Время меняет ход

Над Безночным городом закружил снегопад, стёр следы на тренировочной площадке, раскрасил траурной белизной крыши. День быстро истаял, превратившись в продуваемую ледяными ветрами ночь. Но в Знойном дворце уснули далеко не все. Вэнь Жохань уединился в своих покоях, но вместо сна беспрестанно мерял комнату шагами. Призванный успокоить дым благовоний в свете свечей бросал странные тени на стены. В них читались картины прошлой жизни — и те, что помнились хорошо, и те, что почти истёрлись из памяти. Это тревожило. Вэнь Жохань ни на мгновение не усомнился в собственном решении отправить Вэнь Чао в темницу до того момента, как Вэй Ин придёт в себя и будет в силах выразить свою волю. Гнев Верховного заклинателя и главы клана был холоден и отточен, как прекрасный клинок. И не только это происшествие с собаками породило его, нет. Вэнь Жохань отдавал себе отчёт, что в том прошлом, которое он помнил и которого никто другой вокруг не знал, именно ничтожный младший сын оказался с изъяном, совершил столько ошибок, разрушил столь многое, что и весь план обратился чистым безумием. Разве не он сначала едва не погубил, а потом упустил заложников, вынудив Вэнь Жоханя действовать грубо и решительно? Разве не он сбросил Вэй Ина в туманы и чёрную тьму Луаньцзан? Разве не из-за него Вэй Ин обрёл столь ужасающую и разрушающую мощь, что сумел создать Тигриную печать?.. Разве не из-за Вэнь Чао Пристань Лотоса вспыхнула ярким пламенем, а в сердце Вэй Ина остался шрам?.. Дым благовоний рисовал потерявшее покорность воинство, напоминал о Вэй Ине в чёрно-алом и с флейтой в руках. А потом — о Вэй Ине, который до последнего оберегал остатки клана Вэнь. Взвившаяся головная боль не позволяла размышлять здраво. Возникли вопросы, в которых он немедленно запутался. На миг Вэнь Жохань сжал виски, почти собравшись окликнуть хоть кого-то, чтобы послали за Вэнь Цин. Отчего гнев в нём столь велик? Потому что Вэнь Чао посмел обидеть Вэй Ина сейчас? Потому что Вэнь Чао тогда подтолкнул Вэй Ина пойти тёмным путём и сокрушить его, Вэнь Жоханя?.. Почему?.. — Потому что и тогда, и сейчас ты, ничтожный, хотел убить его? — проговорил он шёпотом. Голос исказился, как будто бы на самом деле звучал из другой жизни. От снова взметнувшегося гнева, на этот раз ставшего обжигающе горячим, перехватило дыхание. Вэнь Жохань приложил кулак к груди, как будто ждал — сердце вздрогнет и остановится, нужно будет ударить, чтоб оно продолжило биться как прежде. Но теперь эта ярость адресована была уже не только Вэнь Чао, но всему миру заклинателей сразу. Все они ополчились тогда на Вэй Ина, все они толкнули его в пропасть. Он принёс им победу, а они предали его. Все они виновны!.. Виновны в том, чего не случилось. Почему, хоть Вэй Ин сокрушил его, собственными руками вырвал у него весь мир, он всё равно так дорог? Отчего так больно, невыносимо больно?! Если всего этого нет, всего этого никогда не случалось, почему вдруг внутри что-то терзает, грызёт, заставляет всю душу дрожать от ярости? …В дверь не постучали даже, заскреблись. Вэнь Жохань, отвлёкшись от суматохи мыслей, оглянулся на неё, осознав вдруг, что не помнит, как встал и когда, отчего принялся метаться по комнате. За окном давно сгустилась темнота, на столике давно остыли закуски и чай. — Войди, — позволил он. Едва приоткрыв створку, внутрь проскользнул Вэнь Нин, тут же низко поклонившись. Так и не поднимая головы, он тихо проговорил: — Г-глава, г-господин Вэй пришёл в себя. Первым порывом было немедленно помчаться в Рассветные покои, чтобы убедиться, что племяннику не почудилось, чтобы узнать, действительно ли всё в порядке. Но Вэнь Жохань давно уже не был мальчишкой, что руководствуется только мимолётными порывами. Как бы ни метался он только что, показывать это кому-либо не собирался. Он выдержал паузу и велел: — Пусть слуги хорошо позаботятся о нём, — помедлив ещё мгновение, добавил: — А-Нин, попроси деву Вэнь зайти ко мне, хочу узнать о здоровье господина Вэя… и пусть захватит что-то от головной боли. — Г-глава, — ещё тише произнёс Вэнь Нин на это, — позвольте… сказать. — Говори? — Вэнь Жохань чуть нахмурился. Может, племянник попросит за ничтожного Вэнь Чао? Несмотря на то, что Вэнь Нину слишком часто от него доставалось, он был чересчур мягкосердечен и легко прощал обиды. И теперь хочет попросить о милости?.. — Эти благовония… — внезапно совершенно о другом сказал Вэнь Нин, — их… нужно сменить. Это они… они могут быть виноваты… в вашем недуге, — он поклонился снова и сбежал, не дождавшись никакого ответа. Вэнь Жохань приблизился к курильнице и мрачно посмотрел на поднимающийся к потолку сладковатый дым. Появление племянника заставило взять себя в руки, и теперь в плавных изгибах не виделось ничего необычного. Только запах был незнаком. Пока Вэнь Цин находилась в Облачных глубинах, считалось, что благовония в покоях главы возжигаются из списка, который она оставила. Искусный целитель, дева Вэнь никогда не забывала заботиться о здоровье главы, потому подбирала ароматы, способные гармонизировать ци, оберегать от мигреней, успокаивать и дарить спокойные сны. Этот аромат только тревожил, наполнял грудь сладкой дурнотой, от которой каждая тень искажалась, будто собираясь нашептать что-то страшное. Наверное, служанки что-то спутали. Вэнь Жохань не собирался размышлять об этом прямо сейчас, только поднял крышку курильницы и направил ци, чтобы подавить тление. Мгновение — и дым исчез. Утром надо будет выяснить, кто же так оплошал. Но прямо сейчас он дождётся Вэнь Цин и узнает у неё всё о Вэй Ине. *** …На следующий день после завтрака Вэнь Жохань пригласил Вэй Ина прогуляться по заснеженному саду Знойного дворца. Конечно, по красоте он сильно уступал тем, что были разбиты в Башне Золотого карпа, но после обильного снегопада преобразился, и очищенные слугами дорожки позволяли полюбоваться окрестностями и подышать морозным воздухом. Вэй Ин не отказал, и теперь они шли рядом в молчании. Вэнь Жохань рассматривал юношу искоса, но в его лице не заметил ни следа слабости. Значит, поспешные действия ничуть ему не повредили. Вэнь Цин, конечно, уверяла, что течение ци не нарушено и Золотое ядро не повреждено, но Вэнь Жохань должен был убедиться собственными глазами. А ещё он ждал вопросов. Однако Вэй Ин молчал, и в этом чудилось что-то странное. — Мой ничтожный сын оскорбил тебя, — начал Вэнь Жохань, когда они вышли на смотровую площадку, откуда открывался вид на весь дворец. Здесь они стояли совершенно одни, одни над всем миром, и только ветер мог их подслушать. — Правила нашего клана предусматривают строгое наказание за подобное. — Это было всего лишь ребячество, — отозвался Вэй Ин. Он смотрел вперёд и чуть заметно улыбался, казалось, уже забыл о том, что случилось. — Незачем уделять такому слишком много внимания. Слышал, что глава был суров со своим младшим ребёнком и даже отправил его в темницу… Разве такого наказания недостаточно? — Он пытался навредить моему личному гостю, — возразил Вэнь Жохань. — Непростительное поведение. Но решать его судьбу должен тот, кого он обидел. Так будет справедливо. — Справедливо… — протянул Вэй Ин в ответ. — Господин Вэнь, но ведь каждому ясно, что за проступки сына наказывает отец, если совершил ошибку воин какого-либо клана, в клане вопрос и решается. Я чужой здесь, как же могу решать чью-то судьбу? — Что ж, в таком случае господин Вэй вправе просить о любом наказании, какое сочтёт справедливым, — чуть уступил Вэнь Жохань. Но и на это Вэй Ин не согласился, только пожал плечами и отступил. — Разве я похож на Лань Ванцзи? Тот запросто бы придумал подходящее наказание. А по мне дело того не стоит, — теперь он смотрел только вперёд. Упоминание Лань Ванцзи чуть царапнуло, отозвалось внутри. Вэнь Жохань на краткий миг позволил себе вспомнить холодный облик Второго Нефрита. Да отчего же Вэй Ин вспоминает о нём так часто?.. И какую тайну прячет память, не желая никак отдавать? Что-то, точно связанное с Лань Ванцзи. — Вэнь Чао принесёт извинения в Главном зале, — проговорил Вэнь Жохань. — И хоть попытка затравить собаками гостя должна караться казнью, раз господин Вэй столь великодушен, наказание будет мягче. Всего лишь порка. Некоторое время они оба молчали. — Думал, господин Вэнь спросит, отчего же я… — Вэй Ин усмехнулся, но как-то безрадостно, — не совладал с собаками, что это за проявление слабости. И усомнится, что я достоин учиться у самого Верховного заклинателя. А вместо того он назначает наказание сыну и говорит, будто тот хотел мне зла. Странно. Вэй Ин замолчал. Поднялся ветер, вцепился в их одежды. В одно мгновение разлохматил ему волосы. Вэнь Жохань тоже не спешил говорить теперь. Вэй Ин стоял на шаг впереди, тёплый плащ с меховым воротником трепетал за ним как огромное крыло, и отчего-то казалось, что он одинок и несчастен. Или просто на мгновение Вэнь Жохань увидел его иным? Пришедшим из иного времени? …Блуждающим огоньком, жаждущим мести и ненавидящим, он следовал за Вэй Ином повсюду. Был безмолвным свидетелем того, как Вэй Ин поднимается горными тропами и подолгу всматривается в скалящиеся пасти пропастей. Видел, как Вэй Ин чертит талисманы и сминает бумагу, когда находит ошибку, как часами подбирает мелодии, чтобы успокоить Вэнь Нина и позволить ему вновь обрести разум. Он видел, как Вэй Ин украдкой отдаёт свою и без того скудную порцию малышу А-Юаню, как играет с ним, как старается улыбаться ему, хоть в глазах стынет бесконечная боль. И как Вэй Ин работает наравне с другими, а потом не спит ночами, что-то изобретая, пока под утро усталость не опустошает его совершенно, он тоже видел. Не знал только, что тогда так подтачивало силы Вэй Ина, не понимал, что в нём так надломлено, что он с такой обречённостью вглядывается во мрак. Наблюдая за ним день за днём, Вэнь Жохань ощущал, как гаснет ненависть, как она переплавляется во что-то совершенно другое. Во что же?.. Он не мог вспомнить. Но полузнакомое чувство обжигающей волной прокатилось по горлу. Оно словно толкнуло в спину, и Вэнь Жохань резко двинулся вперёд, в один шаг сокращая расстояние между ним и Вэй Ином. Вэй Ин услышал — и не отшатнулся. Отвернувшись от раскинувшегося ниже вида, Вэй Ин посмотрел прямо на него. В нём вовсе не было никакого страха. Он даже немного не наклонил головы. Не испугался и в тот момент, когда Вэнь Жохань перехватил его за подбородок, только глаза чуть расширились в удивлении. В следующий миг Вэнь Жохань захватил его губы жадным поцелуем. Вэй Ин уступил. Он был робким и неловким — но только единственный вдох, а после с любопытством принялся отвечать. Остро обжигавшее чувство улеглось, сменившись теплом, а после — и мягким жаром, совсем ничего общего с ним не имевшим. И когда Вэнь Жохань отстранился, снова встречаясь с Вэй Ином взглядом, с удовольствием увидел, как у этого дерзкого юноши от смущения полыхают скулы. — Господин Вэнь, — спросил он, несмотря на это, — что же со мной не так? Зачем я здесь? И зачем я — тебе? Вэнь Жохань не выдержал его взгляда, отвёл глаза, и вдруг в памяти всколыхнулось что-то новое. Он будто наяву услышал голоса: «Вэй Ин, люблю тебя, позволь защитить тебя, позволь спасти!» «Уходи!» «Вэй Ин, вернись со мной в Гусу!» «Убирайся!» Сцена, что так долго ускользала, внезапно раскрылась в мельчайших деталях. Лань Ванцзи на коленях, и Вэй Ин — почти уже безумный, а может, одержимый тьмой — Вэй Ин, мгновением позже выбравший смерть. Безмолвный блуждающий огонёк души Вэнь Жоханя стал тому свидетелем — и собственный выбор сделал тогда же. Но что же он выбрал и как так вышло, что всё как будто бы началось заново? Что за яростное и яркое, огромное и невообразимое чувство выросло в нём и обратило время вспять?.. Вэй Ин, всё это время пристально смотревший на него, вдруг расхохотался. Не став больше ждать и забыв обо всяких приличиях, он в два прыжка оказался на ближайшей крыше и легко понёсся дальше. Мальчишка, свободный как ветер, не отягощённый болью от гибели близких, не знающий, как это, когда весь мир отворачивается и клеймит отступником. Вэнь Жохань не устоял на месте и кинулся следом.