Время меняет ход

…От былого могущества осталась лишь тоска и пустота. Жажда мести истаяла, сменившись новым чувством, едва знакомым, а может, совершенно забытым. Но когда и это чувство раскололось на осколки, за что было зацепиться крохотному блуждающему огоньку истрёпанной души?.. Что могло удержать его? И всё же вместо того, чтобы развеяться, обратиться пылью, оставить круги перерождений или забыть себя прежнего, отправившись в новую жизнь, он отчаянно пожелал удержаться и обрести… что-то обрести. Жаль, что он забыл, что именно. *** В первые мгновения после пробуждения Вэнь Жохань ощутил только головную боль. Перед глазами проносились осколки образов, напоминающие лихорадочное сновидение, и оставалось только удивляться, как ему могло привидеться подобное чудовищное… Он резко сел в постели. Покои заливал утренний свет, но сквозь полог почти не просачивался, будто бы над кроватью сгустилась, не спеша убегать, ночная мгла. Всё было таким знакомым, столь привычным, что должно было успокоить, но… Вэнь Жохань коснулся шеи, как будто стремясь обнаружить там страшную рану. Ему отрубили голову, хоть умер он от совсем другого увечья. Его смерть… она ведь случилась на самом деле? Не может быть вся эта череда картин всего лишь жутким по реальности ощущений сном. Он действительно потерпел сокрушающее поражение, и собранная из осколков тёмная печать не сумела спасти его. Победу из его рук вырвал сущий мальчишка, выскочка из клана Цзян. Вэй Усянь. Имя упало в водоворот мыслей Вэнь Жоханя, как камень падает в пруд, всколыхнув и заставив подняться волны, расходящиеся концентрическими кругами. И сразу после этого картина на мгновение предстала перед его мысленным взором во всей чудовищной полноте. Всё не было сном. Ни несчастная судьба, ни потери, ни то, как подло лишил его жизни этот двуличный змей Мэн Яо, ни то, как его тело оскорбили, разрубив на куски. Сошёл ли он с ума и потому совершил так много ошибок, был ли слишком самонадеянным, невозможно было рассудить сразу. Одно он осознал: вовсе не было сном и то, что осколок его души зацепился за камни Безночного города, а потом — в стремлении отомстить — преследовал Вэй Усяня, устремился за ним блуждающим огоньком... Однако вожделенная месть не свершилась. Вэнь Жохань отбросил полог и поднялся. В смятении огляделся. Покои его заливал свет, и каждая вещь оставалась на своём месте. Души не видят снов, не способны грезить прошлым так явно, прятаться в нём от боли, с которой не могут расстаться. Значит, тело его сейчас реально. И мир вокруг — реален. Но что тогда произошло? Совсем недавно он… он… Совсем недавно он был ничем. Вэнь Жохань закрыл лицо ладонями, как будто хотел сорвать с себя маску, снять тело подобно ночным одеяниям, высвободить блуждающий огонёк своей души. Но стоило только зажмуриться, как перед мысленным взором раскрылась картина, в которой Вэй Усянь усмехается последний раз и высоко поднимает руку со своей Тигриной печатью. Как наяву увидел он, что лютые мертвецы кидаются к их собственному повелителю, в несколько мгновений разрывая его тело на части. Могущественный артефакт, что так крепко сжимали пальцы, раскалывается на куски, рассыпается, ничего после себя не оставив. Разве в прошлом он не искал подобного кровавого зрелища, разве не жаждал его? Отчего же вместо удовлетворения ощущается лишь полынная горечь печали?.. Смерть врага разве не должна приносить радость? Почему он, Вэнь Жохань, убеждён, что не отомстил? Разве не Вэй Усяню он хотел отомстить? В этот момент за дверью завозились, едва слышный шорох отвлекал от мыслей, и Вэнь Жохань медленно опустил руки, расправил плечи. Когда он заговорил, голос звучал с привычной властью и силой: — Входи. Створка двери открылась лишь настолько, чтобы пропустить хрупкую фигурку в алых цветах младшей ветви клана. Дева Вэнь поклонилась со всей почтительностью и не подняла глаз от пола — неприлично ей было смотреть на главу, одетого лишь в тонкую рубашку и штаны, едва поднявшегося с постели, пусть она и была лекарем, чей талант он по-настоящему ценил. — Глава, — проговорила она тихо, — прошу простить мне ранний визит, но сегодня — день, когда мне и моему брату велено отправляться в Облачные глубины… — Верно, — медленно произнёс Вэнь Жохань, — Облачные глубины. Снова кусочками мозаики рассыпались воспоминания, но собрать из них что-то цельное пока не получалось, только виски налились тяжестью, а головная боль напомнила о себе. Разве не случалось такое прежде? Разве Вэнь Цин и Вэнь Нина не обратили прахом?.. Почему он сам жив?.. Почему она стоит здесь и ждёт его ответа? Как такое возможно? — Эта ничтожная готова выполнить возложенную миссию, — продолжала Вэнь Цин, глядя в пол. Слова тоже звучали ужасно знакомо. — Велите отправляться немедленно?.. «Да, и пусть Вэнь Чао сопровождает вас», — должен был ответить Вэнь Жохань. Должен был, но задержал дыхание и чуть нахмурился. — Дождитесь меня, — бросил он наконец. — Прикажи подавать завтрак, пришли слуг. Вэнь Цин в замешательстве подняла на него взгляд, посмотрела прямо в глаза, позабыв о том, что он не позволял такого, но озвучить вопрос не решилась. Поклонившись ещё раз, она отправилась выполнять сказанное. Вэнь Жохань же снова коснулся лица, на этот раз будто удивляясь тому, что оно у него действительно есть. Водоворот размышлений и осколков памяти наконец успокоился хотя бы немного. Да, он более не был лишь безгласным призрачным огоньком. Неизвестно, как ему удалось это, какая сила оказалась на его стороне, но прямо сейчас перед ним открылась возможность изменить всё. Он оказался в прошлом. — Вэй Усянь, — повторил он зачем-то, будто это имя и являлось могущественным заклинанием. — Вэй Усянь. *** За завтраком Вэнь Жохань рассматривал сыновей. Память рисовала жуткие картины — обезглавленный старший, никчёмный младший, тела которого воины Вэнь так и не нашли, Вэнь Чжулю, которого обнаружили задушенным, обезображенные воины-марионетки, бесчисленное, не живое и не мёртвое воинство, которое казалось непобедимым, пока не рассыпалось от голоса флейты… Как отец он должен был пылать от ненависти, как глава клана должен был жаждать расправы, но в душе были лишь угли, подёрнутые седым пеплом. Прогоревшие чувства, у которых не было силы подтолкнуть его. Никто из его сыновей не был достоин наследия клана. Только Вэнь Цин, чья стойкость, тонкий ум и сила были хорошо ему известны, сумела выстоять и уберечь остатки своих людей. Её тоже постигла смерть, но она была столь же взвешенным и холодным решением, как и каждый поступок в её жизни. Женщина редко могла похвастать подобными талантами, и Вэнь Жохань очень долго не представлял женщину во главе клана вовсе, а историю главы Лань И, удалившейся в затвор, обычно преподносил сыновьям как поучительную. Да только его отпрыски уступали племяннице и в дальновидности, и в решительности, и в разумности суждений. Особенно младший, ребёнок от второй жены, выросший настоящим ничтожеством, не способным ни защитить себя в битве, ни блистать среди заклинателей, лишь жаждущим женского внимания и вина. Вэнь Жохань снова взглянул на таращившегося в тарелку Вэнь Сюя, который был хорошим исполнителем, но нуждался в чужих приказах, на пьющего с утра младшего, в чьих глазах не было видно и проблеска ума. Наследником не мог быть ни один из них… И всё же передать власть над кланом женщине?! Вэнь Жохань не мог себе представить подобного, какой бы выдающейся та ни была, как не сумел бы заставить старшего или младшего сына слушать её мудрые советы. Размышляя о том, как изменить будущее, раз уж он неизвестной силой заброшен в прошлое, Вэнь Жохань, всё больше раздражался. Утихшая было боль в висках возникла снова. Одно и то же имя звенело и зудело в голове. Он будто бы что-то позабыл, и теперь его собственная душа пыталась дозваться и указать на упущенное. Вэнь Сюй, Вэнь Чао, Вэнь Цин… всё это были не те имена. Вэй Усянь. Вот к кому возвращались все мысли. Сын Вэй Чанцзэ и девы Цансэ. Отказавшись от клана Цзян, они отправились странствовать и сгинули, что за глупость! Но их ребёнок выжил. Этот Вэй Усянь. Почему же мысли о нём никак не дают покоя? — Вэнь Чао, — проговорил Вэнь Жохань медленно, и все присутствующие в зале заметно вздрогнули. Младший сын испуганно вскинул голову, пролив вино прямо себе в тарелку. Перед ним он вечно вёл себя так, будто и не человек даже, не заклинатель, а дворовый шелудивый пёс, трусливо пожимающий хвост, пусть никто не собирается его ударить. — Д-да, отец? — Останешься в Знойном дворце, — Вэнь Жохань перевёл взгляд на Вэнь Цин. — Я сам отправлюсь в Облачные глубины. Посмотрю, подходящее ли это место для тебя. И хоть это решение было странным, никто не осмелился оспорить или задать вопрос. Вэнь Цин лишь поклонилась в ответ. Лицо Вэнь Чао странно побледнело, а затем покраснело. Он нахмурился, но тут же опустил голову. Вэнь Сюй никак не показал своих чувств, даже если таковые у него были. Да, главы кланов не приезжали в Облачные глубины, чтобы передать заботу о своих наследниках учителям Юньшэна, но и клан Цишань Вэнь слишком долго отказывался присылать в Гусу Лань хоть кого-то из собственных учеников. Его визит можно будет рассматривать как попытку укрепить отношения. Вэнь Жоханю в самом деле не было дела до того, что подумает Лань Цижэнь или его брат и как они будут ломать голову, надеясь узнать причину его поступка. Но Вэнь Жохань хотел посмотреть на Вэй Усяня, который казался сейчас ключом к головоломке, причиной поражения или залогом победы в будущем. Образ молодого мужчины с печатью в руке, стоило только задуматься о нём, рассыпался, не давая рассмотреть себя, но шестнадцатилетнему юноше невозможно сбежать, если глава клана решит остановить его. И если в нём не будет ничего необычного, достаточно оставить Вэнь Цин распоряжения. Пока она не успела привязаться к мальчишке, ей ничего не будет стоить запустить отравленную иглу в полёт. Свершится месть, а судьбе придётся измениться. Кто тогда сможет остановить Цишань Вэнь?.. Вэнь Жохань отложил палочки и сделал глоток чая. Принятое решение должно было успокоить, но только растревожило сильнее. — Глава, позвольте мне послушать ваш пульс, — тихо попросила Вэнь Цин. Многие хвори она определяла, только взглянув на человека. Вэнь Жохань не видел причины отказывать ей, хоть на миг показалось, что в её словах прячется насмешка. Кивком он позволил ей подняться и приблизиться. Некоторое время успокаивающе прохладные пальцы удерживали его запястье. Затем Вэнь Цин заключила: — Вас терзает головная боль, приготовлю иглы. — И когда с этим покончим, выдвигаемся в путь, — согласился Вэнь Жохань. Этот лёгкий недуг, явно порождённый тем, что он переместился в собственное тело и не забыл о том, как пережил смерть, не мог заставить его отказаться от собственной идеи. *** …Облачные глубины кутал туман, у подножья гор весна уже уступила летнему теплу, но здесь, вблизи от ледников воздух был ещё свеж и напоён влагой. Лошадей пришлось оставить много ниже, и последние несколько ли Вэнь Жохань, Вэнь Цин и Вэнь Нин шли пешком. Вэнь Жохань намеренно оставил воинов, сопровождавших их, внизу, не разрешив им подняться. Ставшее будущим прошлое подсказывало ему, что не стоит тревожить покой ланьцев слишком рано. Пусть полагают, что в визите его нет ничего угрожающего. Пусть до последнего не понимают, какие мысли он согревает в сердце. Прошлое, что стало будущим, говорило, что мир заклинателей можно объединить, но он хотел видеть его единым и под собственным началом, а не ополчившимся против него. Если прежде он был убеждён, что тут ничего не нужно, кроме силы, теперь было ясно, что подобный путь не позволит добиться желаемого. Прогулка по каменистой, постоянно забирающей вверх тропе, по мнению основателя клана Гусу Лань, должна была усмирять дух и приводить разум в состояние сосредоточенного покоя. Вэнь Жохань потратил это время на размышления, и когда дева Вэнь негромко окликнула его, словно опять пробудился ото сна. — Глава. Оказалось, он так глубоко задумался, что даже не заметил, когда из клубов тумана нарисовались врата, а камень тропы сменился ступенями. У входа замер ученик в белом, лицо его приобрело озадаченное выражение, едва он рассмотрел подошедших, — похоже, он узнал, кто перед ним. Поклонившись и поприветствовав их как полагается, юноша робко добавил: — Вход в Облачные глубины без нефритового жетона запрещён… — Передай главе клана Лань, что глава Вэнь привёл в Облачные глубины учеников, — велел Вэнь Жохань этому юному ланьцу. Тот послушно кивнул и немедленно создал бабочку. Трепетное создание, сотканное из ци, вспорхнуло с ладони и моментально унеслось прочь. Вэнь Цин странно покосилась на него, но, конечно, ничего не сказала. Лицо её тоже не отражало никаких эмоций. Вэнь Нин, замерший позади, и вовсе смотрел только себе под ноги. Мальчишка с повреждённой душой, да ещё и страдающий заиканием… он казался чем-то вроде тихого домашнего животного, но за него Вэнь Цин готова была драться как тигрица за собственное дитя. Удивительно, в какого безупречного воина превратил этого неполноценного заклинателя Вэй Усянь… Как ему удалось? Отчего это всплыло вот так вдруг? Вэнь Жохань, конечно, вспомнил далеко не всё, часть образов в его памяти перемешалась, часть казалась слишком размытой, а то время, что он провёл всего лишь огоньком, осколком, мелким клочком самого себя, и вовсе не хотело всплывать из потаённых глубин. За время пути из Безночного города в Облачные глубины воспоминания стали немного упорядоченнее и понятнее, потому он предположил, что требуется ещё немного времени, чтобы они наконец выстроились в стройную цепочку. И всё же Вэнь Жохань был не из тех, кому приходилось по вкусу долгое смиренное ожидание. Он хотел подстегнуть собственную душу, заставить её открыть все тайны разом. Единственным решением виделась встреча с Вэй Усянем, чьё имя никак не хотело выходить из головы. Вэй Усянь должен был прибыть на обучение в Облачные глубины.