Время меняет ход

На прозвучавший вопрос Вэй Ин не ответил, попытавшись увести разговор в сторону, спрятаться за безликой фразой, будто бы призванной показать уважение, но в лице его читалось смущение. Не совладав с собой, Вэнь Жохань потянулся к нему, целуя с жадностью и требовательностью. Не позволив отстраниться, не дав возможности сбежать, он обнял его за талию, а вторую ладонь уложил чуть ниже затылка, очень собственнически. Хотелось зарыться пальцами в мягкие пряди, добиться того, чтобы лента соскользнула, отчего бы они рассыпались свободно, но такого Вэнь Жохань себе не разрешил. Внутри крепло желание немедленно присвоить Вэй Ина себе, найти какой-то знак, что угодно, чтобы объявить ему об этом. Но в то же время Вэнь Жохань уже был не тем, что раньше. Если прежде он брал то, что хотел, ни с чем не считаясь, за что и поплатился жизнью в итоге, то теперь куда дороже ему было почувствовать отклик. Он жаждал, чтобы желание оказалось обоюдным! Он подспудно ждал сопротивления или смущения, но в ответ обнаружил, что губы Вэй Ина приоткрываются, позволяя всё больше. Пьянило как вино то, что он, пусть не обозначил словами, а всё же всем собой показывал — не говорит нет. Вэй Ин вскоре вцепился в его одежды и сам не дал разорвать поцелуй. Словно войдя во вкус, потянулся следом, даже когда Вэнь Жохань чуть отстранился, прикусил легонько нижнюю губу, только после того смутившись собственных действий. Дыхание его было тяжёлым, взгляд — затуманенным, и в то же время смотрел он чуть вопросительно, как будто размышлял о чём-то, но не торопился озвучить это. — Приятен я тебе? — не удержался глава Вэнь, одёрнул себя, поспешно добавив: — Не лги и не торопись с ответом. Семнадцатилетний юноша… В этом возрасте тело так легко увлекается, с такой радостью открывается чувственным удовольствиям, что доверять ему ну никак нельзя! Вэнь Жохань снова вспомнил, как Вэй Ин смотрел куда-то мимо Лань Ванцзи, может, даже внутрь самого себя, какой отрешённый и дикий одновременно был у него взгляд. Как холодно и тяжело звучало «Убирайся». Конечно, ему Вэй Ин подобного не скажет, всё же хоть его характер и дерзкий, а настолько невежливым он не окажется. Но разве не ударит с той же силой пустота и холодность во взгляде?.. Всё равно сердце билось тяжело, даже с болью. Страшно было услышать ответ, а ещё страшнее принять за ответ всего лишь отклик юного тела, непривычного к тому, что испытывает. Вэнь Жохань не волновался так прежде. Брак с первой супругой был оговорен тогда, когда они ещё были детьми. Задаваться вопросами не пришлось, в назначенный день они поклонились Небесам и Земле, выпили из общей чаши, как велели семьи. Не возникло ни неуместной страсти, ни даже простой теплоты. Каждый играл свою роль, и ничего более. Тогда ещё Вэнь Жохань предположил, что, быть может, страсть и вовсе над ним не властна, а для главы клана это было подходящим качеством. Пусть он тогда ещё только-только принял эти обязанности от недавно почившего отца. Когда первая супруга скончалась, Вэнь Сюй был ещё младенцем и ему требовалась мать, а не только кормилица и служанки. Вэнь Жохань снова не раздумывал долго, нашёл вторую супругу в клане древнем, но обедневшем, не руководствуясь ни своими чувствами, ни её. Он всего лишь предложил отцу подходящей девушки много подарков, так что та переехала в Безночный город задолго до того, как траур позволял сыграть свадьбу. Она стала Вэнь Сюю второй матерью прежде, чем действительно оказалась супругой главы клана Вэнь. Лицо кроткой девушки, второй супруги, совершенно не помнилось. Вэнь Жохань, даже глубоко задумавшись, видел лишь полуразмытый образ, не более. А вот Вэй Ин… Его облик, его черты, в которых таилась страшная пустота и безразличие, тут же возникали перед глазами. …Вопрос прозвучал, а Вэй Ин отвечать не торопился. И пусть Вэнь Жохань сам дал ему время, но слушать весенний ветер и стоять рядом молча он не сумел. — И самые мудрые, и самые сильные — все подвержены любви, — сказал он, почти сразу понимая, что слова звучат странно. — Если вздумается назвать себя хладнокровным и отстранённым от чувств, непременно она ударит в самое сердце, — так он расписывался в собственной слабости, но не стыдился этого нисколько. Вэй Ин слушал его внимательно, может, даже чересчур. На губах его на миг возникла усмешка. Казалось, что сейчас он придумает колкую фразу в ответ, которая станет ступенькой к спору. Однако вместо того он заметил: — Разве нет человека, что был бы холоден как лёд? Мне кажется, одного такого я знаю. Вэнь Жоханя уязвил этот ответ даже больше, чем любая другая колкость, какая могла бы прозвучать. Сразу он подумал о Лань Ванцзи. О том совершенном и спокойном Втором Нефрите, что разил без промаха и снискал большую славу. Значит, Вэй Ин размышляет о нём? Да только не знает совершенно, что Лань Ванцзи так же точно сдался любви, сердце своё отдал — и всё только Вэй Ину. — И кто же этот человек? — глава Вэнь произнёс это спокойно, как будто бы скучающе. Тон его голоса не выдавал интереса. Но Вэй Ин не обманулся, усмехнулся шире. — Лань Ванцзи, — пояснил он, дёрнув плечом. Взгляд его не стал теплее, не затуманился мечтательностью. Напротив, словно Вэй Ин за образ Второго Нефрита зацепился, чтобы наконец отрезвить себя. — Не представляю даже, чтобы ему кто-то понравился, — продолжал он буднично. — Вот уж кто устоит перед всякой страстью. — Устоит ли? — Вэнь Жохань качнул головой, снова напомнив себе, что в семнадцать Вэй Ин ничего не знает о том, каким Лань Ванцзи бывает сумасшедшим, и что причина этого сумасшествия — он сам. — Нет, — но рассказать о собственных воспоминаниях глава Вэнь, конечно, не мог, оттого пришлось довольствоваться голословным утверждением. Брошенное на ветер, оно явственно сквозило недосказанностью. Вэй Ин на миг отвёл взгляд, задумался о чём-то, а потом заговорил легкомысленным тоном: — Глава Вэнь спросил, приятен ли он мне. Как ответить?.. — он покачал головой, внезапно обхватил себя за плечи. Признался: — Я всего лишь мальчишка, о таких чувствах ничего не знаю, хоть и хвалюсь перед всеми, будто закалён в боях. Но если глава Вэнь снова меня поцелует… разве я найду силы противиться? А если мне позволено будет попросить уберечь Пристань Лотоса от разрушений, я соглашусь и на… — тут он осёкся, скулы его заметно покраснели. Непрозвучавшее можно было трактовать по-разному. — На брак? — предположил Вэнь Жохань. Как там говорила Вэнь Цин? Принудить кого-то поступать так, как хочется, легко?.. Вот и прямо сейчас он может забрать Вэй Ина себе, забрать целиком и полностью, то ли заложником, то ли наложником. Забрать и возможность развивать его талант, пока он не сумеет сотворить Тигриную печать, и самого его целиком… Тут Вэй Ин резко развернулся к нему, глаза его словно бы потемнели, стали совсем такими же, как снеговые тучи, что приходили в Безночный город зимой. Встретившись взглядом с Вэнь Жоханем, он предпочёл бегство — не двинулся вперёд, как показалось, что будет, а в один прыжок оказался слишком далеко, чтобы продолжать разговор. *** Ни за ужином в Малом зале, ни за обедом на следующий день глава Вэнь не задавал больше вопроса, и Вэй Ин, бесконечно смущавшийся даже размышлений об этом, вздохнул чуть свободнее. Чувства его пришли в смятение. С одной стороны, хотелось немедленно согласиться на всё, что только мог предложить Вэнь Жохань. Не из-за того, что так будто бы можно было уберечь Пристань Лотоса, а потому, что глупое сердце, кажется, только того и желало. С другой же — ощущалось что-то странное, давящее, точно Вэй Ин смотрел на быстрый поток, в который не мог войти и одновременно в котором едва ли не тонул. Во вторую ночь в Безночном городе Вэй Ин внезапно увидел странный сон, ещё один в копилку всё тех же тревожных сновидений, что никак не хотели его оставить. Сначала череда образов вспыхивала перед глазами и угасала сразу. Он видел заплаканное усталое лицо Вэнь Цин, как её губы шевелятся, но не слышал ни звука. Потом перед ним представали испуганные воины Цзинь, а Вэнь Нин — с побледневшим лицом, изрисованным чёрными линиями выступивших и наполненных тьмой вен, — кидался на них, разя без пощады, никого не оставляя в живых. Затем была скачка сквозь ливень, и дорога вела — Вэй Ин знал точно, хоть никогда прежде не видел этого места — на гору Луаньцзан. Если сперва образы только наслаивались друг на друга, то теперь он почувствовал капли дождя на лице, услышал громовые раскаты, плач ребёнка, дробный топот лошадиных копыт. А дальше осознал, что резко натягивает поводья, потому что на дороге стоит и держит простой зонт заклинатель в светлых одеждах клана Лань. Лань Ванцзи. — Ты пришёл препятствовать мне? — крикнул он, и горечь опалила горло. Всколыхнулась несуществующая память: «Некогда я считал, что ты мой единственный друг, друг на всю жизнь» — «Это по-прежнему так». Когда это они успели обменяться такими словами? Да как можно вообще предположить, что между ними завязалась такая дружба?.. Между тем Лань Ванцзи всё так же преграждал ему путь, смотрел, чуть приподняв подбородок, а дождь неумолчно колотил по промасленной бумаге зонта, точно прорвать её собирался. — Вэй Ин, куда ты пойдёшь? — заговорил он. — Ты должен понимать, что как только уйдёшь, всем станет ясно, что ты сошёл с пути меча, полностью отдался тьме. Назад дороги не будет, — голос Лань Ванцзи едва заметно дрогнул. Даже черты лица его больше не казались холодными, а в глазах и вовсе плескалось что-то огромное, что-то такое, чего Вэй Ин никак не мог понять. — С пути меча? — вырвалось у Вэй Ина, хоть он не собирался отвечать. Но этот сон, как и прежние, не позволял ему самостоятельно придумывать слова. Они точно заранее были кем-то написаны, а ему оставалось лишь читать. — Помнишь ещё обещание, которое мы дали, отпуская бумажный фонарь? — Вэй Ин внутренне удивился. Какой фонарь? Когда они вместе его отпускали? И в то же время картина ясно встала перед глазами. Голос же, его собственный голос, продолжал звучать ровно, несмотря на смятение памяти: — Я обещал бороться со злом и защищать слабых. Так скажи мне теперь, кто слабый, кто сильный? Где чёрное, а где белое? Неужели ты не видишь, к чему привёл путь меча? Однажды я уже упустил шанс спасти невинных, так больше этого не случится. Я обязан защитить их. Лань Ванцзи безмолвно смотрел на него, как будто не знал, что ответить. Вэй Ин потянулся к поясу, но не за мечом, а за флейтой. Чёрная, украшенная алой кистью, она показалась невероятно тяжёлой в пальцах, как будто не из бамбука была сделана. Под таким дождём играть на ней было бы невозможно, разве что защищать беспрестанно ци, но вот что было ужаснее всего — Золотого ядра в самом себе Вэй Ин совершенно не ощущал. Так зачем же ему флейта?! — Раз ты считаешь, что мне суждено биться за них, так пусть это будет смертельная битва с тобой, — и только голос звучал дальше. — Тогда я хотя бы погибну от руки Ханьгуан-цзюня. Не напрасно. Но Лань Ванцзи не поспешил обнажить меч, услышав подобное. Напротив, лицо его омрачилось, и он отступил, пропуская их. Зонт он выпустил из пальцев, тот упал на дорогу, прямо в мутную воду и грязь. В этот миг сон смешался, потерялись яркие ощущения ливня, и шум грозы затих. Единственное, что Вэй Ин продолжал видеть, — фигура в белом, которую никак не могла закрыть пелена воды. И, обращаясь к этой фигуре, Вэй Ин не удержался от крика: — Оставь меня уже, я не понимаю, отчего ты ко мне приходишь?! Оставь, не заботься обо мне!.. Раньше сны не давали ему говорить, слова, что он по-настоящему хотел произнести, застревали в горле, но на этот раз крик вырвался прочь, разбил хрупкую тишину ночи, самого Вэй Ина разбудил. …И почти немедленно в покои заглянул Вэнь Чжулю. — Господин Вэй? Вы в порядке? — спросил он, верный пёс Вэнь Жоханя, тот, кого, как оказалось, оставили беречь покой Вэй Ина. — Всего лишь сны, — отмахнулся Вэй Ин, не постаравшись даже полупрозрачный полог постели отбросить. — Бессмысленные сны мучают меня. Ни к чему суматоха. Вэнь Чжулю сразу исчез. Не успела прогореть палочка благовоний, как Вэнь Цин смело шагнула в комнату и поставила на чайный столик коробку, где лекари носят снадобья и склянки. — Вэй Усянь, — окликнула она. — Мне приказано сделать для тебя успокаивающий отвар. Рассмеявшись тихо, Вэй Ин всё же выбрался из постели, приблизился, почти не смущаясь того, что был только в нательной рубашке и штанах. — Значит, глава Вэнь уже знает, что мне плохо спалось?.. — проговорил он, не понимая даже, почему это так согрело и одновременно смутило. — Глава Вэнь заботится о тебе, — ответила на это Вэнь Цин, взглянув на него с необычайной холодностью. — Понимаешь ты, насколько… — и замолчала. — Насколько — что? — переспросил Вэй Ин. — Что мне делать, скажи? С одной стороны, я… глава Вэнь… приятен мне, — вот он повторил эти слова, только так осознав, что это правда. — С другой же… Зачем я ему? Что за игрушку он во мне нашёл? Неужели действительно между нами может быть что-то… Дева Вэнь, я не понимаю! Взгляд Вэнь Цин смягчился, она приблизилась и коснулась его плеча. — Спроси его прямо. Или дай прямой ответ на вопрос, что он уже задал.