Sewn Into You

Вскоре мальчики уже входили в супермаркет, и по пути внутрь Луи схватил корзину. — А нам это действительно нужно? — спросил Гарри. — Господи, — Луи по-отцовски похлопал альфу по плечу. — Ты действительно девственник по части киномарафонов, не так ли? Гарри лишь сердито глянул на своего соулмейта, следуя за ним к отделу со сладостями. Луи сорвал с полки кислые полоски, конфеты Smarties и батончик Cadbury, забросив их в корзину. Затем двинулся к отделу со снеками, добавив ко всему большой пакет чипсов. Гарри только молча следовал за ним, не желая даже смотреть на полки с вредной едой. Тёплая рука коснулась поясницы Луи, когда они проскользнули через особенно узкую щель между тележками и другими покупателями. Омеге пришлось очень постараться, чтобы его задница не стала мгновенно влажной. Он боролся с отсутствием физической связи между ними. Настолько, что начал думать, будто даже самые незначительные прикосновения своей пары заставят его волка выделить достаточно смазки, чтобы соблазнить Гарри поддаться своим инстинктам. Луи рассеянно протянул руку и бросил в корзину упаковку печенья Oreo, нуждаясь в чём-то, чтобы отвлечься от холодка, пробежавшего по спине без тепла от прикосновения партнёра. Быть рядом с Гарри становилось самым трудным, что приходилось делать Луи. Это было даже труднее, чем те ночи, которые он провёл, рыдая и крича в подушку, когда дядя Саймон заставил его уйти из футбольной команды. Труднее, чем когда дядя Саймон ввёл строгий комендантский час с ещё более строгими правилами относительно того, с кем Луи разрешалось дружить (только с омегами). Это было ещё труднее, чем когда дядя Саймон заставил его обняться и омеге пришлось притворяться, что он вообще любит этого человека. Если Луи отказывался от физического контакта, то Саймон кричал на него, говоря, какой он неблагодарный, ведь они приняли его. По крайней мере, тогда у Луи был план, как выбраться. Теперь он не был уверен, есть ли выход из этой передряги, в которую он вляпался со своим боссом. Луи был уверен, что без Гарри его волк будет разрушен, знал, что он рискует погрузиться в омега-дроп, не будучи желанным. Он не мог быть с Гарри, но он также знал, что не сможет жить без него. Когда Луи добавил пакетик Doritos к уже приличной горе вкусняшек, альфа снова заговорил: — Ты же знаешь, что нас всего двое, да? — Знаю, — кивнул Луи. — Суть не в том, чтобы съесть всю еду, а в том, чтобы иметь своего рода шведский стол, который успокоит тебя во время эмоциональных американских горок киномарафона. Гарри ухмыльнулся, когда они пошли по другому проходу. — Ты так разбираешься в этом. — Конечно, — фыркнул Луи. — У меня имеется колоссальный опыт. — Я тут подумал, может, нам стоит взять немного и настоящей еды? — Возможно… — задумчиво проговорил омега, оглядываясь вокруг в поисках чего-то, что могло бы удовлетворить и его аппетит, и аппетит его пары. — Какая пища подходит для такого рода мероприятий? — Пицца, — решительно кивнул Луи, взглянув в завораживающие зелёные глаза. В свете супермаркета они были похожи на самый красивый хвойный лес, который он когда-либо видел. Как бархатная зелень, в которую он хотел закутаться. Пока омега представлял это, ему показалось, что он увидел проблеск света в глазах альфы. Взгляд того скользнул к губам Луи, в то время как кадык дёрнулся при напряжённом сглатывании слюны. У самого Луи во рту как будто образовалась пустыня: он не мог отвести взгляд от своего соулмейта. Это было завораживающе, всеобъемлюще. Воздух между ними был густым и тяжёлым. Как будто, если бы кто-то из них двинулся навстречу другому, они не смогли бы контролировать свои действия, поддаваясь порывам волков. Луи не был уверен, хотел ли он сбежать или надавить на альфу, но был полностью уверен, что тот сдастся за считанные секунды. Притяжение Луи к своей паре было невыносимым, и он не знал, было ли оно вызвано связью, созданной их внутренними статусами. Гарри был совсем не таким альфой, каким его представлял себе Луи. Гарри был заботливым и мягким, внимательным, но уважительным. Он был совсем не таким, как дядя Саймон. Настолько другим, что Луи задавался вопросом: не обманывал ли его дядя, когда кричал о том, что он будет нелюбимым омегой из-за излишней непокорности. Что его родственная душа будет любить только хорошего мальчика, того, кто подчиняется. Луи ненавидел каждый момент этих бесконечных ссор: его волк всегда выходил из них сломленным и изодранным. Долгое время после того, как мама умерла, Луи рыдал над словами своего дяди, до красноты натирая кожу в месте будущей метки, молясь, чтобы имя появилось и избавило его от страданий. Тогда Луи думал, что его соулмейт будет единственным человеком, способным вытащить его из ада, в котором он жил. Это было до того, как ему пришлось стать своим собственным спасителем, и он понял, что ему ни хрена не нужен альфа. В утро своего восемнадцатого дня рождения Луи решительно подошел к зеркалу, готовый увидеть имя, которое будет жить на его коже вечно. Когда оно появилось, то Луи зашёлся в счастливых слезах. Гарольд. Это было реально: у него действительно была родственная душа. Он не будет до конца жизни страдать от эмоциональных мук. Гарри, так он его называл, ведь Гарольд звучал слишком официально, именно он спасёт его от дяди. Когда Луи спустился вниз на завтрак тем утром, дядя в гневе практически сорвал с него футболку. Луи помнил, как был грубо прижат к стене коридора, как плевок дяди прилетел ему прямо в лицо, как мужчина выкрикивал все те ужасные вещи от имени его родственной души. Это было слишком больно — слышать, как имя Гарри использовали против него. Луи сбежал той же ночью, проскользнув мимо домов, переполненных рождественской радостью. Лиам обнаружил его в телефонной будке, из которой ему позвонил маленький омега, забившийся в угол в поиске тепла. С тех пор Луи не возвращался в Донкастер. Рука Гарри потянулась к нему, и на мгновение Луи подумал, что тот собирается обнять его. Вместо этого он почувствовал, как тяжёлая корзина выскользнула из его рук. — Тогда пойдём, пока ты не скупил весь магазин, — пробормотал Гарри. — Но Гарри, — заскулил Луи, последовав за старшим. — Я ещё не взял мороженое. — Мороженое? — Гарри в растерянности посмотрел на мальчика, а затем снова на уже полную корзину. — Разве у нас не полная корзина сладкого? — Но у нас нет мороженого, — Луи надул губы, глядя на своего соулмейта из-под ресниц и слегка вторгаясь в его личное пространство. Тот как будто о чём-то задумался, его глаза сканировали лицо Луи с нечитаемой ухмылкой. — Не смотри на меня так, — затем рука Гарри снова легла на его поясницу, мягко подталкивая к морозильной камере. Когда альфа проговорил следующие слова, его голос был таким тихим, что Луи не смог бы его услышать, если бы не был так близко. — Ты даже не представляешь, что делаешь со мной.

***

К моменту завершения четвёртого фильма Луи понял, что у него проблемы. Солнце уже давно село, и единственным источником света, пробивающимся через окна пентхауса, являлись огни большого города. В окутавшей их темноте было что-то уютное, их лица освещались только экраном телевизора. Журнальный столик был завален двумя недоеденными пиццами и разнообразными закусками, которые омега периодически подъедал. Несмотря на то, что Гарри был новичком, он был слишком хорош в роли партнёра по киномарафону. Они начали с первых двух фильмов о Человеке-пауке, а затем, когда стриминговый сервис порекомендовал фильм с другим актёром, Луи пришлось объяснять сложности киновселенной Марвел, и это было чертовски утомительно. К концу его пламенной речи Гарри всё ещё ничего не понимал, но Луи не брал на себя обязательство марафона по Марвел. Это заняло бы несколько дней, и он не был уверен, что сможет выдержать всё это время наедине с альфой. Именно смущение Гарри стало причиной настаивания на том, чтобы он сам выбрал следующий фильм. Оказалось, что у мужчины было пристрастие к романтическим комедиям, и он заставил Луи досмотреть «Реальную любовь» до самого конца. В конце фильма Луи выхватил у него пульт, пересёк гостинную и открыл морозильник в поисках шоколадного мороженого. Вернувшись, он сердито швырнул ложкой в ​​сторону альфы и впечатался телом в диван, позволив Гарри тоже дотянуться до ведёрка. — Вот именно для этого у нас есть мороженое, — проворчал Луи, всё ещё недовольный выбором излишне эмоционального фильма. — Ладно, это справедливо, — Гарри зачерпнул ложку мороженого. — В своё оправдание скажу, что я не помнил, чтобы это было настолько грустно. — Да это же буквально самая грустная романтическая комедия из всех существующих! — Луи эмоционально размахивал своей ложкой, чуть ли не подпрыгивая на скрещенных ногах. — Ага, — кивнул альфа, переместившись и уложив колено на диван, чтобы оказаться лицом к омеге. — Я уже это понял. Ты мог бы предупредить меня об этом заранее. Луи раздражённо провёл ложкой по замороженному десерту. — Я как бы думал, что ты в курсе. Гарри просто усмехнулся, присоединяясь к его действиям. Они подзарядили свои эмоциональные батареи мороженым, после чего альфа посмотрел на мальчика: — Дай угадаю, «Реальная любовь» положила конец нашему киномарафону? — Как хочешь! — Луи выхватил ведёрко у альфы, вставая, чтобы вернуть его обратно в холодильник. — Но, чтобы ты знал, три фильма не засчитываются как марафон. — Ну ладно, — Гарри проводил взглядом идущего омегу. — Тогда что дальше? — Что-то более весёлое, я думаю, — ответил Луи, возвращаясь к дивану, который он на самом деле начинал любить. — Что-то, что действительно можно отнести к разряду романтических комедий, а не к её шекспировской версии. — Принял к сведению, ты ненавидишь «Реальную любовь», — чопорно проговорил Гарри. Луи вернулся на место, с которого только что встал. До этого он не осознавал, насколько близко они находились, но теперь это было очевидно, поскольку между ними больше не было мороженого, заполняющего пространство. Долгий взгляд Гарри дал ему понять, что тот тоже об этом подумал. Пока омега пролистывал доступные фильмы, он обдумывал все возможные способы, которыми мог бы медленно отстраниться, не делая это слишком очевидно. Он не хотел, чтобы Гарри чувствовал себя неловко. Заметив знакомое название, Луи нажал кнопку воспроизведения. — Ловушка для родителей? — альфа немного повернулся, потянувшись за чем-то позади себя. — Что не так с «Ловушкой для родителей»? — Луи выглядел озадаченным, смотря на очаровательные веснушки и ярко-рыжие волосы молодой актрисы. — Ничего, — Гарри небрежно развернул большой плед, который держал в руках, и накинул его им на ноги. — Это хороший фильм. Луи уставился на пушистую ткань на своих коленях, теряя все связные мысли, кроме слов, которые только что произнёс его соулмейт. Было что-то такое обыденное и интимное в том, чтобы делить вот так один плед на двоих. На протяжении всего просмотра Луи оправдывал любые их косые взгляды или улыбки в сторону друг друга простым дружелюбием. Но если бы они с Лиамом сделали бы что-то подобное, то его омега бы выбросил это взаимодействие в окно. Он был почти уверен, что друг никогда не набросит на него плед вот так. Это похоже на то, что делают только… пары. Но Луи позволил этому случиться. Он сидел ровно, ощущая тепло тела альфы, пока фильм продолжался. Их бёдра едва соприкасались. Луи даже не был уверен, что Гарри осознавал это. — О, это определённо ты, — Луи имел в виду аристократический акцент Энни и её шикарную посадку в машину. — Как будто ты не Холли, — ответил Гарри, потянувшись за упаковкой кислых полосок. — Я не такой! — возмущённо воскликнул Луи и повернулся на месте, чтобы защитить себя. — О, пожалуйста, — Гарри закатил глаза. — Я отлично помню этот фильм. Я точно знаю, что ты обыграл бы меня в покер лишь для того, чтобы заставить голышом искупаться в озере, а потом убежать с моей одеждой! — Я бы не стал, — Луи начал смущаться. Поэтому он сунул руку в пакет с конфетами, который держал Гарри, и сердито откусил кусочек. — Угу, — Гарри широко ухмыльнулся, и Луи заметил это только краем глаза. — Конечно. Пара молчала, пока сёстры-близняшки не оказались заперты в доме изоляции. Когда Холли достала упаковку печенья «Орео» и банку арахисового масла, Гарри резко схватил пульт и нажал на паузу, оставив бедро Луи мерзнуть. — Эй, — возразил омега. — Новое правило киномарафонов! Никаких пауз! Даже если тебе нужно пописать! Я не виноват, что у тебя слабый мочевой пузырь. Я не обязан тебя ждать. Он услышал тихий смешок. — У меня не слабый мочевой пузырь, — Гарри открыл шкафчик и достал оттуда арахисовое масло. — Это эксперимент. Луи положил локоть на диван, чтобы посмотреть, как альфа возвращается к их сидячему положению. Гарри ничего не сказал, только разорвал упаковку печенья Oreo, обмакнул одно в арахисовое масло и протянул омеге. Луи вырвал его из рук, откусил и стал смотреть, как Гарри повторяет тот же процесс. Оба наблюдали за реакцией друг друга, словно ждали, пока кто-то первым озвучит свой вердикт. Наконец лицо Луи помрачнело. — Извини, приятель, — он засунул в рот остаток печенья без арахисового масла. — Но мне не кажется, что это вкусно. Гарри приоткрыл рот, когда закончил жевать. — Согласен, это действительно ужасно. — Обычные Oreo намного лучше, — решительно заявил Луи, вынимая из пакета два печенья и протягивая одно из них мужчине. Гарри только согласно кивнул и засунул его в рот целиком. После этого они довольно долго молчали, полностью погрузившись в разгар истории. Так было до тех пор, пока Холли, переодетая в Энни, не оказалась в Лондоне. Глаза её наполнились слезами, когда она впервые обняла свою мать. Луи был полон противоречивых эмоций. Первым чувством, которое он испытал, была печаль от потери собственной матери, по которой он скучал с каждым днём всё сильнее. Затем внутри него зародилась другая печаль. Та, которая была связана с тем фактом, что он никогда не сможет иметь детей, по крайней мере, теперь. Это всегда было ложью, когда Луи говорил людям, что не хочет щенков. Конечно же, он хотел их, просто не знал, как это сделать без контролирующего альфы. Какое-то время он даже подумывал о том, чтобы позволить какому-нибудь случайному альфе повязать его. Таким образом он завёл бы ребенка до того, как встретил бы свою вторую половинку, до того, как тот не смог бы переварить идею иметь чужого ребенка. Но теперь, сидя рядом с Гарри и наблюдая за этим прекрасным воссоединением матери и дочери, он был уверен, что единственный ребенок, которого он привёл бы в этот мир, мог быть рождён с той же ДНК, что и у мужчины рядом с ним. Только вот Гарри настаивал на том, что он не был в жизни Луи ради любви, и по этой причине он навсегда останется бездетным. Сцена с Энни, замаскированной под Холли, впервые встречающей своего отца, похоже, тоже что-то пробудила внутри альфы. Омега подумал, что увидел в глазах Гарри мельчайший намёк на грусть. Луи не мог сказать наверняка. Луи умолял вселенную позволить ему узнать мысли его партнёра. Он, вероятно, отдал бы всё ради этого. Возможно, альфа на мгновение задумался о том, как могли бы выглядеть их дети, о том, какой бы могла быть их совместная жизнь, если бы они оба приняли друг друга. Луи хотел знать каждую деталь. Он прочистил горло. — Я думаю, ты был бы хорошим отцом. — Ты думаешь? — Гарри подпёр голову рукой и повернулся, чтобы посмотреть на мальчика. — Ну, — Луи выпрямился, немного поёрзав на месте. — Человек, которого я встретил… Я бы не позволил своим детям приближаться к… Гарри кивнул, словно не мог с этим поспорить. — Но да. Я думаю, что любому щенку, который у тебя будет… — горло Луи сжалось от мысли, что, возможно, однажды Гарри станет отцом ребёнка, но не от него. — Ему сильно повезёт, что у него будешь ты. На лице Гарри появилась лёгкая, почти грустная улыбка, когда он посмотрел на мальчика. — Ты был бы лучшим отцом, Луи. — Ой, умоляю тебя, — отмахнулся тот от этих слов. — Я едва ли могу позаботиться о себе. Гарри просто пожал плечами, снова переключая внимание на фильм. — Ты бы научил своих детей иметь голос, быть сильными. Не терпеть дерьмо. Это достойно восхищения. Да… — глаза Гарри сияли, но его задумчивый взгляд оставался устремлённым в экран телевизора. — Ты был бы лучшим отцом, я уверен в этом. На сердце у Луи потяжелело как от боли из-за разговора о том, чтобы завести детей по отдельности, так и от эйфории, потому что его пара заверяла его, что он будет хорошим родителем, даже если это не коснётся щенков Гарри. Почти как инстинкт, который он не мог контролировать, Луи почувствовал, как его голова упала, мягко ударяясь о плечо соулмейта. От контакта он попытался вернуть своё тело в прежнее положение, чтобы не тревожить Гарри. Но альфа переместил свою руку, обхватив ею мальчика, позволив голове упасть прямо на его бедро. Луи мог бы даже поклясться на своих любимых джинсах, что Гарри притянул его немного ближе. Тело альфы было тёплым, его мышцы создавали идеальную подушку для фильма, который всё ещё шёл на экране. Омега осознал, что он наконец нашёл определение дома. Как будто неважно, где он находится, ведь в объятиях Гарри он всегда будет дома. Луи повернул лицо к груди мужчины, на мгновение позволив себе насладиться ароматом, который хотел бы навсегда запечатлеть в своей памяти. Однако сейчас Гарри пах иначе, как будто его запах менялся вместе с эмоциями. Был оттенок чего-то, чего он раньше не чувствовал. Небольшая нотка жасмина, танцующая с ароматом розы между кедром и инжиром. Это было опьяняюще. Большой палец Гарри ласково коснулся щеки омеги, и Луи отпустил всё напряжение, наконец позволив себе полностью перенести вес тела на альфу. Гарри сократил оставшееся пространство между ними, ещё ближе притянув Луи к себе на колени. Альфа, казалось, вздохнул с облегчением, удобнее усадив свою пару в угол дивана, довольно крепко обхватив мальчика в объятиях, чтобы тот чувствовал себя комфортно и защищённо. Луи быстро понял, как сильно он любит, когда его обнимает этот самый мужчина. Как идеально они подходят друг другу. Их дыхание стало почти синхронным, Луи сосредоточился на сердцебиении Гарри и тепле, которое, казалось, пыталось убаюкать его. Он не мог вспомнить время, когда чувствовал себя в большей безопасности и комфорте. «Ловушка для родителей» внезапно стала любимым фильмом Луи, и он заставил себя запомнить этот момент, потому что была высока вероятность, что тот больше никогда не повторится. Омега не был уверен, что сможет себе это позволить. По тому, как он себя чувствовал, по тому, как его волк явно брал под контроль его действия, Луи знал, что это было. Именно так ощущалась влюблённость. Проблема была в том, что у него не было ничего, за что он мог ухватиться, когда пойдёт ко дну. Ему нужно было найти способ спасти себя, пока не стало слишком поздно.