Дебютантка

— Я не думал, что твоя трансформация включает в себя инспекцию Паркинсон на наших посиделках. Гермиона прикусила губу, перед тем как ответить Поттеру. В конце концов, ей пришлось смириться с тем фактом, что игнорировать слона в комнате больше не получится. Слон, кстати, уже час разгуливал в достаточно коротком для аристократки вечернем платье по гостиной и пил с её друзьями французское вино. — Я уже говорила тебе, что сама её пригласила. Она не могла винить Гарри за его скептицизм. Будучи хозяйкой вечера и зная почти все детали, Грейнджер по-прежнему не могла поверить в происходящее. Для протокола: она даже ущипнула себя за руку, но, кроме боли, ничего не почувствовала. — Да, но зачем? — справедливо спросил он. — Это же никак не поможет тебе влиться в их общество. — Мы могли бы стать подругами. Гарри нахмурился так сильно, что у него между бровей появился довольно перспективный конкурент уже приевшейся всем молнии. — Гермиона, — вздохнул он, — что происходит? Кризис этого вечера определенно начался ещё тогда, когда её друзья впервые увидели, кто именно составит им компанию сегодня. Но с тех пор обстановка не только не разрядилась, она лишь продолжила накручивать витки на и без того перегруженной электрической катушке. Больше всего присутствие Панси возмущало, пожалуй, Джинни. Грейнджер ещё никогда не видела, чтобы Уизли наблюдала за кем-то с таким раздражением. Симус же был единственным из их компании, кто не побрезговал заговорить со скандальной гостьей первым. Надо сказать, его фокус со сгоревшей игральной картой был даже лишним. Что касается других… Луна весь вечер сидела без настроения и лишь за редким исключениям присоединялась к дискуссиям, а Невиллу Паркинсон не особо мешала, хотя первые десять минут он явно чувствовал себя немного не в своей тарелке. — У нас что-то вроде услуги за услугу. Ей не хотелось рассказывать Гарри обо всех змеиных перипетиях, в которые её втягивали Малфой и Паркинсон и с которыми Гермионе пришлось не раз столкнуться за последнюю неделю. Так что подобная характеристика была вполне исчерпывающей. — То есть Панси сама напросилась к тебе? — ещё более настороженно уточнил он. — Ты же понимаешь, что здесь что-то неладное? С логикой у Гарри всегда всё складывалось отлично, хотя иногда его фантазия добавляла лишних углей в уже горящее пламя паники. — Да, но я пока не разгадала что именно. Гермиона могла бы провести расследование, если бы её голова сейчас не была забита этикетным мусором, странными намёками Малфоя, предстоящей вылазкой в деревню возле поместья и множеством других совершенно новых для неё вещей. — Она постоянно поглядывает на Невилла. Я видел, как они разговаривали одни пятнадцать минут назад на балконе. — Правда? Я думала, Паркинсон общалась только с Симусом. Лонгботтом мог быть полезен Панси, только если она вдруг решила разбить огород в саду поместья или сделать себе натуральный крем из волшебных маргариток от синяков под глазами. — Они беседовали достаточно долго, — настаивал Гарри. Ладно, лукавить было глупо. Где-то на задворках сознания у Гермионы тоже мелькала мысль, что визит Паркинсон как-то связан с Невиллом. В особенности подозрительным выглядело любопытство, которое Панси проявила к его паре с Луной. Для леди, чьи заботы заключались лишь в проверке драгоценностей на соответствие мероприятию, Панси слишком уж углубилась в историю её друзей. — Я поговорю с ним. — Удачи! Гарри отсалютовал ей бокалом с вином и следом опустошил его до дна. Видимо, не её одну напрягала пассивная агрессия Джинни по отношению к Панси. Для концентрации сумасшествия этому вечеру не хватало только женской драки. И не дай мерлин, если Гермиона её только что предсказала. Она миновала стол с закусками и оказалась у одного из трёх окон в пол, за которыми располагались небольшие балконы с видом на сад. — Эй, — позвала Грейнджер Лонгботтома, мягко постучав по его плечу. Она прервала его спор с Финниганом, но Невилл наедине с Симусом всегда выглядел так, будто тот пытался засунуть петарду в его задницу забавы ради. Так что она скорее его спасла, чем помешала. — Гермиона! — с плохо скрываемой радостью отреагировал Лонгботтом. — Скучаешь? Уж что-что, а ей было точно не до скуки. — Хотела украсть тебя на минутку. — Я снова к бару! — заявил им обоим Симус, тем самым избегая неловкой паузы. Невилл проводил друга напряжённым взглядом, но уже совсем скоро переключился на неё: — Что-то стряслось? Грейнджер не хотела травмировать щёку, но опять почувствовала солоноватый привкус крови, когда не справилась с нервами и прикусила её до боли. — Ты говорил с Паркинсон? — Да, — с долей удивления ответил он. — А что? Что-то случилось? Нельзя было? Все её надежды не выглядеть гиперопекающей матерью-наседкой рассыпались, как корабли, попавшие в чары Цирцеи. — Конечно можно. Мне просто интересно, о чём вы болтали. — Ничего особенного, — успокоил её Лонгботтом. — Я тоже сначала отнёсся к ней с подозрением, но она начала наш разговор с извинений. — Извинений? Вот теперь Гермиона окончательно запуталась. — Она сказала, что была свидетелем беседы своего отца и Беллатрисы о моих родителях во время войны. Ей искренне жаль, что с ними такое произошло. — Невилл шумно сглотнул и продолжил: — По ощущениям, она не поддерживала сторону Волдеморта и, кажется, ненавидит своего покойного отца. — Паркинсон выдала Гарри, — припомнила Грейнджер. Они вместе с ужасом наблюдала, как в тот день ученики расступались, отдавая Поттера в холодные руки смерти. — Её отец тогда был в немилости у Волдеморта. Она пыталась спасти его от смерти. — Но… — Она сирота, Герм, — перебил её Лонгботтом. — Я понимаю, как ей нелегко. Уж точно не на такой результат беседы она рассчитывала, когда отправилась к Невиллу. В итоге раскаяние Паркинсон посеяло ещё больше вопросов на непаханом поле её проблем. — Панси ничего у тебя не просила? — Кроме извинений? — мягко улыбнулся Лонгботтом. — Просила. Вырастить ей пару горшков редких растений. Её погибают от неправильного ухода. Вот она. Ниточка. — Зачем ей растения? — Она хочет варить лекарства, открыть аптеку для малоимущих. — Ты издеваешься надо мной? Грейнджер не могла поверить своим ушам. Та Паркинсон, которую Гермиона знала в школе, которую лично наблюдала за завтраком в её мрачнейшем поместье, вдруг стала благотворительницей и мученицей? Невилл был добрым парнем. Слишком добрым и открытым, так что Гермиона начала переживать, что его банально обвели вокруг пальца. — Не веришь, что люди могут меняться? Верила. Конечно, она в это верила, но эта логика не работала для Панси. Не в таком глобальном смысле. — Ты уверен, что эти растения не запрещены законом? В каких зельях они применяются? — Это обезболивающие компоненты, — спокойно пояснил ей Лонгботтом. — Я занимаюсь ботаникой круглые сутки. То, что она просит, легально и абсолютно безвредно. — В больших дозах даже вода может убить. — Если ты её так недолюбливаешь. Что Паркинсон тут делает? Ну за что ей такие догадливые друзья? Она же встречалась с Рональдом Уизли, всё могло сложиться куда удачнее. — Она приглашена из вежливости. Можно и так сказать. — Тебе не о чем волноваться. Мне даже показалось, что она меня немного боится. Панси? Невилла? Вот теперь он точно её разыгрывал. В любом случае Гермиона бесповоротно закопалась в своих догадках, и, чтобы выбраться отсюда, ей понадобится сразу несколько лопат. — Как дела у Луны? Она, кажется, без настроения. Как известно, лучший способ избежать неловкостей — вовремя сменить тему. — У нас был тяжёлый разговор, — вздохнул Невилл. Когда встречалась с Роном, Грейнджер обозначала так их самые яркие конфликты. Обычно после бессмысленных криков они всё же пытались найти решение, но так и не сдвигались с места. С большим успехом на узком мосту ужились бы два барана. — Ты можешь не говорить. — Я хочу преподавать в Хогвартсе, — почти одновременно с ней произнёс Невилл. — Я обожаю травологию, и это моя мечта. — А Луна? — Она не может уехать надолго из «Ракушки». Её отцу хуже, я не… я не хочу ставить её перед выбором. — Мне жаль, Нев. Гермиона не успела даже обнять его, когда печаль на лице друга вдруг сменилась резким всплеском агрессии. — Я не могу бросить её сейчас, но мы давно ничего друг к другу не чувствуем. Я будто в тюрьме. Оу. Лонгботтом, который откровенничает о личной жизни? Какое бы вино ни хранилось в подвалах её поместья, эффект у него однозначно был впечатляющий. — Я думаю, Луна поймёт. Лавгуд всегда удивляла всех своей чуткостью и добротой, вряд ли она будет держать обиду. А вот ждать, когда всё решится само собой, Гермиона на его месте не стала бы. Луна точно не будет заканчивать отношения самостоятельно, это слишком серьёзный шаг, к тому же действительно травмирующий для такого эмпата, как она. — Снова меняешь сторону?! — Джинни, прошу тебя… Они с Невиллом разговаривали в другом конце гостиной, но крики в зоне у камина мгновенно донеслись и до них. — Только не это, — вздохнул Лонгботтом, и они оба кинулись разнимать Уизли и Паркинсон. «Разнимать» громко сказано, ведь Панси величаво сидела в кресле, пока Джинни стоя изливала свои праведные монологи. — Я ни на что не претендую, — спокойным голосом произнесла Паркинсон. — Да неужели?! В хранилищах уже нет места для золота?! Гарри придерживал Уизли как мог, но Гермиона обязана была вмешаться. — Что тут происходит? — в лоб спросила она. Панси перевела взгляд на них с Невиллом, но на последнем задержалась дольше, чем следовало. — Выясняю, что этой змее тут нужно, — гневно бросила Уизли. — Джинни, я сама со всем разберусь. Я ответственна за организацию этого вечера. — Брось, ты не могла позвать её по своей воле! — Почему же? Мне хотелось познакомить Паркинсон с вами. — Уже знакомы, — фыркнула Джинни. — Хочешь сказать, она одобряет все твои идеи? В жизни не поверю. — О каких идеях речь? — спросила Паркинсон, медленно поднимаясь с места. Глаза Уизли и Панси оказались на одном уровне, и Грейнджер могла поклясться, что увидела между ними молнию. — Равенство, — кратко объяснила Гермиона. — Грейнджер хочет, чтобы у волшебниц было столько же прав, сколько у волшебников, — добавил Невилл. — А сейчас разве не так? Панси вроде бы и спрашивала, но в то же время Гермионе казалось, что она уже знала ответ, просто хотела услышать его от неё. — Не у аристократии. Грейнджер была не уверена, с чего начать, потому что окончательно её задумка ещё не сформировалась. Однако презентация революционной мысли — пусть и в таком узком формате и только для одной чистокровной — стала бы неплохим прогрессом. — За завтраком мне сказали, что я не могу полностью распоряжаться своими галлеонами до брака, — вспомнила Гермиона, внося немного конкретики в пока что сырую идею. — А что, если я никогда не выйду замуж? Что будет с моим статусом? Меня попытаются обмануть или убить, как Элен? — Ты выйдешь замуж, — с твёрдой уверенностью возразила Панси. — А во время брака женщина полностью владеет финансами и поместьем. Можно сказать, это её вотчина. — Но подчиняется мужу? Друзья перевели напряжённые взгляды с неё на Панси. — У нас есть все права, — ушла от прямого ответа Паркинсон. — В детстве мы даже можем учиться политике и экономике наравне с мальчиками. — Панси облизала губы, и от этого её ядовито-красная помада стала ещё ярче. — Но это в большинстве своём неинтересно молодым леди. Естественно, куда интереснее считать количество вилок перед собой. Ну что за ерунда? — Дети не могут интересоваться чем-то автоматически, — подчеркнула Гермиона. — Вас просто к этому никто не привлекает, поэтому вам это и не нужно. Паркинсон никак не показывала, как слова Гермионы на неё влияли. Её лицо по-прежнему оставалось невозмутимым, а мнение — откровенно закостенелым. — Если мы будем руководить страной и работать, то кто займётся семьёй и наследниками? Да боже ж ты мой. Кто внушил этим женщинам, что их амбиции ничего не стоят? — Если я всё-таки выйду замуж и мой муж, например, окажется азартным игроком, — выдумывала на ходу историю Грейнджер. — Он проиграет всё, даже наш дом, и сбежит. Что тогда? Какая карьера будет у меня, если всё это время я лишь устраивала званые завтраки и ужины? Что будет с детьми, если я одна не смогу их обеспечить? — Это редкость. И у Хогвартса на такой случай есть протокол о помощи малоимущим семьям, — довольно слабо аргументировала Панси — Тебе не страшно? Провести всю жизнь за спиной мужчины? Она только что узнала о мечте Паркинсон открыть аптеку, но намеренно не стала упоминать об этом. Таким образом она бы лишь подставила Невилла. — Я не буду в тени мужа, Грейнджер. Да уж. Она будет сиять на балах, угождать человеку, с которым у неё фактически контракт, а не брак. Гермиона не представляла, как ещё убедить Панси в своей правоте. И что самое страшное, Грейнджер понимала, что, если не сможет достучаться хотя бы до неё, с мечтами о диалоге с министрами двух стран, организации фондов для аристократок и прочем можно сразу попрощаться. Страх. Эмоция, которая возникла без спросу и которую моментально заметил Невилл. — Ты говоришь, что вы равны, но ты не можешь быть с мужчиной, которого любишь, — вмешался в их беседу Лонгботтом. И вот. Опять. Гермиона заметила, как Панси едва заметно поджимает губы. С впечатляющей выдержкой Паркинсон такие изменения в эмоциях были сродни трещине на фарфоровой маске. Совсем небольшая неровность, но на гладкой поверхности всё сразу же бросалось в глаза. — В теории я могу выбрать того, кого люблю. Грейнджер догадывалась, что к этой теории могли прилагаться определённые нюансы. Как минимум, желание вступить в брак должно было быть взаимным не только у пары, но и у их родителей или опекунов, ведь без одобрения старших вся эта затея могла оказаться напрасной. И всё это, конечно, не могло противоречить уже существующим договорённостям: удачи найти свободного чистокровного мужчину, которого не успели формально обручить в младенчестве. — Тебе не расстраивает, что Малфой может откладывать свой брак, а ты нет? Её вопрос точно не был корректным, но Гермиона постепенно начинала отчаиваться. — Неплохой бонус, хотя моя помолвка тоже заморожена. Повезло с женихом, — последние слова прозвучали со вкусом откровенного сарказма. И тут Грейнджер поняла: она не знала, к кому была «прикреплена» Паркинсон. А если учитывать, кем был её отец, это мог быть кто угодно. Даже жуткий старик с почётным статусом пятикратного вдовца. И Панси не могла это изменить. Ей вдруг стало важнее промолчать и не травмировать Паркинсон, к которой Гермиона никогда не питала тёплых чувств, чем с пеной у рта продолжать отстаивать свою точку зрения. — Я думаю, мне пора, — словно прочитав всё в глазах Грейнджер, объявила она. — Спасибо за вечер, мисс Дюэрр. Это было… занимательно. Их всех будто окатило ледяной водой из бочки неловкости. Даже Джинни подуспокоилась и воздержалась от нового язвительного комментария. Они просто молча наблюдали за тем, как Панси выходит из комнаты, цокая немаленькими каблуками. — Не знаю, что ты планируешь для них, — произнёс Невилл, намекая на чистокровных аристократок, когда за Паркинсон закрылась дверь. — Но тебе придётся несладко. Он был прав. Грейнджер понимала, что отважилась на непростое дело, но не могла стоять в стороне. Да, ей нужно было закрепить свой статус. Да, вначале следовало набраться опыта. Но, мерлин, чувство несправедливости ко всем этим женщинам было просто невыносимым. Может, они и вели себя так подло по отношению к ней, потому что их собственные желания никогда никем не учитывались? По сравнению со всеми наследницами могущественных родов, Гермиона была чуть ли не образцово свободной во всех отношениях женщиной. По крайней мере, до того как на неё рухнуло миллиардное наследство, Грейнджер могла быть кем угодно — от лифтёра до министра магии. И никто, даже Рональд Уизли, не мог привязать её к ножке кухонного стола. Кстати об Уизли. Джинни убежала куда-то сразу же после ухода Панси, и Гермиона начинала искренне волноваться за её состояние. Она быстро оглянулась и поняла, что осталась стоять одна в центре комнаты. — Гарри, — позвала она Поттера, который ненадолго отвлёкся на разговор с Симусом. Опять же, Финниган скорее жевал тарталетку, чем говорил, так что многого Гарри не терял. — Ты как? — тут же поинтересовался Поттер. — Всё хорошо. Не идеально, если Гермиона хотела перекроить всё упрямое аристократическое общество, но пойдёт. — Как Джинни? Поттер вдруг напрягся и следом попросил Симуса дать им пару минут. — Она перебрала с вином? — предположила Грейнджер. Иначе такое странное поведение Гермиона объяснить не могла. Уж кто-кто, а Джинни всегда была человеком очень собранным и точно стрессоустойчивым. — Нет. — Поттер нервно почесал макушку. — Ей нельзя пить. — Нельзя пить? Грейнджер нахмурилась. В каком смысле нельзя? Конечно, Уизли не была фанаткой дорогого алкоголя, но она никогда не отказывалась от нескольких бокалов игристого на их девичниках. — Ей сейчас вредно. Гарри как-то странно поджал губы в нелепой мальчишеской улыбке, и на неё моментально снизошло озарение. — О боже! О боже! — инстинктивно завопила она. Поттер судорожно посмотрел по сторонам, и по его бегающему взгляду Гермиона догадалась, что это была тайна. — Какой срок? — попыталась как можно тише ликовать Грейнджер. — Чуть больше месяца, — счастливо поделился Гарри. Теперь всё встало на свои места. Проблема крылась не в алкоголе, а в гормонах. Боже, её лучшая подруга была беременна. Гарри, чёрт его дери, Поттер станет отцом. Можно ли было незаметно прыгнуть до потолка? — Но Дымок — ваш первенец, я застолбила местечко, — подтрунивала над другом Гермиона. — Он может быть хоть нулёвцем, главное, чтобы перестал ссать в мои аврорские сапоги. Они одновременно засмеялись, и ощущение покоя накрыло Грейнджер, будто тёплое пуховое одеяло. — Кто уже знает? — Молли, а значит, и Артур. Пока всё. — Я третья, как всегда, — шутливо заметила Гермиона, намекая на их Золотое трио. Поттер закатил глаза. — Хочу обнять её. Как думаешь, можно? — Сейчас она, скорее всего, обнимается с унитазом. Лучше чуточку позже. Бедная Джинни. Гермиона ещё в подростковом возрасте зареклась не вникать в нюансы беременности и родов. Да и кто бы на это решился? Вы когда-нибудь видели седых подростков? Вот именно. — Но вы же не женаты, — вдруг осознала Грейнджер. — У вас есть план? Гарри снова замялся. — Вообще-то, Молли хотела сыграть свадьбу летом. — Но это же… — Быстрый подсчёт в голове подтвердил, что она права. — Вы уже будете с малышом. Кивнув, Поттер огорчённо вздохнул и добавил: — Джинни не хочет, чтобы в прессе думали, что это брак по залёту. Её можно было понять, а ещё это тоже укладывалось в концепцию перемен, о которых так грезила Грейнджер. Женщины даже рожать от любимого человека должны были с условиями. Общество явно за что-то их всех ненавидело. — Я могу помочь с организацией свадьбы в ближайшее время. У меня целый штат эльфов. — Гермиона Грейнджер, вы что, хвастаетесь? — прищурившись, ехидно уточнил Поттер. Она усмехнулась и толкнула Гарри в плечо. И этот идиот будет отцом. Возможно, тогда её чистокровность тоже не такой уж и феномен.