In the dressing room

Бланка Стайков бродила по коридорам с загадочно нечитаемым выражением лица. С одной стороны, она успешно избавилась от навязчивой мысли, что она не более чем золотой ребенок, не имеющий никаких заслуг — все-таки девятнадцатое место было лучше, чем последнее. С другой стороны, она прекрасно понимала, что девятнадцатое место было далеко не победным. С ней, в нижней части турнирной таблицы, соседствовали швейцарец, неуклюжий паренек двадцати лет, при этом поразительно смахивавший на шестилетнего ребенка, и молдавский артист, о выступлении которого, как и о нем самом, она уже совершенно забыла из-за выпитого алкоголя. В любом случае Бланке повезло намного меньше. Она болталась без дела, чтобы освежить голову. Общение с остальными забавляла, но как только дело дошло до того, когда все артисты коллективно стали сколлить Твиттер, она интерпретировала это как сигнал к бегству. Пока стук ее каблуков эхом отдавался по бетону, она не могла не наслаждаться шансом побыть одной. В коридорах не было красиво, но временная полная изоляция от общества была приятным бонусом, которого, как решила Бланка, катастрофически не хватало в большинстве мест, поэтому приходилось терпеть простоту интерьера, и одиночество было блаженством. Ее попытку социальной детоксикации прервали странные ритмичные отзвуки приглушенного голоса из-за стены.

***

Фатима сидела на тумбе, ее пальцы сжимали ее бедра так сильно, что ногти вонзались в кожу. Она была уверена, что царапины от длинных ногтей уже  давно украшали ее, и поэтому не видела причин замедляться. Ее голова была обращена к потолку и находилась под небольшим наклоном вверх, как будто Фатима захотела полюбоваться пыльными ламами. Ее глаза, однако, смотрели в другое место. Запрокинув голову назад, Фатима не глядела ни на что конкретное, а ее рот невольно приоткрылся от удовольствия. Йере взял на себя задачу освободить ее от облегающего черного платья, которое покрывало ее тело всю ночь, и теперь она сидела с его головой между ног, в одном черном бюстгальтере, приспущенном с ее пышной груди. Его работа языком была хороша. Возможно, было в их соитии какое-то взаимное соглашение, что Йере должен был отплатить взаимностью на полученные им оральные ласки, и поэтому теперь в состоянии полного блаженства была Фатима. Настала очередь Йере встать перед ней на колени, поочередно вылизывая, посасывая и целуя ее клитор. Она, восхитительно пышная, сидела с широко раздвинутыми для его удобства ногами, закинув голени ему на спину, и словно пленила молодого человека своим телом. А Йере был готов (и счастлив) подчиняться ее воле, и действительно, при всей ситуации ей удавалось сохранять господство на протяжении всего действа. — Йере... — пробормотала Фатима немного громче, чем ожидала, прозвучав где-то на непостижимой грани между шепотом и высоким стоном. — Золотко, я... Я больше не могу, я вот-вот... Она едва могла произнести что-то сквозь сбитое дыхание. Йере поднял глаза, чтобы встретиться с ней взглядом, стараясь сделать сладкие муки ее оргазма такими же болезненными и приятными, как сделала ему она. На миг ему это даже удалось, и когда струйка слюны потекла с распахнутых губ Фатимы, стало ясно, что она почти достигла своего рода нирваны. Как любовник Йере был просто неописуемо прекрасен. Его руки почти легли на ее грудь — он просто не мог сдержаться, как и любой другой человек, имевший бы такой доступ к ее формам, — прежде чем его внезапно заставил содрогнуться кроткий стук в дверь гримерки. — Твою мать, — разочарованно выругалась Фатима, слабо отталкивая голову Йере от своей промежности, чтобы как-то решить сложившуюся ситуацию. Продолжила она громче, но вежливо и с налетом дипломатичности, хотя и хотела бы придушить незваного гостя: этот человек вообще мог представить, чего ее лишил? — Кто это? —  Бланка, — приглушенно раздалось из-за двери. — М, полячка? — Фатима закатила глаза, готовясь к более прямому взаимодействию. Не то чтобы она питала какую-то особую неприязнь к Бланке, но ей, вообще-то, не дали кончить, и это неимоверно возмущало. — Сейчас, секунду, — воскликнула она, заставив Йере коротко фыркнуть, и тут же наказала его игривым тычком колена в лоб. Поднявшись на ноги, Фатима быстро натянула бюстгальтер, скользнув грудью обратно в чашечки, и отчаянно огляделась, ища что-то, что прикрыло бы нижнюю часть ее тела. Она остановилась на откровенных коротких шортах, это был не идеальный, но единственный вариант, и направилась к двери, едва переставляя ноги, ватные от чрезмерной стимуляции. — Сюда, золотко, — прошептала она Йере, который далеко не сразу догадался, где находилось ее "сюда". Она решила проблему, доведя его до двери гардеробной, открыв ее и быстро втолкнув его внутрь. Потом, немного приоткрыв дверь гримерки, Фатима высунула голову за порог дверного проема и выглянула коридор. Бланка без особого труда догадалась, что происходила в стенах гримерки: Фатима вышла к ней с растрепанными волосами, размазанным по лицу макияжем и блестящим от покрывающего ее пота телом. Полячка покраснела и тут же бросилась извиняться. — Боже мой, Ла Зарра, извините, если бы я только знала, что вы... — слыша это, Фатима прокляла собственную наивность. С чего это она решила, что Бланка не поймет, что происходит, как только увидит ее без полураздетой и в бюстгальтере напоказ? — Мм, не переживай. Ну и прости, если я, пардон, мы... Показались тебе слишком громкими, — пробормотала она в ответ Бланке, которая явно не ожидала от канадки такой прямоты. — А? Нет, конечно, нет, — Бланка с трудом подбирала слова. — Я просто хотела узнать, чем...  — Теперь знаешь, — приподняв бровь, ответила Фатима, понимающе глядя на девушку и сверкая томной улыбкой. Ласково поднеся палец к губам Бланки, она надавила на ее нежную кожу, чтобы заставить замолчать. — И пусть это будет нашим маленьким секретом, хорошо? Я ведь могу тебе доверять? Бланка слегка кивнула в ответ, заметно ошеломленная этим жестом. Снова было трудно прочитать ее эмоцию/ скорее всего, это было что-то среднее между смущением, искренностью и возбуждением. — Хорошая девочка. Бланка моргнула, и ее сердце затрепетало под великолепным оранжевым платьем, скрывающим ее тело. Прежде чем девушка смогла должным образом отреагировать, Фатима зашла обратно в гримерку, осторожно закрыла дверь и вернулась к тому, с кем этой ночью разделяла удовольствие. Она открыла гардеробную и заглянула к озадаченному Йере. — Прости, что пришлось так поступиться. Просто план на случай непредвиденных обстоятельств, — Йере показался ей, мягко говоря, слегка обеспокоенным. Конечно, была вероятность, что он был настолько увлечен французской дивой, что полностью подчинился бы ее логике, перспектива чего, естественно, радовала ее, но в любом случае она все ещежаждала вернуться к тому, что оказалось приятнейшим связующим звеном для их взаимоотношений. — А теперь, золотко, соизволь напомнить мне, на чем мы остановились? Йере шагнул вперед и притянул ее к себе, вовлекая в глубокий поцелуй. Его возбужденный член крепко прижался к шортам Фатимы, которые тут же были сняты с нее в одно мгновение. Хотя ее глаза были закрыты, она прекрасно видела планы Йере на свой счет и находила их достаточно захватывающими, чтобы ничуть не возражать. Все и так было неизбежно, так почему бы не расслабиться и наслаждаться процессом? Вернувшись к тумбе, Фатима не стала терять время зря. Раздвинув ноги и оседлав Йере, она наклонилась к его лицу и нараспев, и демонстрируя собственное превосходство, и утверждая право Йере на все что угодно ради достижения удовольствия, сказала: — Давай, золотко, в твоем темпе. Он вошел, как только Фатима закончила говорить, и она, не задумываясь и со страстью, начала скакать на его члене. Ее глаза быстро потемнели, и она немного прикрыла их, опустив налившиеся тяжестью веки. Фатима пристально посмотрела в решительное лицо Йере, необъяснимым образом сохраняя выражение привычной ей соблазнительной прохлады, несмотря на яростные толчки его члена. Пока она находилась на нем, а ее тело приспосабливалось к его скорости, ее соблазнительные изгибы оказались в центре его внимания. Груди тряслись, покачивались, бедра, а по мере того, как учащался темп, впечатление от происходящего отражалось и на лице Фатимы, хотя и едва заметно, что выражалось в частом трепете ресниц. Внутри нее было так влажно, что Йере с легкостью скользил внутрь-наружу, продлевая этот неистовый танец необузданного эротического голода, который возносил его и Фатиму к новым высотам удовольствия. Она крепко сжимала в себе его член, обеспечивая постоянный источник стимуляции, когда он входил глубже. Внутри обоих рос дикий жар, чтобы заполнить их тела до предела с каждым новым толчком члена Йере. Им было абсолютно плевать на производимый ими шум, состоящий из блаженной какофонии стонов, сбивчивых дыханий и восхитительных влажных шлепков плоти о плоть. Казалось, Фатима и ее любовник растворились в своем собственном мире. Почувствовав подступавший оргазм, Фатима выгнула спину, полностью потеряв контроль над мимикой. Ее брови взлетели вверх, словно в удивлении, когда Йере толкнулся глубже обычного, и его собственное тело отреагировало зеркально. Она подумала, что не даже не помнила, как долго они продолжался акт их соития, безусловно, казавшийся жестоко мимолетным, как это часто бывает с самыми приятными вещами, но она все-таки знала, что прошло немало времени, и это становилось понятнее по мере того, как приближалась кульминация. — Фатима... — Йере заговорил раньше, чем она успела подать голос сама, и она прекрасно понимала, что он имел ввиду. — Да, я знаю, —  на удивление спокойно ответила она. — Сделаем это вместе. Йере подчинился, и когда он кончил в нее во второй раз за вечер, она почувствовала безошибочный экстаз. Он громко застонал, и когда оргазм охватил и Фатиму, она присоединилась к нему, бешено трясясь от перевозбуждения. Так, все еще дрожа от удовольствия, она медленно поднялась с его члена, смакуя сладкий момент, когда ее половые губы медленно выпустили его головку. Фатима наклонилась и пьяняще дотронулась рукой до щеки Йере, притягивая его лицо для последнего поцелуя, чему он с радостью подчинился. Внутренне ей было почти смешно от мысли, что все это началось из-за песни, но сейчас она едва могла вспомнить, кто победил, не говоря уже о том, какое место заняла сама, и сильно сомневалась, беспокоило ли это Йере. — Пожалуйста... — раздался голос Йере. — Пусть это будет не на один раз... — Конечно, золотко. Зачем нам останавливаться на достигнутом? Красоту канадской певицы было невозможно переоценить, ее роскошное и гибкое тело открывало огромный простор для эротических фантазий, и одного взгляда на ее сексуальные формы хватало, чтобы ощутить невероятное возбуждение. Когда глаза вымотанного и счастливого Йере начали слипаться, он на мгновение попытался откинуть сонливость, чтобы рассмотреть Фатиму еще раз, пока она укладывала растрепанные волосы перед зеркалом, висящем на дальней стене гримерки. Если бы у него когда-нибудь снова появилась возможность, он бы все бросил, чтобы повторить все, чем они занимались в эту ночь, и сделать с ней много чего, и он прекрасно понимал, что она желала бы того же.

***

Это происходило в гримерной Фатимы. А между тем, Бланка сидела в своей и никак не могла отвлечься от мыслей о французской соблазнительнице. Ее прикосновение было невероятным, хотя она и почувствовала его всего лишь на мгновение, и Бланка пошла бы на все (в разумных, естественно, пределах), чтобы снова услышать, как с пухлых губ француженки срываются в ее адрес эти слова, "хорошая девочка". Полячка хотела большего, ибо времени на это еще было предостаточно, а между ее ног уже давно было мокро. Она начала стаскивать с себя платье, отмечая затвердевшие от возбуждения соски. На подсознательном уровне ее тело знало: заговори они с Фатимой еще раз, и это точно переросло бы в большее.