Inseparable

Конечно, Чуя и Дазай любят соревноваться. Особенно друг против друга. Так что играть в Tekken — это само собой разумеющееся. На самом деле гораздо лучше узнавать друг друга без простого сравнения оценок. Весело, легко, и это более надежно, чем соревнование. — Сколько раундов? — спрашивает Дазай, начиная просматривать коллекцию игроков, которых он может выбрать на экране. — Э-э… — начинает Чуя, глубоко задумавшись об этом, — …три? — Хорошо. Первый раунд на самом деле не так уж и плох. Чуя наносит несколько очень хороших ударов по Дазаю, от которых брюнет слегка морщится, становясь все более решительным с каждой секундой. В конечном счете, Дазай выигрывает первый раунд, чем Чуя разочарован, но не удивлен. И тоже очень горд собой за то, что так низко опустил планку здоровья Дазая. — Ты не полный идиот в этом, — бормочет Дазай, коротко зевая как раз в тот момент, когда начинается второй раунд. Чуя рычит на мудака. — Заткнись! Это было подстроено. — Как скажешь, Чиби. — Не говори так! — Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Второй раунд на самом деле еще сложнее, чем первый, потому что внезапно Дазай чрезвычайно заводится, впервые по-настоящему концентрируя внимание, что само собой разумеющееся, поскольку победа в этом раунде делает его победителем всего. Чую даже не волнует, что он вот-вот проиграет Дазаю. По крайней мере, он одержал одну победу в Drum «n» Fun, и 3:1 выглядит намного лучше, чем 3:0. По большей части его это не так сильно волнует, потому что ему действительно любопытно, что заставило Дазая так отчаянно пытаться победить. Несмотря на то, что проигрыш немного задел его самолюбие, любопытство в основном перевешивает это разочарование. И это прекрасно, потому что мудак всегда был лучше его в игровых залах — и играх в целом — как и в большинстве вещей, что приходит к нему естественным путем, в то время как Чуя должен тратить свою кровь, пот и слезы, чтобы достичь их. Итак, когда Чуя проигрывает во втором раунде с досадно малым количеством попаданий… Он уже не чувствует себя таким кислым из-за этого, как раньше. Как только он поворачивается, чтобы посмотреть на Дазая, на губах брюнета появляется улыбка, немного гордая при виде «Игра окончена», так смело написанного на экране Чуи. — Я победил, — заявляет Дазай. Чуя закатывает глаза и подходит ближе. Что-то в его животе скручивается, вероятно, форма предвкушения, и поскольку он не способен подавлять эмоции, как мудак перед ним, то просто решает игнорировать это. — Ммм, — говорит он, слегка наклоняя голову. — Что это за дурацкий приз, который ты так сильно хочешь? Глаза Дазая мерцают, губы растягиваются в искренней усмешке. Он взволнованно открывает рот, но затем снова закрывает его, все еще сохраняя оптимистичный вид (что, мягко говоря, жутковато). — Не прямо сейчас! Я расскажу тебе, когда мы останемся одни. Чуя усмехается, оглядываясь по сторонам. — Мы одни прямо сейчас, — нетерпеливо огрызается он. Дазай качает головой. — Я имею в виду, после того, как все разойдутся по домам. — …Какого хрена? Почему? — Мне просто так хочется. Ты хочешь что-нибудь съесть? Чуя действительно сильно хочет душить Дазая у стены, пока у него не потемнеет в глазах, а тело не упадет, как безжизненная мягкая игрушка. — Я думаю… — бормочет рыжеволосый, в его тоне невольно слышится горечь. Он знает, что Дазай ему не скажет. Не прямо сейчас. — Давай захватим других придурков по дороге. И пока Чуя и Дазай идут в совместный боулинг, рыжий пытается приготовиться к чему-то, о чем, как он ожидает, попросит брюнет. Обычно он просит действительно глупые, ненужные вещи, которые ему даже не нужно выигрывать, чтобы просить. Например, «Посмотри со мной фильм», или «Давай поедем на велосипедах на вершину холма», или «Давай полюбуемся звездами!», или что-то идиотское в этом роде. Он никогда не просил о чем-то физическом, как это делает Чуя. Ничего, к чему он мог бы прикоснуться, увидеть или почувствовать. Рыжему действительно нравится брать сувениры о своих победах, но Дазай хранит только свои собственные воспоминания в качестве наград. Которые, честно говоря, такие же идиотские, как и все остальное в нем. Что ж, фотографии, которые он делает каждый раз, когда они что-то делают после побед Дазая, вероятно, можно считать памятными. Но все же. Зачем тратить на это весь выигрыш? Он может буквально попросить Чую о чем угодно, и это лучшее, что он может придумать? Не то чтобы Чуя когда-либо испытывал к этому неприязнь… Может быть, он втайне даже наслаждался этим. Их глупыми маленькими ночными вылазками. Их маленькими приключениями, о которых до сих пор никто толком не узнал. Это драгоценно — знать, что некоторые воспоминания остались только между ними двумя. Хотя Чуя все еще ненавидит его. В любом случае, вероятно, это не то, как один из них.? Потому что Дазай ухмыляется, как полный придурок. Он, вероятно, скажет Чуе, чтобы тот ел свое собственное дерьмо, а потом будет считать себя абсолютным комическим гением. Да… Это очень на него похоже. Наверное, это все. Чуя хмурится, его мозг даже начинает немного щипать от того, как напряженно он думает. Нет, дело не в этом. Этого не будет. Но потом… что бы это могло быть?

***

— Пять страйков подряд?! — недоверчиво восклицает Чуя. Ацуши кивает в ответ, все еще скептически поглядывая на Акутагаву, который бросает свирепый взгляд на седовласого парня всякий раз, когда тот оглядывается. — Рампо-сан помогал ему рассчитать траекторию, — утверждает парень. Акутагава прищуривает глаза. — Не завидуй, Накадзима. — Я не завидую! Это было жульничество! — Не было. Ты объединился с Йосано! — Йосано-сан не может рассчитать так, как Рампо-сан! — Эй! — обиженно огрызается девушка. — Ты пытаешься назвать меня тупой? Глаза Ацуши слегка расширяются, а затем он слишком быстро качает головой, то ли из строгого уважения, то ли из скрытого страха. Или и то, и другое. — Вовсе нет, — бормочет парень в ответ. Акутагава снова свирепо смотрит на него, так что Ацуши закатывает глаза и отводит взгляд, шепча что-то себе под нос, от чего Йосано громко хихикает. — О! — восклицает Йосано, скосив глаза на экран. — Номер тридцать девять! Это мы. Я быстро заберу наши заказы. Рампо, помоги мне. Рампо, который наполовину заснул с шоколадкой в руке, просыпается от толчка Акутагавы. Он громко зевает, а затем встает и уходит вслед за Йосано, как зомби. — Почему я должен помогать? — лениво стонет он. Дазай, как обычно, бесцельно листает свой телефон, а Чуя, откинув голову назад, смотрит в потолок, вырисовывая различные фигуры в коротких играх «соедини точку». Акутагава откидывается на спинку стула, как обычно, обеспокоенный и раздраженный, в то время как Ацуши озирается по сторонам. Проще говоря, им скучно. У большинства из них уже нет энергии после соревнований по боулингу. — Чем вы двое вообще занимались? — спрашивает Акутагава, его голос, как всегда, немного ядовитый. Чуя открывает рот, чтобы ответить, но его опережает некий брюнет. — Просто надирал ему задницу, как всегда, — бормочет Дазай, слегка ухмыляясь про себя, когда Чуя немедленно наклоняет голову, чтобы посмотреть ему в лицо, а затем начинает яростно огрызаться на него по поводу победы в одной игре, подтасовки автоматов и еще чего-то насчет Юан. О да. Юан. И он все еще продолжает это делать, когда Йосано возвращается с Рампо, подносами в руках. Они кладут их на столы один за другим, так как их руки переполнены, а Ацуши и Акутагава передвигают их по поверхности, так как они сидят по краям. Большинство из них заказали довольно много еды, так как сейчас почти половина восьмого, а они ничего не ели с обеда. Однако подносы Дазая и Чуи меньше остальных и состоят из совершенно непохожей друг на друга еды. Аппетит у Дазая немного меньше, чем у Чуи, но это не так уж далеко от истины. А у рыжего может быть большой аппетит, когда он голоден. По сути, всякий раз, когда они едят рядом друг с другом, Дазай и Чуя в конечном итоге делятся своей едой. Они не знают, как это работает, или почему они это делают, или когда это вообще началось, но на данный момент это просто стало естественной привычкой. Заказывают разную еду для разнообразия. Не берут слишком много, потому что они просто собираются поделиться этим. Затем… просто кушают. И им обычно даже не нужно переговариваться, когда они делают заказ, потому что их вкусы настолько различны, что в конечном итоге они все равно получают разные наборы. Пока они все приступают к еде, Чуя достает свой телефон из кармана и быстро отправляет сообщение Юан, сообщая ей, где они находятся, на случай, если она все еще хочет «поговорить». — Чиби~, — протягивает Дазай примерно в середине ужина, в то время как Йосано шумно пережевывает бургер, а Ацуши тихо, маленькими кусочками откусывает от своих куриных наггетсов, как крыса. — Хочешь немного крабов? Чуя сурово смотрит на брюнета. — Очевидно, что нет. Кстати, где ты нашел краба? — Я принес его из дома! — взволнованно восклицает Дазай. Рыжий изо всех сил старается не впечатать мудака в стену. — Не таскай с собой только крабов! — сердито огрызается он. — Почему нет? — Потому что это странно. — Нет, это не так! Давай, откуси немного. — Нет! Требуется неоправданно большое количество силы, чтобы заставить Дазая перестать лезть не в свое дело и отказаться от всей этой ситуации с крабом. Даже мысль о том, чтобы съесть крабов, заставляет рыжего физически съеживаться, пока он жует куриный попкорн. Через несколько минут, пока Чуя пьет свой безалкогольный напиток через соломинку, Дазай наклоняется к нему с глупой гримасой и говорит: — Я тоже хочу немного! Рыжий закатывает глаза и отпихивает от себя засранца. Часть его боялась, что он не сможет смотреть на Дазая так же, как после того, как обнаружил своего новообретенного паразита, но вместо того, чтобы превратиться в краснеющее, рыдающее месиво, он ненавидит брюнета еще больше, чем раньше. Типа, он действительно его, блять, терпеть не может. Даже от одного взгляда на него у Чуи закипает кровь. — Мудак, — шепчет Чуя себе под нос, отчего Дазай надувается еще сильнее, заставляя сердце рыжего немного сжаться. Чуя вытаскивает соломинку изо рта, чтобы передать Дазаю, немного съеживаясь, когда замечает струйку слюны, вытекающую из его рта. — Извини, — бормочет рыжий, поднимая рукав, чтобы избавиться от него, но Дазай наклоняется вперед и вырывает напиток у него из рук, прежде чем он успеет что-либо с этим сделать. А потом он прикладывает ко рту соломинку и начинает пить. Чуя замирает в своих движениях, его рот слегка приоткрывается. …Какого хрена? Может быть, Дазай просто… не заметил этого? Это то, во что Чуя заставляет себя верить, конечно, пока губы брюнета не растягиваются в тонкой ухмылке, и он не поворачивается к Чуе с этим дерзким взглядом, от которого все тело Чуи начинает пульсировать. А потом он подмигивает. Буквально, прямо Чуе, он просто подмигивает. Он только что..? Неужели он только что заметил это и все еще пьет из этого? Сказать, что Чуя начинает яростно краснеть, вероятно, было бы очень большим преуменьшением. Его щеки становятся того же цвета, что и волосы, и он опускает голову, второй раз за день жалея, что не завязал волосы, потому что теперь ему нечем прикрыться. И каждый может видеть его с опущенными глазами, пылающими щеками и жующими губами. Это считается… «косвенным» поцелуем? Дерьмо. Дерьмо. К черту все. Ничто никогда не идет по пути Чуи. Он буквально чувствует, как паразит проникает в его кровоток, и тогда все будет кончено. Лекарства не будет. Никаких препаратов. Ничего. Ему придется жить с этим в одиночестве до конца своей жизни, в то время как Дазай женится на симпатичной девушке, оставит Чую позади и заведет семерых детей, которых Чуя никогда не встретит. Боже, думать об этом удручающе. Это только что испортило Чуе весь день. — Чуя-сан, ты в порядке…? — нерешительно спрашивает Ацуши, толкая бутылку с водой в направлении рыжеволосого. — Ты съел что-нибудь острое? Чуя берет бутылку с водой, хотя не ел ничего острого. Он делает большой глоток, не обращая ни единого взгляда в сторону Дазая, пока избавляется от сухости во рту, а затем ставит ее обратно и вытирает рот тыльной стороной ладони. — Спасибо, — бормочет он, его голос немного дрожит. — …Ты уверен, что у тебя все хорошо? — спрашивает Йосано, ее брови слегка нахмурены от беспокойства. Чуя кивает. Когда он позволяет себе взглянуть на Дазая на долю секунды, брюнет все еще ухмыляется, как абсолютная задница, глядя на стол с ошеломленным выражением лица. Боже, Чуя его терпеть не может. Он такой… — Ты отвратителен, — шепчет рыжий, убедившись, что никто больше не слышит, потому что, если бы они поняли, что только что сделал Дазай, они бы никогда не заткнулись об этом. Брюнет слегка ухмыляется на это, наклоняясь к Чуе. — А ты покраснел, — просто заявляет он, его голос тоже приглушен. Чуя ненавидит этот намек на насмешку в его тоне. — Заткнись, — огрызается он. — Я съел что-то острое. — Даже несмотря на то, что ты не откусил ни кусочка за несколько минут..? — Ты можешь перестать следить за всем, что я делаю? — Нет. Щеки Чуи заливает румянец, и он опускает голову еще ниже, его грудь пульсирует. — …Пошел ты. Оно у него в крови. Чуя чувствует это в своей крови. Оно прикрепляется к его клеткам, впитываясь в мембрану, будучи вынужденным остаться. Оно нехорошо ни в каком виде, ни по форме, ни по цвету. Это самый дерьмовый исход, который только мог быть. Боже, Чуе действительно следовало последовать своему собственному совету и держаться подальше от этого мудака. Он должен был разорвать их связи, должен был переехать на другой конец света, должен был похоронить себя заживо, просто чтобы сбежать. И все же он решил отдаться тому, чего хотел, и остался. Это его собственная вина. Это его собственная глупая вина. — Чуя. Все поворачивают головы, чтобы посмотреть на обладателя голоса. Лица Дазая и Йосано тут же вытягиваются при виде Юан. Ни одному из них она никогда не нравилась. Но неприязнь Дазая несправедлива и предвзята, в то время как Йосано не любила ее с тех пор, как они были младшеклассниками. Что-то о том, что Юан была самоуверенной королевой класса, когда они были детьми. А Йосано не из тех, кто держит обиду, так что если она все еще ее недолюбливает, то, вероятно, потому, что у нее есть на то причины. Лицо Чуи — единственное, что выглядит счастливым от того, что она здесь. Только потому, что он видит в ней спасение, чтобы убежать от Дазая, спрятать свое пылающее лицо и успокоить нервы. — Привет, ребята, — неохотно здоровается Юан, застенчиво машет рукой, снова встречаясь глазами с Чуей. — Чуя, ты… не хочешь немного прогуляться? Я уже поела с Ширасе. Ты уже поел? Чуя кивает. — Да, — говорит он, уже собираясь встать со своего места, потому что он действительно хочет уйти, и побыстрее. Может быть, у него еще есть время выгнать паразита из своей крови. Дазай хмурится, быстро хватает Чую за локоть и тянет его назад. — Ты обещал, что не будешь, — говорит брюнет, когда Чуя поворачивается, чтобы посмотреть на него. Рыжеволосый вздыхает, убирая руку. — Это не свидание, — огрызается он. Дазай в ответ сжимает челюсть, бросая быстрый взгляд на Юан, которая почти не реагирует на это, даже когда у нее на руках появляются мурашки. — Просто оставь ее, — строго говорит брюнет. — Очевидно, что ты ей все еще нравишься. — Это не так. — Ты что, слепой? — Это не так. Ты просто пытаешься быть говнюком, как всегда. — Чуя, — огрызается Дазай, раздраженно хмуря брови. — Я говорю серьезно. Не ходи с ней. Рыжеволосый недоверчиво усмехается. — Не указывай мне, что делать, — кисло бормочет он. — Чуя, ты должен остаться, — говорит Йосано, поворачиваясь, чтобы встретиться с ним взглядом. — Она все равно стерва. Юан морщится, свирепо глядя на Йосано. — У тебя проблемы со мной? — спрашивает она. Йосано даже не потрудилась удостоить ее взглядом. — Да. — Боже. Приди в себя, — бормочет Юан, слегка закатывая глаза, прежде чем снова повернуться лицом к Чуе. — Я не задержу тебя надолго. Я обещаю. Ну, а теперь рыжий даже не хочет идти с ней, потому что она груба с Йосано, которой она явно не нравится. Боже. Жизни он совсем не нравится, не так ли? — Я не буду возиться с тобой до конца дня, если ты останешься, — предлагает Дазай с небрежной улыбкой на лице. Глаза Чуи слегка расширяются. — …Это обещание? — неохотно спрашивает он. Дазай кивает. Ладно, что ж, теперь Чуя испытывает сильное искушение. Потому что этот засранец, возможно, один из самых больших придурков, когда-либо ходивших по земле, но он тупо стремится держать свое слово. И зная, что он будет искренен в каждом своем поступке до конца дня… Ну, Чуя многого из этого не понимает. Вообще. Стиснув зубы, рыжеволосый закатывает глаза и поворачивается обратно к Юан, которая наблюдает за ним с натянутой улыбкой. — Мне жаль, Юан, но… — Чуя начинает неохотно, его голос срывается. Улыбка Юан исчезает, ее лицо немного вытягивается, но она кивает, делая шаг назад. — Все в порядке, — смеется она. — В любом случае, ты всегда выбирал его, а не меня. Йосано усмехается, оглядываясь через плечо, чтобы свирепо посмотреть на девушку. — Прекрати это дерьмо, вызывающее чувство вины. Не пытайся воспользоваться слабостью моего лучшего друга. — А? — Юан визжит. Девушка просто закатывает глаза в ответ и возвращается к еде. — Отвали, — злобно бормочет Йосано. — Никто не хочет, чтобы ты была здесь. Что ж, это жестоко. И Чуя искренне жалеет Юан, когда она уходит. Но потом Йосано говорит: «Она издевалась над моим братом, пока он не стал приходить ко мне плакаться каждую ночь», и Чуе внезапно тоже становится насрать на нее.

***

— Тогда увидимся в школе? — спрашивает Йосано. Чуя кивает в ответ. — Да, — говорит он. До понедельника осталось всего три дня. Он не знает, благодарен ли он этому или, наоборот, немного зол. Потому что эти летние каникулы казались такими чертовски долгими, особенно первая часть — одинокая часть. Но эти последние пару недель пролетели как одно чертово мгновение. Наверное, потому, что Чуя на самом деле веселился. Девушка заключает Чую в объятия, а затем громко смеется, когда он отмахивается от нее. Она поворачивается к Дазаю и вместо того, чтобы обнять его (поскольку он не очень-то любит прикосновения… если только это не касается кого-то определенного) она ерошит ему волосы, посмеиваясь, когда он отталкивает ее, надув губы. — Доставь Чую домой в целости и сохранности, — говорит она с едва заметной улыбкой на лице. Боже. Она определенно мама всей компании. Дазай удивленно поднимает брови. — Честно говоря, он тот, кто доставляет меня домой в целости и сохранности, — заявляет он. Чуя полностью согласен с ним. На этот раз. — Вот именно, — огрызается рыжий ядовитым голосом. — Иногда он буквально переходит улицу, не глядя ни налево, ни направо. — Только потому, что я надеюсь встретить какую-нибудь великолепную машину, которая сможет сбить меня с ног. Чуя резко пихает его в руку. — Заткнись! — рычит он. — Боже, вы оба хоть раз помолчите, мой автобус вот-вот отправится, — вздыхает Йосано, хотя она улыбается про себя, когда ступает на первую ступеньку. — Как я уже говорила, вы, ребята, хотите встретиться в следующую субботу? Мы с Рампо, возможно, планируем перекусить. Чуя открывает рот, чтобы согласиться, но внезапно— — Нет, у нас с Чуей кое-что запланировано. Рыжий замирает. У них кое-что запланировано..? С каких это пор? — О, хорошо! — восклицает девушка, внезапно обретая энергию. — Тогда веселитесь, голубки! Увидимся в школе, Чуя. И у Чуи даже нет времени огрызнуться на нее, потому что двери автобуса закрываются, и вскоре после этого транспортное средство начинает ехать по темной улице. Чуя немного хмурится про себя, следуя за Дазаем, когда тот начинает идти, глядя прямо перед собой с тем глупым ошеломленным выражением лица, которое у него было с тех пор, как они поели. — Почему ты солгал ей? — с любопытством спрашивает рыжеволосый. Дазай смотрит на него сверху вниз с улыбкой. — Я не лгал, — говорит он. — Что..? Но у нас ведь ничего не запланировано, не так ли? — Я не знаю, не так ли? — А? Дазай хихикает себе под нос. — Разве ты не хочешь знать, что я хочу в качестве своего приза, Чуя? — он растягивает слова, губы растягиваются в хитрой усмешке. Рот Чуи сначала открывается и закрывается беззвучно. Какого хрена он так себя ведет? — …Очевидно, что хочу, — в конце концов бормочет рыжий, засовывая руки в карманы. Проходит мгновение. Внезапно, в неожиданном движении, которое следует считать слишком быстрым, чтобы быть нормальным — как будто Дазай прирожденный ниндзя или что-то в этом роде, ради Бога — две большие руки оказываются на руках Чуи, а затем его быстро прижимают к ближайшей кирпичной стене; недостаточно резко, чтобы выбить воздух из его легких, но и недостаточно мягко, чтобы дать ему некоторое время осознать, что только что произошло. Это не больно, поэтому Чуя на самом деле не рассматривает возможность ударить мудака, пока не замечает, что тот возвышается над его меньшим телом, настолько высоко, что с точки зрения Чуи он кажется небоскребом. Рыжеволосый поднимает сжатую в кулак руку, готовясь нанести удар. — Какого хрена ты думаешь, что ты— — Сходи со мной на свидание. Чуя замирает. После молчаливого, напряженного момента он опускает кулак. Его сердце болезненно сжимается, глаза опускаются, уставившись на тротуар. — …Ты обещал мне, — в конце концов шепчет Чуя, его голос даже немного ломается. — Мы заключили гребаную сделку. Ты сказал, что ты— — Звучит так, будто я издеваюсь над тобой? — монотонно спрашивает Дазай. Это не так. Но Чуя знает его слишком хорошо. Он знает, что Дазай может быть обманчиво хорош в актерской игре, когда захочет. Он знает, что ему удается сохранить свой голос и выражение лица ровными и невозмутимыми в самых непредвиденных обстоятельствах. Он знает, что Дазай издевается над ним. Как всегда. — Заткнись, — шепчет Чуя, сжимая руки так сильно, что ногти впиваются в ладони, и, вероятно, когда он отпустит, на них останутся вмятины в форме полумесяцев. — Серьезно, ты собираешься вывести меня так сильно, что я, возможно, никогда больше не захочу тебя видеть. Лицо Дазая слегка вытягивается. Он просовывает палец под подбородок Чуи и мягко тянет, заставляя его повернуться к нему лицом. Боже— Когда Дазай научился так хорошо притворяться? Когда он успел так хорошо все это усовершенствовать? Неужели Чуя не уделял этому достаточно внимания? — Чуя, — бормочет Дазай. — Я серьезно. Сходи со мной на свидание. В субботу. Рыжий чувствует, как колотится его сердце, а глаза чешутся от угрозы слез. — Прекрати, блять, издеваться надо мной, — слабо шепчет он. — Я не издеваюсь. — Я серьезно так сильно тебя ненавижу. — Я знаю. Пожалуйста, просто поверь мне. Это не так просто. Чуя просто должен согласиться? Допустим, Дазай действительно пытается потрепать ему нервы на гораздо более экстремальном уровне, чем обычно, — что тогда? Чуя соглашается, а потом его унижают так сильно, что он даже не сможет снова встретиться с брюнетом лицом к лицу? Или, Дазай действительно имеет это в виду, и Чуя соглашается, и тогда… И тогда все меняется. Хочет ли Чуя вообще, чтобы это изменилось..? Но они взрослеют. Они растут, а потом в мгновение ока закончат старшую школу. Даже если они не хотят ничего менять, время летит так быстро, что последние двенадцать лет покажутся неделями, так быстро, что в любой момент может появиться какая-нибудь девушка и сбить Дазая с ног. Боже. От одной мысли об этом глаза Чуи наполняются слезами. — Не плачь, — просит Дазай, его голос теперь немного отчаянный и плаксивый, в то время как он поднимает большой палец, чтобы провести им по нижней части глаз Чуи и вытереть слезы, которые еще не были пролиты. — Просто забудь об этом. Забудь, что я сказал. В любом случае, это было глупо. Как будто ты когда-нибудь… Чуя крепко сжимает челюсти. Через мгновение он прыгает вперед и сжимает рубашку Дазая в очень крепкие кулаки, притягивая его к себе на уровень глаз. — Ты это серьезно? — Чуя огрызается. Дазай немного хмурится, все еще расстроенный влажными глазами рыжего. — Да, — бормочет он. — Если ты шутишь надо мной, то, клянусь Богом, я никогда больше не покажу тебе свое лицо. — Я не шучу, гребаный идиот. Чуя в последний раз изучает его лицо, потому что он единственный, кто может нормально видеть сквозь его маску, но ничего не видит. Его лицо такое искреннее, и это заставляет внутренности Чуи переворачиваться, вращаясь вокруг, бабочки появляются внизу живота и распространяются на грудь, на каждый дюйм его кожи. Он никогда не избавится от этого паразита. Он уверен в этом. — Тогда… — Чуя вздрагивает, отпуская рубашку Дазая, чтобы уткнуться лицом в его грудь в упрямой попытке скрыть свои горящие щеки. — …Я свободен… в субботу. Чуя не мог чувствовать себя счастливее от того, как он слышит, как сердце Дазая колотится у него в груди. Когда брюнет выдыхает поверх головы Чуи, она дрожит от нервов. — Ты не должен, — уверяет брюнет. Чуя усмехается в его рубашку. — Конечно, нет. Ты действительно думаешь, что я позволил бы тебе принуждать меня к чему-либо? — … — Дазай поднимает одну из своих глупо совершенных рук и неохотно проводит пальцами по кончикам волос Чуи, заставляя сердце рыжего колотиться в груди, пока его колени не начинают чувствовать, что они вот-вот полностью подогнутся. — …Тебе тоже лучше не жалеть меня. Его голос беззаботен, но мягкость в нем означает, что он действительно боится этого. Чуя яростно трясет головой. — Я не жалею тебя, тупица. Я… — Ты что? Рыжеволосый краснеет еще сильнее. Цвет кожи становится еще краснее, чем во время ужина. — Я хочу, — шепчет он. Несмотря на то, что он шепчет и бормочет свои слова в рубашку Дазая, так что все это приглушенно и тихо, брюнету все равно удается это услышать. И скорость, с которой его губы растягиваются в улыбке, не должна быть человеческой. На самом деле в этом испытании не должно быть ничего человеческого. — Ты хочешь чего? — спрашивает Дазай, все еще ухмыляясь про себя. Чуя сильно хмурится, его лицо все еще прижато к груди брюнета. — Заткнись. Ты не можешь заставить меня сказать это, — упрямо огрызается он. — Это прекрасно, — говорит Дазай, все еще расчесывая его волосы. Одним движением он аккуратно заправляет выбившиеся пряди из конского хвоста за ухо рыжего, а затем наклоняет к нему свое лицо. — Я могу сказать это достаточное количество раз для нас обоих. Моя маленькая будущая пара. — Это официально входит в пятерку самых странных вещей, которые ты когда-либо говорил. — Да, я даже не собираюсь с этим спорить. Через несколько секунд Чуя, наконец, отрывается от брюнета только для того, чтобы положить ладонь ему на грудь, прямо над тем местом, где должно быть его сердце. — …У тебя тоже здесь паразит? — он задумчиво бормочет. Лицо Дазая искажается в замешательстве. — Что? — с любопытством спрашивает он. Чуя не отвечает. Его единственная форма ответа — это смешок. В конце концов, это немного странно — знать в данный момент, что сейчас он счастливее, чем когда-либо прежде.

***

Когда Чуя возвращается домой, он пробегает прямо мимо Кое, которая уже начала открывать рот, чтобы допросить его, и проскальзывает в свою комнату всего через пять секунд после того, как проходит через входную дверь. Ему нужно принять душ и переодеться, а затем ему, вероятно, следует сделать домашнее задание перед сном сразу после этого, чтобы вернуться к школьной рутине. И он это сделает. …Может быть. После того, как он хлопнет себя по щеке, чтобы убедиться, что у него не было галлюцинаций весь день. Чуя моргает, глядя на свое отражение, сосредоточив внимание на легком покалывании щеки, его рука теперь прижата к боку. Хорошо. Поскольку он может это чувствовать… Это было реально. Было ли это реально? Нет, этого не могло быть. Но он может это чувствовать. Но это не могло быть правдой. Фу. К черту это дерьмо. Чуя в ярости швыряет своего невинного плюшевого мишку об стену. К черту все это. После того, как он понимает, что тратит слишком много времени, просто расхаживая, раздражаясь и пытаясь отличить реальность от галлюцинаций, Чуя просто быстро вытаскивает свой телефон из кармана и решает написать виновнику. Его сердце, естественно, начинает колотиться в груди при виде имени. Чуя: Эй Не так много моментов, когда рыжеволосый был бы благодарен Дазаю за то, что тот так хорошо его знает. Он, однако, один из них. Дазай: Да, это было реально Дазай: Это то, на что ты тратишь мое время? Дазай: Отвали, я возвращаюсь к своей игре Поначалу Чуя не признает мудацкость этих трех сообщений. Он слишком занят тем, что швыряет телефон на кровать и кусает себя за предплечье, чтобы удержаться от крика. Он ни за что не согласился бы… На… Фу. С кем-то настолько отвратительным? Блин, стандарты Чуи ниже гребаного уровня. После трех минут осознания того ада, в который он себя втянул — и ада, в который этот придурок попросил его присоединиться к нему, — рыжий заползает обратно на кровать, скидывает обувь, прежде чем рухнуть на одеяло и снова взять телефон. Вот тогда-то он и признает мудацкость этих трех сообщений. Чуя: Съешь дерьмо Чуя: Мудак Дазай: Оооочень креативно Чуя: 😐 Чуя: Упади замертво Дазай: С удовольствием <3 Чуя закатывает глаза и оставляет сообщения брюнета, чтобы перейти к чату Йосано. Он прикусывает нижнюю губу, размышляя, его сердце ускоряется слишком быстро, прежде чем он отправляет ей сообщение. Чуя: ЙОСАНООООО Ответ девушки совсем не занимает много времени. Йосано: ПРИВЕТ, МИЛАШКА Йосано: Чем я могу помочь Чуя: Мне нужно, чтобы ты не сходила с ума Чуя: Не могу сказать ни единой душе Йосано: Что :о Йосано: БОЖЕ, ВЫ ДВОЕ ПОЦЕЛОВАЛИСЬ Чуя: ФУ, НЕТ Чуя: Черт возьми, никогда больше так не говори Йосано: Мне уже скучно, если это не связано с твоим романтическим развитием, тогда я не знаю>: ( Йосано: Это ложь, пожалуйста, положись на меня, дружище. Йосано: Тогда что же это? Чуя: Не психуй Йосано: ЧТО ЭТООО Йосано: Я НЕ СКАЖУ НИ ОДНОЙ ЖИВОЙ ДУШЕ, КЛЯНУСЬ В ЭТОМ ПРАХОМ МОЕЙ МАТЕРИ. Чуя: Хорошо, хорошо Чуя: Он пригласил меня на свидание Йосано не отвечает целую минуту даже после того, как прочитала сообщение. И когда она отвечает, это просто. Йосано: ????????????? Йосано: ?!!!??!!??!!??!!??!!? Чуя: Стерва, что за хрень Йосано: ЧУЯ??????????? Йосано: ЧУЯ, ЧТО ЗА ХУЙНЯ Йосано: ОМГГГГ, Я ТАК СИЛЬНО ХОЧУ ПОЦЕЛОВАТЬ ДАЗАЯ ПРЯМО СЕЙЧАС Йосано: Я ТАК ЧЕРТОВСКИ ГОРЖУСЬ ИМ, ААААААААА Чуя: 😐 Йосано: О, прости, это заставило тебя ревновать ;) Чуя: НЕТ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ Йосано: КРЕПКИЙ ОРЕШЕК Йосано: ТЫ, ОЧЕВИДНО, СКАЗАЛ «ДА», ВЕРНО???? Чуя: … Чуя: Да Йосано: ЧТО ЗА ХРЕНЬ Йосано: Позволь мне поцеловать тебя, боже, я так сильно хочу поцеловать вас обоих. Чуя: Девочка, тебе нужно в психушку Йосано: СУКА, ТЫ НА ВЗВОДЕ, ДАЖЕ, БЛЯТЬ, НЕ ПЫТАЙСЯ ЭТО СКРЫТЬ! Это правда. Чуя буквально пялится на экран своего телефона с такой широкой улыбкой, что он боится, что она расколет его лицо надвое. Его сердце колотится о грудную клетку, ноги болтаются за спиной. Боже, он так счастлив, что Йосано бесится. Это именно то, что ему было нужно. Это своего рода подтверждение того, что для него нормально чувствовать себя таким счастливым. Для него нормально быть взволнованным. Чуя: Возможно, я немного взвинчен Йосано: ТЬФУУУУУ Йосано: Так-так, подожди Йосано: Это в субботу???? Так вот почему Дазай сказал, что у вас есть планы? Чуя: Да Чуя: Он пригласил меня на свидание сразу после этого, но Йосано: Самоуверенный ублюдок Чуя: Я, БЛЯТЬ, ЗНАЮ, ВЕРНО Йосано: Чуя, я так рада за тебя Йосано: Я так счастлива, ОМГГГ, моя младшая сестренка думает, что я пишу смс любви всей моей жизни, потому что Я ТАК СИЛЬНО УЛЫБАЮСЬ, ААААА Чуя: Спасибо Чуя: Ты лучшая Йосано: Я ЗНАЮ Йосано: Я ТАК СИЛЬНО ТЕБЯ ЛЮБЛЮ, ЧУЯ, ЖЕЛАЮ ТЕБЕ ЛУЧШЕГО ДНЯ В ТВОЕЙ ЖИЗНИ. Чуя: Я попробую Чуя: Я тоже тебя люблю Чуя не часто так говорит. Но он говорит серьезно, от всего сердца. Он имеет в виду это для каждого из своих друзей-говнюков. Он любит их всех больше, чем можно объяснить словами. Но самое главное, прямо в этот самый момент, он любит жизнь больше, чем можно объяснить словами.