Волшебники, звери и прочие неприятности

      Рону было… не по себе.       Впервые он на своей шкуре почувствовал, каково это — открывать газету с утра и с замиранием сердца и подкатывающей к горлу тошнотой ждать, что с желтоватых, еще теплых и пахнущих типографской краской страниц на него польется поток грязи.       Но грязи не было.       Вообще ничего не было, если не считать упоминания фейерверка, которым завершился праздник. Если так подумать, все равно хорошего мало — попадись эта статейка на глаза Джорджу, и что он скажет? Что в приступе безумия решил немного развлечь Паркинсон, и в процессе несколько… увлекся? А может, сказать, что она его Конфундусом приложила? Вообще очень даже похоже, конечно…       — Мистер Уизли?       Рон вздрогнул от неожиданности и перевел не блиставший сообразительностью взгляд на источник голоса — и вздрогнул повторно, на этот раз от увиденного. Нет, он вовсе не боялся хорьковой мамаши — еще чего не хватало!.. Но горящие в небе над Малфой-мэнором буквы «WTF» все еще жгли совесть вовсе не немым укором.       — Насколько мне известно, именно вы занимаетесь изготовлением волшебных фейерверков, не так ли? — ледяным, прямо-таки промораживающим до костей тоном осведомилась… как там бишь её?.. в общем, миссис Малфой.       — Д-да, — пробормотал Рон. — Желаете сделать заказ?..       Это было единственное, что пришло ему в голову — и Рон старательно вытаращил глаза, изображая внимание к клиенту и готовность помочь.       — Нет, спасибо. Я желаю узнать: вчерашний шедевр на моем вечере — ваших рук дело?       — М-моих, — глупо было отрицать.       — Это была ваша собственная инициатива?       — Нет! — на голубом глазу отперся Рон. И, продолжая глядеть на посетительницу честными-пречестными глазами, вдохновенно добавил: — Все сложные фейерверки изготавливаются по индивидуальному заказу. И с предоплатой, конечно же       — Вот как? И кто же был заказчиком?       Рон прикусил свой длинный язык — но потом спохватился. Какого, собственно, драккла? Какое она имеет право приходить сюда и допрашивать?!       — Мы не разглашаем имена клиентов! — заявил он: умная фраза весьма удачно сама собой всплыла в голове.       — Мистер Уизли… Я безмерно уважаю ваши принципы, но, полагаю, что мы могли бы найти компромисс. Ваш фейерверк стал настоящей изюминкой праздника — я полагаю, что тот, кто его заказывал, недооценил ваши таланты. Возможно, я могла бы удвоить уплаченную им сумму…       Рон сглотнул. Изюминка, да уж, ничего не скажешь. Да знала бы она — покромсала бы его в рагу, не сходя с места! Ну уж нет, он не такой дурак. И пусть не думает, что его можно купить паршивыми деньгами!..       — Мы не разглашаем имена заказчиков, — упрямо повторил он, стараясь не сорваться и не ляпнуть какую-нибудь грубость. Или глупость.       — Мистер Уизли, боюсь, вы не совсем понимаете…       — А чего тут понимать? — не выдержал Рон. Запасы его вежливости и терпения, и без того не бездонные, окончательно истощились. — Кто-то захотел подшутить, у него получилось, а теперь вы хотите найти его и это самое… покрошить. Вот только не выйдет! Если я буду направо и налево трепать языком про наших клиентов, к нам больше никто не придет. Так что, если хотите что-то купить или заказать — пожалуйста, а нет — так дверь вон там.       — Что ж, — Нарцисса — он наконец-то вспомнил имя! Что за манера у них давать имена в честь паршивых цветочков? — смерила его своим ледяным взглядом с ног до головы, — Я поняла вашу позицию. Благодарю за потраченное время, мистер Уизли.       Это ядовитое «мистер Уизли» продолжало стучать у него в ушах еще долго после того, как она ушла. Уф, ну надо же — едва не попался! Почему-то Рон был уверен, что Паркинсон болтать не станет — а значит, никто не узнает, что этот переполох с червяком в главной роли устроил он. А если кто спросит — так и станет отвечать. Это все заказчик, не он. Он что сказали — то и наколдовал. И червяка. И курицу. И буквы… Хотя о буквах вряд ли кто-то из своих узнает — в газете об этом почему-то написано не было… И слава Мерлину за это!

***

      — Гарри, это правда, что ты был вчера на приеме у Малфоев?       — Как это тебя угораздило?!       — А?..       Он торопливо запихнул себе в рот огромный кусок пирога — целиком. Стоило, конечно, догадаться, что этот вопрос возникнет, и придумать ответ заранее, но это в его чугунную после бессонной ночи голову отчего-то не пришло. Ну не говорить же, что Малфой позвал его, чтобы заткнуть рты сплетникам!.. С другой стороны, их странные отношения с хорьком начинали напоминать какой-то заговор, а строить заговоры за спиной Гермионы он не привык. Да и врать не хотелось.       — Да если честно, сам не знаю, — ответил он, с трудом проглотив недожеванный пирог. — Малфой прислал приглашение, и я подумал — почему бы не сходить? Посмотреть, как там и что.       — Ну и как? — с любопытством спросила Джинни.       Гарри моргнул. Как ни старался, он и в самом деле не уловил в её голосе ничего, кроме любопытства — и это было странно. В прошлый раз, когда он пошел на прием к Лестрейнджу без неё, Джин закатила ему сцену и обиделась. А теперь — спрашивает, как ни в чем не бывало. Впрочем, после скандала с Гермионой она наверняка поняла, сколько слухов и кривотолков пошло бы, заявись они туда вместе…       — Вообще — скука, конечно. Но ради того, чтобы еще раз увидеть такой фейерверк, я бы еще десять раз сходил!       — Фейерверк? — оживилась Гермиона. — Красивый был, да? Рон, это вы с Джорджем сделали, верно?       Рон кивнул и густо покраснел, поспешно запихивая в себя курицу. Гарри едва не расхохотался — он-то прекрасно понимал, в чем дело, но не мог отказать себе в удовольствии хотя бы на словах рассказать об этом упоительном зрелище. Жаль, он не додумался взять омнинокль — вот была бы потеха пересматривать!       — В общем, ничто не предвещало, — заговорщически начал он, наклонившись поближе к девчонкам. — Я уже думал тихо слинять, но тут слышу — на улице как будто взрывы. Понятное дело, решил, что это нападение, и побежал наружу. А там…       Гарри очень старался хотя бы отчасти передать все великолепие развернувшегося действа. Джинни с Гермионой сгибались пополам от хохота, Рон попеременно то краснел, то бледнел, и даже Билл и Флер с противоположного конца стола слушали с интересом.       — … и тут они сливаются в страстном поцелуе, рассыпаются искрами, грохает очередной залп, и в небе появляются буквы…       — Не может быть! — вытирая выступившие от смеха слезы, простонала Гермиона. — Рон, неужели правда?       — Что заказали — то и наколдовал, — смущенно буркнул красный, как помидор, Рон.       — Это кто ж так не любит Малфоев, чтобы удружить им такое? — улыбаясь до ушей, поинтересовался Билл.       — Не могу сказать, — уперся Рон. — Заказчик отдельно доплатил, чтобы я молчал.       — Ну нам-то можно!       — Я — могила!       — И правильно, братишка! — внезапно вступил Джордж, который до этого момента сидел с таким видом, как будто здесь присутствовало только его тело, а все остальное он позабыл дома. — Конфиденциальность — превыше всего! Кстати, а сколько дали-то?       — Вот, видите!.. — обрадовался внезапному подкреплению Рон. — Пятьдесят галлеонов.       — Продешевил… — разочарованно протянул Джордж.       — Ничего мы не видим! — запротестовала Джинни. — Мы должны знать имя этого героя!       — И ничего я не скажу!       — А я тебе тогда пауков в кровать напускаю!       — А я твой шампунь зачарую, будешь с зелеными волосами ходить!       — А я!..       — Так, дети, хватит ссориться! — с улыбкой прервала спор Молли. — Лучше помогите мне разобрать стол, пирог поспел. Гермиона, ты же любишь яблочный?..       — Ой, миссис Уизли, у вас любые пироги — произведение искусства! — смущенно улыбнулась она. — Давайте я с тарелками помогу!       — Сиди, сиди, деточка, я сама. Я тебе кусочек с собой положу — поди, с этой работой тебе и поесть некогда.       У Гарри потеплело на душе. После вчерашнего там было хмуро и грязно — будто вся эта уродливая кодла протопталась грязными сапогами по самому святому и светлому. Он злился на Рона, который допустил эту ситуацию, на Молли и Артура, которые вообще непонятно о чем думали, на Джинни с её подозрениями, на всех вокруг — злился так сильно, что и не пришел бы на этот обед, если бы Гермиона не сообщила ему, что собирается непременно быть. Но увидев, что старшие Уизли относятся к Гермионе по-прежнему тепло и сердечно, что Джинни сидит рядом с ней и оживленно болтает, как ни в чем ни бывало, что они обмениваются с Роном подколками и шутками, как и раньше — оттаял. Пусть все эти снобы попередохнут от собственного яда в своем замкнутом, тухлом мирке — в его семье все в порядке.       — Кстати, есть разговор, — вполголоса шепнул он Гермионе.       Она едва заметно кивнула. Впрочем, поговорить в Норе им не удалось — вся семья Уизли так горячо хотела поддержать Гермиону, что ни на минуту не оставляла её одну, так что они украдкой договорились встретиться вечером на Гриммо.       — Понятия не имею, что хотел этим сказать Кингсли, — растерянно протянула Гермиона, когда он пересказал ей услышанное предупреждение про нож в спине. — Ну то есть Малфои не ангелы, это всем известно — но сейчас, мне кажется, они не в том положении. Что они могут сделать? Люциус в Азкабане…       — Помнишь, когда ты только согласилась на эту работу, у нас был разговор на этот счет? — напомнил Гарри. — Малфой, Нотт — что они вообще делают в Министерстве с их-то деньгами?       — У Нотта нет денег, — поморщилась Гермиона. — Так что ему просто нужна работа.       — Как это — нет? — удивился Гарри.       — Я так понимаю, что совсем. Когда мы с Роном искали жилье, нам среди прочего предложили арендовать крыло в замке. Мы не знали, что это замок Нотта, ну и сходили посмотреть. Судя по тому, как выглядит эта махина, денег там нет ни кната — и нет давно. Нотт делает вид, что его дела в порядке, но это все напоказ. Пыль в глаза, да и только.       — Ну хорошо, а… Малфой?       Гарри чувствовал неловкость, спрашивая о нем. Как будто напоминает о чем-то постыдном для Гермионы и тем самым ставит её в неловкое положение. Но ведь Кингсли не просто так это сказал?       — А Малфой отчаянно бьется за восстановление репутации семьи, — безразлично пожала плечами Гермиона. И он мог бы даже поверить в это безразличие, если бы не знал её так хорошо. — Не думаю, что он рискнет снова во что-то вляпаться. Не в его положении. Может, Кингсли имел в виду, что Малфой пригласил тебя не из теплых дружеских чувств, а по расчету? Ну, ты же герой и все такое. Видел же, что «Пророк» написал...       — Это и так не новость, — фыркнул Гарри. — Сам понимаю, не маленький.       — Других версий у меня нет, — развела руками Гермиона и душераздирающе зевнула. — Прости, Гарри. Если это все, что ты хотел обсудить — то я пойду домой, ладно? Завтра на работу…       — Да у меня тоже утренняя смена, — понимающе хмыкнул он. — Ты как вообще? Держишься?       — А что мне будет? — она усмехнулась. — Говорила же — не впервой. Переживу. А ты лучше подумай о том, что ставишь Джинни не в лучшее положение. Не повторяй моих ошибок.       Гарри почувствовал, как вспыхнули щеки. Он неловко кивнул, проводил Гермиону к камину, обнял на прощание — и в замешательстве опустился на стул, едва зеленое пламя унесло её прочь.       Эта ситуация открыла ему глаза. Да, Рон и раньше говорил о том, что он поступает с Джин не лучшим образом, да и Артур намекал — но она каждый раз отмахивалась, когда он заводил разговор на эту тему, и тут же переводила его на другое. И это вполне его устраивало. Ничего не решать, ничего не менять, жить, как живется. Но сейчас… При мысли о том, что и на Джинни может обрушиться такая же волна осуждения, что и её имя станут трепать так же, как сейчас треплют Гермионино, его руки сжимались в кулаки, а в душе поднималась слепящая, раскаленная добела ярость.       Нет, он ни за что не станет повторять чужих ошибок. Да, у них не все было гладко, случались и ссоры, и обиды, и недопонимания — но раз за разом они справлялись с этим. Справятся и впредь. Неприятное послевкусие, что оставила их ссора в Мунго, сегодня растаяло без следа под теплым взглядом её ореховых глаз. Как он мог сомневаться в ней? Нет, если и стоило сомневаться — то лишь в себе самом. Джинни вовсе не была злой — она лишь злилась, потому что не чувствовала, что по-настоящему важна для него. А ведь она была важна. Да, у него были и Рон, и Гермиона — но Джинни… это совсем другое. Он хотел защитить её от всего мира, хотел быть рядом, чтобы оберегать её, чтобы заботиться, чтобы… любить. Да, у него не всегда получается показать это, найти правильные слова, совершать нужные поступки — но он исправится. Если потребуется — изменится. Ради неё. Ради них обоих.       Сидя в одиночестве в полутемной, освещенной лишь жалким огарком свечи, кухне, в доме, где, кроме него и старого домовика, больше не было ни одной живой души, Гарри впервые всерьез задумался о том, чтобы сделать Джинни предложение. Не формальное, потому что так надо или того требует грызущая совесть — а настоящее. Попросить её стать его женой. Быть вместе всегда — и в горе, и в радости. Что бы ни случилось. Впервые представил её — в белом наряде, идущей к нему по проходу сквозь вереницу знакомых лиц. Впервые задумался о том, что, представляя себя через пять, и через десять, и через двадцать лет, он не может вообразить, что в его жизни не будет Джинни. Впервые попробовал на вкус это странное и доселе казавшееся каким-то чересчур серьезным и нелепым слово «жена».       И впервые — ему понравилось.