Тень и Пламя

      Чего чернейший из слуг Мелькора не любил — так это менять свои упорядоченные, математически выверенные планы в спешке. Вдвойне не любил, когда изменять их буквально на ходу приходилось из-за Рождённых, порой одним присутствием своих порывистых и, зачастую, нелогичных натур вносивших в расчёты Майа сумбур и неразбериху. Их эмоциональные порывы и страсти, которыми Эльдар частенько разбрасывались, круша на своём пути тонкие конструкции не хуже огромного неповоротливого животного, попавшего в мастерскую ювелира, откровенно раздражали, заставляя недовольно морщиться в сторону творений Илуватара. И невольно подталкивали к весьма простому выводу. Собственной свободы воли и эмоций у абсолютного большинства Рождённых быть в принципе не должно. Право на подобную свободу ещё следовало заслужить как умением держать себя в руках, так и способностями своего разума.       Как правило, утешало в подобных ситуациях то, что большинство чувственных проявлений Детей Эру, вносящих ту самую непредсказуемость, всё же поддавалось определённой логической обработке. При длительном наблюдении за смертным составить его личные реакции на определённое внешнее воздействие труда не составляло: всё равно, что наблюдать в лаборатории за реакциями новых создаваемых тварей. Более того, именно на низменных эмоциях Рождённых Майрон и любил играть, шаг за шагом вовлекая их в собственные сети.       Вот только сейчас случай был несколько иной. Одного конкретного Эрухини просчитать всё ещё не выходило — эмоциональную непредсказуемость этот Рождённый сочетал с острым разумом, не уступавшим многим Майар. От чего, несмотря на выведение некоторых закономерностей и прогнозов, построенных на их основании, порой действия субъекта носили совершенно противоречивый характер — не должен был так вести себя эльда, выросший в неге и безопасности Валинора. Не должен был — и всё! Но порой вёл, часто стеля себе мягкое сено там, где вроде бы и не должен этого делать — просто в силу недостатка опыта.       Вот и сейчас не самый простой противник в долгой жизни Гортхаура заставил изрядно изменить планы, ускорив начало тщательно подготавливаемого столкновения двух народов.       — Наш час настал! — пятка посоха с силой ударила в каменный пол пещеры, заставляя всех присутствовавших в пещерной зале повернуть головы по направлению к соткавшемуся из воздуха предводителю.       На этот раз не было ни церемонии, что уже вошла в традицию, ни приветствий. Голос основателя и наставника Чистых, наполненный уверенностью, в своей твёрдости сравнимой с каменными корнями Арды, заставил собравшихся сейчас «детей севера» поневоле вздрогнуть. А кое-кого и пошатнуться с непривычки — давно уже многие из старших ступеней иерархии не испытывали на себе тяжести силы Майрона. В обычной ситуации их статус первых учеников одного из «сыновей Владыки» позволял им стоять гордо и непреклонно во время церемоний, возвышаясь над прибитыми к земле новоприбывшими и досыта напитываясь силой посланника Мелькора. Сейчас всё было иначе. Воздух стал чёрным, густым, обернувшись словно вязкой массой, тяжело проникавшей в лёгкие. Сила, прежде возносившая к небесам, тяжким грузом легла на плечи, словно ещё сильнее подчёркивая: то, о чём желал поговорить глава воинской ложи, было из ряда вон выходящим.       Блюститель Ангамандо беззвучно усмехнулся, оценивающе смотря на подчинённых. Он, в общем-то, и не ожидал, что птенцы его гнезда сумеют противостоять напору — при всех своих достоинствах, каждый из них был Рождённым, а не Воплощённым. Что самого Майрона полностью устраивало, ведь в конечном итоге разница в силе служила дополнительным столпом как непосредственно власти Айнур над Детьми Эру, так и критерием иерархии в обществе самих смертных.       И, говоря о последнем, среди Чистых нашлись те, кто обладал достаточной силой, чтобы в будущем претендовать на места, приближённое к подножию высоких тронов. Сохранить спину полностью прямой получилось лишь у нескольких Эльдар. Арвахарм, фактически второе лицо в культе, с которого «Тайрэн Ортхэннэр» и начал свой путь в Тирионе, не шелохнулся, посматривая на остальных с откровенным снисхождением. Ещё и больше расправил плечи, демонстрируя свой статус лучшего из Чистых, который он, неудавшийся кандидат в Чёрные Стражи, столь ревностно охранял при новом наставнике. Впрочем, неудивительно, учитывая, что именно этот нолдо стоял за большинством «несчастных случаев», произошедших с Ваниар, когда они, просыпаясь потом в грязи, брели обратно домой шатаясь, ничего не помнящие и совершенно обессиленные — ведь мощь их духа и силу их жизни жадно выпили, оставив на донышке, лишь бы ноги передвигали. После чего они пару седмиц отлеживались, не вылезая из своих домов, а Арвахарм ходил довольный, словно обожравшийся сметаной кот. Такое не проходило бесследно — сейчас первый ученик Майрона вполне был способен выдержать то давление, что на него оказывал наставник.       Другим, кто сумел сохранить гордый вид, был, как ни удивительно, Алкар из Чёрных Стражей. И так обычно возвышавшийся над толпой непоколебимо, под давлением силы новичок даже не покачнулся, оставшись стоять утёсом Пелори над омывающими его волнами, да ещё и полностью игнорируя удивлённые, наполненные подозрением и лёгкой неприязнью взгляды Арвахарма. Редкое качество для эльда — способность выдерживать даже часть силы Майар без дополнительной подпитки. С другой стороны… подобное всё же можно было ожидать от воина, который на глазах поставившего эксперимент Гортхаура сумел выжить в той пещере и успешно отбился от одержимых паучихой сородичей. Сильный, гордый, при должной обработке разума верный… такой может далеко пойти — куда дальше, чем многие из тех, кого основатель культа в скором времени собирался разменять в грядущем представлении. Да и выжить у него в будущих событиях шанса куда больше. А дальше… время покажет, к чему у Алкара способностей больше. Либо станет глазами и ушами Майрона при дворе Феанаро, когда тот будет вынужден бежать на Восток, либо ему найдётся место в свите самого приближённого Мелькора — в момент возвращения в Железную Темницу.       На несколько мгновений задержав заинтересованный взгляд на Чёрном Страже, бывший ученик Ауле, наконец, приунял собственную силу, позволив остальным Чистым выпрямиться.       — Вы все, каждый из вас, чисты перед нашим великим господином. Как своей кровью древнего Севера, кровью первых Квэнди, открывших глаза в тени Мелькора — так и разумом, что смог узреть тенета, которыми Валар и их прихвостни окружили ваш народ, — продолжил кукловод, указав острием посоха в сторону своей паствы, по чьим изумлённым, недоумевающим лицам явно было видно, в каком шоке они сейчас пребывали, явно не до конца понимая, что происходило в данный момент. — Мои ученики. Мои названные братья, что позволили огранить себя, подобно бриллианту. Гордость переполняет мой взор, обращённый к вам. Совсем скоро вам предстоит доказать, что достойны этой гордости. И я знаю, вы выдержите это испытание с честью, заслужив награды и почести из рук самого Владыки.       Не давая Чистым опомниться, Майрон плавно, словно навстречу противнику, шагнул вперёд, с каплей суровой требовательности во взгляде вглядываясь в лица будущих поданных Мелькора и одобрительно кивая, что растерянность и недопонимание быстро начали сменяться жаром амбиций и твёрдостью решимости. Всё же этих неопытных прежде детей он готовил и буквально воспитывал достаточно долго, чтобы в нужный момент подопечные не растерялись. Не говоря уже о том, что многие из них уже представляли себя перед троном господина.       — Приказывай, Тайрэн, — первым подал голос Алкар, опередив в этом даже первого из учеников Майа. Расправил плечи, положив руку на рукоять висевшего на поясе клинка, глаза воинственно сощурились. Явно выучка сработала. Вслед за первым камешком одобрительно загудели и остальные Чистые.       — Следует возрадоваться. Благодаря моей прекрасной сестре теперь нам известно, где свила гнездо отрава, поразившая эти земли изнутри, — удовлетворённый настроем, Гортхаур перешёл от вдохновляющих речей к делу. Пройдя сквозь строй учеников, он взошёл на возвышение, нависнув над внимательно следящими за каждым его движением Нолдор. — Мои подозрения полностью подтвердились. Где ещё эта гниль могла зародиться, как не среди племени, ещё до прихода в Валинор продавшегося мятежнику и обманщику? Фальшь и предательство в крови у золотоволосых отродий Сулимо. И они вновь это доказали — худшим из образов! Слуги Паучихи свободно живут в Тирионе и Валимаре. Многие из вас видели их, и не раз — собирающих множество восторженных зрителей во время своих выступлений, купающихся в любви Ваниар, а то и многих Нолдор, — рука Майрона резко рассекла воздух. — И тем временем, плетущих сети своей лжи, готовя новый удар по нашему народу. Искатели Совершенства, школа заклинательной песни под предводительством Куиллэ Медоречивой — вот те, кто виновен в смертях множества ваших братьев и сестёр — как во время Ночи Кровавых Слёз, так и в день бедствия в пещерах, где добывали железо!       Пещера взорвалась не хуже вулканов во время извержений, но вместо кипящей лавы сейчас клокотала ненависть. Даже не учитывая те семена, что посадил в «детях Севера» их предводитель, многие из здесь собравшихся имели друзей и родичей среди пострадавших от Жаждущей.       Вот только новость о раскрытии культа была лишь началом. Если уж хозяину Ангамандо пришлось выложить все фишки на игральный стол раньше задуманного, он собирался выжать из этой ситуации всё до последней капли.       — Тише! — серебристые брови слегка сошлись на переносице. Посох вновь ударил о каменный пол, призвав к порядку и оборвав полный жажды кровавой расплаты ропот. — Это не всё. То, что я сказал вам сейчас — лишь семена куда большей мерзости. Эти твари готовят новый удар. На празднике в честь имянаречения первенца принца Нолофинвэ, которого мой брат — и ваш князь — признал своим учеником и частью семьи, продавшие свои фэа этой многоногой твари предатели планируют нападение. Феанаро, его семья, весь правящий дом — они собираются обезглавить вас, потомки сынов тьмы, одним-единственным ударом. В час торжества и большой радости для вашего князя — они готовят отравленные клинки и яд в кубках. Но — тихо, я сказал! — Майрон усилил голос, перекрывая ропот слуг. — Хуже всего иное. Ведь готовят они подобное при полном попустительстве Манвэ Сулимо и его любимцев — Ингвэ, Индис и Арафинвэ! Слышите? Не желая развязывать бой между Айнур, не имея возможности избавиться от ломающего один их план за другим противника, эти трусы и предатели решили обратиться за помощью к тем, кто виновен в смерти ваших братьев! Свалить всё на них, либо уничтожив дух вашего предводителя, либо заперев его в чертогах Мандоса навеки, как когда-то они попытались сделать с его отцом! И, полагаю, мне не нужно объяснять вам, что последует, если этот проклятый план им удастся. В лучшем случае, гордый народ, который хранит в себе наследников Севера, будет прислуживать златовласкам. В худшем, многие верные — а вы, друзья мои, в особенности — отправятся вслед за князем.       Посланник Повелителя Утумно мог лишь в удовольствии сощуриться, наслаждаясь проведённым эффектом. Поставь сейчас перед собравшимися Чистыми кого-то из названных обманщиком «любимчиков Сулимо» — Валинор впервые отведал бы настоящей распри между своими жителями со всем, что полагается такому случаю. Всё же праведный гнев, щедро приправленный взращенной заботливым садоводом гордыней — на редкость острое блюдо. Пожарче салата из созданных Кементари сторжевых перцев.       И сегодня, чуть позже, но кровь в этой пещере ещё прольётся.       — И наш ответ, друзья мои, ударить первыми, — Ортхэннэр опять разрубил воздух ребром ладони. — Мой брат князь предупреждён о готовящемся покушении — и он, точно так же, как и наш великий отец, возлагает на вас эту тяжёлую, но великую задачу. Накануне торжества, в тот час, когда эти предатели всего вашего рода будут готовиться, пребывая в уверенности, что их замыслы находятся в полной безопасности. Мы отплатим им и их «госпоже» за всех Нолдор и Мор Анар, что они погубили в своих сетях. Мы выжжем эту заразу из ткани мира. Мы избавим наших сынов и дочерей от опасности тех грязных идей, что паучата разносят по Аману на своих лапках!       — Ваниар и Нолдор Короля вряд ли дадут их в обиду, — словно размышляя, произнёс Арвахарм, сузив глаза в гневе.       — Очень хорошее замечание, ученик, — одобрительно усмехнулся Майрон. — Вот только мы их спрашивать об этом не станем. Да, Чистые. Пришло время подлинного Очищения. Ведь нам предстоит бой не только со служителями Жаждущей, но и с теми, кто желал смерти Первому Дому — ведь он стоит у них, словно кость в горле.       Майа воздел руку вверх, своей силой соткав из воздуха лики тех, на кого собирался натравить разъярённую толпу. В том числе и Нолдорана.       — Финвэ? — брови Алкара недоумённо взлетели вверх. — Наставник, ты полагаешь, что он мог быть замешан в этом?       — Сказать точно о нём я не могу, — с мнимым сомнением не стал отрицать бывший ученик Ауле. — Однако если он узнал о том, что не является родичем с моим братом, я не исключу и такого варианта. Но хуже другое. Нолдоран, ровно как и иные прихвостни златовласок, постарается не дать их в обиду. Дурман лжи Ингвэ и Куиллэ породит много слов о справедливом суде в Круге Судеб, о недостатке доказательств… о многом. Но вы и без меня это знаете. Даже если мы сорвём маски с виновных, даже если представим доказательства, поверят ли нам? Нет. Эти «Нолдор Короля» предпочтут сладкие оковы Ваниар той силе и свободе, что даёт наш грозный господин.       Пальцы Майрона сжались в кулак, одновременно с этим погасив сиявшие в воздухе картины.       — И поэтому, — зловеще произнёс он, — мы не будем делать различий в очищении. Каждый, кто не носит восьмиконечную звезду и дракона — либо враг нам, либо смертельно опасно заблуждается. Накануне праздника, ученики, вы примените всё, чему я учил вас. Разбившись на малые отряды, вы поведёте за собой остальных Верных. Дом за домом, улица за улицей. Вперёд — к Нолдор Короля. Мы ударим со всей мощью потомков Северной Твердыни: сначала по отродьям Паучихи, а затем — по тем, кто решил сговориться с ними. Те из Нолдор Короля, что внимут словам посланцев Чистых и примкнут к правильной стороне, спасутся и разделят с нами гордость служения истинному хозяину Арды — пусть и никогда не встанут вровень с теми, в чьих жилах течёт кровь Утумно. Те же, кто будут защищать предателей… — золотые глаза полыхнули алым. — Нас ждёт бой, друзья мои. А затем — исход. Наш князь уже давно готовит корабли, на которых можно будет отправиться на Восток. Недостающие заберём у Тэлэри. Если отдадут их по-хорошему или решат присоединиться — прекрасно. Если же нет — запомните. Для вас нет границ и преград. Вы не подвластны ни закону, ни указу, ни судье — кроме воли Владыки Мелькора и его семьи.       Наблюдая за тем, как один за другим Чистые воздевали к сводам пещеры клинки, что-то воинственно крича, Гортхаур на несколько мгновений прикрыл глаза, размышляя. Всё же первоначальный план пришлось изрядно перекраивать, с какого боку ни посмотри. По-хорошему, с негодующим взрывом народных масс посланник Мелькора надеялся подождать хотя бы до момента, когда сам Феанаро, наконец, закончит строительство своего флота. Просто для того, чтобы было, на чём переправляться, не полагаясь на Тэлэри. За это время Чистые окончательно были бы готовы убивать. Не желал он изначально и того, чтобы подданные Малекита били первыми. Нет, сначала должны были умереть давно намеченные цели. Те, симпатию к кому у Феанаро невозможно было бы заподозрить. Правильно поданные, эти смерти неизбежно нашли бы своего виновника в лице князя. Маленький клубок ненависти по имени Арафинвэ ни за что не упустил бы такого шанса, направив народный гнев на своего врага.       Несправедливо оскорблённые, вынужденные защищаться, Верные неизбежно оказались бы в кольце врагов. После чего — у них уже не осталось бы никакого выбора, кроме как просить помощи у нового покровителя.       Сейчас же… всё придётся делать излишне торопливо. Но всё же, если волна, создаваемая сейчас Майроном, успеет разогнаться и набрать силу, превратившись во всесокрушающую водную стену, сметающую на своём пути горы и города — даже если Малекит захочет остановить это — уже не получится. Народный бунт, бессмысленный и беспощадный, придётся либо давить, встав на сторону врага — и тем самым полностью разрушать свою репутацию перед подданными, — либо вставать на его сторону, надеясь оседлать волну. А после такого — у князя будет лишь один путь. На северо-восток. За возможное вмешательство в эту ситуацию Айнур Гортхаур не беспокоился, заранее обсудив вопрос исхода с хозяином Амана. Тому ведь важно было не только избавиться от вечно жужжащей над ухом мухи, но и выбить почву из-под ног Владыки Земной Тверди. Так что план своего шпиона после некоторых обсуждений Манвэ принял — с условием, что никаких попыток бить по фэа убитых в ходе мятежа Ваниар и Нолдор Короля не будет. Души должны были свободно сойти в Мандос, где их в скором времени смогут вернуть к жизни.              Правда в этом отношении Майрон был готов ручаться за себя и за своих последователей. Не за отродий Куиллэ. Кстати о ней…       — Мне приятно видеть решительность и гнев на ваших лицах, — одобрительная усмешка стала наградой Чистым. — И сейчас, мои ученики, вы сможете удовлетворить вашу жажду справедливости сполна. Прежде чем сразиться с настоящим врагом, вам предстоит научиться ещё одной крайне важной вещи. Проливать кровь, не задумываясь! По щелчку наполненных силой пальцев спали чары с участка возвышения рядом с Айну, что до поры был скрыт от взглядов и ушей остальных, вызвав вихрь удивлённых шепотков. Усмешка на лице Гортхаура превратилась в самый настоящий оскал.       — Позвольте представить вам, ученики, — громко произнёс он, сделав шаг к прикованной за руки к железному столбу девичьей фигурке. Серебряные волосы нолдиэ сейчас были рассыпаны по плечам, глаза в ужасе метались из стороны в сторону подстреленной птицей. — Эленвэн. Одна из Искательниц Совершенства. Ученица и подстилка Куиллэ Медоречивой. Служительница Паучихи, что неоднократно принимала участие в их извращённых ритуалах, готовя гибель многим достойным Верным! Девушка, которую Майрон приметил на ночном берегу того озера, ошалело попыталась что-то промычать сквозь тканевую повязку, плотно закрывающую рот. Глаза умоляюще переходили от одного нолдо к другому, изо всех сил ища спасения и поддержки.       В чём главе Искателей нельзя было отказать, несмотря на всю несобранность, эмоциональную порывистость и, зачастую, отсутствие логики — так это в прагматизме. Когда блюститель Железной Твердыни заявил, что ему необходима дичь, чтобы приучить гончих к крови, Куиллэ согласилась, пусть и нехотя, как и на тот факт, что ей и её слугам придётся участвовать в новом форсированном, крайне рискованном плане в роли чуть ли не главного врага. И решила отдать на казнь тех из своего культа, кто представлял наименьшую ценность. Не совсем новичков, ещё не прошедших «посвящение», но и не опытных служителей. Недавно обращённых. Вот как эта девочка — дурёха, которой сегодня предстояло умереть, отправившись душой во владения Мелькора, в то время как других, более опытных и искусных её собратьев, начали не спеша переправлять на Восток, прямо к их Госпоже.       — Я хочу, чтобы вы сейчас вспомнили то, что натворили эти твари, — произнёс Майа сурово, подходя ближе и резким движением беря прикованную за горло. — Вспомните обезумевших в Ночь Кровавых Слёз. Вспомните «арфы», что выносили из тех шахт! Всё это — их работа. Соберите вместе все ваши праведные гнев и ненависть. Отриньте слабость и сочувствие — эта дрянь их недостойна. И вложите свои силы в удар, — Гортхаур снял с пояса длинный, сплетённый из кожаных ремней хлыст с девятью шипами на конце — по числу девяти Пламенных Бичей Мелькора. — Пусть каждый из вас нанесёт предательнице по удару. До воплей, до крови — точно так же, как она проливала кровь ваших братьев! После чего тот из наиболее достойных, на кого укажет жребий, оборвёт её никчёмную жизнь. Давайте, Чистые. Покажите, в чём есть ваш долг! Кто первый?       Огненные глаза под маской золотых со всей присущей им внимательностью следили за тем, как менялись лица подопечных. Кто готовился дать волю гневу. Кто наоборот, робел от перспективы впервые на своей памяти оборвать чью-то жизнь.       До кануна торжества им предстояло пережить ещё немало подобных испытаний — пусть изначально Майрон и планировал прививать им вкус алой влаги в куда более размеренном темпе. Пролитая кровь могла скрепить вместе не хуже Ангайнора — и выявить тех, кто до сих пор в глубине души колебался. Таких подобное испытание могло заставить попытаться всё рассказать кому-то за пределами ложи — и тогда Гортхаур, пристально следящий за всеми перемещениями своих подопечных, смог бы несколько укоротить совестливым языки и головы.       Служитель Мелькора довольно усмехнулся, наблюдая, как первым из толпы вышел именно Алкар, бестрепетно шагнув к наставнику и протянув руку за хлыстом. Отличное начало.       Совсем скоро он, наконец, избавится от необходимости нянчиться с излишне легкомысленной и любвеобильной последовательницей Паучихи. Владыка и сам Майрон получат новых великолепных последователей. А Феанаро, так или иначе, будет вынужден нарушить то относительное затишье, что образовалось после истории с шахтами.

***

      — Пусть шесть ключей отворят двери, пусть шесть дорог приведут мой дух к Прядущей. В руки твои, Владычица Тенёт, я предаю свою душу. Взываю к тебе, молю, ответь на зов своей верной служительницы! — сияющие очи полуваниэ, в которых господствовавшие там пурпурные огни даже не думали скрываться, расширились в такт произнесённым нараспев словам призыва.       В тайной комнате, куда не допускались даже самые доверенные из служителей Вириваниа, царил мягкий, манящий неосторожно вошедшего полумрак, разгоняемый лишь немногими светильниками. Расположенные вокруг домашнего алтаря Верховной Искательницы шесть свечей то вспыхивали ярче в такт напеву, то наоборот, притухали, чадя дымом. Пропитанные маслом особых, указанных самой Госпожой трав, они наполняли комнату ароматами, что вполне могли бы свести непосвящённых с ума от чувств, что в один миг обострились бы многократно. Зрение, слух, обоняние и осязание — всё то, что приносило Рождённым наслаждение. Всё это могло попросту сгореть в огне подступившего к разуму слишком мощного экстаза. Однако получившая Шестеричный Дар Куиллэ лишь с наслаждением вдохнула аромат, позволяя ему пробежать по венам огненной дорогой. Краткий миг непостижимо приятной боли — и вот уже сознание приобрело необычайную остроту, способную воспринять не только тварный мир, но и то, что лежало за его пределами.       Эльдиэ, не отрываясь, смотрела в сторону вырезанного из обсидиана святилища в виде вставшего на дыбы паука. Зрачки, и без того расширившееся под воздействием аромата свечей, сейчас стали и вовсе бездонными от предвкушения встречи.       И вот Вириваниа отозвалась. Сначала фигура паучка засветилась незримым для чужих глаз, отливающим фиолетовым цветом, что был сродни волшебным травам, ещё сильнее обостряя восприятие. Затем он пошевелился, повернув к замершей неподвижно девушке крохотную голову, щёлкнул жвалами. Протянувшиеся от его передних лап нити паутины, созданной из света звёзд, начали ткаться в полотно с вышитым на нём прекраснейшим ликом Госпожи.       Наконец, созданный за считанные мгновения портрет ожил. Брови покровительницы Искателей чуть нахмурились, пока Прядущая вопросительно смотрела на преклонившую колени служительницу.       — Полагаю, милая, у тебя был весомый повод воспользоваться дарованным тебе правом для того, чтобы вызвать меня, — мягко заметила Владычица. Однако за внешней приветливостью усиленное до предела чутьё эльдиэ с содроганием почувствовало металл, готовый обернуться угрозой — в том случае, если сила дарованного Верховной Искательнице алтаря, призванного скрыть разговор от любых чужих глаз, был потрачен зря. И поневоле под строгим взглядом мастерица песни передёрнулась, покорно склонив голову вниз — слишком живо на горле Куиллэ на долю мгновения представились пальцы с острейшими когтями, что могли оторвать голову одним ударом. Высшие духи, что в Арде звались Айнур, были страшны в гневе.       — Госпожа, — эльдиэ коснулась пальцами места над сердцем, мгновением позже выпрямившись. — Я бы не посмела тебя тревожить в ином случае. Но… я нуждаюсь в наставлении. Все мы. И, боюсь, твой совет может оказаться решающей песчинкой на весах, каждая из чаш которых — это жизнь и смерть.       Первая из Искателей не кривила душой. Причина, заставившая её использовать подарок на крайний случай, вместо того, чтобы терпеливо дожидаться, пока покровительница, как всегда, сама почтит её своим присутствием, ни много ни мало касалась выживания всего культа. Впервые после того, как в её жизни появилась покровительница, девушка вновь испытывала то отвратное, стискивающее ледяными тисками чувство безысходности и отчаяния.       Чувство это преследовало её в дни, когда Куиллэ была не более, чем бесталанной неудачницей. Полуваниэ, которая не могла выдать хоть сколько-то нибудь приличной песни, той, на кого сородичи смотрели с сочувствием, а враги из числа Отрёкшихся — и вовсе потешались, каждый раз словно вонзая в и без того воспалённую рану ещё один отравленный кинжал. А Варда, к которой молодая послушница тщетно обращала свои молитвы, прося наставить свою служительницу и подарить ей вдохновение, то ли не слышала, то ли не желала помогать. Зато невесть за какие заслуги одарила своей милостью перебежчика из стана повергнувшего Тирион в междоусобицу принца, выбрав именно его, хотя среди Ваниар и Нолдор Короля было множество преданных Элентари поклонников! Где справедливость? Где награда за верность? Или хотя бы милосердие? И то, и другое, и третье Куиллэ дала именно Госпожа, явившись изначально перед отчаявшейся голосом Создательницы Звёзд, но затем раскрывшая перед ошеломлённой эльдиэ свою истинную сущность Вознёсшейся Принцессы. Той, что когда-то, за пределами Арды, тоже была смертной, чьи молитвы местные Айнур не услышали. Но что сумела подняться выше их всех, получив право самой решать свою участь. Находившей и помогавшей тем, в ком видела прежнюю себя. И, раскрыв всю правду, Вириваниа тогда вопросительно взглянула на ученицу, словно вопрошая — отвернётся ли та, раскрыв обман?       Достигнувшая мастерства бездарность приняла решение без вопросов, приняв в свою душу пурпур и серебро, что соткались в глубине Фэа в символ Госпожи. Прядущая Красоту оказалась единственной, давшей девушке то, о чём та молила. Подарившей защиту от гнетущего отчаяния, что побуждало добровольно сойти в Мандос. Отказываться от её даров ради тех, кто остался глух к мольбам искренних служителей, при этом возвеличивая вчерашних врагов? Так поступил бы лишь глупец.       С тех пор в сердце Искательницы не было места ни страху, ни отчаянию. С ней была госпожа и культ, что постепенно тонкими, но прочными нитями проникал среди Ваниар и Нолдор Короля. С ней было подлинное служение, шаг за шагом ведущее к восхождению вверх, к совершенству, к повторению пути, что прошла Вириваниа. Каждый шаг этой дороги расширял горизонты, двигал границы дозволенного. Показывал, что предела искусству и сопутствовавшему ему удовольствию не существовало. Ограничения в виде «Законов и обычаев Эльдар» оказались лишь шелухой, что новички в Искателях Совершенства отбрасывали, не задумываясь: Госпожа ни разу не ошиблась, указывая своей служительнице на потенциальных кандидатов. Сама полуваниэ неоднократно в этом убеждалась, проводя ночи с молодыми мастерами и мастерицами после инициации. Ширились и её собственные границы дозволенного. В начале — как и у многих других, через преступление ненужной шелухи законов, мешающих чувственным наслаждениям. Но куда большее удивление Куиллэ испытала позже. Поняв, кто на самом деле стоит за Ночью Кровавых Слёз и трагедией в шахтах, увидев деяния рук своей Госпожи, Искательница словно завороженная смотрела на созданные из сородичей арфы, понимая, что Прядущая создала совершенный инструмент, на котором служительница с удовольствием бы сыграла одну из чарующих мелодий. Совершенство требовало жертв. И лишь те, кто готов был заплатить цену, мог следовать по этому пути с определённого момента. Те же, чей разум был слишком ограничен, чтобы воспринять подлинную красоту, либо те, кто отчаянно цеплялся за установленные не ими рабские оковы ненужных правил… Именно первый и второй случай приводили к безумию, что сотрясло Аман во время пришествия Госпожи. Не она была тому виной — но ограниченность Эльдар. Не охранные круги и амулеты следовало делать ради того, чтобы подобное не повторялось, но приобщать сородичей к пониманию и служению Госпоже! Чем Искатели Совершенства, помимо своего непосредственного пути, и занимались.       До сих пор для Куиллэ не существовало ни страха, ни сомнений или отчаяния.       Вириваниа была её матерью, Искатели — её возлюбленными детьми. Даже вынужденное временное сотрудничество с Падшим ничего не изменило. Зная Госпожу, спустя время тот, кто возомнил себя Повелителем Тьмы, вполне мог бы склониться перед Красотой и Совершенством. В некотором роде даже забавно было мягко улыбаться Майрону, этому заносчивому снобу, высокомерно отказавшемуся от даров Прекраснейшей, кто, скрепя зубами, был вынужден сотрудничать и называть Искательницу сестрой перед собственными последователями.       Так и шло. Сеть Совершенства ширилась, всё новые и новые неофиты разделяли благословенный путь. Сила Госпожи надёжно скрывала своих последователей от чужих взоров — даже сама Элентари не знала, что среди её последователей-пчёл завелась стая прекрасных и опасных ос. Однако крайне неожиданно нанесённый Врагом Прядущей удар словно выбил почву из-под ног. Заставил лихорадочно метаться из стороны в сторону, думая, как спасти то, к чему эльдиэ шла так долго — и в то же время понимать, что выходов из этой простой и ограниченной, словно музыкант Верных, ловушки нет. Любое действие по выходу из неё лишь на мгновение отсрочит раскрытие и последующую схватку.       Лицо девушки болезненно скривилось, пока она, не смея более поднять взгляда, рассказывала о случившемся Вириваниа. Та, впрочем, не торопила, внимательно следя за своей служительницей, изливавшей свои страхи.       Разумеется, Искатели, как и множество других школ заклинательной песни, получили приглашение на праздник в честь рождения маленького принца — Враг Госпожи, побери его Тьма, совершенно неожиданно для всех примирился со своей мачехой, решив пригласить на имянаречение своего племянника как собственных подданных, так и других Эльдар. И разумеется, он сам, один из немногих, кто может раскрыть сплетённую Куиллэ сеть, там присутствовать будет. Как и Эктелион — единственный, кто встречался с силой Вириваниа лицом к лицу. Единственный, кто из Нолдор Короля мог бы её почуять, ведь даже Майар, которых в Валимаре и Тирионе было предостаточно, не замечали паутины у себя под носом…       Пойти на праздник означало подписать приговор себе и Искателям. Но и отказаться, под сколь угодно благовидным предлогом, было равно привлечению внимания и подозрениям. В любом случае всех, кто не откликнулся на приглашение, начали бы проверять. Бежать? Без помощи слуги Мелькора им не выбраться на Восток, в Эндорэ. В Амане же на них откроют охоту все.       А что Майрон? Слуга Мелькора же повёл себя в полном соответствии со своим хозяином. Одной рукой обещая помощь с бегством из Амана для хотя бы части Искателей, другой — держа за спиной отравленный кинжал, что был готов вонзить в бывшую союзницу. Ведь по его плану большинство Искателей Совершенства, что не успеют бежать из Валинора, должны были стать хворостом для костра, в котором разгорится резня в Тирионе!       Разумеется, тёмный Майа говорил о том, что в огне беспорядка можно будет затеряться, отступить в нужный час, но ложь стекала с его губ, словно яд со змеиного жала. Куиллэ уже пришлось заплатить цену ради его планов, пожертвовав многими молодыми послушниками, на которых «Ортхэннэр» вознамерился приучать своих псов к крови. Многими талантливыми служителями с огромным потенциалом, кто мог бы стать настоящим украшением в короне Госпожи! Эленвэн, к примеру, которая своими талантами и готовностью к восхождению по пути быстро обратила на себя внимание, выбившись в личные ученицы — слишком уж среброволосая напоминала Верховной Искательнице саму себя. И что теперь? Подобный нежный цветок был вырван с корнем: Майрон отнюдь не спешил оповещать свою союзницу о том, кого именно из младших членов культа он возьмётся похищать ради своих целей.       Пусть пчелиные и осиные королевы и были теми, кто мог отправлять своих детей на убой ради общего блага, Куиллэ предпочла бы обойтись без этого. Тем более когда в итоге её лишь поставили перед фактом.       Позади — предательский нож от Майрона. Впереди — раскрытие и суд. В лучшем случае, от жестокосердных Валар, которые никогда не примут учение Владычицы. В худшем, от Врага, в котором так заинтересован Мелькор. А что дальше? Вечное заточение в Чертогах Ожидания, в котором все чувства отомрут, оставив лишь горькие воспоминания об отнятом?!       Безысходность и подкрадывающееся на мягких лапах отчаяние, невозможность доверять единственному союзнику, который хотя бы на словах мог обеспечить выход из ловушки — вот, что побудило эльдиэ совершить призыв.       — Молю тебя, Госпожа. Молю, — глава культа в отчаянии протянула тонкие пальцы к подолу пурпурного платья Прядущей. — Направь меня. Наставь! Укажи правильную дорогу. Что мне делать? Довериться ли слуге твоего союзника? Бежать? Но куда? Молочно-белая длань Вириваниа с буквально материнской нежностью коснулась шеи Искательницы. Ногти прошлись по нежной коже, оставляя кроваво-красные полосы. Однако Куиллэ вместо болезненных ощущений испытала лишь захлестнувший сознание экстаз, не удержав в груди полный наслаждения вздох. Страх отступил, сметённый наплывом чистой эмоции, отчаяние лишь злобно зыркало где-то вдали, не в силах справиться с мощью Госпожи.       — Дочь моя, первая в этом мире, — мурлычущий голос мёдом влился в уши девушки. — Я вижу ужас, сковавший твоё сердце. Я вижу тупик, что пытается набросить на тебя зелёные тенета. Не стоит кормить своё отчаяние — привлечёшь лишь мошек и червей, что им питается. Слушай меня. Слушай, Верховная Искательница. Не бойся тех, кто может убить лишь тело, но не способен повредить духу — а они не способны. Даю тебе слово, каждый Искатель, принявший в своё фэа мой Знак, уже не полетит, гонимый, в Тюрьму Мандоса, но встанет по правую руку от меня, со временем переродившись для нового служения и продолжения пути. Ни одному из Валар не удержать ваши души в своих оковах. Несчастная Эленвэн, вкусившая грубые, отвратительные в своём несовершенстве пытки из лап этого вечно недовольного служки местного «Владыки», — Вириваниа не пожелала скрывать откровенной издёвки в своём голосе, — как и её собратья, теперь со мной, и когда придёт час, они вновь понесут мою волю по просторам этого мира. Давно пора познакомить его с кем-то, кроме меня, — Прядущая Красоту хихикнула, откинув голову назад.       — Что я должна сделать, Владчица Тенет? — Куиллэ глубоко вздохнула, возвращая себе ясность разума и пока что смиряя охватившее её желание. После того, как беседа завершится, она обязательно даст себе волю с кем-то из старших Искателей. — И что делать с Майроном?       — Только блюститель Ангамандо, — голос Принцессы обрёл пафосное и гордое выражение, явно издеваясь над титулом Майа, которым он, как знала эльдиэ, весьма гордился, — думает, что он неуязвим за стенами своей пещеры от чужих глаз. Как и его хозяин, он считает себя мастером интриги и разума, хоть в тех местах, где начинался мой путь, они оба попали бы лишь в младшие ученики в своём служении Великому Интригану. Однако во время собраний Чистых я сквозь твои глаза, пусть и самым краешком сознания, почувствовала чужое присутствие, — сияющие пурпуром глаза сузились в гневе. — Нашего Врага, будь проклят он и род его отца до скончания времён. Безусловно, Сын Тьмы уже знает о планах нашего союзника. И что-то мне подсказывает, удар, замысленный Майроном, обернётся лишь концом его собственных замыслов в Амане.       — Мне стоит предупредить его? — Искательница постаралась не скривиться. Если слуга Мелькора и внушал ей что-то, то лишь отвращение.       — Напротив, — хищно усмехнулась её покровительница. — Майрон и его господин играются с Малекитом, словно кошки с мышью, надеясь в итоге обратить его в сильного и верного слугу. Мелькор и вовсе склонен верить в порождённые Эльдар и Манвэ россказни о кровной связи между ними. Я не стремлюсь его разубеждать. Как говорят некоторые мне подобные, всякое знание есть сила. До поры до времени его нужно скрывать, и лишь в решающий момент дать увидеть свет. Нет, пусть Падший и его свита продолжают играться. Пусть отвлекут на себя внимание нашего Врага. В то время как ты, моя дочь, когда за тобой придут, — пальцы Госпожи вновь прикоснулись к задрожавшей девушке, — сделаешь то, что твоему вынужденному союзнику оказалось не под силу. Заставишь Тирион запутаться в паутине лжи, обернув их друг на друга. Ведь нет более искусной лжи, чем полуправда.

***

      — Эктелион?       — Да, князь? — глубоко вздохнув и отложив в сторону вечернюю трапезу, проводимую в одиночестве, крылатый повернулся к камину, из которого явно слышал голос своего вынужденного союзника. Что характерно, вежливость при этом сохранял, обращаясь по титулу.       — У нас есть имя.       Глаза цвета расплавленного золота, наблюдавшие за собеседником сквозь чары заклинательного покоя, на мгновение вспыхнули торжеством, баритон главы Первого Дома расцвёл нотками лесного хищника, Ломэ, готовящегося к прыжку. Реакция Вознёсшегося тоже не заставила себя ждать. Воин нарочито медленно отложил в сторону столовые приборы, присев ближе к танцующим языкам пламени. Острое лицо приобрело выражение мрачного удовлетворения пополам с лёгким недовольством. Эктелион явно сразу понял, о чьём имени шла речь. Выявление на свет врага не могло не радовать мечника. Вот только было одно «но». Любимец Варды очень сильно хотел найти след врага раньше Феанаро — хотя бы потому, что желал докопаться до истины в собственном народе без привлечения помощи того, кто, при случае, мог бы использовать подобные знания во вред Ваниар или Нолдор Короля. Не говоря уже о простом азарте, которому сын Дома Фонтана, как ни посмотри, но всё же был подвержен.       Вдоволь полюбовавшись на внутреннюю борьбу бывшего протеже Лаурэфиндэ, Малекит, хмыкнув, продолжил:       — Тебе ведь знакома школа заклинательной песни под названием «Искатели Совершенства»?       Несколько мгновений мечнику понадобилось, чтобы вспомнить, о ком идёт речь. Неудивительно, впрочем.       — Ей не больше двух-трех лет, насколько мне известно, — произнёс Вознёсшийся, извлекая что-то из глубин памяти. — Леди Куиллэ поднялась быстро и решительно, привлекая внимание как Нолдор, так и Ваниар — как и я, она является дочерью двух народов. Искатели держатся обособленно, несмотря на то, что многие молодые Эльдар просились к ним в ученики. Однако принимают они отнюдь не всех, глава школы сама определяет, кто достоин учиться, по одним ей ведомым признакам. Однако те, на кого пал выбор, даже не думают менять место обучения.       — Как интересно, — Король-Чародей откинулся на спинку кресла. Увы, но пламя, что видел мечник, не могло передать ту глубину иронии, которой сейчас был наполнен голос. — А ты или твои собратья пока что не удостаивали её визитом? Помнится, я советовал обратить пристальное внимание на тех, кто поднялся внезапно, буквально из неоткуда.       — Такие закрытые мастерские не редкость среди Ваниар, — покачал головой Эктелион. — Отнюдь не все жители Валимара предпочитают Гимнасий учёбе по старинке — некоторые школы вежливо отклонили приглашение направить своих представителей в наше Место Знаний. А кроме того, среди тех, за кем мы следили, были и куда более подозрительные кандидаты. Искателей было решено навестить позже. Тем более, насколько мне известно, даже Майар посещали представления Куиллэ, но ни один из них ни в чём её не подозревал. Лишь выражал восхищение столь искусной игре служительницы Элентари.       — Понятно, — Малекит кивнул в ответ на слова бывшего ученика — скорее по привычке. Пламя передавало голос, но не облик.       Как друкай и подозревал, темнее всего было под пламенем свечи. Однако к сожалению, подавить это разложение в зародыше они не смогли бы в любом случае. Культ, что называется, попал в лучшую теплицу из возможных, с такой плодородной и богатой соками почвой, до которой было далеко даже изнеженному Ультуану. Понятно, почему для Эктелиона в подобной закрытой «музыкальной ложе» ничего подозрительного не было. Лож таких было слишком много — последователи Слаанеш легко сошли за своих, тем временем запуская ядовитые миазмы вокруг себя. А у самого Короля-Чародея всё было откровенно не слишком хорошо с разведкой на территории Ингвэ: если среди Нолдор Короля вполне можно было найти эльфов, которые были готовы служить верой и правдой будущему королю Нолдор (более того, такие находились — и сейчас пребывали в подчинении у его тайных дел мастера), то вот найти отступников среди сплочённых и религиозных Ваниар — задача была куда менее разрешимой. Работа в этом отношении велась — всегда можно найти озлобленных полукровок вроде Лаурэфиндэ, которым места среди вечнопоющих не нашлось. Но большинство из них открыто бежало к Верным вместо того, чтобы надеть личину. Сбор информации из Валимара требовал времени, и здесь Великая Река сыграла на пользу отнюдь не Эльдар, в частности, и Валинору в целом.       Жаловаться, впрочем, былой повелитель Наггарота не собирался. Благо его разведчики в глубине Майронова культа блестяще выполнили свою задачу, на блюдечке преподнеся своему князю поистине бесценную информацию.              Пришлось, правда, провести с Алкаром и остальными беседу — перевербованные обратно Черные Стражи, ради дела обагрившие руки кровью невинной, как они полагали, девушки, докладывали, в большинстве своем, в изрядно подавленном настроении. С одной стороны, отличный результат. Выполняя приказ своего князя и надев личины мелькорианца, Нолдор проявили настоящую стойкость духа, не побоявшись доказать Майрону свою готовность пускать алую влагу. С другой… что же. Чародей подробно пояснил вассалам о том, что эльдиэ, на чьей душе Паучиха явно оставила свой символ, невинной уж никак быть не могла.       Интересно, а сам рыжий-то хоть знал, что, убивая слаанешитку, он просто отправил её либо прямо к Жаждущей, либо вовсе к Шести Вратам Дворца? Или же рассчитывал, что уйдёт та прямиком в Мандос, а дальше всё будет согласно его договорённости с Владыкой Западных Ветров?       — Когда устроим облаву? — Эктелион тем временем, судя по тому, как взял лежавший подле меч, принявшись проверять его остроту, явно был готов отправиться выжигать предательство калёным железом сей же час. Ни дать, ни взять — Мастер Меча Хоэта, борющийся с происками агентов Малекита и бдительно стерегущий трон самозваных Королей-Фениксов. — Возьмём её прямо на празднике? Или, по-твоему, она откажется от приглашения, попытавшись сбежать?       — Скорее всего, откажется. Однако ударить нужно до праздника. И как можно скорее, — плотоядно усмехнулся Король-Чародей. — Иначе за нас это сделают последователи Мелькора. И так, что мы с отцом и тобой потом будем годами разгребать последствия.       — Мелькора? Но не ты ли говорил, что посланница Жаждущей приходила к ним, как союзница?       — Говорил. Вот только, похоже, поняв, что ещё немного — и союзница эта окажется в цепях, посланник Падшего решил, как бы это сказать помягче, — хищная насмешка стала мечнику ответом, — хоть для чего-то использовать нерадивых друзей. Поклоняющиеся Мелькору хотят пустить несчастным девушкам и юношам кровь, без справедливого суда обвинив их в служении нашей с тобой знакомой твари и казнив на месте. Более того, сделать это не только собственными руками, но и спровоцировать на подобное Верных, начав «судить» всех подряд. Виновных, невиноватых, мимо проходивших. В конце концов — объяснят они на площадях, — если среди золотоволосых нашлось столько предателей, кто поручится, что выжгли всех? И вот уже разгорячённые Нолдор начнут подозревать в каждом предателя и последователя этого… Культа Удовольствий. Подозреваю, что со стороны «несчастной девушки» должна будет проводиться ответная волна. Мол, Верные совершенно потеряли страх, взяв на себя право казнить и миловать. А там, — пламя пренебрежительно фыркнуло голосом друкая. — Слово за слово, учитывая скрывающихся в толпе, наверняка пойдут в дело мечи. Думаю, не нужно объяснять, чем это закончится. В то время как самые главные служители вполне смогут скрыться во время беспорядков.       — То, чего нам следовало бы избежать, несмотря на всю неприязнь друг к другу, — отчётливо скрипнул зубами первый меч Финвэ. Однако мгновением спустя его разум уже заработал мифриловыми шестернями, продумывая план. — Значит, мы ударим до кануна праздника. Не меньше, чем за неделю до него. Я и Вознёсшиеся окружим место собрания Искателей, — Эктелион, попробовал ногтем остроту клинка. — Придётся действовать небольшим отрядом, так, чтобы наверняка следившие за нами враги не успели отреагировать. Я буду говорить и действовать от имени Ингвэ и Финвэ. Такой ход наверняка расшевелит твою собственную лисью нору, заставит последователей Падшего всполошиться. И тогда ты сможешь нанести собственный удар. После чего мы отправим этих предателей на суд Айнур.       — Достойный план, — одобрительно сощурился Чародей, в целом, предполагавший нечто подобное. За тем исключением, что ни до какого «суда Айнур» дело доводить не собирался. — Однако ты должен учитывать, что после того, как всё начнётся, тебе могут понадобиться дополнительные силы, помимо твоего малого отряда. Держи своих Вознёсшихся наготове, пусть и не посвящая их в детали плана. Например, скажи большей их части, чтобы держали мечи рядом и готовились проверять всех присутствовавших на празднике — и тех, кто по каким-то причинам отказался там быть. Если за Серебряной Дланью следят, это не будет выбиваться из того, что последователи Мелькора и Жаждущей уже знают. Так же, в случае, если всё пойдёт по худшей нити судьбы, ты можешь полагаться на Чёрных Стражей в Валимаре и вашей части Тириона. Я предупрежу их.       — Исключено, — чёрные брови сына Мастера Фонтанов сошлись на переносице. — Это же буквально дать нашим врагам повод не только провести всё так, как они и планировали, стравив Эльдар. Но подобное бросит тень и на Вознёсшихся, и на Нолдорана с Владыкой Ингвэ. Ты не можешь этого не понимать.       — Поверь, я прекрасно понимаю. Ты верно говоришь, Эктелион. Однако я не зря сказал о худшем варианте. Мы знаем планы Мелькора. Но и близко не понимаем, что будет твориться в голове у любимицы Жаждущей. Если та поймёт, что изначальный замысел рухнул — а поймёт она это в тот момент, когда тебя увидит, причём куда раньше, чем должны были прийти союзники, — один Эру ведает, что Куиллэ, загнанная в угол, может предпринять. Вплоть до попытки создать прорыв — такой же, как был в шахтах.       От подобной перспективы Вознёсшегося явно передёрнуло, судя по вздрогнувшим могучим плечам и скривившемуся лицу.       — Хорошо, — произнёс он нехотя. Похоже, гордость и неприязнь к чёрно-ало-серебряной расцветке в нём в очередной раз уступили желанию защитить и выполнить долг перед Эльдар. Предсказуемо и полезно. — Да, ты прав. Если возникнет что-то действительно выходящее за рамки плана, на счету будет каждый клинок. Но! Я требую, чтобы, в случае чего, вмешивались они лишь после того, как я позову. Не раньше. И лишь в том случае, если всё действительно выйдет из-под контроля.       — Принимается, — глаза друкая хитро блеснули. — Однако, в свою очередь, если с тобой что-то случится, и ты не будешь способен дать им разрешение, Мор Тирит оставят за собой право на самозащиту. Если уж всё будет совсем плохо.       — Полагаешь, может дойти и до подобного? — скептически выгнул бровь гениальный мечник.       — Полагаю, загнанные в сосуд пауки, вынужденные нападать друг на друга, с куда большей охотой постараются из сосуда вылезти и пожрать всё вокруг, если найдут хоть малейшую лазейку. Особенно учитывая, что пауки эти — размером с обожравшегося Сафирона, валяющегося под светом Лаурэлин кверху пузом.       На самом деле, Малекит был почти уверен, что с попыткой ареста этой обворожительной змеи что-то, но пойдёт не так. С Хаосом никогда и ничего гладко не бывает. Предсказывать, что именно… слишком много интересных вариантов. От действительной попытки нового демонического прорыва, до более изощрённых. К примеру, попытки увести следствие в сторону.       В любом случае, помощь Эктелиону понадобится — и Чёрные Стражи её окажут. А заодно выбьют своему князю ещё несколько добрых слов на будущем судилище. Учитывая, что с большой вероятностью судить будут всё-таки честно — лишним не будет точно.

***

      Веселый треск углей, раскалявших кузнечный горн, смешивался в угрюмом полумраке общественной кузницы с недобрым скрежетом точильного круга о металл. Раз за разом клинок в опытных руках кузнеца встречался с камнем, высекая снопы искр, что, вкупе с сиянием горнила, отбрасывали причудливые, а отчасти и пугающие тени, завораживающие своей химерической гротескностью, на лицо подмастерья, который сейчас был в просторном помещении один-одинёшенек — мало кому придёт в голову мысль заниматься ремеслом в ночное время.       Серые глаза Эльхэла смотрели на меч не отрываясь, точно пытались увидеть в этой полосе нолдорской стали не то глубоко сокрытую в ней истину, не то все тайны мироздания Арды разом. По крайней мере, так могло показаться со стороны — нолдо, словно очарованный, вновь и вновь заставлял клинок встречаться с точильным кругом, несмотря на то, что оружие, выкованное руками Верных, и так пребывало в состоянии, близком к идеальному. Но молодому Чистому словно этого было мало, он точно поставил самому себе задачу заточить меч до остроты, способной и нити судьбы, сплетённые Вайрэ, разрубить.       Впрочем, последнее было не так уж далеко от истины, если подумать — то, что должно произойти совсем скоро, откровенно говоря, пугало, несмотря на всю выучку, что вколачивали в молодёжь, с одной стороны, наставники Верных, а с другой — предводитель культа.       Заботливо, точно своё дитя, протерев Смертодар смазанной маслом тканью, Эльхэл глубоко вздохнул, на мгновение прикрыв глаза. Выпрямившись и встав в боевую стойку, Чистый поднял оружие на уровень глаз, после чего, подкинув тряпку вверх, резко обрушил удар на мерно колышущееся в воздухе сукно. Лезвие с лёгкостью рассекло тряпицу на два чётко срезанных куска, продолживших падение уже порознь. Сумрачно взглянув на результат своих рук, нолдо, откинув упавшие было на глаза чёрные пряди, вернулся к прежнему занятию. Скрип точила о металл, треск пылающего дерева и тихий стук крови в висках. Какофония звучала в ушах набатом, усиливая и без того мрачные мысли.       Сомнения — вот, что сейчас клубилось в глубине души.       Порождённые во время первой встречи с наставником, исцелившим смертельно раненого нолдо, разбитые вдребезги спокойными и точными ответами Ортхэннера, похороненные окончательно горячей, абсолютной убеждённостью Арвахарма, непоколебимо вставшего по правую руку главы Чистых, посыпанные солью и пеплом после рассказа Алкара о произошедшем в пещерах. Ведь то, что видел Чёрный Страж, то, что видел сам Эльхэл, смотря на различия Нолдор и Ваниар — весь окружающий его мир лишь подтверждал правоту слов, рассказанных старшим сыном Владыки Мелькора. Не говоря уже о самом факте принадлежности к древней крови Севера. Ощущение себя одним из избранных, приближённых к истинному повелителю Арды и по крови, и по духу, причастность к узкому кругу лиц, обласканных высоким доверием правой руки Владыки — безусловно, подобная исключительность пьянила лучше любого вина. Даже Эльхэл, куда более спокойный и здравомыслящий, чем его друг, изрядно испытал подобное на себе. Что уж говорить про Арвахарма, всегда знавшего, что он достоин куда большего, чем получать затрещины от наставников за горячий нрав! Будучи первым учеником предводителя Чистых, друг детства чётко осознал своё место в этом мире — и правоту того, кто ему это место даровал.       Искренне убеждённый в правоте Тайрэна, Эльхэл дал клятву без колебаний. Вот только последние события ударом молота выбили почву из-под его ног. И сейчас каждый скрип точильного круга бил не по закалённой стали, но по его собственным нервам, и так натянутым до предела. А отсутствие возможности обратиться за советом сейчас погружало в ещё большую беспросветную тьму.       Нет, он всё ещё верил в слова своего наставника. В то, что их дело — правое. В конце концов, факты по-прежнему говорили сами за себя. Ни Ваниар, пытавшиеся переделать Нолдор, ни Валар, наказывавшие ни за что, никогда их народу друзьями не были. Грядущий исход, о котором и сам Князь делал намёки, был благом.       Но вот методы, которыми Ортхэннер начал наставлять своих учеников, откровенно пугали.       Одно дело — сражаться грудь о грудь с их врагами. Наносить быстрые, точные удары, истощая силы Ваниар — подобная тактика Эльхэлу уже была знакома. Он и сам участвовал в подобных рейдах прежде, выпивая жизненные силы златовласок, пусть до поры до времени и не до конца. Но у каждого была собственная черта, за которую перейти было невозможно.       Для кузнеца подобной чертой стали пытки пленницы, организованные Ортхэннером. Да, быть может, она действительно поклонялась напавшей на Аман твари. Вполне возможно, она заслуживала смерти и наказания за участие во всём том, что происходило в Валиноре в последнее время. Но бичевать до крови это несчастное, вздрагивающее от каждого прикосновения хлыста тельце, отчаянно молящее о пощаде?       Эльхэл был воином, готовым сражаться за свой народ. Чистым, который стоял выше других по праву рождения и духа. А не орком, не культистом Жаждущей, что наслаждались болью своих жертв, создавая те жуткие арфы из живых Эльдар! В тот злополучный день нолдо, как и ещё несколько послушников, дрожа, впервые пошли против приказа своего наставника, отказавшись поднимать плеть. Но и не ставшие защищать девчонку. Вынужденные смотреть на льющуюся кровь и слушать вопли. И, откровенно говоря, второй из учеников Тайрэна испытал настоящее облегчение, когда взмах кинжала Алкара прервал муки пленницы.       Но хуже всего были не осуждающие взгляды соратников. Не угасающие в ушах крики и полная презрения насмешка в глазах старого друга, который прошёл испытание учителя без колебаний. Хуже всего был тихий голос Ортхэннэра, что ввинчивался в уши сверлом, заставляя осознавать неизбежное.       — Я не осуждаю вас. Вы научитесь. У нас ещё есть время до праздника.       Тогда Эльхэл смолчал, склонив голову, как и подобало прилежному ученику. Не смолчали некоторые другие отказники, заявив, что это слишком — подобное противоречило всей натуре Нолдор, противоречило их душам — несмотря на все слова и уроки главы Чистых, доказывающие обратное, вопреки всем речам об очищении Арды от врагов Владыки. Очищать, устранять — да. Но подобное было не очищением, а скорее уподоблением Врагу!       В тот момент Тайрэн впервые на деле доказал простую и ставшую понятной истину, о которой он говорил с самого начала. Владыка не терпит предателей и перебежчиков, карая их собственной рукой — или руками своих верных слуг.       А кузнец и те, кто не стал громко кричать о своём уходе, поняли, что до грядущего торжества их вполне могла постигнуть та же участь — либо они переступят через себя, подняв руку с зажатым в ней хлыстом.       Отложив наточенный клинок в сторону, подмастерье опёрся на верстак, подперев голову руками.       Эльда не видел выхода из сложившейся ситуации. Не видел, как бы ни пытался смотреть. То, чего требовал Тайрэн, было уже слишком. Даже учитывая идею службы и праведного очищения, идею силы потомков Севера. Что наставник ещё прикажет сделать, в таком случае? На следующем собрании придётся не только высечь очередную молодую культистку, но и обесчестить её?       И самым страшным было то, что обратиться оказывалось не к кому. Предводитель ложи действовал с полного одобрения и в согласии со своим братом, князем Феанаро. Вряд ли что-то, происходившее у Чистых, ускользало от взора Пламенного Духа. Не таким нолдо был правитель Первого Дома, не таким. А значит, он знал и о пытках. Бежать к Ваниар и Нолдор Короля? Никогда. Эльхэл, быть может, был слабым, но он не был предателем.       А быть может, это он не прав, проявив слабость? Ведь большинство его соратников исполнили слова учителя без сомнений и колебаний.       Верный последователь должен исполнять приказы. Честь зовётся верностью. Но что делать, если ты не можешь выполнить приказ? И если этот приказ — лишь прелюдия к чему-то большему? В конце концов, наставник готовил их к выступлению. Что же, с остальными культистами придётся сделать то же самое?       И ведь время течёт неумолимо. Следующая встреча уже завтра. Проклятие! Молодой воин в отчаянии сжал голову руками, пытаясь понять, нащупать верную дорогу, найти луч звёздного света среди непроглядной тьмы, что раньше поддерживала его и других Чистых, а сейчас давила, удушала в своих кольцах гигантской змеёй. Шум раскрывшихся дверей железной хваткой вырвал нолдо из размышлений, заставив повернуть голову, столкнувшись взглядами с пятью парами холодных серых глаз. Пять облачённых в чёрное фигур, без гербов, символов или отличительных знаков, присущих Верным, окружили Чистого, отсекая его от выхода и двигаясь с грацией стаи хищников, изголодавшихся по добыче.       — Что? Кто вы? — Эльхэл поднялся единым движением, быстро прижавшись к стене — предчувствие чётко говорило о том, что ничего хорошего от неизвестных ждать не стоило. Пальцы сомкнулись на рукояти Смертодара, поднявшегося в защитную позицию. Глаза тщетно пытались найти хоть какую-то эмблему на одежде, что могла говорить о принадлежности вошедших к Чёрным Стражам или любому иному отряду, но тщетно — враг — а судя по взглядам пятёрки, они были именно что врагами! — предпочёл не оставлять никаких зацепок взору.       В ответ на один клинок в его сторону повернулось пять, явно метивших в лицо и грудь нолдо.       Кузнец зло сцепил зубы, не собираясь сдаваться просто так, словно свинья под ножом мясника. Кем бы ни были стоявшие напротив него Эльдар, они были врагами. Кем именно — слугами Манвэ, или ещё кем-то, пока что гадать не приходилось. Ровно как не приходилось задаваться вопросом о том, что именно заставило подозревать в подмастерье верного последователя Владыки. Главным сейчас было прорваться, передать сообщение Тайрэну и князю. Враги в городе. Вполне возможно, за Верными и Чистыми теперь объявлена охота — снаружи явно доносились крики!       Увы, отчаянная, первая и единственная попытка смести с дороги наиболее хлипкого из пятёрки, прорвавшись сквозь него к двери, закончилась плачевно. Вместо того, чтобы пустить в ход мечи, бросившегося вперёд нолдо просто и буднично ударили прямо под голень, заставив того споткнуться. После чего сверху обрушилась сплетённая из множества железных колец сеть с грузами на концах, повалившая чистого на землю, и на тщетно пытавшегося выпутаться, рычащего от собственного бессилия, так напоминавшего о его прежнем смертельном ранении, послушника навалились уже всей гурьбой.       Кандалы захлопнулись вокруг запястий со скрежетом драконьих когтей о камень, диким эхом отразившись от стен кузницы. В рот так же быстро запихнули кляп. В глазах же этих… теней не было ничего, кроме поистине достойного быть айсбергом в Хэлкараксэ презрения. На пытавшегося вырваться Чистого смотрели даже не как на врага, а как на бешеное животное, что надо спеленать и уничтожить, пока другим не повредило.       — Именем князя Феанаро, — бросил один из них, тот, что не удостоил пленника и взглядом, — ты обвиняешься в предательстве Первого Дома, участии в культе поклонявшихся Мелькору и распространении ложной веры в него. И ты ответишь за свои преступления.       Серые глаза Эльхэла, до этого мгновения не прекращавшего отчаянную бессмысленную борьбу, неестественно расширились, приняв вид едва ли не совиных. Руки безвольно упали вниз вдоль туловища — пребывавший в шоке нолдо более не сопротивлялся, позволив поставить себя на ноги и увести. Разум метался в поисках ответа.       Арест именем князя? Но почему?! Ведь Чистые верно служили ему и его брату, исполняя волю Феанаро и Мелькора, его отца! Ведь всё, что они делали — они делали ради их предводителя, главы Первого Дома!       Или…       Мучительно болезненная догадка ослепила разум, наполняя сердце уже не отчаянием — но самой настоящей обречённостью.       Кузница, пропитанная потом его труда, мелькнула перед глазами, прежде чем отряд поволок его вперёд.

***

      — Именем Первого Дома, сложить оружие! — то и дело раздавались холодные голоса Нолдор, буквально бравших некоторые дома в осаду.       — Во славу Малекита и Отца Его, Владыки Мелькора! Бей прихвостней Манвэ! — яростно и отчаянно зачастую звучало в ответ, после чего разговоры заканчивались, переходя на язык клинков.       В то мгновение, когда Эльхэл был выведен из кузницы, зажёгшийся над Тирионом символ Дома Феанаро, сотканный из призрачных колдовских огней, перемежавшихся с чёрными лентами Тени, безмолвно возвестил всем готовящимся к облаве о начале перемен.       Всё началось с того, что отряды Мор Тирит встали несокрушимой стеной на всех основных дорогах, пересекавших принадлежавшую Верным половину города. Главные улицы во мгновение ока рассекли заслонами и баррикадами — так, что быстро не пройти было и пешему, не то что конному или на повозке. Врата, ведущие из белокаменного города, Кованые, Восточные и Драконьи, сдвинули створки, оказавшись крепко-накрепко запертыми. Неусыпная стража встала и на путях, ведущих в районы, принадлежавшие Нолдор Короля — создатели крысоловки слишком долго и тщательно готовили западню, чтобы допустить бегство грызунов во время травли.       Затем облачённые в чёрное неприметные тени, мгновенно разделившись на малые отряды, тонкими ручьями принялись просачиваться в оцеплённые кварталы. Одни отводили в сторону ещё бодрствовавших Нолдор, пытавшихся понять, что случилось, и то и дело хватавшихся за мечи — у всех в памяти с лишком хорошо отложилась Ночь Кровавых Слёз, когда улицы оказались затоплены паникующими жителями — как Верными, так и Королевскими. Повторения подобного никто не желал, приняв меры по предотвращению и объясняя честным Нолдор, что беспокоиться не стоило. Другие — бесшумно оцепляли давно разведанные дома, вскрывая замки и врываясь внутрь — зачастую заставая назвавших себя «Чистыми» в их собственных постелях, подавляя подёрнутое сном сопротивление кулаками и верёвками, после чего — вытаскивая сопротивлявшихся культистов на улицу и уволакивая их прочь, в ночную тьму.       Безмолвие и безжалостность — вот что было верными спутниками начала облавы. Однако эффект неожиданности длился недолго — ровно до мгновения, пока почти все верные последователи Ортхэннэра не пробудились разом, скорее почувствовав, чем услышав — опасность! Всем встать! Бежать, бежать без оглядки, подальше от освещённых улиц!       Собранные старшим сыном Владыки Чистые никогда не были мальчиками для битья — подобных он попросту не собирал в ряды воинской ложи. Почувствовав опасность, услышав, как в двери их соседей стучатся фигуры в чёрном, обострённые чувства многих поклонявшихся Мелькору, в особенности — те, что были усилены поглощённой силой Ваниар, на которых они периодически нападали, быстро предприняли самое верное решение. Волки почуяли загонную охоту, хватая оружие и уходя прочь из логовищ, стараясь избежать встречи с загонщиками.       На улицы белокаменного города пришло смятение, кое-где всё же переходящее в подобие паники. Волки метались меж ловчих ям, пытаясь вырваться из-под флажков. Стаи гончих, жадных до охоты, стремительно прочёсывали улицы. В беспощадных взглядах и выучке их движений чувствовалась железная решимость искоренить зло, тенями крадущееся между стен Тириона. По углам городских кварталов то и дело начали вспыхивать стычки. Жизнь многих культистов превратилась в отчаянную борьбу за выживание.       Некоторые пытались сопротивляться. Вооружённые не хуже своих противников, усиленные отчаянием и фанатичной преданностью, то тут, то там они образовывали группы, которые обрушивались на своих преследователей в последней попытке спастись. Кое-кто поступал и более изощрённо, поднимая шум, будя мало что понимающих соседей и сбивая их в отряды, возвещая о приходе в город врагов. После чего бросая уже своих соотечественников Нолдор на клинки, пришедшие за ними. Благо мечи были у каждого.       Вот только помогало это не слишком сильно. Крови почти не лилось, сопротивление старались давить сетями и заклинательными песнями, зачастую отделяя подлинных «виновников торжества» от тех, кто сейчас мало что понимал. Гончие действовали с точностью хищников, уже давно решивших для себя, кто будет их добычей. Они безошибочно знали, где прячутся их цели, заранее готовясь к любому сопротивлению. Каждая стычка длилась недолго, стальное лезвие мрака резало воздух и осаждало культистов, не давая крупным отрядам шансов на бегство — точно облачённым в чёрное теням было известно лицо каждой их цели.       Другие просто бежали без оглядки, прячась в тенях у городских стен, скрываясь в многочисленных рощах, расположенных в черте города, пытаясь буквально слиться с землёй, пока мимо неспешно и методично шли и шли, звеня доспехами, отряды Чёрной Гвардии, а рядом с ними — бесшумно скользили закутанные в одежды без символов фигуры.       —  Всем! — в разум каждого Чистого, что ещё не был закован в кандалы, сметая возможные преграды, ворвался зов, многократно усиленный возможностями верного служителя Мелькора. Налитый тихой, но от этого не менее бешеной злобой, жаждущей вырваться наружу, голос наставника хлестнул плетью — и в то же мгновение последователи Владыки почувствовали, как их разумы словно опутала незримая паутина, связывая друг с другом и позволяя общаться меж собой так, как обычно это делали при помощи осанвэ — но на намного большем расстоянии. Многие из Детей Тьмы на мгновение позволили себе облегчённо выдохнуть — помощь пришла, Ортхэннэр с ними! — Не пытайтесь сражаться! Слышите меня? Не вступайте в бой, ученики. Как можно меньше шума. Затаитесь в ночи. Тьма сейчас — ваш союзник.       — Что происходит? — первый же закономерный вопрос услышали все — и, по чести сказать, звучал он сейчас в мыслях каждого из подопечных Тайрэна.       —  Пока неизвестно, — процедил голос среброволосого. — Кто-то сейчас командует Чёрной Стражей от лица моего брата — и этот кто-то натравил их на Чистых. Вполне возможно, что вашего князя нет более в живых. Если это так — мы за него отомстим. И постараемся вытащить наших собратьев из лап Валаровых прихвостней. Но сначала нужно покинуть город, и как можно быстрее. Чем больше вас сумеет его покинуть, тем легче нам будет потом. Не останавливайтесь, не пытайтесь действовать безрассудно — и не знайте жалости. Каждая жизнь потомков Севера стоит тысячи жизней других Квэнди. Вы должны беречь их.       — Они не могли оцепить весь город, — в разговор вступил спокойный и уверенный голос Алкара. Теперь уже бывший член Мор Тирит был спокоен и собран. — Ворота охраняются. Однако наверняка есть участки стен, где можно взобраться и перелезть. Кроме того, есть река у подножия Туны. Перегородить её они бы не смогли — можно попробовать уйти вплавь.       — Согласна. А ещё можно постараться прошмыгнуть к Нолдор Короля. Там на одном из участков есть довольно густой лес. Можно прорваться. А там уже пересечём ворота со стороны златовласок — на их территории вряд ли есть облава, — послышался другой голос.       — На севере, где стена примыкает к горному склону Пелори, — вклинился Арвахарм. Впервые за многое время первый из учеников Тайрэна говорил холодно и серьёзно, без излишнего высокомерия, точно случившееся мешком по голове выбило из него излишнюю спесь. Но опускать руки он не собирался точно. — Там есть небольшая горная тропка, в детстве половина Тириона туда на склон лазала. Если не перекрыли — можно постараться пролезть там. Главное двигаться малыми группками, не привлекая внимания. Если увидят — попавшихся на глаза не пытайтесь отбивать, только сами пропадёте!       — Верно, — глава культа словно одобрительно кивнул всем присутствовавшим. — Каждый пусть выберет тот вариант, что ему известен. Сейчас вы можете говорить друг с другом. Предупреждайте собратьев, если видите там или здесь ищеек, или что-то подозрительное. Я встречу всех вне города — где именно скажу, когда выберетесь. В пещеру не суйтесь — скорее всего, о ней уже знают. Я же пока что постараюсь выяснить, что произошло… и кто нас предал.       Последнее было сказано по-настоящему зловещим тоном, не предвещающим шавке Валар, продавших своих собратьев по вере и крови, ничего хорошего.       Медленно, буквально ползком, приникая к влажной от росы земле под лучами Древа и призрачным сиянием ставшей проклятой эмблемы, что возвестила о клинке, обрушившимся на Чистых, уцелевшие истинно верные Владыке и Князю постарались двинуться вперёд. Поимок стало существенно меньше — помогая друг другу и предупреждая собратьев, последователи Мелькора двинулись вперёд. Патрули и рыскавшие по домам гончие уже не замечали этой молчаливой паники, не слышали молитв и безмолвных инструкций. Культисты искали друг друга глазами, объединялись в группы по трое-четверо, заставляя свои ноги молча вести их по закоулкам к незримой границе спасения. В каждом взоре светилась отчаянная смута, обещавшая кровавую цену за каждый шаг к свободе — так смотрела загнанная в угол лиса, так взирал окружённый стаей псов Оромэ волколак. Сердца бились в тревоге и надежде, впиваясь каждому в грудь ошеломляющей смесью, фэа балансировали между безумным, сковавшим движение страхом, не менее безумной храбростью и поразительно обострённой ясностью разума, помогавшей реагировать на любой шорох. Ночная тень укрывала их путь, в то время как над Тирионом продолжала бушевать гроза преследования, возносясь тёмными крыльями к небесам.

***

      — Тише! — требовательный мысленный шёпот Алкара подстёгивал уцелевших Чистых вжиматься в землю ещё сильнее, буквально сливаясь с ней в единую, лишь изредка шевелящуюся плоскость. — Патруль слева. Всем замереть!       Полтора десятка едва различимых в ночном свете Древа теней послушно, точно детёныши под командой матери, затаились, позволяя хищникам — частью в привычных каждому подданному Первого Дома доспехах Мор Тирит, другой частью невиданным доселе, иным, передвигавшимся почти неслышно ищейкам — пройти мимо, направившись на северо-восток, к Кованым Воротам.       Тишина. Не слышно было уже сообщений от отрядов, решивших попытать счастья на других направлениях — слишком далеко Чистые отдалились друг от друга, так, что глава культа был вынужден разбить единую сеть на множество маленьких участков, замкнув каждый на себя, дабы тратить меньше сил. Не переговаривались и враги, шедшие в каком-то своём, окутанном мрачной торжественностью молчании. Острия идущих колонной алебард хищно поблёскивали в лучах Тьелпэриона и магических светильников, которыми преследователи освящали себе путь. Мерный, ровный, чёткий подобный накатывающей волне стук подкованных металлом сапог по мостовой ввинчивался в уши. Беглецы буквально кожей чувствовали, как опасность кружила вокруг них ленивым призраком — Тени то и дело пронзали не знающими пощады взглядами ночь, ища ускользнувшую между пальцами добычу.       Когда очередное скрытое тьмой капюшона лицо обернулся в их сторону, Нармо не то что замер — постарался забыть, как дышать. Испарина выступила на треугольном лице аколита, чей оттенок сейчас напоминал не молоко даже, а белый мрамор Тириона. Сказывалась потеря крови — во время одной из стычек Нармо успели зацепить. Стальной хваткой сомкнулось на горле осознание. Моргнёшь сейчас слишком громко — и всё, конец. Попытаешься сбежать — увидят и поймают. Замрёшь от ужаса — учуют и найдут. И неизвестно ещё, что хуже тогда — погибнуть сражаясь или попасть в лапы тех, кто сейчас по какой-то причине действовал от имени Князя.       — Крепись брат, — хлестнул в разуме голос бывшего Чёрного Стража, не дав Нармо окончательно погрузиться с головой в бездну. — Клянусь кровью Мелькора, мы спасёмся! Поверь мне. Отринь сейчас внешний мир, обрати свой взор к Владыке. Он поможет.       Юноша сомкнул зубы, мысленно кивнув другу, постаравшись последовать приказу. Закрыл глаза, представляя себе горные пики Железных Гор и огромную, попирающую небеса, фигуру Повелителя Арды во всей его славе. Послал к этому величественному существу отчаянную, безмолвную мольбу — укрой от взора Валаровых прихвостней, защити!       На удивление, совет Алкара сумел помочь. То ли наставник, следивший сейчас за всеми беглецами, услышал безмолвную мольбу и своей магией уберёг от смертельного оцепенения, то ли сам Мелькор вмешался, ответив на зов — но сковавший все члены страх со злым шипением отпрянул назад. Оставаясь на границе сознания, но уже не имея абсолютной власти над Чистым, позволяя вернуть душе уверенность и готовность драться дальше.       Спустя несколько самых долгих в жизни последователей Владыки минут, после того как последние фигуры исчезли в поднимавшейся от земли дымке тумана, отряд вновь поднялся на ноги. До реки было уже рукой подать.       Келумэ брала своё начало к югу от Тириона, срываясь со клонов Пелори струями многоступенчатого водопада. Прежде, до прихода Нолдор, набравший силу поток огибал холм Туна, затем неся свои воды на восток, к Морю. Народ, воздвигший на холме Тирион, многое изменил, подарив реке второе русло — сквозь холм, разделив его надвое, точно пирог разделяют острым ножом. Хитрая система террас и шлюзов, направившая воду снизу вверх, позволила создать набережные по обоим берегам нового канала. На его же дальнем конце, там, где вода рукотворного рукава Келумэ спускалась обратно, родилось окружённое рощей озеро.       К её берегам Чистые и стремились. Огонь и свет улиц сейчас сулили гибель. Вода обещала побег. Заметить кого-то в ночных волнах, а то и под ними, для любого стражника куда сложнее, чем отлавливать беглецов в городе. Не говоря уже о том, что расставить охрану вдоль всей линии берега было невозможно — в отличие от тех же ворот.       До реки они добрались минут через десять — уже у подножия холма, недалеко от последнего шлюза, выравнивающего уровень воды. Волны, стелющиеся вдоль облачённых в мрамор набережных, слегка колебались — словно нити судьбы, сейчас замершей на развилке и ещё не решившей, как именно ей сплетать свой узор. Лучи серебряного Древа отражались от поверхности воды, бликами играя на измождённых, вымазанных в земле и траве лицах. В тревоге оглядываясь по сторонам — нет ли за спиной и флангов преследователей? — уцелевшие последователи Мелькора уже едва ли не бежали к тёмной приветливой глади, манившей обещанием спрятать, сокрыть, донести в своих водах до безопасного места.       — Не расслабляться! — Алкар, пружинисто шагавший рядом с Нармо, словесным бичом подстегнул собратьев, заставляя тех не забывать об осторожности. Спина молодого аколита поневоле выпрямилась, расправив плечи — друг, пусть и в своеобразной манере, но умел ободрять подчинённых и приводить их в чувство. Морально Чистый был готов сражаться за жизнь дальше. Тело тоже подлатали — по счастью, среди уцелевших нашёлся знаток целительных заклинательных песен. — Сейчас начнём сплавляться вниз по течению. Рубите деревья — с брёвнами будет куда легче. Я не собираюсь вылавливать вас со дна.        — Тогда, быть может, сделаем плот? — спросил кто-то из послушников.       — Слишком заметно — и долго. Брёвна не дадут вам утонуть, если выбьетесь из сил. Плыть нам далеко. Но в темноте они куда меньше привлекают внимание, чем плот, да и нырнуть под них легче. Давайте, братья. И поживее, если не хотите держать ответ перед Манвэ и Феантури!       И первым, подавая пример, несколькими сильными движениями клинка заставил молодой ясень с жалобным скрипом рухнуть.       Работа закипела. Чистые валили древесные стволы, быстро очищая их от веток и листьев, после чего перетаскивали к берегу. В каждое движение вкладывали все силы, что остались. В каждый взмах меча или топора добавляли тёмную, отчаянную жажду жизни, что позволяла Детям Севера превзойти предел возможности рождённых тел. Каждый вдох — сквозил надеждой, что постепенно вновь позволяла укрепиться в их разуме.       Кончики пальцев босых ног уже касались прохладной воды, всё более подходя к долгожданной границе спасения. Ещё немного. Почти вырвались!       Но в тот момент, когда отряд уже был готов сплавляться, похоже, судьба всё же сделала свой выбор, выткав трагический узор. Чёрное на чёрном — из темноты ночи, с крыши ближайшего дома, выходившего своим внутренним двориком на набережную, спрыгнула худощавая, но высокая фигура, облачённая в уже ненавистно знакомый каждому из уцелевших Чистых плащ с капюшоном. Казалось, нисколько не боясь за собственную жизнь, предвестником скорой гибели Тень шагнула в сторону ощетинившихся оружием последователей Мелькора, мгновенно занявших круговую оборону.       — Значит, река, — практически меланхолично прозвучал его голос, напоённый седым хладнокровием. Фигура откинула капюшон, позволив смоляного цвета волосам рассыпаться по плечам. В серых глазах отразился лёд. Безжалостное безапелляционное превосходство, смешанное с полным отсутствием хоть каких-то тёплых чувств по отношению к своим противникам. Так смотрела каменная статуя. Так — неожиданно осознал для себя Нармо — выглядела абсолютная преданность. — Неплохой план, но… нет. Просто нет.       Последователь Ортхэннэра узнал его без труда — и узнавание это было до боли странным. Он-то здесь что делает?       Несмотря на своё мастерство и уважение среди Верных, не говоря уже об ученичестве у самого князя, Ангарин редко блистал на воинском поприще. Он и как творец предпочитал уступать большую часть славы их дуэта своей «платиновой» сестре, добровольно оставаясь в её тени, что уж говорить об искусстве меча? Если не знать историю Мэнэлдиль — и не ответишь сразу, что такой тихоня забыл среди Верных. А самое главное — почему личный ученик Малекита среди тех, кто сейчас загонял, словно зверей, вернейших его последователей?       Догадка пришла быстро — осознание пополам с отвращением. И как Арда подобное вытерпела, особенно учитывая, сколько сын Мелькора сделал для этой семейки после падения девчонки с неба?       Хотя, если вдуматься, а не подозрительно с самого начала было, что полукровка Нолофинвэ так быстро и внезапно со своей матерью примирился? И разумеется, жена пошла на поводу у мужа…       Твари!       — Прочь с дороги, предатель! — Нармо в ярости указал клинком в сторону явного перебежчика на сторону златовласок. Большинство Чистых, замершие было в первое мгновение появления ищейки, поддержали молодого аколита дружным гулом, встав плечом к плечу. Другие, не тратя времени зря, подтолкнули первые брёвна к водяной глади.       Вместо ответа Ангарин лишь невозмутимо покачал головой. Глаза блеснули приговором — и щелчок пальцев предателя прозвучал, словно его огласка. Многочисленные светильники зажглись, разгоняя мрак и обнажая перед культистами неприглядную правду, переводя ситуацию из «отвратительной» в «безнадёжную». Верхушки прилегавших к набережной домов покрылись тёмными силуэтами, словно город сам вдруг восстал против своих детей. В холодном свете светочей поблёскивали металлом дуги арбалетов и трёхгранные наконечники болтов. Блестела проклятым символом и серебряная голова ворона на плече Ангарина.       Нармо поневоле сглотнул, облизав высохшие губы. Сияние светильников выделило каждую проклятую фигуру, каждый прицел, направленный на беглых служителей Тьмы. В этот момент первая тройка Чистых, поняв, что от брёвен толку уже немного, бросилась в воду, вспенивая её мощными гребками.       Сжатый кулак Ангарина взметнулся вверх, верша судьбу беглецов. В то же мгновение, прежде чем служители Мелькора успели уйти на достаточную для нырка глубину, десятки болтов пронзили тела собратьев Нармо. Три коротких крика. И вот уже поток лениво тащил тех, кто рассчитывал найти в нём своё спасение.       — Кто-нибудь ещё рискнёт? — нолдо скрестил руки на груди, выразительно подняв бровь. После чего голос, ранее звучавший спокойно, даже с каким-то лёгким сожалением, налился холодным гневом, готовым обрушиться на культистов в виде ещё сотни выстрелов. — Именем князя Феанаро, сложить оружие. В противном случае, нам придётся начать бить… по конечностям. Например по коленям. Не думаю, что вам это понравится.       Нарво скрипнул зубами, в праведной, но бессильной сейчас ярости сжимая рукоять меча и делая единственное, что мог сейчас — прожигая смевшего ещё что-то говорить о князе предателя взглядом. Спина аколита чувствовала хриплое дыхание тесно сбившихся собратьев по крови и службе.       Похоже, каждый из них сейчас понимал. Если будет бой — он будет для них последним и, увы, коротким. Прежде, чем Чистые даже сумели бы сблизиться с врагами, арбалетчики превратят их в окровавленных ежей. Но сдаться? Отдать себя в руки предателей и Валаровых прихвостней, что сейчас наверняка в лучшем случае заковали в цепи, а в худшем и убили князя, сына Владыки? И что ожидало его верных слуг в их оковах? Пытки и вечное заточение?       Молчание. Огненные, пылающие ненавистью взгляды, сталкивающиеся с прохладной сталью преследователей. Горстка истинно Верных, зажатых на мраморном берегу между выстрелами врага и холодной водой реки, что окрасилась алым за попытку побега через её волны.       — Я жду, — вновь разрушил безмолвие ненавистный, омерзительно бесстрастный голос кузнеца. — У моих Нолдор ещё много дел. Так что давайте не будем затягивать. Считаю до десяти. Один…       — Алкар, прикажи атаковать, — Нарво повернул голову за левое плечо, встретившись взглядом с другом. — Лучше смерть и чертоги Владыки, чем жизнь в рабстве Валар! Алкар?       Голос Чистого дрогнул в лёгкой растерянности. Ищущие поддержки, ожидавшие увидеть мрачное обречённое пламя последнего боя, глаза поклонявшегося Мелькору увидели лишь выжидающее, каменное спокойствие пополам с лёгким сожалением. В чём-то неуловимо напоминавшее взгляд Ангарина. Своей эдакой безучастностью к тому, что для Чистых было моментом жизни и смерти.       Медленно выйдя из строя собратьев, бывший Чёрный Страж сделал шаг по направлению к предателю. А затем ещё, ещё и ещё — совершенно не встречая на своём пути препятствий в виде арбалетных выстрелов, не пытаясь увернуться от ударов врага — так, будто его окружил незримый щит. Или словно для него не существовало засады. Алкар шёл так, точно прогуливался по этой набережной с девушкой звёздной ночью. Глаза Нарво в изумлении расширились, когда, уже находясь в шаге от предателя, один из лучших учеников Ортхэннэра плавно, с грацией истинного воина развернулся, встав рядом с Ангарином.       — Лучше сдавайтесь, — произнёс он, на мгновение прикрыв глаза — так, точно скинул с плеч груз, тяготивший его на протяжении долгого времени. Однако следующие его слова вышибли воздух из груди многих Чистых, судя по измученным вздохам позади. — Ангарин не лжёт. Он действует от имени и по приказу нашего князя — как и я! Бросьте оружие!       — Отличная работа, — предводитель Теней благодарно кивнул Чёрному Стражу на глазах у медленно бледнеющих культистов. — Уже шесть.       Полное бешенства рычание, в котором с огромным трудом можно было узнать голос Наставника, раздалось в разуме каждого из Чистых — прежде, чем Алкар, резко побледнев, схватился за шею. После чего стал медленно оседать — так, что Ангарин вынужден был подхватить того, подставив плечо.       — В РАССЫПНУЮ! — бессильная ярость — на всех вокруг и, в первую очередь, на самого себя — пополам с огромной долей разочарованием хлестнула бичом, заставляя многих Чистых резко вздрогнуть. Так рычит раненый хищник, полезший за запечённой дичью, но попавший прямо в ловчью яму. — В воду, разом! Кто-нибудь прорвётся!       Однако прежде, чем Дети Севера исполнили приказ своего учителя, вслед за многочисленными щелчками спущенных тетив в сторону отряда полетели болты. Резкая боль в мгновенно подогнувшейся ноге заставила пошатнувшегося Нармо взвыть — прямо под коленом из штанины Чистого крайне неприятным украшением теперь торчало толстое оперённое древко.

***

      — Вот это я называю правильной переговорной позицией, — пристально следящий с помощью теней за всем происходящим в Тирионе, Король-Чародей по-змеиному усмехнулся. Эта ночь окончательно показала, что он не ошибся в своём выборе на должность тайных дел мастера.       Последователей Мелькора привлекала слава на ристалище. Отродий Голодной Суки — громкое имя, связанное с искусством, в принципе. Талантливая, но редко блиставшая на небосводе звезда, предпочитавшая уступать всё внимание младшей сестрёнке и практически не появлявшаяся на ратном поле, по большей части считалась обоими культами почти что безобидной — и бесполезной в своих планах. В теории, подобным нолдо мог бы, со временем, заинтересоваться Майрон, постаравшись сыграть на амбициях «недооценённого». Но, по счастью, сделать этого он не успел. Его же последователи подобной дальновидностью не обладали. Будучи не привлекающим внимания, но крайне умным и схватывающим на лету учеником, Ангарин неплохо освоился с новой ролью, вычислив Алкара и других потенциальных завербованных Чёрных Стражей.       Без сомнения, он был одним из главных авторов сегодняшнего представления, развернувшегося на территории Верных. Начиная от маршрута патрулей, прочёсывавших местность перекрестно — от чего многие пытавшиеся бежать были загнаны ещё в первый час облавы. И заканчивая маршрутами для каждой из групп, собравшихся вокруг вернувшихся под крыло друкая шпионов в стане Майрона. Основной сложностью в этом было то, что брать каждый из этих отрядов необходимо было одновременно — едва ли не синхронно начиная окружение и захват. В противном случае, основатель Чистых, увидев предательство в своих рядах в одном месте, начал бы лихорадочно искать, быстро увидел бы, что у некоторых из Чистых вместо рабского ошейника осталась лишь видимость — и в этом случае остальные лазутчики среди культистов оказались бы под угрозой. Сейчас же подобное удалось предотвратить. Шпионы Малекита отделались, можно сказать, лёгким испугом. Получив серьёзный удар от окончательного разрыва связывавших их с Майроном цепей после того, как тому стала известна правда, но, всё же, оставшись в живых. В то время как большая часть настоящих последователей Мелькора сейчас заковывалась в цепи и отправлялась в темницу. Те же немногие, кто останутся после сегодняшней ночи на свободе, уже не смогут продолжить жить как ни в чём не бывало в Тирионе. Как шпионы — для Тёмного Валы они уже будут бесполезны.       Жаль, конечно, что соглядатаев при Майроне у былого Властителя Чёрной Башни более не осталось… Но следовало смотреть на вещи трезво — после случившейся зачистки пытаться оставлять кого-то из своих в его окружении означало попросту обречь своего эльфа на бессмысленную гибель. Получив столь звонкую оплеуху, как нынешняя облава, Майрон вряд ли успокоится, пока не проверит каждого оставшегося подле него Чистого на лояльность и крепость клятвы. Останься тот же Алкар при нём — неизбежно был бы раскрыт. Тем более, если бы отправился вместе с рыжим на восток, к его хозяину.       Холодное веселье сверкнуло в золотых глазах бусинками жестокости. Первая кровь сегодняшнего поединка разумов осталась за Королём-Чародеем. Теперь дело было за Эктелионом и его Серебряной Дланью.