Время меняет ход

Чтобы следить за ходом состязания, глава Вэнь воспользовался птицей-соглядатаем. Ему не интересны были успехи других, он присматривал только за Вэй Ином, потому что что-то внутри звенело и тревожило, будто бы в самой мысли о соревновании лучников таилась тень несбывшегося ныне прошлого, а может, и его собственных ошибок. Ему казалось, что главным соперником — как бы смешно ни звучали эти слова! — для него самого станет Лань Ванцзи. Соперником?! Глава Вэнь на мгновение не сдержал кривой усмешки. В самом деле! Будто они соревноваться должны за благосклоннось Вэй Ина. Разве он так не желает уступать этого юношу потому, что в голове — сплошь весенние ветра? Возможно, для Лань Ванцзи, такого же юного, это и подходящая причина. То, сколько внимания он уделял Вэй Ину, наводит на определённые подозрения. Да и можно ли отбросить то, что приходит воспоминаниями? «Вэй Ин, вернись со мной в Гусу!» — «Убирайся!» Вэнь Жохань чуть поморщился, пока птица, глазами которой он ныне владел, парила над скалами, неумолимо снижаясь, не отрывая взора от двух юношей с луками, что шли по ущелью. Да, Лань Ванцзи, вероятно, сам не понимает, что за жажда прорастает в нём. И лучше было бы не позволить ей расцвести, потому что… Вэнь Жохань оборвал эту мысль, но тут же на память пришёл его собственный порыв, желание, оформившееся в действие прежде, чем разум успел осознать его. Поцелуй. Вэнь Жохань до сих пор не нашёл в себе сил осмыслить, что же им руководило и почему он этому поддался. Несмотря на весь свой жизненный опыт, сложенный теперь из целых двух жизней, он всё же не рискнул заглянуть в эти уголки собственной души. Сосредоточился только на том, что Вэй Ин нужен ему, нужен. И никакому Лань Ванцзи он уступать его не намерен. Он понимал — перед собой ответить придётся, нужно будет найти и объяснить себе, что это за чувство разрастается внутри, но пока можно было медлить — он медлил. …Где-то над ущельем птица-соглядатай испустила протяжный крик. Над другими скалами вспыхнули и погасли сигнальные огни — несколько лучников выбыли из состязания. Но Вэнь Жохань увидел вдруг картину, которая заставила его немедленно подняться. Не обращая внимания на то, как смотрят на него другие заклинатели, удивлённые его внезапным движением, он призвал меч и быстрее холодного зимнего ветра помчался туда, где его ничтожный младший сын попытался заклеймить Вэй Ина. *** Хоть он торопился, но не успел. Издали ещё услышал густой и гулкий звук гуциня — технику клана Лань было ни с чем не спутать, а чуть позже раздался и крик: — Лань Ванцзи… ты… Да что ты позволяешь себе на землях Цишань Вэнь?! Да кем ты себя возомнил? Если я хочу заклеймить игрушку моего отца, я это сделаю. Или хочешь тоже стать отмеченным солнцем?! Одних этих слов было достаточно, чтобы внутри вскипел гнев. Направлен он, однако, был вовсе не на Лань Ванцзи, который вздумал вмешаться, а на Вэнь Чао, уже однажды получившего наказание, но решившегося на месть. Как он сказал — игрушка? Вэй Ин?.. Вэнь Жохань сжал кулаки, усмиряя ярость, чтобы она не заставила его потерять лицо. Птица-соглядатай, резко крикнув, взмыла ввысь, но Вэнь Жоханю и не нужны были теперь её глаза. Он видел, как Лань Ванцзи встал перед Вэй Ином, собираясь защищать его. Встал так, что Вэнь Жоханя опять пронзило воспоминанием. Да что же это? Почему этот мальчишка вечно путается рядом?! Он почти не заметил Цзян Ваньиня. Но увидел, что несмотря на слегка опалённые на груди одежды, Вэй Ин невредим. И наконец меч спустился достаточно, чтобы можно было спрыгнуть на подёрнутые снегом камни. Вэнь Чао немедленно понял всю шаткость своего положения. Он пошёл против главы — и знал, чем рискует, но отчего-то решил, что злодеяние сойдёт ему с рук. Как и обычно, теперь он замер на коленях, будто эта унизительная поза могла спасти его от отцовского гнева. Вэнь Жохань не собирался обращаться к нему, незачем было говорить с ним, незачем было узнавать, что за странные мысли подтолкнули его к ненависти. Он и сына в Вэнь Чао больше не видел. Ничтожество и слабак, возомнивший о себе невесть что, — не отпрыск клана Вэнь. В обходительном и робком Вэнь Цюнлине и то было больше от истинных Вэней, чем в этом никчёмном! — Господин Вэй, — Вэнь Жохань говорил спокойно и холодно, — в прошлый раз ты великодушно пощадил этого ничтожного, не назначил ему наказания и не позволил мне действовать так, как учат правила нашего клана. Неужели и в этот раз скажешь, что не смерть должна стать его наказанием?.. Вэй Ин заставил Лань Ванцзи и Цзян Ваньиня расступиться, поклонился. Лицо его на мгновение точно закаменело, хотя обычно смотреть на него было чистое удовольствие — столь оно было изменчиво, столь часто озарялось улыбкой. — Глава Вэнь, — зазвучал его голос, — снова благодарю вас за гостеприимство и снова говорю, что не могу решать чужой судьбы не на землях своего клана. Только вы вправе разрешить этот спор. Иного ответа Вэнь Жохань не ждал. Вэй Ин был удивительно сострадателен. Лишь когда дело касалось тех, кого он искренне любит, сострадательность превращалась в острый клинок, который разил без пощады. Но себя самого он не ценил так высоко. — Глава Вэнь, — Лань Ванцзи, хоть и поклонился почтительно, нарушил правила собственного клана, вмешался в чужой разговор. Жажда справедливости то была? Одним своим присутствием он вызывал неприятие, но Вэнь Жохань выслушал и его, не показав своего отношения: — Разве Вэнь Чао не назначил себе наказания сам?.. Изящно высказанный намёк показывал, что Второй Нефрит действительно умён, проницателен, а главное — в нём спит что-то тёмное, что-то, что правилами Гусу Лань вряд ли одобряется. И это нельзя было сбрасывать со счетов. Усмехнувшись, Вэнь Жохань признал: — Верно говорят, что Нефриты из Гусу Лань отличаются удивительно ясным умом, — приблизившись к сыну, он поднял тавро и направил собственную духовную силу, чтобы пробудить его. Солнечный знак за несколько вдохов засиял белизной. Наказание действительно было очевидным. Пусть испытает на себе то, на что хотел обречь другого. — Отец… нет, отец… — Вэнь Чао редко звал его так — только когда хотел защиты и снисхождения. Но, очевидно, он сразу понял, что это не поможет, оттого пополз по заледеневшим камням прочь от него. Неподдельный ужас в его лице отвращал ещё больше. Нет в нём никакого достоинства! И как только он вырос таким? Вэнь Жохань не мог больше представлять его собственным сыном, мысленно отрёкся от него, и крик, что раздался дальше, показался только отвратительным шумом: — Нет, нет! Он настиг жертву в один шаг и крепко прижал тавро. Человеческий голос исказился, обратился в протяжный крик боли и ужаса, больше присущий животному. Вэнь Жохань едва ли не собственными глазами видел, как ломаются меридианы в теле, как и прежде слабое Золотое ядро, тускнеет, бледнеет, теряет силу. — Продолжайте охоту, — добавил он, не поворачиваясь. И в голосе его было всё то же ледяное спокойствие. — Сейчас вы трое уже успели сделать больше всех прочих. Только наследник клана Цзинь почти не остаёт от вас. Поразите всех своими умениями. И только когда Вэй Ин и остальные ушли, дал себе волю. Он ударил Вэнь Чао по лицу раз и другой, встряхнул кисть, точно к ней пристала грязь. Птица-соглядатай опустилась на его плечо, повинуясь импульсу ци. — Пусть заберут его. В темницу, — проговорил он — и птица унеслась, чтобы передать приказ. *** Глава Вэнь не стал скрывать, что случилось нападение. Напротив, он приказал воинам протащить Вэнь Чао перед всеми и бросить к подножию помоста. На невысказанный вопрос глав прочих кланов, он объявил о том, что отрекается от ничтожного младшего, назвал его преступником и только после того приказал утащить его в темницу. Мало кто потребовал объяснений, слишком уж были ошеломлены случившимся, но Вэнь Жохань всё же поклонился главе Цзян, принося извинения. — Первый ученик клана Цзян находится здесь на обучении, — сказал он так, что было слышно каждому. — Как глава клана и как Верховный заклинатель я обязан заботиться о его безопасности. Потому к тому, кто посягнул на его здоровье и жизнь, не будет никакого снисхождения. Слова эти были встречены тишиной. Вэнь Сюй удивлённо смотрел на Вэнь Жоханя, но и он не осмелился задать вопрос. Впрочем, с младшим братом они никогда не были близки. Только со стороны помоста, где расположились женщины, раздался какой-то шум, скорее даже шорох, но когда глава Вэнь посмотрел в ту сторону, не заметил, чтобы кто-то желал высказаться. *** Вэй Ин действительно стал первым среди лучников, след в след за ним шёл Лань Ванцзи, а наследники кланов Цзян и Цзинь сделали поровну точных выстрелов, разделив третье место. В первой пятёрке неожиданно для прочих оказался и Вэнь Цюнлинь, как будто специально постарался, чтобы и клан Вэнь был в числе лучших, чтобы никто не вспомнил о Вэнь Чао. Бурное пиршество в честь Праздника Зимнего солнцестояния окончательно стёрло из памяти неприятную — а для многих странную — ситуацию. За победителей поднимали чаши, многие главы высказались, что давно не было столь интересного и напряжённого состязания, многие хвалили за смекалку и отмечали, что талисманы, способные сманить нечисть со всей округи в одно место, станут отличным подспорьем для ночных охот. Ничего не сказал только Лань Цижэнь. Почтенный учитель, которому приходилось за брата выполнять обязанности главы, если бывал на Советах, всегда оставался скупым на слова, но чтобы совсем не открывать рта — так случилось впервые. Впрочем, вместо него улыбался и говорил с прочими Первый Нефрит, а Лань Ванцзи, хоть и был в числе победителей, казался отстранённым и холодным, как будто был недоволен, что Вэй Ин его обошёл. Вэнь Жохань следил за ним, но Лань Ванцзи не попытался даже приблизиться к Вэй Ину снова. *** Во время состязания и последовавшего за ним празднества Вэй Ин старался как можно больше времени проводить с Цзян Чэном или с шицзе. Он скучал по ним, непривыкший к столь долгой разлуке. Но по ночам приходилось возвращаться в Рассветные покои, которые находились совсем в другом крыле Знойного дворца, да и убранство в них было иным, не похожим на то, что ждало в гостевых комнатах, отданных клану Цзян. Вэй Ин не говорил об этом, хоть не мог не отметить, что та забота и внимание, с которой были обставлены его кабинет или спальня, исподволь намекали на особое отношение. С удивлением обнаружил он, что всякий раз, проходя по коридорам дворца в полумраке, ненароком ожидает, что глава Вэнь выйдет к нему или направит за ним слугу, пригласив на позднюю трапезу, чаепитие или беседу. Но этого ни разу не случилось. Цзян Чэн расспрашивал его о Вэнь Чао. Вэй Ину пришлось и о собаках рассказать ему. Конечно, Цзян Чэн был недоволен, даже, кажется, зол, но вот мысли свои неожиданно утаил, не отпустив ни одной колкой фразы. Точно понял что-то, но не хотел говорить об этом. Вэй Ин и сам не хотел. И даже поймал себя на том, что рад — состязание подошло к концу, пир не затянется надолго, совсем скоро он опять останется здесь один. Разве что будет снова скучать по шицзе, но и это на пользу! Клан Цзинь стал чаще поднимать вопрос о браке, скоро она и вовсе будет жить далеко — в Башне Золотого карпа. Пора уже привыкнуть к тому, что её нет поблизости. …Наконец настал тот день, когда Знойный дворец вновь околдовала тишина. Гости уехали, и на крыши и лестницы медленно падал снег. Вэй Ин вышел на прогулку — но в одиночестве, не позвав деву Вэнь или Вэнь Нина сопровождать его. Ни с кем не хотелось говорить. Теперь, когда ничто не отвлекало, он мог снова вернуться мыслями к тому, что случилось за эти дни. Вернуться — и понять наконец, что его так терзает и тревожит во всей цепочке произошедшего. Впрочем, не успел он собраться с мыслями, как услышал шаги, а потом и голос: — Господин Вэй. Он обернулся. Верховный заклинатель стоял в двух шагах от него и смотрел так пристально. — Господин Вэнь, — поклонился он в ответ. Странное было чувство, точно они отдалились из-за праздника. Но разве они прежде были близки?.. — В этой суете не успел лично принести извинения, — продолжал Вэнь Жохань, приблизившись. — В конечном счёте это моя вина… — Разве? — Вэй Ин качнул головой. Ему казалось, что это — лишь предлог, и потому он внутренне затрепетал. Какая истинная цель у главы Вэнь? Зачем он снова говорит о Вэнь Чао? — Невозможно даже Верховному заклинателю уследить за каждым… — Поведение Вэнь Чао показало, что я плох как отец, — пояснил Вэнь Жохань. — Младший сын не воспитан как следует, чья же ещё это вина, как не родителей? И замолчал. Они некоторое время смотрели друг на друга. Казалось, мир стал состоять только из напряжённой тишины, из мягкого дуновения прохладного ветра и легчайших прикосновений снежинок. Они оба хотели сказать друг другу что-то иное. Но ни одного слова так и не прозвучало. Вэй Ин неосознанно прикусил себе губу. Они стояли так близко — снова так близко, и невозможное напряжение, странная тяга вот-вот должны были как-то разрешиться. И на кратчайшее мгновение он испугался того, как это может быть. Испугался, чтобы затем набраться решимости и первым сократить расстояние настолько, что их дыхания смешались. И только после этого Вэнь Жохань вдруг опустил тяжёлую ладонь ему на затылок и поцеловал — глубоко, страстно и головокружительно. Совсем не так, как в первый раз.