Шрамы не лгут (Scars Don't Lie)

— Что это, черт возьми, было? — спросил Джон, падая на землю рядом с Шерлоком, который уже стряхивал кусочки коры со своей куртки. Выражение раздражения и разочарования на его лице было слишком явным. — Это, — начал Шерлок, — обычное, прозаичное, скучное дело! — он выплюнул слово «дело» так, словно это была прядь волос, найденная в сэндвиче из паба. Он развернулся на каблуках и зашагал по траве к дому. Джон побежал за ним. — Какая пустая трата моих талантов, — пробормотал Шерлок, когда Джон догнал его. — То есть, русского шпиона нет? Крота нет? — Неа. — А как же Майкрофт… — Майкрофт — идиот. Он послал нас на эту идиотскую охоту сюда, в глушь, пока в Лондоне могло накопиться с десяток действительно интересных дел. Но я ведь не узнаю об этом, да? Потому что у меня отобрали телефон и ноутбук! Я должен был понять. Глупо. Как глупо! Ничего не имело смысла. — В общем, ты был прав в своем предположении? — Конечно я был прав. Я почти всегда прав! О, подожди, пока я доберусь до своего брата. Я бы не удивился, если бы он знал все с самого начала. Он, наверно, сейчас сидит в «Диогене», ест торт и смеется над тем, как отправил своего младшего брата на остров играть с золотыми рыбками. И я готов поспорить, что тетя Молли даже не… — он резко остановился. — О! Неужели все это было планом держать меня подальше от Лондона и оторвать меня от дел, чтобы сделать что-то подлое и меня не было рядом, чтобы нарушить его планы? Интересно, связано ли это с Магнуссеном. Он продолжил свой путь к дому. Джон был в полном замешательстве. — Магнуссен? Кто такой Магнуссен? И какое, черт возьми, отношение ко всему этому имеют золотые рыбки? Подожди — я что, золотая рыбка? Шерлок, что это значит? Шерлок пренебрежительно махнул рукой: — Неважно. Помолчи. Мне нужно подумать. Шерлок продолжал молча кипятиться, пока они шли. К тому времени, как они поднялись по лестнице и вернулись в свою комнату, Шерлок, казалось, был уже не так рассержен, и Джон счел безопасным заговорить, не навлекая на себя его гнев. — Ну, думаю, на этом все. Еще восемь часов Томаса и Уильяма, а потом вернемся к тому, как было? — Мы можем снять прикрытие прямо сейчас, — вздохнул Шерлок. — В нем больше нет необходимости, — он потер лицо. — Я, возможно, даже сбрею эту штуку перед завтраком. — Но это не было пустой тратой времени, правда же? — сказал Джон. — Я имею в виду, я кое-что узнал про тебя. Что ты умеешь играть в теннис. Кто бы мог подумать? И эта штука с волосами… Шерлок покраснел: — Перестань, Джон! Все кончено. Я Шерлок, а не Уильям. — Ты был Уильямом вчера вечером? Потому что я в это не верю, — ответил Джон. Прервал сам себя, вскинув руки. — Знаешь что — ты прав, я не прав. Все это время это был Уильям. Ты же можешь включать и выключать это дерьмо, как какой-то кран, да? И теперь все кончено, и все это не имеет значения, потому что завтра мы возвращаемся в Лондон, и я собираюсь вернуться на работу в клинику, а ты продолжить быть Шерлоком, блядь, Холмсом. Будет именно так, как тебе нравится. Джон чувствовал себя выжатым из-за всех противоречивых эмоций, испытанных за выходные. Поцелуи, прикосновения, волнение от работы над делом снова перемежались с напоминанием себе, что он не позволит Шерлоку снова затащить себя в это. Потому что он не собирался совершать ошибку еще раз. Точно нет. Обмани меня один раз — позор тебе. Обмани меня дважды — позор мне. — Но мне это не нравится, — сказал Шерлок. — И я изменю свое мнение и буду считать эти выходные… ну, не полным провалом, если ты не вернешься в клинику. Давай завтра проверим на сайте, нет ли нового дела. Или, еще лучше, узнаем, чем занимался Майкрофт. Ты мне нужен, Джон. Я даже зайду дальше — признаю, что твои истории… терпимы. Хорошая реклама. — Терпимы? — недоверчиво переспросил Джон. — Слишком много сантиментов и мало логики, но людям они нравятся, — то, как он сказал «люди», ясно передавало его презрение ко всем, кто мог бы посчитать сочинения Джона умными. — Нет. — Давай, Джон. Мы вдвоем против всего остального мира. Ты скучаешь по этому, разве нет? — Нет. — Ты лжешь. Я лгу?Это было уже слишком, и все накопившиеся злость и обида Джона выплеснулись наружу, словно лава из вулкана. — Ты, мешок дерьма! Ты называешь МЕНЯ лжецом. О, это сильно, Шерлок. Если бы существовал чемпионат мира по лжи, 221В был бы полон трофеев! То, что ты со мной сделал, Шерлок, почти уничтожило меня. И я никогда больше не смогу тебе доверять. Никогда. Я… — его голос сорвался. — Я просто не могу. — Но… Джон поднял руку. — Никаких «но», Шерлок. Нет в мире «но», которое могло бы оправдать то, что ты сделал со мной. Я видел, как ты упал. Я видел твою кровь на тротуаре. Я похоронил тебя, зная, что потерял лучшее, что когда-либо со мной случалось. А ты убежал… в Сербию или куда-то там еще, чтобы делать нечто, что ты делал без меня. Тогда я тебе не был нужен. Так ведь? Ты оставил меня одного горевать. Какой бессердечный ублюдок так поступает? Не дожидаясь ответа, он продолжил. — Я хотел умереть, Шерлок. Я снова оказался на краю пропасти. Как и тогда, когда впервые встретил тебя. Я знал, что ты не сможешь ответить мне теми чувствами, которые я к тебе испытывал. Я знал, что ты не такой. Но ты знал, что я люблю тебя. Ты знал это и все равно это сделал. Ты ушел и пережил свое приключение, бросив меня. И ты ожидал, что я буду ждать тебя, как преданный щенок, когда ты вернешься. Джон почувствовал слезы на щеках и сердито вытер их. — Я просто не могу позволить тебе сделать это снова. Мне жаль. Эти выходные были ошибкой. Я ни за что не должен был соглашаться. Я помог тебе выбраться из трудного положения вопреки собственному здравому смыслу. И знаешь что? Ты почти втянул меня обратно. Почти. Когда мы вернемся домой, я соберу вещи. Мне не следовало переезжать обратно. Я позволил миссис Хадсон уговорить меня. Но из этого ничего не выйдет. Шерлок стоял у стены, но теперь прислонился к ней и сполз на пол, уронив голову между колен. — Мне очень жаль, Джон. — Слишком поздно извиняться. — Ты не понимаешь. — Ты так и не дал мне понять! — крикнул Джон. — Ты так и не сказал мне, почему. И знаешь что? Это, черт возьми, не имеет значения, потому что, что бы ты ни сказал, как я могу в это поверить? Опустив голову еще ниже, Шерлок сказал: — Я сделал это ради тебя. Я сделал это, чтобы спасти тебя. От банды Мориарти и от меня. — О чем ты? — Это было не приключение, Джон. Это был ад. Я знал, что ты в опасности, пока они живы. Ты и все, кто мне дорог. Это был ад, который того стоил. — Мы могли бы пройти все это вместе, Шерлок. Ты же знаешь. — Но я не хорош для тебя, Джон. Я не могу дать тебе то, что тебе нужно… романтически и физически. Было бы лучше, если бы ты ушел. Как я и говорил тебе в первый вечер: мое тело — всего лишь транспорт. — Вот видишь, вот и все. Опять мне врешь, я это знаю. Раньше я в это верил, но в первую ночь здесь я услышал, как в туалете… Я услышал, как ты дрочил. Услышал, как ты стонал. — Я был болен. — Не был. Я наблюдал за тобой через замочную скважину. Шерлок резко вскинул голову: — Что?! — Я этим не горжусь, но я это сделал. Извини. А теперь скажи мне еще раз: ты не лжешь? Шерлок проигнорировал вопрос. — Я не собирался возвращаться. Как я уже сказал, я хотел, чтобы ты двигался дальше. Чтобы ты был счастлив. Майкрофт убедил меня вернуться. Сказал, что ты… нестабилен. — Ну, тебе следовало остаться там, — Джон не имел этого в виду, но гнев говорил вместо него, и он хотел причинить Шерлоку такую же боль, какую Шерлок причинил ему, поэтому он продолжал. — Тебе следовало оставаться и быть с тем, с кем ты был. Мне не нужна была твоя жалость. — Я ни с кем не был. Я же сказал, это был ад. — Ад? Ты никогда не был в аду, Шерлок. Ты никогда не видел, как твоих друзей разрывает на куски в гребаной дыре Афганистана, и ты никогда не видел, как любимый тобой человек покончил с собой у тебя на глазах. И уж точно этот человек никогда не возвращался в твою жизнь, как будто все это было какой-то шуткой. Шерлок медленно поднялся. Он выглядел поверженным. Маленьким. Он шагнул к Джону и потянулся, чтобы положить руку ему на плечо. Джон отступил назад, вне досягаемости; все его тело, казалось, вибрировало от ярости. Он наслаждался страданиями Шерлока. Так ему и надо.Он знал, что, вероятно, слишком остро реагирует, но зашел слишком далеко, чтобы отступать. — Мне так жаль, Джон, — сказал Шерлок, опуская руку. — Я никогда не хотел, чтобы что-то из этого произошло. Я думал, что поступаю правильно. Что я делаю это для тебя. Я знаю, что ты мне не веришь, и не могу тебя за это винить. Я знаю, что ничего не могу сказать, чтобы заставить тебя снова мне доверять. Но, может, я могу кое-что показать. Шерлок расстегнул куртку и бросил ее на пол. Начал расстегивать рубашку. — Какого черта ты творишь, Шерлок? — Помолчи и дай мне это сделать, — сказал Шерлок. Он закончил с рубашкой, и она расстегнулась, обнажив бледную кожу груди. Он расстегнул левую манжету, затем — правую. Наконец он стряхнул рубашку, и она присоединилась к куртке, комком лежавшей на полу. — Ты думаешь, стриптиз изменит мое мнение? — спросил Джон. — Господи. Ты думаешь, я настолько поверхностный? Шерлок ничего не сказал. Вместо этого он медленно повернулся лицом к стене. Джон, открыв рот, смотрел на изуродованную спину Шерлока. В резком контрасте с гладкой кожей груди спина Шерлока представляла собой клубок корявых, уродливых розовых и белых шрамов. Были тонкие и толстые, прямые и изогнутые, были даже круглые шрамы, в которых Джон узнал зажившие ожоги. Волна холода накатила на него и осела в области живота. Но Шерлок не закончил. Джон услышал, как звякнула молния, и Шерлок спустил джинсы вместе с бельем. Шрамы не останавливались на спине. Они простирались по его ягодицам, доходя до верхней части бедер. У Джона перехватило дыхание, словно его ударили под дых, и он тяжело опустился на край кровати. — Кто это с тобой сделал? — выдохнул он. — Уже неважно. Все они мертвы, и теперь ты в безопасности. — Люди Мориарти? Шерлок кивнул. — Боже, Шерлок, почему ты не сказал мне? Шерлок натянул джинсы и повернулся к Джону. — Я не хотел, чтобы ты знал. — Почему? — Я хотел, чтобы ты был счастлив. Хотел, чтобы ты двигался дальше. Если бы ты знал об этом, то знал бы, что я к тебе чувствую, а я хотел сохранить это при себе. Как я уже сказал, я тебе не подхожу. Ты заслуживаешь лучшего. Голова Джона кружилась. — Но это не так, Шерлок. Я не заслуживаю лучшего. Я заслуживаю тебя. — Я не могу дать тебе то, что тебе нужно. — О чем, черт возьми, ты говоришь? Шерлок невесело рассмеялся. — «Три континента», Ватсон. Дамский угодник. Мужчина для мужчин. Я наблюдал за бесконечным парадом твоих любовников. Знаешь, что я чувствовал, понимая, что не могу конкурировать? Ты прав, у меня есть потребности. Но я другой, Джон. Я всегда был таким. Я не асексуал; меня привлекают мужчины, но я просто не… я просто… — его плечи опустились. — Я не знаю, кто я. — Шерлок, ты дев… — Нет, не девственник. Но я нашел весь опыт секса сложным и неудовлетворительным. И поэтому я гордился тем, что подавил свое либидо. Так лучше для работы. Но эти выходные… Поцелуи, прикосновения… быть твоим мужем… Это было хорошо. Прошлой ночью я возбудился, находясь рядом с тобой, и я избавился от этого. Я смог справиться с этим чувством. Я делаю так уже больше четырех лет. Но с чем я не смогу справиться, так это с мыслью, что мы закончим как Карен и Рональд. Я не смогу удовлетворить тебя, и я не смогу вынести мысль о том, чтобы делить тебя с кем-то или быть обманутым. Мне будет достаточно того, что ты рядом — этого было достаточно. Пожалуйста, не уходи. — Ты такой высокомерный придурок, Шерлок. — Да, ты мне это часто говоришь. Джон покачал головой. — Как ты можешь предполагать, что знаешь, что я чувствую или что мне нужно? Ты думаешь, что все, что меня волнует — это секс? Ты думаешь, что единственное, что сделает меня счастливым, это если мы будем трахаться пять раз в неделю? Господи Иисусе, ты действительно так думаешь? Если да, то ты самый тупой гений на свете. Почему ты просто не спросил меня? Шерлок пожал плечами. — Как я и сказал. Я думал, что поступаю правильно. Джон провел рукой по волосам. Вся злость и негодование покинули его, и он внезапно почувствовал себя истощенным. — О боже, Шерлок. О боже. Я понятия не имел. — Я знаю. Мне жаль. И я думаю, ты прав. Тебе стоит съехать. Это не сработает. Игра окончена. — Что ты сказал? — Я сказал, что игра окончена, — Шерлок все еще стоял без рубашки посреди комнаты, ссутулившись, со слезами на щеках, ужасно несчастный. — Нет, — ответил Джон. — Это не так. Ты не можешь говорить мне, что мне нужно или чего я хочу. Я хочу тебя. Я всегда хотел тебя. И я приму все, что ты готов мне дать, и этого будет достаточно. Ты слышишь меня? Тебя. Достаточно. Шерлок поднял голову и встретился взглядом с Джоном. Его голубые глаза блестели от слез, а внутренности Джона сжимались от раскаяния за все резкие слова, сказанные сегодня вечером. Джон протянул руку, и Шерлок сжал ее. Джон поставил его между колен и посмотрел на него снизу вверх. — Шерлок Холмс, ты самый упрямый, раздражающий, эгоистичный, блестящий, но безумный человек, которого я когда-либо встречал. И, Боже, помоги мне, я люблю тебя. — Джон Ватсон, ты самый храбрый, самый добрый, самый красивый, самый благородный, самый преданный человек, которого я знаю. И я люблю тебя. — Ты забыл, что я к тому же исключительный писатель. — Ладно, отлично! — сказал Шерлок. — Ты — приличный писатель. Джон рассмеялся: — Меня устраивает. Шерлок наклонился, и, как раз когда они собирались поцеловаться, раздался тихий шелест возле двери. Они увидели листок бумаги на полу прямо возле входа. Кто-то просто подсунул его под дверь. Это был рисунок с рукописной запиской, прикрепленной скрепкой. Шерлок зачитал записку. Уильям и Томас, Я собиралась отдать это вам завтра, но услышала, как вы кричали друг на друга несколько минут назад, и подумала, что сейчас самое время. Вы двое выглядели такими счастливыми сегодня, такими влюбленными — это вдохновило меня нарисовать вас. Надеюсь, что эта зарисовка напомнит вам, каково это — смеяться вместе, и что то, из-за чего вы ссоритесь, возможно, не так уж и важно. Ваше здоровье, Брэнди P.S. Примирительный секс — лучший вид секса! Шерлок поднял второй листок. Это был рисунок, на котором они вдвоем сидели у каменной стены у расколотого дуба и смеялись. Голова Джона лежала на плече Шерлока. — Это хороший рисунок, — сказал он. — Да, — отозвался Джон, — но мне кажется, она сделала мой нос слишком большим. Неужели он правда такой? Шерлок посмотрел на рисунок, потом снова на Джона. — Да, так и есть. Но ты же знаешь, что говорят о мужчинах с большими носами, — он озорно подмигнул и рассмеялся. Джон тоже рассмеялся. Они обнялись и поцеловались. Все началось нежно, но закончилось страстно. В ход пошли языки. Дыхание участилось. Они поцеловались как Шерлок и Джон, а не как Уильям и Томас, и Джон провел руками по голой спине Шерлока, ощупывая шрамы кончиками пальцев. — Расскажешь мне обо всем? Я хочу знать. Хочу понять. — Я сделаю это, — сказал Шерлок. — Но не сегодня. Пожалуйста, не сегодня.