Ирония любви

Всепоглощающая любовь

«Настоящая любовь — это всепоглощающее чувство, отчаянное изнеможение за любимым человеком, которого мы воспринимаем не похожим на нас, таинственным, неуловимым. Глубина любви измеряется тем, какой интенсивной является одержимость любимым человеком. У влюбленного остается мало времени для других интересов и задач, поскольку вся энергия фокусируется на воспоминаниях о предыдущих встречах и мечтах о будущих свиданиях с любимым. »

***

      Томас, с его болезненно-бледным лицом и вечно напряжённым взглядом, был одержим контролем. Он работал менеджером по логистике на цветочном складе и жил в мире, где каждое действие должно было соответствовать его расписанию, а каждое отклонение от плана вызывало не просто беспокойство, а почти панику. Его мир крутился вокруг порядка, где не было места для случайности или хаоса. Он верил, что именно эта строгость и контроль и есть настоящая любовь – любовь к совершенству. Торд, в отличие от него, был воплощением грубой силы и хаоса. Он работал грузчиком и воспринимал всё вокруг, как объекты, которые нужно перемещать с места на место. Его жизнь была наполнена импульсивными поступками и необузданными эмоциями. Он не понимал тонкости и нюансы, и считал, что любовь — это власть и полное подчинение. Сегодня им предстояло доставить огромную партию цветов на городской Фестиваль Цветов. Томас, как обычно, бегал между коробками, пытаясь все контролировать, а Торд, небрежно перебрасывая ящики, только раздражал его своими необдуманными действиями. — Торд, ты снова грузишь не так! — резко выкрикнул Томас. — Розы нужно укладывать отдельно, они слишком нежные! — Да что с ними станется, с твоими цветочками? — проворчал Торд, игнорируя замечание. — Главное — доставить, а остальное не важно! — Нет, важно! — Томас почти кричал, сжимая кулаки. — Важно всё! Я не позволю тебе испортить мою работу! — Твоя работа? — с усмешкой спросил Торд. — Или наша работа? Ты забыл, что без меня ты бы и с места не сдвинулся? Томас замолчал, глотая обиду, но его взгляд был полон злобы. Он не мог признать, что Торд хоть в чём-то прав. Он считал себя единственным, кто знает, как всё должно быть правильно.

***

      Дорога к фестивалю была наполнена напряжением. Торд вёл машину, сжимая руль так, словно хотел его сломать. Томас сидел рядом, его глаза неотрывно следили за дорогой, но он был словно натянутая струна. Он не доверял Торду и считал, что должен контролировать каждое его действие. — Торд, ты едешь слишком быстро! — Томас чуть ли не визжал. — Сбавь скорость, ты разобьёшь все цветы! — Да что ты заладил со своими цветами! — рявкнул Торд. — Я знаю, как водить! — Нет, ты не знаешь! — крикнул Томас, пытаясь перехватить руль. — Я всё должен делать сам! Торд оттолкнул его руку с такой силой, что Томас отлетел обратно на сиденье. Он был готов наброситься на Торда, но его остановил страх. Он боялся потерять контроль, боялся, что Торд выйдет из подчинения и Томас больше не сможет его контролировать. Любить его.

***

      На одной из остановок, когда Торд вышел из машины, чтобы размяться, Томас почувствовал, как в его груди что-то сжимается. Он не мог вынести даже кратковременного отсутствия Торда. Он чувствовал, что теряет над ним контроль. — Торд, ты куда? — срывающимся голосом спросил Томас. — Мы должны ехать! — Да дай ты мне хоть воздухом подышать, — проворчал Торд. — Я же не робот, чтобы всё время работать. — Нет, ты не должен отдыхать! — в голосе Томаса звучала почти истерика. — Мы должны успеть, я всё должен контролировать! Торд ничего не ответил, но в его глазах промелькнула тень раздражения. Он понимал, что Томас ведет себя ненормально, но в то же время что-то притягивало его к этому человеку. Ему нравилась власть, которую он чувствовал над Томасом. По мере продвижения вглубь поездки, их отношения становились все более нездоровыми. Томас был одержим контролем, и его беспокойство постоянно возрастало, а Торд наслаждался этой зависимостью, находя в ней подтверждение своей значимости. — Торд, ты опять не так держишь коробку! — почти рыдая, кричал Томас. — Ты всё сломаешь! — О, да ладно тебе, — отвечал Торд, но его голос звучал уже не так грубо, как раньше. Он получал удовольствие от этой власти. — Разве ты не видишь, что я делаю все, что ты скажешь? Разве ты не рад, что я полностью в твоих руках? — Рад Томас сжимался от этих слов, он и сам понимал, что его чувства ненормальны, но не мог ничего с этим поделать. Он был полностью поглощён этим чувством, которое он считал любовью. Но как только он терял из виду его... — Торд, ты где? — кричал Томас, с тревогой оглядываясь вокруг. — Ты должен быть рядом со мной! — Я здесь, здесь, — отвечал Торд, приближаясь к нему. — Разве я могу куда-то от тебя деться? В тот вечер, сидя рядом, наблюдая за началом фестиваля, Торд посмотрел на Томаса и сказал: — Видишь, Томас, всё получилось именно так, как ты хотел. Ты всё контролировал, и всё прошло идеально. Разве это не и есть настоящая любовь? Томас кивнул, и в его глазах стояли слезы. Он был полностью поглощён этим чувством, которое он считал любовью. Он не понимал, что это была не любовь, а одержимость, нездоровая привязанность, от которой он не мог избавиться. И в этой патологической взаимозависимости они нашли свое определение “всепоглощающей любви”, в которой не было ни тепла, ни понимания, а только страх потери контроля и патологическая зависимость.

***

      После завершения Фестиваля Цветов, Томас и Торд вернулись на склад, но их жизнь уже не могла быть прежней. Отношения между ними стали ещё более запутанными и болезненными. Томас, убежденный в том, что он нашёл настоящую любовь, начал вести себя ещё более навязчиво. Он контролировал каждое действие Торда, каждую его мысль, требуя постоянного подтверждения его «любви». Торд, с другой стороны, всё больше наслаждался властью, которую он имел над Томасом. Он позволял Томасу контролировать себя, но делал это с нарочитой небрежностью, как будто показывая, что он всё равно не полностью принадлежит ему. Эта игра в доминирование и подчинение становилась для них обоих своего рода наркотиком, от которого они не могли отказаться. На складе Томас установил для Торда жесткий график работы, требуя от него постоянного отчета о каждом действии. Он не позволял ему общаться с другими коллегами, считая, что они могут “испортить” его. Он навязывал ему свою волю, объясняя это заботой, но в действительности это была форма манипуляции. — Торд, почему ты разговаривал с этим парнем из погрузочного отдела? — яростно спрашивал Томас, входя в раздевалку. — Я же сказал, что ты должен общаться только со мной! — О, да ладно тебе, Томас, — отвечал Торд с нарочитой небрежностью. — Я просто спросил, как у него дела. — Нет, ты не должен был! — кричал Томас, сжимая кулаки. — Ты должен быть предан только мне, ты должен думать только обо мне! Разве ты не понимаешь, что я люблю тебя? Торд, наслаждаясь страданиями Томаса, улыбался краешком губ. Он знал, что Томас зависит от него, и это давало ему ощущение собственной значимости. С каждым днём зависимость Томаса от Торда росла. Он не мог без него дышать, не мог думать о чем-либо другом. Его работа, его друзья, его увлечения – все было подчинено Торду. Он постоянно звонил ему, писал сообщения, следил за каждым его шагом.

***

— Торд, я не могу уснуть, пока не услышу твой голос, — говорил Томас по телефону посреди ночи. — Скажи мне, что ты меня любишь, пожалуйста! — Люблю, люблю, — проворчал Торд, но в его голосе не было ни капли тепла. Он говорил это просто, чтобы успокоить Томаса, чтобы тот не донимал его дальше. Торд же, с каждым днём, становился всё более равнодушным и отстранённым. Он наслаждался властью, но не испытывал никаких чувств к Томасу, кроме жалости и, может быть, некоторого презрения. Он не понимал этой навязчивой «любви», которую Томас ему так настойчиво навязывал. Однажды, на складе произошла неприятная ситуация. Небольшой пожар, вызванный неисправностью проводки, чуть не уничтожил склад. Томас, охваченный паникой, не знал, что делать. Он бегал по помещению, крича и пытаясь спасти свои записи. Торд же, как ни в чем не бывало, вытаскивал из огня ящики с цветами, не обращая внимания на опасность. — Торд, что ты делаешь? — кричал Томас, пытаясь остановить его. — Это опасно, мы должны бежать! — Я спасаю цветы, — ответил Торд с невозмутимым видом. — Разве ты не видишь? Томас, увидев, что Торд не слушается его, пришел в ярость. Он вцепился в его руку и попытался оттащить от горящего склада. — Ты меня не слушаешь, ты ничего не понимаешь! — кричал Томас. — Я же сказал тебе, что нужно делать! Торд, в ответ, резко оттолкнул его. — Ты меня достал, Томас, — сказал Торд холодным голосом. — Я не твоя игрушка, чтобы ты дёргал меня за верёвочки. Томас, услышав эти слова, как будто проснулся. Впервые за долгое время он увидел, что отношения с Тордом – это не любовь, а что-то больное и неправильное. Он понял, что они оба запутались в своих искаженных представлениях, и что им нужно выбраться из этого болота. Но было уже поздно. Их отношения были отравлены недоверием, манипуляцией и полным отсутствием здоровой привязанности. Попытки Томаса контролировать Торда и стремление Торда к власти разрушили всё, что могло быть между ними. — Торд.. Пойдём — Нет — усмехнулся Торд. — Что теперь? Твоя любовь иссякла? Томас ничего не ответил. Он понимал, что их отношения зашли в тупик. Они оба были заключены в этом больном танце, из которого не было выхода. Их “всепоглощающая любовь” превратилась в бездну, которая грозила поглотить их обоих. Если не уже. В конце концов, Томас, не в силах больше выносить этой токсичности, принял решение уйти. Он знал, что это будет болезненно, но это был единственный путь к спасению. Он понимал, что их “любовь” – это не настоящая любовь, а лишь болезненная зависимость, которая не принесет им ничего хорошего. А Торд? Он остался на складе, но уже не испытывал того удовлетворения от власти, как раньше. Он понял, что власть без любви — это лишь пустота. Томас в отличие от Торда смог излечится. Ведь мёртвых же нельзя контролировать.