между мирами, eternity

«Он во всем виноват. Он — змея, пригретая на груди, ядом отравляющая мою жизнь»

Прежде, чем Стайлз с болью разомкнул глаза, в голове стремительно пронеслась эта мысль. Это было послание от того, другого Стайлза? Капельница. Стерильное современное оборудование. Яркий искусственный свет, взывающий к жизни. Одноместная палата. Стайлз, не раз бывавший в больницах, знал, что за такие хоромы заплатить нужно сполна. Очевидно в деньгах новый «Стайлз» не нуждался. Постарался повернуть голову, чтоб оглядеться. Руки, привязанные к кровати, затекли. Он буйный? Или убиться хотел? Почему такие крайние меры? «Это больше не он, это теперь я» Совершенно неожиданно сознание будто полоснула яростная вспышка. События последней неделю плавали в тумане, но Стайлз помнил всё, что делал Ногицунэ его руками: сколько людей пострадало, скольких он убил. Как вредный жестокий ребенок, любящий играть человеческими судьбами, в качестве награды наслаждаясь хаосом и несчастьями. Стайлз помнил, что готов был пожертвовать собой, чтобы избавить мир от тех страданий, что приносил дух мести. И его желание исполнилось. Господи. Он был мертвым. Скотт, папа, Лидия, Ардженты, Мелисса, Хейлы, близнецы — все будут пытаться его спасти? А спасать уже некого. Стайл умер. «Папа», как свет маяка в бушующем море, мелькнуло одно слово. Что с ним будет, когда он узнает, что его единственный сын умер? Стайлз содрогнулся, мышцы напряглись, по телу прошли мелкие судороги. Он сжался в комок боли памяти. Волной нахлынули воспоминания о загробных пересудах. Он был там, словно в вакуумной оболочке. Он спокойно воспринимал всё то, что говорили эти духи, и их слова, как постулаты, улеглись в его голове. Но что за бред? Он умер досрочно и отправился в параллельную Вселенную? А может Стайлз просто сошел с ума? Ногицунэ окончательно выдавил слабую человеческую психику. Когда Стайлз оказался в реальном мире, к нему снова вернулось всё человеческое: эмоции, переживания, чувства, боль, страдания и тревога. В глаза будто насыпали песка. Чистые простыни украсились мокрыми пятнами слез. Его плечи задрожали. Почему именно он? Душераздирающий вопль боли, ужаса, отчаянья привлек нескольких впорхнувших в палату санитарок, какого-то молодого интерна, начавшего шарить по комнате в поисках шприца, и наконец хмурого врача, который вошел твердым шагом, и не менее твердой рукой ввел Стайлзу укол успокоительного. И Стилински не был против укола. Погружаясь в забытье, он подумал, что был бы рад проснуться в своем мире. Или же не просыпаться вовсе.

***

Стайлз нервно глядел в зеркало и начинал понимать, что значит омега. Он больше не был 19-летним подростком, он был почти взрослым сформировавшемся парнем.. с телом девушки? Его черты лица потеряли хоть какую-то мужественность: впалые щеки, чистая светлая кожа, большие карие глаза, тонкие длинные ресницы и россыпь родинок от коралловых губ до кончика уха превратились во что-то абсолютно нежное. Непослушные каштановые волосы завершали всю эту картину каким-то странным и бурным, но утонченным шармом. Подтянутое, явно спортивное худое тело (тем не менее слабой мускулатурой) действительно напоминало женское. В отсутствие разве что привычных атрибутов прекрасного пола. Бросив взгляд на выступающие кубики пресса, Стайлз без особого желания вспомнил чужое расписание: «Три раза в неделю кардио, два — силовые, в четверг — пилатес, воскресенье — йога» Посмотрев на «себя» со стороны, Стайлз бы остался крайне доволен, будь он девушкой. С таким данными можно хоть в моделинг, хоть на захват богатых мужей. Как иронично, что Стайлз угадал. Подсознание подкинуло ему сведения о неплохом финансовом состоянии супруга «омеги» (на чьем обеспечении он очевидно находился большую часть времени), а потом и тот факт, что в 14 лет «омега» мечтал попасть на обложки Vogue. И отец исполнил мечту сына, он снимался для хороших брендов и на обложки попадал не один раз. Застегнув больничный халат, парень направился по холлу частной клиники к большому панорамному окну. По привычке уткнувшись взглядом в бесконечно суетящихся людей, он застыл у стекла. У него был небольшой список фактов, которые он прояснил для «нового» себя: 1. Он молодой мужчина-женщина (то есть омега), помещенный богатым мужем в частную клинику где-то в центре Нью-Йорка после несчастного случая (удар головой о бортик сауны). 2. Несчастный случай является следствием алкоголизма «омеги». 3. Алкоголизм и прочие проблемы (по скромному мнению «омеги», память которого периодически подсказывает нынешнему Стайлзу чужие имена) вызваны чьим-то пагубным воздействием (чьим конкретно, нынешний Стайлз так и не понял). 4. Врачи держат нынешнего Стайлза в клинике, потому что добросовестный муж (неизвестная личность) приказал докторам добровольно-принудительно «протрезвить» любимого супруга. Также добросовестный муж ни разу не посетил «омегу» в больнице, что наводило на некоторые подозрения. 5. Плакать и впадать в истерики нужно осмотрительно, доктора начинают подозревать алкогольный делирий. Сказать, что эти несколько дней Стайлз ходил в конкретном абсолютном недоумении, — ничего не сказать. Он будто уживался с второй личностью, которая мельтешила перед носом, постоянно некстати выкидывая бесполезную информацию. Можно было бы рассказать о жизни «омеги»: работе, браке и отношениях с людьми? Нет, он любезно предложил вспомнить то, как «омега» в компании безмозглых веселых молодых людей несколько дней подряд облизывал горло каких-то непонятных дорогих бутылок с вином 12-летней выдержки. Стайлз был подавлен. Но старался этого не выдавать, потому что хотел побыстрее выбраться из больницы. Он хотел разобраться, что произошло и продолжает происходить. Ведь он был в том же Нью-Йорке, в каком был когда-то туристом в поездке с отцом, они смотрели на всё ту же Статую Свободы. На те же улицы, те же бренды на витринах. То же время (Стайлз внимательно проанализировал все данные, имеющиеся в клинике в свободном доступе). Где-то внутри него теплилась надежда, что уехав из этого города, он сможет найти в Калифорнии и Бейкон Хиллс. Но найдет ли он то, что так жаждет вернуть? Надежда разбивалась каждый раз, когда он бросал взгляд на угасающее лето этого города. Солнце прожигало косыми закатными лучами обшивку белых диванов в приемной. Оно прожигало в голове одну простую мысль: «Я не найду того, что осталось в моем мире»

***

Выписка. Личный шофер, имени которого Стайлз не помнил. Странный, но вежливый и корректный вопрос: «Вы не будете против заехать к супругу по его просьбе?». Дорогая машина, долгая дорога. Вилла, вся идеально функциональная и красивая. Из памяти опять вырывается воспоминание. «Он архитектор. Ты тоже решил поступить на архитектурный» Стайлз старался держать лицо. Но это не особо получилось. Он выплакал всю свою душу и вряд ли чувствовал хоть что-то. Что уж говорить о том, чтобы изображать чувства? Каким-то образом он чувствовал себя тем же Ногицунэ, что занял чужое место. Ему было жаль реального «Стайлза». «В любом случае я могу говорить, что мне отбило память. А врачи подтвердят». Как бы они не старались скрывать свои косые осуждающие взгляды, Стайлз их чувствовал. Он старался замечать абсолютно всё, что могло бы дать ему подсказку. Ему помогало то, что он был эмпатичным и высокочувствительным человеком. Мимика, настроение, тон, язык тела, поза. Ему не нужны были слова, чтобы понимать, что о нем думают. И думали о нем не лучшим образом. Стайлз ощущал на себе их липкие, порицающие, иногда злые взгляды. Откуда они его знали? Из журналов? Медийная личность? «Как на нас смотрят, так мы себя и ощущаем» Лестница, козырек веранды. Акации тянутся к нему среди парников живописного сада. Стайлз ступает в дом. Он кажется чужим. «Ты тут не живешь уже полтора года», — услужливо подсказывает чужое подсознание. Стайлз вступает на кухню, как на собственный эшафот. Возможно он ожидал увидеть кого угодно, но… нет. Он до сих пор не смирился с тем, что у него есть муж. И ладно бы, геи женятся. Но то, что он мужчина, который может рождать детей… И перед этим теперь нужно играть роль супруга?! «Дерек Хейл. Альфа, спокоен в общении, глубок в мышлении и немного старомоден. Впрочем умным мужчинам всегда прощается доля джентельменства» «Как своевременно. Спасибо, “Стайлз”» Парень видит Хейла со спины, но узнает сразу же. Он ничуть не изменился. Он абсолютно идентичен. Вороные короткие волосы. Проницательные зеленые глаза. Стандартные красивые мужские черты лица. Рельефное мускулистое тело видно даже в домашнем свитере. Пример маскулинности и притягательности альфы. Стайлз неосознанно вспоминает, как же они мелкие со Скоттом ему завидовали. На секунду сердце защемило. Раз уж Дерек не изменился, то может?… Стайлз гасит в себе надежду на то, что он всё ещё в своем мире, и что где-то сейчас также есть его отец, Скотт и все остальные. Не изменившиеся. Прежние. Дерек, подбиравший раскиданные в беспорядке по полу игрушки, оборачивается на тихий звук привычных шагов. Стайлз видит до боли знакомые черты и не понимает, почему нейтральное выражение лица альфы резко становится холодным и привычно хмурым. Неожиданно из соседней комнаты вылетает маленький 5-летний мальчик, очевидно хозяин устроенного бардака. Заметив притихшего гостя в коридоре, он сначала медлит, потом узнает его и бросается к ошеломленному Стайлзу с распростертыми объятьями. — Папа! Ты больше не болеешь! Я так скучал. Отец говорил, что у тебя болезнь, тоторая заразная, так что мне нельзя было к тебе. Навещать. Вот. Смотри! С энтузиазмом маленький альфа начал показывать какие-то кубики, разложенные на дизайнерском журнальном столике, пока Стайлз пытался переварить информацию. Папа? «Точно, забыл совсем. Этим маленьким спиногрызом в основном занимается Дерек. Эли. Его зовут Эли. Недоразумение, соединившее нас с Хейлом узами нравственной морали и брака пять лет назад» Ну ничего себе, небольшое опушение фактов. Стайлза вырывает из размышлений аккуратная, но крепкая хватка на локте. Парень переводит взгляд на тихо подошедшего к нему альфу. — Пожалуйста, только не устраивай сейчас при нем сцен, — просит Дерек шепотом, — Эли и так достаточно видел и слышал. Парень, вообще не собиравшийся пока ничего говорить, был несколько оскорблен. Но прежде чем он успел как-то возразить, Хейл опять его остановил. — Ты хоть протрезвел немного? Или всё ещё ничего не соображаешь? Мне сказали, что ты головой неплохо так приложился. У Стайлза постепенно начинало складываться представление о своем положении в этой маленькой семье. Это не муж плохой, что не навещал супруга в больнице и ребенку запретил ходить. Проблема видимо была в «омеге».