Рептилии. В поисках нефритового лотоса

Бездумно. Грубо.       Толчки резкие, грудная клетка хрустит под тонкими пальцами так отвратительно, словно ломаются пальцы и проникают сквозь кровавую смесь из внутренностей. Затем тепло окутывает тушу на больничной койке. Змеиное шипение проносится где-то в ушах, скользит по мозговым извилинам, опускается потоками кипящей крови к обнаженным щиколоткам.       Старик лежит на бамбуковой койке, окруженный пустой, душной комнатой. Внимательный доктор с усилием давит на его грудь, прямо там, где вот-вот перестанет биться прогнившее сердце, покрытое душевными язвами. Внезапно он почувствовал удар. Он пришелся прямо ему в грудь, в том же самом месте, на которое надавливал старику Бай Чжу. Он не чувствует, как колени бьются о металлический корпус кровати, на который он с грохотом упал. В голове бесконечно-темная густая каша. Она расплывается змеями по пробитой груди. Доктор Бай не сдерживает глубокого, удивленного вздоха. Он не ожидал собственной реакции, того, что ему в моменте станет настолько больно. Мужчина замер на месте и начал жадно глотать ртом воздух, сжимая зубы, которые, казалось, вот-вот провалятся вглубь черепа от усилий.       Перед глазами маячила ни койка, ни старое тело, а белый шнур снежной змеи. Она шипела, изворачивалась, шептала мантры и раздваивалась на пару существ: на ее тело и летающий рядом изумрудный дух. Пораженный красотой обряда, доктор забыл о разбитых коленях, о груди, превратившейся в ненасытную черную дыру, сжирающую всю гниль старческой болезни. Как прекрасно Шэнь скользила по его плечам, как аккуратно проползала по сломанным ребрам умирающего пациента, так, словно была намного легче самого воздуха...       Черная каша рябила перед глазами, затмевала своими отвратительными сгустками янтарные глаза. Бай Чжу не различал собственных мыслей, вдруг застывших и окоченевших. Не чувствовал и не слышал, как болезненно дышит, всхлипывает, а бурлящая кровь встает поперек горла. Доктор не отплевывается, жидкость течёт изо рта прямо по лицу, чудом не заливаясь в пораженные легкие.       Затем стало холодно. Больно и холодно, так, что затрещали даже кости. Этот звук похож на шуршащий под ногами снег... Хрустит что-то там, чуть ниже ключиц, кажется, это ребра. В ушах гудит, даже мысли перестают возникать. Бай Чжу чувствует, как его дух проходит сквозь тело лежащего на койке пациента. Соприкосновение двух живых духов вызывает бурный ворох эмоций и воспоминаний: Бай Чжу видит маленькую дочь старика, чувствует ее мягкие волосы, радость за то, что в роду появилась такая невинная душа. Мягким шагом доктор прогуливается по подсознанию пациента, с любопытством заглядывает в двери, открывающие перед ним произошедшие в чужой жизни события. Бай Чжу проводит прозрачными пальцами по бурлящему потоку убеждений, засматривается на далекое сияние желаний и мечт. В этом состоянии мужчина чувствует чужое тепло, испытывает чужие эмоции, гуляет по чужому разуму. Однако кое-что скоро вырывает Бай Чжу из этого тонкого состояния. Он чувствует, как неприятные ощущения захватывают его, как страхи замыкают его в железную клетку. Воздух заканчивался, и мужчина начинает задыхаться в чужих сомнениях и еще в чем-то отвратительно гадком...       В болезни.       В цели его прихода в чужое тело.       Заканчивается все неожиданно, также, как и начиналось. Чан Шэнь просто останавливается, начинает искриться зеленоватым светом и заползает обратно на горячую человеческую шею. Доктор Бай спадает с каркаса бамбуковой койки, не в силах удерживать навесу вдруг отяжелевшее тело. – Чжу, ты в порядке? Человечек? -говорит Чан Шэнь, но Бай Чжу ее не слышит. Вскоре Бай Чжу внезапно перестает чувствовать груз на шее.       Доктор пытается кричать, и у него это, кажется, даже выходит. Однако его белоснежная змея никак не реагирует на вопль. Она либо игнорирует, либо попросту не слышит - Бай Чжу не может утверждать точно, поскольку сам не понимает, издает он какие-то звуки или нет. Изо рта тонкими, но буйными струйками стекает теплая кровь. И доктору кажется, как его кровь становится лавой, как проваливается сквозь деревянные доски, как горит его дом в Алом огне, сгорают медикаменты, опыты, маленькая Цици, Травник Гуй, Чан Шэнь и он сам. Все горят. Но Бай Чжу чувствует только, как плавиться его кожа, оголяя сломанные кости. – Очнись, милый... Не время спать, нужно оставить господина Вэня и выйти подышать. Пойдем, ты же не хочешь окочуриться...       И Чжу слушается. Он представляет, словно встает, держит змею в руках и мягко отворяет двери. Однако доктор не может быть полностью уверенным в то, что справится с такой простой задачей, поскольку совсем не осознает происходящее вокруг себя. Все кружится перед глазами, как бешенная карусель, словно Бай Чжу вовсе не проводил массаж сердца пациенту, а тщательно и с особым старанием напивался спиртом. Доктор глубоко вздохнул и огляделся: он находится в хижине Бубу, в одном из стационаров, где рядком стоят кровати с пациентами. Все спят непробудным сном, и только один из них, тот самый старик, лежит сейчас под капельницей и тяжело дышит. Над его телом поднимается магическое зеленое свечение - следы проведенного над ним ритуала. – П-подожди, Чан Шэнь, - словно не своим голосом произнес Бай Чжу, отвратительно испачканный в собственной теплой крови.       Нужно проверить, что там с пациентом - господином Вэнем. Бай Чжу с усилием оперся о костяк его кровати, поднялся и посмотрел на мужчину. Под влиянием особых снотворных лекарств он спокойно спит. На его больничной рубашке пестрила кровь, чужая, его, Бай Чжу, кровь. Доктору в моменте становится стыдно за то, что он так позорно упал в обморок во время операции, так еще и испачкал все в собственной крови. Его радует лишь то, что результат его трудов и жертв на лицо: господин Вэнь жив и спокойно себе смотрит прекрасные сны, в чем доктор уверен абсолютно. А еще тот момент, что все пациенты крепко спали под воздействием специального снотворного, которое изобрел и сделал Бай Чжу в виде травяного отвара.       Бай Чжу полностью встает с пола и распрямляется, опираясь о стену. Рукой он касается своего лица: весь рот и подбородок измазаны в крови. Соленая жидкость неприятно щиплет обкусанные губы. Бай Чжу с омерзением стирает кровь запястьем, но только еще больше размазывает ее по лицу. – Я предупреждала, что все так закончится, -шепчет Чан Шэнь и скользит с тонкой человеческой шеи, двигаясь к раскрытому ящику. - нужно было дать ему с-с-спокойно умереть в окружении с-семьи...       Мужчина аккуратно ступает по полу, приближается к входной двери. Мягким движением он открыл ее и почувствовал резкий поток свежего, прохладного воздуха. Глубоко вздохнул, закрыл за собой дверь. – Я должен его семье, Чан Шэнь. Господин и госпожа Вэнь помогли мне в... - Бай Чжу кривится, заходясь в истеричном приступе кашля. Кровью опачкались светлые брюки. - хижине... Поддержали Хижину БуБу, помогли...       Змея приносит другу мокрую тряпку и он дрожащими руками стирает с лица вязкую кровь. Истеричными движениями он проводит по волосам, снимает с глаз сбившиеся очки. Глубоко вздыхая, он пытается успокоиться. Вдох-выдох... Вдох... – Я даже не знал, что Господин Вэнь болен. В последний раз мы виделись лет 5 назад, - поясняет он змее. - признаюсь, я испугался, когда увидел его на руках его же сына в таком состоянии...       Вспоминать бившиеся в конвульсиях тело постаревшего друга было... Страшно. Страшно настолько, что ради его здоровья Чжу без раздумий применил силу Шэнь, не смотря на собственное крайне шаткое состояние. – Все равно нельзя так жертвовать собой ради кого-то. Иначе ты попросту не успеешь найти или создать никакого эликсира бессмертия, глупый, - змея высовывает язык. - ради твоего же блага я запрещаю тебе пользоваться моей помощью до конца этой недели, пока ты не придешь в себя. – Это жестоко, - доктор Бай качает головой. - по отношению ко мне и к пациентам. Мы обязаны лечить каждого, кто нуждается в нашей помощи. – Но не тех же, кому пора умирать! - змея строго шипит и сильнее стискивает в своих объятиях шею мужчины. - я все сказала. У тебя есть пилюли, ими и лечи, святой страдалец!       Чан Шэнь кусает чужое ухо и Чжу издает тяжелый вздох сквозь плотно сжатые зубы. Укус, конечно, не столь болезненный, но в состоянии Чжу он кажется совсем не шуточным. Мужчина продевает руки между кольцами тела змеи, освобождая свою шею и глубоко дышит. – Мне нужно... Полежать... Немного, - Бай Чжу опирается ладонью о бордюр и поворачивается обратно в сторону хижины Бубу.       Вся боль безумным массивом наваливается на плечи и лекарь перевешивается о край бордюра, тяжело и сбивчиво дыша. В груди колит настолько сильно, что ноги подкашиваются, становится тяжело стоять. Давление падает, перед глазами блестящая пелена мушек. Бай Чжу жадно глотает ртом воздух, кривится и сползает вниз, на пол. Облокачиваясь о заборчик, он с усилием прижимает руки к груди. Он не слышит как что-то говорит ему Чан Шэнь - звон в ушах оглушает его. Доктор поднимает измученный взгляд желтых глаз далеко в небо, в прекрасное, звездное небо.       «Какая сегодня необычная ночь» - думает он, снимая очки. Ночь сгущается вокруг него и скоро тьма поглощает его целиком, как хищник свою добычу. Стало необычайно холодно...

***

      Едва-едва взошло огромное солнце на белом, как лепестки лилий, небосклоне. Теплые лучи безжалостно опаляли нежную кожу, плавили в своей непристойной жаре человеческие мысли. В хижине Бубу пахло настойками с ромашкой, календулой и мятой вперемешку с едким медицинским спиртом. Почти все свежие травы лежали на подносах у заднего входа и сушились под необычайно горячим светом солнца. – Мао Ли выписываем сегодня, справочку подпишите? - Гуй настойчиво протянул Бай Чжу тонкий сверток пергамента. – Без проблем... Стеклянные колокольчики на место положили? Повторяю: свежие на стойку, сухие в склад. Цици, оставь вишню в покое, примись за мяту, - лекарь быстрым прочерком поставил подпись на справке и активно принялся разбирать лежащие в хаотичном порядке документы. – Цици... Мята... Поняла, доктор Бай, - девочка неторопливо подобрала свежие лепестки. – Умница, - кивнул головой Чжу и повернулся в сторону входа, где колонной стояла длинная очередь. -Пора открываться, Гуй, сделай это за меня, а я пока примусь за господина Ю.       Работник, как всегда пышущий жизнью, поспешил открыть двери. Тут же в деревянное строение ворвался аромат человеческой кожи, пота, солоноватой слюны и крови. От запашка гнили Бай Чжу неприятно поморщился, понимая, что день будет насыщенным. Он взял со стойки уже готовый заранее поднос с самыми различными травами, пилюлями и отварами, и поспешил к стационару, где находились несколько несчастных больных. – Господин Ю, ваш отвар... Жена передала вам рис, я попрошу Цици принести его через полчаса. – О нет, это тот отвар! Я можно я что-нибудь другое выпью? - мужчина с перевязанной бинтами головой и ногами поморщился от отвращения. - он же отвратительный... Бай Чжу выдохнул с легким раздражением. Ну ничего, таких пациентов пруд пруди. Это они еще не знают, что пьют яды, чтобы выздороветь.       На слова мужчины лекарь лишь покачал головой и пододвинул ближе отвар. – Можете заесть цветком-сахарком, но выпить это обязательно, - терпеливо пояснил он и достал из-за вещевого мешка пару цветков.       Господин Ю застонал, но принял растение, все с таким же отчаянием поглядывая на лекарство. – Давайте, вам же будет лучше, - подгонял лекарь. – Господин Бай, там пациент с острой болью, место есть в операционной? - из-за двери послышался звонкий оклик Гуя.       Начало дня впечатляющее. – Да, есть. Неси сюда, я подвезу штору! - Чжу проследил за тем, чтобы господин Ю допил отвар и побежал в сторону склада за перегородкой.       Каждый божий день в хижине Бубу бурлила жизнь. Запахи надежды и радости перекликались с вонью отчаяния и боли, а обоняние притуплялось из-за смрада крови и лекарственных растений. Плыли здесь и потоки жизни, и бездны смерти. Дети, взрослые, старики, новорожденнные и их матери - не было ни единого человека во всем Ли Юэ, кто не оставил бы свой след в хижине Бубу. Бай Чжу нравилась такая текучка: он получал удовольствие, помогая другим, выписывая рецепты и продавая лекарственные травы. Да, бывало он расстраивался из-за чужой смерти, но никогда не отчаивался, а продолжал делать то, что делать однажды начал. Помогать другим не смотря ни на что. В руках яд из Кор Ляписа. В руках отвар из ромашки. В руках чужие руки. В руках...       Бай Чжу с силой нажимал на чужую грудную клетку, продавливал вздутые ребра. Раздавался мерзкий звук ломания костей. Доктор морщился, теряя силы, и вновь принимался делать массаж сердца. Чан Шэнь скользила по его шее, обжигая ее холодом, а затем сползала вниз, чтобы спрятаться в вещевой сумке и уснуть прямо на сухих глициниях. Все работники хижина привыкли видеть такую картину изо дня в день, из года в год: лекарь стоит над кроватью пациента и погруженный в чужую болезнь делает какие-то махинации с больным, а рядом лениво наблюдает его верная Чан Шэнь. Давай, ты сделаешь это! Всего пара костей и пациент живехонький! 100 тысяч моры в твоем кармане, Чжу!       Послышался резкий вздох. Затем тихий стук... это был стук сердца, бьющегося, здорового сердца!       Пациент внезапно очнулся и закричал от пришедшей к нему боли. Бай Чжу улыбнулся с облегчением.       Бинты мягко обвивались вокруг потной кожи, словно змеи скользили по ней, а затем сталкивались в узел на груди. Бай Чжу наклонился к мужчине на койке и принялся мягко его успокаивать. Затем все пошло по привычному сценарию: ему задают вопросы, он отвечает, а затем рассказывает нынешнюю ситуацию, в которой находится больной. Потом Бай Чжу говорит о необходимых медикаментах, постельном режиме и минимальных нагрузках.       На языке одно, а в голове лекаря так и крутятся, крутятся мысли, словно бинты обвивая разум. – Доктор Бай... Цици... Можно с зябли... С Яо... – Конечно, милая! - Чжу с силой затянул бинт за груди мужчины, слегка приподнимая его горячее тело. - только принеси сюда чашку с рисом для господина Ю. – Хорошо...       Бай Чжу ставил росписи, завязывал бинты, наливал отвар в чашки. Бай Чжу вправлял кости, ставил на место носовые хрящи, нарезал стебли морского гриба. Бай Чжу ставил росписи, завязывал бинты.... Бай Чжу вправлял... – Ну наконец-то день закончен! - Гуй с наслаждением откинулся на спинке кресла, закидывая руки за голову.       Бай Чжу отошел от несчастного Пина и медленно ступил к выходу из хижины. И правда: небо уже стемнело, но ни единой звезды не видно. Даже луны не заметно, настолько прозрачно-бледным и пустым был небосклон. Для того, чтобы оно отживело, Бай Чжу выписал бы ему ежедневные прогулки на свежем воздухе и пилюли с пряным Женьшенем... – Впереди еще ночь. Сейчас попьем чаю и будем ждать ночных гостей, - Бай Чжу кивнул Гую и последовал в сторону печки, где стоял чайник. - где там Цици и Яо Яо?       Травник отвлекся от раскладывания чашек на столе и обратил взгляд в сторону входной двери. Там, едва освещающие темноту ночи керосиновые фонари поблескивали пламенем, заменяя собой спящие звезды. Бай Чжу любил ночь: как романтично горят созвездия и перекрикиваются между собой совы, как в молчании засыпает гигантский, красно-золотой город.       В такие моменты лекарь сидел за стойкой у входа, держал в руках маленькую чашку обязательно зеленого чая с ромашкой, мятой и боярышником без сахара, и смотрел на небо. Он любил небо. Недосягаемое, такое далекое, но такое же реальное, как и сам он. На нем сверкают звезды, образуя созвездия. Где-то там, среди ночных прозрачных туч сверкает и его собственный звездный образ, его путь и судьба. И только луна, всегда бледная и мертвая, затмевает красоту белых мотыльков своим серебряным взором. – Цици... Пришла. – Здравствуйте, дядюшка Гуй! Здравствуйте, доктор Бай! - звонкий голосок девочки со сложной прической на русых волосах раздался в засыпающем царстве здоровья. – Здравствуй Яо Яо, Цици. Заходите, выпьем чаю с боярышником, - Бай Чжу дружелюбно улыбнулся и змея на его шее недовольно зашипела. – Ой, и вам здравствуйте, госпожа Чан Шэнь! У вас сегодня особенно красивая чешуйка, - весело исправилась Яо Яо. – Привет-привет. Хорош-шая девочка, - змея, явно довольная, прикрыла человеческие глаза. – Гуй, принесешь еще чашку из сервиза? - Бай Чжу покровительственно положил руку на ледяное плечо Цици. – Ой-ой, не стоит! Я пойду поскорее, а то уже стемнело! До завтра, Цици! До завтра, господин Гуй, доктор Бай, госпожа Чан Шэнь! - ученица адептов помахала рукой на прощание и вприпрыжку побежала с лестницы. – Пока, Яо.. - Цици помахала ей в ответ.       Чжу подошел к жестяному чайнику и снял его снагретой печи. Затем разлил кипяток по маленьким чашкам с заваркой. Благоухающий, жаркий аромат лекарственных трав теплым дуновением ветра разлился по холоднеющему летнему воздуху. Гуй не сдержал довольной улыбки. – Одна чашка и домой, - лекарь взял чашку в руки и отпил. - у вас всегда такой чудесный чай, доктор Бай Чжу!       Лекарь довольно засмеялся и передал одну чашку чая маленькой Цици, едва достающей до его бедра. Затем и сам взял напиток в руки, отпуская сонную змею с плеч. Чан Шэнь величественным жестом покинула доктора и сползла на стол, к своей специальной чашечке. Змейка, подобно человеку, предвкушающе зашипела, высовывая язык, и окунула голову в чай. – Было бы еще лучш-ше, если бы чай был со свежей мыш-шкой, - поделилась Шэнь и Гуй поперхнулся своим напитком.       Бай Чжу не сдержал насмешливой улыбки.       Ему нравилась эта идиллия: Цици, неторопливо пьющая чай, вся в перьях зябликов и воробьев, смеющийся Гуй, Чан Шэнь и он сам, спокойный, но в то же время готовый к приходу неожиданных пациентов. На самом деле редко ночью приходили больные, а потому караулил один только Бай Чжу за своей стойкой и кружкой неприятного, терпкого кофе в большой кружке. Однако чаще всего, к своему стыду, доктор засыпал прямо там и просыпался уже когда первые лучи солнца освещали мощёные ступеньки и наступало время дневного приема.       Всем казалось, что Бай Чжу был настоящим королём в замке лекарств, болезней и излечения. Он здесь повелевал подчиненными, размешивал здоровье по чашкам, добавлял щепотку цветка-сахарка и счастья, смешивал и подавал несчастно больным. Однако нет, совсем нет, лекарь никогда не был монархом. Он всегда был скромным слугой счастья и мог лишь оказывать помощь и выписывать рецепты во имя сохранности человеческой жизни.       Когда чай был допит, Гуй побежал домой, а маленькая Цици пошла внутрь одной из комнат. Бай Чжу стал кипятить себе ядрёный кофе. Чан Шэнь свернулась в клубочек на столе и сонливо опустила голову на свой длинный хвост. А доктор лишь смиренно думал о чем-то своем, не стараясь сдерживать кашель, так и рвущий изнутри его легкие. Каждое движение отдавалось ноющей болью где-то в органах. Глаза болели и жгли, поэтому доктор снял очки, открывая окружающим вид на змеиные зрачки. Теплый, терпкий напиток был готов и, отхлебнув немного, лекарь сморщился от его горькости. Жизнь резким толчком в горле вернулась в тело и Бай Чжу уселся на стул, пододвигая к себе журнал.       Количество исчерпанных лекарств, больных, заработанных и потраченных денег... Все это было в хаотично лежащих по всему столу бумагах и пергаментах. Теперь Чжу должен был лишь терпеливо считать, пересчитывать и отмечать. Это была, наверное, самая нелюбимая часть его работы, которая обязательно должна была быть сделана к утру.       Каждый день проходил определенным образом: завтрак, прием, обед, прием, чай и ночные приемы. Каждого работника хижины Бубу устраивал такой распорядок, поэтому все они действовали слаженно и одной командой. Бай Чжу, как хозяин хижины, работал так же, как и его подчиненные, и даже больше. Хижина была его детищем. Результатом долгих трудов его, который работал изо дня в ночь и циклично повторял одно и то же расписание.       Бай Чжу широко зевнул и аккуратно закрыл челюсти, чтобы не поранить десна острыми, изогнутыми змеиными клыками. Спустя всего час кофе уже перестало действовать и фармацевта потянуло в спокойный, долгий и мирный сон... Лекарь снял резинку с косы, распуская длинные локоны и отложил в сторону ручку, начиная перечитывать итоги, записанные безумным почерком в журнале. – Извините, доктор Бай Чжу?       Резкий голос заставил сонного лекаря резко поднять голову, о чем он тут же пожалел, скривившись от головной боли. Приоткрыв глаза, он заметил... Консультанта похоронного бюро. Только выглядел он довольно странно: покрасневшие щеки, будто от алкоголя, но вином и спиртом совсем не пахло, слегка сгорбленная, привычно ровная фигура, и странное выражение лица.       Бай Чжу вгляделся в силуэт, собирая воедино расфокусированный взгляд. – Господин Чжун Ли? - лекарь подскочил на месте и снова посмотрел на консультанта. - что-то случилось? Госпожа Ху послала вас? – Нет, тут проблема... - голос мужчины звучали искаженно, неестественно. - один лавачурл случайно проткнул своим шипом мой локоть...       Бай Чжу почувствовал, как в шоке раскрываются его и без того круглые глаза. Схватив с прилавка очки, он в ступоре уставился на придерживаемую правой ладонью руку консультанта. Вся кожа была изодрана и свисала кровавыми обрывками, нитками держались чудом не рваные вены, багровая кость торчала наружу. Ужасающая картина заставило сердце испуганно содрогнуться. Запах мяса и крови ударил в нос и лекарь почувствовал, как выворачивается его желудок. – Я накладывал жгут, обрабатывал и промывал рану, но она никак не зарастает. А потом я попробовал пошевелить рукой, но она почти не поддается, -серьезно объяснял Чжун Ли, придерживая руку, которая вот-вот отвалится, с таким лицом, словно случайно поцарапался. - можете порекомендовать что-нибудь? Доктор Бай Чжу? – Чан Шэнь! Мигом вставай, мы теряем пациента! Цици, неси бинты, нитки, иглы и мазь с шелковицей! - прокричал как можно громче доктор и с силой сжал руку мужчины, прижимая ее к оголившейся кости. - держите руку крепко, вот так, и идём-те в операционную. Сколько времени прошло с момента, когда вы получили эту рану? – Меньше 24-ех часов, - объяснил непонимающий паники консультант и поспешно последовал за доктором. – Нужно было сразу идти ко врачу! Если мы потеряем еще хотя бы час, то возможно наступит некроз ткани! - Бай Чжу во время взял себя в руки и впустил Чжун Ли в операционную.       Заставив того лечь на койку, лекарь принялся мыть руки в чистой воде. Убрав волосы с лица и завязав их шнурком, он подбежал к консультанту. В комнату вскоре зашла Цици с подносом в руках и Чан Шэнь на шее. Доктор позволил змее перебраться на свои плечи и взял поднос у девочки. – Мы теряем... Доктор Бай? - спросила Цици, оглядываясь на Чжун Ли. – Пока нет. Тщательно помой руки и принеси еще чистой воды в тазу, - скомандовал мужчина и повернулся к консультанту. - вы чувствуете руку? Чувствуете боль?       Чжун Ли едва заметно шевельнул рукой и Бай Чжу кивнул и принялся осматривать рану более тщательно.       Рука уже не подлежит реплантации. Слишком сильно повреждены ткани, прошло более 5-ти часов, а состояние больного достаточно плачевно. Не смотря на стойкость Чжун Ли, лекарь видел, как закатываются его глаза и белеют щеки, но он упрямо не издал ни писка, даже смотря на разорванные ткани собственной руки. По идее Бай Чжу должен был сейчас окончательно избавиться от руки, обработать рану и оставить однорукого консультанта в палате. Но он решился на безумство.       Доктор обрабатывал рану, промывал оторванные ткани и едва держащиеся на кости куски плоти. Обеззараженная, тонкая игла с прозрачной нитью впивалась в плоть так больно, что Чжу сам уже внутри кричал от боли. Резкие движения, кожная ткань рвалась и пришивалась под напором тонкой руки доктора. Кровь удалось остановить, но она все еще капала соленой росой на идеально чистую, белую постель. Бай Чжу резко прижал друг к другу части одной конечности.       Чжун Ли молчал и доктор заметил, как тот начал терять сознание. – Кричите, - сказал он, снова резким движением соединяя сухожилия.       И тогда консультант не сдержал душераздирающего стона. Он с силой сжимал деревянные доски койки, с остервенением, будто дикий зверь, скинул с ближайшего комода скатерть и все лежащие на ней деревянные миски с травмами. Сжимая ткань, Чжун Ли рычал, зажмуривая яркие глаза и сжимая кулаки. От адской боли он прокусил побледневшие губы. Отчаяние.       Именно это почувствовал Бай Чжу, когда понял, что ситуация безвыходная, что надежды себя не оправдали. Он резко посмотрел на Чан Шэнь , и в глазах его читался страх. – Чан Шэнь, прошу, - взмолился мужчина, глядя на змею, обхватившую жгутом его шею. – Я сказала, что больше не позволю тебе губить свое здоровье, - безжалостно зашипела она, слегка болезненно затянув бледную кожу.       Чжун Ли вот-вот потеряет сознание. Его глаза закатывались вверх, белки стали красными от лопнувших капилляров, а крик застрял где-то в горле, зажатый кадыком. Пот струился по телу мужчины, а сам он соблазнялся изогнуться и ударить лекаря по лицу со всей силы, только чтобы он больше не проносил ему такие страдания. Кровь испачкала все одеяло и Чжу почувствовал, как начинает терять контроль над ситуацией. – Чан Шэнь! - крикнул он, разодрав горло и затянув чужие вены.       Змея зашипела и мгновенно слезла с шеи, цепляясь за мужскую руку. Бай Чжу было уже все равно, если Чжун Ли увидит магию контракта Чан Шэнь. Если не действовать сейчас, то консультант и вовсе может упасть в бесконечные сны. Бай Чжу затянул кожу нитью.       А затем было больно. Будто бы все конечности доктора связали так же, как Чжун Ли. Будто бы он оказался на его месте и горло сдавил крик. Лекарь кричал. Ромашки. Чай с мятой, боярышником и ромашкой. Ромашки.       Зеленое свечение застелило очи грязной тряпкой, выдавливая глазные яблоки. Бай Чжу сжимал кожу Чжун Ли, поглощая его боль, как самые вкусные нефритовые мешочки. Сладость страданий была отвратительной и неестественной. Внезапное золотистое свечение принесло боль еще большую: словно тысячи каменных копьев вонзились в его тело.       Чан Шэнь сворачивалась клубком, касалась зубами своего хвоста. Рука Чжун Ли затягивалась, а гигантский синяк расплывался по запястьям лекаря. Было так больно, что Чжу вырвало прямо на пол. Это тоже было невыносимо, словно легкие вырвались из ребер и впились в глотку.       Все закончилось быстро. Венки и тонкие нити в руке Чжун Ли соединились, только ткани и кожа были вздутыми, болезненно стучали в такт бешеному сердцу. Руки Бай Чжу были в ожогах. Из носа хлынула кровь.       Лекарю показалось, что консультант потерял сознание.       Операция закончилась успешно. Теперь рука Чжун Ли в порядке. Теперь вы останетесь здесь, в операционной. Нужно будет каждый день промывать руку, отрабатывать ее и осматривать. Можете попить зеленый чай для успокоения, отвар из цветка-сахарка тоже пойдет. Вы записываете? Да, да, конечно, господин Бай. Господин Бай. Господин Бай, спасибо. Господин Бай. Чжу.