Sewn Into You

Судя по всему, Гарри теперь представлял из себя жалкий мешок с бобами. По крайней мере, таковой была точка зрения всего офиса в последнее время. Этот факт стал очевиднее в тот момент, когда его лучший друг в очередной раз проявил к нему жалость. Зейн бросил пакет с едой на стол Гарри, прежде чем засунуть обе руки в свои серые брюки. — Так и думал, что ты всё ещё здесь. Гарри фыркнул. — Срок сдачи отредактированного весеннего каталога истекает к утру понедельника, а я только к нему приступил. — Понятно, — Зейн указал на еду на вынос. — Именно поэтому я принёс тебе кое-что перекусить. Мы с Джиджи ходили в тот тайский ресторан, который тебе нравится. Гарри кивнул. — Спасибо, — он знал, к чему это ведёт, знал, что Зейн собирается рассказать ему длинную замысловатую историю о том, как вся его жизнь стала ярче с момента встречи с Джиджи, с его родственной душой, и что Гарри нужно приложить больше усилий для поиска своей собственной. Гарри уже покончил со всей этой болтовнёй о родственных душах. Он не верил в это, не хотел даже думать об этом. Если он хотел провести вечер четверга взаперти в своём офисе, перемалывая цифры и редактируя модные журналы, то пусть так и будет. — Ты, эм, — Зейн оглядел офисное помещение, в котором воняло затхлым альфа-воздухом.— Вообще собираешься куда-нибудь выйти? Немного расслабиться? — Неужели по мне не видно, что это меня хоть как-то интересует? — голос Гарри был раздражённым. — Мне нужно спасти бизнес, от которого в том числе зависит твоя работа и работа твоей девушки. Styles Designs был создан почти тридцать лет назад его матерью с её единственной швейной машинкой и мечтой. Она намеревалась сделать удобную, но красивую одежду для женщин по всему миру. Её одежда продавалась с бешеной скоростью, стремительно открыв дверь в мир моды почти за одну ночь. Styles Designs превратился из простого повседневного бренда в нечто более роскошное за десятилетие. Теперь, на пике продаж, они выпускали линию за линией по всему миру, зарабатывая миллионы в конце каждого месяца. Гарри, будучи наследником бизнеса по праву рождения, должен был сделать так, чтобы этот бизнес не рухнул, чего бы ему это ни стоило. Зейн усмехнулся, сидя на подлокотнике кресла позади него, и уставился на своего давнего лучшего друга. Эти двое встретились через общих друзей в школе и за всё время после уже несколько раз были на грани. Они были достаточно противоположны, чтобы притягиваться, достаточно похожи, чтобы быть совместимыми как друзья, а также могли бросать друг другу вызов, когда это было необходимо. Зейн был, пожалуй, единственным человеком в жизни Гарри, кто действительно мог бы сразиться с ним лицом к лицу. Настоящий альфа без всех этих напускных надуваний груди и случайных размахиваний кулаками. Они могли сесть и вести сложные разговоры, но за исключением этого: он был тем разговором, который Гарри надоел. — Слушай, дружище, — наконец сказал Зейн, пытаясь пробиться сквозь корку суровости Гарри. Они оба знали, что тот возводил толстые кирпичные стены вокруг своих эмоций с тех пор, как правда об отношениях его родителей была раскрыта. Но Зейн всё больше и больше уставал от этого с течением времени. Он скучал по весёлой и мягкой стороне своего лучшего друга. Зейн видел истощение и боль в его глазах, он хотел, чтобы Гарри получил хоть какую-то форму освобождения. — Это не круто. Ты всегда проповедовал о балансе между работой и личной жизнью, и мне жаль, приятель, но это всё не выглядит так, будто ты вообще живёшь. — Мне не нужна жизнь. Зейн отмахнулся, как будто это было самое смешное заявление, которое Гарри когда-либо делал, но вместо того, чтобы рассмеяться, он сердито уставился на него. — Ты слишком боишься получить лучшую жизнь, вот почему. Гарри вырвал бумажный пакет у своего друга, пытаясь отвлечься ароматом тайской еды, который витал в воздухе. Он не мог вспомнить, когда в последний раз что-то ел, ведь часами корпел над редактированием этих статей. Время от времени слова сливались воедино, заставляя его протирать усталые глаза, немного потягиваться и выдавливать из кофемашины ещё одну порцию эспрессо, чтобы подпитать мозг. — Ты же знаешь, что это неизбежно, да? — сказал Зейн через несколько мгновений. — Что «это»? — устало спросил Гарри, вытаскивая пластиковые приборы из упаковки и принимаясь за еду. — Ты и твоя родственная душа. Ты не можешь это контролировать: как бы сильно ты этого ни хотел, он всё равно найдёт тебя, даже если ты вечно будешь здесь прятаться. Гарри застонал в потолок: единственным источником наслаждения была еда, которую он жевал. Зейн попытался перекричать нелицеприятный звук, издаваемый его другом: — В конце концов он войдёт в твою жизнь, и что ты будешь делать потом? — Просто уйду, — сухо сказал Гарри, не обращая внимания на агрессивно рычащего волка внутри себя. Зейн громко рассмеялся. — Знаешь, это практически невозможно, ведь твой альфа съест тебя живьём. Вилка в руке Гарри качнулась. — Ты сомневаешься во мне. — Я просто это знаю, — Зейн поджал губы, в голове у него явно крутились мысли. — Много лет назад ты считал дни до встречи с Луи… Гарри буквально содрогнулся, услышав это имя. — Ради всего святого, Гарри, это всё, о чём ты говорил неделями после своего восемнадцатилетия! Твоей матери и мне пришлось нести тебя пьяного вверх по лестнице в твою спальню, пока ты всё бормотал и бормотал о нём. О том, что ты хотел узнать, как он выглядит, какой он на вкус. Господи, Гарри, часть дерьма, о котором ты говорил, заставила меня самого на минуту заболеть родственными душами. — Теперь всё по-другому, — Гарри сердито запихивал еду в рот, не одобряя этот разговор, который, казалось, повторялся уже в миллионный раз. Он всё это прекрасно помнил и не получал удовольствия от напоминания о своём молодом, наивном и полном надежд «я». Ему нужно было найти способ быстро избавиться от Зейна: тот не только быстро выводил его из себя, но и отвлекал от выполнения той самой задачи, которая была всего лишь одной из примерно четырнадцати, которые ему ещё предстояло выполнить в своём списке дел на вечер. — Ты чертовски туп, — Зейн закатил глаза, наконец вставая, чтобы покинуть помещение. — Наслаждайся своим одиноким и жалким ужином и своей жизнью без секса! — Ничего она не без секса! — выкрикнул Гарри, не успев постоять за себя, прежде чем дверь его кабинета захлопнулась и звук отразился от тишины вокруг него, заставив задуматься о единственной вещи, о которой он бы предпочёл не думать никогда. Всё это ДОЛЖНО было быть просто кучей дерьма. Нет, история о родственной душе была просто бабушкиной сказкой, которую рассказывали детям в начальной школе, чтобы помочь им понять знак с именем другого человека, который появлялся на их теле в день их восемнадцатилетия. История о родственной душе была просто сложной схемой для объяснения биологии, мифом. Если Гарри удастся контролировать биологию, то, возможно, он сможет спастись от горя веры во всю эту соулмейтскую чушь. Конечно, в какой-то момент его душа, вероятно, любила того, чьё имя было выцарапано вдоль его ключицы, но это не значило, что они были предназначены друг другу. Чёрт, это даже не значило, что они поладили бы друг с другом. Это было очевидно по отношениям его родителей. В этой истории говорится, что души будут находить друг друга снова и снова, привязываясь к той единственной настоящей любви, которую они нашли много веков назад. К той, которую они поклялись любить и защищать. Согласно сказке старых бабушек, волки не выбирают пару только на одну жизнь, они выбирают её на все жизни. Абсолютно на все. Вот почему появляются эти отметины: чтобы души этих волков могли найти друг друга в каждой из них. Большинство людей в мире находили это романтичным, однако Гарри не мог поверить, что кто-то находил хоть частичку правды в этой лжи. Он видел достаточно дерьма между родственными душами, чтобы знать, что это просто грёбаный миф. Миф, который управлял всем их обществом, и всё это было прекрасно и всё такое, но это не должно было управлять его жизнью. Он не позволит этому делать выбор за него самого. Ему не нужен соулмейт. Возможно, в какой-то момент он и мечтал о семье, о том, каково это — возвращаться в тёплый дом, наполненный ароматом приготовленной партнёром пищи и тихим топотом лапок по полу щенков, бегущих ему навстречу. Всё это было до развода, до судебного процесса, до того кошмара, который произошёл между его родителями. Пять лет его отец унижал его мать, а она в ответ выкрикивала кучу непристойностей по поводу его поведения. И хоть все они были обоснованы, это не наносило меньшего урона образу любви альфы. Если именно так выглядит родственная любовь, то он её не хотел. Не хотел принимать в ней никакого участия. Тем не менее его альфа настойчиво хотел найти имя, вытравленное на ключице. Волк был отвратительно предан. Настолько, что это испортило несколько отличных трахов в его жизни. Было нелепое количество раз, когда у него на члене сидела совершенно хорошенькая омега, умоляя об узле, и он был бы абсолютно счастлив угодить. Однако в тот момент, когда его глаза скользили по имени на их коже, которое не принадлежало ему, волк утробно рычал, зовя своего омегу и задаваясь вопросом, кто он такой, как выглядит, как пахнет, как ощущается в его объятиях. Если это был не Луи, то его альфа не хотел их. Из-за этого затруднительного положения Гарри уже давно смирился с тем, что ему суждено жить в одиночестве. Именно поэтому он без проблем проводил почти каждую ночь, забившись в офис, готовясь занять пост генерального директора той самой компании, которая быстро повергала всю их семью в пучину краха. Раздался звон ключей, ударяющихся о дверь, и это вывело его из раздумий. Он взглянул на время: почти половина одиннадцатого. — Мам, — тяжело вздохнул Гарри. — Что ты здесь делаешь? — Мне нужно поговорить с тобой, — Энн, мать Гарри, стояла в широком дверном проеме, её фигура была освещена только единственной лампой на столе Гарри. На ней было зелёное платье, дополненное массивными золотыми браслетами и парой ярко-розовых туфель на высоком каблуке, которые он недавно видел в весенней коллекции. Он всегда мог положиться на свою мать, когда она носила вещи ещё до того, как они были выпущены. Тёмные коридоры мелькали позади нее, давая понять, как долго Гарри на самом деле сидел за своим столом. — Неужели это не может подождать до утра? — сказал Гарри, до вспышек протирая глаза. Он устал от людей, которые врывались к нему, прерывали и отвлекали его от очень важной и неотложной работы. Он поклялся, что, как только займёт пост генерального директора, купит какое-нибудь место, о котором больше никто не будет знать, чтобы иметь возможность спокойно работать. — Вероятно, и может, — согласилась Энн, скрестив руки на груди. — Но я просто проходила мимо и заметила, что ты всё ещё здесь, поэтому решила заглянуть и посмотреть, как у тебя дела. — Мама, — Гарри откинулся на спинку кресла. — Такое чувство, будто ты издеваешься надо мной. — Ну, — она улыбнулась. — Вообще-то, это ты тут одинокий двадцатипятилетний парень, который проводит всё своё время, запершись в своем офисе. — Надо ли мне напоминать тебе, что я сейчас совмещаю работу на двух руководящих должностях? — простонал он, разворачиваясь, чтобы посмотреть на огни Лондона, и крутя ручку между пальцев. — Да, Гарри, — вздохнула Энн. — Я понимаю, что ты находишься под огромным давлением, — она постучала носком обуви по полу под собой, очевидно, тщательно обдумывая свои следующие слова. — Это как раз то, что я хотела бы обсудить с тобой. Ручка снова повернулась в его руке, и он провёл ладонью по лицу, готовясь к тому, что должно было произойти. Он мог ожидать чего угодно: от важных новостей, связанных с судебным процессом, до какой-нибудь ерунды, о которой он забудет, как только мама выйдет за эти двери. Это на самом деле была русская рулетка. — Тогда продолжай, — махнул он рукой. — Я хочу, чтобы ты рассмотрел идею найма помощника, — заявила Энн, её плечи расправились в уверенной позе. — Это значительно облегчило бы тебе этот переход. Гарри откинулся назад, подняв руки над клавиатурой. Он пытался погрузиться в статьи, которые его сестра Джемма отправила на утверждение поверх макета журнала, требующего правок к утру понедельника. — Не заинтересован в найме помощника, я прекрасно со всем справляюсь сам. Если я решаю работать до полуночи, то это только моё право. — Ты такой упрямый, хоть и прав, и ты это знаешь, — её голос понизился, она посмотрела на сына поверх компьютера, из-за которого он, несомненно, не выходил почти восемь часов. Это было похоже на противостояние родителя и щенка: напоминание альфе, чьи глаза были лишены любой страсти, что хотя Энн, может быть, и омега, но она есть и всегда будет его матерью. Именно поэтому она настаивала на продолжении этого разговора. — Не то чтобы я сама не построила эту компанию, но тебе нужно разделить часть нагрузки. — Я никому другому не доверяю, мама, — пальцы Гарри сами собой забрались в спутанные длинные волосы. — В конце концов тебе придётся это сделать, — Энн резко опёрлась на стол сына, поймав его взгляд своим. — Ты не сможешь справиться со сроками, встречами и необходимыми обязанностями генерального директора в одиночку. Ты просто физически не сможешь это сделать. Гарри пристально посмотрел на мать, и между ними повисла долгая тяжёлая пауза. Первой снова заговорила Энн: — Знаешь, я бы просто навязала тебе Марси, но я обещала ей, что она может уйти на пенсию пораньше, и я просто не могла бы так с ней поступить, забрав свои слова обратно. — Тогда, — вздохнул Гарри, откидываясь на спинку стула позади себя и прерывая мать. — Найди мне кого-нибудь, кто, по-твоему, лучше всего подойдёт на эту должность, кто сможет справиться с тем, что подразумевает эта работа. — Ты позволишь мне нанять помощника для тебя? — в глазах Энн загорелся знакомый блеск. Гарри подозревал, что это было связано с нахождением её на грани того, чтобы добиться своего. — Вот так просто? Мне разрешено найти кого-то для тебя? Гарри сердито щёлкнул мышкой, обнаружив ещё одну опечатку в одном-единственном абзаце, над которым он работал, как ему казалось, уже больше получаса. Он был готов швырнуть весь весенний каталог обратно в сестру и заставить её и её команду заново перечитать его. — Да, мам, сделай это. Теперь, пожалуйста, оставь меня в покое. Энн моргнула один раз, второй, а затем и третий раз, прежде чем села в кресло напротив сына. Их разделяли стол и миллион разногласий. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, да? Глаза Гарри закатились. — Да, я знаю. — А если это, — Энн сделала паузу, чтобы сглотнуть, — если это слишком для тебя… просто скажи мне, и я смогу сделать что-нибудь с… — Мам, прекрати, — громкий голос альфы нарушил мирную тишину вокруг них, заставив сердцебиение его матери немного участиться. — Я не позволю тебе потерять дело всей твоей жизни из-за того, что мой отец — беспомощный придурок с минимальным талантом. — Мы ведь даже не знаем, сработает ли это. Я не хочу, чтобы ты так убивался ради призрачного шанса спасти компанию. — Адвокат сказал, что это единственный вариант, — Гарри встал, отодвинув стул назад почти на целый метр, и начал мерить шагами пол. — Слишком много рабочих мест находятся под угрозой, ты, Джемма и я посвятили свои карьеры этому бизнесу, это наше имя в той же степени, что и его, — его грудь тяжело вздымалась. — Я не сдамся без борьбы… И если это означает, что мне придётся провести несколько бессонных ночей, то так тому и быть. — Может, мне стоит остаться на посту генерального директора ещё на несколько месяцев? — вслух размышляла Энн. — Это даст тебе время закончить зимние проекты в качестве руководителя производства, переведу Остина на твою старую должность и сниму с тебя заботы по весенней коллекции. — Нет, — Гарри махнул рукой в ​​знак немедленного неодобрения. — Юрист сказал, что все дела компании должны быть подо мной к Новому году, чтобы это сработало в суде. Энн раздражённо сжала переносицу. — Хорошо, тогда мы немедленно переведем Остина на должность руководителя производства. Он будет подчиняться мне, я помогу ему закончить с зимней коллекцией, а ты сможешь полностью сосредоточиться исключительно на весенней для более лучшего перехода. — Мама, — рука Гарри словно бы умоляла её остановиться. — Я же сказал, что я с этим разберусь. Энн тут же указала на стопку грязных чашек из-под эспрессо, стоявшую рядом с кофемашиной и заваленную бумагами на его столе. — Уверен? Потому что прямо сейчас мой мозг заботливой мамочки подсказывает мне, что ты вот настолько, — её указательный и большой пальцы соприкоснулись, — близок к тому, чтобы заснуть прямо за рулём или эмоционально развалиться из-за стресса, в котором ты постоянно находишься. Настала очередь Гарри в раздражении опустить голову, и он, конечно же, не хотел, чтобы его альфа снова набросился на маму, поэтому он сделал несколько глубоких вдохов. — Я же согласился на помощника, не так ли? Это, по крайней мере, избавит меня от необходимости планировать своё расписание, бегать по мелочам к дизайнерам, а также принимать эти глупые телефонные звонки. Лицо Энн выразило разочарование. — Ты уверен, что я больше ничем не могу помочь? Гарри снова выпрямился, возвращаясь к тридцать первой странице неотредактированной рукописи, которую ему ещё предстояло проверить. — Нет, мам, это всё. Именно так всё и будет до Нового года. — Хорошо, — она встала, чтобы уйти. — Если ты так настаиваешь. — Так и есть, — сказал он. — Спокойной ночи, мама. Пока она отстукивала каблуками, альфа вернулся к экрану с усталыми глазами и раздражением в душе. Последние пять лет ему казалось, что всё идёт не так, как надо, буквально разваливаясь на глазах. Он даже не мог спокойно расслабиться ночью в клубе, потому что это бы означало уйти с омегой, чтобы трахнуться, и даже этого он не мог сделать как следует. Даже несмотря на то, каким несчастным он себя чувствовал в этом офисе, здесь он был в относительной безопасности от общества, которое верило в родственные души, и от необходимости притворяться, что он хочет или не хочет кого-то. Он хотел бы стереть со своего тела имя Луи и всё, что с ним связано. Вместо этого он стёр ненужную точку с запятой и продолжил прокручивать страницу.