Согласны ли вы?

Окончание учебного года приближалось с бешеной скоростью. Для Мелиссы это предвещало скорое замужество. Но постепенно сомнения посещали ее сознание, словно едкие щупальца дьявольских силков. Она с каждым днем все больше и больше растворялась в Гонте и боялась нарушить его волю или сказать лишнее. Тем не менее каждый раз, когда сомнения в их совместном будущем начинали затмевать разум, Оминис словно чувствовал это и проявлял нежность. Иногда он мог пригласить девушку на свидание, словно обычный парень, что приятно удивляло Мелиссу. Они гуляли по вечернему Хогсмиду, сидели в уютных кафе, и в такие моменты Лестрейндж казалось, что всё может быть иначе, что в Гонте есть нечто большее, чем просто холодная властность. Наедине с ней Оминис временами казался искренне заинтересованным ее жизнью: он задавал вопросы об успехах в учёбе, расспрашивал о самочувствии. Но каждый раз в его голосе звучало что-то отстранённое, словно он произносил это механически, а не от чистого сердца. Иногда Мелисса даже ловила себя на мысли, что его забота звучит как репетиция, будто он пытается соответствовать образу, который, как ему кажется, она хочет видеть. И всё же, несмотря на эту странную нотку, Мелисса цеплялась за такие моменты, принимая их как проблески настоящей доброты. Эти редкие, но важные проявления внимания, давали девушке иллюзию, что в нём есть нечто большее, чем холодный контроль и жажда власти. Она жадно ловила эти моменты, питая надежду на то, что их жизнь после свадьбы не превратится в кошмарную реальность, где Мелисса будет лишь вещью в его руках. Каждый нежный жест, каждый небрежно произнесенный вопрос об ее состоянии, становились для Лестрейндж маяком в море сомнений и тревог. Она верила, что под маской суровости, застывшего аристократизма, скрывается тот, кто способен на любовь, кто может быть для нее не только повелителем, но и любимым мужем. В один из весенних выходных, Мелисса решила дать себе передышку. Долгое время ее мысли были полностью поглощены не только подготовкой к экзаменам, но и заботами о предстоящей свадьбе с Оминисом. Чувствуя, что она начинает задыхаться в круговороте постоянного напряжения, девушка решила отвлечься и провести день в компании подруг. План был прост – прогулка до Хогсмида, чтобы немного расслабиться, посидеть в «Трех Метлах», выпить сливочного пива и хотя бы ненадолго избавиться от тяжести, давящей на плечи. Однако даже эта, казалось бы, безобидная задумка, не могла осуществиться без спроса. Стараясь избежать лишних недоразумений, она решила предварительно поговорить с Оминисом. Тихий голос внутри нее твердил, что она не обязана спрашивать разрешения у жениха, но другой, более сильный – голос страха, подсказывал, что лучше сделать так, чтобы потом не было неприятных последствий. Не выдержав внутреннего напряжения, Мелисса робко подошла к Оминису, опустив глаза, и спросила: – Я хотела бы прогуляться с девочками в Хогсмид сегодня, если ты не против... Его лицо выражало холодную сосредоточенность, словно Оминис обдумывал ее просьбу. Мелисса, хоть и внешне сохраняла спокойствие, но ждала его ответа с нарастающей тревогой. Каждый раз, когда она пыталась вырваться хоть на мгновение из-под его контроля, ее охватывал страх того, что его гнев может вспыхнуть даже из-за такого простого вопроса. – Хорошо, – наконец произнес Оминис. Его голос был ровным, почти безразличным. – Но не задерживайся. Легкое чувство облегчения прокатилось по телу. Получив это одобрение, Лестрейндж смогла хоть на мгновение почувствовать свободу. Быстро собравшись, она отправилась на встречу с подругами, надеясь, что день пройдет спокойно. Мелисса старалась отпустить все тревоги, наслаждаясь редкими моментами весенней беззаботности, но в глубине души она знала, что даже такая простая прогулка не полностью освободит ее от тягостных мыслей. Прогулявшись по улочкам Хогсмида, вдыхая весенний воздух и наслаждаясь солнечными лучами, слизеринки направились в паб «Три Метлы», одно из самых популярных заведений среди студентов Хогвартса. Там, в тепле и уюте, они выбрали столик у окна, с которого открывался вид на оживленные улицы деревни. Сливочное пиво появилось на столе мгновенно. Девушки взяли пинты в руки, и разговоры о предстоящих экзаменах, парнях и будущем, непринужденно начались сами собой. Одна из подруг мечтала стать магозоологом, другая подумывала об учебе за границей, третья делилась слухами о том, кто кому нравится. Мелисса, однако, чувствовала себя словно в тени. Она сидела с отрешенным выражением лица, лишь изредка пригубливая пиво, и ее мысли были далеко от происходящего. Все обсуждали парней с легкостью, делились подробностями романтических приключений, но Лестрейндж не могла присоединиться к этому веселью. Она не могла открыться подругам и рассказать, что в ее отношениях с Оминисом царит вовсе не та безмятежная радость, которую они, вероятно, себе представляли. Когда разговор коснулся ее жениха, кто-то из подруг неуклюже спросил: – Мелисса, как ваши с Оминисом дела? Ты ведь скоро станешь миссис Гонт, да? Девушка на мгновение напряглась, скрывая это за дежурной улыбкой. Сердце забилось быстрее, а слова застряли в горле. Она знала, что сейчас ей нужно было ответить как обычно, чтобы не вызвать подозрений. Она сделала вид, что все в порядке, как всегда. – Всё прекрасно, – с натянутой улыбкой ответила Мелисса. – Я очень счастлива и рада, что мы скоро поженимся. Но даже собственный голос звучал глухо и неубедительно. Подруги приняли это за чистую монету, но в глубине души Мелисса чувствовала, как эти слова ложатся на сердце холодным камнем. Фраза "очень счастлива" больше походила на лживую мантру, которую она повторяла, чтобы убедить не столько окружающих, сколько саму себя. Среди оживленной беседы подруг, смеха и звона бокалов, Мелисса вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Ее внимание невольно переключилось на юношу, сидящего чуть в стороне за барной стойкой. Он был явно старше, чем студенты Хогвартса, и его присутствие выделялось на фоне остальной публики в "Трех Метлах". Взгляд его глаз был настойчивым, но не назойливым, словно он изучал девушку, пытаясь понять, что скрывается за ее молчаливой отрешенностью. Мелисса не могла не заметить, насколько этот незнакомец был привлекателен. Его короткие волосы, чёрные как ночь, контрастировали с кожей смугловатого оттенка, придавая ему некую таинственность. Чёткие черты лица, широкие плечи и подтянутая фигура – всё в нём говорило о силе и уверенности, но не грубой, а какой-то спокойной, утонченной. Зелёные глаза, которые так ярко выделялись на фоне его темной внешности, искрились живым интересом. Мелисса почувствовала, как ее сердце на мгновение дрогнуло, но она тут же напомнила себе о том, что была почти замужем. Оминис Гонт – ее жених, и ее будущее. Да и приличие не позволяло ей задерживать взгляд на незнакомце дольше положенного. Она быстро отвела глаза, стараясь скрыть волнение и вернулась к своей кружке сливочного пива, медленно его потягивая. Но как бы Лестрейндж ни старалась, напряжение не отпускало. Она ощущала, что незнакомец продолжает изучать ее взглядом, будто что-то в ней его особенно заинтересовало. Ведьма упорно пыталась не обращать внимания, стиснув кружку чуть крепче, чем нужно, и заставляя себя сосредоточиться на разговоре подруг, хотя мысли то и дело возвращались к этому загадочному юноше. Близился вечер и девушкам нужно было возвращаться в замок. Мелисса заметила, что незнакомца нет поблизости и с облегчением выдохнула. Перед выходом она решила посетить уборную и пошла на второй этаж заведения. Шагая по плохо освещенному коридору, она услышала за спиной незнакомый таинственный голос: – Привет. Мелисса обернулась и увидела того самого незнакомца, которой разглядывал ее немногим ранее. От удивления она приоткрыла рот и не знала что сказать. – Может познакомимся? – продолжал говорить юноша, замечая смятение девушки. – Я Джек. – Эмм… Мелисса… – пролепетала она, чуть заикаясь, и сделала неуверенный шаг назад. С незнакомцем было что-то не так. Его присутствие было обволакивающе зловещим, словно от него исходила непонятная опасность. Более того, на нем был жилет бордового цвета, который Лестрейндж терпеть не могла. Это вызвало у девушки нотку отвращения по отношению к юноше. Однако, слова будто сами сорвались с ее губ, хотя разум кричал, что нужно бежать. – Красивое имя, – слегка улыбнулся брюнет. Лестрейндж кивнула и вежливо улыбнулась, собравшись уже было уйти от Джека в противоположную сторону, как почувствовала хватку на руке. – Куда спешишь? – Мне надо возвращаться в замок, – в испуге проговорила Мелисса и попыталась выдернуться из цепкой хватки парня, но тот держал ее крепко словно в тисках. – Задержись немного. Мы ведь только познакомились, – елейным тоном предложил брюнет. – Нет. Я не могу. Я… – начала говорить девушка, но парень притянул ее к себе, резко закрыл рот ладонью, чтобы заглушить возможный крик, затем обезоружил свою жертву и затащил в ближайшую комнату. Взмахнув своей волшебной палочкой, он закрыл двери и сотворил заглушающее заклятие. Мелисса не успела опомниться, как почувствовала, что парень рывком бросил ее на кровать. – Отпусти меня! У меня жених есть! – от страха закричала Лестрейндж, но тот лишь довольно ухмыльнулся и ничего не ответил. Комната погрузилась в тяжелую тишину, от которой, казалось, звенело в ушах. Поддавшись панике, Мелисса перевела дыхание, пытаясь вырваться, но руки парня крепко держали, а ее тело не слушалось. Ведьма чувствовала себя пойманным зверем в ловушку. а Джек представляла охотником, наблюдающим за ее беспомощностью с едва заметной, зловещей улыбкой на губах. Его зеленые глаза, подобные змеиным, прожигали Лестрейндж насквозь. – Тише, – прошептал он, наклоняясь ближе, обдавая ее ухо холодным дыханием. – Кричать здесь бесполезно. Его рука грубо схватила девушку за плечо, прижимая к постели. Сердце Мелиссы колотилось так сильно, что, казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. В сознании пронеслось: "Никто не придёт. Никто не услышит." Она пыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Тёплые слёзы отчаяния начали стекать по щекам, но девушка сжала губы, чтобы не выдать свое состояние вслух. – Ты такая хрупкая, – елейным тоном произнёс Джек, проводя пальцами по ее руке. Его касания были обжигающе-холодными и пугающими. Лестрейндж чувствовала, как напряжение в ее теле росло, как страх медленно, но неумолимо поднимался внутри нее, обволакивая сознание. Ей хотелось закричать, но она знала, что в этом не было смысла. – Отпусти меня… – еле слышно пролепетала она, глядя в его жёсткое, надменное лицо. Но взгляд брюнета лишь помрачнел. Он склонился еще ниже, еще ближе, так, что кончики его волос касались ее щеки. – Твой жених далеко, правда? – с издевательской усмешкой спросил он, словно знал, что Оминис не сможет прийти на помощь. Слова Джека прозвучали так, будто нож вонзился в девичье сердце. Она знала, что он прав. Гонт был далеко, и помощи ждать было неоткуда. Брюнет ухватил Мелиссу за подбородок и повернул к себе так, что их взгляды встретились. Его зеленые, хищные глаза против ее, полных слез и страха. Лестрейндж мысленно металась в панике. Она боролась, чтобы не потерять сознание, но что-то внутри заставляло сопротивляться до конца, как бы ужасны ни были обстоятельства. Но Джек был непреклонен. Его губы скривились в ещё более широкой, злобной улыбке, когда он приблизился, почти касаясь ее губ. – Всё будет так, как я хочу, – прошептал он ледяным тоном. В его глазах сверкнуло что-то жуткое и непредсказуемое. Мелисса ощутила, как земля уходит из-под ног. Тишина, словно плотный занавес, давила на нее, а время тянулось невыносимо долго. Застывшая в кошмаре, Лестрейндж не могла двинуться и продолжала лежать на постели, скованная ужасом и парализованная страхом перед неизбежным. Джек не стал медлить. Резким рывком он разорвал на девушке платье и заметил, что она без белья. – Ммм… не носишь трусики! Мне нравится. Какая у тебя киска красивая. Его, хоть и приятный слуху голос, в этот момент казался отвратным и пошлым. Мелисса почувствовала прилив стыда в дополнение к парализующему страху. Парень крепко ухватился за ее тонкую талию и перевернул на живот. Без промедления, Джек подтянул бедра девушки выше и провел рукой по оголенным ягодицам. – Просто прелесть! Лестрейндж продолжала сжиматься от ужаса, страха и стыда, с каждой секундой всё сильнее. Слезы продолжали лится из глаз, но она ничего не могла поделать. Руки брюнета грязно разгуливать по нежному телу, гладя все ее интимные места. Внезапно Мелисса почувствовала как палец парня уперся в ее анус и стал надавливать, пытаясь протолкнуть его во внутрь. – О-о-о! Я вижу твой жених время зря не теряет! Он хорошо тебя трахает? Страх и стыд парализовали девушку еще большебез возможности выдавить из себя хоть слово.В таком состоянии она могла издавать лишь печальные всхлипывания от безысходности. – Ты кончаешь с ним? Пошлые вопросы Джека продолжали стыдить Мелиссу все сильнее. Парень другим пальцем той же руки надавил на отверстие в ее промежности.Девушка затрясла бедрами от неожиданности. Странным образом она почувствовала, словно Джек знает о ней все. Вопросы брюнета и движение его рук на теле смущали до невыносимости. Прикосновения не были грубыми, скорее очень уверенными. Тем временем мужчина скользнул пальцами к клитору и стал по кругу мять его. Лестрейндж оставалась неподвижной. Она не могла сдвинутся с места, и просто с обреченностью ждала, что будет дальше. Девушке было также невыносимо думать о том, что будет, если об этом узнает Оминис. Тогда он точно с ней расстанется. Когда-то его разозлило, что Мелисса, фантазировала, якобы, во сне о сексе с двумя мужчинами. Хотя она до сих пор не верила, что это был сон. Сейчас же она точно находилась в реальности, в которой другой мужчина, ощутимый и настоящий, ласкал девичье тело без ее разрешения. В этом вихре страха и абсолютной беспомощности, Лестрейндж почувствовала, как приятное тепло предательски разливается по промежности. Это не ушло от внимания Джека. – Отлично! Люблю когда девушка мокренькая. Трахаться на сухую – не то. Похоть снова подступила к сознанию Мелиссы. Девушка ругала себя за эту слабость и уже представляла, как жесток будет с ней Гонт, если узнает. А он, узнает! Парень вмиг перестал мучать ее клитор и уверенно провел рукой от бедер по талии к груди девушки. – Хорошие сисечки… упругие такие. Повезло твоему женишку. Джек неумолимо стал мять ее грудь и пальцами крутить соски. Губы парня ласкали шею девушки, покрывая нежную кожу обжигающими поцелуями. Но ему было мало, и он принялся слегка покусывать Мелиссу. Одна его рука потянулась к ширинке на брюках, расстегивая молнию. Лестрейндж сразу почувствовала, как тугая головка члена парня уперлась в ее промежность и тот без промедления стал проталкиваться в уже мокрое насквозь влагалище. Она почувствовала, как парень резко вошел в нее, понимая и осознавая, что это все не правильно. Ей не должно быть так… приятно. Но то, как грубая плоть незнакомца неумолимо вторгалась в нее, заставило девушку сладко простонать. – Ммм… тебе нравится, малышка. Я как чувствовал, что ты похотливая шлюшка. Хоть с виду и кажешься скромняшкой. Грубые ритмичные толчки каменного члена брюнета продолжали вырывать из уст Мелиссы пошлые рваные стоны, заставляя ее тяжело дышать от удовольствия. Парень вновь склонился над ней, чтобы приласкать руками ее грудь. Его губы прильнули к уху и он облизал языком небольшую мочку. – Интересно, чтобы сказал на это твой женишок, увидя как я тут трахаю тебя, а ты сладенько стонешь, как маленькая сучка? Смущающие ранее грязные вопросы Джека стали заводить Мелиссу. Она чувствовала себя дешевкой, но мокла с каждой секундой все сильнее. Упоминание об Оминисе вновь вызвало чувство страха. Но грубоватые пальцы парня снова стали перебирать ее затвердевшие соски, затуманивая разум девушки еще большим вожделением. Внимание Лестрейндж привлек аромат, исходящий от брюнета. Тот не был ни приятным, ни отталкивающим. Скорее он напоминал какой-то отвар. Однако, находясь на грани бессознательности, она не могла вспомнить какой. Каждый уверенный вход во всю длину члена приближал ведьму к сладкому финалу. Он двигался ритмично, набирая темп и толкая крупный каменный орган как можно глубже в промежность Мелиссы. Девушка почувствовала приближающуюся волну оргазма, отчего ее бедра сжались, а ноги затряслись.Ее бедра сжались, а ноги затряслись. – Ах, малышка! Умничка! Кончай…даа! Экстаз моментально разлился по телу Лестрейндж. Крики удовольствия бесконтрольно вырывались из ее уст. Джек, чувствуя, как промежность девушки сжимается вокруг его члена, ускорил движения, входя в нее как можно быстрее и интенсивнее. Как только брюнет достиг финала, Мелисса ощутила, что тот резко достал из ее ствол и горячая жидкость растеклась от поясницы к ее спине. После того как Джек испустил последнюю каплю, он бросил на кровать ее волшебную палочку, застегнул брюки и направился к выходу из комнаты. Но прежде, чем брюнет вышел за дверь, он сказал: – Я думаю, мистер Гонт будет доволен тем, какая ты послушная. Лестрейндж снова почувствовала укол стыда и страха. Он знал Оминиса. Он все расскажет. Он выложит ему то, что она податливо стонала под властью незнакомца и еще посмела кончить. С чувством полной безысходности, Лестрейндж, вся измазанная спермой, рухнула на бок. Тело было словно лишено воли, как будто силы покинули ее навсегда. Разорванное платье было символом того, что она больше не могла скрыть свой позор. Слезы потоком стекали по щекам, пока в голове хаотично крутились мысли. "Как же так? Почему я не боролась? Почему я позволила этому случиться?" Воспоминания о том, как она стонала, как тело предавало ее, впивались в сознание с каждым вздохом, наполняя Мелиссу чувством стыда и отвращения к самой себе. Ей казалось, что стены этой комнаты стали ее тюрьмой, и она не хотела выходить оттуда. Никогда! Мир снаружи казался слишком жестоким и полным осуждения. Лестрейндж не могла представить, как посмотрит в глаза Оминису. Двери резко распахнулись, как будто кто-то сорвал их с петель, и этот звук эхом разнесся по комнате, словно прогремел гром. Дернувшись от страха быть застигнутой на месте преступления, Мелисса ощутила сильное сердцебиение. Ей казалось, что оно вот-вот разорвется. В голове промелькнуло самое страшное: сейчас кто-то увидит ее в этом ужасном, униженном состоянии, или, что хуже, снова кто-то другой войдет и возьмет ее беззащитное тело силой. Однако реальность оказалась ещё более страшной, чем ее воображение. В дверном проеме стоял Оминис. Его слепые голубые глаза, казалось, были наполнены ледяной пустотой, которая прожигала до самого сердца. Он не сказал ни слова, но его присутствие было оглушающим. Без малейшего колебания и с привычной грациозностью, Оминис бесшумно подошел к кровати, присаживаясь рядом с невестой. Мелисса смотрела на него, не в силах найти ни одного слова оправдания, ни одного жеста, чтобы объяснить свое состояние. Гнетущая тишина между ними давила на Мелиссу так, что ее сердце стало постепенно погружаться в бездну страха и вины. Гонт стал молча водить холодной рукой по ее коже, словно изучая ее вновь, но на этот раз его прикосновения не несли утешения. В каждом его движении Мелисса ощущала что-то тревожное, как будто за этим его внешним спокойствием скрывалась буря, готовая разразиться в любой момент. С каждым касанием тело девушки содрогалось не от наслаждения, а от страха. Она понимала, что это был тот момент, когда даже нежность могла обернуться наказанием. Слёзы стекали по щекам бесконечным потоком. Ведьма не могла их остановить, как и свою внутреннюю боль. Все внутри кричало о том, что она виновата, что она не сопротивлялась изо всех сил. Она не хотела всего, что произошло, но не сделала ничего, чтобы это остановить. – Оминис… я… – голос ее дрожал и каждое слово словно резало Мелиссу изнутри. – Я не хотела... Лестрейндж ощущала, как пальцы блондина нежно скользят по ее коже, и это прикосновение несло в себе больше угрозы, чем порка. Мелисса чувствовала себя на краю пропасти, словно его рука вот-вот заставит ее рухнуть. – Я знаю, – произнес Гонт, неожиданно прервав свое молчание тихим голосом, почти шёпотом, но девушке его тон показался ещё более пугающим. В этих словах не было ни прощения, ни осуждения. Только ледяное знание, что он всё понимает. Оминис не убирал руки, его холодные пальцы продолжали оставаться на ее теле, как призрачное напоминание о его власти над ней. Мелисса не могла сдержать рыданий, а тело дрожало от смеси стыда и страха. – Но тебе ведь понравилось? – его вопрос прорезал сознание ведьмы, словно клинок. Мелисса замерла, не в силах вымолвить ни слова дрожащими губами. Она не могла отрицать то, что произошло с ее телом, но признаваться в этом было выше ее сил. – Я не хотела... правда, Оминис... – ее голос был тихим, почти задыхающимся от слёз. – Он заставил меня… взял силой. Я не смогла сопротивляться. Она искала утешение в своих словах, пытаясь оправдаться, но понимала, что звучит слабо и неубедительно. Гонт ничего не сказал, только провел рукой ниже, к ее промежности, и почувствовал на коже теплую влагу. – Понравилось же? – его голос звучал мягко, почти как у любящего мужа, но в нем таилась тёмная издёвка. От спокойного поведения Оминиса Мелисса расплакалась ещё сильнее. Слёзы падали на простыни. Она изо всех сил старалась найти в себе хоть какую-то защиту, но всё внутреннее сопротивление рухнуло перед его ледяной уверенностью. – Оминис, прошу… сделай со мной всё, что хочешь. Накажи меня, выпори, но умоляю... не бросай меня, – ее мольбы прозвучали отчаянно, она чувствовала, что сейчас потеряет его навсегда, если он решит отвернуться от нее. Девушка ухватилась за рукав его темно-зеленого пиджака. Она никогда еще не видела на Оминисе этот предмет гардероба. Этот факт промелькнул в ее сознании, но Мелисса не придала сейчас ему никакого значения. Но Гонт оставался непреклонным, ни на дюйм не убирая холодную руку с ее измученного тела. Он наклонился ближе, обдавая заплаканные щеки Лестрейндж горячим дыханием, и тихо произнёс с леденящей ухмылкой: – За что мне тебя наказывать? За удовольствие? Его слова разрывали изнутри, словно он играл с ее разумом, заставляя сомневаться во всём. Мелисса с трудом сдерживала ужас, ведь ей казалось, что он всё же накажет ее, но не здесь, а позже, когда она меньше всего будет этого ожидать. Оминис взмахнул палочкой и порванное платье Мелиссы вновь обрело первозданный вид. Следом за этим он применил очищающее заклинание, стирая с нее следы произошедшего. Его лицо оставалось спокойным, не отражая ни гнева, ни сочувствия, только ледяное спокойствие. – Нам пора возвращаться, – тихо произнёс он, а затем галантно протянул руку, как настоящий джентльмен. Мелисса, ещё не оправившись от шока, машинально взяла его за руку. Тот жест, который ещё мгновение назад казался ей жестом поддержки, теперь внушал страх и непонимание. Почему он не злится? Неужели он просто всё простил? Или, возможно, за этим внешним спокойствием скрывается что-то более страшное – холодная и продуманная месть? Всю дорогу до замка они шли в гнетущем молчании. Каждый их шаг эхом отдавался в тишине ночи, но ни одно слово не сорвалось с их губ. Мелисса боялась даже взглянуть на Оминиса, чувствуя, как тревога сжимает сердце всё сильнее. Она не решалась задать ни одного вопроса, боялась нарушить это хрупкое равновесие, будто любое неверное слово может стать искрой, способной разжечь невидимый пожар гнева. Но несмотря на страх, она крепко продолжала держаться за руку Оминиса, словно в этот момент он был ее единственной защитой от ужаса и хаоса, что витали вокруг. Мелисса чувствовала себя одновременно спасенной и плененной, не понимая, какую цену ей придется заплатить за это, казалось бы, обычное проявление заботы. Когда они вошли в мрачную и таинственную гостиную Слизерина, Оминис неожиданно остановился. Его холодные, но удивительно мягкие пальцы аккуратно коснулись скулы Мелиссы. Прежде чем она успела что-либо сказать, он нежно поцеловал ее. В этот миг время словно остановилось, и вся тревога, что наполняла девушку, на мгновение растворилась под его неожиданной лаской. – Отдыхай сегодня. Завтра жду тебя в Крипте, – прошептал он мягко. Голос Оминиса был непривычно теплым, почти заботливым. Мелисса знала, на что он способен, и несмотря на его нежность, она насторожилась ещё сильнее. В другой ситуации Лестрейндж могла бы ощутить облегчение или даже радость от столь редкого проявления привязанности со стороны холодного и властного Гонта. Но сейчас, зная его привычки и манеру действий, она не могла избавиться от нарастающего ощущения тревоги, и совершенно потеряла доверие к этой маске доброты. Ожидание завтрашнего дня стало для нее, чем-то пугающим, как будто за его теплыми словами скрывалось нечто гораздо более мрачное. Лестрейндж не покидало чувство, что это не окончание истории, а лишь преддверие чего-то более страшного и опасного.

***

Следующим вечером, спускаясь в Крипту, Мелисса чувствовала, как сердце бешено колотится от ощущения пугающей неопределенности. Весь прошлый день Оминис вёл себя так, будто ничего не произошло, как будто их разговор после встречи с Джеком был всего лишь непонятным эпизодом, который можно забыть. Его поведение было слишком спокойным, слишком безмятежным для человека, чья невеста оказалась в объятиях другого мужчины. Но Мелисса знала Гонта слишком хорошо, чтобы верить в это молчаливое равнодушие. В его глазах никогда не отражались случайные эмоции. Всё, что он делал, было тщательно выверено, продумано и имело скрытые мотивы. С каждым шагом, ступая по каменной лестнице Крипты,страх и тревога возрастали. Что-то было не так, и Лестрейндж это чувствовала. Темные стены подземелья, влажный воздух, приглушенный свет факелов – всё словно давило на нее, пробуждая самые мрачные мысли. Мелисса не могла поверить, что Оминис просто оставил тот инцидент в прошлом. Это было не в его характере. За его внешним спокойствием таилась скрытая ярость, хищная сила, которая могла обрушиться в любой момент. Он не мог просто так пропустить тот случай с незнакомцем, Мелисса думала, что он знает об ее удовольствии с Джеком, или она знала, что он знает об этом? Оказавшись в зале Крипты, она с трепетом замерла у входа, оглядываясь в полумрак в поисках жениха. "Что ждет меня сегодня?"– этот вопрос не оставлял мыслей девушки. Мелисса, как всегда, сбросила с себя мантию и, опустив голову, направилась к колонне. Каждый ее шаг был тяжелым, а ноги казались ватными. Девушка морально готовилась к наказанию и более того, она верила, что заслуживает его. Но вдруг ее остановил тихий, почти нежный голос Оминиса: – Мелисса, иди сюда, – мягко произнёс он. Сердце забилось быстрее, а воздух вокруг ведьмы, как будто, стал гуще. Этот голос, столь неожиданный в своей теплоте, вывел ее из равновесия. В нём не было обычной властности, резкости или скрытой угрозы, к которой она уже привыкла. Это не был голос человека, готового наказывать. Лестрейндж резко остановилась и, боясь поднять взгляд, повернулась в его сторону. Страх перед неизвестностью сковывал ее, но она не могла ослушаться. Опустив голову ещё ниже, она медленно, почти на цыпочках, направилась к своему жениху, чувствуя, как ее собственные мысли начали замедляться. Каждое мгновение казалось вечностью. Внутри всё трепетало. Она не понимала, что происходит, и почему он продолжает быть таким спокойным и ласковым? Ее настораживало отсутствие его обычной холодности, отчего всё это казалось ещё более пугающим. Подойдя к Оминису, она остановилась перед ним, ожидая его дальнейших приказов или действий, но в груди росла тревога. Не теряя ни мгновения, Гонт встал с дивана и сразу обвил руками тонкую талию невесты. Плавным движением, он притянул Мелиссу к себе и без промедления коснулся губами кожи ее шеи поднимаясь вверх к ее устам. Лестрейндж все также не могла успокоится, а ее сознание было словно в тумане, не в силах осознать происходящее. Более того, она до сих пор чувствовала себя грязно после того как получила нежеланное удовольствие в руках незнакомца. Ей было противно от самой себя и даже не хотелось, чтобы Оминис вот так ласково сейчас к ней прикасался, словно она ни в чем не виновата. Но блондин будто не замечал ее эмоций. На удивление, Гонт был заботливым и деликатным, словно девушка впервые оказалась в его объятиях и до этого момента он ни разу ее не касался. Его губы продолжали аккуратно исследовать кожу шеи и щек Мелиссы. Он нежно, еле осязаемо, поцеловал девушку в уголок губ и медленно, словно неуверенно, прошелся кончиком языка по ним. Невеста послушно приоткрыла рот и почти машинально отвечала на поцелуи жениха. Мысли о ее проступке и странной реакции Оминиса блуждали в ее сознании не давая девушке расслабится и предаться окутывающей нежности. Лестрейндж не могла избавиться от тягостного ощущения, что должна быть наказана. Внутренние противоречия разрывали ее, а ощущение его губ на своих запутывало еще больше. Оминис, продолжая удерживать в своих объятиях Мелиссу, медленно опустился на диван, усаживая девушку к себе на колени так, чтобы она сидела лицом к нему. Он продолжал нежно целовать губы невесты и руками плавно, но уверенно, поглаживал нежную кожу ее спины. Пальцы Лестрейндж по инерции потянулись к застежкам на рубашке Гонта и она стала медленно их расстегивать, словно проверяя его реакцию. Но юноша не убрал руки девушки, а продолжал ласкать ее тело, опуская ладони к ее ягодицам. Мелисса подумала о том, что раз Гонт действительно не планирует ее наказывать и сегодня он так ласков, она могла бы попробовать смыть свою вину, доставив ему удовольствие. Расстегнув полностью рубашку парня, Лестрейндж принялась целовать его грудь и губами спускалась ниже, аккуратно задевая языком его соски, каждый мускул и изгиб на его бледном торсе. Добравшись до брюк, Мелисса расстегнула ремень и плавным движением тонких девичьих пальцев потянула бегунок молнии вниз. Оминис с удовольствием ожидал ее прикосновений, нежно поглаживая девушку по волосам и щекам прохладными ладонями. Когда ее губы коснулись головки уже донельзя возбужденного члена, Гонт от наслаждения откинул голову назад и издал тихий стон. Мелисса провела языком вдоль крупного ствола жениха и губами затянула самый его кончик, плавно проталкивая его глубже в рот. Каждое неспешное движение и каждая ласка ощущалась для Лестрейндж словно она хочет избавится от своей вины, таким образом доставляя жениху удовольствие. Девушка с изумительным старанием вбирала в себя член парня, плотно обхватывая его губами по всей длине, вытаскивая изо рта со страстным покорным причмокиванием, языком лаская уздечку и головку и вновь полностью погружая орган себе в рот до самого конца, доставая им до горла. Вновь вынув член изо рта, Мелисса обхватила его рукой у основания и стала водить по всей длине. Ее губы спустились к мошонке парня и девушка стала ее посасывать, слегка оттягивая. Продолжая свои ласки, слизеринка вложила обе тестикулы в рот и стала играть с ними языком. От удовольствия Оминис закатил слепые глаза, аккуратно продолжая гладить невесту по волосам, тяжело дыша от неистового наслаждения. Лестрейндж точно знала как он любит, и каждое ее движение было словно выучено и многократно отработано, но с каждым разом Гонту нравились ее ласки все больше и больше. – Умничка моя… – с придыханием простонал блондин. Мелисса вновь провела языком от мошонки по всему стволу члена и губами плотно захватила головку опять проталкивая его до самых гланд. – Ах, дааа… – сладострастно прокричал Гонт, от удовольствия сжимая волосы Мелиссы сильнее, и слегка надавливая, будто пытаясь еще глубже насадить ее рот на свой орган. Еще немного насладившись ласками девушки, Оминис внезапно приложил большой палец к ее подбородку и достал свой член. Мелисса в непонимании посмотрела на парня. Ей не показалось, что ему не нравится. Но чувство, будто она делает что-то не так, стало подкатывать в ее сознание. Лестрейндж планировала довести возлюбленного до финала, но он по какой-то причине не захотел. Не давая Мелиссе погрузится в свои тревожные мысли, Гонт подтянул ее к себе и уложил спиной на диван. Без промедления, он широко расставил ноги невесты и умостился между ними. Дотронувшись пальцами до ее промежности, блондин понял, что она абсолютно сухая. Чтобы возбудить девушку, Оминис стал нежно целовать ее грудь, играя с сосками, лаская их языком и пальцами надавливая на клитор. Мелисса никак не могла сосредоточиться на этом, казалось бы, нежном моменте. Хотя губы Оминиса касались ее с необычайной деликатностью, внутри нее разгорался совершенно иной огонь. Она не могла позволить себе принять ласки, ощущая себя грязной и недостойной. Каждый его поцелуй только усиливал чувство вины. Внутри девушки росло отчаяние. Она ощущала себя не больше, чем порочной, погрязшей в стыде, шлюхой после того, что произошло. Мысли о сексе с тем злосчастным незнакомцем не отпускали ее. Лестрейндж не могла простить себя за то, что допустила те прикосновения и почувствовала удовольствие. Ей казалось, что собственное тело предало ее, и этот факт невозможно было забыть. Ощущение собственной порочности не давало ей почувствовать сполна прикосновения, дыхание и тепло Оминиса. Лестрейндж чувствовала себя так, словно ее присутствие рядом с ним только оскверняет жениха. Она была погружена в мысли о своей вине. Даже находясь в объятиях Гонта, она чувствовала себя такой далёкой от него, как будто каждый миг отдалял их всё дальше. Глаза девушки наполнились слезами, но она изо всех сил сдерживала их, боясь показать свои истинные чувства. Внутри нее шла битва между тем, что она хотела быть с Оминисом, и тем, что она ощущала себя недостойной. – В чем дело? – тихо спросил Оминис, чувствуя что Мелисса совсем не с ним в этот момент. Его губы на мгновение оторвались от ее груди, и его голос наполнился тревогой, едва заметной, но всё же искренней. Лестрейндж не смогла больше сдерживать себя. Слёзы наконец прорвались наружу. Ее плечи затряслись от рыданий. Она опустила голову, словно желая скрыться от его взгляда, но ничего не могла поделать с болью, что рвалась наружу. Все чувства вины, стыда и ощущение беспомощности в этот миг захлестнули ее полностью. – Я… я не могу, – едва шепотом вырвалось из ее пересохших губ. Она всхлипнула, пытаясь найти слова, которые могли бы объяснить всё то, что разрывало ее изнутри, но ничего не выходило. Оминис немного отстранился, но продолжал касаться ее плеч холодными мягкими движениями пальцев. Однако теперь в его действиях не было той безмятежной нежности, которую он только что пытался ей подарить. – Накажи меня! Выпори меня, как раньше! Я ощущаю себя грязной шлюхой! – дрожащим голосом закричала Мелисса в сердцах. Слова девушки были полны отчаяния. Тело тряслось от смеси страха и стыда, которые разрывали ее на части. Она хотела услышать его резкий приказ, почувствовать обжигающую боль, принять на себя что угодно от него, лишь бы избавиться от этого невыносимого чувства. Оминис прекрасно осознавал, что творится в ее душе. Не сказав ни слова, он встал с дивана, застегивая брюки и рубашку, пока Мелисса в слезах смотрела на него снизу вверх. Внутри нее все переворачивалось от страха перед его реакцией, от ожидания чего-то. Она была уверена, что заслуживает наказания, что боль станет ее избавлением, но вместо этого услышала тихий, почти безразличный ответ: – Не сегодня. Эти два слова ударили по сердцу словно ледяная волна, заставив ее сжаться в клубок. Обхватив колени руками, она притянула их к себе, словно пыталась спрятаться от своих эмоций.Она хотела боли, желала наказания, чтобы смыть с себя этот позор, но холодная сдержанность Оминиса лишь усиливала ее мучения. – Одевайся и иди к себе, – спокойно сказал он, не повышая голоса. В его тоне не было ни властности, ни ярости, только ледяная отрешенность, которая вывела ее из равновесия больше, чем если бы он ее наказал. Мелисса, не поднимая головы и продолжая плакать, медленно поднялась. Дрожащими руками она куталась в мантию, словно этот кусок ткани мог защитить девушку от боли и стыда, что разрывали Лестрейндж на части.Не глядя на Оминиса, она молча покинула Крипту, чувствуя, как каждая капля надежды покидает ее вместе с тяжелыми и усталыми шагами.

***

Прошло две недели после того случая. Жизнь, казалось, вернулась в привычное русло, хотя в душе Мелиссы все еще таились сомнения. Оминис продолжал вести себя так, словно ничего не произошло, как будто тот инцидент был стерт из памяти. Его привычная холодность и властность исчезли, уступив место неожиданной теплоте и заботе. Он больше не требовал ежедневных визитов в Крипту, не заставлял выполнять его прихоти, как прежде. Казалось, что он чувствует ее внутреннее состояние, ее нежелание близости, и как будто смирился с этим. Оминис теперь был вел себя по-другому. Он обращался с Мелиссой нежно и внимательно, будто оберегая ее от всего мира. Вместо того, чтобы ожидать очередного наказания или холодного приказа, она ощущала ласковые прикосновения и тихую заботу. Он больше не брал ее силой и не вызывал чувство страха. Лестрейндж ощущала, как постепенно в ее душе утихают тревоги, хоть их отголоски все еще маячили где-то на горизонте, готовые вернуться при малейшем поводе. Мелисса постепенно начала привыкать к юноше, испытывающему к ней искренние чувства, и забывать властного наследника Слизерина, который жестко контролировал ее жизнь. Его пристальный взгляд голубых глаз, ранее пугающий ее, стал мягче. Он больше не приказывал, а спрашивал, как она себя чувствует, чем занимается в школе. Оминис даже начал предлагать прогулки по территории замка, свидания, словно они были обычной парой влюбленных перед свадьбой. Лестрейндж не могла полностью расслабиться, но тревога, мучившая ее с тех пор, как Оминис впервые взял над ней верх, постепенно угасала. Ей хотелось, чтобы новый Оминис оставался таким как можно дольше, а может быть и остался таким навсегда. Мелисса очень надеялась, что все те грязные игры, которые прежде были его единственным удовольствием, ему просто наскучили. Теперь он хотел быть простым влюбленным, готовящимся к предстоящей свадьбе В тот вечер, сидя напротив Оминиса в уютном ресторанчике, Мелисса старалась насладиться моментом, отпустив все тревоги и мысли о прошлом. Вино, которое они пили, было терпким, с легкими фруктовыми нотками, но с каждым глотком девушка ощущала странный горьковатый привкус, словно что-то было не так. Она вновь поднесла бокал ко рту , но на этот раз вкус показался еще более неприятным. В горле пересохло, а в глазах все начало медленно плыть, мир вокруг становился размытым, словно завеса тумана окутывала ее сознание. – Я... Я отойду в дамскую комнату, – пробормотала она, чувствуя, как ее щеки заливает жар. Лестрейндж почувствовала необходимость освежиться, будто ее тело требовало сделать это немедленно. Оминис только кивнул, наблюдая за ней с холодным спокойствием, не выражая ни капли беспокойства. Мелисса поднялась со стула, но ноги вдруг стали ватными, и каждый шаг по коридору ресторана давался с огромным усилием. Она едва держалась на ногах, пока вокруг всё кружилось. Ее дыхание стало тяжелым и рваным. Знакомое чувство возбуждения накатывало с новой силой. Где-то внизу живота волнами разливался невыносимый жар. Мелисса чувствовала, как тело переставало ей подчиняться. Внутри нее словно происходила борьба, но затуманенное сознание не давало шанса понять, что именно с ней происходит. Неожиданно кто-то крепко ухватил ее за талию и потянул в сторону. Она резко дернулась, но тело не слушалось. Мужские руки оказались грубыми, но одновременно уверенными, словно уже привыкшими контролировать всё вокруг. Лестрейндж почувствовала, как ее куда-то ведут, но она не могла ничего разобрать – ни лица мужчины, ни деталей. Ее голова бессильно откинулась назад, а перед глазами мерцали размытые образы, которые только усугубляли нарастающий страх. Девушку охватила паника. Она не могла ни кричать, ни сопротивляться. Разум плыл где-то вдали, словно наблюдая за всем происходящим со стороны. Лестрейндж почувствовала, как мужские обширные ладони кладут ее на мягкую поверхность, гладят ее ноги и промежность под платьем, отчего непонятное возбуждение накатывало еще сильнее. Она просто лежала и снова предавалась странным ласкам другого мужчины. Девушка не могла в точности разглядеть его, перед глазами все расплывалось, но очередной незнакомец был не похож на Джека. Затем Мелисса поняла, что он расстегивает пуговицы блузки и обнажает ее грудь. Прикосновения грубых пальцев к соскам отдавались импульсами по всему телу. Сопротивляться ей уже не хотелось. Состояние девушки было таким, словно она очень много выпила алкоголя, хотя на самом деле – лишь бокал вина. Через несколько мгновений, Лестрейндж поняла, что незнакомец раздвигает ее ноги и с нажимом пальцев вторгается в ее влагалище. Возбуждение в теле стало разливаться еще сильнее. Промежность увлажнялась с каждым новым толчком. Когда тот навалился на нее всем телом, Мелисса вновь почувствовала тот самый странный аромат отвара, который ранее она почувствовала, когда была в постели с Джеком, тем самым брюнетом, который взял ее силой в “Трех Метлах” пару недель назад. Лестрейндж не могла на этом сосредоточится. Сознание плыло, а тело подвергалось нещадной твердой плоти очередного незнакомца, имени которого девушка даже не знала. Мелисса лежала на кровати неподвижно, словно кукла. Мужчина входил в ее влагалище с животной страстью и наслаждением. До затуманенного разума ведьмы доносились его стоны. От бессилия девушка не могла стонать, хотя странное неконтролируемое возбуждение было уже на пределе. Ее бедра под натиском незнакомца затряслись от бурного оргазма и Лестрейндж все же смогла выдавить из себя стон удовольствия. Как только она почувствовала теплую жидкость на своем животе, сознание внезапно стало приходить в норму. Мужчина отпрянул от нее, применил очищающее заклинание, застегнул брюки и вышел из комнаты. Осознание стремительно накрыло Мелиссу, словно ледяная волна, выбившая ее из оцепенения. Внутренний голос от ужаса, начал метаться в ее сознании. "Как? Как это могло снова произойти?!"Опять незнакомый мужчина. Кто он? Может быть его подослал Джек?"– ее мысли разрывались на части, паника подступала всё ближе, будто тяжелый камень давил на грудь, не давая дышать. “Оминис… Он был там, рядом, в том же ресторане. Он сидел всего в нескольких метрах. Как? Почему это произошло? "Нет! Это не может быть правдой! Я ведь не хотела этого!"– разум сопротивлялся происходящему, пытаясь найти ответ в бесконечном вихре вопросов. Но ответы тонули в хаосе, оставляя только страх и чувство беспомощности. Тело вновь предало ее, точно так же, как тогда, когда Джек разрывал на ней платье. Всего было слишком много: боли, вины, стыда, гнева на себя, что не могла сопротивляться. "Что со мной происходит? Почему я не могу противостоять этому?" Слёзы снова наполнили ее глаза, но в этот раз они смешивались с отчаянием и внутренней яростью. Душа Мелиссы разрывалась на части от криков о несправедливости. Казалось, собственный разум заключил ее в ловушку, откуда невозможно было выбраться. Двери комнаты распахнулись и в них вновь показалась фигура Оминиса. Его лицо выражало абсолютное спокойствие без грамма удивления, словно для него не стало неожиданностью то, что произошло с его невестой. Или... Он вообще даже не понял, что что-то с ней произошло.А может, действительно, это все было в ее сознании, как тогда ночью в Крипте с двумя мужчинами? Мелисса упорно не верила, что тот случай был лишь плодом ее воображения. Но этот… Гонт, как и в тот раз, просто подошел к ней, погладил по бедрам и, как ни в чем не бывало, подал руку, чтобы помочь девушке встать. Мелисса вышла из комнаты в состоянии шока и непонимания. Какой-то незнакомец только что отымел ее, а Гонт продолжает быть с ней милым. “Что же тут не так?” Лестрейндж надеялась, что они поспешно вернутся в замок, но Оминис отвел ее обратно в ресторан и заказал еще вина. Мелисса сидела за столом, едва касаясь губами края бокала, чувствуя себя словно в затуманенном сне. Ее мысли блуждали между страхом, виной и ужасом, которые смешались в ее голове. "Как это снова могло произойти? Почему Оминис ведет себя так, словно ничего не случилось? А может... ничего и не было?" Она посмотрела на жениха, надеясь уловить хоть какую-то эмоцию на его холодном непроницаемом лице. Но Оминис оставался невозмутимым. Его рука нежно легла девушке на бедро, и Мелисса вздрогнула, не в силах скрыть своей реакции. Она чувствовала себя запертой в ловушке, из которой не было выхода. "Что, если это всё снова плод моего разума? Может, этого действительно не было?"– пыталась она убедить себя, мысленно вновь возвращаясь к тому зловещему случаю в Крипте. Тогда казалось, что она занималась сексом с двумя незнакомцами, но всё оказалось лишь игрой ее воспаленного сознания. Или нет? Гонт как будто и не заметил ее внутренней борьбы. Он заказал ещё вина, взял бокал и отпил, продолжая вести себя с абсолютным спокойствием. В какой-то момент его ладонь мягко скользнула по спине девушки, как будто успокаивая ее. Но это не приносило покоя, лишь больше вопросов и тревоги. Мелисса медленно поднесла бокал к губам, но остановилась на мгновение, посмотрев на темно-рубиновую жидкость в нём. "Почему он так спокоен? Как будто ничего не произошло..."– ее сердце билось всё быстрее, а разум лихорадочно искал ответы. Она уже не понимала, что было реальностью, а что иллюзией. “Но ведь случай с Джеком был реальным. Оминис тогда еще спрашивал понравилось ли мне?И даже убедился в этом своими прикосновениями. Что это было?” Когда ужин подошел к концу, Мелисса и Оминис покинули ресторан. Ночь была прохладной, слишком спокойной и вызывала чувство тревоги. Они шли по пустынным улицам, направляясь в сторону замка, когда Мелисса вдруг почувствовала, как Оминис мягко обнял ее за талию и склонился к уху. Его дыхание коснулось ее кожи, заставив невольно вздрогнуть. – Тебе понравилось? – спросил он тихо, почти шёпотом, но слышался тот же язвительный тон, который звучал, после случая с тем брюнетом в «Трёх Метлах». Мелисса замерла. Страх, который на мгновение утих, вновь охватил ее с новой силой.“О чём он говорит? Неужели он знал всё, что произошло? Или же это снова игра, и Оминис просто наслаждается ее мучениями?”Мысли смешались в хаотичную спираль тревоги и страха. – Что понравилось? – пролепетала она, не в силах скрыть дрожь в голосе. – Ужин, – спокойно ответил Гонт, будто ничего не происходило. Его тон стал настолько непринужденным, что это вывело девушку из равновесия еще больше. – Ах… да… всё чудесно, – Мелисса натянула улыбку, ощущая, как ее сердце сжимается. – Спасибо. Они продолжили путь к замку. Тишина между ними становилась невыносимой. С каждой минутой Мелисса чувствовала, как неизвестность ее терзает всё сильнее. Оминис не произносил ни слова, но каждое его молчание было для нее почти как приговор. Когда они добрались до ее комнаты, Гонт мягко повернул ее к себе, его голубые незрячие глаза казались пугающе спокойными. Он наклонился, нежно поцеловал ее в губы и тихо прошептал: – Спокойной ночи. Мелисса стояла у двери, окаменев от всех своих внутренних переживаний, наблюдая, как Оминис удаляется по коридору. Он не настаивал на встрече в Крипте, не задавал лишних вопросов. Внутри нее всё бушевало. “Неужели он действительно ничего не заметил? Или его спокойствие было лишь маской перед бурей?”

***

С каждым днем Мелисса всё больше боялась выходить за пределы замка. Пространство, которое когда-то казалось безопасным и родным, теперь превратилось в ловушку полную угроз. Даже прогулки с Оминисом, которые раньше давали ей ощущение защищенности, теперь вызывали неописуемый ужас. Она больше не чувствовала, что его присутствие оберегает ее. Скорее наоборот, его спокойствие и холодное безразличие к ее страхам только усиливали тревогу. Каждый раз, покидая стены Хогвартса, она держала свою волшебную палочку крепко сжатой в руке, готовая к любому нападению. Ее пальцы белели от напряжения, отчего кожа на костяшках натягивалась. Каждый шорох ветра или шаг за спиной заставляли девушку вздрагивать. Сердце сжималось в страхе, стоило ей только подумать, что незнакомец или кто-то вроде него, вновь может появиться и взять ее силой. В груди нарастало странное ощущение, смесь страха и предчувствия, что опасность вновь подкрадывается незаметно, словно тёмная тень. Мелисса начала избегать людных мест, опасаясь, что там снова случится что-то ужасное. Даже идя по знакомым коридорам Хогвартса, она оглядывалась через плечо, словно кто-то мог появиться из-за угла. Ей казалось, что за каждым поворотом поджидает угроза. Больше всего Лестрейндж пугало поведение Оминиса. Он словно не замечал ее страха. Его привычная холодность и спокойствие теперь казались девушке зловещими. В его каждом движении она видела скрытую опасность, как будто он всё знал, но намеренно играл с ее разумом. Его прикосновения, когда-то приносящие утешение, теперь казались ледяными и безжизненными, будто он сам был чужим существом, чье присутствие пробирало до костей. Каждый раз, когда он касался ее, внутри всё холодело. Она не знала, чего ожидать – ласки или нового унижения. Каждая прогулка, каждый выход из замка теперь стали для нее настоящим испытанием. Страхи, как густой туман, обволакивали ее, сжимая в мертвую хватку. Мир за стенами Хогвартса казался больше не безопасным. Она не могла отделаться от чувства, что за ней следят, что каждое ее движение под прицелом, и что в любой момент всё может оборваться. Но даже ее напряженная бдительность и постоянная настороженность не спасли Мелиссу. В стенах Хогвартса кошмар снова повторился, на этот раз ещё более ужасным и пугающим образом. Кто был тот незнакомец, что овладел ею? Мелисса этого не знала. Но всё снова казалось будто в тумане, в густом, непроницаемом мареве, в котором терялись и разум, и воля. Девушка не могла вспомнить, как это началось. Она даже не успела осознать, как оказалась одна в коридоре, когда ее мир снова рухнул в хаос. Незнакомец схватил ее так же внезапно, предыдущие до него. Она не видела его лица, лишь мельком заметила гриффиндорский галстук, прежде чем сознание погрузилось в тёмную пелену ужаса и беспомощности. Голос парня был приглушенный, словно доносился издалека, сквозь толщу воды. Она не могла разобрать, что он говорил, да и не пыталась. Ее тело вновь стало чужим, неподвластным ей самой. Мелисса не могла сражаться, не могла кричать, словно все ее силы и воля растворились в этом мраке и непонятном похотливом наслаждении. Ей оставалось лишь чувствовать, как чужие руки обвивают ее, и как он делает с ней то, чего она не хотела, но удовольствие снова накрыло ее с головой. А затем – очередное ощущение стыда. "Нет… снова…" — кричал ее внутренний голос, но крик этот не находил выхода, застревая в глубине ее души. Слёзы катились по щекам, но ни одно слово не слетело с ее губ. Внутри все рвалось на части. Вина от того, что она получила нежелательное удовольствие с другим парнем, стыд оттого, что даже если это была фантазия, то не с Оминисом, переполняли её, но она не могла защитить себя. Она была снова сломлена. Мелисса понимала, что никто не придёт на помощь. Она не чувствовала, что Оминис спасет ее, как бы ей того не хотелось. Вся осторожность и попытки избежать ужаса – всё оказалось бесполезным. Она снова оказалась во власти другого человека, чужого желания, и самое страшное – она не знала, что ей делать. Когда всё закончилось, Мелисса вновь почувствовала себя опустошенной и потерянной. Реальность вновь ворвалась в ее сознание. Она не могла поверить, что это случилось снова. С трудом поднявшись на ноги, девушка ощутила, как ее тело дрожит, а в голове продолжали метаться хаотичные мысли: "Почему это происходит? Почему я не могу сопротивляться? Где же был Оминис? Почему никто не спас меня?" Ответов не было. Только тишина и холод, пронзающий до костей.То, что четко запомнила Лестрейндж и что смущало ее уже в третий раз – один и тот же странный аромат отвара, исходивший от всех трех мужчин, которые с ней были. И вновь, как будто по неписанному сценарию, Мелиссу встретила фигура Оминиса. Он стоял в тени коридора, словно ожидая возвращения. Она не могла не заметить странное совпадение: он всегда оказывался рядом, когда всё заканчивалось, когда ее разум придавалось безумному туману. Но Гонт не сказал ни слова, его лицо было так же бесстрастно, как и всегда. Не было ни вопроса, ни намека на то, что он знал или хотя бы подозревал, что с ней происходило. Мелисса отчаянно надеялась, что это просто совпадение, что он ничего не понял. Но глубоко внутри нарастающая тревога росла окутывала только сильнее. Ощущение, что Оминис был частью этого, что он знал или, хуже того, был причастен к происходящему, отравляло ее мысли. Она не могла заглушить тихий голос в своём сознании, который нашептывал ужасные догадки. Но Лестрейндж боялась задать вопрос, но еще больше она боялась услышать ответ. “Что если Оминис действительно знал всё? Что если он был причастен к тому, что с ней происходило?” – Эта мысль была слишком невыносимой. “А если он не знал, то как она могла рассказать ему об этом, не выглядя безумной?” Ведь сама Мелисса не могла до конца понять, что происходит с ее телом и сознанием. Порой ей казалось, что всё это лишь плод воображения, кошмар, который она создала сама. С каждым днём сомнения Мелиссы росли, превращаясь в тягостный клубок, обвивающий разум. Временами девушке казалось, что она сходит с ума. Как объяснить этот страх перед реальностью, перед собственным телом, которое придавало снова и снова? Ощущение безумия отравляло, заставляя чувствовать себя ещё более беспомощной. Она больше не могла доверять ни себе, ни тем, кто был рядом. А жених, словно видел всё, но молчал, оставаясь бесстрастным наблюдателем ее падения. И это пугало Лестрейндж больше всего. Лишь Мелисса позволила себе немного расслабится – это повторилось вновь. Все повторялось с той же точностью, что и в предыдущие разы. И она знала что будет дальше. И даже уже не сопротивлялась: вновь в стенах Хогвартса. Неизвестный ей юноша. Страх, затуманенность разума и дикое удовольствие в конце. Лестрейндж уже перестала ощущать себя хозяйкой собственного тела. Снова этот странный аромат отвара уже от четвертого парня. Каждый раз он обволакивал ее словно дурман. Мелисса начинала цепляться за этот запах, словно это был единственный ключ к разгадке ее затянувшегося кошмара. Снова появление Гонта после случившегося. Безмолвный Оминис пугал ее больше, чем неизвестные мужчины, потому что с ним она была связана. С ним у нее была будущая жизнь, свадьба, но теперь это казалось нереальным, словно всё происходящее стало сценой из какого-то дурного сна, от которого невозможно проснуться. А ее жених стоял рядом, как бы не замечая, как она уходит в тень. Силы девушки постепенно исчезали, а сознание меркло. Ведьма больше не могла бороться, не могла противостоять этой тьме. Мелисса брела по холодным коридорам замка, словно потерянная душа, без цели и надежды. Она больше не пыталась защититься, не доставала палочку, не оглядывалась в поисках угрозы. Ее воля была сломлена. Все страхи и сомнения обессилили ее, заставив покорно принять свою участь. Она стала тенью самой себя сломленной, неспособной сопротивляться и искать выход. Когда это случилось в очередной раз, Мелисса внезапно ощутила знакомый аромат, но на этот раз его источник осознала с ужасающей ясностью. Ее дыхание перехватило, когда она поняла, что она знала что это за запах — он был не просто случайным дуновением чего-то загадочного и неприятного. Это был аромат отвара, который не так давно демонстрировал профессор Зельеварения на уроке – смесь водорослей, спорышей, пиявок, порошка из рога двурога, крыльев златоглазок и шкуры бумсланга. Сердце девушки застучало быстрее, а мир вокруг закружился. В голове моментально пронеслись все моменты, все пугающие случаи, когда она теряла контроль над собой, когда ее сознание застилало туманом, когда перед ней появлялись незнакомцы, и каждый раз Оминис появлялся словно ни в чём не бывало. Она охнула, не в силах поверить, что разгадка лежала перед ней всё это время, а она была слепа к тому, что происходило. Воспоминания обрушились на нее словно снежная лавина: каждый взгляд, каждый прикосновение, каждый фальшивый запах "незнакомца". Колени ослабли, и Мелисса почти упала, опираясь на холодную каменную стену замка. Оборотное зелье.