Время меняет ход

В город Илин, неподалёку от которого высилась окутанная тьмой гора Луаньцзан, глава Вэнь с супругом въехали в повозке, сопровождаемые конными воинами. Вэнь Чжулю, как обычно, оберегал их покой. Вэй Ин, конечно, с большим удовольствием бы совершил путешествие на мече или верхом, но буквально за день до назначенной поездки на него навалился удушающий сон. Сперва он видел только чёрные скалы, серые камни и как туман — сизый, грязный — обвивает их, клубится, становясь всё темнее и темнее. Он смотрел на это с высоты и не испытывал никаких чувств, хотя будто бы прекрасно знал это место, когда вдруг осознал, что связан, что верёвки впились в запястья и щиколотки, что позади кто-то неприятный стоит, дышит прямо в ухо. Тогда накатили и боль, и паника, стало ужасающе пусто в дяньтяне. Но ни шевельнуться, ни сделать хоть что-то Вэй Ин не мог. Обездвиженный, он как будто собственную смерть почувствовал. Из туманного облака вынырнул стоявший на мече Вэнь Чао. Лицо его было озлобленным, одутловатым, глаза смотрели чёрной пустотой. Он сразу оказался слишком близко. — Что, Вэй Усянь, — заговорил Вэнь Чао, — вот мы и в Илине. Смотри, под нами — гора мертвецов, — он усмехнулся. — Настоящие могильные курганы! Может, до горелой Пристани Лотоса доходили слухи о ней? Куда ни ступи, тут всюду наткнёшься на труп. Безымянных умерших, о ком некому позаботиться, сбрасывают сюда, иногда и циновки для них пожалев. Посторонний путник не зайдёт — все боятся! — он смотрел насмешливо, и жажда жестокости делала его черты ещё неприятнее. — Не смеёшься теперь, страшно тебе? Видишь, как много тут тёмной ци? Эта аура зла любого живого раздавит, а ещё только день. Знаешь, какой станет ночь? Человек, попавший сюда, останется здесь навечно, никому не выбраться! Луаньцзан. Услышав это, он осознал, что не во сне находится, а заново переживает давнее воспоминание. Невозможное в этой его жизни, но всё же до мельчайших деталей сохранившееся в памяти. Он знал теперь — это Вэнь Чжулю, что сейчас преданно прислуживает ему, тогда толкнул его в спину, это из-за него туман понёсся навстречу, а потом тьма сомкнула клыки, проглотив его. Дальше закричали, начали звать по имени сотни и сотни голосов. От повторяющегося крика «Вэй Усянь… Вэй Усянь!» разболелись виски, но в черноте никаких образов больше не приходило. Вэй Ин не ощущал ни верха, ни низа, ни собственного тела, а мир вокруг превратился во мрак и боль. Когда-то он не понимал, кому так понадобился, кто так настойчиво взывает к нему, но теперь хорошо помнил — это призраки, несчастные потерянные души, озлобившиеся бесприютные духи, что не могли покинуть Луаньцзан, не в силах были добраться до обидчиков, но продолжали стремиться к мести. Всем им потом он дал шанс проявить себя, всех их убедил повиноваться. Тьма вокруг него колыхнулась, будто раздвинулась, и стало ясно, что он среди иссохшей и едва ли в пыль не рассыпающейся травы, а потоки тёмной ци поднимаются от земли, текут во все стороны. А ещё рядом с ним был меч. Не лежал бессильно, но со всей скопившейся в нём злобой вонзился в землю на треть. Этот меч словно манил к себе темноту, вбирал, втягивал, как будто бы пожирал её, оголодавший, как любой бездомный пёс. Сосредоточившись на этом мече, Вэй Ин заставил себя подняться, несмотря на наваливающуюся боль, смог схватиться за рукоять… И пробудился. Простыни оказались влажны от пота, скулы — от слёз, а Вэнь Жохань, его супруг, тот, с кем он разделил постель, не пожелав разлучиться на ночь, обнимал его бережно, прижимал к себе, согревал своим теплом и повторял снова и снова: — Вэй Ин, Вэй Ин, проснись. Видение прошлого затронуло даже гармоничное течение энергий в теле. Вэнь Цин, утром осмотревшая Вэй Ина, строго покачала головой. — В ближайшее время нужно поберечь себя, не использовать сложных техник, будь они подходящими пути меча или… иными. Стоило бы и вовсе оставаться в постели, но кого из вас я могу удержать?.. Вы твёрдо решили сегодня отправиться в путь. Вэнь Жохань выслушал её со всем вниманием. Пусть он не отказался от задуманного путешествия, но велел снарядить повозку. …И вот уже лучший гостевой дом открыл для них двери, Вэй Ин, поднимаясь вместе с главой Вэнь на второй этаж, мимолётно задумался, покажется ли ему знакомым этот город? Насколько ярко вспомнятся улицы? Может, ещё и людей он тех же встретит? Узнает ли?.. Или ничего не выйдет, ведь когда он был здесь, в том будущем, что никогда больше не сложится, ему совсем даже не семнадцать было?.. — Всё ещё думаешь о том, что тебе приснилось? — спросил Вэнь Жохань. Проницательность его вызывала у иных глав кланов зависть. — Нужно помнить о прошлом, но думать о будущем, — отозвался Вэй Ин. — Да, когда впервые я… оказался на Луаньцзан, думал, что мне уже не выжить. Единственное, что поддерживало мои силы, — желание убедиться, что шицзе и А-Чэн живы, а также отомстить за дядю Цзяна и госпожу Юй. Но теперь всё иначе. И Пристань Лотоса цела и невредима, и сам я знаю, что делать, помню, как обуздать тёмную ци, как создать печать. Даже как собрать ци, что так свободно отравляет Луаньцзан и… У нас получится, потому что я не одинок больше. Вэнь Жохань кивнул ему в ответ, но в глазах его осталась тревога. И Вэй Ину всё ещё странно было видеть её. Странно понимать, что глава Вэнь так о нём беспокоится, так заботится. Так, как… Вэй Ин нахмурился и упрямо качнул головой, не соглашаясь с самим собой. Нет, даже из того, что он вспомнил, вовсе не исходило, что Лань Ванцзи когда-либо заботился о нём с тем же рвением. Никогда, никогда он не видел от него столько тепла. С этим разве что Цзян Яньли могла сравниться. Они прошли к столу, где их ждали закуски, заняли свои места, и тогда Вэй Ин заговорил снова — о том, что на самом деле волновало его: — Тьма не будет послушной. С ней придётся бороться снова и снова. Чуть упустишь контроль — и вот она уже обманула, ослепила, подтолкнула к ярости, к гневу, чтобы свести с ума. Она готова раздавать обещания, но верить ей… не следует. Вэнь Жохань слушал его, не перебивая, со всей серьёзностью, и смотрелось это удивительно. Вэй Ин здесь и сейчас мог считаться лишь учеником Верховного заклинателя, но смел рассуждать так, точно урок ему давал. Однако Вэнь Жохань не одёргивал его, только дополнил тоном сухим и отстранённым, как говорят о чём-то случайном и незначительном: — Верно, так она и лишила меня рассудка. Исподволь заняла все мои мысли, заставила забыть о том, к чему я стремился на самом деле. В конечном итоге тьме всегда нужно больше страданий и крови. — Используя разные техники, — продолжил Вэй Ин, раз уж всё равно так ясно вспомнил те три луны, что провёл на Луаньцзан когда-то в иной жизни, — я сумел из тёмного меча, что жаждал вбирать в себя темноту, отлить печать. Вот главное отличие осколков Иньской печати и этого клинка. Он вечно голоден, жаден, впитывает в себя тёмную ци. Благодаря этому можно захватить все потоки, а потом направить их, куда пожелаешь. Осколки же больше всего направлены друг на друга. Они единым целым жаждут стать, потому и управлять ими сложнее. — Вот как, — один-единственный миг глава Вэнь смотрел на него так пронзительно и странно, что Вэй Ину не удалось понять, что этот взгляд означает. Сомнения заскреблись в душе. Может, он всё же напрасно выдаёт такие тайны? Зря рассказывает о своих наблюдениях, о том, что сумел открыть и понять? Вдруг Цишань Вэнь всё же хочет… Вэй Ин глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок, и в этот момент Вэнь Жохань накрыл его ладонь своей. — Хватит, — сказал он. — Поешь, Вэй Ин. Вэнь Цин сказала, что твоя ци не течёт гармонично, пусть за время нашей поездки нам только и оставалось, что предаваться медитации, но если внутренние энергии всё ещё беспокойны, мы можем отложить восхождение на Луаньцзан, чтобы не навредить твоему Золотому ядру. Вэй Ин сначала чуть улыбнулся, затем послушно потянулся за палочками, но мысли его всё равно возвращались к печати. Сумеет ли он повторить то, что помнит, как совершил? Тогда он не имел ни малейшего понятия, насколько могущественна печать, он видел только, что она способна принести ему месть, смерть за смерть. Откуда он знал, что и за разрушение её придётся заплатить смертью? Собственной. Во рту словно скопилась кровь. Неприятный привкус рассеялся почти сразу же, но Вэй Ин отодвинул тарелку и вместо еды плеснул себе вина. Вэнь Жохань не сделал ему замечание и на этот раз. — Чэньцин… — произнёс Вэй Ин. — Управлять печатью помогли мне музыкальные техники, многие пришлось придумывать на ходу. В клане Лань со мной такими тонкостями не делились, но всё же кое-что я знал и сам, а кое о чём догадался. Я создал Чэньцин, но сейчас… — Вэй Ин подумал о флейте, оставшейся в Рассветных покоях. Тот инструмент, конечно, был хорош, но не обладал нужной силой. Вряд ли он стал бы столь могущественным артефактом, чтобы удержать под контролем печать, которую они задумали сотворить. — Не уверен, что получится создать вторую Чэньцин, — признался он. В нём сейчас не было ни того отчаяния, ни той ярости, ни той жажды мести. Он ничто не оплакивал, как же тогда вложить нужную силу?.. Вэнь Жохань выслушал внимательно, а потом улыбнулся ему — очень мягко. — Задумался об этом, ещё когда подбирал дары на свадьбу, — вдруг сказал он. — Но обнаружив то, что достойно тебя, осознал, что для свадебного подарок выйдет слишком уж мрачным. Из рукава цянькунь он вынул бамбуковый футляр. Простота его не обманула взгляд Вэй Ина. Тончайшую резьбу, может, невнимательный человек не рассмотрел бы сразу, настолько она была мелкой, но такой заклинатель, как Вэй Ин, почувствовал, сколь много защитных строчек сплелось там, чтобы сделать это вместилище абсолютно надёжным. Наверное, этот футляр и потерять бы не вышло. Вэнь Жохань положил футляр на стол, сдвинув тарелки с закусками, к которым они всё забывали притронуться. — Открой, — сказал он. На Вэй Ина накатило смущение. Он даже огляделся — только чтобы убедиться, что у выхода с лестницы стоит Вэнь Чжулю и больше на втором этаже ни за одним столом нет никого другого. Снизу поднимался гул, наверное, если глянуть через перила, можно было увидеть переполненный зал, но сюда никто не посмел подняться. Некому было следить за ними или тревожить их покой. Тогда он всё-таки осторожно взял футляр в руки и раскрыл его. Дицзы, что там лежала, была полностью чёрной. Не бамбуковая, но из камня, она поймала один солнечный луч, и в черноте рассыпались мелкие всполохи, точно звёзды в ночном небе. Удивительно красивый инструмент, но не только в изяществе и внешней прелести была его ценность. Вэй Ину не нужно было брать в руки, не требовалось пробовать сыграть хотя бы ноту, чтобы понимать — эта флейта создана великим мастером, напитана силой и способна стать могущественным артефактом. Может, и сильнее, чем Чэньцин. — Эта дицзы поможет тебе обуздать печать? — уточнил Вэнь Жохань. — Подойдёт она?.. И в его вопросе, казалось, звучало что-то такое, что присуще было только тому главе Вэнь, кто уже однажды успел совершить множество ошибок и умереть. Чудилось даже, что если Вэй Ин посчитает флейту недостойной, он не только отправит её обратно мастеру, но заставит вздёрнуть умельца в воротах собственного дома. — Подойдёт, — согласился Вэй Ин, прогнав эти мысли. — А теперь поешь, а не только пей вино, — и Вэнь Жохань чуть откинулся назад и улыбнулся. — Эй, Вэнь Чжулю, прикажи хозяину поменять остывшие закуски, а потом присядь с нами. Вэй Ин бросил взгляд на удивлённо распахнувшего глаза Вэнь Чжулю и не увидел в его лице ничего, что роднило бы его с тем, что был в его сне — или в его воспоминании. «Должно быть, всё уже так изменилось, что никогда не сможет… никогда не будет таким, как в той жизни, — подумал Вэй Ин, не решившись это озвучить. — И у нас будет печать, которая не станет причиной кровопролития». — Клан Цзинь, — не удержался он. — М? — Вэнь Жохань, уже добравшийся до закусок, замер с палочками в руке. — Что? — Главное, чтобы клан Цзинь не узнал, что существует печать, способная собрать целое войско озлобленных духов, и что голос флейты может заставить это войско убивать за других. — Никто не узнает, — ответил на это Вэнь Жохань.