между мирами, eternity

От промозглого океанического ветра в Нью-Йорке в декабре не скрыться даже в помещении — порывами он усиленно бил по стеклам, принося вихри снега и силясь проникнуть в лофт через окна. Как «омега» вообще мог выбрать такой город для жизни? Выбрать тревогу и вечную гонку, кофе за 6$, юность в центральном парке и на Манхеттене, медийных друзей-транжиров, вечные пробки, переполненные рестораны днем в будни, тусовки и пьянки с людьми, которых видишь впервые, непризнание ровесника, таксиста-бизнесмена, мероприятия и вход на вечера по спискам, бандитское метро, невозможность купить жилье и возможность потратить месячную зарплату за день? Выбрать Нью-Йорк? Серьезно? Стайлз закинул ногу на стул, покрутил 3-d модель и понял, что спроектировал её не в той плоскости. Прикусив давно потрескавшийся от холода, обветренные губы, он тихо выругался и начал шарить по интерфейсу в поисках пути отхода. Выпрашивая ласки и нежности, к ноге прильнул Халва и тихо замурчал. Он действительно был цвета халвы — серый котенок, но с оттенком в рыжину. В бессилии удалив файл, Стайлз подхватил маленького на колени. Поглаживая его по короткой шерсти, омега уставился взглядом в рассеянную уличную полутьму. Одинокий, холодный вечер в Нью-Йорке невольно отталкивал, и Стайлз возвращался мыслями к весенней свежести Калифорнии. Он твердо решил, что намеренно туда не поедет. Бэкон Хиллс даже на картах не было. Ностальгия и приятное томление всё же были слаще горького разочарования и пустоты. — А может быть я просто старею, — пошутив, Стайлз уткнулся замерзшим кончиком носа в теплый загривок Халвы. «Ведь человека старят воспоминания»

***

Серые спортивные штаны и хлопковая рубашка, в рифленый чемодан закинуты теплые зимние вещи, купленные помощниками Дерека. Стайлз посидел с серьезным видом перед всей этой экипировкой и почесал репу, запутавшись в бесконечных креплениях, застежках и веревках. Взгляд привлек вкладыш на внутренней стороне ботинка — где положено было подписать “name” и “blood type”. Жестоко. Посмотрев предполагаемую погоду, омега смиренно вздохнул. Холод, порывы ветра, метель, осадки… М-да. А вот Эли в восторге — мечется по аэропорту, врезается в людей, роняет чемодан, вскакивает и топает дальше. Частный самолет, короткая улыбка уставшего Дерека, приехавшего из офиса сразу в аэропорт, автомобиль с личным водителем, ждущий на посадке. Дикий вид на заледеневшие, покрытые белыми сугробами горы с высоты вертолета, взметнувшего в небо столпы буйных, пыльных ветров, наполненных кристаллическими, режущими тонкую кожу снежинками. Прозрачный, ясный воздух сжигает свежестью и холодом слизистые. Эли выглядывает на одинокие макушки изумрудных елей внизу, и ветер колышет порывами его мягкие волосы, силясь сорвать шапку. Дерек беседует о чем-то с сидящими рядом альфами, явно знакомыми. Стайлз переводит слезящиеся от мелких снежинок глаза на открывшийся вид.

***

«Этот курорт слишком мажорский», — омега обводит взглядом отдельную взлетную полосу, выровненную в горе, веранду с саксофонистами, играющими на холоде во время трапез, горнолыжные фуникулеры с выгравированными брендами “Gucci”, “Rolex”, “Prada”, “Dolce Gabbana”, роскошные автомобили, хаски, возящих на санях егерей, горячие источники. В общем, элиту общества, собиравшуюся на каникулы в одном месте и раболепную прислугу, периодически требующую щедрых чаевых у хозяев. И у него начинает дергаться глаз. Тут несомненно красивая природа… но, черт, что за наигранная атмосфера пафоса, денег и стиля? Несмотря на термобелье, две кофты и горнолыжную куртку, Стайлз замерзает. Он вообще зиму не особо любит. Мимо снова проезжает инструктор, укоризненно смотрящий на жалкие попытки омеги проехать хоть пару метров. Его сложно обвинять — уже битый час, а Стайлз продвинулся, дай Бог, на пятнадцать метров. — Согни ноги в коленях и постарайся распределить опору тела не на лыжные палки. Омеге жалко тренера, но отказаться от инструктора не получилось — Дерек рассчитывал, что за пару дней Стайлз встанет на лыжи, и они вместе будут кататься. Как наивно. Ему уже хотелось домой — забрать у Айзека Халву (вынужденная мера, так как у Лидии аллергия на шерсть) и пить чай, греясь с котом в лофте под заезженную кассету «Один дома». Вокруг снежным покровом укрыты ветки деревьев, словно мягким пушистым одеялом. Но местный снег — обманка. Кажется мягким и добрым, а на деле обжигающе-колючий. Даже трасса тут ненастоящая — Стайлз видел, как её рано утром укладывают трамбовочные машины. Потеряв равновесие, он снова приземляется в сугроб и думает о том, не сильно ли ударился головой, когда над ним нависает фигура Дерека, появившегося из ниоткуда. Альфа оценивающем взглядом анализирует представшую перед ним картину и, отпуская облегчено вздохнувшего инструктора, протягивает Стайлзу руку. — Зеленая трасса, — задумчиво протягивает Хейл, без усилий балансируя на сноуборде, — Печальное зрелище. Стайлз устал, он зол и хочет горячую ванну, так что едкие подколки и шутки Дерека воспринимает в штыки. — Знаешь, что? Я не фанат лютого холода и не фанат спорта, особенно если он ведет к травмам, несовместимым с жизнью, — Дерек удивленно вскидывает брови, а Стайлз уже ищет, к чему бы ещё придраться, — А что с Эли? Ты его где бросил? Знаешь, сколько людей с гор возвращаются калеками? А сколько вообще не возвращаются? А сколько из них детей, не задумывался?!… Омега обескураженно замолкает, когда в него прилетает снежок от Дерека, которого ситуация явно забавляет. Готовя второй снаряд, он медленно отъезжает на безопасное расстояние от Стайлза. «Если бы я мог стоять на этих лыжах и не падать при малейшем движении в сторону, я бы вместо снежка запульнул в него сухой сук с той елки» — думает омега, но вместо этого сурово выдает: — Нет, в догонялки играть не будем. Альфа строит покорную мину и, видя, что Стайлз действительно расстроен, примирительно успокаивает омегу. — Эли пошел с моим другом и его детьми на традиционный послеобеденный «Après-ski», а я отправился за тобой. Думал забрать тебя, а потом выпить вместе с Эли горячего шоколада и сходить в джакузи, — Дерек смотрит на руки омеги, крепко держащие лыжные палки, и, как бы невзначай, добавляет, — Не расстраивайся, может просто не твой спорт. Стайлз еле удержался, чтобы не скорчить передразнивающую рожу под последнюю реплику альфы: «не расстраивайся, просто не твое». По итогу не утерпел и показательно высунул язык, который тут же замерз на холоде. Дерек попытался спрятать смешок, а мгновенье спустя Стайлз, согнувшийся, чтобы достать снега и кинуть в альфу снежок, свалился обратно в тот же сугроб. — Я не чувствую кончик носа, — наигранно серьезно Стайлз метнул в сторону альфы громовой взгляд и приказал, — Помоги встать. Дерек снова протянул ему обе руки с улыбкой и театральным: «Слушаюсь и повинуюсь».

***

Отогретый горячей ванной, кофе и историями Эли, Стайлз довольный сидел в коктейльной блузке на ужине, завуалированным под джазовую вечеринку 20-ых годов прошлого века, и разглядывал самое пестрое скопление богатых и знаменитых личностей, которое он только видел за свою жизнь. С каждым вторым бизнесменом, солистом, литературным критиком или модным дизайнером Хейл был знаком. Каждый четвертый подходил к нему, чтобы пожать руку. Веселые итальянцы, жеманные французы, скрупулезные немцы, изысканные японцы сливались в сплошной комок играющих нервов, пестрый праздник, который всегда с тобой. Эли вертелся, желая пораньше уйти с ужина и направиться с другими детьми на вечерние развлечения в мини-клуб. Дерек, спустя несколько дней посвежевший без бесконечной работы, снова начинал уставать, когда к нему подбирались богатые клиенты, желающие праздно о чем-то поболтать, или конкуренты, желающие «замолвить словечко». Радостная искорка в его глазах постепенно меркла, и Стайлз начинал волноваться за этот маленький, угасающий огонек. Отпустив Эли вместе с энергичным детским аниматором, омега аккуратно потянул Дерека за рукав пиджака. Тот бросил на парня потерянный взгляд и, прочитав по губам «Пойдем», встал из-за стола. По сравнению с какофонией хаотичных звуков зала, пустынный коридор показался, как крик, оглушительно тихим. Альфа тяжело вздохнул и потер нахмуренный лоб. Повисло молчание. Для Дерека оно было необходимым, а для Стайлза мучительным, ведь он даже не знал, как его разорвать. Дерек заговорил первым. Почти шепотом. Отчаянным, бессильным. — Знаешь, просто в какой-то момент это надоедает. Люди сереют и становятся ненавистны. От их нелепой наигранности, льстивого подобострастия и удушающей неискренности просто тошно. Будто они и не люди вовсе, — стук обуви по лакированному полу отражался эхом в коридоре, и Дерек замолчал на время, — Им всем нужны деньги. Но у них на счетах и так огромные суммы. Они хотят больше. Всё время ещё и ещё. Я просто не понимаю, зачем? Вопрос был риторическим, но омега, не сдержав порыва, решил ответить. — Незачем, они выучились клянчить, — Стайлз поймал на себе удивленный взгляд альфы, но решил не отвлекаться, — Ведь 67% миллиардеров получили свой капитал по наследству, и с наибольшей долей вероятности, тут этих людей ещё больше. Ты в их кругу — исключение, и они этого бояться. Как говорится, держи врага рядом. Вы вроде и сидите все за одним столом, но у кого-то козырь в рукаве, а у кого-то и рукава нет. Поэтому нет смысла искать сравнение там, где его и быть не может, — с каждым словом Дерек всё выше вскидывал брови и сильнее замедлялся, — Если тебе страшно, что в конце концов ты будешь таким же, как они — то я тебя разочарую. Не будешь. Ты другой. Последнюю реплику Стайлз произнес в пустоту, потому как Дерек окончательно остановился, замерев, как вкопанный. Омега развернулся, но по взгляду альфы невозможно было что-то прочитать. — Ты тоже другой. Стайлз испугался серьезного взгляда и тихого, спокойного тона. Его раскрыли? Но альфа сделал шаг навстречу и через секунду накрыл своими губами его губы. Стайлз встрепенулся и вскинул руки, не зная, куда их деть. Завернув непослушную прядь каштановых волос за ухо, Дерек нежно провел рукой по тонкой коже щеки омеги. Тепло чмокнув его в родинку, Хейл отстранился. Теперь была очередь Стайлза застыть, как вкопанному. В голове повисла тишина, спустя секунду взорвавшаяся морем вопросов, среди которых главным был один… «Что это было сейчас?!»