In the dressing room

Ла Зарра шла в гримерку, и стук ее каблуков бесконечно разносился по пустым коридорам ливерпульской арены. Удивительно, как быстро Евровидение отошло от своей обычной роли международного музыкального попурри в тот момент, когда отзвучала последняя песня. К тому моменту прошло уже около получаса с тех пор, как Лорин, главная фаворитка родом из Швеции, выступила со своим победным номером, обозначив финал конкурсной ночи. Сейчас Ла Зарра оказалась вне сценического образа, и была просто Фатима-Захра, как ее и звали на самом деле. Француженке казалось, что тогда она осталась единственной женщиной в мире, и она продолжала свой путь, а ее бедра плавно покачивались из стороны в сторону. Она не переоделась из своего облегающего платья, в котором она выступала (зато шляпка была снята), и оно красиво подчеркивало соблазнительные изгибы ее тела во. Свет потолочных ламп, падающий на нее, отражался и бросал забавный каскад на стены, словно она была зеркальным диско-шаром в опустевшем клубе. Ее пухлые губы, казалось, тоже бликовали, создавая общее впечатление богини в выходной от божественных деяний. Конечно, она не победила. Ее брови выдавали ее двойственное отношение к этому событию — они были расслаблены, ее обычное выражение, несущее что-то между волнением и лаской. С самого начала конкурса было ясно, что в этом году публика всецело на стороне Скандинавии, и действительно, она еще тогда чувствовала напряжение между фанатами шведки и финна. Так Ла Зарра пришла к выводу, возможно, разумнее и лучше всего было бы насладиться возможностью петь ради самой себя, а потом провести оставшиеся несколько часов, потягивая шампанское в гринруме. Однако такой настрой не был применим к получившему почетное серебро. «Käärijä» (хотя, конечно, никто из артистов никогда не обращался к нему по сценическому имени) был подавлен с момента, как его судьба не случившегося победителя была показана в прямом эфире. Он поблагодарил своих поклонников в соцсетях, вежливо поздравил победительницу, а после этого удалился в свою гримерку со скоростью света. Фатима задержалась выпить еще, прежде чем тоже уйти, игриво посылая кругом воздушные поцелуи, не адресованные никому конкретному. Возможно, она была слегка пьяна, хотя и не настолько, чтобы совсем не осознавать свои действия. Она чувствовала жар и, если по-честному, возбуждение. Фатима дошла туда, куда держала путь, не церемонясь при входе в свою гримерку и неловко возясь с дверной ручкой. Когда ее изящные пальцы коснулись металла, она услышала необычный звук, потревоживший царившую в воздухе тишину. Это было похоже на детский плач, но более глухой и доносившийся как будто сквозь кирпичную стену. Она не могла точно определить, откуда именно он исходил, но звук стал громче, когда она медленно двинулась влево, и поэтому она пошла дальше именно в этом направлении вдоль дверей гримерных. Когда хныканье достигло своего пика, Фатима подняла глаза, и ее сердце сжалось, стоило ей прочесть имя на двери: Йере Пеухенен. Возможно, это ее слегка пьяное состояние придало уверенности, или, может быть, это было естественное желание проявить эмпатию, но тем не менее Фатима чувствовала себя обязанной уделить Йере минутку-другую. Она осторожно постучалась в дверь, прежде чем полностью осознала, что именно сделала, и легкий стук ее костяшек отозвался эхом от дешевого фанерного материала. Фатима не придумала, что сказать, прежде чем, отперев дверь совсем немного, финн появился на пороге, чтобы взглянуть на незваную гостью. Йере выглядел не лучшим образом: его глаза были красные от слез, а его обычно прямая челка была растрепана и небрежно зачесана наверх, как будто он лежал на полу, уткнувшись лицом в жесткую поверхность. — Йере, дорогуша, — начала Фатима, но как только она смогла придумать, что сказать, молодой человек осмелился прервать ее — Здравствуй, — выдавил он, каким-то образом умудрившись прозвучать неуверенно даже на этой простейшей фразе. — Как дела? — было ясно, что Йере не хотел начинать с обсуждения своих проблем, и поэтому он решил перевести разговор на что-нибудь другое. Но Фатима видела его насквозь. — Не стоит беспокойства, — тихо ответила канадка. — На самом деле, я больше переживаю о тебе. Ожидание Фатимы было вознаграждено ответным молчанием и пустым взглядом финна, поэтому она решила повести разговор далее сама . — Ты выглядишь подавленным, Йере. Все в порядке? — она старалась сохранять осторожность а голосе избегать упоминания статуса Йере как того, кто занял второе место: она чувствовала, именно что это стало поводом для его слез, и не хотела рисковать, обнажая его печаль так скоро. — Да, конечно, я просто... — он замолчал. — Я просто... я... — Йере не продумал путей к отступлению, и Фатима терпеливо стояла, сложив руки под грудью в вежливом жесте. Несмотря на громоздкие наплечники ее платья, она свободно развела руки, приглашая финского артиста в объятия. Ее глаза встретились с его, но он не мог ответить ей тем же: ее взгляд был настолько ласковым и обеспокоенным, что казался тяжелым, и когда зрительный контакт с Фатимой метафорически пронзил Йере насквозь, он понял, что больше не мог поддерживать свой образ. Он тихо всхлипнул и упал в объятия Фатимы. Фатима явно предвидела это, сердцем чуяла. Ее руки инстинктивно обернулись вокруг молодого человека, когда его тело прижалось к ее. Голова Йере легла на плечо Фатимы, и она слегка наклонила голову в противоположную сторону, чтобы несколько выбившихся и прически прядей ее волос не мешали ему. Она неожиданно поймала себя на том, что импульсивно гладила руками его спину, задевая сценическое болеро. Пока они продолжали обниматься, голая грудь Йере оставалась четко напротив груди, Фатимы отделенной от него только черной тканью платья. Это была удивительная близость, но ни одна из сторон не хотела ее прерывать. Частое дыхание Йере опаляло шею Фатимы, когда она гладила его, крепче сжимая в объятиях. Прошло несколько минут, и ничьи нежелательные взгляды не беспокоили их, позволяя обоим раствориться в прикосновениях друг друга. Плач финского артиста постепенно затихал, и в конце концов он затих в руках Фатимы. Он несколько раз пытался заговорить, извиниться за то, что так по-глупому испортил ей настроение после вечеринки, но она каждый раз одергивала его тихим шиканьем. В какой-то момент она даже прижала палец к его губам. Ее кожа была очень нежной, и по мере того, как Фатима становилась все ближе, Йере мог поклясться, что чувствовал, как ее упругая грудь становилась напряженнее. Печальные настроения сменилась интимными. Полная тишина окутала гримерку, и между парой витало взаимное влечение; оба они хотели, чтобы эта сцена продолжалась. Руки Фатимы поднялись со спины Йере и обвили его шею, нежно притягивая его лицо, чтобы оно стало аккурат напротив ее лица. Это давало возможность взглянуть друг на друга, и когда большие карие глаза Фатимы снова встретились с глазами Йере, она почувствовала острую необходимость сократить расстояние между ними. Ее рука потянулась к его лицу, и когда она нежно провела пальцами по волосам парня, игнорировать нарастающее напряжение было уже невозможно. Уже потом, оглядываясь назад, никто из них не знал, кто наклонился первым. Фатима решила, что это и не имело значения, и она ощутила тихое блаженство, когда ее пухлые губы встретились с губами Йере. Она почувствовала, как ее глаза закрылись синхронно с его, а ее макияж необъяснимым образом оставался идеальным, когда Фатима отдалась удовольствию этого момента. Ее импульсивное желание контролировать ситуацию почти исчезло, и она позволила языку Йере проникнуть в ее рот, что заставило ее невольно простонать. Руки, обнимающие Йере, ослабли и отпустили его шею, теперь блуждая по его туловищу. Он был достаточно благостен, чтобы не надеть под болеро совершенно ничего, и Фатима мысленно поблагодарила его, когда от ее изящного, но жадного прикосновения по его коже пробежали мурашки. Йере убрал руки со спины Фатимы, и она тихонько всхлипнула в замешательстве, когда он отодвинулся, врезавшись в кирпичную стену. Прежде чем она успела сделать шаг вперед, чтобы снова сомкнуть зазор между их телами, он выбросил руки вперед и накрыл ими ее грудь. Фатима издала новый стон, явно не ожидая такой смелости, но произнесенное ей слышалось как приглушенное "еще". Ее новоиспеченный партнер был только рад и принялся гладить и сжимать ее груди, перехватывая их снизу и стимулируя затвердевшие соски. Фатима мысленно поблагодарила своего стилиста за облегающее платье: таким образом, перед Йере она была почти голой, что, гипотетически, со временем могло и сбыться. Удовлетворенная, но жаждущая большего, Фатима откинула голову назад, и тоненькая ниточка слюны еще связывала ее рот с Йере, даже когда они отстранились друг от друга. Он поднял бровь, опечаленный внезапным разрывом контакта с восхитительными губами канадки. — Рада, что тебе стало лучше, золотко, — протянула Фатима и мотнула головой, смахивая спадавшие на него кудри. — Но может осталось еще что-то, чем я могла бы тебе помочь? Ее насмешливо-невинный тон явно дошел до Йере, и когда приблищилась, чтобы обнять его, и Фатима почувствовала растущую твердость напротив верхней части своего живота. Капелька пота скользнула по его лбу, выступив из-под аккуратной челки, как знак сочетание предвкушения и легкого смущения. — Только если ты не против, — робко и с ощутимой вежливостью пробормотал он. Фатима ухмыльнулась. Такой кроткий... Она прикрыла глаза, наклонилась ближе к уху Йере, обжигая горячим дыханием, и прошептала: — Что, милый? Давай, скажи мне, и я сделаю все, о чем попросишь, — это было едва заметно, но она немного двинула тазом вперед, и его промежность уперлась ей в живот. Фатима просила подробностей, но следующий шаг Йере сказал обо всем гораздо громче слов. Его руки медленно поднялись с ее груди на ее плечи и сильно надавили. Фатима мгновенно угадала его намерения, и в последний раз поцеловав Йере в губы, она изящно опустилась перед ним на колени, лицом к лицу с его возбужденно набухшим под одеждой членом. Йере опустил руки к поясу, но едва успел среагировать, как Фатима поспешно расстегнула его ширинку, высвобождая его член на холодный воздух гримерки. Йере вздрогнул от волнения, но его партнерша не теряла времени и, легонько поцеловав его твердый как камень член, с насмешкой продолжила: — Mon dieu... И что ты хочешь, чтобы я сделала, золотко? — Она явно получала какое-то удовольствие от выслушивания тайных желаний Йере, и уставилась на него широко раскрытыми глазами. — Я хочу, чтобы... — Хм? — оборвала его на полуслове Фатима. Она схватила его член левой рукой и начала медленно ласкать нежными пальцами, застав Йере врасплох. — Я, э-э… — он потерял дар речи, но не только из-за своей скромности. То, как Фатима ускорила стимулирующие движения рукой, едва давало выговаривать слова сквозь всхлипывания и хрипы. — Прости, золотко, но я ничего не смогу сделать, пока не узнаю, что ты этого хочешь. Дыхание Йере сбилось, когда рука Фатимы продолжила ритмичные движения. Его ум был затуманен желанием, и он изо всех сил пытался сформировать связные предложения сквозь свое усиливающееся удовольствия. Отчаянно вздохнув, он сумел собраться с мыслями. — Я хочу, чтобы ты... Взяла меня в рот, — наконец признался Йере напряженным от предвкушения голосом, и Фатима ухмыльнулась, наслаждаясь своим контролем над ним. Она отпустила хватку и наклонилась, пока ее губы не оказались в считанных сантиметрах от его пульсирующего члена. Ее голос так и сочился соблазном, когда она прошептала: — Как пожелаешь, мое сокровище. — Без малейшего промедления Фатима окутала его своим теплым ртом, и ее язык умело пробежал везде, где только мог достать. Йере широко распахнул веки от экстаза, пока она продолжала ласкать его, и ее движения чередовались между нежностями и жадными посасываниями. Фатима практически бросилась на член Йере, при этом очень осторожно, чтобы не задохнуться, когда она взяла его в рот до самого горла, на всю длину. Она сосала быстро и небрежно, чувствуя, как он каким-то образом еще сильнее твердел в ее рту. Ее глаза на мгновение закрылись, хотя, как только она их закрыла, она почувствовала, как они еще и невольно закатились. Наверное, именно алкоголь придал ей смелости решиться на это все, но Фатима была благодарна себе за свое это. Сбросить свой знойный образ, чтобы принять свою грубую эротическую природу, было в некотором роде освобождением, и когда ее язык провел по напряженному члену Йере, она поняла, что сделала правильный выбор. Ее прическа полностью растрепалась на лбу, уничтожая часовую работу очередного стилиста. Фатиму решила, что они все, вероятно, поймут, учитывая обстоятельства. Она начала двигать левой рукой в те короткие моменты, когда ее рот не полностью охватывал длинный член Йере. Однако она обнаружила, что удерживалась на месте крепкой хваткой финна. Он, проясняя ее зрение сквозь слепящее удовольствие, провел одной рукой по ее волосам, в то время как другая обосновалась на ее затылке. — Будь там, — выдавил он. — Ты молодец, у тебя отлично получается. Она, вероятно, ухмыльнулась бы, если бы ее рот не был так занят другими делами. Йере явно почувствовал себя смелее, и Фатима открыла глаза, чтобы установить напряженный зрительный контакт, когда она стала сосать интенсивнее. Его рука на ее затылок не просто удерживала ее там. Она толкала Фатиму вперед, глубже насаживая на член, и Йере умудрился расположить головку прямо под ее языком, чтобы усилить стимуляцию. Чего она не ожидала, так это того, что он действительно возьмет на себя доминирующую роль, но когда он медленно отвел бедра назад, чтобы толкнуться внутрь ее, стало ясно, что динамика менялась. Когда Йере дернулся вперед, его член до упора проник в горло Фатимы. — Глккк! — она подавилась, и Йере на мгновение отпустил ее, глядя с беспокойством, но когда она бросила соблазнительный взгляд и едва заметно кивнула из-под прикрытых век, стало ясно, что Фатима просто хотела зайти дальше. Ее рвотные позывы и стоны слились в симфонию удовольствия, звук разнесся по погруженной в тишину гримерке. Все тело Фатимы покачивалось на члене Йере, и ее движения становились все быстрее и непредсказуемее. Тем не менее, пронзительный зрительный контакт оставался постоянным, и Йере чувствовал, что приближался к оргазму. Контроль над ситуацией быстро вернула себе Фатима, которая прекрасно понимала, что удовольствие Йере было в ее руках (и, конечно же, во рту). Она решила довести Йере до конца, чтобы завершить его вечер на приятной ноте, и поэтому бросилась вперед лицом. Ее нос уперся в кожу над его членом, когда она наконец приняла все. Член Йере был слишком большим, и Фатима отчаянно боролась за возможность вдохнуть. Снова сосредоточившись, она остановилась, дразняще порывая стимуляцию. Он попытался толкнуться, но ее крепкая хватка переместилась на его талию и удержала его на месте. Фатима насмешливо посмотрела вверх. Йере был над ней под почти идеально прямым углом, и когда их глаза встретились, она сделала последнее движение. Резко вдохнув, Фатима выпустила воздух изо рта, создав идеальный вакуум вокруг его члена. Вид Фатимы, стоящей на коленях, с впалыми щеками, закатившимися глазами и из последних сил стонущей, оказался для Йере слишком дурманящим, чтобы выдержать просто так. Его глаза закатились прямо как у нее, и он почти беззвучно вымолвил два слова: — Сейчас кончу... Фатима застыла на месте. Намек был ясен: она хотела проглотить. Йере поморщился, и когда первые струйки спермы вылетели из его члена, Фатима получила желаемое, принимая их в себя. Это было похоже на приливную волну, проникающую в нее, и она стала двигать головой вверх-вниз, чтобы продлить ощущение. Капля за каплей покидали пылающий член, и когда Йере издал долгий и страстный стон, канадка осталась переполнена странным чувством выполненного долга. Пятая волна совпала с моментом, когда легкие Фатимы уже невыносимо горели от напряжения и недостатка кислорода, и она не выдержала. Без предупреждения Фатима быстро отстранилась, выпуская изо рта член Йере, и громко быстро задышала. Однако Йере еще не закончил, и последние брызги спермы разлились по ее удивленному лицу, когда вязкая жидкость покрыла ее щеки. — Боже, прости, — воскликнул Йере. Пот тек по его голой груди, а голос был нестабильным от стонов. — Мне так жаль, я... - Фатима прервала его, слизнув случайную каплю над верхней губой. — Все в порядке, золотко, — сказала она типичным томным тоном. — Я просто не ожидала, что в тебе было еще. Прежде чем Йере успел придумать адекватный ответ, она поднялась с колен, встав высоту своего роста примерно на уровне его глаз. Она на мгновение остановилась, чтобы в последний раз взглянуть на него, заметив сперму, разбрызганную по ее платью, и его потное липкое тело, с которого. Ее взгляд вернулся к обычному для нее равновесию угрозы и соблазнения, когда Йере охватила легкая нервозность. — Я рядом, прямо по соседству, — тихо бросила Фатиму, уже неторопливо уходя. Йере не мог не взглянуть украдкой на ее ягодицы, а ее бедра покачивались элегантно, как и всегда. — Мне еще нужно выбраться из этого платья. И может ты как раз поможешь мне с этим... Так сказать, возместишь убытки, а, золотко? После этого она исчезла в коридоре, все еще испачканная спермой. Ее каблуки постукивали вдалеке, но она явно не была далека. Всегда доступна, всегда в пределах досягаемости. Йере даже начал задаваться вопросом, а была ли Фатима вообще реальным человеком. Тем не менее, она определенно помогла ему почувствовать себя лучше, хотя и таким необычным способом. Он примет ее предложение — в этом он был уверен. Это чувство предвкушения оставляло Йере в странно пораженном состоянии. Эта ночь для него еще даже близко не закончилась, как и для нее...