Согласны ли вы?

Утро для Мелиссы выдалось особенно тяжёлым. Тусклый свет камина медленно наполнял комнату, но девушка не спешила открывать глаза.После вчерашней незапланированной «тренировки» без подготовки каждый мускул спины ягодиц и бедер ныл от ужасной боли. Острая боль пульсировала в каждом движении. Кожа была как оголённый нерв, словно следы от ударов отзывались на каждое живое прикосновение. Лестрейндж с трудом перевернулась на бок, ощущая, как простыня неприятно прилипла к воспаленной коже. Слезы подступили к глазам. В памяти вновь и вновь возникал момент, когда Гонт принёс ее в комнату. Девушка чувствовала его тепло рядом, слышала его дыхание, видела его лицо так близко… И всё же оно оставалось непроницаемым, холодным, будто его совсем не было рядом. Самое болезненное было не физическое страдание, не жгучая боль, которая отдавала с каждым движением. Нет! Самое болезненное жило в ее мыслях. В пустоте, которую оставил после себя Оминис, когда оставил ее одну в комнате. Он молчал, он не коснулся ее ласково, не дал ей ни капли нежности, когда она так отчаянно нуждалась в ней. Мелисса мечтала проснуться рядом со своим женихом и почувствовать его дыхание у себя на шее. Она грезила о том, как он тихо и лениво приветствует ее словами «Доброе утро». Ей хотелось чувствовать хоть какие-то намеки на заботу в его белесых глазах. Но вместо этого он просто ушёл, оставив ее в мрачном одиночестве. Всё еще лежа на кровати, Мелисса судорожно стискивала ткань простыни, будто это могло удержать ее на краю бездны сомнений. Боль от ударов — это была всего лишь оболочка. Девушка, хоть и с большим трудом, но могла терпеть и пережить это. Но как справиться с холодностью его сердца? Как справиться с тем, что он был рядом, но не дал ей даже крошечного утешения? Эта пустота внутри разъедала медленно, но верно. Медленно собравшись, словно двигаясь в тумане, Лестрейндж на автомате надела школьную форму. Каждое движение давалось ей с трудом. Боль продолжала пронизывать тело, но она пыталась не обращать на это внимания. Мелисса знала, что это только внешнее. Спустившись в общую гостиную Слизерина, Лестрейндж чувствовала в груди нарастающую тревогу. Мелисса знала, что Гонт будет там. Она почувствовала его присутствие ещё до того, как вошла в общую комнату. Но встретиться с его холодным, непроницаемым взглядом лицом к лицу сейчас казалось страшным испытанием. Нервное ожидание, смешанное с глухим страхом, окутывало ее, как удушающий туман. Стараясь оставаться незаметной, слизеринка осторожно вошла в гостиную, наполненную тихими разговорами студентов, шорохом страниц учебников и треском пламени в камине. В обычный день это место казалось родным и уютным, но сегодня стены будто давили на нее, заставляя чувствовать себя чужой среди своих. Оминис сидел в кресле в углу возле камина. Его тонкие пальцы неспешно перебирали страницы книги. Осанка юноши, как всегда, была безупречна, а лицо по-прежнему сохраняло ту холодную, непроницаемую маску. Когда Гонт заметил присутствие Мелиссы, он не выдал никаких признаков заинтересованности в девушке. Его равнодушная отстраненность била куда больнее, чем любой удар. Он был рядом, но в то же время бесконечно далёк, будто между ними пролегала пропасть, через которую не пробиться ни словами, ни прикосновениями. Мелисса остановилась, не решаясь приблизиться. В ее груди с новой силой вспыхнул страх. Каково будет опять встретить его ледяной взгляд и ощутить равнодушие, как той ночью, когда он оставил ее одну? Казалось, что каждая секунда молчаливого ожидания тянулась в вечность. Мысли, что он не станет таким, как она мечтала, и что она могла потерять его навсегда, разрывали ее сознание на части. Но отступать было уже поздно. Почувствовав смятение Мелиссы, Оминис неспешно поднялся с кресла, и его лицо, обычно сдержанное и холодное, озарила неожиданно теплая и мягкая улыбка, почти неуловимая, как лёгкий луч солнца, который согревает в холодный день. Мелисса замерла на мгновение, пораженная переменой, но, увидев его нежный взгляд, все ее страхи стали постепенно растворяться. Блондин подошел к невесте, бережно взял ее за руку. Она ощутила, как его пальцы, такие уверенные, но нежные, обвились вокруг хрупкой ладони. Его прикосновение было таким заботливым, будто он боялся ее ранить, и Мелисса почувствовала, как сердце наполнилось теплом. Оминис медленно повёл ее в центр гостиной, его шаги были твердыми, но его внимание было полностью сосредоточено на ней. Его невидимый взгляд, казалось, обвел всё помещение, и он словно ощущал каждую деталь вокруг, но в этот момент его миром была только Мелисса Лестрейндж. Слизеринцы, занятые своими делами, прекратили свою деятельность, как только услышали уверенный голос Оминиса, разнесшийся по комнате, привлекая всеобщее внимание. — Друзья, я хочу поделиться с вами замечательной новостью, — произнес он. В его тоне ощущалось радостное волнение, будто юноша с трудом сдерживал свои эмоции. Все взгляды устремились на пару, стоящую в центре комнаты. Мелисса, едва осознавая происходящее, смущённо опустила глаза, но не могла скрыть едва заметную улыбку. — С радостью сообщаю вам, что Мелисса Лестрейндж теперь моя невеста, и по окончании Хогвартса мы поженимся! — Оминис произнёс это с гордостью. Голос наследника Слизерина звенел от счастья и легкого волнения, словно отражая всю глубину его чувств. На мгновение гостиную окутала тишина, а затем студенты разразились радостными возгласами и аплодисментами. Мелисса нежно взглянула на Оминиса. Ее глаза заблестели от переполнявших сердце чувств. Блондин снова улыбнулся своей невесте с полной искренностью и любовью. В этот миг девушка поняла, что ее сердце принадлежит этому парню безвозвратно. Мелисса уловила на себе множество взглядов — завистливых, настороженных, восхищенных. Особенно женская половина факультета Слизерин не могла скрыть своего интереса. Ее однокурсницы, как и она когда-то, мечтали оказаться рядом с Оминисом, плененные его загадочностью и холодной красотой. Но теперь, стоя в центре гостиной, Мелисса осознавала горькую иронию этого момента. Те, кто завидовал ей, видели лишь внешнюю сторону — утонченного наследника древнего рода, который выбрал ее своей невестой. Но ни одна из этих девушек не знала, что произошло накануне ночью в Крипте. Воспоминания о том, как его нежность сменялась на жестокость, как боль переплеталась с его необузданным желанием власти, терзали ее душу и тело. Вся таинственная привлекательность, которой восхищались остальные, скрывала нечто мрачное и страшное. Мелисса ощущала горечь от этих завистливых взглядов. Они видели только иллюзию и красивый фасад. Как бы сильно ей ни хотелось раньше занять это место, теперь она знала цену, которую заплатила за его расположение. Другие девушки никогда не узнают, что скрывается за этой привлекательной картиной. И на их счастье, что они не узнают, каков Оминис наедине на самом деле. Лестрейндж поймала на себе взгляд Даниэллы Трэверс, скользнувший через комнату словно случайно, но задержавшийся дольше положенного. В толпе лиц, наполненных восторгом и завистью, только глаза этой блондинки выражали нечто иное — беспокойство и тихое сожаление. Этот взгляд был почти обжигающим в своей ясности, как будто Даниэлла знала что-то, что скрывалось под внешней добродетельной маской благородного жениха. Оминис нежно обнял Мелиссу за талию, вернув девушку из мира тяжелых мыслей обратно в реальность. Его прикосновение было таким лёгким, что Мелисса невольно вздрогнула, но сразу же почувствовала, как тепло его рук растопило остатки сомнений. — Я люблю тебя, милая, — шёпотом произнёс блондин, склоняясь к уху и касаясь дыханием ее кожи. От этих слов в сердце Мелиссы разлилась теплая волна. Внутри нее что-то сдалось. Вся боль и страхи отступили, словно их никогда не существовало. Она подняла глаза на Оминиса, смотря на него как на божество, которому была готова поклоняться. Все ее терзания растаяли под тяжестью его слов, уступив место тому безграничному чувству, что она питала к нему. Любуясь утонченной, почти эфемерной, красотой мраморной кожи юноши, украшенной крошечными родинками на щеке, девушка задержала взгляд на его губах, чуть приоткрытых, таких мягких и манящих. Каждая деталь его лица, каждый вздох или движение наполняли юное сердце Мелиссы новой волной мечтаний. Она забывала обо всём, когда тонула от его взгляда пронзительно голубых глаз, смотрящих прямо в ее душу. Ученики один за другим подходили, чтобы поздравить пару, раздавая улыбки и пожелания. Многие из них искренне радовались за Мелиссу и Оминиса, а некоторые, особенно девушки, с завистливыми взглядами и натянутыми улыбками, всё же присоединились к общему ликующему настроению. Кто-то из них уже был приглашен на предстоящую свадьбу, которая обещала быть событием года. Особенно выделялся Себастьян, которому Оминис предложил роль шафера. Юноша тут же, не раздумывая, принял предложение с радостным энтузиазмом, похлопав друга по плечу и обняв Мелиссу. Общая атмосфера гостиной постепенно менялась.Поздравления, смех и шумные беседы постепенно утихли.Слизеринцы один за другим начали покидать гостиную, устремляясь к повседневным школьным делам, оставляя пару наедине с тишиной, что наступила после многочисленных пожеланий счастливой семейной жизни. Жених и невеста продолжали стоять в центре комнаты, но теперь вокруг них царила лишь тишина. — Надеюсь, ты помнишь, что сегодня вечером я жду тебя в Крипте, — наклонившись ближе к ее уху, прошептал Гонт голосом, подобным ледяному ветру. В тот миг, когда его слова коснулись ее уха, вся эйфория, переполнявшая ее от поздравлений, развеялась, словно дымка. Она почувствовала, как в груди все резко сжалось от боли, словно вместо нежных обещаний, он нанес ей подлый удар. Его голос вновь стал холодным и безразличным. — Ты должна быть обнаженной и стоять на коленях лицом к колонне. Услышанные слова, как острые камни, ранили ее до глубины души. Не в силах сдержать дрожь в теле, Мелисса боролась с волнением, сжимая пальцы в кулаках до побеления костяшек. Девушка пыталась понять, как же могла одна мысль о свадьбе обернуться такой тенью? Словно забыв о всех радостях, ведьма ощущала, как невыносимая тоска заполнила ее сердце, заставляя душу разрываться от любви до страха, от надежды до безысходности. — Да, — тихо и печально согласилась Лестрейндж, опустив голову, будто пытаясь скрыть от него свою уязвимость. — Что «да»? — спросил Гонт без капли былой теплоты в тоне. — Да, сэр, — проговорила она. Каждое слово отдавалось в ее груди, словно камень, давивший на сердце. Внутри все трепетало от невыносимой душевной боли, как если бы надежды и мечты о нежной любви и заботе развеялись в воздухе, вновь оставив лишь пустоту. После очередного учебного дня, Мелисса должна была снова спустится в то страшное подземелье, где она будет во власти боли и унижения. Медленно и с горечью девушка готовилась к вечеру, словно она собирается на эшафот, а не к любимому жениху. Чтобы лишний раз не навлекать на себя гнев будущего мужа, девушка исполнила его приказ относительно «шерстки» на половых губах. Теперь, они были идеально гладкими, как того и хотел Оминис. Девушка сняла одежду, оставив на себе одну только школьную мантию. Время беспощадно исчезало, приближая неизбежную встречу в Крипте. Каждый шаг по холодному каменному коридору давался с невыносимым трудом. Казалось, воздух вокруг сгущался, давя на плечи, а ноги будто налились свинцом, не позволяя двигаться быстрее. Лестрейндж шла, опустив голову, кутаясь в тяжёлую ткань мантии, которая, казалось, была единственной защитой от того, что ожидало ее там. Сердце учащенно билось от осознания того, что совсем скоро она подвергнется очередной порке. Любые шорохи или звуки, будь то шелест мантии или скрип досок, нагнетали еще больше тревоги. Лестрейндж знала, что впереди ее ждёт не близость, не нежность, а очередная порция боли и унижения. Мысли о том, что ей вновь придётся терпеть холодную жестокость того, кто был объектом ее безграничной любви, сковывали душу. Мелисса пыталась не думать о том, что будет дальше, но знала — избежать этого нельзя. Скоро. Совсем скоро она снова окажется в том подземелье, наедине с жестокостью Оминиса. Воспоминания о его холодных приказах, о ремне, который обрушивался на ее тело, оживали в памяти, заставляя чувствовать фантомные удары. Мелисса дошла до нужной двери с механизмом и на мгновение замерла. В ее руке дрожала палочка, а сердце сжалось в предвкушении того, что будет дальше. Взмахнув рукой, она заставила дверь бесшумно распахнуться, выпуская клубы сырого воздуха и впуская девушку в объятия непроглядного мрака. Шагнув внутрь, Лестрейндж почувствовала, как холодные каменные стены словно оживают, впитывая ее тревогу. Она осторожно спустилась по лестнице, чувствуя под ногами шероховатую поверхность ступеней. В полумраке перед ней открылась знакомая комната, суровая, холодная, давящая. Свет от факелов тускло мерцал на потолке, отбрасывая зловещие тени на стены, и Лестрейндж поняла, что Оминис уже был здесь. Он оставил за собой этот свет, как предзнаменование того, что скоро вернётся. Дрожь пробежала по телу, когда взгляд Мелиссы упал на ту самую каменную колонну, к которой были прикреплены цепи. Сердце билось так громко, что казалось, его стук эхом разносился по комнате. Она стояла, не в силах отвести глаз от символа ее страха, боли и унижения. Медленно, сжавшись от страха, Мелисса шагнула вперёд. Ее дыхание стало поверхностным. Каждый шаг приближал ее к неизбежной судьбе. Когда пальцы осторожно коснулись холодного камня, она поняла, что пути назад больше нет. Сбросив с себя мантию, Мелисса почувствовала холодный воздух подземелья, хлестнувший ее по оголенной коже. Тело невольно покрылось мурашками, и внутри всё сжалось от смеси стыда и неловкости. Она стояла совершенно обнаженная, беззащитная, как хрупкая фарфоровая кукла, в этой мрачной комнате среди каменных стен и угрожающе мерцающих факелов. Этот момент длился вечность, словно время остановилось, давая ей прочувствовать свою уязвимость до конца. Неожиданно тишину Крипты нарушил звук шагов, медленно и уверенно раздающихся со стороны лестницы и приближающихся к ней. Сердце Лестрейндж на миг замерло, а потом бешено заколотилось с новой силой. Она знала кто идёт — ее жених, ее палач. Панический страх овладел разумом девушки и она отвернулась лицом к колонне. Мелисса опустилась на колени, касаясь ими холодного твердого шершавого камня, стараясь как можно быстрее исполнить желание Гонта. Тело дрожало не только от холода, но и от осознания того, что ее снова ждет невыносимая боль. Девушка ждала, задержав дыхание, слыша, как шаги Оминиса всё ближе и ближе. С каждым его шагом комната будто сужалась, давя на плечи невидимым грузом. Лестрейндж застыла, пытаясь унять и скрыть дрожь, ведь она знала, что сегодня ей снова придется покориться его воле, без права на сопротивление. Почувствовав присутствие Мелиссы, Оминис незамедлительно направился к ней уверенными и решительными шагами. В тусклом свете факелов тени казались ещё мрачнее, усиливая напряжение в комнате. Он остановился позади нее, изучая покорную фигуру у колонны. Невеста, стоявшая на коленях, была настолько беззащитной, что в любой другой ситуации можно было бы усмотреть в этом что-то трогательное.Но в данный момент, это было актом полного подчинения. Рука Гонта медленно потянулась к лицу девушки, нежно и почти заботливо, едва касаясь кончиками пальцев ее щеки. Но за этим прикосновением ощущалась скрытая власть, как будто она была его собственностью. Мелисса чуть вздрогнула, но тут же прикрыла глаза, пытаясь на мгновение забыться, словно надеясь найти в его прикосновениях хотя бы малую толику желанного тепла. Но ожидания оказались напрасны. Сердце Лестрейндж замерло в ожидании. Склонившись над Мелиссой, Оминис медленно скользнул ладонью по обнаженной спине, осязая каждый изгиб, каждый напряженный мускул, словно проверяя степень покорности девушки. Его прикосновения были размеренными и неторопливыми. Но непоколебимая власть, давившая на Лестрейндж, никуда не исчезла. Девушка чувствовала, как его холодные пальцы двигались по плечам, спускаясь вдоль позвоночника и останавливаясь на ягодицах, словно проверяя готовность невесты следовать каждому его слову. Блондин не издал ни звука, но его действия говорили о многом. Он хотел удостовериться, что жертва подчинилась полностью, что ее обнаженность перед ним — это не просто физический факт, а знак абсолютной покорности. Каждое движение руки напоминало Мелиссе о том, что она была здесь не для себя, а для него, и этот вечер принадлежал не ее мечтам, а его желаниям. Лестрейндж ощущала холодную дистанцию в каждом прикосновении, и чем дольше его рука скользила по ее обнаженному телу, тем больше нарастал страх, словно он очерчивал границы ее готовности к тому, что должно было произойти. В глубине души Мелисса знала, что надежды на нежность были тщетны, но всё равно сердце билось быстрее с каждым движением рук Оминиса, с каждым его холодным прикосновением, оставляющим на коже ледяной след. Звук пряжки, глухо звякнувшей за ее спиной, эхом отозвался в Крипте, словно зловещее предвестие боли, от которой Мелисса надеялась сбежать хотя бы мыслями. Этот металлический лязг, холодный и резкий, пронзал сознание девушки, заставляя сердце сжаться от ужаса. Она стояла на коленях перед каменной колонной, чувствуя, как всё тело сковывает напряжение, а дыхание становится неровным. Шлепок ремня, с тяжелым, угрожающим звуком, разорвал тишину комнаты. Она могла почти видеть, как кожа этого элемента гардероба, толстая и гладкая, мелькает в воздухе, прежде, чем опуститься на ее тело, как тень неизбежной кары. Вспышка страха и ожидания боли прожигала слизеринку изнутри. Слёзы, которые она так старалась сдерживать, невольно начали стекать по щекам. Мелисса не выдержала. Сдавшись под тяжестью своего страха и отчаяния, она резко развернулась на коленях и, обхватив ноги жениха, взмолилась. Слёзы текли без остановки, капли падали на каменные плиты, голос дрожал от ужаса. — Оминис, умоляю, пожалуйста… Не нужно… Прошу тебя! Я сделаю всё, что ты прикажешь! Она пыталась найти в его взгляде хоть искру тепла, новиделалишь ледяные глаза, наполненные холодной яростью. Лицо наследника Слизерина бесстрастное и безжалостное, не выражало ни сочувствия, ни сожаления, только бесконечную пустоту и презрение. Гонт не двигался, будто наслаждаясь тем, как она умоляет. Молча схватив девушку за плечо, он показал жестом, чтобы Лестрейндж отпрянула, как будто его прикосновение было для нее подарком, которого она не заслуживала. Мелисса мгновенно подчинилась, убрав руки от его ног. Она поджалась в страхе, осознавая, что на этот раз он не будет с ней милостив и, возможно, ее ждёт ещё большее наказание, чем вчера. — Сэр… — тихо, почти беззвучно, прошептала она. Но Оминис не ответил. Его слепые голубые глаза по-прежнему полыхали яростью, холодной и бесчеловечной. Он отступил от нее медленно и властно. В каждом движении читалось презрение к умоляющей невесте. Бросив ремень на пол с глухим стуком, он взмахнул волшебной палочкой, после чего тусклый свет факелов исчез, погружая Крипту в пугающий непроглядный мрак. В наступившей тишине, Мелисса почувствовала как ее сердце забилось еще сильнее. Мелисса не могла точно знать здесь ли до сих пор Гонт, так как кромешная тьма черным полотном стояла перед глазами. Он даже не издавал ни единого звука, что пугало еще больше. Это неведение, этот ужас ожидания, были для нее невыносимы. Всё стало странным. Послышались ли ей уходящие шаги парня? Или это всего-навсего игры разума? Мелисса потерялась в реальности. Мрак смыкался вокруг Лестрейндж, словно ловушка. Она осталась стоять на коленях, абсолютно голая и беззащитная. Холод добрался до бешено стучащего сердца, проникая в тело через истерзанную кожу. Мелисса зябко обняла себя, но не столько от холода, сколько от ледяного страха. Неужели жених снова бросил ее? Оставил в этой темноте, в плену своих страхов, такой уязвимой и потерянной. Лестрейндж не знала, сколько прошло времени с тех пор, как Оминис покинул ее во мраке. Каждая минута тянулась бесконечно, превращаясь в часы мучительного ожидания. Стоя на коленях, она чувствовала, как боль медленно проникает в затекшие от неподвижности ноги. Но страх нарушить волю жениха был сильнее. Она боялась даже пошевелиться. Вдруг он всё это время наблюдает за ней в темноте? Тишина была невыносимой. В этой абсолютной тьме каждый ее вдох казался слишком громким, каждый звук — эхо в пустоте. Мысли путались, но одна из них стала ясно проступать сквозь туман разума — Оминис уже покарал ее страхом и безмолвием. Мрак вокруг нее и неведение — вот что угнетало девушку больше всего. С каждой минутой боль в ногах становилась невыносимой. Ведьма ощущала, как судороги пробегают по мышцам, и уже не могла терпеть. Тело начало сдавать, несмотря на все усилия воли. С замиранием сердца и сдерживая тяжёлый вздох, Мелисса медленно легла пол. Холодный камень обжигал кожу, словно ледяные пальцы смерти касались ее. Лежа на спине и глядя в потолок, который невозможно было разглядеть, Мелисса воображала, как он опускается всё ниже, и давит сильнее, с каждым мгновением увеличивая страх. Разум девушки охватило тревогой от возникшего вопроса: «Что если Оминис обнаружит ее неповиновение приказу стоять на коленях?» Ожидание неизвестности давило и ломало сознание хрупкой девушки. Слабая, одинокая, уязвимая, она не могла ни встать, ни освободиться от страха. Возможно, это и было настоящим наказанием — не побои, а абсолютная потерянность. Погруженная в вязкую пелену своих мыслей, Мелисса медленно теряла связь с реальностью. Усталость брала своё. С каждым новым вздохом веки становились всё тяжелее, мысли путались и затихали, погружая девушку в состояние полусна. Холодный пол под ее обнаженным телом ощущался далёким, как будто и вовсе больше не касался ее кожи. Лестрейндж перестала бороться с тьмой и приняла ее как часть себя. Ее сознание мягко скользнуло в забытье, освобождая от реальности хотя бы ненадолго. Все чувства притупились, и Мелисса позволила себе расслабиться, словно в этом сне она сможет укрыться от страхов и боли. В этом сне не было ни мрака подземелья, ни страха перед Оминисом, ни цепей на колонне. Лестрейндж проснулась от ощущения, что чьи-то руки решительно подхватили ее за талию, пытаясь поднять с холодного пола. Девушка находилась в состоянии полудремы. Из-за неподвижности тело ее затекло, а голова потяжелела. Попытавшись открыть глаза, она осознала, что перед ней — лишь густая темнота. Легкая паника пронзила ведьму, когда она поняла, что ее глаза завязаны тёмной повязкой. Сбитая с толку, она попыталась сделать шаг, но ноги отказывались слушаться, а слабость в теле ещё больше усиливала страх. — Оминис! — с тревогой произнесла Мелисса слабым и дрожащим голосом. Она почти умоляла, надеясь услышать знакомый голос жениха, успокаивающий и нежный, как в те редкие моменты, когда он был с ней добр. Но в ответ было лишь молчание и чуть слышное движение рядом, словно ее спаситель, если это был он, не спешил успокаивать. Шум шагов, приближающихся или удаляющихся, терялся в звуках ее собственного беспокойного дыхания. Словно девушку охватил ледяной страх. Она не понимала, кто находится рядом. Внезапно ее руки оказались подняты вверх, и холодные металлические цепи обхватили запястья, прикрепив к колонне. Сердце Мелиссы забилось быстрее, и, ощущая, как страх пронизывает ее, поняла, что стоит спиной к тому, кто ее схватил. Мир вокруг затих. Лишь звуки ее дыхания и тихий звон цепей нарушали гробовую тишину. Волнение заполнило грудь, когда она осознала, что теперь полностью уязвима, лишенная возможности противостоять тому, что может произойти дальше. — Оминис! — со страхом и тревогой прошептала она. Голос дрожал, но в глубине души Мелисса уже начинала понимать, что ответа не будет. Тёмные мысли вновь начали завладевать ею, а воспоминания о предыдущих ночах вернулись с силой, как волны, накрывающие берег. Мужские руки уверенно скользили по ее спине, ягодицам и бедрам, оставляя за собой следы неясного ощущения то ли нежности, то ли угрозы. Чувство кожаных перчаток на руках своего истязателя, только добавило тревоги. Тепло, оставляемое ими на теле девушки, смешивалось с холодом, исходящим от незнакомца. Каждое прикосновение, каждая ласка ощущались одновременно сладострастно и угрожающе. Она замерла, не в силах сдвинуться, и в сознании вновь возникли образы из недавнего прошлого — страха и подчинения. Мелисса не могла понять, что ждёт ее впереди: нежность или боль. Но вдруг, на своей груди Лестрейндж ощутила ещё одну пару мужских рук, и тоже в тонких кожаных перчатках. Новая холодная волна страха накрыла сознание девушки с головой, заставляя сердце бешено колотиться. Она оказалась заперта в ловушке между двумя незнакомцами, чувствуя их присутствие угрожающим шёпотом в темноте. Мелисса пыталась собраться с мыслями, но они расплывались, как тень, и становилось всё труднее отделять реальность от фантазий. «Кто они и что с ней сделают?» — Невыносимые мысли возникали в голове. Невозможность избавиться от чувства, что она снова оказалась в бездне, из которой не найти выхода, с каждым вздохом отдавалось тяжелым чувством безысходности. Второй незнакомец жадно сминал ее груди двумя руками и терся кожаным материалом о ее соски. — Оминис! — крикнула Мелисса, от неприятных ощущений, что двое мужчин так бесстыдно лапают ее обнаженное тело. Голос девушки эхом разнесся по мрачному подземелью, но ответом был лишь зловещий тихий шепот тишины. Сердце колотилось в унисон со страхом, и она попыталась вырваться из цепей, но они только еще сильнее сжались вокруг запястий, как будто подчеркивая ее беззащитность. Лестрейндж почувствовала, что лицо окутал теплый луч магии. Со страхом, она осознала, что к ней применили заклятие тишины. В надежде, что она ошибается, Мелисса снова попыталась произнести имя возлюбленного, но ее голос не прозвучал.Руки незнакомцев все также грязно гуляли по ее телу. Пальцы одного из мужчин добрались до промежности, касаясь клитора и с нажимом стимулируя. Бедра Мелиссы от этого непроизвольно стали вздыматься. Щекочущие ощущения на нервном и абсолютно сухом бугорке неприятно отдавались по всему телу. Другой мужчина неумолимо перекатывал объятыми кожаным материалом пальцами стоящие от холода соски обеих грудей. Лестрейндж тщетно пыталась вырваться, но те, казалось, не обращали внимания на ее попытки увернуться, держа крепко в руках промежность и грудь. — Она совершенно сухая. Тишину помещения внезапно разрезал голос, глухой и зловещий, словно прокатился по каменным стенам, эхом прорываясь из недр самого мрака. Мелисса напряглась, сердце остановилось на миг. Этот голос был приглушенным, будто исходил из стен, пропитанный грубым рычанием и какой-то звериной дикостью, не похожей на человеческую. Он не принадлежал ни одному из тех, кого она знала. Вибрации слов, искаженные холодом и эхом, проникали в ее сознание, словно не существовали преграды между их источником и мыслями. Его звук напоминал что-то далёкое и кошмарное, как будто эта фигура, скрытая в темноте, не была реальной, и словно тенью тянулась из глубин, которых она боялась даже во снах. От страха кожа девушки покрылась мурашками. Этот голос словно скреб по душе, пробуждая в сердце паническое чувство, что кто-то, или что-то следит за ней в этой гробовой тишине, оставляя ее во власти неизвестного, куда более ужасного, чем она могла себе представить. Руки того самого мужчины, который терзал ее промежность, аккуратно отпрянули от нее, но Мелиссу, после услышанного, это совершенно не успокоило. «Что он хотел с ней сделать, будет ли он ее бить?» В голове метались сотни догадок, что будет происходить с ее телом дальше. Через несколько секунд рука незнакомца снова коснулась ее половых губ. Они были в вязкой ледяной жидкости. От неприятных холодных ощущений в промежности, девушка вздрогнула и непроизвольно свела ноги. Мужчина, играющий с ее сосками, рукой провел от груди по животу к бедрам и приподнял ее ногу, чтобы открыть больше доступа к влагалищу. Вязкая жидкость постепенно заполняла слизистое пространство и медленно нагревалась. Пальцы в кожаных перчатках по кругу принялись ласкать ее клитор, будто в ожидании, что он набухнет и девушка перестанет так сильно сопротивляться. Но страх настолько сковывал Мелиссу, что ни о каком возбуждении речи быть не могло. В руках этих незнакомцев она чувствовала дикий стыд и ощущение полной беспомощности. Внезапно, Лестрейндж почувствовала как тот, кто терзал ее промежность двумя пальцами проникает в нее и абсолютно безжалостно начинает трахать ее тугое отверстие. Она не могла произнести ни звука. Боль между ног разливалась по всему животу, но незнакомец совершенно не собирался ее жалеть, продолжая грубо и бескомпромиссно вторгаться в ее лоно пальцами. Другой мужчина все также мял ее грудь, слегка оттягивая набухшие соски. Постепенно боль в промежности Мелиссы начала отступать. Казалось, ее лоно начинает привыкать к грубым ласкам незнакомца.Тело Лестрейндж, словно подчиняясь безысходности момента, непроизвольно переставая сопротивляться.Силы, которые ещё недавно казались ей последней надеждой на свободу, внезапно иссякли, как свеча, угасшая под порывом холодного ветра. Мышцы расслабились, и она словно потеряла контроль над своим телом.Оно подчинилось чужой неумолимой и всепоглощающей воле. В глубине души, холодом пробираясь сквозь пелену страха, Мелисса осознавала, что надежды на спасение не было. Мужские руки, уверенные и безжалостные, словно закованные в сталь, держали в плену, и она понимала, что ей не удастся вырваться. Каждое прикосновение вызывало волны бессильного ужаса, затягивающего девушку всё глубже в бездну осознания того, что ей суждено остаться в их власти. Тело Мелиссы в последний раз напрягалось в тщетной попытке сопротивления, но силы окончательно покинули ее. Руки незнакомцев, гуляющие по коже, словно змеились вокруг нее, захватывая волю и лишая способности думать ясно. Эти прикосновения были властными, но лишенными грубости, словно мужчины знали, как точно и неотвратимо заставить ведьму подчиниться. Страх сковывал мысли, и с каждым новым прикосновением она всё яснее понимала, что вырваться из этого кошмара невозможно.Потому что, так или иначе незнакомцы завершат свои грязные действа над ее хрупким телом. Каждое их прикосновение, теперь уже не встречая сопротивления, становилось ещё более зловещим. Мужские руки продолжали скользить по коже, теперь без спешки, как будто наслаждаясь ее полным безмолвием. Лестрейндж чувствовала, как холодный страх всё глубже проникает в сознание, но тело уже не могло откликнуться. Оно стало чужим ей, словно заточенным в невидимой клетке, где воля и сила были окончательно сломлены. Мелисса почувствовала, как по телу предательски начало разливаться знакомое тепло, зарождаясь где-то внизу живота и поднимаясь выше, окутывая ее, как нечто неумолимое. Это ощущение было ей знакомо, слишком знакомо, и от этого внутри всё переворачивалось с болью и стыдом. Она изо всех сил старалась противиться, пытаясь подавить это волнение, не дать ему поглотить ее целиком. Мысли слизеринки отчаянно боролись с тем, что происходило в ее теле. Страх и отвращение сталкивались с волнами неконтролируемого возбуждения, которое она не могла остановить, сколько бы ни старалась. Это внутреннее противоречие разрывало ее на части, ещё сильнее погружая в бездну стыда. Девушка зажмурилась, крепче стискивая зубы, словно надеясь, что тем самым сможет подавить в себе эти чувства, заглушить предательские волны. Но они только нарастали, проникая глубже в ее сознание, как ядовитый туман, от которого невозможно скрыться. Незнакомец, словно прочитав ее мысли и уловив малейшие перемены в теле ведьмы, лишь сильнее стал трахать пальцами ее промежность. Лестрейндж почувствовала, как руки другого мужчины, терзающие ее соски, становились всё более грубыми, властными, как будто он знал, что она сдалась и сопротивление исчезло. Его прикосновения стали почти насмешливыми, как если бы он наслаждался ее внутренней борьбой, ловя каждый момент поражения. Мужчина отпустил ее ногу и его рука медленно, но целенаправленно, касалась самых чувствительных мест тела, зная, что теперь она не в силах уклониться. Лестрейндж казалось, что каждое прикосновение становилось свидетельством ее слабости и бессилия перед этими незнакомцами. Тишина, прерванная только звуком их дыхания и приглушенными движениями, давила словно тяжелое одеяло. Мужчины, будто предчувствуя, что девушка уже потеряла контроль над своими ощущениями, зловеще нависали над ней, создавая вокруг напряжение, от которого не скрыться. Мужчина, руки которого скользили по ее телу, вернулся к груди и звонко шлепнул понежной плоти. Этот резкий шлепок, громкий и болезненный, разрезал гнетущую тишину подземелья. Мелисса вздрогнула, и словно пелена слетела с сознания, возвращая ее из тумана томительного подчинения в жестокую реальность. Боль, волной прокатившаяся по телу, стала граничить с ясностью и пониманием того, что незнакомцы играли с ней. Они нарочно вели ведьму по этой тонкой грани между страхом и желанием, заставляя балансировать на краю бездны, а затем резко и грубо вернули назад. Мелисса почувствовала, как тело невольно дрогнуло, как будто душа пыталась вырваться из оков. Казалось, что незнакомцы наслаждались ее ломкой, падением и внезапным возвращением к реальности. Мелисса вновь услышала приглушенное рычание, напоминающее, что она лишь их игрушка, и вся эта игра задумана, чтобы держать ее в состоянии мучительного напряжения. Лестрейндж ощутила, как по внутренней стороне бедра предательски скользнула теплая влага из ее лона. Это ощущение сковало итак перепуганное сердце еще большим холодным ужасом, но тело продолжало выдавать себя, не подчиняясь ее воле. С каждой секундой девушке становилось всё труднее скрывать внутреннюю борьбу, в которой разум пытался подавить те чувства, которые не должны были существовать. Мелисса вцепилась пальцами в цепи, напрягая руки до боли, словно это могло вернуть ей контроль над собой. Но предательское тепло похоти, растекающееся по телу, заставляло ощущать себя ещё более уязвимой. Дыхание ведьмы стало учащаться и становится тяжелее. — Она готова, — глухой, словно из тёмных глубин, голос незнакомца вновь разрезал зловещую тишину подземелья. Слова прозвучали, как приговор. Мелисса словно уже перестала принадлежать себе. Ее тело, неподвластное разуму, стало вещью в руках этих незнакомцев. Каждое слово, произнесённое тем пугающим голосом, казалось эхом отдалённой грозы, которая вот-вот обрушится на ведьму с новой силой. Лестрейндж едва сдерживала дрожь. Сердце колотилось в груди, разрываясь между страхом и диким возбуждением. Руки незнакомцев неожиданно отпрянули от ее тела, оставив в одиночестве, скованной цепями, в полной тишине. Воздух вокруг стал невыносимо плотным. Каждый вздох тяжело давил в груди. Мелисса не могла разобраться в своих ощущениях. Разум метался между ужасом и странной тягой к тому, что происходило. Страх и желание боролись друг с другом, оставляя ее в мучительном замешательстве. Она оставалась прикованной к колонне, не понимая, что будет дальше. Мысли путаясь, как разорванные нити. «Чего они ждут? Почему не продолжают? Зачем я здесь? Почему меня оставили?» Каждый миг тишины казался вечностью. Сомнения накатывали волнами. Хотела ли она, чтобы это всё прекратилось, или продолжение было тем, чего она боялась, но одновременно и ждала? Если всё сейчас закончится, какова будет цена? Зачем всё это началось, если всё должно было прерваться так внезапно? И почему, несмотря на всё, тело всё ещё оставалось скованным? Но ответ пришел также внезапно. Цепи неожиданно опустились вниз вместе с руками Мелиссы, но это не принесло никакого облегчения, а только усилило ее замешательство. Она стояла в полумраке, окружённая холодом подземелья, всё ещё скованная внутренним оцепенением. Мысли метались в поисках ответов, но тишина давила всё сильнее, и единственное, что девушка слышала — это глухое четкое биение собственного сердца. Мелисса не осмеливалась двигаться, боясь, что каждое движение или даже попытка сделать шаг вызовет новую волну неизвестности или боли. «Что дальше?» Этот вопрос навязчиво крутился в голове, но ответа всё ещё не было. Лестрейндж осознавала, что ее воля сломлена. Ведьма всё еще не понимала, будет ли это концом или началом чего-то ещё? Изгибая тело, девушка почувствовала, как ее подхватывают и мягко усаживают на холодный каменный пол. Внутри не осталось сил сопротивляться, и она покорно следовала указывающим движениям незнакомца. Он обладал такой же властной уверенностью, как и Оминис, и это наводило на нее новую волну страха. Когда ее тело коснулось пола, в груди разлилось чувство уязвимости. Лестрейндж ощущала, как холод проникает под кожу, лишая ее тело необходимого тепла. Сложив ноги, она опустила взгляд, пытаясь подавить хаос в мыслях, который заполнял разум. «Оминис!» — раздалось в голове девушки, пропуская сквозь темноту мысль, что вдруг юноша наблюдал за происходящим. Сердце сжималось от боли при мысли, что он мог остаться в Крипте, оставив ее одну без защиты. «Разве он позволил бы, чтобы другие пользовались моим телом?»— вопрос терзал Мелиссу, вызывая внутренний конфликт. Она не могла представить, что он мог бы это сделать. Внезапно мысли оборвались, как только она почувствовала новые прикосновения к телу. Один из мужчин развернул Мелиссу на живот и поднял бедра. Цепи на руках прогремели, когда она стала на четвереньки, опираясь коленями и ладонями в пол, ощущая дискомфорт врезающегося шершавого холодного камня. Мелисса стояла так с завязанным глазами. Еще мгновение и она почувствовала, как крупная мужская плоть вторгается в лоно сзади, руки в перчатках плотно обхватывали талию. Это не было резко или грубо, но его движение было уверенным. Мужской крупный член входил в ее горячую, насквозь мокрую промежность, как нож в масло. Другой мужчина подошел к ней спереди и снова начал гладить ее грудь. Это действо было властным и достаточно бесстыдным, словно Мелисса была куклой, с мнением и желаниями которой не считались. Но, по какой-то неизвестной причине, Лестрейндж с ужасом начала осознавать, что ей нравится как мужчины грязно с ней обходятся и как бессовестно насилуют ее. Подтверждением тому было бесконтрольно сочащаяся влага во влагалище, которая стекала по внутренней стороне бедра под ритмично нарастающим натиском толстого члена трахающего ее незнакомца. Его пальцы врезались в бедра девушки, притягивая ее все плотнее и глубже насаживая на свой орган. Незнакомец, гладивший ее грудь встал над ней и аккуратно провел ладонью по щеке девушки. Его движение закончилось на подбородке Мелиссы и тот надавил на него, чтобы ведьма раскрыла рот. Это моментально отрезвило Лестрейндж, возвращая ее к тому, что нужно попытаться сопротивляться. Когда она почувствовала, что к ее губам прикасается горячая скользкая мужская плоть, она сжала их, не желая поддаваться. Казалось, мужчину это позабавило. Мелисса услышала, холодное насмешливое рычание. Он стал членом шлепать по ее губам и щекам, словно играясь с ней и дразня. Лестрейндж упорно не хотела открывать рот. Плоть мужчины назойливо продолжала елозить по лицу. Внезапно, незнакомцу эта игра наскучила и он просто двумя пальцами зажал ей нос, чтобы девушка открыла рот и имела возможность дышать. Когда Лестрейндж начала задыхаться, но все еще противилась, тело от нехватки воздуха затрясло и она сильнее сжалась. — Ммм…так хорошо, — послышалось шипение от мужчины сзади. Он еще плотнее схватился за ее бедра и принялся сильнее и быстрее вколачивать свой возбужденный орган в промежность Мелиссы. Когда разум Лестрейндж начал мутнеть от нехватки кислорода, она машинально открыла рот. Незнакомец спереди воспользовался этим и сразу же затолкал свой член между ее пухлых губ. Он вновь надавил ей на подбородок, чтобы она шире открыла рот и он смог войти прямо до горла. Хоть мужчина разжал пальцы на носу, Мелисса все равно задыхалась от присутствия грубой плоти в гортани. Из глаз брызнули слезы, а повязка на них сразу стала намокать. Промежность девушки возбуждающе пульсировала от фрикций незнакомца сзади. Он набрал уже приличный темп и надавливал на самые чувствительные точки стенок ее влагалища, сопровождая горловыми стонами от удовольствия. Незнакомец, грязно трахавший ее рот, также издавал довольное рычание и схватил Мелиссу за волосы, чтобы как можно сильнее притянуть к себе. Другой рукой он поглаживал Лестрейндж по щекам, словно хвалил ее за послушание. Еще несколько толчков и девушка почувствовала, как горячая соленая жидкость волнами наполняет ее. Когда последняя капля спермы была испущена в горло ведьмы, мужчина достал свой орган и сразу закрыл рукой ее рот, слегка приподнимая голову. — Глотай. Мелисса не хотела, но приказ прозвучал безапелляционно. Незнакомец не отпускал ее лицо, пока она не выполнила требование. Мужчина сзади не кончал намного дольше, упорно терзая ее влагалище грубыми фрикциями. Тот что находился спереди, присел напротив Мелиссы и вновь занялся ее сосками. Он оттягивал их, прокручивал пальцами, нажимал, шлепал. Всаживающий свой член незнакомец чувствовал, как девушка еще сильнее увлажняется, а мышцы ее лона непроизвольно начинают сжиматься. Он понял, что ведьма на пике наслаждения. Момент, и с Мелиссы сняли заклятие тишины за секунду до того, как мощная разливающаяся по всему низу живота и пульсирующая в промежности волна оргазма накрыла ее. Громкий протяжный пошлый стон Лестрейндж заполнил тишину мрачного подземелья. Она стонала и кричала, словно шлюха. Именно шлюхой она себя сейчас и чувствовала. Ощущение ужасного всепоглощающего стыда накрывало ее с головой от того, что она получала дикое удовольствие в руках грубо насилующих ее незнакомцев. Ей также было совестно от того, что об этом мог узнать Оминис. Только вот, смогла бы она скрыть от него правду? Но что если он наблюдал это и ничего не сделал? Это терзало мысли Мелиссы сильнее всего. Мужчина, благодаря которому она кончила, продолжал всаживать в Мелиссу свой твердый орган и через несколько секунд, она почувствовала, как он бурно изливается в нее. Когда все окончилось, с Лестрейндж сняли наручники и положили на пол. Мысли были затуманены, а покалывающие ощущения внизу живота приятно раздавались. Горячая смесь ее смазки и мужской спермы продолжала течь из промежности по бедрам. Незнакомцы беззвучно и ничего не говоря исчезли словно их тут не было. Как будто с помощью магии девушка вновь погрузилась в сон. Мелиссу разбудило нежное прикосновение знакомых прохладных тонких пальцев к ее щеке. Она поняла, что повязки на глазах больше нет. Промежность продолжала слегка пульсировать и была еще влажной. Открыв глаза ведьма увидела своего жениха. Крипта вновь была окутана тусклым светом факелов. Его лицо выражало заботу и тепло. Оминис продолжал нежно гладить невесту по щекам. Мелисса не понимала, что она чувствует в этот момент. Ее мучала совесть за то, что она получала удовольствие от секса с двумя незнакомцами. Лестрейндж показалось, что тепло, которое сейчас излучает Гонт по отношению к ней, похвала за ее покорность, что она осталась в Крипте послушно ждать его возвращения. Но на самом деле она предавалась утехам с другими мужчинами. Она так и не поняла, кто это был и зачем они ее изнасиловали? Блондин поднял девушку на ноги, придерживая за тонкую талию. В его руках была ее мантия. Гонт бережнонакинул ткань на плечи невесте, чувствуя, что кожа девушки ледяная от холода. Мелисса не выдержала напряжения. Она не смогла скрыть от жениха, что ночью в Крипте кто-то был кроме нее. — Оминис, — окликнула она парня с волнением в голосе. Юноша обратил незрячий взор на ее. — Тут было двое мужчин, — почти прошептала она. — Этого не может быть. Никто из посторонних сюда не пробрался бы. Возможно, тебе это приснилось? — Нет. Они… — Мелисса осеклась. Слова застряли у нее в горле. — Они, что? — строго уточнил Гонт. — Они… насиловали меня, — с трудом пролепетала Лестрейндж. — Мелисса, здесь не могло никого быть! Ты что, фантазировала, как тебя имеют другие мужчины? — с холодной яростью спросил наследник Слизерина. Он схватил девушку за запястье и притянул к себе ближе. — Нет! Нет! Оминис… клянусь! Они были здесь! — взмолилась Лестрейндж. — Ты врешь! Об этом месте никто не знает кроме меня, тебя и Сэллоу. Нас с ним тут не было. Или ты это придумала, или тебе приснилось! — Оминис, умоляю, поверь мне! — чуть ли не плача просила девушка. Гонт властно ощупал промежность невесты. Та была до сих пор насквозь мокрой. — Уходи! — Оминис… — не переставала молить Мелисса. — Уходи! Лестрейндж нечего было делать. Жених не желал слушать ее оправдания. В слезах она выбежала из Крипты, направляясь в общежитие Слизерина. В голове блуждали сотни мыслей. Может быть действительно, это все ей показалось и никого на самом деле с ней не было? Может быть, она уже сходит с ума? Тем не менее девушка до сих пор отчетливо ощущала вкус спермы во рту.