Волшебники, звери и прочие неприятности

      Драко поправил галстук, пригладил волосы — в который раз!.. Он нервничал, и это было вполне понятно: слишком многое зависело от того, как пройдет этот вечер; слишком многое было на кону. Понятно, но недопустимо. Сегодня ему понадобится все выдержка, сообразительность и хладнокровие, на какие он только способен, и волнение — роскошь, которой нельзя себе позволить. В который раз за день он вспомнил о крошечном фиале с золотистым зельем, но снова отверг эту мысль. Удача слишком кратковременна, слишком прихотлива. Даже если сегодня ему повезет, и все нужные люди придут, выслушают его и дадут свое согласие — что помешает им передумать, когда действие феликса закончится?.. Нет, он должен полагаться лишь на себя; удача здесь не поможет.       — Дорогой, ты готов? Вот-вот начнут прибывать гости.       Элегантное платье королевского синего цвета было прекрасно — но, пожалуй, этот оттенок был слишком насыщенным для Нарциссы: на его фоне она казалась болезненно бледной. Лицо, как всегда, безупречно — но розовая кайма на веках выглядела так, будто их хозяйка изо всех сил старалась скрыть покрасневшие глаза, и это удалось ей не в полной мере. Бриллианты переливались в ярком свете ламп и свечей, но внимательный взгляд мог заметить, что браслет и серьги — из разных гарнитуров, словно их перепутали случайно, по рассеянности. Драко знал, что мама любила отца и переживала о нем, но сегодня она как будто накрыла все свои искренние, слишком живые, чтобы выставлять их на потеху публике, переживания чистым белым холстом, и на нем изобразила не их — а лишь переработанный, подогнанный и отполированный образ. Это было искусство — в самой чистой его форме, и, не находя слов от восхищения, он склонился в почтительном полупоклоне и трепетно поцеловал руку матери.       — Ты невероятна.       — Благодарю, — уголки её губ насмешливо приподнялись. — Сегодня нам нужно постараться.       — У нас все получится.       Лора как-то сказала ему, что, если попытаться достоверно изобразить эмоции, они могут и в самом деле стать настоящими. Начни искусственно смеяться — и вскоре смех станет искренним, пророни пару слезинок — и следующие польются градом. Сейчас он надеялся на то, что это в самом деле работает, и его показная уверенность перерастет в реальную: ладони станут сухими, а колени перестанут напоминать пудинг. Тем более, что на первом этапе его не ожидало ничего сложного: нужно было лишь встречать гостей, кланяться, жать руки, улыбаться — и мысленно ставить галочки напротив нужных имен из воображаемого списка. Работа начнется позже, когда гости разбредутся по изысканно украшенным залам, выпьют первые пару — или не пару, тут уж кто на что способен, — бокалов шампанского, набьют животы деликатесами и размякнут до состояния блаженного благодушия.       Все шло гладко — небольшая заминка возникла, лишь когда из камина вышли Паркинсоны, но здесь пришла на выручку мать, моментально подхватив Пэнси и её мамашу под руки и оставив на него затянутого в мантию по крайней мере на два размера меньше необходимого мистера Паркинсона. Сплавив не случившегося свекра, Драко перевел дыхание с облегчением и повернулся к компании сморщенных, как печеные яблоки, старых дев — это сомнительное удовольствие уж точно достанется ему. Проплывшим мимо Забини в компании матери и Нотту в гордом одиночестве он едва смог кивнуть, зато обрадовался, когда оказался вынужден ограничиться тем же самым для Уоррингтона, Флинта и Пьюси. Бывшие однокурсники и их родители, дальние и еще более дальние родственники, близкие знакомые и те, кого он с трудом узнавал — лица сплошным потоком текли мимо него, прорываясь редкими вспышками удовлетворения, когда он замечал тех, кого приглашал с особой целью. Усталость накапливалась, голоса сливались в неразличимый гул, шея затекла от постоянных поклонов, и постепенно Драко впадал в некое подобие забытья, когда нужные слова и жесты воспроизводились сами собой, без участия сознания — ровно до того момента, как перед глазами возникли вдруг до боли знакомые круглые очки, а ехидный голос вместо обычного, уже набившего оскомину вежливого приветствия произнес:       — Ну и на кой черт ты меня сюда притащил?

***

      — Ну и на кой черт ты меня сюда притащил? — скептично поинтересовался Гарри, окинув взглядом набитую разряженными волшебниками и волшебницами залу.       Получив приглашение от Малфоя, он собирался было поступить с ним ровно так же, как и со всеми прочими — выбросить в камин, да и дело с концом. Но потом подумал, что просто так хорек звать не стал бы — а потому решил хотя бы из любопытства прийти и взглянуть на все это своими глазами.       — Не притащил, а пригласил, — поправил его Малфой. Выглядел он в своей парадной мантии, как снулая треска, но при его появлении как будто даже оживился. Обрадовался, что ли? Подозрительно.       — Это не снимает вопроса.       — Знаешь, какое самое главное развлечение на подобных мероприятиях? — вместо ответа осведомился Малфой.       — Алкоголь на халяву?..       — Сплетни, Поттер, сплетни. И ты можешь догадаться, какая из них сегодня окажется самой горячей.       — Хочешь, чтобы я попроклинал твоих гостей? — хмыкнул Гарри. Веселость была напускной — при мысли о том, что собравшиеся здесь снобы вздумают трепать имя Гермионы, глаза застило алой пеленой ярости, а рука потянулась к палочке во внутреннем кармане мантии.       — Рассчитываю, что в твоем присутствии они прикусят языки. Так что вооружись бокалом шампанского и пофланируй туда-сюда.       — А что насчет проклятий?..       — Разве я могу что-то запретить самому Гарри Поттеру? — ослепительно улыбнулся Малфой. Он подцепил с проплывающего мимо подноса два бокала, сунул один из них ему в руки и слегка подтолкнул его в нужном направлении. — Постарайся только поберечь обстановку, к некоторым предметам мебели моя мать испытывает сентиментальную привязанность.       — К каким именно? — тут же уточнил Гарри.       — А вот этого я тебе не скажу, береги все, — рассмеялся Малфой и, кивнув, скрылся в толпе.       В правоте хорька он убедился практически сразу же. Стоило ему только приблизиться к какой-то группке волшебников или тесному кружку, как разговоры на мгновение замолкали, а потом возобновлялись с такой наигранной живостью, что не оставалось сомнений, что они говорили о нем. О нем, о Гермионе, о Роне — неважно, на самом деле, о ком именно. Нутро скручивала бессильная злоба, и, глядя на все эти лица с приторными улыбками, слушая фальшивые любезности, Гарри не испытывал ни малейшего желания улыбнуться в ответ — лишь хмурил брови, поджимал губы и, мрачнея все больше, двигался дальше. Ему мучительно хотелось, чтобы хотя бы один из них, ну хоть кто-нибудь, не успел бы вовремя закрыть рот и дал ему повод — но, кажется, его приближение ощущали так же, как чуют близкую грозу. Что ж, при желании в этом можно было найти и плюсы — как Малфой и говорил, одно его присутствие затыкало рты; вот только ни малейшего желания искать эти самые плюсы он не испытывал.       — Гарри?! Что ты здесь делаешь?       По правде говоря, это внезапное «Гарри» вместо завязшего в зубах «мистера Поттера» оказалось глотком свежего воздуха. Он повернулся на голос — и не без удивления увидел проталкивавшегося к нему Кингсли.       — Вот уж кого не ожидал здесь увидеть! — густым басом воскликнул тот и хлопнул его по плечу с такой силой, что из бокала выплеснулась изрядная часть шампанского. — Какими судьбами?       — Малфой пригласил, — Гарри неопределенно качнул головой. Вообще-то надо было, конечно, придумать причину посерьезнее, но эта благая мысль, увы, пришла к нему только сейчас, под удивленным взглядом Кингсли.       — Не знал, что вы друзья.       — Мы нет, — моментально отперся Гарри. Друзья?! Он и Малфой? Еще чего не хватало!.. — Потому я и удивился, когда он прислал приглашение. Подумал, может, тут что нечисто…       — Гарри!.. — протянул Бруствер со смесью веселья и снисходительного осуждения. — Если бы тут что-то было нечисто, ты был бы последним, кого они позвали. Неужели не понимаешь? Малфои хотели заполучить тебя, чтобы наделать побольше шума. Если уж сам победитель Волдеморта пришел сюда…       — Ну, знаешь, раз уж здесь сам министр магии!..       — Туше! — рассмеялся Кингсли, но потом вдруг резко посерьезнел и вполголоса добавил: — И все же будь осторожнее с Малфоями. Они всегда прячут нож в рукаве — а в каком именно, ты узнаешь только тогда, когда он будет торчать из твоей спины.       На мгновение Гарри остолбенел — а когда вновь обрел дар речи, фиолетовая мантия Кингсли скрылась за чужими спинами.       И что же это могло означать?..

***

      Появление Поттера придало Драко сил. Он не лгал ему — нет, скорее недоговаривал. Вряд ли присутствие народного героя в самом деле кардинально изменит ситуацию — при всем желании Избранный не сможет быть во всех местах одновременно, но, быть может, особо рьяные сплетницы станут поаккуратнее в выражениях. Главной же причиной, почему он рискнул послать приглашение Поттеру, была репутация. Если он здесь — значит, все действительно прощено и позабыто, а это в их ситуации — серьезный аргумент.       Он взял с подноса бокал для себя, пригубил шампанское — лишь для того, чтобы смочить губы, не более, — и цепким взглядом обвел зал. Алкоголь лился рекой, зачарованные подносы с бокалами и закусками только и успевали сновать туда-сюда — пожалуй, можно аккуратно попробовать воду. Тем более, что одна из его целей как раз вдумчиво смаковала коньяк неподалеку.       — О, сэр Апджон! Рад вас видеть. Как вам вечер?       — Чудесно, мистер Малфой, чудесно! Что уж говорить — такие напитки способны скрасить любой вечер!.. — Апджон поднес к длинному крючковатому носу бокал с коньяком и, блаженно прикрыв глаза, понюхал. — Что-то маггловское, как я понимаю?..       — А разве это запрещено? — невинно осведомился Драко.       — Что вы, что вы! Пока я являюсь действующим членом Визенгамота, я не допущу подобного варварства! Не допускаете же вы мысли, что нам придется удовольствоваться этим огненным пойлом Огдена? Не для его ушей будет сказано…       — Мистера Огдена я здесь не видел, хотя, разумеется, мы послали ему приглашение, — вполголоса сообщил Драко. — Вам нравится этот коньяк?       — Напиток богов!..       — В таком случае, я надеюсь, вы не откажетесь принять от нас пару бутылок в знак уважения, — улыбнулся он. — В винном погребе хранится не меньше дюжины, а ценителей в наше время отыскать так непросто!..       — С удовольствием, мой мальчик, с удовольствием! — Апджон одобрительно похлопал его по плечу. — И не ограничивайте себя — полдюжины будет в самый раз. Кстати, хотел спросить — ваша матушка здорова ли? Мне показалось, она бледновата…       — Все в порядке, благодарю, — вздохнул Драко, подпустив в голос тщательно отмеренную дозу печали. — На прошлой неделе ей разрешили увидеться с отцом, и, признаться, эта встреча оставила очень гнетущее впечатление — она никак не может оправиться…       — А что с Люциусом? — удивился Апджон. — Там ведь больше нет дементоров.       — Увы, от этого каменный мешок посреди Северного моря не становится более благоприятным для здоровья, — еще печальнее проговорил Драко. — Отец был в очень плохом состоянии после изнурительных пыток — вы же знаете, наша семья была жестоко наказана за то, что помогла Поттеру сбежать, — и потом сразу же оказался в заключении. Он очень слаб, и вряд ли сможет выдержать выпавшие на его долю испытания…       — Вот как?!       — Впрочем, что об этом говорить. Сегодня праздник, так давайте праздновать! Знаете, повара приготовили изумительные птифуры с фуагра, мне кажется, они чудесно дополнят аромат этого коньяка. Позвольте, я покажу…

***

      — Нет, вы слышали? После свадьбы и двух недель не прошло…       — Немыслимо!.. Нет, от этих Уизли, конечно, всего можно ожидать…       — Ну не скажите, как бы там ни было, Уизли — все же порядочная волшебная семья! Я уверена — все дело в невесте!..       — Что же такого натворила эта Грейнджер, что младший Уизли передумал?..       — Да известно, что. Кому приятны сюрпризы после свадьбы? С этой девицей все было ясно сразу — вечно крутилась возле Поттера…       — На прием к Реджи Лестрейнджу пришли вдвоем — помните? Какой скандал! Да еще в таком виде!..       — Да что Поттер — разве не в прошлом месяце писали, что она увязалась за молодым Малфоем? Они в том лесу чуть не неделю провели! Наедине! Разве порядочная девушка такое допустит?!       — А несколько лет назад — помните, помните? В газетах писали, что ей удалось подцепить на крючок Виктора Крама!..       — Ну, видать, крючок-то и поизносился…       — Мерлин, Агата, как можно!..       — А что? Сама-то то же самое думаешь! Девчонка небось решила, раз Уизли маггловку привечали, то и такое стерпят — ан нет, не вышло… И со свадьбой-то как торопилась — неспроста! Помяни мое слово, не пройдет и пары месяцев, как пузо на нос полезет!       — Ну уж это слишком!       — Сама увидишь — очень скоро эту вашу Грейнджер с людских глаз как ветром сдует! А потом объявится через полгодика, как ни в чем ни бывало. Знаем мы таких…       — Интересно, а грешок-то выйдет — рыженький, черненький или беленький?       — Агата!..       — А что? Думаете, с чего бы Паркинсоны дали этому молодцу отворот-поворот? Ой!       Старые сплетницы наконец додумались поднять глаза — и, разумеется, немедленно заметили её за колонной. Справедливости ради, Пэнси пряталась здесь вовсе не для того, чтобы подслушивать — но отыскать совсем уж безлюдный уголок на этом приеме ей не удалось. Она одарила трех ведьм самой очаровательной улыбкой, сделала издевательский реверанс — впрочем, едва ли они уловили в этом жесте издевку — и с достоинством, скрывающим бушующую в груди ярость, покинула свое убежище.       Старые стервы! Своей жизни нет и никогда не было — вот и накидываются гиенами на чужую. В этот раз ей повезло — но Пэнси отдавала себе отчет в том, что повезло лишь чудом. Если бы на язык этим сплетницам попала не выскочка-Грейнджер, а она, наследница чистокровного благородного дома Паркинсонов — паркет в этой зале расплавился под потоками яда вплоть до фундамента. И надо же — сумели и Малфоя приплести! Впрочем, не то, чтобы безосновательно. Сам виноват — поводов дал предостаточно. Рассказать ему о том, что о нем болтают? Ну уж нет, еще не хватало уподобиться этим… этим… Да и какой смысл? Наверняка об этом шепчутся на каждом углу, а Малфой не глухой.       — А, вот вы где! А я уж подумал, что вы решили пропустить столь блистательное открытие сезона…       От сияющей улыбки Лестрейнджа стало тошно. Только этого не хватало!..       — Мистер Лестрейндж, — холодно кивнула Пэнси в знак приветствия. — Прошу прощения, мне нужно найти мать.       — Пэнси, — он посмел дотронуться до её руки, и она в ответ прожгла его яростным взглядом. — Я вас чем-то обидел? Что-то сделал не так?..       — Что вы, мистер Лестрейндж, — она заставила себя улыбнуться. — Ничуть.       — Но вы избегаете меня. Не отрицайте — в последние недели я безуспешно искал встречи с вами. А стоило нам наконец увидеться — вы убегаете.       — А вам не приходило в голову, что я избегаю не вас, а репутации девушки, которая, потеряв одного жениха, немедленно начала заманивать в свои сети другого?       — А разве от девушек вашего возраста не ожидают именно такого поведения?       Может быть, он хотел пошутить. Ослабить напряжение остроумным замечанием — раньше такие вещи ему, в общем-то, удавались. Но не сегодня. Злость на старух с погаными языками, досужих сплетников, которые не знают других развлечений, кроме перемывания косточек, на мать, которая потащила её на этот бал, повторяя на все лады о необходимости соблюдать приличия, на опостылевшие «так надо» и «ты должна» вскипела и перелилась через край.       — Я уверена, мистер Лестрейндж, что этим вечером здесь собралось немало девушек моего возраста, готовых оправдать любые ваши ожидания. Так обратите же свой взор на них, а меня оставьте, наконец, в покое!..       Выпалив эту тираду на одном дыхании прямо в его озадаченное лицо, Пэнси круто развернулась на каблуках и вышла прочь — так быстро, как только позволяли осточертевшие приличия.