В чаще леса, найди меня под лунным светом

Чтобы быть вполне счастливым, недостаточно обладать счастьем, необходимо ещё заслуживать его.

(Виктор Мари Гюго — французский писатель)

      Время не стоит на месте, одно поколение сменяет другое, люди приходят и уходят, но кое-что остается неизменным — дань традициям. Они могут забыться или же принять иную, отличную от привычной нам, форму, но им никогда не исчезнуть из человеческих сердец. Рыцарский турнир издавна был одним из важнейших событий в жизни каждого юноши, что лелеял в себе надежду стать бравым крестоносцем. Лишь победив своего противника на равных условиях в турнире, молодые люди могли без тени сомнения засвидетельствовать свое существование уже с новым титулом перед носителем короны.       Место проведения турнира служило не только для взращивания юных талантов, но и одной из наиболее важных платформ для политических дискуссий. Поглазеть на сие событие съезжались представители всех дружеских и заморских стран, в надежде, что именно их воин одержит победу. Именно она знаменовала негласное превосходство военной мощи, что служило неким гарантом безопасности, ведь кто будет в здравом уме нападать на страну, чьи воины смогли доказать всему миру свою стойкость и мужество? Торжество силы и умений, устраивали раз на 3 года, за неделю до дня Ламаса. Испокон веков именно роду Сано предстояло заниматься его проведением, ведь кто может разбираться в этом лучше, чем «Род Острых шипов», чьи отпрыски чуть-ли не с колыбели обучались владению всевозможным оружием.       Турнир традиционно проходил, на открытой территории герцогства, в окружении охотничьих угодьев и небольшого городка, который населяла прислуга, что готова была обслужить приезжих гостей в любой момент. Поляна, декорации, так же, как и места для гостей, были украшенны гирляндами из желтых нарциссов и белых роз, в честь короля и его благородных последователей. Именно белоснежный, утонченный цветок, небрежно увенчанный шипами, красовался на семейном гербе Акаши, из раза в раз напоминая окружающим о наследии их рода.       Турнир близился к своему началу. Трибуны неспешно наполнялись гостями-владельцами всевозможных имений и титулов. Размах события поражал сознание. Несколько десятком изогнутых платформ при желании могли бы уместить на себе весь королевский двор с прилагающимися летними резиденциями. Стоит ли упоминать, что количество людей на службе короны превосходило количество в тысячу человек? Навряд-ли. Дабы не дать дворянам заскучать раньше времени, открытое пространство заполонили собою несколько танцовщиц, что в сопровождении живой музыки, стали развлекать заморских гостей. Люди, которым была уготована честь, наблюдать за предоставленным действом не могли удержать собственный восторг.       — Глазам не верится, в этом году Сано превзошли самих себя. — Восседая на импровизированном троне восторженно захлопал в ладоши Такеоми.       Ложа для королевской семьи находилась немного поодаль от остальных, в месте, где предстоящий поединок мог бы в полной мере предстать перед их взволнованными взорами. По разные стороны от старшего Акаши расположилось еще 2 небольших трона, на которых уже восседали младшие наследники рода. По правую сторону находилась Сенджу, на девушке было надето изящное длинное платье малахитового оттенка, что было таким схожим с ее задумчивыми светлыми глазами. По левую сторону от короля, горделиво задрав подбородок и запрокинув ногу на ногу, разместился Харучиё, облаченный в темно-красную парадную одежду.       — Услышать похвалу от его Величества большая честь. — Без злого умысла ответил герцог, ликуя внутри оттого, что его старания не пошли прахом.       Наследники Сано расположились чуть ниже королевской ложи, что не мешало им свободно обмениваться речами. Близ наследников короны никто не имел право находится, но род Острых Шипов был неким исключением, что время от времени доставляло немало проблем. Немного ниже их отдельной ложи, в центре, на таком же троне, только поскромнее, сидел герцог по обе стороны от которого расположились Манджиро и Изана. По левую сторону от юного лорда находилась его правая рука, возле маркиза с идеально ровной осанкой восседала Эмма, что с нетерпением ждала начала турнира, дабы насладиться зрелищем. Завистливые взоры аристократов постоянно прилетали в их сторону, что порой ощущалось даже на дальнем расстоянии. Все знали о близких связях этих семей. Каждый желал занять их место. Новость о возможном браке между принцессой и младшим наследником рода Сано лишь больше отравляла их и без того прогнившие души.       — Если мне не изменяет память, это уже 78 турнир, что проводится в королевстве. — Слова Харучиё знатно развеселили Сенджу, что едва заметно скрывала своей ладошкой уста, дабы сдержать смех. — И что же такого смешного я сказал?       — Как говорят за морем: «La première impression est trompeuse».       — Первое впечатление обманчиво. — Тут же перевел Майки слова девушки, что не могло не повлечь за собой похвалу от герцога и наставника за прилежное изучения языка. — Принцесса имела в виду, что вы не правы, наследный принц, первый рыцарский турнир, состоялся еще во времена коронации короля Генриха 3 Плантагенета, то есть немного больше, чем 270 лет назад. С этого следует логичный вывод, что сегодня мы проводим 90 рыцарский турнир.       — Хм, я приятно удивлен твоими познаниями. — Неожиданно для всех маркиз Курокава, выразил свое восхищение младшим братом. — А вот некоторым наследникам короны следовало бы прилежней изучать историю собственной страны.       — Кхм. — Громко прочистив горло Шиничиро многозначительно посмотрел на братьев. — Некоторые учебники трактуют иную дату, в этом нет вины принца. — Несмотря на слова герцога, лицо Харучиё пристыженно опустилось немного вниз.       — Что ж, кому как не Сано лучше знать о подобном, все же именно ваш предок стал инициатором сего торжества силы и умений. — Своими речами Такеоми решил сменить тему, дабы отвести взоры присутствующих от минутного позора их семьи. — Помниться, на последнем турнире серебряная корона победителя, что увенчана золотыми бутонами роз, вновь оказалась у вас.       — Истинно так, ваше высочество, 89 победителем рыцарского турнира стал братец Шиничиро, вновь возвращая корону на хранения в наши владения, перед этим корона оказалась в руках француза Кристофа Де Бонса, что смог выбить нашего воина из седла. Победа брата действительно была восхитительной.       — Эмма, мне очень приятно, что ты так тепло отзываешься обо мне. — Лицо герцога мгновенно расцвело, не оставляя по себе даже тени от прошлого негодования. — Все же ты главная окраса нашей семьи.       — Ну что же вы, брат, мы так давно не виделись. Все время пребывая у тетушки Анны мое сердце разрывалось от разлуки, даже сейчас вы так далеко. — Ее аккуратные черти лица едва заметно осунулись, а глаза задрожали.       — Но между нами всего лишь несколько дюймов. — Он ненавязчиво протянул руку через Курокаву, успокаивающе дотрагиваясь к ладони девушки.       — Мне бы так хотелось, что бы вы как раньше погладили меня по волосам … — Она смущенно прикрыла рукой легкий румянец на щеках.       — Бедное дитя, тебе столько довелось пережить, старший брат тебя утешит, — мужчина тут же воспрял духом, польщенный таким вниманием, — Изана, могу я попросить тебя поменяться с Эммой местами, если тебя это конечно не сильно затруднит?       — Разумеется, пусть это немного перечит этикету, но ради любимой сестры я готов сделать исключение. — С легкой улыбкой юноша приготовился встать, но ладонь, которая схватилась за края его одежд, не дала сделать задуманного.       — Братец Изана, я очень благодарна за вашу доброту, но я не смею вас беспокоить по такой мелочи, боюсь, что совесть не позволит мне свободно насладиться турниром.       — Не стоит, все в поряд…       — Вот если бы братец Майки поменялся со мной местами, тогда моя душа была бы спокойна. — Ее уязвимый взгляд мгновенно стал более острым и коварным, что на некоторое время посеяло смятение в душе маркиза и герцога.       «Так вот в чем дело. Браво, сестрица, твое умение дурачить людей воистину прекрасно. Пусть Изану и Шиничиро тебе удалось обвести вокруг пальцев, но со мной подобный трюк не пройдет. Тебе ведь не терпится занять мое место по одной простой причине — оно находиться рядом с Кенчиком, не так ли?» — Усмехнувшись собственным мыслям, блондин поднялся с места.       — Мне все равно нужно идти готовиться к поединку, поэтому я буду лишь рад, что моему дорогому другу и наставнику не доведется скучать в моём отсутствии.       Ободряюще похлопав опешившего Рюгуджи по плечу, он стал неспешно спускаться с ложи. Проходя мимо, сестры он одними губами произнес: «Ты моя должница», на что получил небольшой поцелуй в щеку в благодарность и завистливые взгляды братьев.       — Что ж, теперь когда Манджиро ушел, я могу… — Не успел Шиничиро повернуть голову в сторону девушки, как всё ее внимание без остатка оказалось захвачено лишь одним человеком.       — Господин Рюгуджи, как вам турнир?       — Весьма недурно, я очень рад, что мне посчастливилось оказаться здесь. — Пренебрегая этикетом девушка наклонилась очень близко к его креслу, из-за чего его шея и уши покрылись едва заметными красными пятнами. — Лучше скажите, как ваше самочувствие, с момента нападения прошло несколько дней, вас ничего не тревожит?       — Было так страшно, даже сейчас, одно упоминание об этом заставляет кончики моих пальцев дрожать, вот бы кто-то взял меня за руку, чтобы успокоить…       — Как твой брат, я … — Не успел Шиничиро протянуть руку, как девушка прижала свою левую ладонь ко лбу, изображая усталость, тем самым оборвав попытки герцога.        — Ну что же вы, брат, вы ведь сейчас должны объявить о начале турнира, не смею вас больше задерживать идите же скорее.       — А? Но, ты ведь …       — Если дама не посчитает мои действия грубыми, тогда… — Наследник виконта решительно переплел их ладони воедино, невесомо проводя узоры большим пальцем. — Я буду рад прислуживать вам к концу турнира… и не только.       Действия мужчины вызвали волну приятной дрожи, что пронеслась по телу юной девы. После инцидента с нападением он стал более открыто выражать свои чувства в отношении Эммы, что приводило ее в восторг. Единственная дочь почившего герцога давно лелеяла в своем сердце трепетные чувства к наследнику виконта, но тот, в силу несовершеннолетия девушки и отсутствия должного статуса, не позволял себе даже на короткое мгновение признаться в том, что давно пал жертвой ее чар. Он видел темную сторону рода Острых Шипов, видел какую силу духа скрывает в себе Эмма и то, как она старается выглядеть лучше в его глазах. Но для Рюгуджи она уже была идеальной, недостижимой звездой к которой нужно стремиться, которой можно восхищаться.       — Кажется, нашей добротой воспользовались в личных целях. — За двоих произнес Курокава, разделяя боль старшего брата, которого променяли на любимого человека.       — Мы еще поговорим об этом, юная леди, — беззлобно прохрипел мужчина перед тем, как приподняться со своего места. — Что ж, пора начинать.

***

      Громкий звук фанфар будоражил собственное сознание, даже вдали Майки мог услышать громкую речь Шиничиро, которую он произносил с трибуны в окружении зрителей. Проклятая кровь бурлила в нем, разжигая жажду сражений. Находясь в отдельном шатре в компании оруженосца, юный лорд не спеша готовился к началу собственного поединка. Его покои вмещали в себе необходимый минимум и даже немного больше, дабы участник турнира мог сполна набраться сил перед новым сражением.       — Герцог объявил присутствующим о начале торжества. Первым на поле боя выйдет командир первого рыцарского дивизиона, его противником станет доверенный рыцарь на службе короля Франции, сэр Вильям. — Помогая господину снять накидку, отчитывался молодой человек.       — Неужто сам Людовик 12 изъявил желание присутствовать на нашем скромном торжестве? — Ответом стал сдержанный кивок. — Ясно, неудивительно, если сильнейший воин короля позорно проиграет такому, как Баджи, его репутация и слава в кругу аристократов явно пошатнется. Не ожидал, что Кейске также будет участвовать в турнире, и ведь ни разу не упомянул об этом, неслыханная дерзость, раз так, поставь от моего имени 300 золотых шиллингов на его победу. — Не колеблясь ни секунды, он достал из внутреннего кармана внушающий мешочек с денежным накоплениям, бросая в руки обомлевшего слуги.       — Простите за мою грубость, господин, но вы уверены? Это достаточно большая сумма, до сего дня сэр Вильям ни разу не проигрывал на поле боя.       Тео еще никогда в жизни не доводилось держать в руках подобное количество золота, с такой суммой он и его брат могли бы до конца своих дней жить в достатке. Для наследника Сано же подобная ставка была относительно небольшой, и не менее прибыльной в будущем, ведь в том, что командир первого дивизиона победит он не сомневался.       — Хм. — Наменная улыбка осела на его лице. — вот как, что ж, тогда посмотрим кто сильнее, доверенное лицо короля Франции или же мой телохранитель. Мой поединок следующий, Тео, подготовь лошадь и отполируй до блеска доспехи, также я желаю знать, что турнирное оружие не повреждённо.       — Слушаюсь, мой господин. — Поклонившись напоследок, молодой человек поспешно покинул шатер блондина.       Как только слуга покинул помещение, давление, что мучило Майки изнутри неожиданно возросло. Для Манджиро ожидание было почти что болезненным. Тело едва сдерживало рвущуюся на волю жажду, в глазах немного плыло, в то время как пот мелкими каплями стекал с его напряжённого лица.       — Чёрт, только не снова.       Черный импульс весьма неудачно подкрался к юноше ставя его в очень невыгодное положение. Если юный лорд выйдет на бой в таком состоянии, то исход станет очень плачевным, не только для его противника, но и для герцогства. Стигма раскаленным железом уже знакомо обдавала его нёбо, но помогало слабо. От сильного жжения тело задрожало уже от иных ощущений. Присев на небольшую импровизированную кровать, что была в шартре, Сано устремил свой взгляд на письменный стол. Жажда крови сменила свое русло обретая новые очертания. Жадно облизав пересохшие губы, блондин обратился к пустоте:       — Достаточно пряток, я знаю, что ты здесь. Небольшое облако дыма окутало письменный стол. Мгновение, и вот уже на его поверхности вместо подноса с фруктами, беззаботно размахивая ногами, восседал колдун. На Такемичи была темно-синяя накидка, подаренная портным, что каждый раз подобно лезвию резала глаза блондина, ему хотелось выбросить полюбившийся его объекту воздыхания элемент гардероба и спалить, развеяв по ветру остаточные частички пепла.       — Как ты узнал, что я здесь? Мне казалось, что моя маскировка идеальна. — Голубоглазый юноша отлично отыгрывал удивление, будь на месте Манджиро другой, у него не было бы и шансов противостоять подобному напору.       «Даже интересно, кто же на само деле достоин зваться королевой драмы, Эмма или же Такемичи? Когда заполучу его себе нужно будет обязательно их познакомить, уверен, они поладят» — Несмотря на собственное состояние, он нашел в себе силы самодовольно улыбнуться.       — Прекрати строить из себя невинного, мы оба знаем, что ты таковым не являешься, по крайней мере уже. — В голове непроизвольно всплыли воспоминания недавно проведенной ночи, что лишь больше усугубила и без того напряженное состояние блондина. — Благодаря стигме, я могу ощутить твое присутствие на расстоянии многих десятков ярдов, а потому безнаказанно следить за мной уже не получиться, дорогуша.       — Как для человека, который испытывает, неимоверную боль от того, что проклятая кровь подобно бушующим волнам разбивается об сдерживающую ее скалы, ты весьма похвально разбрасываешься колкостями, которые покрытие едва ощутимой пеленой лести. Это мне в тебе и нравится. — С легкостью опустившись с письменного стола, он стал подобно лани очень медленно и плавно подходить к своему собеседнику, что даже при всем желании не мог оторвать от него затуманенные глаза.       «…Нравиться» — Слова колдуна эхом блуждали в его голове, отдавая трепетом в сердце каждый раз как он вспоминал об этом.       — Я могу это расценивать, как признание в любви? — Услышанное прибавило нотки нахальства, что перемешались с едва ощутимой сиплостью в голосе. — Раз так, почему бы тебе по доброте душевной не помочь унять мою жажду? — В горле внезапно пересохло, когда Такемичи оказался на расстоянии вытянутой руки. Проигнорировав слова Манджиро, голубоглазый принялся не спеша выводить незамысловатые узоры на его груди, тем самым вызывая волну электрического тока, что чувствовался даже через плотную одежду.       — Видимо, твое изголодавшееся за сражениями тело и возбужденный разум стали очередным триггером к пробуждению драконьей лихорадки. Как не вовремя. — Своими слащавыми речами он отвлекал юношу, пока сам неспешно развязывал шнурки на его тунике. — Тебе нужно выпустить накопившуюся энергию, колдовство здесь бессильно. Я надеялся слегка подбодрить тебя перед началом турнира, что ж, видимо придется довести дело до конца. — Его ранее светлые глаза потемнели, в них читалось желание, что готово было соперничать с тем, что сейчас бурлило в самом Сано.       Утробно прорычав, юный лорд потянул на себя колдуна, меняя их местами, теперь уже Такемичи лежал на кровати, пока над ним нависал Майки. В мгновение ока блондин снял с себя верхнюю и нижнюю туники, не забыв при этом избавиться от столь кричащего плаща на теле Ханагаки, что долгое время маячил перед глазами. Было сложно контролировать силу, проклятая кровь туманила разум, но где-то глубоко внутри он понимал, что нужно действовать не спеша. Когда темный плащ оказался брошенным в самый дальний угол шатра, он самодовольно улыбнулся, теперь на теле его возлюбленного не было следов другого мужчины. На столь вопиющее нахальство, Такемичи властно запустил руку в золотые волосы, грубо впиваясь в уста юного лорда.       Он обязан был отомстить за то, что с подарком его дорогого друга обошлись так пренебрежительно. Колдун настойчиво цеплял нижнюю губу Майки, ощутимо оттягивая и слегка покусывая, чем будоражил своего партнера. Их языки сплелись не то в танце, не то в поединке, стараясь перенять на себя главенство. Тщательно изучая ротовую полость любовника было невозможно минуть стигму. Манджиро с особым удовольствием нарочно каждый раз задевал ее, зная, что при контакте их метки вызывают резонанс, распаляя и без того горящие тела. Разум Сано растворялся, тьма медленно рассеивалась, драконья лихорадка действительно отступила, освобождая место новой болезни — любви.       — Быстро учишься. — На выдохе, одобрительно отозвался колдун об успехах своего ученика.       — У меня был прелестный наставник. — Довольный стон Ханагаки, что раздался в поцелуй, был лучшей наградой за его старания.       Не отрываясь от столь манящих губ, Майки продолжал раздевать Такемичи, постепенно оголяя всё новые участки на столь желанном теле. В прошлый раз они «обучались», когда на дворе уже достаточно стемнело, сейчас же, при свете дня, блондину выпала редчайшая возможность по-новому взглянуть на податливое тело под собой. Он жадно проводил взглядом вдоль каждого уголка. Несмотря на прелестные черты лица, Такемичи всё же был мужчиной, об этом говорили острые плечи, в меру подтянутое тело с сильными бедрами с выпирающим мужским достоинством, что виднелись под тонкой тканью бэр. Майки собственнически оставлял метки всюду, куда только мог дотянуться, сложнее всего было перекрыть небольшой шрам в левом боку. Юноша неспешно проводил языком вдоль изящной шеи, оставляя на ней новые багряные пятна поверх старых, что уже начали сходить на нет.       Кожа колдуна казалась ему чем то эфемерным, она была гладкой, очень мягкой и упругой, порой он слишком увлекался надавливая зубами с большей силой, чем требовалось, но, похоже, его партнера подобный расклад более чем устраивал. Глубокие укусы приятно щипали кожу, заставляя кончики пальцев скручиваться в узел. Когда же дорожка из поцелуев стала спускаться все ниже, тело под ним и вовсе стало извиваться, подобно юркой змее. Такемичи не привык принимать ласку. Он всегда был тем, кто руководил процессом от начала до конца, но почему-то с этим человеком ему впервые в жизни хотелось, просто получить удовольствие. Горячий шершавый язык спустился к груди колдуна, очерчивая круги вокруг ареол его сосков, зацепив губами края одного из них, Майки услышал надрывный стон, что заполнил собою все пространство. Юноша с темной копной волос обвивал руками его спину, царапая ногтями массивные плечи, сильнее надавливая, прося о большем. Сано ловко протолкнулся коленом меж согнутых ног колдуна, начиная свои нехитрые манипуляции в области паха. Легкое давление через одежду не могло сравниться с настоящими прикосновениями. Оно было сродни сладкой пытки, проверяя на прочность терпения обоих.       — Хм, дд.остаточно. — Обычно холодное выражение колдуна, сейчас было очень расслабленным, парень наслаждался близостью, но даже его выдержка трещала по швам. Он просил о большем.       Еще вчера Сано готов был подчиняться любому его приказу, но не сегодня. Вдоволь наигравшись со столь манящими розовыми бусинами, юный лорд с характерным звуком оставил их в покое, на что получил недовольный взгляд неимоверно глубоких темных глаз. Его чернота, подобно небольшому плоту, тонула в синем океане. Немного приподнявшись, Такемичи толкнул блондина на кровать. Его руки требовательно потянулись к завязке на штанах любовника, желая освободить его плоть от столь тесных оков. Оказавшись на свободе, его эрегированный жезл восстал во всей красе перед лицом голубоглазого. Облизав свои пересохшие губы, он уверенно принялся ласкать достоинство Сано, заведомо зная о чувствительных местах. Такемичи был умел, даже слишком.       «Черт, он точно дьявол. Нет, само воплощения похоти»       Юркий язык выбивал из блондина последние мысли. Любовник играл грязно, он уделял внимание каждому изгибу, не давая возможности отдышаться. Такемичи не спеша очерчивал края головки, при этом нежно оттягивая чувствительную кожу губами, выводя на ней незамысловатые узоры языком. Когда же эрогенный орган полностью оказался в теплом плену уст колуна, Манджиро потерял последний оплот. Грубо схватившись за волнистые волосы цвета вороньего крыла, он стал надавливать, задавая своему партнеру темп. Солидный размер достоинства молодого лорда едва помещался во рту, но Ханагаки продолжал всё глубже принимать его в себя, игнорируя легкую тошноту. Неловкие звуки заполонили собою весь шатер, их наверняка могли слышать проходящая мимо прислуга, но их мысли были заняты совсем другим. Майки едва успевает отстранить лицо любовника перед тем, как с характерным стоном излиться. Несколько белых капель все же попали в него.       Будто в трансе, юный лорд наблюдал, как Такемичи убирает языком его семя, жадно облизывая губы. Не прошло и нескольких минут, как он вновь возбудился.       — Вижу, в тебе еще полно энергии, многие позавидовали бы. — Тихий голос, ласкавший его слух, обрёл новые краски, более глубокие, томные. — Нужно использовать ее всю. Пока твоя жажда направлена в другое русло, у тебя не возникнет желания вгрызться своему противнику в глотку.       — Уж не скрываешь ли ты за благим поступком, собственную похоть?       — Всего лишь помогаю нуждающемуся.       — А если бы на моем месте был другой, тогда…       — Манджиро, — строгий голос, прервал его мысль, — не порть моего настроения своими глупыми предположениями, которые не имеют под собой плодородной почвы.       — Несмотря на выдающийся ум, ты слишком нелогичен, — поймав волну едва ощутимого раздражения от своего любовника, он вновь настойчиво принялся терзать его губы, что отвечали с равноценным желанием. — Просто скажи, что я — исключение из правил, этого будет достаточно. — Томно прошептав это, он неотрывно смотрел в глаза своему партнеру, завораживая.       — Я еще не принадлежу тебе, Манджиро Сано, не зазнавайся раньше времени. — Всё же к мастерству колдуна ему было ещё далеко.       В сапфировых глазах вспыхнул уже знакомый азарт. Разгадав намерения своего любовника, Майки не дал совершить задуманное. Ухватив парня за упругие ягодицы он придавил его к мягкой поверхности, тем самым вернув себе главенство.       — Сегодня веду я. — В нем играло животное желание обладать, показать, что рядом с Такемичи достоин находиться только он.       — Оу, наш мальчик стал уже настолько взрослым, что не нуждается в помощи?       Уже через мгновение Ханагаки пожалел о своих словах. Сано вошел в него одним настойчивым толчком, выбивая весь воздух из легких, срывая с его уст звонкий голос на грани боли и наслаждения.       — Тише, Мичи, иначе нас могут услышать. — Держа в своих руках столь ценное сокровище, он не мог отказать себе в удовольствии насытиться его столь редкими эмоциями в полной мере.       — Ах, yy.ou smug bastard. — В отместку он ощутимо вонзил свои ногти глубоко в плечи юного лорда, вызывая не менее бурную реакцию. Они оба с изощренным наслаждением упивались новыми гранями друг друга.       — And i'm completely yours, honey, — с легкостью парировал блондин, — признайся, тебе это нравится.       — Я и не отрица.... — Неожиданный толчок раздался, как гром среди ясного неба. Тяжелое дыхание юноши с волосами вороньего крыла, сменилось на скулящие стоны. Во второй раз процесс проходит более гладко.       Ощутив ранее неведанную вседозволенность, Манджиро всё наращивал темп размашисто двигая бедрами, изучая для себя новые границы глубины столь желанного тела. Своей левой рукой он нашёл ладонь колдуна переплетая их руки вместе. Столь резкий контраст нежности и бешеного темпа сводил Ханагаки с ума. Пылкие объятия плоты голубоглазого все сильнее сжимали его член, в зависимости от нужного угла.       — Ха, зна.чит здесь. — Понять это ему удалось по громкому стону и тому, как его любовник дернулся, когда Манджиро двинулся под новым углом. Такемичи слегка выгнулся и на мгновение поднял голову, подтверждая тем самым правильность действий Сано. Схватившись за тонкую ногу, он без проблем закинул ее на свое плечо, вызывая удивленный возглас своего любовника.       — Чт.оо, Ой!       Чувствительная точка внутри тела колдуна содрогнулось. Теперь член юного лорда разил ее все время, вызывая волну мелкой дрожи от которой подкашивались ноги. Несдержанные стоны Такемичи, слишком четко доносились к блондину, удерживая на грани здравого смысла. Он с такой силой входил в него, что кровать устрашающе скрипела под их гнетом. Майки, вожделел поглотить его полностью, сделать частичкой себя, навеки привязывая вольную птицу к себе.       Парни сходили с ума, не понимая что же именно в человеке рядом заставляло их так легко перешагнуть грань вседозволенности. В компании юного лорда Такемичи ощущал непонятное доселе чувство защищенности, его партнер в свою очередь нашел в нем не достающую часть собственного «Я», то, что поистине делало его человеком. После заключения кровавого контракта они стали одним целым, и это пугало. Даже с Мицуей Ханагаки не ощущал подобной связи. Перебывая в крепких объятиях Майки, обнажая перед ним свои слабости, он впервые за долгие годы жизни казался счастливым.       — Манд.жиро. — Он неустанно шептал его имя, не помня себя.       — Да, продолжай. Смотри только на меня, думай лишь обо мне, люби только меня. — Ослабив слегка свой напор, он прислонился влажным лбом ко лбу своего любовника, не позволяя отвлечься на что-то другое. — Я сделаю тебя своим, Ханагаки Такемичи, чего бы мне это не стоило.       — Хах, вы так сладко, слогаете сударь, что я могу спутать ваше мимолётное влечение с так именуемой любовной лихорадкой. — Блондин с легким раздражением взглянул на своего любовника, делая новый глубокий толчок, убирая эту холодную маску с его лица.       — Думаешь, это всего лишь мимолётная прихоть? Ошибаешься, еще в нашу первую встречу в чаще окутанной лунным светом, именно ты сиял ярче всех. Желаешь узнать, как устроено мужское самолюбие и истинные чувства? Что ж, я поведаю тебе, готовься к разочарованию, ведь тебе не хуже других должно быть известно, что чтобы возбудить нас достаточно самой малости: короткого взгляда, ненавязчивого прикосновения, острого слова, что врезается в память на века или же несмелой улыбки. Но и этого недостаточно, не путай дешёвую любовь, которую можно купить за 2 серебряника, с той, что зажигает огонь в крови, принуждает коротать дни в мучительном ожидании новой встречи, с той, что рождает желание отдать свою жизнь взамен на другую. Все твои дьявольские уловки возымели успех, признаю, я, Сано Манджиро, пал, но не под властью колдуна, а под властью Такемичи Ханагаки, человека, что изменил мою жизнь.       Слушать признание Манджиро было невыносимо. Сердце голубоглазого разрывалось на части подобно рождению новой звезды.       — Ты можешь пострадать. — Его пугала дрожь собственного голоса. Впервые в жизни он боялся.       — Мне все равно.       — Ты не найдешь одобрения в своих близких, никто не подержит твой выбор. Как только церковь узнает о нашей связи, тебя до конца жизни будут клеймить еретиком и прислужником дьявола. Разве ты не должен жениться на принцессе? — От этой мысли становилось не по себе. — К чему тебе такой, как я? Я не способен дать тебе того, что даст она, у меня нет той власти, славы, денег и величия. Зачем заходить так далеко, неразумен, ты неразумен! — Поцелуй заткнувший его уста, был горьким, но столь же необходимым, как воздух.       Им не нужны были слова. За них говорили их тела, их души. Связавшая их стигма передавала не только возбуждение, но и боль. Былой гнев утих, животное желание овладать сменилось на что-то более мягкое и терпкое, что ощущалось в каждом уголке. Любовники неспеша переплетали свои языки, несмотря на неудобное положение тел, и тянущее напряжение в низу живота, что продолжало мучить обоих, желая вернуться в былой поток.       — Если мне уготовано место в аду, то я с радостью отправлюсь на девятой круг вместе с тобой.