Дура

      Саша сидит за столом, листая страницы сборника с тестами по русскому языку. Рядом чашка уже давно остывшего чая и беспорядок, в котором невозможно найти ни телефон, ни карандаш — всё завалено открытыми учебниками и тетрадями. Уже второй час она погружена в этот «мир русского языка», не реагирует даже на то, что мама третий раз кричит с кухни.       Саша привыкла, что по вечерам она дома одна, а сегодня за пределами её комнаты шум и разговоры, которые не дают нормально сосредоточиться.       Вообще, очень часто родителей нет дома — если дочь с началом одиннадцатого класса погрузилась в учёбу, то они уже лет десять погружены в свою работу. Как будто их дом не здесь, а где-то там, в светлом офисе, который пропитан запахом кофе и мужского одеколона. Но с этого дня мать с отцом в отпуске. Наверное, поэтому накрыли пышный стол и созвали всех ближайших родственников. Саша, если честно, не понимает зачем, ведь новый год через пару дней. Поэтому задала утром этот вопрос маме, а ответ: «На новый год мы всей семьёй поедем к бабушке Ане в деревню!» — совсем её не обрадовал. Крючкова уже тогда мысленно решила, закатывая глаза, что всеми способами останется дома. Да, будет сидеть в одиночестве с чашкой чая и любимым сериалом, но это гораздо лучше, чем выслушивать вопросы от родственников про парней, учёбу и поступление, которые её заебут уже с первой минуты.       — Сашуля, выходи к гостям. Тётя Лида тебя давно не видела! — в дверном проёме показывается мама, тихонько и мило улыбаясь.       — Нет, мам, я занята, — Саша показательно придвигается к столу, мечтая оказаться в тишине и покое, а ещё надеется, что раз Саша к гостям не вышла — они сюда не пойдут. Мама немного поворчала, но всё-таки прикрыла дверь.       Своим появлением женщина подбила концентрацию над учебниками, а вибрирующий где-то под тетрадями телефон совсем сбил. Саша раздражённо вздыхает, начиная перерывать все книги-тетради-сборники в поисках, встаёт, чуть ли не проливая чай на всю писанину, и наконец-то обнаруживает гаджет. 1 сообщение от пользователя Сонечка       Саша замирает и растерянно хлопает глазами, пытаясь выдохнуть задержавшийся внутри воздух.       С той самой пятницы, где на квартире у Жени пьяные тела не давали сделать и шагу, где запах алкоголя заменил воздух – прошло пять дней. Ровно пять дней назад Саша узнала о Соне многое — то, о чём остальные даже не догадываются. А ещё Крючкова сказала, что скучала... И от воспоминаний уши до сих пор краснеют, а сердце норовит выпрыгнуть, разорвав грудную клетку.       На протяжении всех дней в мыслях проявляется этот момент, и Саша не может поверить, что сказала такое вслух, ведь даже в голове произносить было страшно, тем самым признаваясь самой себе в чём-то... До сих пор ощущает тот кипяток внутри – как будто сердце лопнуло, и горячая кровь заполнила все органы. Помнит, как после её фразы Соня ближе прижалась и выдохнула с каким-то неимоверным облегчением, как будто всё, что было внутри, разнёс по земле холодный ветер, а взаимные и тёплые Сашины слова стали точкой спокойствия. В тот момент не было мыслей, что это ненормально. В голове крутилось только то, что это самое правильное, что может быть.       И с той ночи больше не было никакого контакта или общения, ведь начались каникулы, и школа этих двоих уже не объединяла. Общения не было, но Сонин образ с головы не выходил ни на минуту, став частью воображения. Да, Саша растерялась, когда сообщение увидела, но внутри явно затаилась радость, которую та старательно пыталась спрятать от самой себя.       Девочка открывает чат дрожащими пальцами, явно боясь чего-то. Наверху до сих пор висят непросмотренные фотографии, но Крючкова хочет посмотреть успешно их игнорирует, вчитываясь в сообщения. Сонечка привет, сладкая :) ты за матешу шаришь?       Кульгавая ведь знает, что Саша в математике разбирается – спросила для приличия, потому что следом за сообщениями в чат прилетает фотография какого-то задания. Сонечка я ничего не понимаю математичка сказала решить за каникулы       Крючкова облегченно усмехается, полностью забивая на этот русский язык. Сейчас как будто Соне помочь намного важнее, чем дорешать этот придурочный вариант по языку – Саша таких уже сто штук разобрала. Она укладывается на кровать, принимаясь читать задание – сразу понимает, что нужно сделать. Руки ещё немного подрагивают, поэтому не на все клавиши попадает, но любезно выписывает огромный текст с объяснением, ещё несколько раз перепроверяя. Сонечка нихуя не поняла что за дурак это придумал?

Саня

дурак тот, кто этого не понимает :)

      Саша ещё немного размышляет над каким-то другим способом передачи своих мыслей Кульгавой и сдаётся, зажимая кнопку голосового сообщения. Она поэтапно рассказывает ход решения, называет все формулы и теоремы, немного запинаясь и делая паузы. Отправляет. По её голосовому сообщению можно составить неплохой такой конспект и запомнить принцип решения на всю жизнь. Сонечка о, поняла! спасибки голос у тебя красивый, кстати))) сладкий такой       Нет-нет-нет! Саша губы сильно поджимает от этих сообщений, а телефон сейчас выскользнет из рук, потому что ладошки мгновенно стали влажными. Какой-какой голос? Крючкова в подушку ныряет, прислушиваясь к сердцу. Хорошо, что Кульгавой сейчас нет рядом — не видит краснеющих щёк.       Саша до сих пор не может привыкнуть, что вместо агрессии, текущей по венам от Сониных слов — кровь атомами окситоцина заполняется. Какого хуя? Когда всё превратилось в это? Хочется пропасть с лица земли, хочется свежего воздуха, которого сейчас катастрофически не хватает.       А следующим вечером Саша сидит на кухне с отцом и что-то заинтересованно рассказывает, попивая любимый мятный чай. От бурного порыва слов её немного отвлекает звук уведомления рядом лежащего телефона. Саша так легко и без подозрений поглядывает на экран, продолжая что-то бубнить, но сразу сбивается с мысли и замолкает, замечая новые сообщения от Сони. Она допивает чай, чувствуя тепло внутри, которое смешалось с беспокойством, вызванным Сониными сообщениями, и направляется к себе в комнату, оставляя отца наедине с крепким кофе и каким-то журналом.       Саша желтую гирлянду включает, усаживаясь на кровать, и снова открывает чат с Кульгавой. Сонечка приветик объяснишь?       И снова в чат летит фотография с каким-то заданием. И снова Крючкова усмехается, чувствуя себя репетитором, начинает все возможные решения в голове подбирать и определять, какое проще для Сони. А ещё её удивляет то, что эта «похуистка» серьёзно на каникулах задачки пытается решать, готовится к экзаменам — неужели, поняла, что через полгода выпускается?       Саша решает время не тратить на огромные текста, сразу голосовое сообщение отправляет, ожидая чужого ответа. Поняла Соня или нет — вот в чём вопрос. Сонечка чее?? а как этот график начертить? Ясно. Не поняла.

Саня

ну как я тебе на словах это продемонстрирую?

      Саша уже открывает полку и берёт там какой-то смятый тетрадный листик — хочет начертить и сфотографировать, показать, как примерно должно всё выглядеть, но новое сообщение от Сони тормозит данную идею, сразу ускоряя сердечный ритм. Сонечка приходи ко мне продемонстрируешь на листочке       Саша облизывает пересохшие губы. Если честно, то Крючковой предложение Сони гораздо больше нравится, чем собственная идея нарисовать на листочке график и скинуть фотографию. Правда, она этим мыслям не поддается, прячет, как и нависающую над ней радость от любых сообщений Кульгавой, как и всё, что чувствует. Она переводит взгляд с яркого экрана телефона на окно. В глаза сразу бросается зимняя картина — снег большими хлопьями опускается на промёрзшую землю, перекрывая всё. Во дворе уже нельзя отличить, где проезжая часть, а где тротуар. Темно и жутко холодно.       Прийти к Кульгавой домой? Объяснить задачку?       Нет-нет-нет. Такой холод на улице, что любой нормальный человек будет искать способы остаться в тёплой кроватке. Но, наверное, Саша ненормальная.

Саня

ладно

жди

      Так сухо и так безэмоционально отвечает, только вот сердце вздувается, давит на лёгкие, отчего дышать тяжелее становится. Внутри уже чувствуется мандраж и страх, колотящий нутро. Саша натягивает серые спортивки и черный свитшот, вглядываясь в своё отражение.       Она действительно собралась идти таким поздним и холодным вечером к Кульгавой? К Соне Кульгавой? Нужно, чтобы кто-то проехался по лицу кулаком и утихомирил всё, что происходит с ней, но этого никто не сделает, а Саша уж слишком сильно этой идеей с походом в гости загорелась, вылетая из своей комнаты в прихожую.       — Мам, я гулять! – Саша стоит у большого зеркала, хорошенько укутываясь шарфом, который движения сковывает.       – Ты погоду видела? Какое гулять! – женщина чуть ли не выбегает с кухни, недовольно складывает руки у груди, осматривая дочь внимательно. – Раздевайся! Не пускаю! — глаза матери наполняются строгостью и полным непониманием.       – Ты издеваешься? Мне семнадцать, мам, не десять! – когда её днями дома нет — куда дочь ходит вообще значения не имеет, а тут решила в строгого родителя поиграть? Да, Саша спорит, кричит, чуть ли ногами не топает, как маленький ребенок.       – Сейчас отцу тоже самое скажешь! – и мать после трёхминутной перепалки с дочерью пропадает в темноте квартиры, а через мгновение из кухни слышны её недовольные высказывания, мол «холодно, поздно — гулять собралась, а ещё огрызается!». Жалуется мужу.       Саша ворчание уже двух родителей слушать не хочет, не хочет учинять огромный скандал, и, пока отец собирается с мыслями – поддержать жену или дочь – смывается из дома, тихонько прикрывая входные двери.       Никогда она без разрешения родителей не уходила из дома. Но ради Сони можно.       На улице и вправду очень-очень холодно. Глаза слезятся от дикого ветра, рука ледяная — перчатки не помогают. Саша на секунду забыла, куда идет. А когда опомнилась – тело началось трястись ещё сильнее, уже не только из-за холода, а из-за громкой тревожности и предвкушения встречи.       Соня буквально в десяти минутах от Саши живёт. Только эти десять минут ощущаются вечностью. Крючкова помнит, где чужой дом находится, ведь тот самый день, когда побывала там, перевернул сознание и перемешал мысли. Блядская математика. Она неоспоримо их очень часто связывает.       Под ногами хрустит свежий снег, а внутри хрустит оболочка смелости и бесстрашия. И окончательно разрывается, когда Крючкова оказывается около чужой двери, а тело не перестаёт трястись и содрогаться.       Они не виделись с той самой переломной пятницы, когда все принципы и убеждения Саши разбились, оставляя осколки, которые до сих пор немного покалывают. Крючкова думала, что встретятся уже в новой третьей четверти, в новом году, только сегодняшний вечер и Сонино сообщение все эти мысли обрубил.

.

      Кульгавая с начала каникул решила, что будет заниматься учебой. Поступление, самостоятельность, всё такое... Не настолько она с ума сдвинулась, чтобы на будущее забить. И не зря всё-таки учительница математики любезно вручила ей несколько листочков с распечатанными задачками по геометрии в конце второй четверти. Но есть одна проблема — Соня геометрию на дух не переносит, только и может сказать: «Пифагоровы штаны – на все стороны равны». Совсем не понимает.       С горем пополам самые лёгкие задачки она решила. Может, чтобы понять остальную геометрию, нужно и другие теоремы заучить, понять, как они работают? Нет. Ей достаточно Саше написать, которая по полочкам раскидает даже самые сложные задания, которая скажет, что выучить нужно, чтобы подобные задачи решать. И да, Соня понимает, что Саши с ней на экзамене не будет.       Лучшая подруга Сони — Оксана — тоже за матешу отлично шарит. Но почему она решила именно Саше писать? Да потому что это Саша. Ей хочется написать, к ней хочется доёбываться глупо, ей хочется фотографию скинуть не по-приколу, а чтобы та любовалась и рассматривала каждую частичку своими прекрасными-голубыми-глазами, приближая. А ещё она очень умная и действительно в математике разбирается — одни плюсы. Соня минусов в ней не замечает.       Ни один учитель не объяснит так, как Крючкова. И даже про эти графики Кульгавая поняла после первого объяснения, сама всё начертила, проверила. А Сашу... Сашу почему-то очень-очень увидеть захотелось, поэтому пошла на хитрость, губы нервно облизывала, когда ответа дожидалась.       Соня горячую воду по кружкам разливает и слышит звонок в дверь, который немного вздрогнуть заставляет.       – Привет, сладкая, – Кульгавая осторожно приоткрывает входную дверь, нежно улыбается, когда Крючкову видит. Соня немного пятится назад, впуская Сашу внутрь. В квартире очень тепло, поэтому снег, оставшийся на волосах и на одежде кудрявой, начинает мгновенно таять, впитываться в ткань.       – Привет… – Крючкова облизывает губы и смотрит так неуверенно на Соню, мокрыми ресничками прихлопывая. А та не стесняется, карими глазами сверкает и уголки губ приподнимает. Ей забавно за бегающими голубыми глазами напротив наблюдать. Саша потихоньку начинает расстёгивать куртку, шарф в рукав пихает неуклюже. Не знает, куда направить взгляд – на Соню слишком неловко смотреть...       – Матери дома нет, можешь не переживать так, – Соня усмехается. И если бы Кульгавая знала, что сердце Сашино стучит как раз не из-за всего этого вокруг, а из-за её, блять, присутствия; если бы знала, что неловко, потому что нечто бушует внутри при виде Сони.       Саша осматривается и понимает, что мокрую верхнюю одежду нужно на вешалке оставить. Она всё ещё не уверена в своих действиях, подвешивает за капюшон куртку и боится пошевелиться, ведь...       Ведь чувствует чужие руки на собственной талии, которые быстренько скользят к спине, прижимая ближе. Между телами расстояние мгновенно сокращается — Соня прижимается к Саше, в плечо носом утыкаясь, глаза прикрывает и еле-еле подрагивает. А Крючкова дар речи теряет, забывает, как дышать. Сразу жарко становится — это объятия Сони так согревают, а ещё нереально-быстрый-стук-сердца тепло внутри распространяет. Саша неуверенно холодные руки на чужую спину укладывает, пальцами вжимаясь еле заметно и вдыхая такой знакомый и сладкий запах, исходящий от чужих волос. Боязно, непривычно, но так приятно. Совсем злости не чувствует, чувствует только мурашки на собственном теле, что не пугают уже так сильно.       Слишком много себе позволяет, но от этого очень хорошо.       Соня к Саше прижимается, ни слова не говоря. А ещё хочется сжать до треска костей Крючкову, когда она в ответ так аккуратненько приобнимает, громко дыша. Они как будто сейчас обе расплавятся, растекаясь бурлящей лужицей по полу. Кажется, ближе прижаться уже нельзя, но у них получается.       Кульгавой обнять девочку захотелось сразу, как увидела её, стоящей в подъезде — вся такая потрёпанная и мокрая, пришла в жуткий холод к Соне ради ебучей задачи по математике, которую Соня уже и решила... Страшно думать, что будет, когда Саша уже начерченный график увидит. Она уйдёт? Развернётся? Снова нахуй пошлёт?       — Я нам какао сделала, проходи, — Соня аккуратно объятия разрывает, совсем ни слова про них не говоря, как будто так и должно быть. Как будто два месяца назад Сашины руки, которые недавно нежно прижимали к себе, не хотели придушить Соню. И Крючкова тоже молчит, нервно слюну сглатывая, за Кульгавой направляется, видимо, в её комнату. Там освещение такое нежное — лампа настольная, глаз не выедает. На стенах около кровати висят разные плакаты и фотографии.       — Так как мамы дома нет, можем чем-то поинтереснее математики заняться, — Кульгавая остаётся собой. Она ухмыляется, губы прикусывает, глазки строит, а потом смеётся громко, за Сашей наблюдая, которая снова засуетилась внутри.       Слава богу Кульгавая не заметила, что её щёки ещё больше покраснели. Слава богу Кульгавая не слышит, как громко и быстро сердце бьётся.       Крючкова присаживается — Соня заранее притащила второй стул к столу, чтобы Саше было, где сесть. На столе тетрадь с всякими прорешанными задачками, а ещё две кружки какао. Крючкова обвивает горячую кружку ладонью, наблюдая за рядом присаживающейся Соней.       И пускай Саша какао не любит. Но ради Сони выпьет с большим удовольствием. И ей понравится.       — Сонь... — Крючкова с интересом заглядывает на небрежные записи, — ты ведь уже начертила график? — Саша в непонимании хлопает ресницами, заглядывая в карие глазки напротив, но сразу взгляд отводит — неловко-неловко-неловко.       — Да, — девочка рядом виновато улыбается, начиная какие-то странные узоры на чистом листочке вырисовывать. Боится дальнейшей реакции, боится, что Саша разозлится и уйдёт, хлопнув дверью.       — Тогда зачем... — начинает Саша, только Кульгавая не даёт договорить.       — Захотела тебя увидеть, — Соня улыбается, внимательно наблюдая за тем, что сама и рисует. У обеих какой-то переворот внутри, хочется взорваться. Крючкова тоже за чужими небрежными штрихами наблюдает, как будто говорить разучилась. Столько мыслей сейчас в голове крутится, но не знает, как выдавить из себя хоть что-то. Лишь губы поджимает и облизывает.       — Уйдёшь? — Кульгавая ручку откладывает, резко в глаза чужие заглядывая. В чужих голубых читается неуверенность и что-то ещё, что-то непонятное, но глазки блестят, отражая тёплый свет.       — Почему я должна уйти? — Саша легонько улыбается, хватая уже свободную ручку и принимаясь дорисовывать чужую картинку на тетрадном листике. Так увлеченно и заинтересованно из чужих небрежных штрихов котика вырисовывает, успокаиваясь немного.       — Потому что я тебя обманула.       — Не уйду я, Сонь.       Соня просто хотела увидеть Сашу. А Саша тоже пришла сюда совсем не из-за задачки. Крючкова придвигает готовый рисунок смешного кота ближе к Кульгавой, а снизу небрежное сердечко выведено. Саша осторожно поглядывает на чужую реакцию, усмехается, когда Соня, явно умиляясь, достаёт скотч и с горем пополам отгрызает кусочек.       Теперь рисунок красуется над столом, где стена до этого была совсем пустой — сейчас поинтереснее.       С каждой минутой, проведённой дома у Сони, становится комфортнее. За окном слышно завывание ветра, что страх вызывает. Нет, страшно было бы — если б Саша на улице стояла, тряслась от холода и не видела ничего из-за падающего снега, а сейчас хорошо, ведь слушает интересные и глупые истории Сони, сопровождающиеся звонким смехом.       Кульгавая делает сладкую тягу, выдувая пар в лицо Саши, слушает недовольное мычание и заливается смехом, только вот Крючкова в отместку курилку выхватывает и тоже самое проворачивает. А потом Соня вспоминает, что дома есть очень вкусное печенье — через мгновение девочки хрустят сладостью, обсуждая любимые зимние сериалы и, к удивлению, находят много общих тем.       На улице ещё больше стемнело и похолодало. Саша и Соня перебрались на кровать — мягкое место болит на стульях сидеть, хоть они достаточно удобные. К математике девочки больше не возвращались — интереснее было поговорить, посмеяться. Кульгавая расположилась как-то странно, ноги на стену закинув — ничего нового. А Саша в уголочек вжалась, наблюдая за красивым лицом Сони и удивляясь — как она так быстро эмоции меняет?       — Ты, кстати, как новый год будешь праздновать? — Кульгавая наконец-то по нормальному уселась, выбившиеся волосы в небрежный хвостик вплетая.       — Родители сказали, что мы поедем в деревню. Но я не хочу, поэтому спиздану что-то, типа: «Болит живот, едьте без меня», — Крючкова наблюдает за чужими движениями, внимательно всматривается, и девочка напротив, похоже, это замечает.       — Что смотришь? — Кульгавая мгновенно такой игривый взгляд бросает — как будто внутри что-то щёлкнуло. Не обращает внимание на предыдущие слова Крючковой, сейчас в мыслях что-то иное. Она ближе придвигается, на руки опираясь. — Видишь, я хвост завязала?       — И что?       Крючкова нервно сглатывает, вжимается в стену, пытается не умереть от инфаркта — непривычно, Соня слишком близко сейчас. И жадно вдыхает, когда Кульгавая правой рукой касается дрожащей коленки и ведёт выше, сжимая ляжку, поглаживая внутреннюю часть бедра.       Саше хочется умереть на месте, хочется проткнуть себе живот, ведь там тянущиеся, протяжные, сладкие ощущения появляются. Что, блять, Кульгавая творит? Что, блять, творит организм Саши?!       — И что? — Кульгавая копирует слова с большей выразительностью и протяжностью, склоняясь над ухом и ухмыляясь от собственного ебанутого пафоса. — Раздвигай ножки, сладкая.       Крючкова громко сглатывает вязкую слюну, облизывает губы, пытаясь максимально осознать, что только что Кульгавая спиздануда. А ещё смотрит на красивую властную руку на собственной ляжке и глаза на секунду прикрывает, чтобы в обморок не упасть. Что за хуйня? Так приятно, что аж плохо. Так хорошо, что аж хуёво.       Не выдерживает — чужую руку с ляжки убирает и с кровати спрыгивает, пытаясь дрожь в ногах контролировать. Кульгавая сидит и уголки губ в низ тянет, а потом смеётся, наблюдая за растерявшейся девочкой. Такая наивная, такая чувствительная, такая...       — Борщишь... — Саша громко дышит и в карманы за телефоном лезет. На часах уже половина одиннадцатого и тринадцать пропущенных — нужно домой возвращаться, пока мать весь город на уши не поставила.       Снова неловко, снова нутро сотрясается.       — Мне пора, Сонь.       Соня хочет накинуть куртку и провести Сашу, но та запрещает, говорит, что уж слишком холодно и лучше посидеть дома. Сама пришла в такой мороз, а Соне нельзя.       Только вот Кульгавая слушается и снова жмётся ближе, заключая в объятия, когда Саша уже выходить собирается. Крючкова тоже в ответ прижимает, выдыхая всю тревогу.       — Пока, сладкая.       — Пока! — Крючкова тут же выходит из квартиры, по лестницам слетает, подготавливаясь к жесточайшему холоду, который поджидает снаружи, а на лице снова улыбка появляется. Такая нежная и такая непринужденная, снаружи очень холодно, зато внутри тепло.

.

      К счастью или сожалению — родители уже спят. Странно, ведь мать телефон обрывала недавно, а тут уснула, как будто и не играла в этого «строгого родителя». Ладно, может, это и к лучшему — никто не кричит на ночь глядя, никто мысли не сбивает и ахуенное настроение не поганит.       Саша заваливается в свою тёплую комнату и на кровать плюхается — тело как будто тает. Она прикрывает глаза и сразу перед ними, в кромешной тьме, но так ярко — эта блядская сегодняшняя картина прорисовывается, а в животе узел завязывается.       И снова звук уведомления слышит. И снова от Сони. Только теперь не в инстаграме, а в телеграме. И откуда у неё Сашин номер? Сонечка поможешь решить? *фотография*       Странно — фотография подозрительно заблюрена и для того, чтобы посмотреть, нужно нажать на неё. Крючкова глаза широко раскрывает — неужели снова математику решает? Неужели спросить этого нельзя было, пока Саша у неё сидела?       Всё сейчас подозрительным кажется. И не зря.       Крючкова открывает фотографию и хуеет ещё больше. Там совсем не безобидная задачка по математике. Там Соня, Сонино тело, Сонина грудь в одном полупрозрачном кружевном белье, а на фоне красуется нарисованный Сашей рисунок. Значит, сидит на столе прямо сейчас. Значит, сделала фотографию недавно. Значит, специально для Саши. Сука.       Крючкова снова-снова-снова сглатывает, пытаясь совладать с мыслями, но желание пялится на фотографию явно больше, чем закрыть и забыть. Никогда так громко она ещё не дышала — рассматривает утонченное чужое тело, рассматривает пирсинг сосков, татуировку, длинные пальцы, расположившееся где-то на талии. Соня так и хотела. Внутри всё кипит и рвётся на части.       Саша правой рукой надавливает на живот, сжимает края свитшота, чтобы немного прийти в себя, но это не помогает. Между ногами пульсирует, уже давно пульсирует, а воздуха не хватает.       Правая рука проскальзывает под резинку объемных спортивных штанов, проводя по ткани трусов. Саша резко вздыхает, прикрывая глаза. О том, что это пиздец — дрочить на Сонину фотографию — она подумает позже, а сейчас её волнует только непреодолимое возбуждение, неспособность совладать с грязными мыслями и желание представить рядом Соню. Представить, что сейчас в трусах её рука, представить, что Кульгавая рядом лежит, к себе прижимая.       Длинные пальцы касаются мокрых складок, обжигая нежную кожу. Саша сжимается, жадно и быстро вдыхая воздух, жмурит глаза, а через мгновение открывает — перед ней по-прежнему Сонина фотография, по-прежнему она будоражит, а полуголая грудь и татуировка рядом забирают всё внимание. Саша делает круговые движения, ощущая, насколько там мокро, и зубы сжимает, потому что хочется прикусить губу до крови. Один взгляд на Сонину фотку делает девочку ещё более мокрой, ещё большее желание вызывает.       Саша вздрагивает, ощущая резкий толчок собственного пальца. А навязчивые мысли о Соне и внушение, что она рядом — сводят с ума. Вводит еще один палец, но в этот раз медленно, мучительно и намеренно себя пытая, издевается. Девочка задерживает дыхание, когда нажимает на чувствительное место, а после снова пальцы внутрь пропускает, рвано двигаясь.       Движения всё сильнее становятся хаотичными, и ноги хотят сойтись вместе. Она терпит, чтобы не кончить так быстро и позорно. Но по-другому нельзя, потому что перед глазами Сонина фотография, потому что буквально сорок минут назад её руки красовались на Сашиных бёдрах, заставляя трусы намокнуть.       Крючкова больше не может. Губу всё-таки прикусывает, тут же зализывая выступающую кровь, и позволяет себе дойти до предела, позволяет собственному телу сотрясаться в оргазме, не имея никакой выдержки.