Самый тёмный час

      Когда Гаюс постучал в дверь Хунит, он знал, что времени у него почти не осталось. Агравейн был умён. Ему хватит нескольких расспросов старших слуг, чтобы собрать факты и выяснить местонахождение четырёх камней стихий. Если он достаточно сообразителен, то отправится в путь ночью с небольшим отрядом. А если Артур действительно тот самый идеальный рыцарь, каким его видел Гаюс, то он появится вскоре после него. Разумеется, вместе с ним будет Мерлин. И тогда всё может пойти совсем не так, как хотелось бы.       Лицо Хунит побледнело, когда она выглянула за дверь.       — Гаюс? Что случилось? Всё в порядке? Мерлин?..       — Моё дорогое дитя, — спокойно начал Гаюс, — боюсь, что нас настигает старая история. Лорд Агравейн отправляется в Элдор на поиски камней четырёх стихий.       Он наблюдал, как её выражение сменилось с тревоги на шок.       — А Мерлин? — спросила она, закрывая за ним дверь.       — Как всегда, следует за Артуром как тень, — ответил старик.       Хунит предложила ему присесть и выпить чего-нибудь горячего, но Гаюс отказался. Несмотря на усталость после долгой дороги, он чувствовал себя слишком взволнованным, чтобы расслабиться. Его внешний вид, возможно, оставлял желать лучшего, но это было мелочью по сравнению с неотложностью ситуации. Хунит, казалось, понимала это, и вскоре скрылась за занавеской, чтобы заколоть волосы и накинуть платок поверх ночной рубашки.       — Знает ли Агравейн, что в своей ненависти к магии он может погубить и Мерлина?       — Нет, — сразу же ответил Гаюс. — Для него Мерлин — всего лишь ничтожный слуга. Вот почему я здесь. Агравейн не должен найти тебя, иначе он всё поймёт. Ты должна спрятаться.       — Я дала клятву в традициях Старой религии защищать камни любой ценой, — сказала Хунит, выходя из-за занавески с решительным выражением лица.       На мгновение Гаюс вспомнил ту женщину, которую встретил в Камелоте много лет назад: юную, образованную леди, которую после смерти матери бросил в объятия нелюбящего отца, желавшего выдать её замуж за старого грубого человека, годившегося ей в деды. Тогда её единственной опорой была Игрейна, а после её смерти Хунит стала отстранённой и замкнутой, отгородившись от всех и выбрав крестьянскую жизнь без тягот своего прошлого.       Она сильно изменилась: её лицо стало старше, руки огрубели, одежда протёрлась, но огонь в глазах остался прежним.       — Всё изменилось, Хунит, — серьёзно произнёс Гаюс. — Мерлин оказался важнее, чем мы могли представить. Я могу защитить камни, но вы, миледи, должны избегать встречи с братом.       Гаюс почти пожалел о сказанных словах. Эта женщина перенесла в своей жизни столько страданий, и теперь он вновь приносил ей боль.       — Мы не должны втягивать Мерлина в это, — прошептала Хунит.       Гаюс подошёл ближе. Он хотел утешить её, как родитель. Она так много потеряла за свою жизнь. Весть о смерти Балинора, которую он принёс ей когда-то, стала ещё одним ударом. Если бы она только знала, каким драгоценным даром стал для него её сын — возможностью старого человека искупить свои ошибки, — возможно, на её лице не было бы такого горького выражения.       — Ханна, — мягко сказал Гаюс. — Твоё настоящее имя — Ханна. Агравейн — твой брат. Игрейна была твоей сводной сестрой. Артур — твой племянник, а твой сын имеет право на трон.       — Почему ты говоришь об этом сейчас? — спросила она, и Гаюс понял, что даже воспоминания давались ей нелегко. — Ты знаешь, что я отказалась от всего этого. Я ненавидела ту жизнь больше, чем могу выразить. Это больше не я.       — Я знаю, — прошептал Гаюс. — Ты ушла, чтобы защитить камни и начать новую жизнь. Если я здесь сегодня, то лишь для того, чтобы помочь тебе сохранить то, что ты любишь.       Она тревожно расхаживала вокруг него. С тех пор как леди Ханна стала Хунит, простой крестьянкой, от её истинного происхождения в облике почти ничего не осталось. И всё же в её манерах и речи сохранялось что-то благородное. Это был результат воспитания, которое она получила, будучи леди, как и её умение читать и писать. Неудивительно, что Мерлин знал больше, чем обычный слуга: она передала ему часть своих знаний.       — Я знаю, что ты хочешь, как лучше, Гаюс. Но всё это так непросто, — сказала она. — Если я выбрала эту жизнь для себя, то это точно не та жизнь, которую я бы выбрала для Мерлина. Когда он был маленьким, каждый день я видела знаки того, что он предназначен для чего-то большего. Это было в его стремлении спасти раненое животное, уладить спор без меча, найти луч солнца в дождливый день или поддерживать огонь в холодную, сырую зиму. У него никогда не было желания стать фермером, но он всегда хотел быть частью чего-то большего, как будто в глубине души знал, что не принадлежит этому миру. Я научила его читать и писать в юном возрасте, чтобы он мог иметь выбор или быть готовым к последствиям моего наследия. Мне так много нужно рассказать ему, но я боюсь, что лишу его того, что он сейчас любит. Он любит Камелот, это я знаю точно. Если кто-то узнает о нём, о том, что он кузен принца Артура, ещё один наследник трона, он потеряет всё. Его жизнь будет в опасности.       Она сложила руки, и Гаюс заподозрил, что это из-за дрожи, которую она пыталась скрыть.       — Я знаю, — мягко сказал он, накрывая её руки своими. На этот раз он постарался сделать свой голос как можно более ободряющим. — Именно поэтому я здесь, чтобы сказать тебе: оставь камни и Агравейна мне, что бы ни случилось.       Она посмотрела на него умоляющими глазами.       — Гаюс, я ведь не рассказывала ему о его отце. Он никогда не простит меня.       — Значит, ты плохо знаешь своего сына, — спокойно ответил Гаюс. — Он не умеет держать обиду. Это самый самоотверженный и добросердечный человек из всех, кого я знаю. Но он нечто большее. Ты правильно поступила, скрыв его магию и правду о его рождении. Никогда прежде я не встречал подобного ему, но истина в его крови.       Глаза Хунит наполнились слезами, и она тяжело вздохнула при этом слове.       — Крови?       Гаюс достал из кармана дорожного плаща небольшой стеклянный флакон, наполненный тёмно-красной жидкостью.       — Я проверял её снова и снова, — объяснил старый лекарь. — В крови Мерлина скрыта древняя магия, старше драконов, а возможно, и самих камней. Если придётся…       — Нет, — тихо всхлипнула Хунит. — Не говори так о моём сыне…       — Если придётся, — повторил Гаюс с ещё большей убеждённостью, — я использую эту кровь, чтобы исправить всё зло, сотворённое Агравейном. Кровь Мерлина — ключ, и никто не узнает, что это был он.       Она подошла к нему и взяла его руки в свои. Её пальцы были холодны и дрожали. Гаюс вдруг пожалел, что пришёл её тревожить. Он мог бы сразу отправиться к камням…       — Ты настоящий друг, — мягко сказала Хунит. — Я не могу отблагодарить тебя за всё, что ты сделал для Мерлина, а главное — за то, что сохранил его тайну.       Гаюс положил руки ей на плечи, стараясь успокоить, насколько мог.       — И я продолжу оберегать его, — сказал он с чувством. — Теперь мне нужно идти. Останься здесь. Спрячься. Не открывай никому.       С этими словами он направился к двери и вышел, смутно размышляя, правильно ли поступил, что пришёл. Он пересёк деревню, ведя лошадь рядом с собой — слишком уставший, чтобы пытаться сесть в седло. Поляна, он знал, была недалеко. Он мог бы найти дорогу туда даже в темноте.       По пути его мысли вновь вернулись к загадочной судьбе его молодого подопечного. И он задумался, имел ли право вмешиваться в неё. Кто он такой, в конце концов, кроме старика без семьи и титула? Его роль в истории Камелота почти завершилась. Он чувствовал себя всё старше и слабее, а наблюдать, как Мерлин берёт на себя всё больше обязанностей, только усиливало чувство, что его время проходит. Будущее молодого волшебника требовало наставника другого рода. Знания Гаюса касались трав, целебных зелий, понимания природного баланса и нескольких заклинаний. А то, с чем предстояло столкнуться Мерлину, требовало другого подхода. Чтобы победить Моргану и Моргаузу, чтобы остановить такие силы тьмы, Мерлин должен был научиться чувствовать вместо того, чтобы трогать, знать вместо того, чтобы изучать, и действовать вместо того, чтобы наблюдать. В нём уже были эти способности, но он ещё не раскрыл свой полный потенциал. Будет ли старый лекарь рядом, чтобы увидеть, как его ученик станет великим волшебником, — это оставалось под вопросом.       С этими мрачными мыслями он достиг поляны. И лишь когда зажёг факел, он с ужасом понял, что пришёл к камням не первым.