Банановая вакханалия

      Хёнджин сидел у окна и скатывал из бананов, размягченных до консистенции пюре, мелкие шарики и раскладывал их сушиться на широком подоконнике. Этим он занимался уже три часа кряду. Пальцы липли друг к другу, все руки, рубашка и часть кровати, на которой он это делал, были в банане. И даже на стене виднелась коричневатая клякса.       Боезапас подходил к концу, а завтра их должны были отправить на очередное задание. Хёнджин скатал ещё один шарик и, укладывая его к остальным, грустно вздохнул. Святой Ёбтухуй, ну почему именно ему досталась такая дурацкая способность. Почему Хёнджин не мог, как другие огневые маги, воспламенять что-нибудь более нормальное? Воздух, например, как лучший студент академии Феликс. Или же землю, как его сосед по комнате Минхо. Какого чёрта Хёнджину повезло поджигать бананы?       Он и в академию-то поступил с горем пополам. Все подростки, как только им исполнялось четырнадцать, приходили в центр измерения магии, клали ладонь на хрустальный шар, который и показывал их магический потенциал. Иметь такой не считалось привилегией: много забот, хлопот, сложное обучение, опасные для жизни задания и почти никакой выгоды. Ну, кроме разве что титула и чуть более высокой зарплаты после выпуска.       Перед Хёнджином в очереди к хрустальному шару стояли ещё два подростка, и они оставили магический тестер прозрачным — никаких способностей. Хёнджин рассчитывал на это же. Его семья занималась фермерством, и он готовился продолжить дело своих родителей. Магическая академия и все эти дела с нежитью Хёнджина не интересовали. Вот только дурацкий шар под его ладонью нагрелся и окрасился в жёлто-оранжевый.       Огневые маги не считались особенной редкостью, но ценились, поэтому его уже через двадцать минут привели к ректору академии для дальнейшего определения способностей. Хёнджину показалось, что длилось это почти вечность, потому как он никогда ничего в своей жизни без помощи спичек не поджигал, хотя обычно все огневики знали о своём даре ещё с детства.       Грозный мужик по имени Сон Сынхон мучал Хёнджина часов семь или восемь, пытаясь выяснить, на что именно работает его способность. В конце ректор почти сдался и даже собирался отправить Хёнджина домой, потому что ни одна попытка что-либо воспламенить так и не увенчалась успехом.       Предметы вносили в богато украшенный ректорский кабинет, Хёнджин мысленно представлял их горящими — так Сынхон объяснил принцип магического поджога — ничего не происходило, и предмет уносили. Чего только не попробовали. Сразу в минус ушли: воздух, земля, железо, камень, медь и древесина. За ними пришлось вычеркнуть глину, песок, воду и фарфор. Перешли на другие структуры, что тоже не увенчалось успехом. Ни перья, ни кожу, ни шерсть Хёнджин поджечь не смог.       Сынхон хмыкнул, куда-то ушёл минут на пятнадцать, а потом вернулся с ожившим скелетом в руках, клацающим челюстью. Хёнджин вскрикнул, залез на ректорский стол и наверняка позеленел от страха — до этого поднятого он своими глазами никогда не видел.       — Ну-ка, не дрейфь! Сосредоточься и поджигай, — рявкнул Сынхон.       Хёнджин взмолился Ёбтухую, напрягся так, что чуть не блеванул, но ничего так и не произошло. Скелет продолжал дергаться в хватке ректора и зло щёлкать челюстью. Сынхон выругался, и поднятый рассыпался пылью в его руках.       — И что же с тобой делать? — устало вздохнул он. Хёнджин же понятия не имел, что с ним делать, он хотел домой и никогда не связываться ни с чем магическим. — Слезай с моего стола, горе луковое, — продолжил Сынхон. — Будем думать дальше.       Но думать не пришлось, дверь в кабинет открылась, и в неё всунулась сначала голова с чёрной макушкой, а потом просочился весь человек целиком. Пацан, примерно ровесник Хёнджина, осматривал их внимательным взглядом и жевал банан.       — Все ещё этого бессильного пытаешь? — чавкая, и без всяких церемоний обратился он к ректору. Голос у парня был слишком низким для подростка. — Брось его, пойдём лучше потренируемся, деда.       Вот оно что. Внук ректора, значит.       — А ну-ка пшёл отсюда, — рявкнул на него Сынхон, и одна из его штанин тут же загорелась. Пацан рассмеялся. Ректор не обратил на это никакого внимания, махнул рукой, и штанина осыпалась пылью, присоединившись к в бывшему скелету. — Я сказал, уходи.       Однако пацан не двинулся с места и, чавкая, проговорил:       — Зачем тебе бесполезный огневой маг, который даже не знает, что поджигает, — парень продолжал жевать, и речь выходила не слишком внятной. — Академии хватит и меня. Просто отправь его восвояси. Таким неудачникам здесь не место.       Кровь Хёнджина закипела. Он, может, и не самый успешный человек в мире, но обзывать кого-то так с ходу — высший уровень невоспитанности. Ему бы папа уже ремня всыпал за такое поведение. Пацан злил своей бесцеремонностью и наглостью. А ещё тем, что продолжал чавкать бананом весь разговор. Хёнджин мысленно этот банан уже возненавидел. Взгляд сосредоточился на желтом фрукте в руке ректорского внучка. Мягкое нутро накрыли губы, и по кабинету опять разнеслось звучное чавканье. Как же это раздражало.       Внезапно яркая вспышка озарила лицо пацана. Тот шикнул и откинул горящий банан в сторону. В кабинете воцарилась тишина. Все смотрели на полыхающий фрукт.       Сынхон хмыкнул, а потом и вовсе захохотал. Внучок повторил за ним. Веснушчатое лицо сморщилось, из глаз от смеха потекли слёзы. Хёнджин чуть не завыл — лучше бы ничего не поджигал, чем банан.       Отсмеявшись, ректор подошёл к Хёнджину и хлопнул по плечу.       — Я всё еще понятия не имею, что с тобой делать, но теперь хотя бы разобрались с твоим умением. Слезай, давай, — Сынхон указал на внука, — Феликс тебя проводит к выходу.       Путь, к которому он обернулся, для Хёнджина ещё одним испытанием. Феликс не затыкаясь болтал о том, что ни разу не видел такой нелепой способности, и мерзко хихикал. Ну, Хёнджину казалось, что мерзко. Всё внутри горело огнём из-за слов этого пацана.       — Ну представь, приходишь на кладбище поднятых укладывать, а там ни одного банана! Какой с тебя прок, не пойму, — заливался тот. — Может, дед тебя в Африку отправит — будешь там пальмы поджигать. Если повезёт, ещё и поднятых с собой прихватишь.       Мерзкий ещё и тупой. Так и хотелось ему как-нибудь насолить. Случай представился почти сразу же. Когда они свернули к широкой главной лестнице, ведущей к выходу, Феликс оказался чуть впереди, и Хёнджин не долго думая и без всяких угрызений совести подставил ему подножку. Ректорский внучок нелепо взмахнул руками, ойкнул и кубарем полетел по ступеням.       Хёнджин же разулыбался, но спускаться к нему не собирался. Так — на всякий случай.       — Бананы растут в субтропиках. И не на пальмах. Бананы — это трава, — поучительным тоном произнес он, глядя на Феликса сверху вниз.       Однако его слова должного эффекта не возымели. Феликс стёр кровь с разбитой коленки и снова заливисто рассмеялся.       — А ты не такой уж и простак. Может, и выйдет из тебя толк, — проговорил он, поднимаясь с пола. — Хотя, бананы это всё равно смешно. Даже интересно, как ты будешь справляться.       Хёнджин скрипнул зубами. Да он вообще в эту академию не хотел. Ещё и родителям объяснять придётся, что не быть ему фермером. Он молча спустился вниз и, проигнорировав Феликса, вышел из академии.       Ректор объявился через неделю со странной конструкцией, похожей на ружьё. Хёнджин не сильно разбирался в огнестрельном оружии. Оказалось, специально для него в академии разработали винтовку, стреляющую сушёной банановой дробью. Как это должно было работать, он тогда не представлял. Если бы представлял, то никогда бы не согласился на эту треклятую учёбу. Хотя, всё равно пришлось бы — родители и прочие родственники были в полном восторге, что в их семье родился огневой маг.       Скатав ещё несколько банановых шариков и уложив их в ровный рядок, Хёнджин встал с кровати и пошёл мыть руки и миску в ванную комнату. Тут была только маленькая раковина и унитаз. Общая душевая находилась на этаже. Хёнджин подставил миску под воду и вздохнул. За четыре года обучения он смирился с тем, что пополнять запасы приходится вручную.       — Готов? — спросил его Минхо, вынырнув из-за длинной шторы, что закрывала его кровать. Хёнджин кивнул. — Думаю, нас снова поставят в пару. Прошлое задание мы выполнили на отлично.       Хёнджин снова кивнул. Он тоже так думал. Работать с Минхо ему нравилось. Их нельзя было назвать друзьями, но они вполне неплохо общались. По крайней мере, Минхо никогда не высказывался насчёт его способности, хотя как и все звал Хёнджина «снайпером».

***

      Утро не задалось с самого начала. Хёнджин открыл глаза от болезненного тычка в бок.       — Собирайся, Снайпер, мы проспали, — сообщил суетящийся Минхо и кинул ему походную сумку.       Вообще-то Хёнджин собрался еще вчера, оставалось взять только банановую дробь и винтовку, что много времени не заняло. Едва успев почистить зубы и натянуть на себя форму с гербом школы, Хёнджин вылетел за дверь, подталкиваемый в спину Минхо. Часы показывали почти девять, а, значит, они точно проспали завтрак и, вероятно, половину распределения. Они спешно прошли большой холл третьего этажа, где жили все огневики, сломя голову пронеслись по лестнице и вывалились из общежития на площадь перед академией. Хёнджин, прыгая на одной ноге и пытаясь завязать шнурки на форменной кожаной туфле, вклинился меж ребят своего курса.       — Что я пропустил? — убирая длинные волосы под ободок, произнёс он.       — Меня распределили с Минхо, — ответила ему Йеджи. Она была лучшей подругой Хёнджина, а ещё страшной низвергающей магичкой. Единственной в школе. Ну, помимо самого ректора. — Предлагала же разбудить, чучело.       — Меня называли?        Йеджи притянула его за галстук и начала поправлять ворот рубашки. Хёнджин не сопротивлялся. Подруга неспешно разгладила лацканы пиджака, расправила узел галстука, убрала несколько выбившихся прядей и, удовлетворившись его внешним видом, ответила:        — Угу. Тебе не понравится.        Её руки в кипенно-белых перчатках исчезли из поля зрения, и Хёнджин выпрямился.        — Он за твоей спиной, — хмыкнула Йеджи.       — Ну привет, Снайпер, — послышался низкий голос.       Хёнджин мысленно трижды взмолился Ёбтухую, глянул на его статую в центре площади и развернулся к Феликсу. Тот же никуда магическим образом не исчез, а всё так же стоял перед ним и кривил губы в улыбке. Их отношения на протяжении четырех лет были не слишком хорошими. У Феликса имелось самомнение размером с королевский замок и чертовски острый язык. С ним в принципе никто не любил работать, потому что все задания он выполнял словно в одиночку, не считаясь со своим партнером. Повезло так повезло. Хёнджин кивнул ему, поправил свою винтовку за спиной и пошёл к главным воротам академии. Одновременно позади себя он услышал два возгласа: «А ну стоять» — от Йеджи и «Нам не туда» — от Феликса.       По-быстрому свалить не получилось. Хёнджин разочарованно вздохнул и обернулся.       — Взяла тебе завтрак, — проговорила Йеджи и кинула ему полотняный мешок с какой-то едой.       Разумеется он его не поймал, и тот, шлепнув по лицу, упал Хёнджину в руки. Н-да. Кто бы сомневался, что так будет.       — Нам на восточное кладбище в серой зоне, — даже не пытаясь спрятать довольную ухмылку, пояснил Феликс.       Хёнджин снова вздохнул, Йеджи хлопнула его но плечу и смоталась в другую сторону. Ещё раз — н-да. Серая зона — это дерьмово. Она была самой дальней территорией, находившейся под контролем академии. Учеников редко отправляли туда на задания, а если и отправляли — то самых лучших. Впрочем, Феликс таковым и был, а вот каким образом Хёнджин попал в этот список — не ясно. Однако спрашивать он не стал, а просто направился к восточному выходу. Путь до нужного кладбища предстоял долгий. Если Хёнджин правильно помнил карту — а он отлично запоминал все карты — вряд ли даже к обеду доберутся. А ведь ещё обратно тащиться. Вот бы к лучшему ученику в партнерах прилагалась ещё и машина, но нет, тот тоже добирался до мест заданий как и все, на своих двоих.       — Эй, Снайпер, так и будешь молчать? — снова начал Феликс, стоило только выйти за пределы академии.       Хёнджин кивнул и ускорил шаг. Его тактикой поведения с Феликсом всегда было игнорирование. Хотя они не так уж часто пересекались на самом деле. Феликс учился на пятом курсе и за годы обучения из смешливого подростка превратился в довольно мрачного, саркастичного парня. Очевидно, что вместе со званием лучшего ученика к Феликсу пришло и понимание собственного незавидного положения. Все самые дерьмовые и ответственные задания доставались ему. Бывало такое, что он неделями отсутствовал в академии, потому что его дёргали охранять какую-нибудь королевскую особу, вздумавшую отправиться в путешествие.       Все это Хёнджин знал по слухам, долетавшим до него. Феликса же он невзлюбил с самого начала. Знакомство получилось не очень приятным, да и весь первый курс Феликс над Хёнджином потешался, называя «банановой принцессой». Многие относились к способности Хёнджина с пренебрежением и не упускали возможности обсудить такого неудачника, а Феликс только подливал масла в огонь. На свой третий курс Феликс вернулся совсем другим человеком. Хёнджин не знал, что с ним случилось, но насмешки прекратились: теперь же ректорский внучок звал его «снайпером» да и вообще редко когда обращался к нему напрямую. Но впечатление было таким, каким было, и Хёнджин предпочитал с ним вообще никак не контактировать от греха подальше.       Честно говоря, Хёнджин ещё ни разу не бывал в серой зоне, но путь до неё хорошо представлял. Карта королевства будто была начерчена у него в голове. Теперь же он чётко видел кусок с местом их назначения. Хёнджин понятия не имел, почему так хорошо запоминал карты. Возможно, это один из способов раскрытия его второй магической способности — предвиденья. Нет, будущее он не видел, да и чтение карт Таро ему не давалось. Даже вещие сны ни разу не снились. Просто у Хёнджина хорошо развита интуиция, и на этом всё. Однако преподаватель прорицания настаивал, что чувствует в нём энергию провидца, и от своей позиции не отступал. Хёнджину оставалось только смириться.       Как только они пересекли границу зелёной зоны, что включала в себя столицу королевства и прилегающие к ней территории, над головами сомкнулся густой тёмный лес. Пахло сыростью и хвоей. Дорога под ногами была грунтовой. Из-за мелкого дождя, идущего последние три дня, форменные туфли вязли в глине и отрывались от поверхности с противным чавкающим звуком. Совсем скоро на подошву её налипло столько, что ноги стали тяжёлыми. Кто вообще придумал отправлять их на задания в форме? Твидовый брючный костюм вкупе с шерстяным жилетом смотрелись очень элегантно, но для ползания по кладбищам никак не подходили.       По прошествии некоторого времени лес вокруг стал ещё гуще, а дорога совсем узкой. Это ознаменовало начало жёлтой зоны, которая огибала столицу кольцом. Тут находились пастбища, фермерские и охотничьи угодья. Именно в этой зоне жила семья Хёнджина, но их дом был в другом направлении от города.       Темная непролазная чаща угнетала. Они шли и шли, но пейзаж не менялся. Нет, Хёнджин не боялся — никакой опасной нежити в жёлтой зоне отродясь не водилось. Разве что дикий хищник мог на них выйти, но почём какой-то зверь двум огневым магам. Просто идти без разговоров было скучно, а он тот ещё любитель почесать языком. Желудок требовательно заныл в отсутствие завтрака, мочевой пузырь выдал желание опустошиться. Серое низкое небо, готовое пролиться очередной порцией дождя, не добавляло прелести путешествию. Ко всему этому Хёнджина терзало плохое предчувствие, которое он списывал на колкий взгляд своего партнёра по заданию.       — Тебе бы поесть, — бросил Феликс, шедший всё это время позади.       — Мне бы поссать, — озвучил своё главное желание Хёнджин.       Послышался сдавленный смешок.       — Извини, удобств с собой не взял.       Хёнджин остановился, обернулся к Феликсу и попытался одарить его самым холодным взглядом из своего арсенала.       — Чего? — прищурившись, спросил тот. — Член подержать?       Хёнджин вздохнул и отошёл к обочине. Справлять нужду при посторонних было не впервой. На третьем курсе во время уроков прикладной некромантии частенько приходилось по полночи торчать на городском кладбище с кучей других учеников. Чего он не ожидал, так это того, что Феликс пристроится рядом и займётся тем же самым.       Святой Ёбтухуй, какая же нелепая ситуация: они двое, глухой лес и полнейшая тишина, разбавленная журчанием. Романтика. Главное — не смотреть вниз, а то будет уж совсем неловко.       — А ты подрос.       Хёнджин чуть вслух не крякнул и всё-таки посмотрел вниз. Феликс, лыбясь во все тридцать два, глядел ему в лицо.       — Я про рост, — уточнил тот, заправляя член в брюки.       Хёнджин действительно стал сантиметров на десять повыше. Да и в плечах пошире, только вот превосходство в размерах не радовало. Хёнджин всё ещё поджигал банановую дробь, которую сам скатывал, тратя на это часы. И без неё был совершенно бесполезен.       Лес кончился внезапно. Началась серая зона. Серой она называлась, потому что тут не имелось хороших земель для фермерства, да и живность здесь не выпасти — болота. Что с этой территорией делать, никто не придумал, так и бросили на произвол судьбы. Здесь находилось старое восточное кладбище, на котором давно уже никого не хоронили. И вот оно частенько вызывало проблемы.       Рядом с кладбищем проходила мощёная дорога в столицу, и вечно тут с проезжающими по ней что-то случалось. Задание, кстати, Хёнджин так и не слышал и понятия не имел, с чем придётся иметь дело. Сразу не спросил, а теперь уже как-то странно спрашивать. Ну, на месте разберется. Хотя он же с Феликсом — скорее всего, ему даже делать ничего не придётся.       Они вышли из леса прямиком к развилке. Дорога в столицу уходила налево и терялась в густорастущих елях, а две заросшие тропы поворачивали направо и расходились к кладбищу. То, что они там были, говорил покосившийся указатель и чуть менее густая трава.       Феликс, не сбавляя шага, свернул на самую правую. Хёнджин не задумываясь последовал за ним, хотя помнил, что с той стороны на карте обозначено большое болото. Ну, Феликс же знал задание, а значит знал, куда идти. Может, там Болотница завелась? Хотя откуда бы здесь взяться духу утопшей девы? Только если намеренно кто-то притащил и утопил, что было сомнительно. Давно бы полиция на ушах стояла.       Дойдя до границы кладбища, Феликс взял ещё правее и снова нырнул в лес. Хёнджину стало не по себе. Появляющиеся между деревьями монументальные склепы из тёмного камня выглядели, как мертвый город. Беспричинное беспокойство засосало под ложечкой. Почва под ногами стала мягче. Старые ели, качаемые ветром, иногда скрипели, чем пугали Хёнджина до чёртиков. Выглядели они облезшими и увядающими. Феликс точно вёл к болоту.       Богатые семейные склепы закончились, и начались могилы простых людей. Хёнджин стащил винтовку с плеча. Тревога не давала покоя. Феликс повернул ещё правее. Ноги уже утопали в густом мху, то тут то там появлялись болотные кочки. Лес редел, могильные камни кое-где уже совсем провались в землю. Феликс остановился и свернул налево. Он довольно долго шёл между рядов надгробий, углубляясь в центр кладбища. Хёнджин следовал за ним, нервно обводя взглядом местность. Что же они ищут?       Через какое-то время они снова свернули налево, а потом ещё раз налево. Появился склеп, мимо которого Хёнджин точно уже проходил. Он запомнил его по страшным, будто живым воронам, украшающим барельеф на крыше. Хёнджин зацепился за одного взглядом, и тот повернул на него голову. Сердце ушло в пятки, он вскинул винтовку и прицелился. Ворон моргнул и, громко каркнув, взлетел. Тьфу-ты. В самом деле живой.       В ушах от испуга грохотало, Хёнджин, не опуская винтовки, нервно спросил:       — Куда мы идём?       Феликс не ответил на вопрос, лишь криво ухмыльнувшись бросил: «Ссыкло», — и пошёл дальше. Он снова повернул и опять в другую сторону. Создавалось ощущение, что они просто ходили кругами. Страх сменился злостью. Этот придурок точно заблудился.       — Эй. Какое у нас задание, — остановившись, спросил Хёнджин.       — Неужели вспомнил, что мы сюда не просто так пёрлись?       — Отвечай.       — А то что? Подстрелишь меня бананом? — мерзко хохотнул Феликс.       Как же он бесил. Они шли сюда три часа и уже около часа бесцельно бродили по кладбищу. Никаких поднятых, лишь вороны и вода, чавкающая в мокрых ботинках.       — Отвечай, — опять повторил Хёнджин и навёл на Феликса винтовку. Конечно, стрелять он не собирался. Угроза была так себе.       Разумеется Феликс об этом знал и, вздохнув, закатил глаза. Внезапно боковым зрением Хёнджин уловил движение за его спиной. Он перевёл взгляд: между двух склепов, метрах в тридцати мелькнула тёмная фигура.       — Не дорос ещё мне угрожать, — послышался скучающий тон.       Хёнджину было не до него, он следил, как фигура остановилась, видимо, услышав голоса, и повернулась в их направлении. Хёнджина окатило холодной волной и запахом мертвечины — так он ощущал магию некромантов. Тело напряглось до последнего нерва: сила несла в себе что-то тёмное. Все произошло так быстро, что Хёнджин не успел подумать. Грохот выстрела, боль в плече от отдачи и пламя Феликса, полыхнувшее перед глазами, — случились как будто бы в один миг.       Горел сам воздух, и Феликс в ореоле из огня выглядел чертовски пугающе.       — Охренел? — лицо его выражало недоумение и злость одновременно. Яростный прищур глаз не сулил ничего хорошего, но плевать на него, земля под ногами Феликса зашевелилась, а значит Хёнджин промазал. Он прыгнул и сбил партнёра по заданию с ног. Бедро обожгло колющей болью, и они оба оказались на земле. Над старой могилой, где до этого стоял Феликс, возвышался скелет. Поднятые не выбирались из земли медленно, а словно выпрыгивали, выдернутые силой некроманта.       Феликс, не особо церемонясь, приподнялся, опираясь на плечи Хёнджина, и обернулся — скелет тут же зашелся ярким пламенем. Он двинулся к ним, протягивая костлявую руку и щелкая челюстью, но не дошёл — осыпался грудой костей, как только подпитывающая его магия сгорела. До них долетел лишь пепел истлевшей одежды. Хёнджин посмотрел туда, где прежде видел фигуру некроманта: место между склепами оказалось пустым.       — Какого чёрта ты не сказал, что там кто-то есть?! — громко зашептал Феликс, хотя сохранять тишину не было никакого смысла. Неизвестный, во-первых, уже их слышал, во-вторых — скрылся.       — Когда бы я успел?! — бросил в ответ Хёнджин. Внутренняя сторона бедра пульсировала болью. — Слезь с меня, — Феликс сдвинулся, наверняка специально сильно надавив рукой в плечо, а коленом в ногу. Перед глазами поплыло. Боль в бедре стала невыносимой, и Хёнджин глухо застонал. Святой Ёбтухуй, это не просто ушиб, как он надеялся.       — У тебя кровь идёт, — озвучил его опасения Феликс.       — Да неужели, — съязвил он.       — Сильно идёт, — к ноге тут же как каленое железо приложили. Хёнджин зашипел. — Тихо-тихо, у тебя задета бедренная артерия. Видимо, скелет успел воткнуться в тебя, когда выбирался из могилы. Я пережал её, но надо наложить жгут, иначе ты истечёшь кровью.       Феликс потянулся к своей заплечной сумке. Хёнджин видел, как он в ней роется, и потянулся помочь, но получил по ладони.       — Лежи не дергайся. Только мешаешь.       Голова закружилась, боль в ноге усиливалась. Феликс исчез из поля зрения, потом снова появился и похлопал его по щеке.       — Эй, не вырубайся, слышишь? — он и не вырубался. Пока. Если кровь не остановить — Хёнджин умрёт. Зачем Феликсу вообще жгут? Он что, тупой или первую помощь прогуливал?       — Прижги рану, — проговорил Хёнджин, еле ворочая языком.       — Самый умный, что ли?! — в голосе Феликса послышались нотки паники. — Сам бы попробовал прижечь что-нибудь живому человеку!       На это Хёнджин ничего не ответил, сознание уплывало. В чувство его привела ещё более жгучая боль, чем до этого. Настолько сильная, что ослепляла и выворачивала наизнанку, он не слышал, но наверное кричал и бился в конвульсиях. Через какое-то время Феликс снова похлопал его по щекам.       — Всё-всё, я остановил кровь, — это было последнее, что услышал Хёнджин перед тем как отключиться.