Самый тёмный час

      Только выйдя во двор, Мерлин осознал всю чрезвычайность ситуации. Большинство рыцарей уже сидели на конях. Их красные плащи переливались и казались несколько тяжелее, чем обычно. У многих стражников были осунувшиеся лица, и они выглядели бледными под серым дождливым небом. Мерлину пришлось вспомнить, что некоторые из них были молодыми людьми из таких деревень по всему королевству, как Элдор, Бром, Эска, Валл, Дю Лак. Как и он, эти люди пришли в Камелот в поисках чего-то: лучшей жизни, работы, приключений, еды и крова, даже любви. Сегодня кому-то из них придётся узнать, что их дом разрушен.       — Это не Элдор, — раздался голос позади Мерлина.       Он почувствовал руку Ланселота, похлопывающую его по спине, ещё до того, как увидел, что рыцарь идёт рядом с ним. Они оба тащили своих лошадей бок о бок. У Ланселота была своя лошадь — бело-серая кобыла. У Мерлина и Артура были два гнедых жеребца, похожие друг на друга почти во всём, за исключением того, что у Мерлина был значительно меньше и с более простым седлом.              — Может, и не Элдор, — сказал Мерлин, — но от этого она не становится менее ужасной. Ты не знал её раньше, но она была нашим другом.       В сообщении говорилось в основном о столбе дыма, поднимающемся от деревни. Были слышны крики. Видели женщину с длинными чёрными волосами, которая вела группу вооружённых людей в лес. Артуру потребовалось меньше секунды, чтобы прийти к выводу: Моргана. Куда бы она ни пошла, за ней следовали смерть и хаос. Несколько месяцев назад она начала сеять смуту в небольших деревнях, одновременно распространяя слухи о том, что кровь Пендрагонов проклята. Это было хуже, чем поджоги домов. Это вызывало страх, что род Пендрагонов больше не способен править. Отчасти это было правдой: всем было известно, что регентство Артура стало прямым следствием неустойчивого душевного состояния Утера. Однако ежедневное наблюдение за Артуром вселяло в Мерлина надежду, что этот высокомерный болван находится на пути к тому, чтобы стать великим королём. Лишь законный наследник мог сейчас занимать трон. Иначе началась бы гражданская война.       — Ты больше не можешь думать о ней так, Мерлин, — мягко сказал Ланселот. Молодой колдун постарался проигнорировать нотки беспокойства в его голосе. — Теперь она твой враг. Тебе нужно привести свои мысли в порядок, иначе тебя убьют.       Их прервал Гвейн, протиснувшийся между ними, ведя за собой коня и грубо ударяя плечом о плечо Мерлина. Ланселот и слуга только и могли, что смотреть на Гвейна, который занял позицию рядом с Артуром.       Мерлин почувствовал, как у него сжался живот: желание рассказать Гвейну о своей тайне было очень сильным. Он знал, что Гаюс будет против такого шага. Однако нельзя было игнорировать тот факт, что Гвейн что-то заподозрил. Мерлин не мог потерять дружбу с ним, в этом он был уверен. Если раскрытие своей магии было единственным выходом, то он так и сделает. Парень просто не знал, как именно это сделать. С Гилли всё получилось само собой. Ждать, пока представится подходящая возможность, — совсем другое дело. Гвейна не всегда было легко понять.       — Что между вами происходит? — спросил Ланселот, бросив взгляд в сторону, а затем на другого рыцаря.       Мерлин решил, что пока лучше проигнорировать этот вопрос.       — Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, — сказал он Ланселоту тихим голосом. — Мне нужно, чтобы ты поговорил с Артуром и отвлёк его, чтобы я положил кое-что в сумку его лошади.       — Надеюсь, что-нибудь полезное, — ответил Ланселот столь же заговорщическим тоном.       Мерлин сделал вид, что занят седлом своего коня, а сам в это время держал в сомкнутом кулаке амулет и шнурок.       — Защиту, — пробормотал он.       Ланселот пробормотал негромкое «вполне справедливо», а затем вскочил на коня и галопом поскакал через двор, чтобы встать рядом с Артуром и Гвейном. Мерлин опустил голову и постарался стать незаметнее, подведя своего коня к гнедому жеребцу принца, и принялся проверять ремни седла Артура. Сунуть амулет в один из карманов седла оказалось делом быстрым и лёгким. Однако разговор, который он слышал, не мог успокоить его мысли.       Хуже всего было то, что объяснял Артур.       — Магия развращает, Гвейн. Она разрушила её душу. Я бы хотел, чтобы это были чары или заклинания, которые можно снять, но увы. Она убивает невинных людей, просто чтобы посеять хаос. Её жажда мести разгорается с новой силой. Внутри неё словно что-то щёлкнуло. Раньше она не была такой. Она была хорошим человеком. Жаль, что ты не смог узнать её тогда.       В голосе Артура было столько печали, что мало кто осмелился заговорить. Момент был нарушен только появлением Агравейна на высоком чёрном коне.       — Артур, я не согласен с этим, — громко заявил он.       Мерлин с ужасом понял, что лорд Агравейн указывает на него пальцем.       — Ты не можешь продолжать брать с собой своего слугу. Он не солдат. Он не может защитить себя. Ты ведёшь его на смерть.       Маг уже начал строить планы, как незаметно выбраться из Камелота и проследить за отрядом, когда увидел, что Артур смотрит на него и… подмигивает.       — Ты абсолютно прав, дядя, — сказал Артур, и Мерлин почти услышал ухмылку в его голосе. — Именно поэтому с сегодняшнего дня я назначаю Мерлина учеником лекаря. Его обязанности будут соответствующим образом изменены, и, согласно рыцарскому кодексу, ему будет позволено пройти некоторое обучение. Честно говоря, я считаю, что это будет пустой тратой времени, поскольку Мерлин совершенно бесполезен с мечом, но если уж ему предстоит участвовать в каждом опасном путешествии, то он должен хотя бы научиться правильно драться. Что скажешь, Ланселот, готов ли ты принять вызов?       — Определённо, сир.       Мерлин онемел от удивления. Ланселот смотрел на него. Артур улыбался как идиот. Агравейн был в бешенстве. А все рыцари радостно хлопали его по спине.       — Поздравляю, — усмехнулся Гвейн. — Это настоящий знак доверия, — а затем он поспешил присоединиться к Агравейну, который возглавил отряд.       Артур без слов положил руку слуге на плечо, а затем отправился к остальным, по пути обернувшись, чтобы улыбнуться. Мерлин знал, что должен чувствовать себя счастливым и гордым, но необычно грубое и отстранённое отношение Гвейна подрывало его дух.       Он уже собирался сесть на лошадь, как вдруг заметил Гаюса, который быстро шёл к нему.       — Я хотел сделать тебе сюрприз, — сказал Гаюс, по-отечески обнимая Мерлина. — Не смотри на меня так, — сказал он, отступив на шаг, чтобы заглянуть Мерлину в лицо. — Если бы ты ещё год оставался слугой, это было бы просто пустой тратой таланта. Что бы ты ни думал, ты более чем готов. И ты сможешь присматривать за принцем Артуром, поскольку он станет твоим самым важным пациентом.       — Я… постараюсь сделать всё возможное, — сказал парень дрожащим голосом.       — Уверен, что постараешься. Здесь есть всё, что может понадобиться для базового лечения, — сказал Гаюс, вручая ученику большую коричневую сумку с ремнём через плечо, из которой слышался звон стекла.       Мерлин принялся надёжно укладывать сумку в седло. Он видел, как Артур на своей лошади мчится к воротам. Перемена положения происходила быстрее, чем он предполагал, и это немного тревожило.       — Что такое? — спросил Гаюс.       Мерлин понизил голос, не отрывая взгляда от лица собеседника.       — Артур попросил меня присмотреть за Агравейном. Он хочет быть в курсе, если его дядя найдёт камни четырёх стихий.       Гаюс наморщил лоб.       — Это ещё один признак того, что Артур тебе доверяет, — прошептал он Мерлину.       — Я знаю, — пробормотал тот. — Эти камни. Только подумать об этом… подумать о том, что может случиться… Слишком непонятно.       — Тогда будь очень бдителен, — сказал Гаюс. — И береги себя.       Их прервал громкий крик Артура. Мерлин поспешно взобрался на своего коня и направился к группе. Цокот множества лошадиных копыт быстро заполнил двор. Вскоре они выехали из безопасной цитадели на улицы Камелота, а затем направились в деревню. Дорога была грязной и скользкой, и Мерлину потребовалась вся его концентрация, чтобы не упасть с лошади. Он ни за что не хотел доставлять Артуру удовольствие смеяться над его лицом, если упадёт.       Небо понемногу прояснялось, но до границы королевства Сенреда было ещё далеко, и Мерлин пожалел, что не взял с собой что-нибудь потеплее. Он догадывался, почему друиды, живущие в дикой природе, носят зелёные плащи с капюшонами.       Артур был в хорошем настроении после объявления и продолжал расспрашивать Мерлина о его новых обязанностях ученика лекаря.       — Значит ли это, что ты фактически признаёшь, что я умнее тебя? — дразняще сказал Мерлин, когда они с Артуром ехали бок-о-бок.       — Только в твоих мечтах, Мерлин. По мне, так я перевёл тебя из разряда полных идиотов в разряд частичных идиотов.       Мерлин лишь ухмыльнулся.       — Назови десять трав, которые можно использовать для лечения инфекции.       — Это ничего не доказывает.       — Назови пять трав.       — Мерлин…       — Назови три. Одну? Это не так уж сложно…       В этот момент Агравейн отошёл немного в сторону, чтобы поговорить с рыцарем, имени которого Мерлин не помнил.       — Разве ты не должен заниматься чем-то другим? — ворчливо спросил Артур.       Мерлин тут же натянул поводья лошади, чтобы замедлить её ход, но в результате чуть не упал на грязной тропинке.       — Очень скрытно, Мерлин. По-рыцарски, — фыркнул принц.       Стало ясно, что они не доберутся до деревни до наступления темноты, потому что снова пошел дождь и землю окутал густой туман. Агравейн упирался, но Артур вскоре отдал приказ разбить лагерь на ночь. В отличие от своего дяди, принц понимал, что, если они столкнутся с Морганой в туманном лесу, у нее будет преимущество.       По мере того как наступал вечер, рыцари и солдаты становились всё тише. Некоторые из них всё ещё помнили, как Моргана нападала и убивала бездумно невинных жителей Камелота. Сэра Леона это, похоже, особенно задело, и он всё время приказывал расставить вокруг Артура и лорда Агравейна ещё больше стражи. Они уже наполовину съели безвкусную миску супа, когда Мерлин заметил, что Леон морщится от боли. Рыцарь всё ещё носил повязку на руке и запястье.       — Позволишь мне взглянуть? — сказал Мерлин, отставляя миску.       Леон, казалось, не возражал. Он присел на бревно рядом с молодым учеником и протянул ему руку. Мерлин снял повязку, и ему сразу же стало не по себе от того, что он увидел.       Гаюс велел ему не показывать слишком много эмоций, потому что это может вызвать ненужный страх, поэтому парень старался держаться как можно спокойнее.       — Ты мой первый настоящий пациент, — сказал он с полуулыбкой.       — Это большая честь для меня, — пробормотал Леон. Он пристально смотрел на свою руку. — Она ведь не заражена?       Мерлин не спеша осмотрел глубокий порез на руке и запястье Леона. Он явно был сделан лезвием.       — Мне определённо нужно его обработать. Видишь, кожа покраснела и опухла? Кроме того, рана не срастается, как надо. Придётся наложить швы.       Вскочив на ноги, Мерлин направился к своей лошади, чтобы взять коричневую сумку с припасами. Он был рад, что Гаюс обо всём подумал, но ещё больше его озадачивал тот факт, что он так легко и естественно понял, что нужно сделать.       Он не заметил, что Ланселот стоит перед ним, пока не услышал тихий голос над своим плечом.       — Ты действительно знаешь, что делаешь? — спросил рыцарь.       — Хочешь верь, хочешь нет, но быть слугой Артура — не такая уж большая работа. Большую часть времени он либо тренируется, либо проводит совет. С тех пор как я оказался в Камелоте, я большую часть дня провожу за Гаюсом. Думаю, я никогда не осознавал, как многому учусь.       Ланселот всё ещё был настроен скептически.       — Но ты когда-нибудь делал это? Зашивал рану?       Мерлин бросил быстрый взгляд на сэра Леона, который, казалось, вот-вот готов был упасть в обморок.       — Зашивал, — пробормотал он, обращаясь к Ланселоту. Потом, сглотнув, добавил: — У лошадей.       Ланселот вытаращил глаза.       — Лошадей?       Мерлин постарался скрыть смущение. В конце концов, если Гаюс считал, что он готов, то не пристало рыцарю оспаривать решение придворного лекаря.       — Это был ценный опыт, — прямо сказал он. — Кроме того, откладывать больше нельзя. Рана и так у него не заживает слишком долго. Если заражение усилится, это может привести к серьёзным последствиям. Я должен сделать это, пока не стало слишком темно.       Ланселот смотрел на него так, словно видел впервые. Рыцарь положил твёрдую руку ему на плечо и негромко сказал: — Мерлин, ты особенный, надеюсь, ты это знаешь.       Если бы Артур не наблюдал за происходящим, Мерлин покраснел бы, как девчонка, услышав это. А так он просто быстро похлопал Ланселота по спине и вернулся к сэру Леону со своими припасами.       Процесс очистки раны и наложения швов был для него таким же привычным, как и надевание доспехов Артура. Он следовал каждому шагу, как предписал бы Гаюс. Дневной свет быстро угасал, но, несмотря на спешку, ему всё же удалось сделать достаточно тонкую и аккуратную линию. В завершение он смешал несколько ингредиентов, стимулирующих заживление, и аккуратно нанёс смесь, после чего обмотал руку и запястье Леона чистой повязкой.       Когда рыцари улеглись спать, а стражники начали сменять друг друга, Мерлин лёг рядом с Артуром, чувствуя себя истощённым, но в то же время довольным. Он боялся одного — желания использовать магию для выполнения работы лекаря. Он много раз обсуждал это с Гаюсом. Его старый наставник пытался объяснить, что необходимое лекарство или лечение всегда найдётся, а будет ли оно магическим или нет, зависит от характера болезни или травмы. До сегодняшнего дня Мерлин не понимал, что имел в виду Гаюс. Наложение швов казалось ему логичным решением, мысль об использовании магии даже не приходила ему в голову, потому что существовала другая, более подходящая альтернатива.       Он наверняка заснёт, широко улыбаясь самому себе.       Когда Мерлин уже собирался закрыть глаза, рядом с ним раздался знакомый голос: «Молодец, Мерлин».       И парень тут же уснул.