Самый тёмный час

      День выдался хмурым и туманным — отвратительная погода для верховой езды. Едва покинув Камелот, они угодили в грязь: дорога стала скользкой, хотя дождя и не было. Через час сапоги Артура, полы плаща и брюки до пояса были покрыты грязью, что никак не способствовало улучшению его и без того мрачного настроения.       Трактир «Перекрёсток» был известен по всему королевству как убежище для воров, головорезов и прочей нечисти. Здание походило на хаотично нагромождённые друг на друга фермерские дома. Второй этаж, кривой и покосившийся, держался лишь благодаря толстой соломенной крыше, лишённой окон. Воздух вокруг постоялого двора был пропитан смрадом, а конюх, принявший коней Артура и Ланселота, пах ещё хуже. Принца даже не удивило, когда, едва он отворил деревянную дверь, у его ног рухнуло чье-то тяжёлое тело. Он лишь слегка отступил, позволив пьянице кубарем скатиться в грязь, после чего тот принялся страшно рыгать.       — Очаровательно, — пробормотал Артур.       Ланселот бросил ему укоризненный взгляд. Они были под прикрытием, поэтому Артуру строго-настрого рекомендовали общаться на языке простолюдинов. Это было не в новинку — он не раз практиковал подобное с Мерлином, — но сейчас он был не в духе, и всё происходящее доставляло ему мало удовольствия. Больше всего ему (кроме ванны) хотелось избавиться от навязчивых мыслей. Он всё видел перед собой лицо Хунит, искажённое отвращением, и слышал свой собственный голос, снова и снова повторявший слова, теперь уже преследующие его: «Мерлин — мой кузен».       — Друзья мои! — бодро окликнул Гвейн, едва Артур переступил порог.       Внезапно перед принцем встала дородная женщина в лохмотьях. Она окинула его оценивающим взглядом и улыбнулась, показав кривые зубы.       — Он только и делает, что пьёт. Я сдаюсь. Но зато с тобой я бы провела время, — сказала она, обнимая его за шею.       Рука Ланселота оказалась на её плече раньше, чем Артур успел придумать вежливый отказ.       — Выпивка бы не помешала, — сказал молодой рыцарь, отстраняя женщину, чтобы Артур мог пройти. — Ничего больше.       — Ладно, — процедила она сквозь зубы и, фыркнув, удалилась.       Гвейн отряхивал крошки с деревянного стула, представлявшего собой не что иное, как грубо отёсанное бревно.       — Арти, Ланс, — небрежно произнёс Гвейн. — Присоединяйтесь.       Он откинулся на стуле, едва не свалившись, отчего расхохотался. Несколько сидевших рядом мужчин оглянулись, чтобы с угрозой посмотреть на Гвейна, но, оценив грязный и неопрятный вид Артура и Ланселота, быстро вернулись к своим делам.       — Хорошенькая грязь у тебя, Ланс. Это новая мода в Верхнем городе? — фыркнул Гвейн, широко улыбаясь.       — Похоже на то, — пробормотал рыцарь.       Грязь на столе была такой ужасной, что Артур дважды подумал, прежде чем положить на него локти, но всё же сделал это, получив очередной укоризненный взгляд от Ланселота. «Где же Мерлин, когда он так нужен?» — эта мысль пришла к нему сама собой, а последовавший за ней вал воспоминаний едва не сбил его с ног. Поэтому он с облегчением встретил служанку в лохмотьях, вернувшуюся с двумя кружками медовухи. Он осушил свой напиток залпом.       — Вот это настрой! — воскликнул Гвейн, хлопнув его по спине.       Артур выплюнул глоток медовухи, ещё больше загрязнив стол.       — Это отвратительно, — воскликнул он.       — Да ничего страшного, — заметил Гвейн. — Просто не так изысканно, как-то, к чему ты привык, принцесса.       — Не называй меня так, — раздражённо сказал Артур. — И Арти тоже.       — Почему бы и нет? Очень по-простонародному. По-крестьянски. Хотя, может, тебе больше понравятся другие слова, которые так любил Мерлин? «Придурок», например, точно подходит. «Тупоголовый», хотя я не уверен, что это значит…       Ланселот громко фыркнул.       — Уверен, существует закон, запрещающий употреблять эти слова в моём присутствии, — с досадой произнёс Артур.       Улыбка Гвейна исчезла.       — Есть ли закон, запрещающий упоминать имя Мерлина?       — Ты о чём?       Гвейн стукнул кулаком по столу, заставив окружающих вздрогнуть.       — Ты даже не хочешь о нём говорить. Как будто его никогда не существовало! — вырвалось у него.       Желудок Артура скрутило от боли, словно его только что пронзили кинжалом.       — Ты думаешь, мне всё равно? — воскликнул он, вскакивая со своего места, но Ланселот быстро усадил его, и Артур внезапно вспомнил, где он находится.       Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, но боль никуда не делась, даже отвратительная медовуха не помогала.       — Ты думаешь, я не вспоминаю о нём каждый раз, когда слуга приносит мне еду, помогает одеться или подаёт меч? — Артур изо всех сил старался говорить тише, но часть его хотела кричать. — Я не могу спать, потому что постоянно думаю о том, что должен был сказать ему перед смертью. Он столько раз спасал меня, а я даже не догадывался об этом. Ты не представляешь, что он значит для меня. Он мне как брат. Я имею в виду, как самый близкий человек, который у меня был… — принц прижал пальцы к закрытым векам. «Не плачь», — сердито подумал он, кусая губы. — «Ну же, не плачь… Не здесь…»       Когда он поднял взгляд, то увидел два пары глаз, пристально смотрящих на него.       — Неужели у принцессы есть сердце. Я боялся, что оно превратилось в камень, — сказал Гвейн, вытирая слёзы тыльной стороной рукава.       Рыцарь осушил ещё один кубок медовухи, но Артур и Ланселот незаметно оставили свои напитки нетронутыми.       — Тебе нужно вернуться, Гвейн, — серьёзно сказал Ланселот.       Артур подумал, что Гвейн просто пошутит над этим вопросом, но тот неожиданно погрустнел.       — Не могу, — раздражённо ответил он.       — Почему нет? Твоё место там, — настаивал Ланселот.       Лицо Гвейна исказилось гримасой.       — Я должен остаться здесь… в этот… исторический момент.       Ланселот вопросительно взглянул на Артура, а затем снова на Гвейна.       — Исторический момент?       — Начало новой эры. Разве ты не видишь, что мы празднуем?       Артур окинул взглядом остальных посетителей, потягивавших свои напитки. Седовласый мужчина только что упал со стула, мертвецки пьяный, а его спутник просто перешагнул через него, чтобы взять себе ещё выпивки.       Ланселот, казалось, был в таком же замешательстве.       — Празднуем что?       — Конец всякой магии, мой друг.       В таверне мгновенно воцарилась тишина. Все звуки и движения прекратились.       — Это противоестественно. Всё это противоестественно, — сказала служанка в лохмотьях.       Артур быстро огляделся и увидел лишь угрюмые лица.       — Это ненормально, — прошипел старик, тяжело опираясь на стойку бара. — Весь этот туман. Животные падают замертво. Друиды болеют. Существа всех видов превращаются в камень. Цветы обращаются в пепел. Боги ушли. Они ушли и убивают Землю, покидая её.       — Не стоит говорить о таких вещах, — пробормотала служанка, нервно протирая стол грязной тряпкой.       — Некоторые говорят, что это дело леди Морганы, — произнёс другой мужчина, лицо которого частично скрывали длинные сальные волосы. — Она наслала проклятие на землю, чтобы отомстить Утеру за то, что он лишил её трона. Трон принадлежит ей по праву, если хотите знать моё мнение…       Другой, более полный и совершенно лысый мужчина, ударил его по затылку.       — На троне должен быть принц Артур, идиот.       — Молчать, оба! — сказала служанка, её голос был серьёзен. Она помахала своей грязной тряпкой перед большим лысым мужчиной, словно перед непослушным ребёнком. — Вы не знаете, кто может вас подслушивать. Я знаю, что это другая ведьма, которую вам следует остерегаться. Я слышала, что её дух покинул тело, и теперь она ходит по земле как призрак и высасывает жизнь из всех, к кому прикасается. Будьте осторожны. Она может и убить.       Гвейн, казалось, снова погрузился в глубокую задумчивость и смотрел на свой пустой кубок медовухи, словно собирался уснуть в нём. Разговоры постепенно возобновились, но оставалась какая-то общая тревога, как в лагере перед великой битвой. «Как затишье перед бурей», — мрачно подумал Артур.       — Я думал, здесь будет веселее, — сказал он себе под нос.       — Да, давайте веселиться, — воскликнул Гвейн, поднимая подбородок от стола. — Мы можем поговорить о Мерлине и о том, что его последние слова были о тебе.       В этот момент изрядно пьяный мужчина с сальными волосами споткнулся и упал на стол, опрокинув медовуху, а вместе с ней и двух рыцарей с наследным принцем, сидевших на шатких стульях. Ланселот успел схватить Артура, не дав ему упасть на пол, но теперь его плащ был пропитан ужасно пахнущей жидкостью.       — Отлично! — сердито резко бросил он. — Это место становится всё лучше и лучше. Я подожду снаружи. Допивай свой напиток, и мы уходим.       — Ты не можешь приказывать мне, — пробормотал Гвейн, едва поднимаясь с пола. — Ты что, думаешь, ты принц или что?       Артур решил, что этот вопрос не заслуживает ответа, и, хлопнув дверью, вышел.       Чего, собственно, возомнил о себе Гвейн, обращаясь к нему в таком тоне? Сначала он устроил странную сцену из-за того, что тело Мерлина не сожгли. Теперь вот читает ему нотации о том, как тот справляется со своими эмоциями. И к тому же у него постоянные перепады настроения: то он весел, то погружается в мрачные мысли. Хотя, Мерлин тоже порой бывал таким. Он легко впадал в меланхолию. Был случай, когда он плеснул себе в лицо водой, и тот раз, когда в Артура выстрелили (хотя и не сильно), а Мерлин страшно рассердился. Был ещё случай с единорогом; Артур до сих пор помнил лицо Мерлина, когда тот смотрел на умирающее животное и вытаскивал ему рог. Охота была для Артура пустым развлечением, а Мерлин относился к этому с такой глубиной чувств, какой принц не понимал, что, вероятно, и сделало их такими ценными друзьями.       Казалось, Мерлин присутствовал во всех его воспоминаниях, во всех важных моментах его жизни, хороших и плохих. Артур помнил мало из своего детства. Он помнил, как учил Моргану держать меч, а потом получил выговор от отца. Помнил, как гулял по рынку, выбирал любимые продукты и не платил за них. Но в этих ранних воспоминаниях он всегда был одинок или окружён такими же юными дворянами, которые выполняли все его просьбы. Он однажды уговорил сэра Освальда продать свой меч ради любовного зелья. Приказал сыну дворянина покинуть комнату просто потому, что они не соглашались в чём-то. И в конце концов он понял, что ни один из этих молодых людей не был его настоящим другом. Правда заключалась в том, что у него никогда не могло быть друзей, потому что он не мог считать себя равным никому. А потом он встретил Мерлина, и Мерлин был не похож на других дворян. Мерлин был не похож и на других слуг. Мерлину было всё равно, что он не был равен Артуру по положению. Мерлин мог говорить вслух то, что не мог сказать никто другой. Мерлин умел сказать нужное слово в нужный момент. Он мог говорить правду. Ну, за исключением того, что касалось его магии…       Именно тогда его мнение о Мерлине стало по-настоящему запутанным.       Он бесцельно бродил по территории трактира «Перекрёсток», погружённый в раздумья, и оказался за домом, где увидел ужасающую картину. Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что происходит. Большой лысый мужчина склонился над сопротивляющейся женщиной, и сквозь панические вопли Артур отчётливо увидел мелькнувший лавандовый шёлк и длинные, тёмные и волнистые волосы.       Нет, этого не может быть…       В следующую секунду он схватил лысого мужчину и изо всех сил потянул его назад. Головорез был вдвое крупнее принца, но всё же не смог противостоять наследнику трона.       Лысый мужчина яростно закричал:       — Что ты делаешь?! Она друидка! Она опасна! Посмотри на её руку!       Тяжело дыша, он отступил на шаг, и Артур смог как следует рассмотреть молодую женщину. Рукав её платья был задран, и на нём отчётливо был виден символ друидов — спираль. У неё были длинные волнистые тёмные волосы до пояса, а глаза были очень бледными, словно затянутыми дымкой. Она выглядела измученной, хотя и не так сильно, как можно было ожидать в её ситуации, и была ужасно худа. Но что действительно привлекло внимание Артура, так это знакомая одежда.       — Где ты взяла это платье?       Она, казалось, вздрогнула и закрыла лицо руками.       — Ты… ты Артур Пендрагон, — прошептала она.       Большой лысый мужчина громко фыркнул.       — Тебе, наверное, этого очень хочетсч, — прорычал он. — Но никакой принц тебя не спасёт…       — Это платье принадлежало леди Моргане. Я требую сказать, где ты это взяла. Отвечай сейчас же, или мне придётся тебя убить.       Произнося это, он вынул меч и направил его на друидку.       Лысый почесал затылок.       — Откуда ты знаешь, что это платье леди Морганы?       Артур решил проигнорировать вопрос.       — Отвечай, — приказал он.       Молодая женщина наклонилась вперёд. Теперь принц увидел, что лавандовый шёлк сильно порван и вымазан в грязи, словно она путешествовала в нём неделями. Он также казался немного великоват для неё.       — Платье подарил мне человек, которого я люблю. Я не заслужила его… Пожалуйста, милорд, вы должны меня выслушать. Я могу вам помочь.       — Как ты можешь мне помочь? — горько спросил он. — Ты слепа.       — Да. Но я вижу тебя. Ты полон света. Это почти как смотреть на солнце. Вот как я знаю, кто ты. И я также знаю, что твоё сердце переполнено горем. Я вижу это в твоём свете. Он дрожит, как пламя на ветру. Это из-за того, что ты потерял близкого человека.       Артур поджал губы. Ему не нравилось, когда его разглядывали, особенно какая-то незнакомка, которая, скорее всего, обладала магией.       Тем не менее, она вряд ли представляла угрозу, будучи такой хрупкой и слепой, поэтому он убрал меч. В этот момент он понял, что большого лысого мужчины уже нет. Вместо него он увидел силуэты Ланселота и Гвейна, бегущих к нему.       — Как ты можешь утверждать, что знаешь, что я потерял? Ты же меня даже не знаешь, — пробормотал он.       — Знаю. И я могу тебе помочь. Но, пожалуйста, милорд, у нас очень мало времени…       Ланселот и Гвейн теперь стояли по обе стороны от него, с мечами наготове. Они смотрели на молодую женщину с недоумением на лицах. Она с трудом поднялась на ноги, и теперь, когда Артур смог её как следует рассмотреть, он почувствовал себя глупо, подумав, что это может быть Моргана.       — Всё в порядке, Арти? — спросил Гвейн.       Артур кивнул, а затем бросил на рыцаря сердитый взгляд.       — Почему у нас так мало времени? — спросил Ланселот.       — Не знаю, — ответил принц, — но она слепая, и знает, кто я, что делает её умнее всех в этой таверне, или же она ведьма.       — Я не ведьма. Я здесь, чтобы дать вам надежду. Вы все скорбите, я это вижу. Но так не должно быть. Пожалуйста, мы должны идти, пока не стало слишком поздно.       — Предполагается, что мы должны тебе доверять, не так ли? — сплюнул Гвейн.       Но она лишь пристально посмотрела на Артура своими бледными, ищущими глазами.       — Да, Мерлин хотел бы, чтобы вы поступили именно так.       Звук, с которым Гвейн обнажил меч, едва не застал Артура врасплох.       — Подожди! — крикнул он, поднимая руку. — Кто вы?       — Я… Я Фрея.