Феникс и северные реки. Том 2 Долгая дорога на север

      Тихо постучав в дверь, Чэнь Лэн спросил:              - Фэн-сюн, прости, ты спишь? Это я, Чэнь Лэн.              Время было не раньше часа тигра. На горизонте даже рассвет ещё не занялся, была глубокая ночь. Конечно, приятель спит. Но Чэнь Лэн понимал, если сейчас он не обсудит этот вопрос, хоть с кем-нибудь, его голова просто лопнет.              Ожидаемо не услышав ответа, он с тихим скрипом отворил дверь.              - Прости за вторжение.              Даже намереваясь разбудить Фэн Синцзюэ, Чэнь Лэн почему-то старался ступать неслышно, подходя к кровати спящего друга.              В окутанной ночной мглой комнате с трудом угадывались неясные силуэты и очертания мебели. И только большая кровать, окружённая по четырём углам массивными резными столбами из выбеленного дерева, с нависающим над ней шёлковым пологом цвета слоновой кости, выделялась из мрачных теней, словно сияющая жемчужина во тьме морских глубин.              Те редкие обрывки света, что дарила убывающая луна, то и дело терявшаяся в плывущих по небу облаках, очерчивали чёткие линии лица спящего мужчины. Прямой нос, высокие скулы, яркие росчерки бровей, чуть приоткрытые тонкие губы. И только слегка подрагивающие длинные ресницы на плотно смеженных веках, напоминали о том, что перед Чэнь Лэном лежит живой человек, а не изваяние божества из молочного нефрита.              Во сне Фэн Синцзюэ выглядел умиротворённо и спокойно, что было большой редкостью в часы его бодрствования. Чэнь Лэн уже давно заметил эту особенность. Сколько бы ни наблюдал за другом в дневные часы, тот постоянно являл на лице разнообразные эмоции. Улыбался, сердился, хмурился, усмехался, смеялся, шутил или бурчал и занудствовал на учеников. Но стоило уснуть, и он являл собой образчик благовоспитанности и сдержанности. Чэнь Лэн был один из тех немногих, кто знал Фэн Синцзюэ с этой стороны. И эта мысль приятно щекотала самолюбие.              Фэн Синцзюэ редко ворочался во сне. Спал чинно и спокойно, с ночи до утра, лёжа на спине. Руки покоились вдоль тела. Тщательно расчёсанные волосы перекинуты через правое плечо и на конце прихвачены ленточкой – как дань какой-то неведомой традиции. Белая нательная рубашка, без единой лишней складочки.              Чэнь Лэн же, напротив, по ночам вертелся, как волчок. Наутро одеяло и подушки напоминали баррикады и пустынные дюны, окружающие мужчину со всех сторон, а простынь могла сойти за место археологических раскопок.              Поймав себя на том, что слишком долго наблюдает за спящим мужчиной, Чэнь Лэн дал себе мысленную оплеуху. И, встряхнув головой, прогнал посторонние мысли, порхающие прозрачными стрекозами в его голове.              - Фэн-сюн. – Позвал он не громко, но и не тихо.              Неужели у этого человека напрочь отсутствует инстинкт самосохранения? Мало того, что к нему в спальню посреди ночи зашёл посторонний, так ещё и на голос никак не реагирует.              - Фэн-сюн. Мне надо с тобой поговорить, – голос стал на полтона громче.              В ответ раздавалось всё то же тихое сопение. Грудь медленно вздымалась в такт дыханию.              Чэнь Лэн, теряя терпение, протянул руку и слегка коснулся плеча Фэн Синцзюэ.              В следующее мгновение кончики его пальцев оказались в крепкой хватке.              - Мой милый сяо Чэнь, до чего же ты нетерпеливый… - Фэн Синцзюэ перевернулся набок, не отпуская руку Чэнь Лэна. – Жестокий, не дал мне сон досмотреть…              Дальше мужчина пробурчал ещё что-то неразборчивое и снова замолчал.              Неясно было, проснулся он или всё же нет? И когда Чэнь Лэн хотел снова растормошить друга, тот неожиданно произнёс:              - Впрочем, наверное, я всё ещё сплю? Иначе, разве мой сяо Чэнь стоял бы посреди ночи в моей спальне? – Голос Фэн Синцзюэ был сонным, а речь невнятная, больше походившая на сонное бормотание. – Наверное, это водное божество послало своего доверенного водного духа в облике моего сяо Чэня мне в награду…              Чэнь Лэн с трудом сдерживал смех.              - Пффф… Водный дух? Высоко в горах? И в награду за что?              - За терпение, - тяжкий вздох, - и выдержку…              Последние слова он почти прошептал, снова проваливаясь в сон. Пленённые кончики пальцев Фэн Синцзюэ притянул к лицу и прижался к чужой ладони щекой, чуть шершавой от ночной щетины.              - Эмм… Фэн-сюн? – Чэнь Лэн попытался высвободить руку, но тщетно. – Да ты шутишь! Спишь? Даже знать не хочу, что тебе снится. – Слукавил он, потому что знать это хотелось очень, после таких вот сонных бормотаний.              На прикроватном столике стоял кувшин с водой и мужчина, недолго думая, схватил его свободной рукой.              - Ну раз я водный дух, то имею право, верно?              Из кувшина на лицо дремавшего приятеля полилась тонкая струйка прохладной воды. Сначала Фэн Синцзюэ поморщился, а потом резко распахнул глаза и уставился на застывшего над ним Чэнь Лэна.              - Сяо Чэнь? Что ты тут..? – Он слизнул капли воды с губ. – Почему ты тут и почему поливаешь меня?              - Прости, я думал, что ты проснулся, но… Ты вообще в курсе, что разговариваешь во сне? – Чэнь Лэн наконец высвободил свою руку, и стал разминать затекшие кончики пальцев.              - Ох. Извини за это, - заметив эти движения, сконфуженно произнёс Фэн Синцзюэ. – А что я говорил?              Чэнь Лэн лишь отмахнулся.              - Это не так важно. – Молодой человек присел на край кровати. - Фэн-сюн, мне надо с тобой поговорить, точнее кое-что рассказать и предупредить. Возможно, это могло и до утра подождать, но я не усидел на месте.              Фэн Синцзюэ вмиг стал серьёзным, без лишних возмущений сел рядом с другом и приготовился внимательно слушать.              Чэнь Лэн сразу перешёл к сути. Не отвлекаясь на уже известные сведения о предыдущем посещении мёртвого города Исы, он рассказал о тех тревогах, что не давали ему покоя. О своих ощущениях и подозрениях, старательно избегая настойчивой просьбы демона у себя в голове не соваться в тот город.              Фэн Синцзюэ слушал очень внимательно, не пытаясь успокаивать банальными фразами вроде «тебе могло показаться», «ты был слишком возбуждён после битвы». Он смотрел на Чэнь Лэна и коротко кивал в ответ на каждое предложение.              Нервы и бессонная ночь понемногу давали о себе знать. Речь Чэнь Лэна становилась всё более сбивчивой, и он стал часто повторяться. Потирал глаза и украдкой зевал.              - Что ж, я тебя услышал и принял к сведению. – Фэн Синцзюэ поднялся с кровати и накинул домашний халат. – Мне надо кое-что просмотреть в записях и составить список того, что подготовить дополнительно. На случай чего-нибудь «неординарного».              - Так ты не отменишь поход?              - С чего бы? – Удивился мужчина. – Напротив, учитывая все твои опасения, мы тем более не должны оставлять это место без внимания.              - А вдруг я ошибся и это лишь плод моего воображения?              - Тем лучше для нас, но и обратного мы исключать не должны. Поэтому, пока мы в более-менее многочисленном составе, надо наведаться и проверить.              - Но ведь они же ещё совсем дети… - Махнув рукой в предположительном направлении ученического домика, сказал Чэнь Лэн.              - Только в таких походах они и могут улучшать навыки и шлифовать умения опытным путём. Да и какие они уже дети? Им по семнадцать- восемнадцать лет, кроме а-Юя.              Фэн Синцзюэ всмотрелся в блестящие в темноте глаза собеседника. В них мерцала неуверенность и тревога.              - Впрочем, Цун Синпин среди них самый неопытный и только начал своё обучение. Если ты тревожишься за него, то мы можем оставить его тут. На хозяйстве.              Чэнь Лэн натянуто усмехнулся.              - О чём ты, он же мне этого не простит.              - И то верно. Не волнуйся, если начнётся что-то действительно опасное, мы сразу же покинем то место. Считай, что это просто разведка. А мои парни не дадут в обиду твоего любимчика.              Чэнь Лэн хотел что-то возразить, но снова зевнул, да так смачно, что никакая ладонь не смогла этого скрыть.              - Я пойду готовиться, а ты поспи.              Чэнь Лэн начал вставать с кровати.              - Нет, ложись тут. Пока дойдёшь до себя, сон растеряешь.              - Не нужно, я к себ…              - Не упрямься, я всё равно ухожу. – Мужчина не сильно, но настойчиво толкнул Чэнь Лэна на кровать. – Просто ляг и спи.              - Я не затушил свечу в комнате. – Слабо сопротивляясь, продолжал протестовать Чэнь Лэн.              Каким бы балагуром и шутником Фэн Синцзюэ не казался, он всё же оставался очень серьёзным и надёжным человеком в своём ремесле. Вот и сейчас, странный, сбивчивый рассказ Чэнь Лэна, не имеющий под собой хоть сколько-нибудь весомых доказательств и фактов, не смутил его разум, а напротив, заставил внимательно прислушаться к тревогам товарища. Он был предельно собран и спокоен. Он моментально придумал какой-то план у себя в голове. Это чудесным образом успокоило Чэнь Лэна, и позволило наконец-то расслабиться. Его тут же разморило и утянуло в сон.              - Я затушу. Спи спокойно.              Только коснувшись жёсткой подушки, мужчину окутал слабый аромат сандала с миндалём.              - Ммм… - Уже с закрытыми глазами пробормотал Чэнь Лэн, - как же мне нравится этот аромат… Успокаивает…              ***       Фэн Синцзюэ бережно укрыл его одеялом и легонько коснулся скулы.              - И кто же из нас разговаривает во сне? – С улыбкой прошептал он и вскоре покинул комнату.       Когда Фэн Синцзюэ поинтересовался, почему Чэнь Лэн не рассказал обо всём раньше, тот ответил, что совсем позабыл об этом случае, а нынче ночью ему вдруг приснился сон. Причин сомневаться в интуиции и предчувствии Чэнь Лэна не было. Невзирая на потерю навыков и некоторых умений, намеренную или нет, Чэнь Лэн оставался заклинателем высокого уровня. Его духовное ядро даже при полной потере памяти не позволило бы ему не заметить угрозу, особенно если она исходит от существа несвязанного с миром смертных. И если он всё же что-то почувствовал, значит, там на самом деле что-то было.              В комнате Чэнь Лэна действительно до сих пор горела свеча. Точнее догорала. И ладно бы, догорит и сама потухнет, но Чэнь Лэн оказался весьма бережливым в бытовых вопросах и очень щепетильно относился к сохранности ресурсов. Тем более удивительно, что он, позабыв обо всём, просто покинул комнату и направился к Фэн Синцзюэ. Стало быть, этот вопрос действительно его сильно тревожил.              - Приснился сон, говоришь?              Фэн Синцзюэ смотрел на тщательно застеленную постель, которую даже не начинали готовить ко сну. Молодой человек, ведь даже пришёл к нему в той же одежде, в которой ходил весь день. На гладко расправленной грубой ткани покрывала имелся всего один смятый след. Легко было догадаться, что в этом месте человек сидел в позе для медитации. Чэнь Лэн вспомнил об этом тёмном чувстве угрозы, когда пребывал в медитации, а может даже был во внутреннем дворце.              - Тц!              В груди неприятно кольнуло. Мужчина вспомнил тот день, когда Чэнь Лэн чуть было не отправился к праотцам из-за искажения ци. Его передёрнуло, и на висках выступил холодный пот. Что будет, если друг снова подвергнется подобному, а Фэн Синцзюэ не окажется рядом?              Затушив огарок свечи, он направился в свой кабинет.              Остаток ночи и всё утро, до самого полудня из дома не доносилось ни звука. Фэн Синцзюэ не покидал кабинет-библиотеку, Чэнь Лэн отсыпался.              ***              Ученики тем временем никак не решались нарушить покой своих наставников без разрешения. Они маялись от безделья и слонялись по округе. Цун Синпин с раннего утра преданным щеночком сидел на ступенях крыльца. То и дело он поглядывал то на закрытую дверь дома, то на крохотное оконце кухни. И снова склонялся над свитком древнего писания. Но сколько бы он не пытался, текст не откладывался в голове, парень уже через пару прочитанных фраз терял концентрацию и читал по инерции, не понимая смысла. От чего-то, он всё утро не мог найти себе покоя.              С трудом оторвав юношу от его сторожевого поста, товарищи уговорили его прогуляться в ближайший лес и поохотиться с ними.              Только ближе к вечеру, когда непонимающий, где он находится, Чэнь Лэн проснулся в чужой спальне, а Фэн Синцзюэ, точно почувствовав это, покинул кабинет, все собрались в уличной беседке.              - Значит так, - без лишних предисловий начал Фэн Синцзюэ, - этой ночью выяснились ещё некоторые детали, возможно ожидающие нас в этом походе. Поэтому вот. - Он протянул Ли Вэньгуану бумажный свёрток. - Это список того, что тебе необходимо подготовить.              Развернув бумагу, Ли Вэньгуан слегка приподнял брови, затем глянул на учителя и снова на список.              - Ли-эр, времени на подготовку – сутки. Справишься?              - Да, учитель.              - А-Юй, это тебе. – Он протянул другой список самому юному ученику. – Там кое-какие принадлежности и несколько артефактов, которых у нас нет. Их надо найти и купить. Подумай где. Позже я выделю вам денег на их приобретение и на сопутствующие расходы.              Чэнь Лэн хлопая глазами, переводил взгляд с друга на ребят и обратно. Он сгорал от любопытства, что за списки он дал своим ученикам и почему Ли Вэньгуан выглядел таким удивлённым. Но следующее распоряжение мужчины привело его в ещё большее замешательство.              - Завтра утром я и Чэнь Лэн покинем усадьбу. Вы же закончите приготовления и отправитесь за покупками послезавтра утром, туда, куда укажет а-Юй. Ли Вэньгуан, ты к тому времени должен закончить с талисманами. Будешь за старшего. – Фэн Синцзюэ обратился к Чэнь Лэну, - с твоего позволения.              Тот кивнул в ответ. Хоть номинально Цун Синпин на несколько месяцев был старше своих товарищей, всё же лидерские качества Ли Вэньгуана никто бы не осмелился оспорить. Сам Цун Синпин глубоко уважал своего нового друга, часто обращаясь к нему за советом.              После молчаливого согласия всех присутствующих, мужчина продолжил.              - На шестой день вашего путешествия встретимся в Янцюань. В той гостинице, где даочжан Чэнь Лэн и Цун Синпин отдыхали после похода через Исы. Постарайтесь не опоздать.              Он глянул на юношу.              - Ты ведь вспомнишь дорогу до неё?              - Конечно, мастер Фэн! – Энергично закивал головой парень.              В обычное время он бы начал канючить и проситься в компанию со своим учителем. Но сейчас чувствуя атмосферу, не стал перечить решению взрослых. Наверняка, так решил и сам его учитель. А вот Чэнь Лэн ни сном и духом ничего не знал об этих планах, но продолжал молча внимать и ждать случая позже расспросить приятеля.              Фэн Лилину и Цун Синпину было поручено перед походом проверить всё оружейное снаряжение и лекарства. Все были заняты, и только Чэнь Лэн до сих пор был словно не у дел. Пока Фэн Синцзюэ был занят, он собрал сумку для похода. Перебрал те крохи талисманом, что у него остались, и пополнил их запасы новыми.              Остаток дня и весь вечер до глубокой ночи у Чэнь Лэна так и не выпало времени, чтобы переговорить с Фэн Синцзюэ о вдруг изменившихся планах. Последний постоянно находился в обществе кого-нибудь из своих учеников, а порой просто уединялся в кабинете, предварительно заперев за собой дверь на замок. Сам же Чэнь Лэн с головой ушёл в сборы и подготовку к многодневному походу. Фэн Синцзюэ не посвятил его в детали, а потому пришлось полагаться только на свою интуицию. И пусть пожитков у мужчины было немного, но памятуя уже полученный опыт, он подошёл к сборам с большей ответственностью, нежели в прошлый раз.              Ночью Чэнь Лэн не сомкнул глаз. Сон не шёл от слова совсем. Во-первых, он с лихвой выспался днём в оказавшейся на удивление очень уютной и располагающей к здоровому сну спальне друга. Во-вторых, от предстоящего путешествия молодого человека пробивал лёгкий мандраж. Словно перед школьной поездкой в горы. Когда по возрасту, ты ещё ребёнок, но взрослые, отпуская в такую дальнюю поездку, признают тебя в меру повзрослевшим. Стало быть, возлагают надежды, но и к ответственности будут призывать тоже тебя. От подобного сердце заходится в волнении, в груди распирает от гордости и предвкушения, но и под ложечкой подсасывает от страха: «вдруг я оплошаю».              Лёжа на спине и закинув руки за голову, в своей привычной постели, Чэнь Лэн в темноте буравил немигающим взглядом тёмный потолок. Всё его естество будоражили те же самые эмоции и переживания. Он сам предложил этот поход, а теперь сам же боялся, что подведёт всех под монастырь.              В ночной тиши он непрестанно повторял про себя заклинания, которые со всей тщательностью изучал последние полтора месяца. Прогонял перед мысленным взором образы различных пентаграмм и печатей, формаций и массивов и то, какие для них необходимы артефакты и талисманы. Словно перед выпускным экзаменом. Вот только если ты его завалишь, вероятно, поплатишься жизнью, и хорошо если только своей, а не близкого друга или юных парнишек, что ещё и жизни не видели.              Со дня возвращения друзей из Да Матоу, Чэнь Лэну раза четыре приснились сны, по содержанию которых, он пришёл к выводу, что они связаны с прошлым человека, тело которого досталось его душе. По крайней мере, именно эти четыре он запомнил очень хорошо, и сюжеты всех четырёх относились к одному и тому же периоду жизни прежнего хозяина тела и Юэ Фэнгэ.              Сон был от первого лица, и мужчина не мог точно знать, кем был и как выглядел главный герой этих сновидений. Он видел лишь свои руки и ноги. Просторное и лёгкое ученическое одеяние серо-голубого оттенка из простой, но отнюдь не дешёвой ткани. Кроме него в погружённой в мягкий полумрак пещере с высоким сводом не было ни души.              У дальней, самой тёмной стены лежала простая циновка и небольшая походная сумка. У противоположной стены, в нише естественного происхождения теснился низкий грубо сколоченный письменный столик с аккуратными стопками бумаги, тушечницей и стаканом с кистями, тонкая подушка для сидения и треножник с подвешенной на нём масляной лампадой. Это был единственный источник света в пещере. Центр же её был пуст. Пол идеально ровный и словно отполированный сотней тысяч ног. Под самым центром свода белыми обтёсанными камнями был выложен круг в диаметре около двух с половиной чжан.              В этой пещере не было ни окон, ни прямого выхода на свежий воздух, от того время перестало делиться на день и ночь. Лишь непрерывная череда медитаций, тренировок и записей коротких заметок между упражнениями.              Импровизированная арена посреди пещеры служила местом для упражнений с мечом. И то, что в своих руках Чэнь Лэн видел именно Юэ Фэнгэ, лишь убеждало его в том, что это именно тот человек, в тело которого он переселился. Однако в двух сновидениях отсутствовала выгравированная надпись на клинке Юэ Фэнгэ, а это значит, что на тот момент юный заклинатель ещё не закалил меч и они не достигли духовного договора. Те сны были полны упражнений, посвящённых закалке тела и духа, медитациями и чтением наизусть старинных писаний, содержание которых сводилось к успокоению страстей сердца и мятежности духа.              Меч молчал, сохраняя холодное безразличие.              Время от времени человек из сна в сердцах сметал со стола сложенные по двум стопкам листы бумаги и тогда они взметались к высокому своду пещеры, опадали осенним листопадом, перемешивались, и устилали каменный холодный пол двухцветным ковром из чистых и исписанных листов. А после он снова их собирал и сортировал. Или начинал беспокойно мерить пещеру шагами, бормоча себе что-то под нос и с силой сжимая виски. Или, борясь со злобным бессилием, сбивал кулаки в кровь о каменные серые стены. А порой просто лежал на циновке в оцепенении, уставившись в потолок, а из уголков глаз по вискам стекали тонкими дорожками горячие слёзы. В такие моменты вокруг царила звенящая тишина, не было слышно даже дыхания и стука сердца. Лишь изредка доносился звук капающей воды из глубины пещеры, оттуда, куда вёл непроглядно тёмный тоннель.              Хоть это был лишь сон, но Чэнь Лэн очень ясно испытывал те же эмоции, что и его предшественник во сне. Его сердце было пропитано скорбной тоской, а душа кровоточила от ярости, не находившей выхода. Эти разрозненные эмоции мешали концентрации, и всякий раз приводили к провалу в закалке меча, который юный заклинатель почти не выпускал из рук. Даже когда он прерывался на короткий отдых, чтобы съесть чёрствую рисовую лепёшку и сделать пару глотков воды, меч холодной тяжестью лежал на его коленях.              В одном из снов он, сидя за письменным столом, что-то старательно выводил на бумаге, но отвлёкшись на собственные мысли начал постукивать костяшками по столешнице. Стук этот постепенно стал обретать некий ритм. Тогда он вскочил на ноги и бросился к циновке, где лежал мешочек цянькунь. Выудив из сжатого пространства сумки потёртый и поцарапанный по бортам гуцинь, он пробежал пальцами по струнам. Помещение наполнилось нежным переливом. На пробу дёрнув несколько струн, он помотал головой.              - Нет, не то… Как же там было. – Пробормотал он вполголоса.              И снова он пробежался по струнам, подбирая верную тональность. Нестройные звуки постепенно стали обретать форму и мотив. Проиграв один и тот же отрывок около семи раз, и оставшись довольным, он стал наигрывать мелодию дальше. Она, то текла печальной песней иволги, то взвивалась бурным потоком, смывающим на своём пути все преграды, бушующим ветром, сметающим пыль и разгоняющим туманы.              Когда он отнял тонкие пальцы от струн, в воздухе ещё какое-то время витали отголоски особенно высоких нот, отражаясь от каменных сводов, они возвращались к исполнителю нежным шёпотом.              Он протянул руку к бездушному куску металла, что лежал перед ним на циновке. Погладил рукоять. Провёл подушечками пальцев по клинку, точно по струнам гуциня.              - Знаешь, эту мелодию я услышал совсем недавно. Я не знаю, есть ли у неё название, но я назвал её «Песнь лунного ветра».              Голос, что в своей голове слышал Чэнь Лэн, принадлежал ему и одновременно не ему. Этот голос был выше привычного. Звонкий, на стадии подросткового формирования голосовых связок. Уже не детский, но ещё не мужской. Судя по всему, мальчику было не меньше одиннадцати, но и не больше четырнадцати лет.              Он обращался к мечу.              Посмеявшись над самим собой, и своим странным диалогом с куском холодной стали, он всё же продолжил.              - Именно тогда я решил, что тебя будут звать Юэ Фэнгэ. – Взяв меч в обе руки, он поднёс клинок к самым губам. - И именно тогда я решил, что это имя, как и та ночь навсегда будут высечены на моём сердце. Отныне это моё бремя. И это мой им ответ.              На последних словах, он так крепко сжал в кулаке клинок, что обоюдоострое лезвие впились в ладонь, окрасив серебристый металл алым.              Вдруг металл мелко завибрировал, и по нему разлилось мягкое тепло. Вдоль дола на клинке заструилась вязь красных узоров. Ни одна капля крови заклинателя не упала на пол, словно вся она была впитана металлом.              Кровавые узоры, ослепляя, разгорались всё ярче. Меч же становился нестерпимо горячим. Казалось ещё немного, и он начнёт плавиться. Но мальчишка, не дрогнув, продолжал крепко держать его и, ни на секунду не сводил взгляда с древних алых писаний на клинке.              Постепенно цвет стал отливать глубоким пурпуром, сменяясь цветом индиго, затем цветом летнего неба и когда совсем поблек, на клинке осталась лишь надпись, что сияла нежным серебристо-голубым светом, словно глубокие речные воды, укрытые сияющим на солнце льдом.       

«Осенняя луна в струящейся воде.

Безмолвие всё озеро накрыло.

Лишь лотос что-то тихо шепчет мне,

Но голос ветра не дает расслышать»

      Время будто остановилось. Это был момент пробуждения сознания Юэ Фэнгэ. Его рождение. Миг единения и заключения пожизненного договора между духовным мечом и его духовным воином. Миг безмолвной клятвы на крови. Отныне они одно целое на грядущем пути духовного совершенствования. Вечные и самые преданные партнёры в бою и учении, в жизни и смерти. Эти узы даже прочнее супружеских.              Когда всё стихло, сияние потухло, а клинок снова стал холодным. На нём, в доказательство о заключенном духовном договоре, осталась выгравированная надпись, видимая лишь хозяину меча.              Руки юного заклинателя всё ещё сжимали меч, но уже более мягко и почтительно. Пальцы подрагивали. Мальчик даже не сразу понял, что всё это время он не дышал. Но теперь он сделал глубокий судорожный вздох. Сердце бешено заколотилось в груди, а по щекам катились слёзы искренней благодарности.              - Спасибо за оказанную честь, – прошептал он одними губами. – Я клянусь тебе в верности, до последнего моего вздоха, до последней капли крови, друг мой.              По сути, слова эти были излишни, в процессе ритуала закалки эти клятвы уже были вписаны обеими сторонами, кровью и сталью. Но мальчик понимал, если он сейчас хоть что-нибудь не скажет, не сможет до конца поверить в произошедшее.              Дальнейшее время он проводил в своём уединении, полностью отдавшись упражнениям в фехтовании.              Наполняя клинок своей духовной силой, мальчик оттачивал выпады, блоки и разные стили фехтования. Теперь к свету масляной лампады присоединился мягкий, серебристо голубой отсвет от Юэ Фэнгэ. В это время рукоять меча уже украшала изящная шёлковая кисть с вплетенным в неё речным жемчугом.              Порой, прямо посреди тренировки, мальчик замирал, что-то обдумывал, а затем снова выписывал клинком плавные дуги. Снова и снова повторяя один и тот же приём. С каждым сотым разом, духовная сила, что перетекала в меч и обратно становилась всё стабильней и чище, а движения оттачивались до идеальной формы. Затем, перед сном он делал записи и наброски рисунков, давая названия тому или иному приёму.              Неужели это совсем юное дарование, голос которого ещё даже не сломался, создаёт свой собственный стиль фехтования? Эта мысль ледяной водой окатила Чэнь Лэна даже сквозь сонный морок.              Те приёмы, что он видел во сне, были теми же самыми, которыми он пользовался наяву. И только сейчас он во всём необъятном масштабе осознавал, каких немыслимых трудов стоило создание этого стиля, и ещё больших трудов стоило впитать эти умения в тело, кровь и душу, и довести их до совершенства.              Наблюдая за упражнениями от первого лица две ночи подряд, от заката и до самого рассвета, Чэнь Лэн, словно сам погружался в эти тренировки, и пусть физически его тело не участвовало, но он лучше смог понять, как именно должна литься духовная сила. Раньше он бездумно вливал её в меч, а оказалось, что это должен быть именно обмен. Они с духовным оружием должны становиться одним целым. Ты берёшь ровно столько, сколько и отдаёшь, и наоборот.              Поутру, пока память ото сна была ещё свежа, Чэнь Лэн брал Юэ Фэнгэ и отправлялся на свою уединённую полянку и оттачивал полученные знания до самого заката с редкими перерывами. В то время Фэн Синцзюэ почти не видел приятеля в течение десяти дней, но, замечая, как горят воодушевлением и озарением глаза другого, мужчина не докучал вопросами и лишь безмолвно поддерживал, принося к поляне и оставляя ему нехитрый провиант, воду и сменную чистую одежду.              Трудно было сказать точно, были ли эти сны проявлениями тех крохотных осколков души прежнего хозяина, о которых говорил Сысянь Даши во внутреннем дворце. А может это были воспоминания Юэ Фэнгэ, впитанные от прежнего владельца вместе с его духовной силой. Открытым оставался и вопрос, почему меч принял нового хозяина. Ведь если судить по теории, договор заключался именно между душами меча и заклинателя, пусть и не без участия крови.              Задавать эти вопросы было некому. Пусть с мечом и можно было общаться, но всё их взаимообщение сводилось к простым вопросам заклинателя и насылаемым мечом смутных образов и сцен из жизни его прежнего хозяина. При таком относительно примитивном обмене информацией, вряд ли было возможно решить столь сложные вопросы.              Но и за это Чэнь Лэн был безмерно благодарен. Хоть немного, но ему удалось понять, что за человек был тот, кто владел этим телом раньше. И тем больше хотелось разобраться и узнать, что же с ним случилось. Но по какой-то причине, события последних дней жизни того человека Юэ Фэнгэ не показывал, сколько бы Чэнь Лэн не просил.              Порой голова разрывалась от переполнявших её вопросов, от потоков новой, несвойственной его прежнему складу мышления информации, но… Он искренне благодарил судьбу за то, что она всё же оказалась очень благосклонна к его потерянной душе. Сейчас его окружали достойные, благородные и надёжные люди. И на комфорт в жизни ему тоже не приходилось жаловаться. А столь доверительные отношения с духовным оружием наполняли сердце трепетом и горячей благодарностью.              Лето было в самом зените. Но для высокогорного ландшафта, где, даже несмотря на знойный полдень, ночами по ущельям расстилается прозрачной вуалью туман, а свежие ветра не дают раскалённым за день скалам высушить траву, середина лета была не столь сурова, как в центральных и западных районах страны.              Эти края поистине благодатные. У подножия хребта Сибэй на многие ли раскинулась живописная долина. Изумрудные поля рассекали маленькие и большие ледниковые реки. Вода их была столь чиста и холодна, что отливала благородным аквамарином. Леса и рощи шелестели густой листвой. В их глубинах щебетали птицы, а в густых травах солнечных опушек хватало места зайцами, фазанам и мышам полёвкам. В ясном небе, рассекая встречный ветер, парили соколы и величественные орлы.              В этой обширной долине хватало места и для людских поселений, и для дикой девственной природы. Никто никому не мешал и жил в согласии и дружбе. Фэн-шуй этих мест был настолько благодатен, что даже нечисть с нежитью здесь почти не появлялась, за редкими исключениями несчастных случаев.              Багрянец зари уже давно потух, и чистое яркое солнце катилось над горными пиками с восточной стороны, стремясь к полуденному зениту.              Фэн Синцзюэ и Чэнь Лэн покинули горное имение ранним утром, ещё до восхода солнца. Учеников будить не стали, все напутственные слова и наказы были озвучены перед отходом ко сну.              Чэнь Лэн уже имел удовольствие лицезреть долину Сибэй с высоты полёта меча, однако сейчас путники шли пешком, миновав тайные тропы, ведущие сквозь скалистые расщелины к дому Фэн Синцзюэ. Местами тропинка пролегала у самой кромки скалистого выступа, а иногда пряталась за завесой водопада.              К этому времени мужчины уже вышли на равнинную местность, и идти стало гораздо легче. Утренняя свежесть ещё не рассеялась под лучами летнего солнца, благоухание трав влажных от ночной росы ласкало обоняние, и земля, устланная зелёным ковром, словно пружинила под ногами.              - Фэн-сюн, от чего ты вдруг переиграл наши планы и почему решил идти пешком?              До сего момента мужчины едва ли обмолвились хоть десятком фраз.              Но настроение Чэнь Лэна заметно улучшилось в сравнении с предыдущими несколькими днями и от того ему захотелось поговорить.              - Твой рассказ заставил меня призадуматься о перестраховке, а на это нужно время и ресурсы, – серьёзно ответил Фэн Синцзюэ. – А что до нашей прогулки, – он глянул на идущего рядом с собой друга, – мне казалось тебе не по душе полёты на мечах.              - Так и было поначалу. Не скажу, что я в восторге, но, кажется, начал привыкать. По крайней мере виды с высоты открываются потрясающие.              Хотя высоты он бояться не перестал, но признаваться в этом не собирался. И сменил тему разговора.              - Мы собираемся идти пешком до самого Янцюань?              - Ха-ха, нет конечно! – Возразил Фэн Синцзюэ.              Пешая дорога туда заняла бы не меньше недели, и это если не останавливаться на ночлег и перекусы.              - К вечеру мы будем в городе Цаньхуай, от него в Центральные земли тянется торговый тракт. Там мы возьмём лошадей, на рынке пополним кое-какие запасы и направимся юго-запад. Ты же не против такого путешествия? – Вдруг несколько запоздало поинтересовался он.              Чэнь Лэн залился смехом.              - А что, если бы я сейчас сказал, что против?              - Тогда бы я взял тебя в охапку, и мы полетели бы на мече. – Не растерялся Фэн Синцзюэ.              - Ну уж нет. Во-первых, я и сам в состоянии лететь, а во-вторых, сверху я эти места уже видел, хотелось бы теперь, и прогуляться по ним. Так что я даже благодарен тебе за такое решение. Здесь красиво. Мне нравится.              Чэнь Лэн наполнил грудь свежим влажным воздухом и, улыбаясь, запрокинул голову, глядя на небо сквозь высокие кроны деревьев.              Они шли еле различимой звериной тропой через рощицу. Впервые за долгие дни Чэнь Лэну было хорошо и спокойно на душе. Он понимал, что это временно, но не хотел упускать столь редкие моменты умиротворения.              По примерным расчетам Чэнь Лэна, если с завтрашнего дня они будут передвигаться верхом, то уже к третьему дню, а то и раньше, они доберутся до Янцюань и у них ещё даже останется время до прибытия учеников.              Вот только Фэн Синцзюэ детали своих планов выдавал пригоршнями. Добравшись к вечеру в Цаньхуай, коротко переговорив с каким-то старым знакомым торговцем и прихватив под уздцы уже гружёных поклажей двух резвых жеребцов, они тем же вечером отправились в путь и не останавливались до самого рассвета следующего дня. А отдохнув всего пару часов, снова двинулись в путь.              Шли до вечерней зари. И снова короткий привал, который даже сном не назвать. К полуночи путники, затушив костёр, отправились дальше.              Путешествием это можно было назвать с натяжкой. Больше походило на марш-бросок. Весь следующий день они провели в седле, передвигаясь то трусцой, то лёгким галопом. Говорили мало. Фэн Синцзюэ постоянно пребывал в каких-то своих мыслях и словно терял связь с реальностью.              Только к ночи третьего дня, остановившись на невысоком холме и вглядываясь в предзакатный горизонт, он сокрушённо произнёс.              - Всё же не успеем к ночи добраться до города.              Чэнь Лэн, порядком измотанный долгой дорогой смотрел на тот же горизонт и думал совсем о другом. Покидая Цаньхуай, они направились на юго-запад, но, как покинули пастушье становище, в котором был их крайний привал, они всё время двигались на юго-юго-восток.              - Фэн-сюн, разве впереди есть что-то, что стоит обходить? Озеро? Горы? Почему мы вдруг свернули к югу? Разве Янцюань находится не в той стороне? – Чэнь Лэн указал рукой правее от их нынешнего направления.              - Всё верно, дружище. Но нам надо заглянуть в один городок, для полёта на мече это не далеко. Но я чуть прогадал со временем при условии передвижения по земле. – Беззаботно ответил Фэн Синцзюэ.              Чэнь Лэн уставился на друга, казалось, его лицо сейчас покроется инеем.              - Один городок? - Сухо переспросил он.              - Эмм… Ну да. Там нам тоже надо кое-что прикупить. – Почесав нос, он невнятно пробормотал. – Прости, я думал, мы всё же успеем к ночи и потому так гнал. Ты устал?              - Вопрос не в этом. Фэн-сюн, ответь, у тебя что, язык отсохнет, если ты сразу расскажешь о плане нашего путешествия? – Он с силой потёр лоб и хмуро глянул на Фэн Синцзюэ. – Почему я должен угадывать наши дальнейшие действия, словно в шарады играю?              С каждым новым словом Чэнь Лэн всё больше распалялся, уже не контролируя своё раздражение. Видимо сказывались почти три бессонные ночи подряд. И хоть он не испытывал сонливость или усталость, настроение испытывало морскую качку.              - Что ты! Я вовсе не пытался от тебя что-либо скрыть, просто посчитал такие мелкие детали незначительными.              - Незначительными?              Фэн Синцзюэ был немного растерян, кажется, он действительно был уверен в своих словах и теперь не мог взять в толк, отчего друг так раздражён.              - Прости, правда. Я не хотел показаться скрытным, ведь конечная точка у нас не меняется, не всё ли равно какой дорогой мы направимся туда?              Чэнь Лэн лишь удручённо вздохнул и ничего не ответил. Чуть пришпорив коня и обогнав приятеля, потрусил впереди, полностью игнорируя Фэн Синцзюэ.              - Сяо Чэнь! – Крикнул ему вслед Фэн Синцзюэ, но ответа так и не дождался.              Ссориться не хотелось. А Чэнь Лэн сам раздул из мухи слона и отдавал себе в этом отчёт. Но такое поведение спутника на самом деле задевало. Причём Фэн Синцзюэ стал таким с той самой ночи, как узнал о потенциальной угрозе в Исы. Сам перерыл кучу литературы. Сам составил план. Сам собрал большую часть необходимого. Сам распорядился о ходе путешествия. Чэнь Лэн и так осознавал своё бесполезное положение лже-заклинателя, который скорее был обузой, нежели подспорьем. А ему ведь просто хотелось быть хоть в чём-нибудь полезным.              Необходимо было немного успокоиться, и он снова придёт в норму.              Так они проехали ещё с полдесятка ли.              Не сразу, но Чэнь Лэн вдруг понял, что не слышит за спиной топота копыт. А когда он обернулся, позади него никого не было. Он резко потянул поводья и его конь возмущённо загарцевал на месте. Окинув местность быстрым взглядом, он нигде не увидел Фэн Синцзюэ.              - Фэн-сюн!? – Громко крикнул Чэнь Лэн, не сдержав панических ноток в голосе.              Солнце уже почти скрылось за облачной дымкой на горизонте и окружающий пейзаж, изрезанный невысокими холмами и редкими рощами понемногу утопал в резких глубоких тенях. Ещё немного и совсем стемнеет.              Чэнь Лэн уже собрался ринуться в обратном направлении, как услышал глухой стук копыт, доносившийся со стороны рощи, мимо которой только что проскакал. В его сторону мчался галопом ретивый конь, поднимая в воздух пух отцветшего бодяка и Чэнь Лэн уже приготовился устроить другу головомойку за такие шутки.              - Сяо Чэнь! – Крикнул ему приближающийся всадник.              От быстрой скачки у Фэн Синцзюэ растрёпались волосы и распахнулись полы одежд. Он ловко спешился с коня и, подойдя к Чэнь Лэну, сказал:              - Прости, сяо Чэнь, я не хотел обидеть тебя и тем более не желал задеть тебя недоверием. Я подумал над своим поведением. Я действительно слишком увлёкся, и решил всё сам, не задумавшись о твоих чувствах. Прости меня. Поэтому, вот.              Мужчина вынул из-за пазухи веточку шиповника, усыпанную белоснежными ароматными цветками.              - Ты простишь меня?              Он стоял подле Чэнь Лэна и одной рукой придерживал его за колено, а другой рукой протягивал цветы.              Фэн Синцзюэ с надеждой и искренним повиновением заглядывал Чэнь Лэну в лицо, глядя снизу вверх. Тот же молчал, потому, как совсем растерялся от такого поворота. Он уже даже и не сердился из-за первоначальной причины, он больше испугался внезапного исчезновения друга, потому не хотелось так просто сдаваться. Хотя что уж кривить душой, Чэнь Лэн всегда сдавался обаянию своего друга.              - Твои извинения приняты, - нарочито холодно ответил он, и принял благоухающую веточку, крепко схватив дарителя за пальцы. – Однако, – Чэнь Лэн резко потянул друга на себя и склонился к самому его уху. – Если ты ещё раз вот так исчезнешь без предупреждения, никакие цветы и извинения тебе не помогут. Я действительно обижусь. И для начала я…              Мужчина вдруг запнулся. Чем же он может пригрозить?              - Ты перестанешь готовить для меня и не будешь со мной разговаривать? – Пришёл на выручку сам Фэн Синцзюэ.              - Именно!              - Нет! – Наигранно воскликнул в ответ Фэн Синцзюэ. – Только не это! Я не переживу, если ты станешь меня игнорировать. Обещаю, я буду послушным.              И он, как верный пёс положил голову приятелю на колено.              - Ну всё, всё… Ты прощён, хватит уже. Кыш! – Немало смущённый этой выходкой, Чэнь Лэн замахал на него руками. – Поехали уже дальше.              Веточку с нежными цветами он бережно вложил петлицу на поясе.              - Кстати, раз уж до города ещё далековато, то мы можем и на мечах туда добраться. – Предложил Фэн Синцзюэ, вскочив на своего скакуна. – Всё-таки нам надо отдохнуть и нормально поспать.              Идея нормально выспаться была очень заманчивой, тем не менее, Чэнь Лэн возразил:              - А что делать с лошадьми и поклажей? К тому же, что нам мешает устроить привал под открытым небом? Ночь тёплая, небо ясное. Я не против, чтобы звезды стали мне пологом.       Они нашли удачное место для ночлега, устроили очаг, и, пока Чэнь Лэн обустраивал лагерь, Фэн Синцзюэ отправился добыть дичь на ужин. Найдя чистый ручей, Чэнь Лэн наполнил все имеющиеся у них бамбуковые трубки свежей водой, умыл лицо и шею, смывая дорожную пыль.              Три дня пути и почти непрерывной скачки под ярким солнцем. Как же он мечтает искупаться, даже больше чем поспать на кровати, но в таком крошечном ручье обмыться точно не получилось бы. С этим фактом пришлось смириться.              Когда в воздухе начал расходиться аппетитный запах поджаренного мяса зайчатины, вокруг уже всё погрузилось в тёмную ночную мглу. Тонкий серп стареющей луны, практически не давал света. Зато небо, будто алмазами на чёрном бархате, было усыпано мириадами звёзд.              С севера на юг, бездонную небесную высь пересекал млечный путь.              От костра ввысь то и дело взвивались снопы ярких искр. Тишину ночи нарушили лишь шелест деревьев в роще, да треск поленьев в костре. Чэнь Лэн наконец-то смог расслабиться. Он откинулся на лежанку из зеленых веток и травы и любовался зависшими над ним созвездиями.              - Фэн-сюн, ты уже столько раз охотился с тех пор, как мы живём вместе, а я ведь так ни разу и не видел тебя с луком в руках, я не говорю уже о самом процессе охоты.              Мужчина с удивлением на него взглянул, продолжая прокручивать мясо над костром.              - Не думал, что тебе будет такое интересно. Но если хочешь, в следующий раз пойдём вместе. Или ты просто хочешь увидеть меня с луком в руках?              Он просто пошутил, но как оказалось, попал в цель.              - Ну, можно и так сказать, - промямлил Чэнь Лэн. – Ты же житель степей. Лук, должно быть, продолжение твоих рук. По крайней мере, мне всегда именно так представлялись степные народы.              - Не могу сказать, что прям продолжение рук, но я в этом действительно хорош!              Звучало как откровенное бахвальство, но Чэнь Лэн был абсолютно уверен, что в этом утверждении не было ни капли преувеличения.              Ужин оказался бесхитростным и простым, но вкусным. Запахи готовящегося на костре мяса ещё пуще раздразнили аппетит изголодавшихся мужчин. Потому жирные и сочные куски молодой зайчатины, щедро приправленные пряными травами, вприкуску с пшеничными лепёшками поглощались ими с завидной скоростью.              Фэн Синцзюэ быстро разделался со своей порцией, запил всё водой и завалился на мягкий валежник. Сначала он только вскользь глянул на Чэнь Лэна, но уже оторвать от него взор было очень сложно. Подумать только, молодой человек просто ел мясо, отрывая кусочки голыми руками и отправляя их в рот. Но почему это выглядело так элегантно и утончённо? Ни одна капля жира не упала на одежду. Ни одна крошка. Жевал он очень тихо. Всякий раз промакивая с губ платком сок дичи.              - Фэн-сюн, мне так кусок в горло не лезет. Ты почему так внимательно на меня смотришь?              - Любуюсь, – честно ответил тот. – Ты и впрямь кто-то из высокого сословья, я уверен. Даже ешь красиво. Сложно не залюбоваться столь элегантной картиной.              Чэнь Лэн закатил глаза, но посчитал за благо промолчать и не заострять на этом внимания, лишь постарался быстрее разделаться со своей едой и отойти ко сну.              В этот раз решено было, как следует отоспаться до утра. Впереди их ожидал короткий перегон до ближайшего города, а оттуда, по словам Фэн Синцзюэ они уже направятся в Янцюань. По его расчетам у них должны будут ещё остаться сутки до того, как к ним присоединится молодняк.              Измотанные долгой дорогой, оба, как только их головы коснулись свёрнутых в рулон походных плащей, провалились в долгожданный сон. Сил не осталось даже на короткий разговор.