Второе дыхание

Ожидание результатов анализов всегда действовало Юн на нервы, но с опытом она научилась скрывать это. Ожидание могло быть обманчиво спокойным, но иногда оно означало жизнь или смерть для пациента. Мальчику с подозрением на аппендицит уже сделали УЗИ, и Юн шла к нему в палату с распечаткой результатов. Рядом с его кроватью всё так же сидела его мать, её лицо выражало беспокойство и ожидание. — Доктор Ли, — голос матери мальчика прозвучал с нетерпением, стоило Юн войти, — результаты готовы? Юн коротко кивнула и спокойно произнесла, держа в руках распечатки анализов: — Да. У вашего сына аппендицит, и ему потребуется срочная операция, чтобы избежать возможных осложнений. Она видела, как женщина побледнела, её рука слегка задрожала. — Операция? — Мать нервно оглянулась на сына, который лежал на кровати, уткнувшись в телефон, пытаясь отвлечься от боли. Юн спокойно объяснила, чего ожидать. — Это стандартная процедура, но важно провести её быстро. Восстановление будет проходить под наблюдением, и всё должно пройти гладко. Женщина, немного успокоившись, кивнула, всё ещё держа Юн за рукав халата. Она явно искала поддержки, которой давно не чувствовала. — Спасибо, доктор. Вы уверены, что это не слишком опасно? Юн понимала, что простое «да» не поможет. Она подошла ближе, чтобы встретиться взглядом с женщиной. — Я сама буду следить за операцией, — уверенно ответила она, добавляя спокойствия в свои слова. — Мы позаботимся о вашем сыне. Эти слова, казалось, окончательно вселили в неё доверие. Женщина отпустила рукав, посмотрев на Юн с искренней благодарностью. В этот момент Юн вспомнила свою собственную мать — как та когда-то точно так же с тревогой держала её за руку в больнице, когда Юн перенесла серьёзную операцию. Тогда, как и сейчас, доверие было единственным лекарством, которое могло хоть как-то унять страх. Спустя два часа мальчика отвезли в операционную. Юн провела все необходимые приготовления, быстро и профессионально, но её мысли были сосредоточены на предстоящей процедуре. Это было не первое её вмешательство, но она знала, что для этого пациента — и его матери — эта операция значила слишком многое. Она чувствовала ответственность за каждое своё движение, за каждый инструмент, который брала в руки. Операция началась. Всё шло по плану — стандартные разрезы, фиксация тканей, и вскоре Юн уже удалила воспалённый аппендикс, контролируя, чтобы не допустить кровотечения. Всё прошло гладко, и через час мальчика уже перевели в реанимацию для дальнейшего наблюдения. Когда она вышла из операционной, её встретила мать мальчика. Её глаза блестели от волнения и облегчения, в них Юн видела смесь усталости и радости. — Спасибо вам, доктор, — прошептала она, сжимая руки перед собой. — Я так волновалась. Юн коротко кивнула, испытывая странное чувство удовлетворения. Даже спустя годы в медицине каждый раз, когда пациент возвращался к нормальной жизни, это чувство не исчезало. — Теперь вам нужно просто дать ему отдохнуть, — сказала она спокойно. — Он будет под наблюдением, и я буду рядом, чтобы следить за восстановлением. Мать мальчика была так поглощена её словами, что на мгновение Юн показалось, будто её прошлое больше не имеет значения. Казалось, что, оставаясь здесь, в этой больнице, она сможет оставить позади те болезненные моменты, которые ещё недавно были её реальностью. Вечером Юн решила заглянуть к пациенту в палату. Она подошла к койке, где мальчик уже открыл глаза, ещё слегка сонный после анестезии, но вполне бодрый. Рядом с ним сидела его мать, держа его за руку, и оба, заметив Юн, улыбнулись. — Как ты себя чувствуешь? — спросила она, оценивающе глядя на него. — Нормально, — пробормотал он, покраснев и отворачиваясь. — Спасибо. Юн улыбнулась. Это «спасибо», хоть и сказанное с юношеской неловкостью, было ей приятно. — Радуйся, что мы всё успели вовремя, — произнесла она, сдержанно улыбаясь. — Теперь ты быстро поправишься и скоро сможешь вернуться к своим занятиям. Её слова произвели нужный эффект. Мальчик немного расслабился, и даже его мать выглядела более спокойной. Юн простилась с ними и направилась к выходу, но на пороге наткнулась на Мелендеса. Он стоял с руками, скрещёнными на груди, и, по-видимому, ждал её. — Успешно? — спросил он, почти невозмутимо. Она коротко кивнула, стараясь не показать ни усталости, ни эмоциональной привязанности. — Операция прошла без осложнений. Пациент идёт на поправку. Мелендес чуть приподнял брови, будто задумавшись, но в его глазах было едва заметное одобрение. Юн почти почувствовала удовлетворение, но он, как всегда, не дал ей расслабиться. — В следующий раз, Ли, сократите время подготовки. И помните, что в этой больнице я ценю предсказуемость и чёткое следование протоколам. Её взгляд стал холоднее, но она ответила ровно: — Разумеется, доктор Мелендес. Я это учту. Его губы дрогнули в едва заметной усмешке. — Учтите, что это важно не только для вас. Это важно для всех. Юн выдержала его взгляд, но не сказала ничего в ответ. Вместо этого она развернулась и покинула палату, оставляя за собой спокойствие прошедшего дня и тень разногласий, которые только начали появляться в её отношениях с Ниллом Мелендесом. С каждым днём, с каждым пациентом она убеждалась, что быть хирургом в Сан-Хосе Сент-Бонавентура означало не просто лечить. Это было намного больше: это означало завоёвывать доверие коллег, возвращать пациентам надежду и — больше всего — пытаться найти тот путь, который поможет оставаться верной себе, несмотря на всё, что осталось позади.