Волшебники, звери и прочие неприятности

      Гермионе понадобилось всего несколько минут, чтобы добраться до учебного центра. Гарри ждал её у входа — мрачнее тучи; сердце болезненно сжалось.       — Что с Роном?!       — Боггарт, — коротко бросил Гарри. Он развернулся и быстро пошел куда-то вглубь здания — так, что Гермиона на каблуках едва за ним поспевала. — Сегодня была тренировка с боггартом, и Рон не справился. Сейчас он заперся в тренировочном зале, никого не пускает, не слушает и не позволяет помочь.       — Ты думаешь, меня пустит? — с сомнением спросила она.       Гарри резко остановился и посмотрел на неё в упор.       — Его боггарт — мертвая ты. Под завалами стены. Совсем как Фред. О том, что это не по-настоящему, он и слышать не хочет. Оплакивает твою смерть. Если ты не убедишь его в том, что жива, я не знаю…       Гермиона почувствовала, как у неё подломились колени.       — Это я виновата…       — Ну конечно, — саркастично поддакнул Гарри.       — Ты не понимаешь! Позавчера мы были в Хогвартсе…       — Какого черта?! — моментально взвился он.       — Мне надо было в библиотеку, — в ужасе прошептала Гермиона. Она только сейчас поняла, что именно натворила. Проклятая эгоистка!.. — Некогда объяснять, давай к нему!       Путь до тренировочного зала они преодолели почти бегом. Двери были закрыты, перед ними собралась порядочная толпа.       — Всем разойтись! — зло рявкнул Гарри. — Тут вам не бесплатное представление.       В ответ раздалось недовольное ворчание, но Гермиона уже не обращала на это внимания. Она дернула за ручку двери — заперто; заглянула в замочную скважину — пусто; приложила ухо к двери.       Поначалу казалось, что за дверью царит тишина. Но постепенно гомон в коридоре стихал, и она различила тонкий, жалобный скулеж, переходящий в горестный вой — такой безысходный, такой отчаянный, что сердце сжималось, а на глаза наворачивались слезы.       — Рон, это я! — позвала она и постучала в дверь. — Со мной все в порядке, открой!       Тишина. Никакой реакции.       — Рон, я жива! Все хорошо! Это боггарт, просто боггарт!..       Гарри подошел к двери и прислушался. Потом отрицательно качнул головой. Гермиона заколотила изо всех сил:       — Рональд Билиус Уизли! Немедленно открой эту чертову дверь!       Прильнула щекой к шершавой теплой поверхности. Ничего. Ни звука.       — Да к черту! — воскликнула она в сердцах и отошла на шаг, одновременно вскинув волшебную палочку.       — Нет! — выкрикнул Гарри и схватил её за руку. — Туда нельзя вламываться! Он может быть не в себе, и ты пострадаешь!       — Предлагаешь стоять тут, пока он там сходит с ума?! — взвилась она. — В сторону, Гарри, если не хочешь попасть под заклятие       Гарри в самом деле отступил — только встал рядом с ней, плечом к плечу. Краем глаза Гермиона заметила движение слева: к ним присоединился незнакомый мужчина средних лет в сером форменном мундире. Видимо, их наставник.       — Алохомора!..       Безрезультатно — но она и не рассчитывала.       — Бомбарда Максима!..       Щепки брызнули во все стороны — и не задели их только потому, что мужчина в мундире успел выставить щит. С оружием наизготовку все трое ворвались в тренировочный зал — и палочка выпала из вмиг ослабевших пальцев и с глухим стуком покатилась по полу.       Рон был здесь. Он стоял на коленях в углу, ссутуленный, сломанный, и мерно раскачивался из стороны в сторону, издавая тот самый полускулеж-полувой. Он частично заслонял собой что-то… грязные джинсы… каштановые вьющиеся волосы… Гермиона не хотела смотреть. Сейчас она хотела только одного — уничтожить эту тварь, чтобы и следа не осталось. Чтобы больше никогда, никогда не посмела…       Палочка сама прыгнула в ладонь, подчиняясь немому приказу. Существо в углу расплылось, утратило четкость, запузырилось, меняя очертания. Тройное «Ридикулус» грянуло ружейным выстрелом. Мгновение — и все было кончено. А Рон… Рон их даже не заметил. Он продолжал раскачиваться — и смотреть уже в пустоту широко распахнутыми, неморгающими глазами.       — Рон! — негромко позвала Гермиона и присела рядом с ним. — Рон, это я.       Он не отреагировал. Она бросила быстрый взгляд на Гарри — но тот стоял поодаль, напряженный, со взведенной палочкой, готовый в любой момент защитить её. Защитить от Рона! Господи, как же они до этого дошли…       — Рон! — она осторожно опустила руку ему на плечо и крепко сжала. — Посмотри на меня!       Он вздрогнул — и медленно перевел взгляд на её лицо. В глубине его голубых глаз что-то мелькнуло — и почти сразу исчезло. Ну уж нет!       — Рон!       — Гермиона… — прошептал он одними губами — бледными, бескровными. — Как же так, Гермиона?..       — Я живая. Я настоящая! Ну же, Рон! Потрогай! Обними меня!..       Он неловко поднял обмякшую, будто лишенную костей руку. Робко, несмело протянул вперед — но прикоснуться так и не решился. Гермиона прильнула щекой к тыльной стороне его ладони, с облегчением замечая, как взгляд становится осмысленнее.       — Видишь? — проговорила она, не замечая, что по лицу текут слезы. — Все хорошо. Это было не по-настоящему.       — Неправда?.. — растерянно, совсем как ребенок, спросил Рон.       — Неправда, — улыбнулась она. — Пойдем домой?       — Домой?..       — Домой.       Она перехватила его руку, крепко сжала в своей и поднялась, потянув его за собой. Рон глядел на неё зачарованно, точно был под гипнозом — и это разбивало ей сердце. Может, он и начал реагировать — но все еще не до конца понимал, что происходит, застряв где-то на полпути между реальностью и кошмаром. Она сжала его ладонь еще крепче. Они справятся с этим. Обязательно справятся. И все будет хорошо.

***

      Просыпаться не хотелось. Тело было тяжелым, голова гудела — какое, к черту, просыпаться, ему бы поспать!.. Еще часиков восемь…       Странно. Будильника он не слышал — это точно; тот вечно орал, не затыкаясь, пока не прихлопнешь. Сейчас же вокруг была тишина… тогда почему он проснулся?       Рон открыл глаза — с усилием, веки будто слиплись, — и тут же сощурился от яркого солнечного света. Постойте, что? Окна его комнаты выходили на запад, так откуда же…       Золотисто-зеленый квадрат окна перекрывал темный силуэт — и сердце болезненно сжалось даже раньше, чем он узнал его. Гермиона!.. Но ведь она же… Нет, нет, она жива!..       Рон смотрел на неё — облитую солнечным светом, такую чужую, такую далекую, а в памяти всплывало совсем другое — обломки стены, серые, припорошенные пылью и крошкой камни, и её такие же длинные, вьющиеся - но посеревшие, слипшиеся у корней от бурой, заскорузлой крови, волосы… Но вот же она! Или же это сон?.. Или сном было то?..       — Гермиона!.. — едва слышно прошептал он, замирая от страха. Если её здесь на самом деле нет?..       Но она обернулась — и яркая улыбка расцвела на губах.       — Рон!..       Она бросилась к нему, в одно мгновение взобралась на кровать, протянула руку — но он отшатнулся, все еще не смея поверить. Если все это сон, то никакого прикосновения не будет, ничего не будет, она ненастоящая, нереальная… Пусть так, но пусть останется! Пусть побудет еще немного...       — Я здесь, — её глаза смотрели на него с необычайной мягкостью и острой, пронзительной жалостью — и как-то странно блестели. Маленькая ладонь коснулась волос, теплое прикосновение обожгло щеку. — Все в порядке. Я правда здесь.       — Ты?.. — он не решился озвучить стучавший в висках вопрос. Пусть не отвечает, пусть ничего не говорит, пусть…       — Я жива, — снова улыбнулась она, но на этот раз натянуто и будто бы вымученно. — Это был боггарт. Всего лишь боггарт.       Боггарт!.. Это слово разбудило воспоминания. Он был на занятиях… Последние тренировки, подготовка к экзаменам… Наставник принес большой коричневый сундук, они с Гарри, как всегда, вызвались первыми… А потом — темнота. Он помнил только ледяной, парализующий ужас — и горе; черное, неизбывное горе. А еще засасывающее, словно болото, раздирающее грудную клетку чувство вины. Он не справился… не смог… не уберег…       Но вот же она! Гермиона! Живая, теплая, совсем рядом! Поглаживает его по щеке и… плачет?..       — Я идиот, да? — выдохнул он и закрыл глаза, пытаясь успокоить бешено пляшущие мысли. — Напугал тебя?       — Я испугалась за тебя, — проговорила она. — Это… это было ужасно.       — Да уж, — мрачно хмыкнул он. — Не справился с каким-то паршивым боггартом!       В самом деле — заклинание третьего курса! Да даже тогда у него все отлично получилось. А теперь? Аврор, тоже мне!.. Щеки полыхнули стыдом; ему стало тошно.       — Не смей так говорить! — голос Гермионы зазвенел яростью, и Рон неуверенно приоткрыл глаза. — Слышишь? Не смей! После того, что мы пережили — мы имеем право бояться! И в этом нет ничего такого!       — Вряд ли все остальные думают так же, — слабо возразил Рон.       — Кто — остальные?       — Ну, наш наставник, к примеру… — при мысли о наставнике во рту появился мерзкий кисловатый привкус. Герой войны — и так опозорился!.. И не только наставник — сокурсники, Гарри, все видели! Все теперь знают…       — А что, твой наставник сражался против Пожирателей смерти? — с неожиданной злостью спросила Гермиона.       — Ну… я не знаю.... может быть?.. — растерялся Рон       — Что-то я не видела его той ночью в Хогвартсе. Может быть, он кого-то похоронил? Жену? Сына? Брата?       — Да вроде нет, — хмуро ответил он.       — В таком случае он может засунуть свое мнение себе в задницу! — решительно заявила она — и Рон рот раскрыл от удивления. Это Гермиона так выражается?!       — Но зачет-то я, получается, не сдал, — неуверенно вздохнул он.       — Рон, — Гермиона очень серьезно посмотрела на него, и под ложечкой неприятно засосало. Когда Гермиона вот так смотрит — это обычно означает, что сейчас она будет говорить неприятные, хоть и правильные, вещи. — А ты уверен, что тебе нужно сдавать этот зачет? Что тебе вообще нужна эта работа?       Он потерял дар речи. То есть как это — уверен, что нужна? А что, не нужна, что ли?! Он просто так целый год горбатился?!       — Я понимаю, вы с Гарри вместе это решили. Но ведь это он хотел стать мракоборцем — он, не ты! Ты пошел за ним потому, что… ну, это то, что мы делали все эти годы — шли за ним. Но сейчас… Война закончилась, Рон. И мы больше не должны сражаться. Ты не должен каждый день снова проходить через это! Ведь тебе тяжело — я видела, как тяжело!.. Ты правда этого хочешь?..       Вопрос поставил Рона в тупик. С одной стороны — надо быть психом, чтобы хотеть встречаться с боггартами, охотиться на оборотней, пожирателей смерти и прочий сброд, чуть не каждый день рискуя жизнью. Психом он вроде не был… Но, если не это — то что?..       — Ты — большая шишка, — наконец неохотно буркнул он. — Гарри вот-вот сдаст экзамены и станет мракоборцем, а со временем… А я, Герм? Кто я? Неудачник, ничего не добившийся в жизни? Друг того самого Гарри Поттера?.. Тебе ведь не нужен неудачник…       — Мне нужен ты, — улыбнулась она. — Рон, ну давай смотреть на вещи трезво. У меня был выбор. Если бы я хотела встречаться с отличником, или звездой квиддича, или победителем темных волшебников — я бы влюбилась в кого-то другого. Но мне нравишься ты. Не из-за того, как ты учишься, кем ты работаешь или чем занимаешься. А потому что ты — это ты. Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, какой ты. И для меня важно только одно — чтобы ты был счастлив. Тебе в самом деле необходима работа мракоборца, чтобы быть счастливым?.. Или, быть может, ты хочешь попробовать себя в чем-то другом? Я поддержу тебя, что бы ты ни выбрал.       — Гермиона Грейнджер, самая яркая ведьма своего поколения, выходит замуж за продавца газет!.. — Рон хотел, чтобы это прозвучало шуткой, но слишком уж много горечи прорвалось в голосе.       — Не знаю, сколько зарабатывает продавец газет, зато знаю, сколько платят в Министерстве. И, знаешь, я почти уверена, что с финансовой точки зрения продавец гораздо успешнее! — парировала Гермиона.       Рон невольно усмехнулся. В чем-то она, может, и права… Но уйти из аврората? Бросить то, чем занимался, к чему так долго шел? Бросить карьеру, бросить… Гарри?       В первые мгновения эта мысль вызвала у него ужас. И в то же время в ней было что-то притягательное, что-то такое, что заставляло Рона возвращаться, задумываться, задаваться вопросом: «А что, если?..»       И казалось, в глубине души он уже знал, каким должен быть правильный ответ.