До и после

How could this affect my life?

How could I affect the outcome?

So why even try?

For what, for what, for what, for what?

A coward can save the day

When the bravest of men just stand by

So easy to say

So what, so what, so what?

Silent Majority/Nickelback

      – Если эти недоумки и впрямь считают три грёбанных месяца разумным сроком для монтажа своей убогой конструкции, то пусть держат в голове, что мы имеем право расторгнуть контракт в одностороннем порядке! – рявкнул Адриан в трубку, завершил вызов и проворчал уже себе под нос. – Чтоб вас всех…       Наверное, стоило тщательней следить за речью, ведь подчинённые привыкли видеть его человеком спокойным, уравновешенным и непоколебимым. Но разве мог хоть один из этих малознакомых по большому счёту людей знать, какие страсти горели внутри и как невыносимо тяжело было держать лицо?       День выдался на редкость паршивым. За без малого десяток лет управления отцовским бизнесом Адриан успел вникнуть во все тонкости работы модного дома и рулил этой громадиной, приносившей баснословную прибыль, вполне уверенно, но сегодня всё валилось из рук. Отчаиваться и раздражаться он не привык, поэтому стойко разгребал назойливые задачи, что лезли из всех щелей и по-хорошему должны были решаться совсем другими людьми.       Он почти преуспел. Поставщики тканей клятвенно пообещали уже завтра исправить недоразумение с перепутанными оттенками. Руководитель производства заверил, что никаких серьёзных проблем эта проволочка не повлечёт. Больше сил отняло решение насущных вопросов с подрядчиком, привлечённым для подготовки помещения к открытию нового бутика. Недобросовестная фирма тянула время, а такой же безответственный сотрудник модного дома, который отвечал за контроль выполнения работ, очевидно, нашёл для себя задачи поинтереснее, чем регулярные выезды на объект. Адриан, предпочитавший всячески избегать конфликтов, в этой ситуации сгладить острые углы, увы, не смог. Влетело по первое число всем виновным, и даже юристу пришлось выслушивать гневные речи, пусть и обращённые не к нему.       Закончив отчитывать нерасторопных работников, Адриан потянулся к кофе, что уже успел почти полностью остыть, но расслабиться снова не удалось. После короткого, но звучного стука, дверь распахнулась, и в кабинет, не дожидаясь разрешения, влетела стремительной походкой, оглушая цокотом шпилек, девушка, которую Адриан предпочёл бы не то что не видеть – не знать вовсе.        – Тебя только не хватало, – процедил он сквозь зубы.       На Лилу Росси недовольные ворчания не действовали. Она бросила красное пальто прямо на стол, вальяжно расположилась в кресле, запрокинув ногу на ногу, улыбнулась, демонстрируя идеальные белоснежные зубы, и наверняка даже могла без зазрения совести закурить прямо здесь, но удержалась от соблазна. – Ты что-то сказал? – Лила выразительно выгнула бровь и чуть поджала губы, вызывающе очерченные алой помадой.       Она любила выделяться из толпы и мастерски приковывала к себе внимание. Красный был её продолжением. Адриан же уверовал, что этот цвет ей категорически не шёл. И типаж тут ни при чём. Цвет крови, прекрасный и опасный одновременно, могла носить лишь одна девушка, увы, ставшая частью истории, весьма болезненной и трагичной.        – Тебе послышалось, – отмахнулся Адриан. – Как жизнь? С чем пожаловала?       – Искренне интересуешься или для галочки спрашиваешь? – скривилась Лила.       Взаимной радостью тут и не пахло. Мерзкая, несносная Лила в очередной раз явилась потрепать нервы! Адриан проскрежетал зубами, охлебнул кофе и поморщился от холодной горечи напитка. Похожие чувства вызывала и собеседница. И чего такого уникального разглядел в ней отец, когда предложил контракт, на первый взгляд выгодный лишь ей одной? Адриан всё чаще видел за внешним идеальным лоском лишь показную вульгарность, а ещё помнил склочный характер бывшей одноклассницы. Мягче и покладистей с годами Лила не стала.       – Издеваешься? – вспылил Адриан. – Мы не друзья! Не приятели даже. Просто я терплю твоё самодовольное лицо в рекламе. Поэтому выкладывай, что нужно, и дай мне спокойно закончить рабочий день.       – Как грубо! – надменно фыркнула Лила. – А я рассчитывала поболтать…       Адриан отодвинул чашку, прекрасно понимая, что если она останется в руках, он выльет оставшийся кофе Лиле на голову, когда ей снова вздумается проверять его нервную систему на прочность. А она непременно именно этим бы и занялась. Её визиты никогда не заканчивались ничем хорошим. В лучшем случае она, как истинная энергетическая вампирша, после словесной перепалки уходила с хищной улыбкой, больше смахивающей на звериный оскал, а сам Адриан оставался бороться с пульсирующей болью в висках.        – Какие разговоры, Лила? Я считаю дни до окончания твоего контракта, – высказался он, одаривая Лилу ледяным взглядом, полным невысказанной неприязни. – Поверить не могу, что он настолько длинный.       Единственное, что из последних новостей радовало, так это осознание, что их пути-дороги совсем скоро разойдутся. До окончания контракта, который заключил с Лилой ещё Габриэль, оставалось ровно семь дней, и Адриан готов был зачёркивать числа на офисном календаре жирным чёрным маркером.       – Брось, – Лила театрально закатила глаза. – Ты прекрасно знаешь, что я приношу немалые деньги. И твой отец это знал. Поэтому я и пользуюсь привилегиями. Я на десяток уровней выше всех твоих моделей, так что поумерь пыл, мой дорогой.       Адриан едва слышно цокнул языком. Десять долгих лет Лила единолично представляла модный дом. Таково было решение Габриэля Агреста, и даже лучшие юристы лишь разводили руками. Адриан расторгнуть контракт с ненавистной для него моделью по собственной инициативе не мог. Сама Росси своё дело знала и работу выполняла идеально – съёмки не срывала, лишний раз не капризничала и не требовала повышения гонораров. Хотя, если подумать, куда уж выше? Снимки с ней выходили безукоризненными – страстными, даже провокационными, на грани, но всегда в рамках дозволенного. Лила с годами только хорошела, но Адриан уже давно на этот лоск смотрел с содроганием. Подавлять личную неприязнь ради стабильного процветания бизнеса Адриану день ото дня становилось всё тяжелее, а Росси ещё и умело подливала масла в огонь.       – Больше тебе скажу, – продолжала Лила. – Я рассчитываю на пролонгацию контракта.       Она невозмутимо покачивала стройной ногой и будто невзначай коснулась подушечкой пальца пухлых губ. Соблазняющие жесты отзывались лишь волнами раздражения. Лилу хотелось вышвырнуть из офиса. И не будь Адриан главой компании, не бойся он скандалов, способных очернить безупречную репутацию, так бы и поступил, но приходилось запирать гнев в пределах стен кабинета. В себе держать злость на несносную Росси уже не выходило.       – Этому не бывать! – рявкнул Адриан, собирая воедино последние крохи терпения. – Понятия не имею, как ты манипулировала отцом, но его больше нет. А со мной твои фокусы не сработают! Уверен, я найду тебе достойную преемницу.        Адриан мысленно перебрал лица моделей с последнего показа. Бездушные, одинаковые, шаблонные. Вряд ли хоть одно тянуло на олицетворение концепции бренда. Лила хотя бы могла похвалиться индивидуальностью. В её глазах горел дьявольский огонь. Наверное, его Габриэль и видел отражением своих трудов, воплощённых в силуэтах и шорохе тканей. Вот только в коллекциях, что выходили при Адриане, не было прежней остроты. Линии смягчились, яркость стихла, уступив место спокойствию и лаконичности. На смену взрывоопасности пришла естественность. Теплилась надежда, что модель, облик которой безукоризненно впишется в новую историю AGRESTE, обязательно отыщется, но пока ни единой девушки на примете у Адриана не было, а Лила и вовсе зацепилась за другую мысль.       – Да, Габриэль мёртв, – она хищно улыбнулась. – А кто его убил?       Семейную историю Адриана вряд ли можно было назвать счастливой, хоть он и привык ни в чём не нуждаться с самого детства. Увы, под блестящей обёрткой скрывался омут разочарования. Роскошный особняк оказался клеткой, причём далеко не фигурально. На окнах и впрямь красовались кованые решётки – лишнее напоминание о том, что не всем Агрестам подвластна свобода.       Таинственное исчезновение матери Адриан перенёс стойко и молчаливо, и в общем-то быстро смирился с осознанием, что под утешительными словами о пропаже без вести таился удручающий факт смерти, просто его, мальчишку, пожалели. Делиться переживаниями было попросту не с кем. Отец замкнулся, стал нелюдимым и неизмеримо жёстким, едва ли не деспотичным. Но всё же он был отцом – последним родным человеком. Известия о его гибели спустя пять лет после утраты матери вошли в сердце острым клинком – одним из клинков, что разорвали в тот жуткий день душу совсем юного Адриана, едва достигшего восемнадцатилетия.        – Отец погиб, защищая нас всех от обезумевшего злодея, – медленно проговорил Адриан. – Отдал жизнь во имя мира. Спас город. Погиб героем!       – Уверен? – с откровенной издёвкой в голосе переспросила Лила.       – Что ты несёшь? А впрочем, – Адриан отрешённо махнул ладонью по воздуху, – не важно.       Он и так слишком часто вспоминал полностью провальную последнюю битву в облике Кота Нуара, что в итоге обернулась трагедией для всего Парижа. Раздирал по утрам слипшиеся веки и слышал голос верной напарницы. Забрасывал в себя вместо полноценного завтрака горький эспрессо и видел окроплённую кровью шкатулку. Садился в машину и сквозь тихое ворчание мотора будто вживую разбирал мольбы о помощи сотен беззащитных граждан, оказавшихся волею судеб в самом эпицентре смертельной битвы.       Мог ли он тогда хоть что-то изменить? Ради чего все эти жертвы? Зачем?       Каждый раз он готов был как мальчишка разрыдаться от одних только воспоминаний, но в обществе Лилы такие слабости точно были непозволительны. Она и без того знала, как надавить на больное.        – Дорогой мой, – Лила пружинисто поднялась, обошла Адриана, наклонилась и положила ладони ему на плечи, – я понимала эту очаровательную наивность в восемнадцать. Тебе пора повзрослеть по-настоящему. И принять некоторые события как данность, а не тешить себя ложными представлениями о мироустройстве.        – Ты много знаешь о мироустройстве? – хмыкнул Адриан, сбрасывая с себя чужие руки.       Лилу вряд ли заботило его личное пространство, в которое он уже много лет никому не позволял вторгаться, предпочитая при ни к чему не обязывающих знакомствах называть выдуманное имя вместо того, что дали ему родители. Она не сдавалась – смахнула с мужской спины невидимые пылинки, обвила шею и потянулась к галстуку.       – Явно больше тебя.       И этой фразы оказалось достаточно, чтобы прекратить себя сдерживать. Адриан подскочил, стукнувшись коленями о край столешницы. Чашка с недопитым кофе жалобно звякнула.        – Я потерял мать, отца, женщину, заменившую их обоих, лучшего друга, близких приятелей, – принялся перечислять Адриан, пристально разглядывая лицо Лилы и мечтая стереть с него надменную усмешку. – Меня мальчишкой окунули в суровую реальность. В мир, где царствует смерть. Приходит и забирает тех, на кого положила глаз. Я мог только наблюдать со стороны, терзаться от невозможности что-либо изменить и проклинать день, когда я впервые…       Адриан осёкся. Дальнейшее явно не предназначалось для ушей Лилы, но та уже вцепилась в обрывок фразы и сверлила собеседника испытывающим взглядом.        – Довольно этой философии, – попытался пойти на попятную Адриан. – Если ты по рабочим вопросам, то давай уже к ним перейдём.       – Твоя взяла, – Лила прошла круг по кабинету, вернулась на прежнее место и откинулась на спинку кресла, открыто демонстрируя удовлетворение тем, что вызвала в Адриане бурю эмоций. – Но я всё же по личному делу.       – Говори, – он с трудом подавил желание вцепиться Лиле в глотку пальцами и тоже вернулся за стол.       – У меня есть все основания полагать, что Маринетт после недавних событий останется в Париже.       Маринетт… Маринетт. Пожалуй, о ней Адриан хотел беседовать с Лилой ещё меньше чем об отце. Милая Маринетт, считавшая амнезию проклятием, и представить не могла, что настоящим проклятием были бы воспоминания о том самом дне, что у Адриана теперь постоянно мелькал перед глазами. И куда лезла Росси?       – Недавних событий? – обескураженный формулировкой Адриан поморщился. – Так ты называешь гибель мужа?       – Надо же, какое благородство! – Лила рассмеялась, словно один только факт чужой смерти, не говоря уже о масштабе личной трагедии Маринетт, находила смешным. – Разве ты не мечтал все эти годы оказаться на его месте? Не стремился ли первым занять лакомое местечко возле несравненной Дюпен-Чен, м? Гляди, сама вселенная устранила твоего конкурента…       – Я уважаю выбор Маринетт, – отчеканил Адриан, посильнее стиснув зубы.        – Чушь! – Лила не скрыла очередной насмешки. – Просто ты всегда был слишком слабохарактерным и молча ушёл в сторону, а мог бы…       – Замолкни!       Адриан поднялся и ударил кулаками по столу. Лила от неожиданности вздрогнула, но он лишь скользнул по ней пренебрежительным взглядом, вышел из-за стола и уставился в окно.       Он не был слабохарактерным или безвольным, нет. Он всего лишь дал обещание никогда не появляться в жизни Маринетт, а потом нарушил его, потому что попросту не смог идти дальше в счастливое будущее без её взгляда. Адриан знал, Лука не дал бы её в обиду и даже пытался убедить самого себя, что тот станет идеальным спутником для его несостоявшейся возлюбленной. В нём было всё, чего он так отчаянно искал в себе: смелость и твёрдость, решительность и верность идеалам. Лука с младых ногтей знал, куда двигался, и супругу вёл за собой, крепко держа за руку.       Мечтал ли Адриан занять его место? Да, поначалу, и даже не стыдился своих желаний, потому что любил ничуть не меньше Куффена. А потом убедил себя, что смирился, и принял простую истину: взвалив на свои плечи груз ответственности, который неизбежно погубил бы Маринетт, он навсегда отрезал для себя путь к её сердцу. До смерти Луки он довольствовался редкими встречами и лелеял надежду, что она согласится ещё когда-нибудь хоть однажды поработать под его крылом. А теперь? Теперь всё чаще мысленно возвращался к дню, когда Маринетт лишила себя прежней жизни и ступила на новый путь.       Адриана память не щадила. Тогда многие маски спали, увы, посмертно. Кот Нуар предчувствовал – разделяться было огромной ошибкой, и Леди Баг не скрывала сомнений, и каждый член команды тоже, но выбора беспощадный злодей им не оставил. Париж рушился, полыхал, тонул в крови. Кот держал оборону возле башни Монпарнас, в стороне от него, в Люксембургском саду, вели битву с приспешниками Бражника Рюко и Аргос. Некоторые из героев прикрывали тылы, но большинство мчались в атаку следом за Леди Баг и ещё не знали, какую цену заплатят за победу.       Да и был ли повод торжествовать? За Леди Баг тянулся огромный кровавый след. Кот Нуар не знал доподлинно, что произошло, не понимал, что стало ключиком к маленькому, но всё же успеху. Он видел лишь итог. К нему, и самому-то едва стоящему на ногах, пришёл Лука Куффен с устрашающей масштабами раной на плече. Как он только сознание не потерял от болевого шока? Собственный костюм, изрезанный крошевом стекла, показался пустяком, не стоящим внимания. Лука нёс на руках Маринетт. Дрожащую и что-то бессвязно бормочущую кровоточащими губами. Среди общего хаоса слух тогда выцепил, что Бражник был не один, а отец погиб. Кот тогда мысленно едва не похоронил Тома Дюпена, ещё не сообразив, что речь о его собственном отце.       Он недоумевал. Лука снял трансформацию, где-то отыскал Маринетт… Они проиграли? Победили? Бешено скачущие в голове мысли улеглись, стоило взгляду напороться на брошку-бабочку, что сжимали тонкие девичьи пальчики. Смотреть на саму Маринетт оказалось больно. Крупных ран Кот Нуар не разглядел, но она всем телом мелко тряслась, а неестественно большие зрачки, мешавшие разглядеть знакомую синеву, опасливо бегали из стороны в сторону. Она смотрела сквозь пространство и не переставала бормотать, но теперь не удавалось понять ни единого слова.       Факты красноречиво говорили сами за себя, но пазл упрямо не складывался. Почему камень чудес бабочки у Маринетт? Почему Лука больше не Вайперион? Где остальные? И лишь строгий, собранный и решительный взгляд Куффена отрезвил сознание. Казалось, Лука тогда был единственным, кто отдавал себе отчёт в происходящем. И даже не просьба – приказ забрать волшебную шкатулку из его уст прозвучал железобетонно.        Дальнейшие минуты перевернули жизнь Адриана с ног на голову. Он мог бы возгордиться, став обладателем чудом уцелевших артефактов. Мог бы торжествовать от мыслей, что и его заслуги наконец могли быть оценены по достоинству. Мог бы строить новую империю героев. Мог, но не стал. Взрывы, что оглушали прежде, стихли. Пламя, пожирающее соседнее здание, наконец смирилось, что пожарные сильнее. Лука и Адриан, снявший трансформацию, чтобы не напугать своим странным видом, хлопотали вокруг обессиленно осевшей на влажный от внезапно заморосившего дождя асфальт беспомощной девушки, вмиг потерявшей память.       Весь устоявшийся мирок Адриана Агреста в тот день с треском полетел в тартарары. Лука открыл ему истину, с которой оказалось чудовищно сложно смириться. На него, беспомощно хлопая глазами, смотрела Маринетт Дюпен-Чен, а он упрямо видел напарницу в красном, и чувствовал, что его с минуты на минуту попросту разорвёт. Тёплые чувства к бывшей однокласснице и доброй подруге только-только начали зарождаться. Привязанность к героине, что не раз и не два спасала мир, ещё и не угасла толком. Любовь Адриана достигла апогея, но оказалась заперта внутри него, ровно как он сам полжизни провёл за решётчатыми окнами. Он готов был всё отдать за возможность обнять Маринетт, но Лука не позволил даже кончиками пальцев её коснуться. И был чертовски прав. Ей нужны были врачи и покой, а никак не объятия незнакомцев. Прежде чем уйти, Адриан дал клятвенное обещание не пытаться ворошить прошлое и не сближаться с ней, но сдержать его не смог.       Сейчас, спустя десяток лет, Маринетт снова нуждалась в дружеском плече. А Лила плела интриги, играясь её чувствами. Не сволочь ли?       – Ты что задумала? – вернулся в реальность Адриан. – Зачем следишь за Маринетт?       – Я? Слежу? – изумилась Лила и сделала это вполне правдоподобно. – Будто у меня нет других дел!       – Тогда откуда информация, что она перебралась в Париж?        Адриан наконец оторвался от разглядывания площади за окном, которую за последние десять лет успел изучить вдоль и поперёк, и снова взглянул на Лилу. У него нашлась лишь одна причина усомниться в её честности – она и раньше была искусной лгуньей. Её речи, насквозь пропитанные фальшью, будто гипнотизировали других. Ей верили. И Адриан верил, если бы не Маринетт. Видимо её чистое сердечко чуяло лживых особ за версту.        – Столкнулась с ней в магазине, – невозмутимо продолжала Лила. – Она меня, разумеется, не признала. Не то что бывшую одноклассницу, даже лицо с рекламных плакатов не приметила. Бедняжка! Вся такая потерянная, разбитая… Ещё и гипс этот ужасный… Бррр.       Лила причитала и старательно корчила сострадающий вид, но Адриан-то знал масштаб показушности. Жалеть она не умела, сочувствовать, сопереживать – тоже. Измываться над теми, кто остро нуждался в помощи? Это да, это легко и с удовольствием.       Лила открыла рот, чтобы продолжить рассказ о встрече с Маринетт, но Адриан её назойливую болтовню пресёк, подняв ладонь вверх. Удивительно даже, что она действительно замолкла. Да только напрасно. Её слова прочно отпечатались в мозгу и теперь звучали беспрестанно.       Маринетт в Париже. Его Маринетт, к которой нельзя было толком прикоснуться долгих десять лет, снова будет дышать с ним одним воздухом, снова сможет выйти на прогулки на те же улочки, что и он, снова… Нет! Он резко прервал нить размышлений. Нельзя! Чем он лучше Лилы, раз посмел представить их отношения в любом ключе, отличном от приятельского? Впрочем, Росси могла снова лгать, попутно расшатывая его нервы. Не стоило поддаваться.       – Маринетт могла приехать к Джулеке или к мадам Куффен. Гостям города не запрещено ведь заглядывать в местные магазины, – заговорил Адриан, намеренно уводя разговор в сторону. – Или просто не успела уехать после выписки.        – И потащилась на костылях за горой продуктов?        Доводы Адриана Лилу не впечатлили, и она продолжала стоять на своём. Хищная ухмылка, что озарила её лицо, от него не скрылась. Эмоциональные качели, что только-только остановились, вновь принялись раскачиваться с утроенной силой. Да, он обещал не тревожить Маринетт, но Лука мёртв, а Лила и для человека со стойкой психикой всегда представляла угрозу. Что ей разбитая горем девушка? Если Маринетт и впрямь осталась после похорон в Париже, ей жизненно необходим был защитник. Так кто, если не Адриан?       – Ты же не собираешься её трогать? – уточнил он, чувствуя, как немеют кончики пальцев.       Ползущие вверх уголки губ Лилы добра не предвещали. Адриан, даже не получив однозначного ответа, напрягся.       – Ты не посмеешь, – прошипел он, избавляя голос от показной вежливости. – Иначе можешь забыть дорогу сюда.       Но голос в ответственный момент дрогнул, а Лила никогда не прощала оплошностей, умело оборачивая даже мелкие ошибки в свою пользу.        – Ещё как посмею, – медленно, смакуя каждый звук, протянула она.       – Послушай, – Адриан спрятал пальцы, что теперь начали откровенно подрагивать, в карманы. – Давай по-хорошему. Твори что угодно и где угодно, но не приближайся к Маринетт. Она не помнит, какая ты циничная дрянь, и это к лучшему.        Лила оскорбление в свой адрес пропустила мимо ушей. Адриана этот факт не удивил. Он лишь ещё раз убедился, что люди, особенно такие отъявленные мерзавцы как Росси, не меняются.        – Не помнит… – Лила пригладила ладонью и без того идеально уложенные длинные волосы. – Зато я теперь на все сто процентов уверена в её тайнах.       И стоило ли сомневаться, что она полезет в эту непростую и крайне болезненную тему? Пока Лука мотался следом за Маринетт по больницам и выслушивал тысячу и один совет, как вернуть память, Адриан тоже времени зря не терял. Ему выпала задача скрыть от общественности тайну бывшей Леди Баг. На деле это оказалось даже проще чем в мыслях. Достаточно было молчать. Его, конечно же, спрашивали о Маринетт, но несведущие легко верили в последствия травмы, а сведущих остались единицы. Они и сами предпочитали молчать. И только Лила настырно копала под каждого, стараясь вытащить на поверхность чужие тайны. Можно было не волноваться, пока Маринетт жила в Кассисе под крылом Луки, но теперь…       – Лила! – Адриан повысил голос и нахмурился. – Сколько раз я просил тебя не касаться этой темы? А ты продолжаешь мои просьбы игнорировать и лезешь куда не следует! Что ты за человек?       Искусная манипуляторша и беспринципная тварь – твердил внутренний голос. И раз прежний контракт Адриан разорвать не мог даже при готовности выплатить баснословную неустойку, то стоило придумать способ не заключать новый.       – Заметь, ты даже не пытаешься отрицать причастность Дюпен-Чен ко всяким магическим фокусам, – усмехнулась Лила. – Уж не втянут ли ты в эти дела, а?       Магические фокусы… Так вот как это виделось со стороны? Адриан себя одёрнул. Важно было думать о безопасности Маринетт.       – Она носит другую фамилию, – напомнил он. – И выглядела вполне счастливой до этой чёртовой аварии. Теперь она разбита, а тут ты со своими глупыми домыслами!       – Но это не домыслы! Сам посуди, – Лила понизила тон. – Наша невинная овечка потеряла память в тот же день, когда в последний раз видели Леди Баг. Уже этого достаточно, чтобы насторожиться.        – Прекращай! – вышел из себя Адриан.        Дёрнуть бы Лилу за каштановую прядь волос да впечатать лицом в столешницу. Но нельзя. Если гнев прорвётся наружу, то пиши пропало. Лила быстро проведёт логические параллели и выстроит цепочки. Не хватало, чтобы она узнала об истинной причастности самого Адриана к миру магии.       – Прекращу, когда буду уверена, что мы продлим контракт.        – Ты невыносима!       – Знаю, – Лила одарила Адриана очередной ядовитой улыбкой. – Так что? Я могу рассчитывать на дальнейшее плодотворное сотрудничество?       – Это чистой воды шантаж! – огрызнулся Адриан.       – Да мне плевать, как ты это называешь! Ты продлеваешь контракт – я оставляю Маринетт в покое. Идёт?       Адриан мечтал закрыть глаза и очутиться в мире, где Лилы попросту не существовало. Он снова отвернулся к окну, снова разглядывал серый город, но кожей чувствовал зловещее дыхание. Связываться с Росси, да ещё и по доброй воле, – поступок истинного безумца. Но ведь разумнее из двух зол выбирать меньшее. Уж лучше терпеть Лилу в бесконечной круговерти рекламы модного дома, чем позволить ей нагло вломиться в жизнь Маринетт, которой судьба подкинула ещё один удар в виде гибели мужа.        – Идёт, – обречённо выдохнул Адриан.       – Правильное решение! – восторженно хлопнула в ладоши Лила и, сочтя миссию выполненной, поспешила покинуть кабинет.       Оставшийся в одиночестве Адриан вытащил телефон, долистал список контактов до имени Маринетт, но так и не решился тревожить бывшую напарницу.       Не время. Наступит ли оно хоть когда-нибудь?