Угол для моих тараканов

— Приговор — пожизненное.       С таким же звуком, с которым стучит молоток судьи, Магнус хлопает тяжёлой дверью, медленно удаляясь из зала, выдыхая воздух из легких с чувством выполненного долга.       Вершить правосудие просто. Ещё проще, когда ты уверен в том, что оказавшийся на скамье подсудимых серийный убийца действительно им является и заслуживает всего того, к чему его сегодня приговорили. Хотя на его предвзято-скептический, но всё же профессиональный взгляд, даже «всего» было бы недостаточно, а этот кусок дерьма лишь сел до конца своих дней.       Магнусу вершить правосудие даже проще, чем «ещё проще», но вместе с тем и катастрофически сложно, потому что он редко когда бывает согласен с вынесенным приговором, как и сегодня — зная до мельчайших деталей, что сделал человек, которого совсем скоро упрячут в тюрьму строгого режима. Потому что он расследовал это дело, как и многие другие до этого, свалившиеся ему в руки, и в его случае это вовсе не метафора.       Искать доказательства вины подозреваемого всегда сложно, но всё становится проще, когда ты уверен, что убийца — именно он, а Магнус всегда знает, кто преступник. Собственно, с этого он обычно и начинает. То есть, не «обычно». Это в принципе единственная информация, которую он узнает, прежде чем взяться за это дело. А потом пошло-поехало. Улики, зацепки, попытки свести концы с концами, подогнать под ответы порой неподъемные условия задачи, но он справляется. Чем больше он раскрывает, тем больше он видит перед собой деталей, и это делает его незаменимым следаком. Но он не всегда таким был, он таким не родился, а, скорее, даже наоборот.       Контуры рисунков медленно исчезают с его руки, и он надеется, что следующие проявятся на ней совсем не скоро. Ему далеко не всегда так везёт, зачастую новые очертания вырисовываются прямо поверх тающих предыдущих, когда он сдает преступника властям, и он даже толком не успевает перезагрузить голову, прежде чем взяться за новое расследование.       Но случаются и продолжительные «форточки», когда он неделю за неделей лениво просиживает зад на полюбившихся ему литературных вечерах, где он всегда чувствует себя частью общества и чуть больше человеком, чем всегда, даже больше, чем когда Магнус смотрит на себя в зеркало и видит живого и весьма симпатичного парня. Ему этого очень не хватает, когда он вновь получает задание, от которого не отмахнуться.       Хотел бы он быть просто человеком, но, увы, это давно не так. Он уже привык быть кем-то и вместе с тем никем, личностью и пустотой одновременно, призраком на службе у стражей законопорядка и, пожалуй, последнее его устраивает гораздо в большей степени, чем что-либо ещё. Потому что это оказывает ему огромную услугу всякий раз, когда он не хочет видеть все эти искусственные и бессстрастные лица людей, выходящих из зала суда, как сейчас, поэтому Магнус делает это. Он просто исчезает на месте, без лишних движений и пафосных слов, чтобы потом так же молча появиться в другом месте. В котором его, кстати говоря, уже наверняка заждались.

***

— Это что, стихи? Больше похоже на завывания оборотня в полнолуние.       Магнус трясется от смеха, прежде чем повернуться назад. — Это трагедия, дуралей, — поясняет он, усмехаясь парню с заднего ряда. — «Гамлет» — трагедия, — не соглашается с ним брюнет, от скуки взъерошивший себе волосы уже в пятидесятый раз и окончательно вытолкнувший свою причёску за рамки всех приличий. — А этот явно разыскивает свою стаю. Клянусь, ещё минута, и он опустится на четвереньки и убежит в лес.       Магнус осторожно приглаживает рукой его темные вихры. — Ты сам-то случайно не из его стаи? — шёпотом интересуется он. — Уж больно похож. — Не, — тот открыто улыбается. — Я из твоей. — В моей стае нет проблем с причёсками. — Да постригусь я, — закатывает глаза брюнет. — Завтра. — Ты говорил так на прошлой неделе. — Я не успел, — пытается оправдаться парень. — Честное слово, я схожу к мастеру. — Как скажешь. А до тех пор я буду волком-одиночкой, — легкомысленно бросает ему Магнус и снова поворачивается к сцене, запоздало присоединяясь к неуверенным аплодисментам. — Как и всегда, — бормочет себе под нос брюнет и терпеливо вздыхает.       Мадам Доротея громко интересуется, есть ли ещё желающие поделиться любимыми произведениями, и Бейн не успевает заткнуть рот своему болтливому приятелю. — Магнус хочет прочитать, — выкрикивает тот, хватая его руку и протягивая её вверх за него.       Магнус в ужасе округляет глаза, когда его во всеуслышание приглашают на сцену. — Ну, спасибо тебе, Алек, — шипит он на парня. — Удружил!       Тот криво ухмыляется и машет ему на прощание ручкой, зная, что Магнус не успеет ему отомстить, потому что до конца мероприятия осталось всего пять минут, и он явно выступит последним. Но это не значит, что он не сделает этого в следующий раз, и от мысли об этом следующем разе ухмылка Алека выравнивается в подернутую нежностью улыбку, пусть даже Бейн и посылает ему через плечо испепеляющие взгляды. Ничего, зато у него есть время подготовить своё выступление, а Магнус пусть готовит своё удивлённое лицо.       С Алеком они познакомились почти случайно. Магнус, как всегда, погружённый в свои мысли, гнал на всех парусах на очередной вечер литературы и, уверенно свернув за угол, с разгону влетел в кого-то, по инерции пролетев чуть дальше. Что-то с грохотом обрушилось на асфальт позади него, и он развернулся, обнаружив помеху на своём пути в виде высокого парня с всклокоченными волосами.       Ни единого бранного слова не вырвалось изо рта брюнета, он лишь растерянно созерцал разлетевшиеся по дороге книги, дорогую кожаную папку и чехол от ноутбука, очевидно, с соответствующим содержимым. Парень совершенно не торопился исправлять ситуацию и пустым взглядом скользил по своим разбросанным вещам, словно пытался понять, стоит ли ему всё это собирать и не плюнуть ли вообще на эту жизнь, и Магнусу отчего-то стало не по себе.       То, что он в принципе физически столкнулся с человеком, находясь в своей нематериальной форме, было определенно феноменом, однако сейчас он был не в настроении решать загадки. Всё равно этот парень не мог его видеть и уже явно придумал себе историю, в которой запнулся о собственную ногу и неудачно впечатался в угол здания, которое пытался миновать, так что он просто продолжил свой путь, пытаясь выбросить странную ситуацию и походящего на собственную тень парня из головы. Тем более, он уже опаздывал.       Спустя десяток метров Магнус остановился и, кляня себя и своё буйное воображение на чем свет стоит, вновь повернулся в ту же сторону. Тот парень так и стоял без движения, скорбно опустив плечи, и Бейн вздохнул. Вернув себе видимость, а вместе с ней и тело, он решительно направился к нему, бросившись поднимать его книги в мрачных обложках и наверняка пострадавший ноутбук. Парень как-то странно взглянул в его сторону и тоже присел, чтобы принять у него из рук и отряхнуть чехол. — Победитель по жизни, — безжизненно констатировал он, рассматривая трещину на крышке ноута. — Прости, — на автомате сказал Магнус, забыв, что официально он тут вроде как ни при чем и его сожаления звучат как минимум неуместно. — Ничего, — так же машинально ответил парень. — Спасибо. Что не прошёл мимо.       Оба поднялись на ноги и замерли, парень — удивлённо глядя на него, нагруженный стопкой книг, Магнус — просто рассматривая его распахнутые глаза и растрёпанные волосы. Видок у него был такой, словно его резко выдернули с того света против его воли, но Магнус не мог оставаться здесь и дальше, размышляя, почему вообще вернулся. — Жаль твой ноутбук, — выдохнул он, отводя взгляд. — Извини, я пойду.       Брюнет ничего не ответил, но почему-то Магнус был уверен, что тот так и остался стоять на месте, провожая его своим печальным взглядом. А потом, когда он уже сидел в аудитории, слушая чье-то выступление, двери вдруг распахнулись и внутрь проскользнул тот самый парень. Он окинул небольшой зал взглядом и почти сразу нашёл Магнуса. Бейн всегда выбирал задние ряды, где обычно никто не сидел, но теперь позади него находился странно молчаливый брюнет, и его присутствие заставило Магнуса неуютно завозиться. — Следил за мной? — шёпотом поинтересовался он, не поворачиваясь к своему новому соседу. — Может, я сюда и шёл, — так же тихо ответил парень, и больше они не говорили.       Через полчаса Бейн вызвался декламировать отрывок из «Корсара» , и всё это время ему казалось, что парень неотрывно смотрел на него не мигая. Хотя не исключено, что винить ему следовало свою манию преследования, ибо сейчас он стоял на сцене, и вообще-то к нему были прикованы взгляды всех, кто находился в этот момент в зале. В своем помешательстве он убедился уже через несколько минут, когда его сосед вдруг тоже вызвался почитать стихи.       Хмурый лоб Магнуса разгладился, когда он услышал из его уст незнакомые ему строчки, рассказывающие о тьме и неизбежности, желании слиться с пустотой и выборе, заставившему следовать по пути, которого не переизбрать. У него даже мороз побежал по коже от того, как хлестко эти слова прошлись по всей его жизни, и, глядя со своего места на бесцельно плутающего взглядом по аудитории парня, Магнус неожиданно для себя тепло и понимающе ему улыбнулся, подбадривая. — Прекрасно, Александр, просто великолепно, — похвалила брюнета Доротея, организатор вечера. — Но вы забыли указать автора произведения. — Это мои стихи, — вздрогнув, сказал парень, ещё больше изумив этим Магнуса.       Ему поаплодировали, и уже через пять минут Бейн выскочил в коридор, захватив своё пальто. Новые символы внезапно поползли по его руке, а в такие моменты он больше ни о чем не мог думать, кроме как о своём новом задании. — Подожди, куда ты? — окликнул его выбежавший следом за ним парень. — Ты из-за меня ушёл? — Нет, просто у меня возникло неотложное дело, — честно сказал Магнус и усмехнулся. — Красивые стихи, Александр. Я впечатлен. — Я Алек, — смущённо сказал брюнет. — И спасибо… — Магнус. — Магнус, — Алек потоптался на месте. — А ты… придёшь сюда в следующий раз? — Возможно, — уклончиво ответил Магнус. — По крайней мере, планирую. А что? — Я следил за тобой, — тут же признался Алек, заставив брови Магнуса скакнуть на лоб. Мания, говорите? — Но вообще-то я рад, что в итоге оказался здесь. Мне нравится поэзия, и я очень люблю читать. — Я заметил, — Бейн указал кивком на стопку книг у него под мышкой. — О, это совсем не то, поверь — замотал он головой. — Это… для работы. — Понятно, — сказал Магнус. — А меня ждёт моя работа, так что я, пожалуй, пойду. — До встречи, Магнус, — догнал его в спину голос Алека, заставивший азиата улыбнуться.       В следующий раз он увидел Алека через две недели — в той же аудитории и на том же месте, и он укоризненно взглянул на Магнуса, едва только тот появился в дверях. — Видимо, твоим планам не суждено было сбыться, — вместо приветствия сказал ему Алек. — Чувствовал себя максимально неловко на прошлой неделе, сидя здесь в гордом одиночестве. — И всё равно пришёл на следующее собрание? — усмехнулся Бейн. — Честно говоря, я не рассчитывал снова тебя здесь увидеть. — А я рассчитывал встретить тебя на прошлом. Ты ведь сказал, что придешь, — простодушно сказал Алек. — Сказал, — согласился Магнус. — И я там был. Просто ты меня не видел.       Он немного слукавил. Он действительно пришёл и сидел на заднем ряду, забавляясь нахмуренным видом без конца оглядывающегося Лайтвуда, но умолчал о том, что его не видел не только он один. Для всех, кто присутствовал на том поэтическом вечере, кресло, занимаемое Магнусом, выглядело абсолютно пустым. Лишь однажды, всего на одну секунду, ему показалось, что внимательный взгляд Алека остановился точно на нём, и он замер, глубоко потрясённый, но потом его глаза потерянно скользнули дальше, по следующему ряду кресел, и он выдохнул, нервно усмехнувшись своей впечатлительности.       Как бы там ни было, он предполагал, что парень не найдёт его на очередном вечере и разочаруется достаточно, чтобы больше никогда здесь не появиться, но, кажется, ошибся в своём суждении. — Почему ты не подошёл ко мне? — слегка обиженно спросил Алек. — Я ведь пришёл туда из-за тебя. — Да? — дразнясь, сказал Бейн. — А я-то думал, что тебя так сильно привлекает литература. — Так и есть, — слегка подумав, кивнул тот. — Но я бы здесь не оказался, если бы меня так сильно не привлёк ты.       И понеслось.       Алек Лайтвуд на поверку оказался вовсе не депрессивным меланхоликом, в облике которого Магнус его встретил в тот день, с каждым днём всё больше убеждая Бейна в обратном. Каждую неделю он с энтузиазмом выступал на литературных вечерах и без стеснения зачитывал вслух пошловатые стихи, от которых Магнус едва сдерживал смех и маскировал фырканье под приступы кашля, глядя на округленные в ужасе глаза напыщенных индюков, мнящих себя интеллигентными литературоведами и высококультурными поэтологами. После этого они подолгу засиживались в местном кафетерии, где Алек неизменно выбирал себе напиток детской считалочкой, пока не вынудил Бейна — черт его знает, как ему это удалось — делать то же самое, обсуждая новую книгу, на которую Лайтвуду нужно было написать рецензию.       Он встречал Магнуса на улицах города, гуляющим в пышно цветущих городских парках, возле стен Академии и библиотеки, у входа у его любимое кафе и даже каким-то образом пронюхал, где Магнус живёт. Складывалось ощущение, что Алек его преследует, но его компания никогда не была навязчивой, и в какой-то момент Магнус осознал, что если не заинтересован, то как минимум заинтригован происходящим.       Прямолинейность парня обезоруживала, а бесхитростность невольно заставляла открываться в ответ, за исключением некоторых моментов касательно работы Магнуса, о которых ему знать не следовало. Как, например, сейчас. — Тебя снова вызывают? — обеспокоенно спрашивает Алек, когда тот вдруг начинает собираться, одним махом допивая свой кофе. — Типа того, — неопределённо бросает Магнус, натягивая рукава джемпера до самых пальцев.       Каждый раз ему приходится делать вид, что кто-то пишет ему на телефон и, вертикально держа его в правой руке перед лицом, он незаметно разглядывает новые символы, протянувшиеся через всё предплечье. Нужная ему больница находится совершенно в другой части города, и в такие моменты он благодарен возможности просто взять и оказаться там, а не добираться туда на перекладных. Главное только не сделать этого на глазах у изумлённого Алека. Вопросов будет — не оберёшься. — Позвони потом, — зачем-то просит Лайтвуд, и Магнус удивлённо нахмурился. — Ладно, — соглашается он, но всё равно какая-то его часть ощущает эти секунды неловкости.       Он всегда так странно себя чувствует, когда начинает сомневаться, не выходят ли его отношения с Алеком за допустимые границы. Границы, которые он сам же себе и очертил, несмотря на то, что Лайтвуд вроде как и не особо настаивает на их пересечении. Так, тонкие и иногда не очень намёки, которые всегда заканчиваются отшучиванием со стороны Бейна. — Удачи с твоим расследованием, — желает ему Алек и ещё долго смотрит вслед уходящему Магнусу, прежде чем снова уткнуться в книгу.

***

— Никак не могу понять, нравится тебе твоя работа или нет.       Они сидят у него дома и рассеянно поглядывают в экран телека, не шибко интересуясь сюжетом идущего фильма. Алек зарылся в своём толстом блокноте, ожесточённо записывая в него что-то, а Магнус, устав распутывать очередной клубок несуразицы, дремлет на диване в метре от него. Два дня назад одну миловидную даму солидного возраста задушили телефонным проводом прямо у неё в доме, и пока что ему не удалось найти доказательств её очевидной связи с молодым карьеристом из крупной айти-компании. У него есть лишь факты состоявшегося преступления и самые мерзкие предположения, о которых он всё ещё старается не думать. — Да я как-то привык уже к ней, — сонно бормочет он. — И не то чтобы у меня вообще был какой-то выбор. Так что я стараюсь не думать, нравится мне или нет. Начнёшь задумываться и загнёшься в депрессии от мысли, что ничего не можешь изменить.       Странно, но Алека почему-то устраивает его ответ. Он не заваливает его вопросами о том, почему у него не было выбора, почему он сейчас ничего не может изменить, почему он вообще принимает то, что с ним происходит как данность и не пытается плыть против течения, хотя в другое время наверняка доказывал бы Магнусу с пеной у рта, что нельзя так к себе относиться. Он просто молча сопит и даже прекращает корябать черной ручкой на белых в клетку листах. — А тебе твоя? Нравится? — вопрос, скорее, для проформы, потому что Магнус отлично видит эти горящие глаза, когда Алек рассказывает о своём любимом деле. — Как сказать, — отчего-то мямлит тот, и Бейн даже приоткрывает один глаз, чтобы с подозрением покоситься на парня. — Да ладно, — недоверчиво протягивает он. — Это же твоё призвание. Я, наверное, и спросил-то из вежливости. — Работа в агентстве — не основная моя работа, — признается он внезапно, и если бы Магнус не лежал сейчас на диване, то наверняка обрушился бы на него после этих слов. — А какая основная? — роняет он изумлённо. — Мне пришлось сменить род деятельности, — невпопад отвечает тот. — Не так давно, — добавляет он чуть тише. — Так что это за основная работа? — повторяет Бейн, но ответа на него так и не дожидается.       Алек отмалчивается и даже прикрывает глаза, чтобы, видимо, не видеть этого выжидательного выражения на лице Магнуса. Рука брюнета чуть сдвигается по обивке дивана в его сторону и нерешительно замирает, но Магнус всё равно ощущает эту острую необходимость близости и чьей-то поддержки, пробудившую этот порыв. Странное щемящее чувство оседает в его груди, и он нащупывает рукой пальцы Лайтвуда, чтобы несильно, но уверенно сжать их.       Алек ничего не говорит, лишь улыбается, мягко и благодарно, и Бейн улыбается в ответ. Впервые ощутив, что его друг отстранён от него, он позволяет себе сократить расстояние между ними в другом смысле. Потому что Алеку это нужно.       А ещё потому, что, возможно, он и сам этого хочет. — Я тоже не всегда был детективом, — произносит он ровным и будничным тоном. — Хочешь расскажу? — Хочу, — Алек оживляется, и его глаза загораются неподдельным интересом. — Тогда присядь, — драматично говорит он, глядя, как и без того полулежащий Алек усмехается, и для пущего эффекта округляет глаза. — Потому что судьбе нет равных в иронии, особенно когда ты случайно становишься тем, о ком когда-то столько писáл…

***

— Это было не самоубийство. Её точно столкнули.       Алек взвинчен и напряжён до предела, его голос дрожит и прерывается, когда он выплескивает свою боль и эмоции Магнусу в трубку. Тот терпеливо выслушивает, примеряя на себя роль специалиста телефона доверия. — Почему ты так в этом уверен? — спрашивает он — не потому, что хочет возразить ему, а потому, что хочет дать Алеку возможность выговориться. — Потому что я хорошо её знал. Она бы никогда так не поступила.       Девушка, шагнувшая из окна десятого этажа — бывшая одногруппница Алека, одна из немногих, с кем тот довольно хорошо общался, и теперь он просто убит произошедшим, а Магнус даже не знает, что ему сказать и как поддержать парня. Он слишком часто в своей жизни сталкивался с чужой смертью, чтобы не обзавестись маской холодного равнодушия, которую он прямо сейчас пытается содрать со своего лица. Он надеется, что в его голосе хоть немного звучит сочувствие, а не чёрствый профессионализм, но это наверняка не слишком заметно в контексте тех слов, что он произносит. — Люди, которые решают покончить с собой, делают это по разным причинам, Алек, и потом девять из десяти их близких в один голос утверждают, что они никогда бы этого не сделали. Согласно статистики, только двое из них оказываются правы и это действительно либо убийство, либо смерть по неосторожности. Во всех остальных случаях решение умереть является добровольным. Но, повторюсь, это всего лишь статистика, — поспешно добавляет он, слыша, как гневно пыхтит Алек ему в трубку. — Да плевал я на твою статистику, Магнус, — раздраженно бросает Лайтвуд. — Она этого не делала. Это было спланировано, и я это докажу.       От этого заявления Магнус давится очередным глотком воздуха. — Скажи, что не собираешься лезть в это, — требует он. — Просишь соврать тебе? — Нет, всего лишь прошу не делать глупостей. — Ты не понимешь, — почему-то в голосе Алека звучит горечь. — Я должен выяснить, что с ней произошло.       Магнус как раз таки понимает его чувства, понимает, почему тот не может так просто это оставить и хочет добиться справедливости даже после того, как её не стало, зная, что это всё равно её не вернёт. Но также он знает, что это слишком далеко от сферы деятельности Алека, чтобы всерьез задумываться о самостоятельном расследовании, так что он пытается привести его в чувство. — Хорошо. Допустим, это и впрямь не было суицидом. Но вдруг было просто несчастным случаем? Почему ты не рассматриваешь такой вариант? — Может и было. Я не знаю, — брюнет сглатывает так шумно, что Бейн слышит это даже через трубку. — Пока я уверен только в том, что ей помогли это сделать. И я намерен в этом разобраться. — Не пойми меня неправильно, — осторожно говорит Магнус. — Но как ты собираешься это сделать? При всём моём уважении к тебе, Александр, соваться в криминалистику без должного опыта и необходимых ресурсов попросту опасно. Уверен, что тебе хватит… — Я справлюсь, — обрывает его Лайтвуд, и Магнус неожиданно для себя улыбается.       В этом весь Алек — упрямый, как стадо баранов, но бесконечно пылающий своими идеями, и потому Бейн не сомневается, что тот не остановится, пока не доведёт дело до конца. — Хорошо, — серьёзно произносит он. — Чем я могу тебе помочь? — Что? — Алек ошеломлённо втягивает в себя воздух, и это слегка забавляет Магнуса. — Нет, Магнус, я не прошу тебя… У тебя и без того хватает своей работы.       Он прав, потому что его расследование топчется на одном месте, а сам Бейн по уши зарыт в никак не связанных между собой фактах, но он действительно хочет помочь Алеку. — Для этого и существуют друзья, — мягко произносит он. — Чтобы помогать, когда ты об этом не просишь.       Алек какое-то время молчит, и Магнус буквально слышит, как в его голове происходят какие-то мыслительные процессы. — Почему ты не отговариваешь меня? — спрашивает он в итоге. — Не говоришь, что я идиот и что это глупая затея? — Потому что я знаю, каково это — набирать по памяти номер и знать, что тебе больше никогда на него не ответят, — признается вдруг Магнус. — Когда-то мою мать насмерть сбила машина. Водитель был пьян, но оправдывался тем, что на улице было слишком темно, и он её не заметил. Я звонил ей ещё несколько месяцев, чтобы оставлять голосовые сообщения, в которых извинялся за то, что меня не было рядом в тот момент. — Мне жаль, — в голосе Алека звучит искреннее участие. — Прости, что вынудил тебя заговорить об этом. — Не стоит, — Бейн знает, что тот его не видит, но всё равно качает головой. — Это было очень давно. — Его посадили? — Не совсем, — Магнус странно усмехается. — Должны были, конечно, но с ним произошёл несчастный случай. Двигатель его машины вдруг загорелся, и машина взорвалась. Он не успел выбраться из неё. — Ты был рад этому?       Магнус не хочет отвечать на этот вопрос, и его молчание становится слишком уж затянутым, чтобы Алек не догадался перевести, наконец, тему. Увы, не на самую радужную. — У меня с моей матерью были совершенно другие отношения, — вздыхает он. — Я бы даже не сказал, что мы были с ней близки. По крайней мере, в последнее время. — Были? — цепляется Магнус за формулировку. — С ней тоже что-то… произошло? — О, нет, — тут же пугается Алек. — Она жива и с ней всё в порядке. Просто мы…не общаемся. Из-за её нового мужа, — убито заканчивает он. — Вы с ним не ладите? — пытается угадать Бейн. — Не ладим? — Лайтвуд издаёт нервный смешок. — Да он меня ненавидит. — Ты наверняка преувеличиваешь, — убежденно говорит Магнус. — Он не может ненавидеть тебя просто потому, что ты не его ребёнок. К тому же ты уже взрослый и вдобавок абсолютно неконфликтный человек. — А ещё я всегда говорю то, что думаю, и ему это не по нраву, — саркастично добавляет брюнет. — У меня свои убеждения, понятия о том, что правильно, а что нет, и я не стесняюсь говорить об этом. — Это уж точно, — соглашается Магнус и невольно начинает улыбаться. — Но разве это плохо? — Поверь мне, далеко не всем это доставляет удовольствие. Некоторые видят в этом угрозу своим полным лжи и измен отношениям, — внезапно брякает Алек, и Бейн затихает на целую минуту. — Ты что-то знаешь о нём, так? — на этот раз его слова попадают в цель. — Бог мой, Алек. Ты что, угрожал ему? — В каком-то смысле да, — признается тот. — Поклялся рассказать обо всём матери, если он немедленно не прекратит свои похождения. Сам понимаешь, это не улучшило ситуацию, а лишь вызвало в ответ угрозы посерьёзнее. — О, Александр… — расстроенно бормочет Бейн. — Ты рассказал ей, да? — Не успел, — голос Лайтвуда дрогнул. — Мне пришлось… уйти. Он был только рад от меня избавиться, а мама так ничего и не знает. — Сочувствую, дорогой, — искренне говорит Магнус. — Может, тебе лучше не вмешиваться в это? Всё же они взрослые люди и сами в состоянии разобраться в своих отношениях. — Я не знаю, Магнус. Может, поэтому я и хочу сосредоточиться на том, во что я и вправду могу вмешаться. Может, мне просто надо поверить в то, что мне вполне под силу что-то изменить. — Конечно, тебе это под силу, — успокаивает его азиат. — И я с радостью поддержу тебя в твоём расследовании.       Алек снова замолкает, видимо, собираясь с силами, и когда он вновь начинает говорить, в его интонации больше не сквозят эти нотки глухого отчаяния. — Спасибо, Магнус, — выдыхает он. — За то, что пытаешься мне помочь. Я правда это ценю, как и бесконечно ценю нашу дружбу. Но я думаю, что должен разобраться с этим сам. — Точно? — Точно, — он хмыкает в трубку. — Иначе как ещё мне стать хоть немного похожим на Магнуса Бейна? — Тебе и не надо, — замечает Бейн. — Меня вполне устраивает, что ты похож на Алека Лайтвуда. В противном случае мне придётся обвинить себя в самовлюбленности. — Прекращай, Магнус, — Алек прыскает в трубку. — Я могу подумать, что ты со мной флиртуешь. — Я вполне готов рискнуть, — серьёзно говорит Магнус. — Если это поднимет тебе настроение.       Он понимает, что должен был остановиться ещё до того, как сказал это. Но слова уже вырвались наружу, и он совершенно не собирается о них сожалеть, потому что прямо сейчас Алек заливисто смеётся ему в трубку. Главное теперь не проехать нужную остановку, потому что иначе ему придётся узнать, на что ещё он готов пойти, чтобы и дальше слышать эту искреннюю улыбку в голосе Лайтвуда.

***

— Где ты сейчас?       Магнус доволен, как слон. Рассказ Алека о его отчиме натолкнул его на мысль кое-что проверить, и сейчас, спустя всего несколько недель после их разговора, он горделиво вышагивает вдоль высаженных в один ряд цветущих лип и прокручивает в голове последние два часа.       Мерзкие предположения, о которых он изначально думал, оказываются родом из другой области, но от этого они не становятся менее гадкими. Миловидная дамочка была достаточно обеспечена, чтобы пропихнуть в крупную компанию молодой и изворотливый ум вселяющего надежды паренька и довольно-таки самонадеянна, чтобы потребовать от него специфической благодарности за свои услуги. Впрочем, ей не хватило благоразумия вовремя остановиться и перестать его шантажировать своими возможностями и авторитетом, когда он отказался и дальше ублажать старую тётку. Парень до смерти боялся потерять работу мечты и новоиспечённую жену, так что нашёл единственный возможный выход из этой ситуации.       Работы он всё же лишился, как и своей супруги, публично отказавшейся от него прямо в зале суда, когда ему озвучили приговор в виде лишения свободы до двенадцати лет, но Магнуса, видавшего за свою практику сцены и подраматичнее, это не затронуло даже на одну десятую доли всего имеющегося в нём сочувствия. Люди сами устраивают себе проблемы, а потом закапывают себя в них ещё больше, пытаясь решить предыдущие, и если бы все они поступали по совести, может, Магнус бы не крутился сейчас в этой сфере, вынужденный нести свой крест ещё бог знает сколько времени.       Так или иначе, расследование завершено, и дело закрыто. Бейн наконец-таки может выдохнуть на некоторое время, однако он прекрасно помнит, что добился успеха в этом следствии не только благодаря собственным приложенным усилиям. Он берёт в руки телефон, чтобы пригласить куда-то Алека и одарить его всем, чем только он ни пожелает, но не успевает, потому что Алек звонит ему сам. Его голос звучит взбудораженно и по-деловому нетерпеливо. — Вышел из зала суда двадцать минут назад, — сообщает Магнус. — Был на заседании. — Я тоже, — вдруг говорит тот. — Подожди меня, я сейчас буду. — Что? — Бейн от неожиданности останавливается. — Ты был в суде? Почему не сказал? — Не хотел тебя беспокоить, — отмахивается Лайтвуд.       Магнус ждёт его от силы пять минут, а когда Алек просит повернуться, щурится, глядя на него издалека. Его глаза округляются, потому что Алек просто потрясающий в своём костюме, а ещё он наконец-то постригся, и Магнус замирает в нереальном шоке от мужчины, который мчится к нему на всех парáх с сияющей на всё лицо улыбкой. — Магнус!       Он вихрем налетает на него и от всей души обнимает — так, что у азиата что-то слабо похрустывает в районе позвоночника. Магнус сипит, но, скорее, из кокетства, потому что он тоже охвачен этой пока непонятной ему радостью, заставляющей его смеяться. — Дело закрыто, — объявляет Алек, глядя на него с какой-то безмятежностью. — Парню дали восемь лет. Он признал свою вину. — С ума сойти, — бормочет Магнус, пытаясь переварить информацию. — К убийству по неосторожности это явно не отнесли. Но почему ты не сказал, что сегодня слушание? — А это что-то бы изменило? — Я бы пришёл тебя поддержать, — Бейн смотрит на него как на сумасшедшего, потому что Алек и вправду несёт какой-то бред. — Но у тебя у самого было судебное заседание, — робко пытается возразить брюнет. — Попросил бы перенести слушание, — гнёт свою линию Магнус. — Какие проблемы? Всё же я не последнее лицо в этом здании. — Ты и так меня поддержал, — продолжает отнекиваться Лайтвуд. — Я не мог просить тебя ещё и об этом. — Меня не надо просить, Алек! — гневно восклицает Бейн. — Я бы пришёл, и точка. Почему ты не можешь просто взять и…       Он давится своими сердитыми словами, потому что Алек вдруг притягивает его к себе и целует, мягко и в то же время настойчиво. Время словно замирает, и Магнус замирает вместе с ним, потому что не может решить, что для него сейчас важнее: ответить на этот поцелуй или же отстраниться, не позволяя себе погрязнуть в этих эмоциях. И он выбирает нечто среднее, успевая сполна насладиться вкусом губ Алека, но после решительно разрушая эту иллюзию, возвращая их обоих в суровую действительность.       Растерянный вид обескураженного его действиями Лайтвуда причиняет ему невообразимую боль, и он запоздало понимает, что нужная ему остановка осталась далеко позади, только теперь он уже не в силах отмотать назад и выбрать иной путь. — Сейчас ты скажешь, что я всё неправильно понял, — догадывается Алек по его выражению лица и мгновенно мрачнеет. — Нет, не скажу, — заторможенно мотает головой Бейн. — Но это не должно повториться. — Почему? — Потому что мы можем быть друзьями. Хорошими друзьями, как и раньше, — бесцветно произносит он. — Но не более. Что-то иное попросту невозможно. — Это ты так решил? — уточняет Лайтвуд, и Магнус видит, как вздувается и начинает пульсировать венка на его лбу. — Нет, это констатация факта. Мы слишком разные, Алек, — роняет он, пытаясь взять себя в руки, говоря то, что должен, а вовсе не то, чего бы ему хотелось. — Разве? — тут же возражает Алек. — Мы ведь проводим друг с другом целую кучу времени, ходим вместе на мероприятия, общаемся сутками напролёт. Я думал, это как раз потому, что мы слишком похожи. — Я говорю не об этом. — Я знаю, о чем ты говоришь, Магнус, — уверенно говорит Лайтвуд, и Бейн грустно усмехается, потому что на самом деле Алек и понятия не имеет. — Ответь на один вопрос: почему ты звонишь мне каждый вечер перед сном? — Мне нравится говорить с тобой, — неуверенно произносит Магнус, чувствуя, как что-то внутри него ёкает от его слов. — Только говорить? — Алек безжалостно поднимает тему, которой Бейн хотел бы избежать. — Иногда ты засыпаешь с телефоном в руке, и я отключаюсь от разговора, слушая, как ты сопишь мне в трубку. И я ни разу не говорил тебе этого, но на самом деле я не хочу отключаться. Я хочу слушать это и дальше, и зачастую именно так я и поступаю. Слушаю, как ты спишь на том конце линии. Так почему, Магнус?       Магнусу спирает дыхание от его слишком понимающего тона, словно тот уже давно прочитал его мысли и знает, о чем он порой думает. Он мог бы и вовсе не спать, но тёплый и обволакивающий голос Алека в трубке не оставляет ему выбора, и он действительно засыпает, словно это что-то совершенно обычное для него. — Потому что мне это нужно, — тихо признаётся он. — И потому что с тобой я чувствую себя… живым.       Всего лишь чувствует, но для него это бесконечно много, и Алеку об этом знать вовсе необязательно. — Так неужели ты не хочешь, чтобы так было всегда? — чуть ли не умоляюще произносит брюнет. — Я ведь и так всегда рядом, почему я не могу быть ещё ближе? Ближе… к жизни.       Магнус не придаёт ровным счётом никакого значения этой фразе, потому что только что мысленно захлопнул перед собой дверь в их с Алеком «мы». — Да, ты всегда рядом, — сухо произносит он. — И пусть это остаётся на том же уровне, что и сейчас. Так будет лучше, поверь.       С его взлелеянными планами отметить их двойной триуфм чашечкой чего-то крепкого на сегодня покончено. Как и с намерением одарить Алека всем, чем тот захочет, потому что Алек, увы, желает недосягаемого. — Встретимся завтра в Академии, — равнодушным тоном говорит он, не оставляя Лайтвуду других вариантов, после чего разворачивается и уходит, сунув руки в карманы пиджака.       Следующие две недели он сидит на заднем ряду аудитории в полном одиночестве, и всё, о чём он может думать, это Алек, который с того самого дня перестаёт отвечать на его звонки.

***

      В день, когда на него сваливается новое расследование, Магнус подумывает помолиться всевышнему и попросить какое угодно другое, может, даже несколько сразу, потому что искренне считает, что это его личное наказание за малодушные помыслы о бессрочном отпуске, дескать, а не пошло бы оно всё лесом? Оно и в самом деле пошло, правда, через другое, тоже не столь отдалённое место, и Бейн коротко вздрагивает, закрывая глаза, когда в сознании возникают картинки совершенного преступления.       Умышленный поджог — дело настолько не новое, что почти сравнимо с классикой. Мужчина сгорел в собственной квартире, даже не вылезая из ванны, и Магнус пока не понимает, как можно было не уловить запах горючей жидкости в составе обычной воды, если, конечно, она не была разбавлена парочкой литров эфирного масла или удушающей своим концентрированным запахом пены. Он склоняется к версии, что мужчина и сам был не без греха, принимая ванну в далёком от трезвости состоянии — вероятно, поэтому погибший и не смог распознать тревожных звоночков в своей голове, если они у него вообще были, в чём Магнус не уверен. По правде говоря, ему глубоко плевать на то, что этого мужчины больше нет, и его даже не пугает собственная бессердечность, нет. По-настоящему его пугает кое-что другое.       Его новым убийцей оказывается Алек.       Его Алек, по всем признакам решивший, что теперешний муж его матери заслуживает возмездия за всю ту боль и зло, которые он причинил их семье. Символы на руке азиата проявляются в тот же вечер, как это происходит, молниеносно распространяясь по всему предплечью, и Магнус с ужасом таращится на них добрых полчаса, перепуганный до чёртиков и абсолютно не знающий, что ему теперь делать.       Самое ужасное, что он не отрицает случившееся, просто не может. Магнус слишком хорошо знает Лайтвуда, чтобы быть уверенным, что в этом милом, добром и отзывчивом парне с красивой улыбкой и острым чувством несправедливости в самом деле прячутся чистокровные демоны, способные толкнуть его на такой опрометчивый шаг. Бейн убивается этой мыслью, уговаривая себя не впадать в истерику, а свои руки — перестать так сильно трястись, после чего собирает по крупицам все имеющиеся у него запасы мужества и непоколебимости.       Почему, почему это досталось именно ему?!       Он пытается найти Алека, чтобы потребовать у него объяснений, выяснить, что произошло, но тот словно исчез с радаров, перестал появляться в их излюбленных местах и на улицах города, а ещё отвечать на телефон. Дома брюнета предсказуемо не оказывается, как и в квартире его матери, куда Магнусу приходится, если это можно так назвать, наведаться по долгу службы.       Он не знает, как выглядела эта женщина раньше, но сейчас, как ему кажется, в её облике нет ни одной яркой краски, а в лице даже маленькой капли крови. Темные, как у Алека, волосы, только с едва заметной проседью, лежат на плечах блеклой соломой, в глазах полное отсутствие интереса к жизни. Бейн понимает, что она только что потеряла близкого человека, но не может не задаться вопросом, знала ли она о своём погибшем муже то, что знал Алек? Потому что её неподдельная скорбь не вызывает у него никаких сомнений, но он не должен спрашивать её об этом, поскольку, в первую очередь, это никак не относится к делу. Ему уже известно, кто убийца и, кроме того, он не хочет предавать доверие Алека, если, конечно, это всё ещё имеет смысл после того, что случилось. — Миссис Лайтвуд, — Магнус старается, чтобы его голос звучал мягче, потому что это не просто чужая женщина, это мама Александра, пусть даже она и не подозревает, насколько близко они с ним знакомы. — Вы жили в квартире мужа? — Да, — роняет она безэмоционально. — Где Вы были в тот вечер, когда произошло возгорание? — Здесь. У нас с мужем возникли… разногласия, — произносит она, и Магнус видит, с каким трудом даются ей эти слова. — И я решила переночевать в старом доме моей семьи. — Из-за чего возникли эти разногласия? — Это личное, — на её лицо набегает тень. — Это было как-то связано с его изменами? — он всё-таки не выдерживает и спрашивает, отмечая, как в глазах вдовы Лайтвуд вспыхивает первая эмоция — испуг. — Откуда вы знаете? — Значит, вам тоже это известно, — совесть Магнуса тут же успокаивается, потому что своими словами он не очернил образ погибшего мужа в её глазах — тот сделал это сам, без его «помощи». Он замечает на её руках темные пятна от заживающих синяков, в истории происхождения которых даже не сомневается. — Как вы считаете, ваш сын Александр знал об этом?       При упоминании Алека женщина вздрагивает. — Да, — её голос становится тише и тоньше. — Думаю, он знал. — С ним у вас тоже были разногласия? — Мы… Последние недели мы с ним ссорились, — она вдруг поднимает на Магнуса глаза, и тот видит, что они переполнены слезами. — Вы думаете, я убийца? — Нет, миссис Лайтвуд, — успокаивающе говорит он. — Я так не думаю, клянусь вам.       Вокруг ног матери Алека вертится пушистый кот и злобно посматривает в его сторону. — Это Черч, — зачем-то говорит женщина. — Не знаю, как это произошло, но он выбежал из дома мужа во время пожара и пришёл сюда. Я понятия не имею, как он нашёл дорогу. — Коты удивительные существа, — всего лишь произносит Магнус, не веря в эту историю так сильно, как говорит об этом.       Он не сомневается, что сердобольный Алек забрал кота из горящего дома и принёс домой к матери, чтобы ей было не так одиноко и чтобы не брать на себя ответственность за жизнь невинной божьей твари. — Мой сын говорил так же, — маленькая улыбка трогает её сухие губы. — Он хорошо ладил с Черчем, в отличие от меня и мужа. — Зато сейчас он просто ни на шаг от вас не отходит, — замечает Магнус, окончательно уверяясь в том, что мать Алека не знает о его непосредственном участии в судьбе её мужа. Но если его упрячут в тюрьму, ей придётся узнать об этом, и тогда она останется совсем одна. Нет, он сначала поговорит с Лайтвудом, он сделает всё, чтобы не допустить этого… — Миссис Лайтвуд, вы что-нибудь знаете о его нынешнем местонахождении? — О ком вы говорите? — мать Алека странно на него смотрит. — О вашем сыне, конечно, — слегка нетерпеливо произносит Бейн. — Вы знаете, где сейчас находится Александр Лайтвуд?       Лицо женщины отчего-то искажается. Взгляд её устремляется в пустоту, словно она вдруг увидела призрака — Магнус торопится убедиться в его отсутствии или же наоборот, повернув голову в ту же сторону. — Миссис Лайтвуд? — Почему вы меня об этом спрашиваете? — Потому что я обязан допросить всех членов семьи как свидетелей или даже потенциальных подозреваемых, — Магнус потирает глаза двумя пальцами. — Вы же понимаете. — Понимаю, — обречённо кивает она. — Но у меня больше нет других членов семьи. — Как это понимать? — Магнус непонимающе хмурится. — А как же ваш сын?       Её голос звучит безжизненно, когда она начинает говорить, и ответ, который он слышит, заставляет его кровь заледенеть в жилах. — Мой сын Александр погиб несколько месяцев назад.

***

      Так вот оно что.       Первой его мыслью, конечно, становится то, что это какая-то ошибка и что убитая горем женщина просто тронулась рассудком, хороня своего сына раньше положенного. Как оказалось, не раньше.       Новая работа Лайтвуда, которую он никогда не хотел, его попытки вести привычный образ жизни, долгие взгляды, которые он порой бросал на Бейна. Это вполне могло быть частью пути простого среднестатистического человека, и Магнус никогда бы не подумал взглянуть на ситуацию с другой стороны, если бы ему не выпала доля расследовать это преступление. Пожар, заживо горящий отчим Алека, который — вот совпадение — оказывается бесчестной мразью, которую волнует лишь собственная шкура и во имя чего он с лёгкостью переступает через границы дозволенного. Этот почерк был слишком хорошо знаком Магнусу, чтобы он так просто отмахнулся от своей догадки.       Слова Алека о том, что они слишком похожи и что он понимает, о чем говорит Магнус, внезапно обретают смысл. Да что там, многие вещи из тех, на которые он раньше даже не обращал внимание, становятся вдруг такими очевидными, даже тот день, когда они впервые встретились.       Должно быть, каждая фраза Лайтвуда несла в себе какой-то слабый намёк, но Бейн был слишком погружён в себя, чтобы хотя бы попытаться его услышать, а не просто слушать то, что он говорит. Он готов задушить себя за то, что был так слеп всё это время, а ведь Алек с самого начала знал, кто такой Магнус. Знал, но не смел даже заговорить об этом, боясь его реакции и терпеливо ожидая, когда тот сам обо всём догадается. И если бы горе-следователь увидел то, что было прямо у него под носом, Алек бы не попал сейчас в этот переплёт.       Символы и подсказки, проявившиеся на его предплечье, впервые были не чёрного, а слабого серого, словно какого-то полупрозрачного цвета, но даже в этот момент он лишь отмахнулся от этой особенности, наивно полагая, что масштаб его новой проблемы заключается совершенно в другом. Отчасти он, конечно, прав, потому что ни за что на свете он бы не хотел стать тем, кто лично скажет Лайтвуду «виновен», причём правомерно.       Всё это не имеет значения, потому что прямо сейчас тот скрывается от следствия, и если поначалу Магнус отчаянно пытался найти Алека, то прямо сейчас надеется, что этого никогда не произойдёт, несмотря на то, что это также будет означать, что он больше никогда его не увидит.       Видимо, он всё же не очень силён в молитвах, а может и по каким-то другим кармическим причинам его желанию не суждено сбыться. Он как раз направляется к своему подъезду и взбегает на крыльцо, как вдруг ощущает чьё-то присутствие. Или даже не так: просто спиной чувствует на себе чей-то пристальный взгляд. Магнус резко оборачивается и окидывает глазами пустынный двор, но уже знает, что всё не то, чем кажется. Он чуть прищуривается, настраивая зрение — так и есть. Алек стоит, прислонившись к столбу, и смотрит прямо на него.       Выражение лица Магнуса меняется, когда он обнаруживает свою находку, и Лайтвуд это видит, понимая, что рассекречен. В ту же секунду он подлетает к азиату, но тот сразу хватает его за ворот куртки и с силой прикладывает спиной к кирпичной кладке. Он безумно рад видеть Алека, но в то же время Магнус ужасно зол — в первую очередь, потому, что тот заставил его так бояться и переживать за него. — Ты хоть понимаешь, что натворил?! Нельзя мстить за собственную смерть! — Кто бы говорил, — мрачно фыркает ни капли не впечатленный Алек, и Магнус неожиданно теряется. Он выпускает куртку Лайтвуда из рук и отступает на два шага. — Я за свою не мстил, — возражает он. — Зато за смерть матери очень даже. Это тоже запрещено. — Я в курсе, — сухо говорит Магнус, стараясь не смотреть на него. — И я своё уже отсидел. — Да, я… в курсе твоего дела, — признается брюнет. — Возможно, именно это и подтолкнуло меня нарушить правила. — То есть, моя глупость не просто ничему тебя не научила, но ещё и вдохновила тебя на собственную, — с обреченным вздохом заключает Бейн. — Просто шикарно. — Ты жалеешь, что сделал это? — прямо спрашивает Алек. — Нет, — отвечает Магнус не задумываясь. — И я нет. Мне плевать на то, что меня не стало, но этот ублюдок просто не должен жить, — горячо выпаливает Лайтвуд. — Уж лучше пусть мама скорбит о нём, чем будет жить в постоянной угрозе, о которой даже не знает. — Может она и не знала, — медленно говорит ему Магнус. — Но точно догадывалась.       Он молча опускается на ступени крыльца, и Алек следует его примеру, придвигаясь к нему чуть ближе. Бейн чувствует исходящее от его плеча и руки тепло, и его впервые за последние несколько дней окутывает умиротворение. — Ты ведь знаешь, что не виноват в том, что тебя не было рядом, когда её не стало, — произносит вдруг Алек. — Тебя самого уже не было на тот момент. — Именно за это я перед ней и извинялся, — с застарелой печалью в голосе говорит Магнус и опускает голову вниз. — Паршиво, когда ты должен расследовать чужие убийства, зная, что лично твоё никогда не будет раскрыто. — Паршиво, — соглашается Лайтвуд. — Но в моём случае есть один огромный плюс, ради которого и умереть было не жалко. — И какой же? — Я встретил тебя.       Магнус не может удержаться от улыбки. Сложные вопросы, на которые у Алека всегда находятся бескомпромиссные ответы. Он едва успевает подумать об этом, как рука брюнета нашаривает его ладонь, чтобы оплести его пальцы своими. — Ты ведь писал не детективы, — подмечает Алек крошечную деталь. — Фантастику. — Мистику, — уточняет Бейн. — Бросил, когда сполна прочувствовал это на своей шкуре и мне действительно стало о чём писать. — Жаль, — откликается Алек. — Ты был хорошим автором.       Магнус косится на него, скептически щуря глаза. — Ты читал? — Немного, — брюнет выдерживает серьёзную мину. — Значит, знаешь, что не был, — тут же уличает его Бейн. — Да, не был, — Алек давится смехом. — Я бы не хотел писать рецензии на твои книги. — Да уж, — хмыкает Бейн. — Хорошо, что я умер задолго до твоего рождения. — Ты бы в любом случае умер задолго до моего рождения, — с легкой жалостью отмечает Лайтвуд.       Магнус улыбается искренне, совершенно не кривя душой, но в то же время понимает, что именно делает Алек. Отвлекает его и себя от суровой реальности, и он благодарен ему за это, но сейчас у них, возможно, не так много времени, как они думают, чтобы сидеть на этом крыльце и беззаботно подтрунивать друг над другом. Бейн тотчас мрачнеет, толком даже не успевая над этим задуматься. — Ты ведь давно это спланировал, — осеняет его. — Просто выжидал, чтобы усыпить бдительность стражей. Сколько дел ты успел раскрыть за это время? — Может, с десяток, — пожимает плечами Алек. — Гораздо больше времени у меня ушло на отрицание, чем на создание видимости своей заинтересованности.       Как же ему это знакомо. Магнус легко может вспомнить себя, растерянного и опустошенного, лишенного возможности вернуться к своей семье и вынужденного жить по правилам призраков, стоит ему только закрыть глаза. Теперь Алек тоже живёт по этим правилам — последнее бьёт по нему изо всех сил, и он стискивает зубы, пытаясь хоть как-то перетерпеть эту боль. — Александр… — Не надо, Магнус, — просит его брюнет. — Я уже давно сделал свой выбор, ещё в свой самый первый день.       Магнус знает. Знает и понимает, но от этого ему совершенно не легче. — Тебя будут искать, — хрипло говорит он, поворачиваясь к нему. — Знаю. — И тебя запрут лет на пятьдесят, — Магнус запинается, теряясь. — Или больше. Наказание за своё отмщение наверняка… — Знаю, — Алек вновь кивает, и Бейна выводит из себя его показное спокойствие. Или не показное? Он издаёт мучительный стон. — Алек, ты не понимаешь… — он чуть наклоняется, чтобы неосознанно скользнуть ладонью по его щеке. — Тебе надо бежать.       Он знает, что это невозможно. Знает и врёт ему в лицо, притворяясь, что призрак легко может ускользнуть от других призраков. Но, что ещё ужаснее, Лайтвуд спокойно принимает его ложь, делясь в ответ собственной. Они словно играют в какую-то больную игру, правила которой заключаются в том, что им обоим нужно усиленно избегать правды. — Как раз таки понимаю, Магнус, — рука брюнета перехватывает его пальцы, не позволяя убрать руку со своего лица, прижимая её ещё крепче. — Но ты не должен переживать на этот счёт. Это только моя проблема. — Что значит «я не должен переживать»? — голос Магнуса срывается на шепот. — Я не могу потерять тебя, Александр…       Граница, которую он себе когда-то определил, самым неожиданным образом растворяется, и он в один миг понимает, что, может, именно это и мешало ему принять то, что он чувствовал к нему всё это время — осознание, что они с Алеком никогда не будут равны, как бы Магнусу этого ни хотелось. Как же он был не прав — с самого начала. Но теперь это совершенно неважно, Магнус потерял столько времени для того, чтобы теперь сожалеть об этом до конца своей вечности. Он вдруг чётко осознает, зачем здесь Алек. Он пришёл вовсе не для того, чтобы попрощаться с ним. — А я не могу потерять тебя! — вдруг сердится на него Лайтвуд. — Сколько времени у тебя останется, Магнус? Сколько? Прежде чем тебя растворят во времени как призрака, так и не раскрывшего очередное преступление? — Я не знаю, — Магнус шумно выдыхает, опечаленный осведомленностью Алека. — Год? Может, чуть больше. — Я не стану тобой рисковать, — качает головой Алек. — Если цена моей свободы заключается в том, чтобы пожертвовать твоей жизнью… — Какой ещё жизнью, Алек? — бесцеремонно перебивает его азиат. — Твоей жизнью, Магнус, — с нажимом говорит Лайтвуд, и у Магнуса всё внутри сжимается от смысла, который Алек вкладывает в свои слова. — Ты ведь понимаешь. Я мог скрываться и дальше, но вместо этого пришёл к тебе, поэтому просто сделай то, что должен. Чёрт возьми, Магнус, хотя бы об этом я могу тебя попросить? — Я уже говорил тебе, — тихо, словно смирившись, произносит Бейн. — Что тебе не нужно меня просить. — Хорошо, — с затаенной болью, но вместе с тем облегченно выдыхает Алек.       Он свободно протягивает ему кисти, ожидая, когда Магнус свяжет его оковами, неподвластными даже призраку, чтобы освободиться, и тот действительно берет его за руки, но только для того, чтобы притянуть их к своей груди, а самого Алека приблизить к своему лицу. Он горячо целует его и старается донести этим действием всё, что ещё не успел ему сказать и перечеркнуть то, что говорил ему ранее. И Алек с лёгкой дрожью в губах отвечает, наверняка думая, что это их последний поцелуй перед тем, как Бейн отправит его в заточение. На его лице расцветает полнейшее изумление, когда он видит горящие огнём глаза Магнуса и задорную улыбку. — Вставай, — он тянет его за руки, поднимаясь. — Время не терпит. — Не терпит чего? — Лайтвуд непонимающе моргает. — Нашего промедления, — поясняет Магнус. — Я правда не знаю, сколько у нас осталось, но… — Магнус, что ты делаешь? — прерывает его Алек, и в его глазах почти что паника. — Доверься мне, — шепчет ему Магнус. — Потому что я так просто не сдамся, я буду бороться за каждую секунду каждого нашего дня, Алек. — Магнус… — Я. Не сдамся. Слышишь? — упрямо мотает головой Бейн. — Ты веришь мне? — Больше всего на свете, — говорит Алек с лицом, словно он едва держится, чтобы не разреветься, но он всё же держится, и они снова целуются — жарко, стремительно, но от того не менее чувственно. — Тогда нам пора идти, — велит Магнус, крепко держа его за руку. — И лучше бы нам не оглядываться. — Мне и незачем, — говорит Алек, глядя на него с невероятной нежностью. — То, что мне нужно, уже со мной. Погнали? — Погнали, — весело отвечает Магнус.       Они одновременно растворяются в воздухе спустя пару секунд — для того, чтобы уже через мгновение появиться вместе в совершенно другом месте, а вот в каком — знают только они оба.