняла, что ничего опасного на меня не надвигается, а только помогает не навернуться кубарем вниз. Чем ниже спускалась, тем насыщеннее чувствовался запах соленой воды и свободы. В красках темного вечера с бесчисленным количеством звезд, вода казалась призрачной и немыслимо глубокой, от чего страшно заходить мочить ноги. Расслабившись после долгого спуска, упала на почти белый песок под ногами, откидывая голову к верху. Шум волн, легкие поскрипывание стекла летающего светильника и дуновения несильного ветра. Умиротворение в одиночестве давало погрузиться в себя, задать себе несколько вопросов. Я чувствовала, что любила в прошлом вот так сидеть где-нибудь, обнимать свои ноги и кутаться в теплую кофту, шмыгая красным носом от слез. Тело помнило как часто я плакала в такие моменты, оставаясь с внутренней болью один-на-один, задавая ей лишь один надоедающий вопрос — «Почему?» Но ответ утопал в бесчисленном потоке чужих слов, когда одноклассники издевались надо мной, обзывая самыми последними словами. Ответом было молчание родителей на мои попытки рассказать о случившемся. Ответом было мое нежелание существовать. Неожиданный шорох напугал меня настолько, что я тут же открыла веки и повернулась в сторону скал. В той темноте, где падала огромная тень от возвышающейся скалы, стояло ещё более черное пятно. Оно длинное, в форме овала и словно кто-то накинул темную ткань на какой-то предмет. Так казалось, пока под мой испуганный вздох существо не начало приближаться. Плавно скользя по песку и не оставляя после себя ни следа, существо не дышало и не издавало ни звука. Просто мертвое движение вперед, прямо в сторону остолбеневшей меня, что не знала как убежать. Вокруг только море, скалы и песок, а подниматься обратно нужно по тем же неудобным лестницам вдоль камней. Даже если я побегу, то скорее упаду с высоты и сломаю себе что-то, сделав только хуже. Черное пятно остановилось в двух шагах, закрывая мою сидящую тушку от света летающей свечи. В ушах зазвенело от страха и паники, перекрывая весь остальной шум моря и ветра. Существо продолжало бездействовать несколько минут, отчаянно вгоняя в настороженность. — И-извините, — из горла вышло какое-то блеяние с заиканием, — В-вы что-то х-хотели? Мало ли загадочных тварей водилось в этих краях? Бесчисленное количество и разнообразие. Полупризраки часто ходили в торговых точках около купален, распродавая уличные закуски или сувениры. Они тоже казались мне безразличными, пустыми, лишь пешками, выполняющие свои обязанности безукоризненно. Лучшие работники — молчаливые работники. Те ими и казались. Но этот не был на них похож из-за отсутствия любых частей лица. Ни глаз, ни рта, ни носа. Рук не было и ноги не выглядывали из-под одеяния. И учитывая отсутствие таких частей тела у него, я продолжала чувствовать чужой взгляд на себе, словно кто-то пытался понять меня, не задав ни одного вопроса. Странное чувство вмешательства в разум посетило черепную коробку, отбрасываемое мной же, заставляя себя подняться на ноги и более смелей подать голос снова: — Кто вы? Сердцебиение медленно восстанавливало привычное биение, а мне стало казаться, что этот призрак лишь очередной странный гость. К нам поступали клиенты и похуже, и пострашней. Был как-то раз мерзкого вида мужчина, с засаленными волосами и гнилыми зубами, но это ему совсем не мешало постоянно тянуться целовать девичьи руки, когда кто-то из креадорцев его обслуживал. Он кидал неоднозначные фразочки в их сторону, уводил за крупные суммы к себе в номер послушных особ, а та потом со слезами на глазах отмывала свое тело в общей душевой. И никто ее не утешал, не поддерживал. Только с улыбкой принимали деньги. Поэтому для меня призрак в настоящем времени не вызывал ничего, кроме эффекта неожиданности. Ничего не делающий силуэт куда лучше мерзкого мужика в старом пиджаке. Я уловила маленькое движение со стороны его туловища, откуда показалась рука с длинными когтистыми пальцами. Типичная лапа хищника, что жадно хватает свою добычу как только та расслабиться. Вот тут мне уже стало не до расслабления или смеха. С опаской наблюдая как его рука медленно поднимается, я со скоростью света подсчитывала насколько далеко мне удастся убежать, если стартануть в сторону прямо сейчас. Но ноги совсем не слушались, приросли к зыбучим пескам под кожей. — М, — короткое мычание со стороны черного пятна и к лицу подталкивают дощечку, непонятно как материализовавшуюся на опасных пальцах. — Ч-что это? — похлопав ресницами, вгляделась лучше в предмет, — Чья-то фотография? Оказалось, предметом была не просто деревяшка, а маленькая рамка с фото под натертым дочиста стеклом. Летающий светильник вовремя оказался рядом, подавая руку помощи в разглядывании мутнеющий в темноте очертаний картинки. Какая-то улыбающаяся семья. Долгие минуты молчания тянулись как резина, но создание продолжало настойчиво протягивать рамку вперед, подталкивая взять ее. Я все не могла разобрать людей на фото, понять кто они и откуда кажутся такими знакомыми мне. Женщина с короткой стрижкой, морщинами около глаз и носа, одетая в простое платье синего цвета. Рядом с ней мужчина преклонного возраста, держащий ее за руку и улыбающийся в кадр одними губами. Седые волосы чуть прикрывали лоб, а глаза выражали счастье за прожитый момент. В них светилась гордость за стоящего рядом ребенка, что скромно держал букет с голубыми цветами. Нефомила менциса — олицетворение победы и успеха. Букет купленный мамой на выпускной. Током прошибло все тело, заставляя волосы встать дыбом из-за ударившего осознания. Непроизвольно поддавшись ближе, стала рассматривать картинку ещё лучше, видя себя в ней, но только на несколько лет моложе. Лицо хмурое, ни грамма радости о том, что школа окончилась и это было днем вручения аттестата. На теле знакомая форма, с нашивками в некоторых местах, чтобы скрыть порванные участки. Наша семейная фотография у школьного двора. — Откуда она у тебя? — резко подняла взор на призрака без лица, вдруг вспоминая легенды, о которых многие болтали в стенах купален, — Ты тот самый безликий, что выполняет чужие желания? — М, — существо наклонилось слегка, кивая в знак согласия, — М. Он только мычал, да тянул руки вперед, прося взять фото. Почему-то я не решалась на этот шаг, с осторожностью отступив назад. — Хочешь выполнить желание? Вернуть мою память? — М, — еще один кивок, более настойчивый. В душе заскребли кошки своими острыми когтями. Это существо знало о моей слабости, знало на что стоит давить и чего я искренне желала. Неужели оно так же понимало, что я являюсь человеком? Страх снова подобрался к горлу, но я стойко смотрела вперед, нахмурив брови. Вдруг он питается такими как я? Сжирает тех, кто идет ему на встречу? Берет плату сразу же, не дав шанса насладиться исполнением желания? Искушение было огромным. Как если бы ползающему по пустыне заблудившемуся путешественнику предложили хотя бы глоток воды спустя несколько дней блуждания без провианта. Я металась между голосом разума и бьющему через край интересом. Прошлое было так близко, только протяни руку. — Нет, — сильно повертела головой в разные стороны, отступая на несколько шагов назад, — Я не возьму его. Безликий перестал тянуть руки и прекратилось его безостановочное мычание. Мне стало страшно, что он разозлиться, нашлет на меня какую-то магию или проклятие, но этого не последовало. Призрак просто выронил фото на белый песок, став медленно исчезать в ночи, становясь с каждым секундой более прозрачным. Существо ушло, оставив после себя только звук громкого дыхания, а позже я поняла, что оно принадлежало мне. Волшебный светильник вполне разумно подлетел ниже к упавшей рамке, будто тоже разглядывал лица на фото. Упав на колени, я шустро выхватила фото из песчаных оков, глядя то на него, то вокруг себя, не зная, будет ли за это какое-то наказание. Подождав несколько минут непонятно чего, прижала находку ближе к груди и последовала обратно в здание. Любоваться морем больше не хотелось. *** Закрывшись в одной из бесчисленных подсобок подальше от креадоцев и любопытных гостей, отряхнула рамку от прилипшей грязи. Те самые улыбающиеся лица, смотрящие с неизменной гордостью и счастьем. Родители обнимали маленькую меня за плечи, несильно сдавливая пальцами ткань пиджака. На одну секунду я почувствовала эти прикосновения сейчас, если бы они стояли рядом и с такой же подбадривающей улыбкой смотрели на меня. Окунувшись в эти ощущения, я прикрыла веки и попыталась вспомнить прошлое сама. Без какой-либо помощи со стороны сомнительных призраков. — «Мы так рады за тебя, Хесон!» — кричал радостно голосок мамы, что с уставшим видом все равно пыталась показывать свое счастье за дите, — «Школу оканчивают один раз в жизни и ты должна запомнить этот момент» — «Да, дочка, будешь потом вспоминать с улыбкой» — отец с улыбкой ностальгии притянул в медвежьих объятьях к себе ближе, потрепав затылок. — «Да ладно вам. Все равно здесь нет моих подруг» — хмуро огляделась вокруг, не замечая пятерых неугомонных созданий. Рука больше не сломана и не ныла по ночам. С того момента прошло достаточно времени, а издевательства больше не заходили на такую стадию, когда нужно накладывать гипс. Теперь эти люди были более аккуратны и били меня с мнимой заботой, чтобы родители не видели и не задавали лишних вопросов. А девочки уехали месяц назад, прямо перед окончанием школы и получат свой аттестат по почте, ведь все экзамены сданы экстерном. Счастливые, они дружили семьями, чего я не могла себе позволить из-за нашего семейного статуса. Мы-то не были богатыми и не могли себе позволить переезд в другую часть Кореи, в саму столицу страны. А они смогли и я была за них очень рада, но так же совсем немного обижена. Спустя три года совместной учебы мы сдружились и они всегда защищали меня от нападок. По крайней мере, пытались защитить… Последний месяц учебы дался мне тяжко, учитывая экзамены и полную волю тех ублюдков доставать меня в любое время. Даже на самих уроках они позволяли себе фотографировать меня, доходило до фото с изображением того, что у меня под юбкой, которыми они шантажировали. Сегодня выпускной, я должна быть рада этому, ведь закончатся и множественные побои как моего тела, так и психики. Но я совсем не улыбалась, потому что больше не хотелось этого делать. Не хотелось тянуть уголки губ вверх, как меня постоянно заставляли делать они. — «Сфотографируемся? Попрошу твоего классного руководителя» — мама отошла в сторону, прося молодого учителя запечатлеть нас на память. Встав рядом, смотрела вперед, не видя лица классного руководителя из-за солнечного света. Мужчина высокий, с худощавым телосложением и даже изящным, я бы сказала. Черные волосы аккуратно уложены лаком или воском, открывали вид на высокий лоб. Я не видела его глаз, носа и губ, но видела густые черные брови. Какие-то знакомые они были… — «Раз, два, три, кимчи-и-и» — учитель нажал на кнопку, и тут сработала ослеплявшая вспышка фотоаппарата, которая вернула меня в реальность. Открыв глаза снова в подсобке, все так же прижимала крепко к груди свое воспоминание. Я наконец-то увидела лица родителей и их счастье. Вспомнила, что они не всегда были безразличными к моей жизни, не всегда игнорировали происходящее вокруг. Они не были плохими людьми, а только старались заработать как можно больше денег для моего дальнейшего образования в институте. Они бывали иногда невыносимы, когда ругались из-за пустяков и не понимали чего хочу я. Они были редко ужасны, когда не хотели видеть множество побоев на моем теле, что я пыталась скрывать. Но я любила их всем своим одиноким сердцем. — Хочу к вам, мама и папа, — слёзы хлынуло из глаз, капая на деревянный пол, покрытый в некоторых местах плесенью, — Я так скучаю. Плечи дрожали от рыданий, вырывающихся с всхлипами и завываниями. Сколько бы плохого я не слышала от них же, сколько бы не было у нас недопониманий и ссор — я любила их и не хотела терять своих воспоминаний. Они были частичкой меня, что чуть не оторвалась с прибытием в это проклятое место. Коснувшись пальцами до рук родителей на фото, я грустно улыбнулась: — Да, папа, ты был прав. *** Случайно уснув в той же комнатушке, я мучалась с затекшим телом как только открыла болящие от слез веки. Здесь не было окон, поэтому понятия не имела о том, какой вообще час и сколько удалось проспать. Проползая на коленях к двери, заглянула за дверь и прищурилась от света в коридорах. Стрелки часов повешенные на одном из красных столбов показывали десятый час утра. Везде покоилась замогильная тишина. — Черт, — ругнулась под нос, потирая лицо ладонью. Повернувшись назад, заметила лежащую рамку, осознавая, что все же это был не сон. Вынув фото, сложила несколько раз и засунула в карман рабочих штанов, закинув рамку и стекло к остальному барахлу, что здесь валялось. Памятная вещь приятно грела бедро и я с легкой улыбкой шла к женскому крылу спален, радуясь, что ещё один шаг в неизвестное двигал меня все ближе к дому. На этаже спален едва слышен храп и сопения усталых креадорцев, а я невольно сконфузилась, когда открыла дверь внутрь, ведь спать дальше мне совершенно не хотелось. Теперь придется снова ломать режим сна, чтобы привыкнуть у работе… — Пойду тогда поем, — пожала плечами, закрывая дверь обратно. Кухня пустовала, в воздухе крутился еле уловимых запах сырого теста и моющего средства, которым обрабатывают тут после каждой смены. Мне известно, что сюда заходить посторонним креадорцам запрещено, но я была такой голодной, поэтому позволила себе наглость открыть холодильник и своровать пару ингредиентов для большого бутерброда. Отрезав копченое мясо, сыр и оторвав кусок мягкого хлеба, уселась около окна в столовой, вглядываясь в участок пляжа, где я вчера безмятежно сидела до появления призрака из слухов. Неужели действительно встретила именного того безликого? — Снова не спишь утром? — Господин Ли появился прямо около спины, обливая словно ледяной водой своим беспристрастным голосом, — И воруешь еду. — Она просто так лежала, — с набитым ртом выдала неловкую улыбку, сжав шею в плечи и повернулась к говорящему, — Не пропадать же ей? — Сомневаюсь, что она пропала бы находясь в холодильнике, — хмыкнули в ответ, делая шаги к пустующему месту на подоконнике. Мужчина присел на место не так далеко, почти упираясь своими коленям в мои и скрестил руки на груди. Как и у всех здесь, у него отпечаталась вечная усталость на лице в виде синяков под глазами и припухший век. Минхо выглядел даже немного болезненно со своими выразительными скулами, непроизвольно вызывая у меня беспокойство. Хотя, мне-то что? Это его работа — постоянно проверять все здание, пока другие спят. — Чаю? — предложила свою чашку, не зная как реагировать на его присутствие здесь. Господин Ли относился ко мне с холодом, иногда выкидывая какие-то фразочки или просто приказывал что-то сделать для других креадорцев. Он ни хвалил, ни ругал меня, а просто оставался нейтральным. Словно я просто была предметом интерьера, который вечно не вписывался в картину и мозолил глаза. Обычно он старался как раз не смотреть на меня и не пересекаться больше, чем один раз за смену, поэтому и я оставалась взаимной к его избеганиям. — Нет, спасибо, — тихо отказался, не отрывая взора от моря за окном. Молча продолжая свой завтрак, я без зазрения совести доедала огромный бутерброд и запила чашкой крепкого чая с мелиссой. Набив желудок, стало как-то лениво и рот растягивался в очередном зевке. Все таки сон в подсобке не наградил бодростью надолго. — Ты не послушала меня тогда, — вдруг выдал Ли, стоило мне открыть рот в очередном зевке. Замерев в нелепой позе с ладонью у рта, я смотрела на него с немыми вопросом, на что мужчина устало вдохнул, но решил разъяснить: — Не послушала, что нужно просто не выделяться из толпы встречающих гостей, когда к нам приезжали жители Красных Земель. Вот так вспомнил, конечно… Хорошо, с этим парнем мы шутки не шутим и не ругаемся, а то вон какой злопамятный даже на такие простые ситуации. Да и в целом, что мне тогда оставалось делать? Его совет не очень подходил, потому что Госпожа Ли и Господин Пак тогда бы договорились втюхать меня в их договор. Если бы Сонхва с Ёсаном не встрепянулись от запаха звездного кактуса, который, оказывается, растет в основном на их землях, то я бы уже давно куковала на новой работе. С амнезией впридачу, полностью забыв о желании вернуться домой. — Извините, Господин Ли, — я виновато опустила взгляд, но тут же дернулась и решила немного рассказать про причину такого проступка, — Мне не оставалось другого выбора, как только попытаться отпугнуть от себя гостей. Быть проданной кому-то не привлекает меня как перспектива. Многозначительно хмыкнув, Минхо позволил себе небольшую ухмылку на загорелом лице. Его забавляло то, что я ослушалась и сделала по-своему? Странный он… — А вы? Поддерживаете такой подход к заключению договора? — вопрос вышел как-то грубовато, словно я винила его в принесенном оскорблении к моему человеческому началу. Все тут были злы на людей и хотели только плохого, чтобы они мучалась так же, как когда-то страдали их предки или близкие существа. Почти все, ведь, на удивление, Чхве Сан со своей любознательностью к разных формам жизни и вовсе относился ко мне как к тому, кто может тут остаться жить дальше. Много кто мне говорил как тут хорошо, как тепло и как ласкова к ним Госпожа за преданную работу, но для меня заведомо здесь не припрятано местечка. А Минхо являлся братом Госпожи Ли, был ее самым близким в этих местах, и тем не менее, имел свою голову на плечах. Мне было только интересно узнать, что в этой голове крутиться по отношению к людям? Он испытывает такое же отвращение к ним как и она? — Какое мне дело? Договоры заключает моя сестра, а я лишь слежу за безопасностью. Твоя жизнь не имеет отношения к моей никаким образом, поэтому я остаюсь в стороне, — пожал плечами, не отрывая взора от окна. — Тогда зачем давали совет? Разве в тот момент не пытались влезть туда, куда совершенно не желали? — страх совсем утерян из-за желания знать ответы. Минхо был именно таким мужчиной, который оставлял после себя кучу загадок и вопросов. Немногословен, имеет тяжелый взгляд, осведомлен о кучи грязного белья, что пытаются скрыть многие креадорцы и посетители купален. Уён тоже много знал, но был скорее более болтлив и все равно ему не так сильно доверяли страшные тайны, как если бы делились подобным с Минхо. Огненная магия в его руках текла с неожиданным холодом, нежели от его сестры. Два противоположных полюса этого места — инь и янь. Но меня мало волновала его история и как он стал таким отстраненным, безразличным ко многим вещам, но предельно осторожным и наблюдательным. Больше волновали его мотивы по отношению ко мне, как было с Саном, когда мы разговаривали так же у окна. И что их всех тянет поболтать со мной именно около него? — Можешь считать меня вольным котом, который гуляет здесь, тут и там. Я любознательный, скучающий от многочисленных одинаковых дней, а ты что-то новое в наших краях. Мне было просто интересно понаблюдать за трепыханием беззащитного человека перед страхом быть проданной как предмет декора, — опустив свой фирменный тяжелый взгляд на меня, наклонился чуть ближе. Когда расстояние сократилось до двадцати сантиметров между нашими лицами, я почувствовала от него холодную вспышку, словно огонь лизнул лицо размашистым движением. Он не опалял как пламя его сестры, а замораживал, если стоять с ним в близости. Но он так же умел поджигать вещи, свои любимые сигареты и светильники в коридорах. Огонек адского пламени плескался в пустых зрачках Господина Ли, заставляя замереть на месте. — И что же, я смогла развеять вашу скуку? Голос мой не дрогнул, стал только тверже от покалывающего чувства холодка на щеках. Тем временем внутри полыхало от разрастающегося гнева и обиды, ведь и для него я оказалась игрушкой. Как для тех ублюдков со школы, что заставляли меня улыбаться каждый раз, когда делали больно. — Вполне, — ухмыльнулся сильнее, выдав это тихим голосом с хрипотцой. Не вытерпев бушующей бури внутри, я резко встала с места, чуть не задев носом чужую щеку, а после взяла все принесенные с собой вещи, ринулась обратно на кухню. Зло швырнув чашку в раковину и даже ее не помыв, я вдруг остановилась на месте, не понимая собственной злости на этого мага. Он определенно казался своевольным, задирой в маске добродетеля, развлекающий себя любым способом несмотря на мораль и принципы других. У него был только он, его сестра и долг перед купальнями, так чего же я сержусь на него? Минхо не сделал ничего плохого: не кидал меня в воду, не толкал в коридорах, не пытался трогать хоть пальцем. Только наблюдал со стороны, как выживает человечная душа в обстоятельствах почти парализующего страха. Если он был неким наблюдателем со стороны, то какого черта? Почему меня так тронуло его безразличие к человеческой душонке? — Не будь ты человеком, я бы вел себя так же, — Минхо последовал за мной на кухню, подпирая плечом косяк дверного проема, — Я здесь каждого исследовал до мозга костей. Не в прямом смысле, конечно, но мои способы тоже неприятны для многих. Не думай, что к тебе такое особенное плохое отношение с моей стороны — я ко всем одинаково отношусь. Я хмыкнула с усмешкой, вспоминая, как Минхо с большей теплотой помогал тому же Чонину, что являлся его подчиненным и почти правой рукой. Господин Ли напрасно пытался мне внушить, что он такой весь из себя непробиваемый креадорец, которого мало волнуют хорошие отношения с кем-то. Он умел привязываться как и все живые существа. — Вы и с сестрой так же общаетесь? Играюче подкидываете какую-то мысль, позже наблюдая за забавным для Вас итогом? Какая крепкая семейная связь, — усмешка стала ещё больше в конце речи, почти граничащая с натуральным смехом. Минхо вдруг стал серьезнее, сделав несколько грозных шагов ко мне, пока я отходила наоборот назад. Впечатав мою тушку к железному ящику сзади и расставив руки с обеих сторон, Минхо снова ударил стеной холода, заставив почувствовать как стремительно немеют ладони, прижатые к груди от страха. — Дело не в семейных узах, а в доверии, — шикнул, сузив веки сильнее, — Я говорил, что контракт будет подписан, но не говорил как именно это случится. Ее прихоти в виде продажи тебя Пак Сонхва меня не волновали, и без этого контракт был бы подписан. Свою часть работы я выполняю отлично, поэтому сестра не имела никаких претензий, лишь недовольна осталась тем, как ты ее обвела вокруг пальца. Смешно, ведь представитель Красных Земель отчитал владелицу огромных купален, — фальшиво посмеялся, тут же опуская уголки губ вниз. — Дело в другом, — продолжил парень через небольшую заминку, когда стал разглядывать мои черты лица более лучше, — Сестра мне доверяла, поэтому ее бизнес идет в гору. Многие другие креадорцы доверяют мне и их жизнь идет в гору, но кое-кто ослушался меня так же, как и ты. — Кто же? — Хван Хенджин, — имя было произнесено с ноткой гнева и ненависти, хотя что-то в нем говорило и о том, как он на самом деле просто огорчен чем-то, — Не послушал меня, когда был слишком юн и затерялся в мыслях о человеческом создании, которая его оставила здесь. Вечно ждущим как верный пес. — Так дело ещё и в том, что я человек, — невесело улыбнулась, печально окидывая взглядом его нахмуренный брови, — Вы большой врун, Господин Ли. — Не меньше той, что украла сердце нашего Водянова дракона. Она принесла смуту в его голову, заполонила все мысли, что не исчезали спустя столько лет. И я не хочу, — снова замолчав на несколько секунд, Минхо позволил себе признаться в одном, — Не хочу снова видеть как кто-то из моих самых надежных подданных становится игрушкой в руках вынужденных гостей. Я говорил, что тут тебе не рады и место твое в другом мире. Так будь добра, не лезть в души здешних. Словно снежная вьюга, Минхо стремительно отстранился и потянулся к графину, наливая себе в стакан оставленную со вчера воду, отпивая от нее половину. Он пытался остыть после произнесенного, ведь в моменте тело парня начинало будто нагреваться. Гнев побуждал его пламя уже не морозить все вокруг, а наоборот — плавить неприкаянных от невероятной жары. Хоть они с сестрой и имели одинаковую магию, тут тоже проскальзывая явное различие. Минхо разгонялся постепенно, сначала пуская в ход только холодные шипы, когда же сестра рубила с плеча сразу, сжигая дотла. — С вами нельзя по-другому. Вечно приходится говорить напрямую очевидные вещи, — ворчал, наливая в стакан снова, — Ты же и сама видела как ему плохо. Почему продолжаешь крутиться рядом, напоминая о разлуке? — Я… Да и ответить было нечего. Мне действительно все видно и понятно, но я продолжала пользоваться всеми вокруг, лишь бы что-то понять в самой себе. Но разве по-другому я попаду домой? Казалось естественным то, что мои намерения влекут за собой только выгоду, а не попытки угождать всем. Я держала всех на дистанции, не проявляла сильных чувства. Может, только привязалась немного к Уёну и Хенджину чисто из-за того, что мы больше всего контактировали с друг другом и приятно общались. Эта привязанность не являлась чем-то плохим, не мешала мне творить свои дела дальше, пытаться понять как вернуться домой. Но что, если они привяжутся ко мне настолько, что я сделаю им больно своим уходом? Тут-то внутри меня все осело. В один миг я стала похожа на самого Ли Минхо, который всем пытался показать какой же он неуязвимый, хотя сам пошел ко мне защищать своих подчиненных, которых знает не первый год. Все его действия в мою сторону были направлены лишь на то, чтобы уберечь своих, в чем никто не мог его осуждать. Дело действительно не в том, что я человек. Дело в доверии. Могла ли я допустить доверие остальных к себе? Могла ли оправдать их ожидания? Могу ли остаться здесь, как они того и желают? Могла ли я быть причиной душевной боли, исчезнув из их жизни? Нет, не могла. И кем я была в прошлой жизни, что так легко закрывала глаза на чужие муки? На печаль и тоску Хенджина. На одиночество Уёна, который хоть и был окружен друзьями с самого детства, все равно чувствовал себя каким-то не таким. Видимо, в том прошлом я являлась той ещё эгоисткой. Но это можно было исправить сейчас. — Поняла Вас, — привычно сделав книксен, без лишних эмоций ушла из кухни первая, оставив позади Господина Ли. Я поняла его принудительную «просьбу» держаться подальше от всех, чтобы потом не было плохо никому. Это место удаляло много воспоминаний, поглощало их как еду, но оставляло ещё и пустоту, которая не заполнялась просто так. В голове оставались мелкие обрывки прошлого, что только шумели где-то на фоне, так и не давая четкой картинки. Как, например, в воспоминаниях Хенджина девушка больше не имела четкой внешности, но ее повадки и некоторые их встречи он до сих пор лелеял. Так можно было сойти с ума. А если я только сильнее застряну в головах окружающих меня креадорцев, то они будут сходить с ума медленно, почти физически болезненно, ведь я останусь для них как какой-то мутный сон, где они были счастливы. По таким снам обычно потом очень скучаешь, даже грустишь, что больше он не придет к тебе в забвении. Начинаешь спать больше, заставляешь себя, а он все не приходит обратно. Никогда не вернется, чтобы ты снова ощутил себя счастливым. И это губило многих, отрывало от реальности. Сейчас эгоизм в моей душе стал куда меньше и помимо вопроса о возвращении домой, я стала ломать голову о том, как сделать это ещё быстрее, чтобы окончательно не стать ещё одним больным местом в памяти Уёна и Хенджина. Они же помогают мне, заботятся, не улавливая того, что потом им же будет хуже. А буду ли их помнить я, когда вернусь домой? От одой мысли оказаться в другом мире и скучать по ним всю оставшуюся жизнь, вгоняло меня в неприятное ощущение. Стоп. Остановившись на лестнице между этажами, я вновь вынула фотографию своих родителей. Ничего в ней не менялось со временем, да и безликий призрак не приходил за оплатой, но сейчас на нее смотрела совершенно по-другому. Если я сюда попала полностью без воспоминаний даже о собственном имени, то можно ли так же сильно стереть воспоминания обо мне у других жителей этого мира? Была ли доступна такая магия и кого я могла попросить о таком? А если и была возможность, то почему Минхо не сделал так с Хенджином? Тогда бы тот не горевал, не мучился от тоски. Не в силах больше пойти спать несмотря на сонливость, я ушла на улицу. Слишком много проблем свалилось в одночасье, закрутившись в один водоворот из знаков вопросов. Разобраться в этом мире не зная его правил — было довольно трудно. Это как начать играть в настольную игру, совершено не прочитав к ней правила. Можно совершить кучу ошибок неосознанно, поэтому мне был кто-то нужен… …кто-то, кто знал много и не только о купальнях, но и о других местах. Перед глазами снова спины пятерых девушек из школы, с которой училась. Картинка показывалась с серыми помехами, когда одна из них медленно стала поворачиваться ко мне лицом — самая низкая из всех, с миловидными щеками и подстриженной челкой. — Тебе помочь? — говорили ее губы, но голос был где-то рядом, почти у уха. Резко открыв глаза, повернула голову на звук, где стояла светловолосая нимфа — Ханни. Проморгав несколько секунд наваждение от недавней картины, я вновь включила мозги. Ханни одна из тех, кто ухаживает за растениями в теплицах в те моменты, когда для них работы нет. Они впятером с подругами являлись певицами и танцовщиками на пиршествах, гастролировали по других землям и являлись бывшими жителями Водной Глади. И без сомнений знали столько легенд, что могли петь о них другим странникам, рассказывая историю каждого уголка мира. Решение само нашло меня.