Записки Мышонка — принца и волшебника

На вокзал мы прибыли очень рано. Грюм помог мне разместиться в купе и долго оглядывался по сторонам, как будто ожидал, что с багажной полки сейчас выскочит злодей. — Здесь уже опасаться некого, — легкомысленно заметил я, а Грюм зыркнул обоими глазами — настоящим и волшебным, и прорычал: — Постоянная! Бдительность! Зло не дремлет. — Я проучился три года в школе и до сих пор жив. — Маловато данных для статистики. Ну, увидимся на пиру, твоё высочество. Так и знай, я буду за тобой приглядывать! Он приложился к фляжке, покряхтел и вышел из купе, оставив меня одного. И да, профессор Дамблдор предложил Грюму пост преподавателя защиты от тёмных искусств. Грюм долго сопротивлялся, но в конце концов согласился, так что нам предстояло встретиться в замке и регулярно видеться на уроках. Что-то мне подсказывало, что придётся нам с ребятами вести себя очень тихо и спокойно, чтобы не привлекать лишнего внимания. И хорошо бы. Мероприятие, которое было запланировано в Хогвартсе на этот год, ни в коем случае не предполагало нашего участия. Уж точно не больше, чем несколько моих выступлений в прессе. Но — обо всём по порядку. За окном лил дождь: уже не бурный ливень, а какая-то затяжная унылая морось. Я прислонился виском к стеклу, погружаясь в невнятные раздумья. Позавчера я побывал на Косой аллее. Магическая торговая улица мне понравилась, но подумалось, что я предпочёл бы увидеть её в одиннадцать, может — в двенадцать, когда я так ждал встречи с друзьями. Даже в тринадцать: после долгого лета, наполненного защитой китов и спасением мирового океана, было бы здорово посидеть в кафе-мороженом, обсуждая наши с Гермионой акции. Но теперь мне было скучновато. Никого из друзей я не встретил — так вышло, что все закупились раньше меня. И, наверное, из-за того, что я ходил по улицам в компании утомивших меня Паркера и мрачного Грюма, мне не удалось проникнуться настоящим очарованием. Гарри описывал Косую аллею как ожившую сказку — а я увидел просто шумные тесные торговые ряды. Но, во всяком случае, в кармане у меня теперь лежал мешочек с деньгами: золотыми галлеонами, серебряными сиклями и медными кнатами. Мне нравилось иногда опускать в карман руку и касаться рёбер монет. — Тухлый Мышонок, — услышал я, вздрогнул, обернулся — и не сдержал широкой улыбки при виде Блейза. Закинув чемодан наверх, тот прошёл в купе, закрыл дверь, сел рядом и велел вместо приветствия: — Выкладывай! — Да ну… Ничего. Ты как? Зря не поехал на Чемпионат мира, было… — Да-да, весело, вы все там отлично провели время и всё в таком роде, — закатив глаза, проговорил Блейз. — Проехали. Чего у тебя такой похоронный вид? Я представил себе, что облеку эти мелочные глупые мыслишки в слова, и сделался сам себе противен, поэтому бодро соврал, что устал: Паркер замучил мероприятиями, домашние задания пришлось доделывать ночью перед отъездом. — Ну, да, ну, да, а я, стало быть, северный олень. Брешешь ты, Мышонок, но… Ого, вы это специально в луже искупались, чтобы не так жарко в купе было? К нам втиснулись нагруженные чемоданами и клетками с живностью, Гарри, Рон и Гермиона. И с них ручьями стекала вода. — Это всё мама! — проворчал Рон. — Папа предлагал довезти нас на своей машине, но она упёрлась — боится, и всё тут. Решила ехать на маггловском такси, и нас высадили чуть ли не за квартал. — Просто не на той стороне вокзала, Рон! — поправила его Гермиона, пока Блейз помогал ей убрать наверх чемодан и выпустить из клетки хромающего, но ничуть не менее самодовольного, чем раньше, Живоглота. Гарри и Рону пришлось убирать чемоданы под сидения, а клетки с совами расположили наверху. Как бы невзначай Рон заметил: — Педдлс удивительно спокойно перенёс поездку, правда? Мы с Блейзом, конечно, тут же обратили внимание на его сову. Она была рыжей, подстать всему семейству Уизли, и очень важной. Если принадлежавшая Гарри Хэдвиг то и дело крутила головой и недовольно клекотала, то птица Рона смотрела на суету вокруг с нескрываемым снисхождением. Мы поздравили Рона с приобретением и тут же узнали, что сова по имени Педдлс — подарок Сириуса Блэка. Он считал, что лишил Рона питомца, и, когда они все встретились на Косой аллее, велел Рону зайти и выбрать себе любую птицу, а счёт оплатил сам. — Мама жутко ругалась, — поделился Рон, садясь рядом с Гермионой напротив нас с Блейзом, — что нельзя принимать такой дорогой подарок, но… — Но ты попробуй, откажи Сириусу! — фыркнул Гарри. — Он кого хочешь уболтает. — Берти, ты видел на Чемпионате мира эту несчастную домовушку Винки? — спросила Гермиона, меняя тему. — Это… она что, женщина? — Да, похоже на то, — серьёзно кивнула Гермиона, — и она принадлежит мистеру Краучу. Представь себе, он послал её сторожить место, хотя знает, как сильно она боится высоты. — Сторожить место? — удивился я. — Краучу? — Ну, да, — подтвердил Гарри, — она так сказала. А что? Я потёр подбородок в задумчивости и попытался ответить: — Не знаю, просто звучит странно. Это министерская ложа, туда можно попасть только по приглашению. Все знают, где место Крауча, и никто его не займёт. — Тогда это вдвойне жестоко! — возмутилась Гермиона. — Потому что совершенно бессмысленно! — То есть спасение эльфов всё ещё актуально? — со вздохом уточнил Блейз и зевнул, прикрывая рот ладонью. Мы с Гермионой не успели объяснить, что справедливость всегда актуальна — дверь купе снова распахнулась, и к нам шмыгнул (иначе и не скажешь) Драко. Как и я, он не слишком-то сильно вырос, словно бы похудел и выглядел уставшим. Блейз тоже это заметил, спросив: — Вас на одной диете держат, что ли? — А тебя, похоже, на работы в поле гоняли всё лето! — огрызнулся Драко, окинул нас всех быстрым взглядом и, не дожидаясь разрешения, сел возле Блейза. Нахмурился, поводил бровями и выдохнул: — Поттер, ты скажи Блэку своему, пусть будет осторожнее. Отец будет рад любой возможности… — Да он в курсе, — ответил Гарри настороженно, но прибавил: — Спасибо, Малфой. Драко дёрнул плечом, словно пытался сбросить благодарность, и спросил: — Что, кто планирует участвовать? — В чём? — не понял Рон. — Уизли, ты что, не в курсе? У тебя же отец в Министерстве работает. Или ему не рассказали? — Малфой, если хочешь что-то сказать — говори прямо, — потребовала Гермиона, вздёрнув нос. К моему изумлению, Драко покраснел — точнее, пошёл розовыми пятнами, и явно забыл, о чём хотел сказать, промямлив что-то невнятное. Друзья уставились на него с подозрением, а я быстро проговорил: — Драко говорит о Турнире трёх волшебников. О Драко тут же забыли — теперь все, даже Блейз, который обычно был в курсе всех новостей, смотрели на меня. — В этом году в Хогвартсе пройдёт Турнир трёх волшебников, — прочистив горло, пояснил я, — это такое соревнование для трёх школ. К нам приедут делегации из Дурмштранга и Шармбатона, выберут чемпионов и так далее. — Вау! — воскликнул Рон. — Турнир трёх волшебников, — повторила Гермиона поражённо, — его же не проводили уже сотню лет! — Да, когда число жертв стало превышать допустимые значения, — негромко заметил Драко, а я вновь, как и в первый раз, слушая рассказ Паркера, ощутил холодок по коже. Драко продолжал. — Но в этом году, говорят, всё будет под контролем. А победитель получит тысячу галлеонов и вечную славу. Что, Уизли, заманчиво? — Не дразни ты его! — прервал я Драко. — Даже не думай, Рон, в этот раз будет строгий возрастной ценз — участвовать могут только те, кто достиг семнадцати лет, так что мы с вами сидим в зрительском зале. И, — я вздохнул, — меня очень настойчиво попросили в этом году не лезть в неприятности. — Пф, так мы и не лезем! — развеселился Гарри. — Они сами нас находят. Я так Сириусу и сказал… Какая хандра устоит против смеха друзей? Мы купили сладости, пропустили Рона и Драко вглубь, к окну, чтобы они смогли устроиться с привычной шахматной партией, и вернулись к болтовне ни о чём. Блейз, закинув руку мне на плечо, рассуждал о том, что именно мне обязательно нужно увидеть в Хогсмиде, раз уж теперь мне можно его посещать, а Гермиона пыталась убедить Гарри, что пора переходить к решительным мерам по защите домовых эльфов. И вообще, он же сам видел Винки! — А всё-таки, тысяча галлеонов и слава… — протянул Рон, делая очередной ход и почти не глядя на доску. — Разве не круто? — Что именно в словах «число жертв превысило все допустимые значения» кажется тебе заманчивым, Ронни? — фыркнул Блейз. — Как по мне, шкура дороже. — Так в этом году будет безопасно! — Ага, безопасно… Прямо как василиски, дементоры и тёмные лорды. И гигантские пауки. Это, конечно, был подлый приём. На словах о пауках Рон побледнел и сделал вид, что партия его полностью занимает, и вообще, он и не думал про Турнир — так, просто спросил. Тут мимо прошёл, даже не подумав поздороваться, Невилл Лонгботтом, и только посмотрел зло сквозь стекло в двери. — Это у Лонгботтома со мной проблемы? — протянул Драко, отвлекаясь от игры. — Со мной, — вздохнул Гарри. — Точнее, у его бабушки — с Сириусом… Мы на Косой аллее столкнулись, ну она и заявила, что из Блэка нормального человека вырасти не могло, и во «все эти сказки про невиновность Сириуса» она не верит. Та ещё сцена. Я так понял, она общается с миссис Петтигрю, поэтому… Он передёрнул плечами, а Рон пробормотал: — Глупость же, да? — Похоже, бабка Лонгботтома такая же туповатая, как и внук, — произнёс Драко довольным тоном, за что, конечно, на него тут же накинулась гриффиндорская часть нашей компании. Так и ехали. Болтали, ругались, мирились. Драко вывел одну из партий вничью и преисполнился гордости. К нам в купе заглянул Джастин и, кажется, хотел задержаться, но места не хватило. Так что он постоял немного, поделился впечатлениями от Чемпионата, искренне погрустил, что не смог там со мной увидеться, и ушёл. За окном темнело. Дождь всё так же лил. Поезд приближался к Хогвартсу. *** — Что это, чёрт возьми?! — воскликнул Гарри, когда мы спрятались под навесом в ожидании пустой кареты. Я хотел было спросить, что он имеет в виду, но внезапно сам увидел ответ на свой вопрос. — Господи… — Эй, вы о чём? — не понял Блейз. — Штука, которая запряжена в карету, — пробормотал Гарри, — что это такое? Ребята вытаращились на нас в изумлении. — Какая штука, Поттер? — переспросил Драко. Мы с Гарри переглянулись: что ещё за дурацкий розыгрыш? Как можно не увидеть огромных крылатых тварей, которые выглядят так, словно на скелет лошади натянули чёрную кожу? — Кареты едут сами по себе, как обычно! — объявила Гермиона голосом, не терпящим возражений. — И, пожалуйста, давайте уже сядем хоть в одну! — Берти? — посмотрел на меня Гарри. — Это же не глюк? Я помотал головой, но мы всё же полезли в карету, пока окончательно не вымокли. Во всяком случае, строение упряжки вряд ли бы позволило твари укусить кого-то из пассажиров. Или я просто так себя утешал? — Клянусь, там огромная крылатая костлявая тварь с мордой динозавра! — продолжил убеждать друзей Гарри, и внезапно Драко произнёс: — Фестрал. Мордред, ребята, это же фестрал! Какого лешего они их здесь держат? — Что такое «фестрал»? — спросила Гермиона, Драко открыл было рот, но ничего не сказал и отвернулся к окну. — Какой сумасшедший стал бы разводить фестралов возле школы? — спросил Рон в пространство, а Блейз, к счастью, всё же ответил на вопрос и пояснил: — Фестрал — это такая магическая тварь, её видят только те, кто видел смерть. И, похоже, ребята, теперь это вы. Я вздрогнул. Клыки волкодава на горле оборотня. Кровь. Рык, переходящий в хрип, сиплый присвист. И полная луна над озером. — Но… — начал Рон, — кареты же всегда ехали нормально сами, зачем туда впрягать фестралов? — Не, Ронни, не так. Их всегда тянули фестралы, — возразил Блейз, — только раньше мы не знали об этом. Гарри шумно сглотнул и спросил невнятно: — Почему мы не видели их в прошлом году? — Потому что кто-то предпочел прогуляться до станции, — со вздохом ответил Малфой. И, правда, я вспомнил, как Гарри предложил не ждать карет, а дойти до поезда пешком, благо, погода позволяла. — Фестралы! Нет, вы только подумайте, фестралы! Может, зря мать запретила отправлять меня в Дурмштранг? Пока Рон и Драко спорили о Дурмштранге, я пытался отделаться от навязчивых воспоминаний. Меня всё ещё пугали фестралы, которые везли кареты, но куда меньше, чем то событие, после которого я начал их видеть. И даже яркие огни замка не помогли полностью избавиться от холодного склизкого ощущения в груди. На пиру директор, лучась улыбкой, рассказал про Турнир трёх волшебников, сообщил, что в конце октября прибудут делегации из других школ, и виртуозно отбился от криков возмущения. Многие, в том числе близнецы Уизли, считали, что возрастной ценз установили нечестно, кое-кто (среди них — наш ловец Терранс Хиггинс) уже даже рассуждал о том, можно ли этот ценз обойти. Но, пожалуй, не меньший ажиотаж, чем новость о Турнире, вызвало представление ученикам профессора Грюма. Тот, как обычно, приложился к любимой фляге и обвёл зал пристальным взглядом волшебного глаза. Взгляд задержался на мне, и я слегка поёжился. Почему у Грюма такой вид, словно он уверен, что я немедленно начну подвергать себя опасности? — Суровый мужик, — заметил Блейз, — говорят, лично пересажал половину Азкабана. — Угу, и любит орать «ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!» на ухо, — отозвался я. Но понемногу горячая еда, легкая болтовня с однокурсниками и атмосфера праздничного вечера в Хогвартсе отогрели меня, и я заснул без кошмаров этой ночью. Только успел подумать: что же там Гарри хотел мне рассказать? И почему не сделал этого?