В чаще леса, найди меня под лунным светом

Война — это путь обмана, постоянной организации ложных выпадов, распространения дезинформации, использования уловок и хитростей. (Искусство войны Сунь-цзы)

      Жизнь — штука непредсказуемая. Ты никогда не знаешь, какой поворот приведет тебя к желанному концу, а какой обречет на вечные муки и страдания. Метаясь в сомнениях мы ищем того, к чьим словам можно прислушаться, за чьей спиной можно спрятаться, в чьих объятиях можно забыться. Божье учение отнюдь не откровение, а история жизни того, кто когда-то был человеком, но отринул собственное естество ради чего-то большего. Следуя по его по пути мы часто теряем сами себя. Становясь автономной куклой, мы обретаем мнимую свободу, добровольно надевая на себя кандалы из тернового венца. История одного — это повод к раздумью, история двух — это повод к действиям.       Раньше Майки был уверен, что в этих терновых кандалах вся его жизнь, его спасение. Вера была единственной неизменной подругой, что не покидала его в самые темные ночи и дождливые грозы. Он верил, что мать и отец все еще живы. Верил, что его недуг вскоре исчезнет и он сможет жить нормальной жизнью. Верил, что все его близкие и друзья смогут благополучно дожить до глубокой старости. Наивность была его главной слабостью. К сожалению все надежды молодого человека были нещадно осмеяны голосом свыше, которому он доверял свои самые сокровенные желания. Одним лишь своим рождением Манджиро пошатнул привычный ход всего сущего, тем самым нарушив баланс. Он был потомком избранных. Существом, которое отличалось от обычного человека. Осознание сего факта больно врезалось в сознание. Сано всегда знал, что отличается от других, просто не желал произносить это вслух. Гнев и гордыня всегда шли с ним нога в ногу. Майки считал их катализатором, который присущий всем особям знатных кровей, но сильно ошибался. Его кровь была не голубой, а черной. Вся эта история об избранных казалась далекой и непостижимой. Он понимал лишь то, что болен.       Юноша знал, что раньше, будучи малым аристократом, его мать жила в монастыре, который подчинялся Ватикану. Отец не рассказывал детям о том, как именно повстречал свою первую жену, вплоть до собственной смерти. По словам прислуги, с самого первого дня появления в поместье, Эмилия вела затворнический способ жизни и почти не выходила в свет, будто бы опасаясь чего-то. Майки не мог себе представить подобной жизни.       Желтая роза — это феномен, которого не должно существовать в природе. Пускай ее цвет и принято ассоциировать с божественными силами и властью, но и она скрывает в себе мрак. Знал-ли отец правду? Этого Майки, увы не понять, да и разве это имело хоть какое-то значение? Бросив беглый взгляд в сторону Такемичи, он невесело ухмыльнулся.       «Если кто-то дорог твоему сердцу, то не имеет значение кем он является и какова его история»       Кажется, спустя долгих 15 лет, юный лорд смог хоть немного понять своего отца, пусть и все еще не разделял всех его стремлений и разгульной жизни. Только сейчас Сано начинал жить по-настоящему. Он воссоединился с семьей, нашел дело, которому хотелось посвятить всего себя, обрел возлюбленного. Парадоксально, что все закончиться именно сегодня.

— Ты разочарован?

      Будучи прикованным к железному столбу блондин не сразу расслышал чужой голос в собственной голове. Пусть Такемичи и не мог колдовать, но он все еще оставался могучим существом, чья сила не поддавалась логике. Их тела и без того были связаны физически и духовно, не говоря о кровавом контракте, который лишь стократно усиливал любые чувства.       Бегло оглядевшись по сторонам, и убедившись, что их действительно никто не слышит, юноша заметно расслабился. Сейчас, им никак нельзя играть на пользу врагу и делать свое положении еще более уязвимым. Следить за трепыханиями и спорами священнослужителей было даже забавно. Майки был словно пойманная личинка, которую затащили в голодный муравейник. Он мог только наблюдать. Даже сквозь ментальную связь, Манджиро мог услыхать, как дрожит чужой голос. Единственным, в ком был действительно разочарован юный лорд, так это в самом себе. Несмотря на все свои хвалебные оды любви и бахвальство, он не смог защитить Ханагаки. Он обещал ему мир и покой, когда на деле его тихий островок оказался бушующей гаванью, которую вскоре снесет прибрежным штормом.

— А сам то? — Он не знал наверняка, как работает их ментальная связь, поэтому продолжал сосредоточиваться на конкретных мыслях, покуда не услышал долгожданный ответ.

— Что?

— Я имею в виду, жалеешь ли ты о том, что связался со столь непутевым… существом. — На последнем слове юношу передернуло, он более не знал, может ли вообще называть себя человеком.

      Парень уже не знал, кому верить. По неизвестным причинам, проклятие миновало Шиничиро, единственный его недостаток заключался в слабом здоровье, но не более. Неизвестность пугала и злила Манджиро до чертиков. Больше всего на свете он желал встретиться с женщиной, которая подарила ему жизнь, но судьба будто нарочно с каждым годом все больше и больше стирала любые признаки её существования, даже старший брат и тот не мог вспомнить лица матери, будто бы та была случайной незнакомкой.

— Раз уж нам все равно суждено умереть, так почему бы напоследок

не поговорить по настоящему?

      Манджиро не боялся собственной смерти. Единственное, что вгоняло его в ужас, так это потеря дорогого человека. Если верить словам служителей церкви, то Такемичи нужен им живым, в отличие от самого юного лорда, что вселяло в его сердце немного спокойствия.

— Я не позволю тебе умереть. — Закусив собственную губу, тот устало простонал

вслух. — В самом деле, какой же

ты глупый.

— А?

— Ты — человек. — Обрывал поток несвязных мыслей строгий голос. — Не заблуждайся. В твоем рождении, как и в существовании твоих предшественников

нет и следа темной магии.

Пусть слова этого

святоши не сокрушат твоих идеалов.

— Тогда кто же я на самом деле?! — Пусть Такемичи и понимал отчего его собеседник столь встревожен и уязвим, но даже ему было сложно подобрать подходящие слова для его утешения.

— Мне мало что известно об избранных. Когда я проник в библиотеку Ватикана, то наткнулся на древние рукописи, что описывали инцидент горечи Папы, но там были лишь сами предположения и наблюдения священнослужителей. Из-за пожара, что случился в тот день, множество свитков было утрачено, в частности те, в которых велись записи о пребывании «особых людей» на территории храма. Несмотря на это, я знаю что такое драконья лихорадка. — Затаив дыхание, юный лорд не терял концентрации чтобы не упустить не единого слова. — Уверен ли ты в том, что желаешь знать правду? Ты все еще можешь жить как нормальный человек, и…

— Мне надоело жить в неведеньи. Такое ощущение будто все держат меня за дурака, будто один лишь я не понимаю сути происходящего.

      Было видно, что фигура сидящего на земле юноши слегка осунулась, тем не менее спустя какое-то время, тот вновь выровнялся по струнке. Если бы Такемичи имел возможность, то оттянул бы их разговор на какое-то время. Ему не хотелось причинять боли своему спутнику, пусть он и знал, что та неизбежна. Если они продолжат строить свое будущее на лжи и молчании, то ничего хорошего из этого не получиться.

— Хорошо, будь по твоему. Эти знания чуть не стоили моему наставнику жизни, поэтому прошу относиться к ним со всей серьезностью. — Даже зная,

что его не видят, Майки все равно слабо кивнув. — Возможно ты и сам

догадался, но твой так

называемый черный импульс не зря называют драконьей лихорадкой. Неконтролируемый гнев,

гордыня, любовь к богатству и лицемерие — все те негативные черты,

что рождаются в тебе во время приступа, больше всего подходят под

описание Дракона.

— Но это ведь обычная

ассоциация, разве нет? По тому-то так и назвали сей недуг. Во время приступа мое тело переполняет жар, окружение помещается во мрак, а по телу бродит холодная дрожь, несмотря на то, что я ощущаю, как плавятся внутренности от разгоряченной крови. В такие моменты

мною движут лишь инстинкты, из-за чего внутренние ограничители спадают

и моя сила возрастает. Если бы не наш кровавый контракт и метка, которая каждый раз приводит меня в чувства… не хочу даже думать о возможных последствиях…

      Манджиро знал, что такое потерять контроль. Одна мысль об этом пускала волну холодных мурашек вдоль позвоночника, вынуждая пальцы скрутиться в небольшой узелок. В первый раз он чуть не убил Харучиё, во второй едва ли не потерял Баджи в пылу сражения.

— Боюсь, что здесь не все

так просто, как ты думаешь.

      В какой-то момент Манджиро поймал себя на мысли, что не дышит. Кажется, Такемичи был прав, он не был готов узнать правду. Сцепив кулаки, насколько это позволяло его положение пленника, тот напряженно проглотил застоявшийся ком слюны, который болезненно ударился о дно пустующего желудка.

— Твои предки действительно

имели связь с древним драконом.

Драконы — могущественные магические

существа, наиболее сильным особям даже магия подвластна, поэтому данный союз вполне возможен. Мой учитель — Мерлин, лично знал одного черного дракона, который привязался к женщине.

Прежде чем погибнуть от рук собственных собратьев, которые решили расправиться с тем, кто запятнал историю их рода и его избранницы, ящер успел оставить после себя потомка. Таких называют полукровками или же гибридами. Их внешняя оболочка не отличалась от обычных людей, не говоря уже о внутреннем наполнении.

      Просторные стены зала враз пустились в пляс в такт легкому головокружению. К подобному роду информации было сложно подготовиться, как ни старайся. Более для юноши далеко не секрет существование сверхъестественного, а потому отрицать слова Ханагаки после всего пережитого было просто смешно.

— Каждый потомок обладал схожими чертами, такими как светлые волосы цвета жидкого золота, что достались им от матери, и чёрными, словно смоль, глазами, точно такими же, как чешуя их отца. Соотношения обоих видов крови должно быть примерно 1 к 3, именно благодаря этому удается сохранить свою человечность. В ином случае ребенок рождается мертвым, поскольку его телу не удается справиться с подобной мощью. Не каждому дано унаследовать драконью кровь, генетика — это своего рода лотерея, бывает и такое что соотношения 0 к 3, и рождаются обычные дети, как случилось с твоим старшим братом. Однако, твой случай — особый. Ты говорил, что твоя мать умерла при родах, не так-ли?

— Да, из-за внутреннего кровотечения ее не удалось спасти. Пришлось разрезать брюхо, чтобы я появился на свет. — Юноша множество раз слышал эту историю от прислуги, ведь будучи новорожденным, он не мог этого помнить.

— Ясно, это много чего объясняет,

вот почему твое соотношение равно 2 к 3.

В утробе ты впитал слишком много материнской крови, что сделало твои гены нестабильными. В отличие от остальных потомков, ты больше всех приближен к драконам. Уже чудо то, что ты вообще остался жив и твое тело не познало метаморфоз. Может прозвучать банально, но большая сила равна большим проблемам.

Ты все еще молод и растешь,

а потому не способен контролироватьсвой черный импульс.

      Унять дрожь, что появилась в коленках, стало сложней. Подождав еще какое-то время, он на пробу сжал собственные пальцы, провел языком по деснах, покрутил головой, прислушался к ровному сердцебиению, проделав все эти действия он удивленно замер.       «Все еще человек» — Последний пазл вставший на место прогнал мнимую дрожь со слабых ног, позволяя тем самым твердо упереться о землю.

— Но почему церковь охотиться за нами?

— Сложно сказать, думаю, им неизвестна правда о вашем происхождении. — Наблюдая за тем, как все больше утвари наполняет зал, голубоглазый лишь больше нахмурился. Он не думал, что все необходимое найдут настолько быстро — Вашу силу и впрямь можно спутать с божественной в каком-то смысле. Не все драконы были темными порождениями, большинство из них были чистыми и черпали свою силу из природного окружения. Они ошибочно пощитали вас божьими посланниками, промежуточной ланкой между человеком и божеством. Более нескольких сотен лет церковь была для них пристанищем и опорой, покуда в их руки не попали изыскания моего наставника и не изменили их отношения. — Встретившись взглядом с Кисаки, тот недовольно насупился. — Глупцы, они не знают, насколько опасен ритуал.

— Что он вообще им даст? Какой во всем этом смысл раз они зашли настолько далеко?

— Они надеются стать бессмертными.

      — ЧТО? — Забыв о безопасности, Манджиро не удержал концентрации и в голос закричал, тем самым привлекая к себе ненужное внимание. — Божечки, юный лорд, что за отвратительные манеры? Неужели вам настолько сильно не терпится распрощаться с жизнью, что уже не в силах выдержать столь мучительного ожидания?       Оказавшись за спиной пленника Шуджи едва слышно посмеялся с чужой беспечности и несдержанности. Вздрогнув от громкости реального голоса, а не слабых отголосков внутри черепной коробки, Сано опешил. Конечно же, подобный выпад не мог пройти мимо епископа Ханмы.       — Ах, какая же услада для глаз. Наблюдать за вашими страданиями столь приятно, что боюсь себе представить ту благодать которая снизойдет на меня, когда первая струйка темной крови снизойдет с этого тела на святой алтарь. — Не удержавшись, тот провел острым ногтем по подбородку блондина, пока на том не показалась тонкая полоска, что стала стремительно набираться алым светом.       — Не лезь к нему.       — Надо же, даже будучи беспомощным, ты все еще скалишь зубы, когда кто-то прикасается к твоей игрушке. — Слегка отойдя от столпа, мужчина наклонился над сидящей фигурой и развернул ее в свою сторону, чтобы установить зрительный контакт. — Пока едет подготовка, мне было велено узнать у тебя как можно больше информации о ритуале и самых ведьмах, для будущих инквизиций. Было бы слишком расточительно убивать тебя прежде, чем нам удастся вытащить хоть какую-то информацию.       Как ни в чем не бывало молодой человек подозвал к себе одного из священно служителей, у которого в руках красовалось чернильное перо и несколько свитков.       — Ну разве не прелестно? Твои последние слова войдут в историю и сослужат хорошую службу для нашей церкви, что это, как не раскаяние?       — Ты в самом деле думаешь, что я тебе что-то скажу? Не думал, что в ряды эпископов нынче набирают простофиль.       — Сочту за комплимент. В отличие от Кисаки, мои методы слегка иные. — Не успел голубоглазый возразить, как эпископ пропал из его поля зрения и оказался подле Манджиро. В мгновения ока тот вытащил свой серебряный молитвенный крест, внутри которого был спрятан клинок. Держась за оправу, тот нахально приставил железо к горлу молодого лорда.       — Ха, думаешь, я испугаюсь? — Даже почувствовав легкое жжение на коже и тепло, что стало маленькой струйкой стекать по его шее, юноша не дрогнул.       — Ты возможно и нет, а вот твой друг — это уже совсем иное дело. — Проследив за взглядом эпископа, блондин наткнулся на колдуна, который уже стоял на ногах. — Как думаешь, что окажется быстрее, мой кинжал, или твоя бесполезная магия, ведьма?       Злость, что роилась в сердце Ханагаки сполна отражалась в его помутневших глазах. Он действовал импульсивно, несмотря на холодный ум. Блеск серебряного клинка вырывал из его души безмолвный крик. Несмотря на видимое преимущество, Ханма испытал страх, который попытался скрыть за надменной ухмылкой.       — Будь по твоему.       — Такемичи! — Такой расклад не устраивал Майки от слова совсем, в порыве он не заметил, как наклонился слишком сильно из-за чего рана на шее открылась еще больше.       — Заткнись, ты уже достаточно помог. — При виде чужой крови тело начинало биться в агонии, которую не удавалось объяснить. Он сделает все что угодно, лишь бы его спутник остался в живых.       — Чудненько. — Спрятав лезвие обратно в ножны и повесив крест себе на шею, он подал сигнал книгочею, чтобы тот мог приступить к своей роботе. — Для начала, юный лорд, ответьте на один мой вопрос. — Пресекая дальнейшие слова собеседника, он продолжил: — Не меняюсь с течением лет, не меняюсь, порождая жизнь.       Что действительно показалось Манджиро глупым так это загадки эпископа. Все дети англии, без исключения, знали ее наизусть.       — Ответ — ведьма.       — Бинго. Все же, не зря вы аристократ, какие-то знания у вас все-таки имеются. — Проигнорировав на себе злобный взгляд темных хрусталей, мужчина обратился ко второму пленнику. — Думаю, далее рассказ должен продолжить тот, кто знаком с подобными существами получше нашего, не так-ли? Однако, прежде чем ты начнёшь, основательно рекомендую подбирать слова, даже если тебе и удастся одурачить меня, то уж нашего книгочея навряд-ли. Кроме того, благополучие Сано все еще находится в моей власти.       Бросив беглый взгляд на книгочея и епископа, Такемичи не хотя кивнул.       — Ведьмы не стареют и не болеют, могут передавать свою силу наследникам и даже роды их не меняют, пусть и не бессмертны, но обладаем долгой жизнью. Мы — высшая ступень человека, но при этом считаемся монстрами из самых глубоких пучин ада, из-за своей некогда связи з дьяволом. Гонимые небесами, презираемы адом, не приняты землей, скитаемся из места на место, желая обрести покой.       — Книгочей?       — Он говорит правду.       — Славно, можешь продолжать, лже ведьма.       — То, что я родился мужчиной, не меняет того факта, что я чистокровная ведьма, хоть и предпочитаю, когда ко мне обращаются как к колдуну, несмотря на то, что мы во многих аспектах отличаемся от волшебников. Прежде всего, у нас нет иерархии. В общих чертах колдуньи бывают трёх родов: которые вредят, но не способны излечить; которые вылечивают, но в силу особого договора с дьяволом не вредят; которые как вредят, так и лечат.       — И к какой же относишься ты? — Сделав задумчивый вид Шуджи стал размышлять над услышанным.       Действия Такемичи были противоречивы, поэтому даже Майки было сложно точно определить его род деятельности. Если бы его спросили, смог бы его возлюбленный убить человека, тот не колеблясь ответил бы да. Манджиро казалось, будто он уже начинал сходить с ума, ибо несмотря на всю плачевность их ситуации, он радовался тому, что узнает что-то новое о своем спутнике.       — Второй вариант. Мою силу удерживает кровавый контракт, это своего рода проклятие, которое ограничивает мою силу настолько, что способно даже лишить жизни.       «А ведь пожелай тогда Мицуя к примеру моей кончины, мне бы пришлось подчиниться его просьбе не раздумывая. Но этого кардиналу знать не обязательно».        — Интересно, очень интересно! — Кажется, Шуджи действительно был рад наслаждаться чужими терзаниями. — У вас есть кто-то вроде главной ведьмы?       — У нас нет «главной» ведьмы, которой бы подчинялись все остальные, каждая из нас принимает решения и отвечает за их последствия сама. Основным же нашим занятием является «присмотр за границей», чтобы не проникли опасные существа, например, как тот оборотень. Помимо этого мы помогаем появиться на свет новорожденному или открываем дверь в потусторонний мир душе умершего, которая сама по каким-либо причинам не может найти выхода.       Слова Ханагаки кардинально отличаются от того, что говорит люду церковь. Стыдно признать, но до встречи с ним, Сано свято верил в то, что все ведьмы страшные и жестокие убийцы, коим не ведома доброта.        — Чем могущественнее ведьма, тем проще скатиться в мелочную жестокость, лишь на том основании, что у тебя есть власть над людьми, и прийти к выводу, что другие люди ничего не значат. Это подобно тому, как кошка играется со своей едой. Даже среди людей существуют подобные акты жестокости, этим мы похожи. — Вспомнив что-то голубоглазый отмахнулся от навязчивых мыслей. — Мы всего лишь действуем так, как того сами пожелаем.       — Тебя послушать, так церковь — вселенское зло, которое обрушилось на столь белых и пушистых агнцев. Даже без вас святая инквизиция рано или поздно пришла бы в действие. — Кажется, слова Ханагаки все же разозлили Ханму, поскольку тот негодующе свел свои брови вместе и напряженно смотрел на тонкую фигуру пленника.       — Множество ведьм — пацифисты, включая меня, несмотря на то, что есть и такие, что души не чаят в кровавых бойнях. Наша роль — это наблюдатели, однако мы имеем право вмешиваться в привычный ход вещей, что не по нраву в первую очередь церкви. Множество из нас занимаются врачеванием и сбором лечебных трав, что превосходят по эффективности любые церковные лекарства, что в свою очередь делаются из останков святых.       — Не вижу ничего плохого в том, чтобы использовать мощи святых. Разве вам так же не нужны все эти кости, кроличьи лапки и другие приспособления для своего колдовства?       Пусть Майки и не мог видеть лица голубоглазого, он был уверен в том, как напряженно поднялась его правая бровь.       — Это правда что для большинства серьезных ритуалов нам нужны жертвы и органические материалы, но и их можно заменить с помощью животных останков. Люди же, восхваляя своего Господа, беспощадно убивают друг друга изо дня в день. Как по мне — это намного хуже.       В какой-то момент допрос превратился в словесную баталию. Каждый из собеседников желал унизить оппонента и добиться собственной справедливости, несмотря на обстоятельства. Будь его воля, Шуджи бы продлил эту маленькую игру еще на какое-то время, ибо не каждый день ему предстояла столь редкая возможность пытать опасную ведьму, о похождениях которой ходили весьма интересные слухи. Однако же время поджимало и приготовления были почти что завершены, о чем глаголил голос Папы Римского.       — Твои монологи весьма утомили меня. Проще говоря, ведьмы — презренные отступницы, которые не только отреклись от веры, но по собственной воле отдались телом и душой дьяволу, присягнув ему на верность и отказавшись от власти над собой. Они являются орудием демонов, которое, действуя с божьего попущения, нарушают порядок, смущают нравы людей, мало надеющихся на бога, и уничтожают человеческие души. Так и запиши, Инуи.       — Как скажите, эпископ.       «Нахальный ублюдок» — Ханагаки изначально знал, что бы он не сказал, у церкви найдется свое объяснение происходящему.       Человек не может прожить эту жизнь в угоду собственным желаниям. Эгоизм и гордыня поистине одни из самих страшных смертных грехов. Даже одинокая душа, что блуждает в этом мире не в силе появиться по собственной воле. Дитя рождается от желания родителей, даже не сделав и еденного вдоха, одним лишь своим присутствием в этом мире она кому-то да обязана. Осознание сего факта злит настолько, что хочется вырвать собственные волосы на корне. Мы пытаемся жить для себя, но в конечном итоге всегда выбираем другого человека. Создается замкнутый круг. Такемичи не жалел о том, что выбрал Майки. Ханагаки сам надел на себя эти сладостные путы, а потому не имел права жаловаться, когда чужая рука бестактно взяла его за волосы и потянула в центр зала, посреди которого стоял золоченый алтарь. Выжидающе скрестив руки на груди, Кисаки с ноткой самодовольства наблюдал за сим зрелищем, при этом не сводя глаз с пленника.       — Мы подготовили все необходимое, исходя из записей Мерлина. — Поправив свои очки тот запрокинул голову повыше. — Начинай ритуал.

— Не делай этого! — Взволнованный голос Майки болезненно врезался в стенки черепной коробки, из-за чего Такемичи слегка зажмурился от нарастающего импульса. Он все еще не понимал, как юноше удалось самостоятельно поновить их связь.

— Не стоить переживать, мой лорд. У меня есть план. — Даже в такой ситуации Ханагаки не терял надежды.

— Что ты задумал? — Все планы ведьмы заканчивались весьма плачевно в первую очередь для нее самой, из-за чего Манджиро лишь больше уперся ногами о мраморные пола в попытке сдвинуть железный столп хотя бы на миллиметр, но все без толку.

— Знаешь ли ты какое самое страшное оружие в руках человека?

— Порох?

Голубоглазый всегда говорил загадками, благодаря которым Сано доводилось самостоятельно догадываться о том что же именно происходить в голове его спутника.

— Узы. Сколь бы слабым не был человек, он объединяет в себе волю множества господ. Именно потому люди сбиваются в групы, тем самым образуя что-то на подобии закрытой экосистемы. Стоить хоть одному исчезнуть, как это повлечет за собой череду несоизмеримых изменений, то же касается и появления лишнего. Мы не можем контролировать данный процесс. Это часть естественного отбора. Из-за своей непостоянности и скоротечности мы, люди, являемся расходным материалом, как и все живое на этой Земле. У нас есть выбор. Мы либо отыгрываем свою ролью, либо же нет. Исход один и тот же, разниться лишь то, насколько потрепанной в конечном итоге душа покинет бездыханное тело.

— Не понимаю…

— Мы не одни, у нас все еще есть люди, которым не безралична наша участь. — Успокаивающе улыбнувшись юноше, он развернулся к основной процессии. — Просто наблюдай. Все, что от тебя потребуется так это отвлечь внимание, когда я подам сигнал.

      Осмотревшись по сторонам юноша молвил:       — Мне нужно чернильное перо и бумага, для того, чтобы начертить магический круг. — Бросив ничего не выражающий взгляд в сторону эпископа, тот продолжил: — Пусть ваш книгочей будет столь любезен побыть моими руками, раз уж те в данный момент бесполезны. — Для пущей убедительности он поднял их над головой демонстрируя всю сложность ситуации.       Нехотя, но Кисаки должен был с этим согласиться. Тетта посвятил не одну бессонную ночь расшифрованию древнего текста, в котором крылись все секреты бессмертия, из-за чего сомневаться сейчас было неразумно. Благодаря свитку он и его последователи наконец-то смогут уподобиться божественным сущностям и ступить на новую ступень еволюции. Сейчас, 15-й Папа Римский находился всего в одном шаге от заветной мечты, к ногам которой его предки положили собственные жизни. Увидев одобрение со стороны Святого Понтифика, Ханма нехотя кивнул.       — Делай что говорят, Инуи.       Повиновавшись приказу, молодой человек, сдвинувшись с места, поравнялся с ведьмой, при этом встав спиной к основной процессии.

— Сейчас!

      — Ой, мой живот! — Скривившись от фантомной боли, юный лорд стал болезненно взвывать тем самым полностью завладев чужим вниманием.       — Ханма. — Голос Кисаки был переполнен злостью, от которой Шуджи передёрнуло.       — Тц, не так уж и сильно я его бил. Какая разница, если в конце он все равно сдохнет? — Не испытав и капли раскаяния он лишь бросил грозный взгляд в сторону перекошеной фигуры, которая в мгновение ока выровнялась, словно никакой боли и в помине не было. Услыхав то, как отчитывают эпископа, Манджиро довольно оскалился, что не могло пройти мимо янтарных глаз священно служителя. — Я лично выпотрошу твою вонючую тушку. — Уже предвкушая, как его серебряный клинок вонзиться в твердое брюхо, он нетерпеливо облизнулся, на короткое время забывая об оскорблении.       Пока все внимание было приковано к обратной стороне храма Такемичи преступил к своей части ритуала, при этом отпустив книгочея, чтобы он мог занять свое место в этой истории. Все это время Кисаки не сводил с него глаз, боясь, что ведьма может нарочно напортачить с нужным узором, но, к удивлению священо служителя, тот действовал точно по инструкции.       Разместившись позади пленника, Тетта достал из своей мантии прозрачную колбу с непонятной жидкостью.       — Это жидкая версия двимерита вперемешку с чистейшей эссенции святой воды, которую нам когда-либо доводилось выводить. Несмотря на то, что ты ведьма, даже этого бутылька хватит, чтобы расплавить твою кожу так, что ни одна нечистая магия не сможет тебе помочь.       При виде прозрачной жидкости Такемичи нервно взглотнул. Он не думал, что церковь настолько сильно продвинулась в своей святой инквизиции, что уже смогла достичь таких высот в борьбе с нечистью. Ощутив, как с его правой руки исчез один из тяжёлых кандалов он слегка расслабился, но так, чтобы это не вызвало лишнего подозрения. Кожа, что была скованной, покрылась тёмно-синими кругами, что почти переходили в черный свет. Руки чертовски жгло.       Наблюдая за всем со стороны Манджиро не покидал своих попыток вырваться из собственных кандалов, что держали его подобно тряпичной кукле. Его запястья давно превратились в кашу из разорванной кожи и кровавых подтеков. Если он ничего не предпримет, случиться худшее. На его потуги освободиться уже давно не обращали никакого внимания, считая это чём-то смешным и нестоящим должного внимания. От напряжения тело продолжало разрывать от злости. Черный импульс захлестывал его все новыми и новыми волнами, погружая в самую глубокую пучину отчаяния.       Неожиданно, что-то холодное коснулось его шеи. Слегка повернув голову он увидел незнакомое лицо, которое прижимало палец ко рту и призывало держать молчание. Прежде, чем Майки успел что-то сказать, пред его взором предстала чужая ладонь на тыльной стороне, на которой был выжжен черный угольный крест, точно такой же как на его языке. Знак ведьмы. Удивленно расширив глаза, тот с недоумением смотрел на молодого человека, что был разодет в белоснежные рясы на ряду с остальными священнослужителями.       — Подыграй нам. — Пусть Майки и не умел читать по губам, но его острого слуха хватило дабы уловить слабые колебания звука, что исходили из чужих уст. Не имея другого выхода тот покорно кивнул.       Помещение враз заполонила собой тьма. Лишь блеклое свечение звезд, что отбывалось от богатого убранства позолоченных стен и зажжённые канделябры могли служить единственными источниками света. Вдохнув полной грудью и ощутив, как мана слабо циркулирует в его теле, Такемичи не спеша открыл свои сомкнутые веки. Один глаз все еще оставался голубым, в то время как второй налился алым цветом от которого присутствующих бросило в дрожь.       — Спешу предупредить тебя, Кисаки, как только ритуал начнется, пути назад уже не будет. Он не принесет тебе желаемого результата. — Услышав как пробка с характерным звуком была снята с бутылька юноша отрицательно помотал головой.       — Заткнись, чертова ведьма. Думаешь, я не знаю, что вы способны помутить разум? Спешу огорчить, со мной подобные трюки не пройдут.       «Надеюсь все пройдет гладко, а иначе…» — Вложив свою судьбу на усмотрение кого-то свыше, молодой человек покорно опустил голову погружаясь в транс.

«Согласно древнему приданию, покуда в новолуние холодный свет будет озарять золотые очертания святой земли Ватикана, напитывая своим светом красный алмаз с реки Иордан, будут благословенны слепцы, что решили познать секрет бессмертия. Да утопят они свои грехи в крови избранных да отринут мирские путы. Отныне мир людей будет им чужд, да придут они в иной мир»

      Чем стремительней лунный свет стал наполнять собой зал сквозь разноцветные витражи, тем громче и четче ведьма читала свое заклинание. Никто из присутствующих не знал древнего языка, лишь Папа и эпископ с трудом могли различать отдельные слова. Несмотря на то, что его силы все еще были запечатаны благодаря двимериту, Ханагаки продолжал наполнять маной пространство из-за чего в помещение ворвался слабый ветер, что стал водить хоровод из разбросанного вокруг пепла. Одной из главных составляющих было жертвоприношение. Перемолотые останки костей святых с помощью ветра легли точно в форме рисунка который был начерчен церковными чернилами. В центре сидел колдун, который держал в своих руках корону короля англии и неспешно поднимал ее к верху, покуда на нее не упали первые вечерние лучи. Увидев, как тонкие струйки лунного света проходят сквозь витражи и вытягиваются к алмазу, Кисаки скомандовал:       — Ханма!       — Знаю!       Почти что паря, мужчина рывком подлетел к Сано, отворяя кандалы. У его пленника все еще были скованы руки, несмотря на, это он отчаянно пытался вырваться из крепкого хвата. Схватившись за золотые волосы юного лорда, тот бесцеремонно потащил его в центр алтаря, полностью игнорируя злое и болезненное шипение под собой. Ударившись головой об алтарь у юноши потемнело в глазах. Стоило ему сделать попытку подняться, как тело сковало параличом. Словно издеваясь над своей жертвой Ханма вальяжно достал свой нагрудный крест и обнажил долгожданный клинок. Не удержавшись, Шуджи провел своим языком вдоль острого лезвия прежде, чем на скорости вогнать его в брюхо своей жертвы. Запоздало открыв рот Сано издал истошный крик. Из горла тут же хлынула кровь, от которой он стал задыхаться. Клинок был вогнан всего на несколько сантиметров в чрево, но и этого хватило чтобы возле юного тела образовалась большая лужа крови, что стала стремительно растекаться по всему алтарю. Ее тонкие ручейки стали напитывать собой пепел окрашивая его в багровый.

«Покуда светит мать луна, пусть искупают они свои грехи в крови. Заклинаю, услышь мой зов. Покуда лик их чист, то вознесутся души праведные над всеми живыми существами, коль лик порочен их, пусть низгинут в огненную геенну»

      Не видя и не слыша ничего перед собой, Ханагаки продолжал читать заклинание, в какой-то момент его белки побелели, а волосы начали искриться. Свет, что отражался из витражей, померк. Шкал ветра враз стих потушив с собою зажжённые канделябры и умчался прочь. Растратив последние капли накопившейся маны голубоглазый бессильно упал на пол. Как только это, произошло Тетта двинулся с места роняя свой головной убор. Алтарь был устроен таким образом, что вся накопившаяся кровь, что образовалась на нем, стекала по небольшим каналам в огромную золотую чашу. Как только Такемичи закончил читать заклинание, зал озарило ярким светом. Импровизированный круг из пепла воспылал, а кровь окрасилась в белый цвет. Не сумев сдержать эмоций, Кисаки в благоговении проронил солёную слезу, что упала из его подбородка на перепачканный алтарь.       — Чудо… Чудо свершилось!       Не веря собственному счастью Великий понтифик, упал на колени и стал неспешно подползать с объекту своего вожделения. Как умалишенный, он стал перебирать меж пальцев белую, словно молоко кровь, которая должна была сделать из него бессмертного.       — Кисаки…       — Шуджи, наконец-то это свершилась. Мечта к которой я шел всю свою жизнь, бремя моего рода и искупление за все то, что я сотворил, наконец-то, теперь все имеет смысл! Ну же, пойди ко мне, уподобимся же вместе божествам и будем стоять подле нашего Бога вечно!       Видя искренне счастье своего господина, на его лице осела едва заметная печаль. Его миссия подошла к концу. Увидев то, что его спутник медлит, Тетта нехотя перестал улыбаться.       — Ну же, чего застыл? Тут и без того хватит лишь на двоих. Честно говоря, я не думал, что с подросткового тела можно изъять настолько мало.       Услыхав слова Папы Римского остальные священослужители заметно стушевались. Они до самого конца не знали о всех подробностях предстоящего ритуала, но узнав о бессмертии, в их сердцах зародилось пламя зависти.       — Боюсь, я не смогу присоединиться к вам. Вашей мечтой было превратиться в бессметного и стать ближе к Господу, моя мечта заключалась в том, чтобы воплотить ваши желания. — Увидев непонимание в блекло-голубых глазах он сбросил с себя маску шута. — Для меня бессмертие — это словно вечное заключение. Сколь бы дерьмовой и короткой не была моя жизнь, я хочу прожить ее и сдохнуть как человек.       — Тц, делай, как знаешь. Все равно ведь передумаешь. — Стоило юноше поднять позолоченную чашу, как еще одна рука вцепилась в ее бока.       — Раз уж епископ святого писания Ханма отказался, тогда я…       Не успел доходяга договорить, как кинжал Тетты, что все это время был спрятан в его рясе, вонзился бедолаге прямо меж глаз. Все что он успел так это приглушенно прошипеть, прежде, чем замертво упать.       — Ни одна поганая душа в этом помещении не посмеет прикасаться к тому, что принадлежит мне. — Заметив, как священнослужители сплотилась вокруг него, тот довольно оскалился, победоносно поднимая чашу вверх. — Да здравствует рождение нового апостола — Кисаки Тетты.       — Отберите у него чашу!       Стоило Кисаки опрокинуть в себя напиток, как толпа сошла сума. На пути к их цели пристал Ханма, что не дал никому из желающих подступиться к желаемому.       — Еще один шаг, и вы станете следующим подношением во имя нашего Господа. — В лучах рассветного солнца его высокая фигура была сравнима с древним гигантом, что встал на защиту своего божества.       С каждым новым глотком тело Кисаки обдавало жаром. Он мог сравнить сей нектар со сладчайшей амброзией — легендарной пищей богов, дающую им молодость и бессмертие. Жидкость стала стремительно наполнять каждый кусочек его тела. Он ощущал неведанную легкость в ногах и руках, помыслы были настолько чистыми, что проходящее казалось сном. Желая сделать первый шаг на пробу он замер.       Звук упавшей чаши эхом наполнила собой все свободное пространство. Услыхав это, Ханма отбросил от себя надоедливых насекомых и кинулся к внезапно побледневшему Папе Римскому.       — Великий понтифик!