Inseparable

Время ужина такое же напряженное, как и все остальные приемы пищи за последние три недели. Кое ест культурно, не издавая никакого шума, и внимательно наблюдает за Чуей, в то время как рыжий не произносит ни слова и разочарованно вонзает нож в свою еду больше, чем поглощает ее. Кансуке невидим, как всегда — голова опущена, брови нахмурены. Он такой тихий и маленький, что Чуя вообще не замечает его присутствия. Это так неловко и натянуто, что Чуя почти не говорит того, что хотел сказать. Но потом он делает это. — Я хочу найти работу на лето. Оба его родителя замолкают при этих словах. Как и ожидалось, Кансуке остается молчаливым, невозмутимым, ожидая, когда Кое сядет за руль и станет родителем. Женщина проглатывает кусок во рту, а затем откладывает посуду, наблюдая за своим сыном. — О? — спрашивает она. — Чем это вызвано? Чуя тычет пальцем в кусок рыбы на своей тарелке. И все, о чем он может думать, это «Скумбрия», но это не скумбрия, хотя он уже должен был перестать думать о нем. — Меня просто тошнит от этого места, — бормочет он с отвращением. Часть его раздражения проявляется. — Я хочу выбраться. Куда то-нибудь, где ты не будешь допрашивать меня каждый раз, когда я выхожу из дома, о том, с кем я встречаюсь и насколько хорошо эти люди знают Дазая. Кое игнорирует очень очевидное пассивно-агрессивное замечание Чуи. — И куда именно ты бы устроился на эту летнюю работу? Рыжеволосый делает паузу, а затем медленно поднимает голову — недостаточно, чтобы посмотреть женщине в глаза, но достаточно, чтобы увидеть ее халат и знакомый темно-синий цвет. — Я не знаю, — признается он. — Я не ожидал, что ты мне позволишь. Кое пожимает плечами. — Я не возражаю. Это было бы хорошо для тебя. Как я уже сказала, Чуя, я не хочу запирать тебя, как в тюрьме, или что-то в этом роде. Я просто хочу держать тебя подальше от этого парня. Одно это заключает его в тюрьму. Боже, прошло почти три недели с тех пор, как Чуя в последний раз видел Дазая. И один день с тех пор, как он в последний раз говорил с ним. Это самый долгий период, когда они не виделись и не переписывались друг с другом. Они всегда списывались по много раз в день, так что обходиться даже без единого дня неловко. В реальной жизни они не разлучались дольше, чем на две недели, и это было еще тогда, когда Дазай ездил в отпуск со своей семьей, когда они были первогодками. Чуя чувствовал боль, пока Дазая не было. Он и сейчас это чувствует. Только она сильнее. Более постоянна. Болезненная, прямо посередине груди, как кусающая, щемящая боль, от которой ему хочется свернуться калачиком в теплой ванне и нежиться в ней вечно. На самом деле его принятие ванны становится все длиннее. Это дает ему повод ненадолго держаться подальше от родителей и не думать ни о чем, кроме обжигающей воды на его покрасневшей коже. Другие вещи, время которых увеличивается? Ощущение пустоты, которое он испытывает всякий раз, когда видит гараж (он все еще не набрался смелости зайти туда в одиночку), промежутки между тем, когда он берет телефон, сколько вещей Дазая он надевает за неделю. Он оправдывается и перед Кое, и перед самим собой, что это потому, что у него больше одежды брюнета, чем своей собственной. И даже если это правда, у Чуи много собственной одежды, которую он может смешивать и сочетать. Он мог бы легко избежать ношения вещей Дазая, если бы захотел. Но он, очевидно, не хочет этого избегать. Вещи, время которых, однако, уменьшается? Его сон. Он не может уснуть. Во всяком случае, не должным образом. Он выматывается к пяти утра и каждый день просыпается до девяти. Это заставляет его беспокоиться о том, что произойдет, когда начнутся занятия в школе, но до этого еще месяц, так что, возможно, он сможет пока не думать об этом. У Чуи и раньше были фазы бессонницы. Как тогда, когда он злился на Дазая из-за Юан, и когда умерла Кека, и когда Одасаку умер. Смерть Кеки была самой худшей. Он непреднамеренно тянул ночь за ночью, измученный, питался исключительно кофеином и был частично безмозглым. Он провел без сна целых четыре дня подряд, когда Дазай забеспокоился — по-настоящему забеспокоился, чего рыжий никогда раньше не видел, — с морщинистым лбом и таким сильным упрямством, что Чуя разрыдался от разочарования, от каждой эмоции, которую он скрывал. И Дазай в значительной степени заставил Чую позволить ему остаться на ночь. Он забрался под одеяло Чуи и прижал его ближе, чем обычно, и позволил рыжему использовать его руку в качестве подушки, хотя от этого она начинала покалывать и неметь. В тот вечер они почти не разговаривали. Чуя проспал как младенец пятнадцать часов. А Дазай даже не думал уходить. Чуя тихо вздыхает, его сердце сжимается при воспоминании. Глаза опускаются от усталости, чтобы посмотреть на тарелку перед ним, на которой все еще остается половина еды. — Да, — бормочет он. — Неважно. Мне все равно. Я поспрашиваю вокруг, вдруг там еще есть свободные места. Кое наблюдает за Чуей, а затем кивает. — Конечно, сделай это. Постарайся выбрать поближе к дому. — Нет. Женщина делает паузу и — к удивлению Чуи — хихикает, слегка качая головой. Когда она встречается взглядом с рыжим, ее глаза мягкие, а на лице немного сострадания. — Ты ненавидишь меня, Чуя? — спрашивает она. Чуя не смотрит ей в глаза. — Иногда. — Ты ненавидишь меня прямо сейчас? Рыжеволосый несколько секунд не отвечает, немного отвлекшись на то, чтобы превратить рыбу в кашу. — Нет, — в конце концов отвечает он. — Просто сыт тобой по горло. — Я просто позволила тебе получить то, что ты хотел, без каких-либо жалоб. — Ты не даешь мне то, чего я действительно хочу. — Ради Бога, отпусти парня, Чуя. Он не твой спасательный круг. — Нет. — И перестань все время так поступать со своей едой. — Нет.

***

Чуя: Чувак Чуя: Ты все еще работаешь неполный рабочий день в том кинотеатре? Ответ приходит через десять часов, как и ожидалось. Рампо: Нет? Я же говорил тебе, что меня уволили за кражу попкорна. Рампо: Это было нечестно, потому что он был несвежим, я мог бы подать на них в суд. Чуя: Пффф, идиот. Рампо: Зачем спрашиваешь? Ищешь работу? Чуя: Вроде того. Чуя: Только на лето. Рампо: О, тогда поговори с Акико, я уверен, что она все еще там работает. Чуя: Слава БОГУ. Чуя: А ты, мудак, чем ты вообще занимался? То, что ты отстранен от занятий, не означает, что тебе разрешено оставаться дома все лето. Рампо: Принеси мне гору закусок, если хочешь, чтобы я вышел. Чуя: Гребаный интроверт. Рампо: Нет, я бизнесмен. Рампо: Разница есть. Чуя: Засунь своего бизнесмена себе в задницу, идиот. После этого Чуя переходит к Йосано и быстро отправляет ей сообщение. Чуя: Йоу, ты все еще работаешь в том кинотеатре? Чуя уже рассматривал несколько вариантов работы. Неподалеку есть небольшое кафе, но он не думает, что из него получится хороший официант или бариста, поэтому предпочел бы не работать там. Его темперамент, как правило, обостряется из-за клиентов — по крайней мере, раздражающих, а раздражающие гарантированно придут в какой-то момент, и тогда рыжего выгонят в следующую секунду. Иногда им даже удается вывести его из себя больше, чем Дазаю. Так что, даже если он получит работу в кинотеатре, ему придется избегать дел за кассой и просто пылесосить или что-то в этом роде. Но быть кассиром в кинотеатре гораздо проще. Казалось бы, принял оплату и отдал билет со всеми подробностями о сеансе, дело пяти минут. Все же он бы предпочел уборку залов и уход за экраном, или что-то такое. Он также подумывал о том, чтобы стать няней, но проблема опять в вспыльчивости. Хотя он лучше контролирует себя с детьми, потому что знает, что они нуждаются в уходе. Но это один из его последних вариантов. Может быть, просто няня для домашних животных? Так себе. Единственные животные, которых любит Чуя, — это щенки. Он даже не очень любит взрослых собак. Йосано: Да. Йосано: Тебе что-то нужно? Чуя: Есть какие-нибудь свободные вакансии? Йосано: Только летом? Чуя: Ага. Йосано: Я спрошу для тебя. Следующее сообщение от Йосано приходит восемь часов спустя, когда Чуя сидит у своего окна, глядя вниз на гараж, как будто он гребанная Рапунцель, запертая в своей высокой башне. Йосано: Менеджер говорит, что ему не помешали бы дополнительные руки, но, похоже, тебе придется пройти собеседование Чуя: Какой гребаный зануда. Йосано: Ты не готов к этому? Чуя: Эээ, я просто отложу это. Йосано: Окккк. Йосано: Кстати, что у тебя с Дазаем? Вы, ребята, поссорились? Чуя: Нет, моя мачеха просто не позволяет мне видеться с ним из-за того, что случилось. Йосано: ТЫ серьезно? Йосано: Как вы, ребята, все еще живы? Чуя: Он мне не нужен как кислород, дурочка. Йосано: Хорошо, но вы все еще нуждаетесь друг в друге. Чуя: Не совсем. Йосано: Так вот почему ты сейчас встаешь в пять утра? Чуя: Сука, откуда ты вообще ЭТО знаешь? Йосано: Я обращаю внимание. Сходи к нему как-нибудь. Чуя: Он не хочет меня видеть. Йосано: Ты, блять, издеваешься надо мной?!!! Йосано: МНЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НУЖНО ОБЪЕДИНЯТЬ ВАС В ПАРОЧКУ? Чуя: ТЫ, ТУПИЦА, ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ТЕБЯ ИЗБИЛИ. Чуя: НЕ НАЗЫВАЙ НАС СЛОВОМ НА БУКВУ П. Чуя: Но нет, нам не нужны консультации, все в порядке. Йосано: Я не могу в это поверить. Йосано: Значит, вы двое действительно не видели друг друга. Йосано: Как долго? Чуя: Около трех недель. Йосано: БЕЗ КОНТАКТА??? Чуя: Мы немного поговорили. Чуя: Он довольно ясно дал понять, что не хочет меня видеть. Йосано: ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВЕРИШЬ В ЭТО? Чуя: Нет. Чуя: Я что, похож на гребаного ребенка. Йосано: Ребе- Йосано: Подожди, я позвоню тебе, это дерьмо с текстовыми сообщениями так напрягает, что я не могу выразить свои эмоции. Чуя пожимает плечами на это сообщение и снова смотрит в окно, ожидая ее звонка. Очевидно, она звонит сразу после этого. Чуя поднимает трубку и, прикладывая ее к уху, снова смотрит на гараж. — Эй, придурок! — Йосано взволнованно приветствует его. — Ты разговариваешь с лучшим человеком в мире. Нужно что-нибудь? Чуя закатывает глаза. — Ты та, кто, блять, позвонила мне, — огрызается он. — О — консультирование супружеской пары? Конечно, я могу это сделать. — рыжеволосый слышит какое-то шарканье и короткое фырканье, как будто девушка только что рухнула на что-то мягкое. — В любом случае, на чем мы остановились? О, этот Дазай очень нагло солгал тебе, и ты не поверил в это, но все равно послушал его? Да, в чем дело? Чуя вздыхает и медленно опускается на свое окно, прислоняя к нему голову и подтягивая колени к груди. — Почему тебя это так интересует? — он что-то бормочет. Йосано усмехается в ответ. — Это довольно очевидно, идиот. Мы друзья. Ты бы сделал то же самое, если бы это было так между мной и Рампо или что-то в этом роде, верно? — Думаю, да. — И что? Продолжай. Чуя прикусывает внутреннюю сторону своих щек в раздумье. Действительно ли это нормально — рассказывать всем об этом? Не то, чтобы это имело большое значение, и не то, чтобы Дазая вообще волновало, знают люди или нет, и не то, чтобы Чую должно волновать, волнует ли это Дазая. Но, все же… Тьфу, к черту все это. — Он думает… — Чуя вздрагивает, слегка стиснув зубы. — Он просто винит себя. Он ублюдок, который винит себя, и это все. Говорит, что так будет лучше для меня, и все такое дерьмо, что он держится от меня подальше. Так же, как моя мачеха. Йосано испускает глубокий, задумчивый вздох. — И… он не приходил повидаться с тобой? Рыжеволосый качает головой, хотя она ничего не видит. — Нет, — отвечает он, уставившись на свои босые ноги. — Вероятно, потому, что ему нужно защищать свое эго больше, чем меня. Но я написал ему с телефона Ацуши, и он ответил, хотя знал, что это я, так что, возможно, он… не совсем избегает меня. Йосано задумчиво напевает. — Есть ли еще какая-нибудь информация, которую мне нужно узнать, прежде чем я начну говорить? — Ты гребаная машина или что? — Больше никакой информации? — Я не знаю… о, он сказал, что я для него просто рутина. — …А? Чуя слегка посмеивается. — Он сказал, что наши отношения — это одно и то же каждый день. И что это опасно для здоровья. — Как, черт возьми… — Йосано прерывает свой недоверчивый тон насмешкой, и рыжеволосый может ясно представить, как ее глаза закатываются к северному и южному полюсам. — По этой тупой логике, все отношения — это рутина. Хотя кого, черт возьми, это волнует? Пока вы хорошо проводите время, это все, что имеет значение. Какой засранец. Чуя немного уходит в себя, его глаза прикованы к небольшой части окна, на которой видно немного радуги, когда свет падает на него правильно. — Ты думаешь… — начинает Чуя, его голос звучит отстраненно, когда он смотрит на множество цветов, — …что мы ненормальные? Йосано вздыхает. — Ненормальные? Нет. Насрать на чувства? Да. — Что это значит? — Заткнись, Чуя. Ты должен выслушать меня сейчас. Чуя усмехается, но, тем не менее, затыкается. — Хорошо, — говорит Йосано, и затем рыжеволосый слышит шарканье, как будто она устраивается поудобнее для напыщенной речи, прежде чем снова заговорить. — Ты и Дазай… — заявляет она предельно серьезным тоном, — …глупые. Тишина. Снова тишина. Еще больше тишины. Продолжительное молчание. — Э-э… — нерешительно говорит Чуя. — И это все? — В значительной степени. — Ты бесполезна. — Заткнись! — огрызается Йосано, ее тон бранящий, как у матери. — Слушай меня внимательно. Вы двое глупы. Вы прекрасно понимаете друг друга, но вы совсем не понимаете друг друга! Дазай искренне хочет для тебя лучшего, Чуя — черт возьми, не каждый день тебя сталкивает с гребаного здания твой… кем бы он ни был для тебя! Постарайся понять его, Чуя. Здесь он не совсем неправ. Он думает, что это ненормально и рутинно, потому что он чуть не убил тебя во время одной из твоих повседневных шалостей. Попробуй поставить себя на его место. Представь, какое чувство вины ты бы испытывал. Чуя впитывает каждое слово, его глаза закрываются. — И Дазай, блять, не может понять, что на самом деле это не опасно для здоровья и что вам двоим быть рядом друг с другом безопаснее, чем ему быть вдали от тебя. Боже, вы двое заставляете меня хотеть рвать на себе гребаные волосы! У вас двоих одни из самых близких отношений, которые я когда-либо видела между двумя людьми, так что не отпускай их, если только то, что вы вместе, не расстраивает тебя. Если это так, то это опасно для здоровья, ты понимаешь? Если ты счастлив с ним, тогда все будет хорошо. Чуя ничего не говорит. Его дыхание ровное, размеренное, глаза все еще закрыты, а уши широко открыты. — И он, очевидно, не порвал с тобой полностью, если он блять отвечает тебе. Ты это видишь? Он не может игнорировать тебя. Он приходил к тебе, типа, «на последнюю встречу» или что-то в этом роде? Чуя сглатывает, несколько секунд не в силах обрести дар речи. — В-вроде того, — бормочет он, прикладывая руку к сердцу и сминая рубашку, которую он носит (очевидно, Дазая) в кулак. — Он был под моим окном. В тот день, когда это случилось. Он… он сказал, что уходит. Я просил его не делать этого. Он прикоснулся губами к моей руке. Йосано буквально задыхается. — Он что? — кричит она, заставляя Чую на секунду отвести телефон от уха, прежде чем вернуть его обратно. Хорошо. Он не собирался признаваться в этом, но… Ну что ж. — Он прикоснулся губами к моей руке, — снова бормочет он, его лицо краснеет при воспоминании, и он сразу же отворачивается от окна, как будто кто-то собирается застать его за этим покрасневшим по телефону прямо сейчас. — Это не так уж и важно, перестань кричать, — но это так, потому что сердце Чуи пропускает удар за ударом, и по какой-то причине он… Он доволен потрясением в голосе Йосано. — Он поцеловал тебе руку? — Йосано кричит, ее голос такой громкий, что Чуя чувствует, как будто он случайно перевел телефон в режим громкой связи. — Он… он, блять, поцеловал твою руку? — Что, черт возьми, не так с т— — Он поцеловал тебе руку, а ты просто отпустил его? — Йосано кричит. Чуя раздраженно фыркает. — Это был не поцелуй, ясно? Не было никакого поцелуя. Он просто прикоснулся к ней губами, а потом остановился. — Итак, он собирался поцеловать твою руку, а потом не сделал этого — какого хрена, Чуя? Когда свадьба? Глаза рыжеволосого сильно расширяются, и он задергивает занавески на окне, его сердце бешено колотится. — З-заткнись! — орет он. — Прекрати делать это по-гейски! — Я не та, кто делает это по-гейски! Это вы, ребята. Я просто говорю все как есть. — Это неправда! — Ну, я не слышала о многих друзьях, которые целуют друг другу руки. — Я не целовал его! — Итак, ты признаешь, что он поцеловал твою руку? — Йосано. — Ладно, ладно, неважно… — бормочет девушка, ее голос срывается. Через мгновение она шепчет. — Гей. — Заткнись, — бормочет рыжий, его голос намного слабее, чем он ожидал, потому что его желудок делает сальто, а в груди что-то путается, и он садится на край кровати, уставившись в пол, с теплой улыбкой на лице. Почему это происходит… Почему это так приятно? Разве люди обычно не говорят «гей» как оскорбление? Но в наши дни гомосексуалисты становятся все более нормализованными, и найти такого нетрудно… Если, конечно, вы не живете в Японии. Чуя на долю секунды вспоминает слова Кое. Вынырни из этого. Он резко втягивает воздух, глаза затуманиваются. Ты говоришь как какая-то глупая девчонка, влюбленная в него. Нет… Ради Бога, ты же мальчик! Ну и что? Глаза Чуи расширяются, и он крепко сжимает телефон, его сердце ускоряется. Неужели он только что… Неужели он только что подумал: «ну и что?» — …Чуя? — спрашивает Йосано, ее голос звучит мягче, чем раньше. — Ты здесь? Рыжеволосый моргает. — Хм? Да. Я… я здесь. О чем мы говорили? — спрашивает он. — …Ты гей? — предполагает девушка. Чуя краснеет, пряча лицо в сгибе локтя. — Боже, — огрызается он. — Я не гей. Я буквально встречался с Юан. Йосано издает лающий смешок. — Хочешь новое слово дня, Чу? Это называется бисексуальностью. Это очень красивое слово, которое означает… — Я знаю, что это, блять, значит! — восклицает Чуя, расширяя глаза. — Я не… я не такой. Я натурал. Наступает долгое, неловкое молчание. — Верно… — Йосано растягивает слова, явно не веря. — …в любом случае, я собираюсь пригласить всех на пляж в следующую субботу. Ты в деле? Я даже вытащу Рампо наружу. Рыжий моргает, плюхаясь на спину на кровать. — Да, я бы не против, — отвечает он со вздохом. — Я действительно хочу выбраться отсюда. Здесь так душно. Да, и сообщи своему менеджеру мои контактные данные. С таким же успехом я мог бы дать интервью. Я не могу беспокоиться ни о чем другом. — Поняла! Я отправлю сообщение в групповой чат о субботе. Поговорим позже, Чуя! — Увидимся. А потом Йосано вешает трубку, и Чуя сворачивается в клубок, его разум разлетается на куски. *** Чуя смотрит на себя в зеркало. Сначала он не был уверен насчет шляпы, но на самом деле она выглядит не так уж плохо. Хотя синий цвет не очень хорошо сочетается с его волосами. Черный или коричневый цвет подошел бы лучше, но не похоже, что это его выбор, потому что это униформа. Кто-то очень быстро стучит в дверь. — Чуя! — восклицает Йосано с другой стороны. — Ты закончил? — Хм? Да, я закончил. Заходи, если хочешь, — рыжеволосый отворачивается от зеркала и смотрит на дверь, его сердце немного тревожно колотится. Как только Йосано входит в комнату, она улыбается, узнав выражение его лица. — Не волнуйся слишком сильно, — дразняще протягивает она, ее глаза блестят. — Я буду… — Я не волнуюсь! Йосано непонимающе моргает. — Угу… В любом случае, я покажу тебе окрестности. Но сначала я познакомлю тебя с персоналом, с которым ты будешь общаться. Я не могу поверить, что ты успешно прошел собеседование. Из всех людей именно ты. Чуя усмехается, следуя за девушкой по коридору и закрывая за ними дверь в комнату. — Что это должно означать? — огрызается он, пока они идут по тесному коридору. — И я даже нихрена не сделал. Я просто сказал: «Я ищу работу, и эта больше мне подходит», и он спросил, много ли я работаю, поэтому я сказал «да», очевидно, — и тогда он просто нанял меня. Йосано издает веселый смешок, ее глаза искренно прищуриваются. — Да, менеджер чертовски неряшлив, когда ему отчаянно нужны сотрудники. — когда они проходят мимо пары людей, Йосано машет им, и они машут в ответ с широкими улыбками. Они оборачиваются и тоже машут Чуе, с яркими, дружелюбными улыбками, как будто они знают друг друга. Чуя так удивлен, что ему требуется слишком много времени, чтобы поднять руку и смиренно помахать в ответ. — Это Кенджи и Тачи, — заявляет Йосано, когда они продолжают идти вперед. — Они в разгаре работы, так что мы побеспокоим их позже. Я отведу тебя в комнату для персонала — люди, с которыми мы будем тесно сотрудничать, вероятно, там. О, и ты же не хочешь заниматься кассовым дерьмом, верно? Чуя кивает в ответ. — На самом деле у меня не хватит на это терпения. — Но что, если тебе иногда придется это делать? Потому что в некоторые дни становится многолюдно, и некоторых сотрудников просто просят поставить дополнительный кассовый аппарат или помочь с приготовлением напитков и тому подобного. — Я имею в виду, что я могу это сделать, — говорит рыжий, засовывая руки в карманы брюк. — Хорошо, приятно это знать, — шаги Йосано быстрые и уверенные, и она на несколько дюймов выше Чуи, так что ему требуется ускориться, чтобы успешно идти в ногу. Судя по тому, как она ведет себя в этом месте, ей явно комфортно и она уверена в себе. Йосано работает в этом заведении уже больше года — сначала она тоже работала тут летом в прошлом году, но потом вроде как влюбилась в него и продолжила работать неполный рабочий день. Комната для персонала в основном пуста, когда они входят внутрь. В углу на красном стуле сидит блондинка в темных очках и высокий парень. Он совсем не похож на японца — он русский? И совсем другой парень, уткнувшийся лицом в книгу, его темные волосы полностью закрывают глаза. Все они поднимают глаза, как только Чуя входит в комнату с Йосано. Блондинка снимает солнцезащитные очки (кто носит их в помещении?), русский выпрямляется, а другой парень откладывает книгу и… И Чуя остается просто стоять, пытаясь контролировать свои нервы. — Привет, ребята! — Йосано приветствует, увлекая Чую дальше внутрь. — У нас появился новый напарник. Чуя, в темных очках это Хигучи, это… Иван, а это По. И, ребята, это Чуя, мой лучший друг. Чуя усмехается и отталкивает руку Йосано от себя. — Да что ты, подруга, — огрызается он, закатывая глаза. — В любом случае — привет, ребята. Русский, Иван, с любопытством приподнимает бровь, его глаза осматривают рыжеволосого с ног до головы, прежде чем снова остановиться на его глазах. — Приятно познакомиться с тобой… Чуя, — его улыбка подозрительна, а блеск в глазах заставляет Чую поморщиться. — Тоже приятно познакомиться? — скептически говорит рыжеволосый. — Я думаю? Ты вроде как вызываешь у меня флюиды мудака. Это заставляет Ивана смеяться. Полный смех типа «запрокинь голову назад и хохочи». Хигучи кивает и складывает солнцезащитные очки. — Он настоящий мудак, — заявляет она, вставая, чтобы протянуть руку рыжему. — Приятно познакомиться, Чуя-кун. Я уверена, что ты привнесешь немного больше здравомыслия в эту адскую дыру. Чуя берет ее за руку и крепко пожимает. — Мне тоже приятно с тобой познакомиться. И, пожалуйста, зови меня просто Чуя. — Как пожелаешь, — с последней улыбкой Хигучи садится обратно на свой стул. Когда Чуя бросает взгляд на По, парень немедленно отшатывается, даже слегка дрожа. Это беспокоит рыжего; он тут же отводит взгляд, боясь, что его кислое лицо могло случайно напугать его. Он бы не удивился — его спокойное сучье лицо иногда пугает даже его самого, когда он смотрит в зеркало. И это все вина Дазая за то, что он сделал этот образ постоянным. — Не волнуйся слишком сильно о По, — говорит Йосано, уперев руки в бока. — Он социофоб. Он почти не разговаривает, поэтому не может вести учет. Из-за этого мы просто заставляем его выполнять работу по уборке. Чуя теперь чувствует себя немного хуже. Но, тем не менее, он пытается улыбнуться и снова сталкивается с По. — Что ж, в любом случае приятно познакомиться, — говорит рыжеволосый, его голос мягкий — похожий на то, как он обычно говорил с Кекой. По немного расслабляется. Он не отвечает словами, а просто кивает, дрожащими руками прижимая книгу к груди. — Он очень хорошо ладил с Рампо, — со вздохом заявляет Йосано. — Но потом этого говнюка уволили. Теперь По снова стал таким, каким был всегда. В любом случае, твоя смена начинается в десять. На самом деле у нас нет определенного времени для отдыха, так что просто приходи, когда устанешь. Мы сами управляем кинотеатром. Менеджер — ленивая задница. В комнате для персонала максимум пять человек . Мы не можем допустить, чтобы слишком много людей расслаблялись одновременно. Так вот, я бы взяла тебя с собой, но я иду в главный зал. Если ты предпочитаешь немного прибраться, иди либо с Иваном, либо догоняй Кенджи и Тачи. Тебе решать, кого из них ты выберешь, но я предлагаю тебе выбрать двух других. Все понятно? Чуя моргает, его разум забит. — Э-э… — говорит он. — Да…? Йосано хихикает и похлопывает рыжеволосого по плечу, когда проходит мимо него. — Хорошо. Тогда я ухожу. Хигучи, напомни ему обо всем, что он забудет. Скоро увидимся, ребята! — а потом девушка уходит, закрыв за собой дверь. Как только она уходит, комната погружается в тишину. Русский — Иван — раздраженно откидывается на спинку стула. — Она ведет себя так, будто она здесь хозяйка, — с горечью бормочет он. Чуя морщится. Конечно, он не выражает своей привязанности к Йосано или к кому-либо еще, но это не значит, что она ему не нравятся. Он искренне считает девушку своим другом. Так что ему совсем не нравится, что Иван говорит о ней в таком тоне. — Тогда скажи это ей в лицо, — говорит Чуя, закатывая глаза. — Гребаный мудак. Я иду к Кенджи и другому парню. Губы Ивана растягиваются в хитрой усмешке, глаза прищурены и блестят. — О, да ладно, — протягивает он, заставляя себя встать. — Они есть друг у друга. Мне бы не помешала лишняя пара рук. Что скажешь? Чуя свирепо смотрит на него. — Я говорю, засунь свою лишнюю пару рук себе в задницу. Он смеется над этим. Из угла Хигучи скептически наблюдает за ними обоими, потому что она не лгала, когда соглашалась с тем, что этот человек — мудак. Даже По навострил уши из-за книги. — Давай, Чуя, — говорит Иван. — Я покажу тебе все вокруг. Я очень надежный человек. — Хватит быть назойливым. Это не круто, — просто заявляет Чуя. — Ты не боишься высказывать свое мнение, а? — протягивает русский, слегка наклоняясь. Когда он облизывает губы, Чуя снова морщится, его кровь кипит от чего-то близкого к отвращению. — Мне это нравится. Хигучи усмехается из угла, ее солнцезащитные очки снова надеты на лицо, а в руках телефон. — Перестань приставать к нему, Иван, — раздраженно огрызается она. — Чуя, если хочешь, я могу немного показать тебе окрестности. В основном я занимаюсь кассовым аппаратом, но все равно хорошо знаю это место. Но Чуя уже заметил, почему она носит солнцезащитные очки. Он видел мешки у нее под глазами, более заметные, чем его собственные, и она сидела здесь не для того, чтобы расслабляться. Наверное, она пытается немного отдохнуть. Поэтому он не хочет беспокоить ее, тем более что она кажется такой милой. — Нет, все в порядке, — говорит рыжеволосый, натянуто улыбаясь. — Я просто пойду и найду Кенджи и Тачи. Тем не менее, спасибо. Однако Иван более настойчив, чем кажется. На самом деле, на первый взгляд, его можно посчитать почти таким же ленивым, как Дазай. Учитывая его сгорбленную спину и непринужденное отношение, Чуя, вероятно, предположил бы это. И в первый раз он встречает его здесь, в этой комнате, где Иван, кажется, расслабляется, так как совсем не выглядит переутомленным. Чем больше рыжий наблюдает за Иваном, тем больше он придирается к вещам, которые похожи на Дазая. Например, чисто выбритое лицо. Или блеск в его глазах. Или ленивая ухмылка. Или темные волосы средней длины, которые слегка падают на их лица. Или их титанический рост. Или их формы носа. Или строение их тела. Чуя не понимает, насколько он отстранен, пока чья-то рука не взмахивает перед его взглядом, выводя его из транса. — Земля вызывает Чую? — спрашивает Иван, и в его голосе явно слышится насмешка. — Неужели мое лицо действительно такое красивое? Чуя стискивает челюсти, его сердце пропускает небольшой удар, когда он делает шаг назад. — Нет, я… Я просто думал о ком-то другом, — честно бормочет он, отводя взгляд. Иван с любопытством поднимает бровь. — Ну… этот кто-то должен быть красивым. Он твой парень? — Хаах? — Чуя визжит, его лицо немедленно горит, когда он делает еще один шаг назад, его сердце начинает немного колотиться. — Нет, не говори глупостей! — высокий голос не помогает делу Чуи, и внезапно все три человека в комнате скептически смотрят на него. — Ты просто… ты просто получишь то, что нам нужно, чтобы навести порядок! Я-я пойду с тобой, так что иди и поторопись, черт возьми. Иван продолжает ухмыляться, и кажется, что он хочет сказать что-то еще, но потом просто пожимает плечами. — Для меня это победа, — вместо этого бормочет мужчина. Проходя мимо Хигучи, он подмигивает ей, что заставляет ее впиться в него взглядом смерти. Серьезный. Такие, которые кто-то дарит тому, кто только что убил всю свою семью. Иван и Чуя заканчивают тем, что идут по коридору к «кладовке», где, по-видимому, они держат пылесосы. В руках у мужчины маленький айпад, и он нажимает на несколько кнопок, его лицо слегка морщится. — Мы можем перейти к тринадцатому залу, — заявляет Иван, убирая айпад обратно в чехол. — Я думаю, что Кенджи и Тачихара взяли пятнадцатый, а в тринадцатом только что закончился просмотр, но через полтора часа будет еще один, так что нам придется провести быструю зачистку, а не тщательную. Чуя идет, засунув руки в карманы, с задумчивым выражением лица. — Так… мы просто должны пылесосить? — спрашивает он. Иван кивает, а затем слегка зевает. — Угу, — отвечает он. — Мы соберем мусор и пропылесосим под сиденьями так быстро, как только сможем. Вот примерно и все. Да… это определенно больше похоже на работу для двоих, чем для одного человека. На самом деле было бы разумнее, если бы там было три-четыре человека, но они, вероятно, не могут взять столько пылесосов для одного зала, и, похоже, у них не так много персонала. Кинотеатр не очень большой. Не такой, как в городе, большой и просторный, с более чем двадцатью пятью залами, но он самый большой в округе, так что у него неплохой бизнес, который, вероятно, требует несколько больше работников, чем просто — сколько — двенадцать? Может быть, немного больше или меньше. — Ты думаешь, я мудак? — спрашивает Иван, как только они добираются до кладовки. Чуя выносит пылесос из комнаты, когда слышит вопрос. Он закатывает глаза и продолжает идти туда, где находится гребаный экран тринадцать, пытаясь игнорировать присутствие позади него. — Я тебя даже не знаю, — ворчит он в ответ. — Да, но… — Иван отвечает. В его голосе нет напряжения; должно быть, он привык таскать пылесосы повсюду. — Хигучи и остальные вроде как думают, что я один из них, потому что… Чуя бросает на мужчину очень короткий взгляд. Ему не нравится, как он напоминает ему Дазая. — Потому что что? Иван на мгновение колеблется, прежде чем признаться: — Потому что я бисексуал. Рыжий спотыкается о трубу пылесоса, его мозг немного работает неправильно. Он… Бисексуал? Что, черт возьми, это значит? Ему нравятся и девушки, и парни? Ивану могут нравиться парни? И он признается в этом? Разве он не смущен? Или даже… немного противен самому себе? Неужели ему… все равно, что думают люди? Эти вопросы крутятся в голове Чуи, и его челюсть немного отвисает, когда он снова берет пылесос как следует и начинает идти, надеясь, что Иван не сочтет слишком забавным то, как рыжий чуть не споткнулся и не съел мерзкий ковер. Означает ли это, что Иван хотел, чтобы Чуя был с ним, потому что он… заинтересован в нем? Ни за что, они только что встретились. И даже мысль о том, чтобы вот так прикоснуться к Ивану, вызывает у рыжего желание блевать прямо на разноцветный ковер. — Итак, ты… — Чуя начинает, его голос немного дрожит. — …интересуешься обоими полами? — Парнями и девушками, — отвечает Иван в подтверждение. — Ты взрослый, верно? Глаза рыжеволосого расширяются, и он немного сглатывает, шагая чуть быстрее. — Да. Едва, — бормочет он. Ивану не может быть меньше двадцати. Но на вид ему не больше двадцати пяти. Может быть… двадцать два года? Наверное, как-то так. — Расскажи мне о своем парне, — просит русский. Чуя немедленно вскрикивает в ответ, останавливаясь на своем пути, чтобы повернуться и свирепо посмотреть на мужчину, прежде чем он посмотрит направо и заметит, что они стоят прямо рядом с залом тринадцать. — У меня нет гребаного парня, — огрызается он, пытаясь скрыть свои пылающие щеки, бросаясь к дверям зала, его сердце слегка колотится о грудную клетку. — Я… меня интересуют только девушки. — О, так ты просто влюблен на данный момент? — Я, блять, не влюблен в него! — О, правда? — Я только что сказал тебе — меня интересуют только женщины. Иван поднимает две брови, следуя за Чуей в зал, поднимая пылесос одной рукой. — Я тоже так думал, когда был в твоем возрасте, — говорит он. — Хотя я просто отрицал это. — Я не отрицаю! — Чуя визжит. — Тогда почему ты на самом деле думаешь об определенном парне прямо сейчас? — спрашивает Иван, его тон мелодичен, поддразнивает и раздражает. — Если ты не влюблен в чувака, то «парень» может означать просто любого случайного идиота. Глаза рыжеволосого расширяются, и он брызжет слюной, стараясь держать свое лицо подальше от поля зрения русского, когда они поднимаются по трапу на экран. — Я думал… Я думал, под «парнем» ты подразумеваешь того, кого я в тебе представлял, — бормочет Чуя, и он даже чувствует себя немного застенчивым, что, честно говоря, близко к худшему чувству в жизни. Иван издает тихий смешок. Это не приятный, проникновенный звук, который зажигает сердце в груди Чуи, в отличие от Дазая. Что-то в его смехе… не так, на самом деле, и Чуя не может не задаться вопросом, есть ли что-то еще, за что все называют его мудаком. Потому что Хигучи казалась слишком милой, чтобы судить о ком-то по его ориентации, и даже Йосано бросала на мужчину настороженные взгляды, а она определенно не гомофобка. Русский издает еще один тихий смешок. — Почему ты вообще представлял его во мне? — он растягивает слова, в то время как рыжеволосый наклоняется к розетке и включает пылесос. — Потому что ты немного похож на него, — парирует Чуя. — Теперь мы можем действительно работать, а не просто говорить о Дазае? — Так его зовут Дазай, да? — Эй, я серьезно. Нам нужно работать. — Да, босс. — Заткнись нахрен. — Да, босс.