мы встретились в воскресенье или во вторник

june, july, august —

denial, anger, bargaining

лето 2017

      — ...Таким образом, более далёкие объекты кажутся нам быстрыми, так как мы, глядя на них, просто смотрим в прошлое, когда время текло быстрее.       Молодой человек выдыхает на последних словах и поднимает взгляд на профессора. Тот что-то записывает в свой блокнот и кивает, слегка улыбнувшись — возможно, даже искренне.       — Спасибо за интервью, мистер Снайдер. Университет свяжется с Вами, как только примет решение о Вашем зачислении.       Стэнли кивает и благодарит мужчину за уделённое ему время. Но мысленно уже жалеет о своём решении поступать в этот ВУЗ — он выжал из себя все соки, рассказывая сначала про свои глубокие познания в общественно-политических процессах и событиях через призму взглядов Уэллса, затем перейдя на физические концепции от кота Шрёдингера, и закрепив этой теорией замедления времени, о которой случайно услышал в какой-то программе по телевизору, пока убирался дома. Он даже не был уверен, что подал информацию корректно, но судя по тому, как кивал и соглашался с его тезисами собеседник — не налажал.       — Надеюсь увидеть Вас в новом учебном году, мистер Снайдер, — желает профессор, когда Стэн уже выходит из аудитории.       — Лучше бы в армию пошёл, — бурчит себе под нос парень, пытаясь сориентироваться в коридорах здания.       На улицу вываливается порядком потрёпанный и уставший, и яркое летнее солнце не помогает остыть — ему срочно необходим кофе, лучше всего ирландский. И сон. Но, вопреки своим желаниям о досуге, парень достаёт телефон и набирает знакомый номер.       — Ну, как прошло? — После второго гудка отвечают ему сразу вопросом.       — Мучительно, — лаконично отзывается Снайдер, одной рукой пытаясь достать сигарету из пачки и закурить.       — Когда результаты?       — Без понятия, может, через неделю, может, через месяц. Я первый раз поступаю, таких тонкостей не знаю, — иронизирует парень, выпуская изо рта клубы вязкого дыма.       — Я вообще не поступал, так что мне простительны такие вопросы, — фыркают в ответ. — Где встретимся?       — Я мечтаю о кофе и тишине. И в душе без понятия, что тут где находится. Я впервые в Бостоне.       — Скину свою локацию в сообщении, закажи такси и приезжай сюда.       И парень на том конце трубки сбрасывает вызов, не давая возможности отказаться. Стэнли закатывает глаза, когда приходит смс с адресом, которое он сразу же копирует в приложение такси. Двадцать минут езды — и он на месте.              Стэнли не знает, зачем решил поступать в ВУЗ, тем более в другом штате. Мог бы поступить спокойно в Хартфорде, не выезжать за пределы родного города, остаться в тишине и спокойствии привычного ритма жизни.       Мать была рада решению сына попытаться протиснуться в престижный университет. "Да на что тебе наш этот UHart?" — говорила она. "Ты у меня мальчик умный и точно сможешь поступить в Гарвард, я в тебя верю". И Стэн не решился с ней спорить. А потом к ней подключился с уговорами Эштон, и на него Снайдер даже обиделся. "Прогоняешь меня, да, я так и понял" — с досадой возмущался парень. "Так и скажи, что видеть меня больше не хочешь". Эштон только смеялся в ответ и трепал Стэна по волосам, ничего не отвечая.       Стэнли даже не знает, в каком статусе они с Эштоном находятся. Они явно не друзья — для этого в их отношениях слишком много тактильности, да и не целуются друзья друг с другом и уж тем более не спят. Но также они и не встречаются, ведь никто не затрагивал тему чувств. Как-то так повелось, будто иначе просто невозможно, и больше не хотелось заканчивать — хотелось касаться больше, целовать дольше, прижимать ближе.       Они просто не ставили рамки, чтобы за них не выходить.       И от этого неприятный ржавый гвоздь режет глотку, не даёт выйти наружу словам, что оседают кровавым месивом на сердце. Словам, которые хотят быть сказанными, хотят быть услышанными.       Которые загонят в рамки, потому что в них всё же хочется оказаться.       Между Хартфордом и Бостоном расстояние в сто шестьдесят километров. Всего два часа езды на междугороднем автобусе. Между Стэном и Эштоном расстояние в физический один шаг и моральный — пропасть. Пропасть, в которую надо упасть, чтобы дотянуться до желаемого. Только вот если Стэн и готов совершить прыжок, то насчёт Эша он не уверен. Снайдер никогда не уверен ни в чём, когда дело касается этого человека. Иногда ему даже кажется, будто он его выдумал, чтобы чувствовать себя менее одиноко. Довыдумывался, — усмехается Стэн сам себе. — До такой степени, что влюбился.       Но Эштон — вполне реальный, живой Эштон, — улыбается и машет рукой, когда такси останавливается и высаживает задумавшегося Стэна на заказанном адресе. Парень благодарит водителя, протягивает ему смятую купюру и отрицательно кивает на сдачу, мол, оставьте себе за тишину в поездке.       — Щедро, — комментирует Эш, подходя ближе и целуя в щёку.       — Похер, — отмахивается Стэн. Эштон ловит его ладонь в свою и тянет за собой в сторону какого-то парка. — Я сейчас слишком морально выжат, чтобы беспокоиться о чём-либо. Потом, может, я и поною из-за отсутствия тех десяти баксов в кармане, но сейчас я просто хочу выпить кофе и застрелиться.       — Не самый лучший вариант смерти. Есть шанс, что не выйдет застрелиться насмерть, и ты останешься парализованным, но живым.       — Я не буду обсуждать с тобой варианты своей смерти.       — Зря, вот я бы хотел...       — Заткнись нахер, — Эштон улыбается, но замолкает. — Во сколько у нас автобус обратно?       — Около шести утра.       Стэн резко останавливается, из-за чего Эштон чуть ли не падает, всё ещё держа его за руку.       — Какого чёрта?       — Уточни?       — Что нам здесь делать ещё почти пятнадцать часов? Почему не взял билеты, я не знаю, на вечер? Предлагаешь тут всю ночь шароёбиться?       — Да, — пожимает плечами Эштон, явно не улавливая, из-за чего возмущается парень.       Стэнли воет, зажимая переносицу пальцами и выдыхая. Одёргивает руку из чужой хватки, хлопает себя по карманам в поисках помятой пачки Винстона. Колёсико зажигалки не поддаётся с первого раза, высекая лишь искры, и Снайдер злится сильнее, чертыхается, пальцы перестают слушаться хозяина, то соскальзывая, то наоборот застревая на шершавом металле, движения становятся хаотичнее и рассеяннее.       — Да в чём проблема-то? — спрашивает Эштон, выхватывая зажигалку из чужих пальцев, и поджигает его сигарету с первого раза.       Стэнли делает глубокую затяжку и позволяет дыму осесть на лёгких.       — Проблема в том, — выдыхает он, из-за чего парень напротив кривится и машет ладонью перед лицом, отгоняя облачко пара от себя. — Что я заебался. И ты знаешь об этом. Мы оба знали, когда планировали покупать билеты, и ты согласился, что надолго мы здесь не останемся, поехав одним днём. Мы договаривались. А сейчас ты говоришь, что мы должны провести здесь всю ночь, не имея даже забронированного жилья.       — Сюрприз? — немного нервно улыбается Эш и разводит руками. — Я думал, будет романтично — наша первая поездка в другой город, большой город, где мы бы могли гулять всю ночь и наслаждаться новым ритмом жизни.       — Херовый сюрприз, Сандерс.       — Просто ты бука, — усмехается Эштон.       — Знаешь, я был бы рад, если бы до этого меня не мучали с вступительным интервью. Это очень энергозатратно и нервно.       — Ну вот сейчас и отдохнёшь, развеешься.       Снайдер чертыхается, но позволяет увести себя в беспамятство.       Бостон красив и многогранен в любое время суток. Стэн даже успевает подумать, что было бы здорово всё же учиться здесь и узнать город с каждой из сторон — не только помпезных главных улиц, но и обшарпанных дворов где-нибудь на окраинах. Узнать не только величие, но и декаданс; побывать среди элиты — проводить вечера в театрах и дорогих ресторанах, а потом — теряться в безликой толпе, что уносит всё дальше от празднеств в эпицентр печали и тоски. Куда не ступит нога туриста, куда побоятся пройти даже местные, осведомлённые об иной жизни своего города — куда только отчаявшийся готов зайти. Красивую картинку всегда можно посмотреть в интернете, а почувствовать всю безысходность и настроение можно лишь побывав на самых неприглядных маленьких улочках и заброшенных площадках, где неприкаянные пытаются найти своё место.       Город дышит, центр забит людьми до отвала, будто никто не хочет возвращаться домой, будто не чувствуют комфорта в этом месте, лишь считают себя закованными в четырёх стенах пленниками реальности, от которой есть шанс сбежать с такими же заключёнными в мир разноцветных огней, танцев и алкоголя.       Город, в котором хочется напиться и сойти с ума.       — Пойдём в бар? — предлагает Эштон, пока они идут вдоль Бойлстон-стрит. Улица кишит барами и клубами, заманивая яркими вывесками и терпкими запахами.       — Меня не пустят, мне даже восемнадцать только через два месяца будет.       — Неужто боишься быть пойманным? — лукавит парень, играя тонкими бровями.       — Не хочу неприятностей.       — Ты связался со мной — я главная твоя неприятность. Хуже не будет.       — Докажи это охране, — фыркает Стэн и закатывает глаза.       — Запросто.       Сандерс резко пропадает из виду, срезая к ближайшему бару — Снайдер тяжело вздыхает и пытается высмотреть среди толпы знакомую кудрявую макушку. Когда он подходит к дверям паба, охранник уже кивает на какие-то слова Эштона, пока тот упорно что-то ему доказывает. Затем брюнет оборачивается на Стэна и кивает на зал. Он следует в указанном направлении и старается не поднимать взгляд на мужчину-охранника, который даже не обращает на него внимания.       — Что ты ему сказал?       — Что отсосу ему в туалете, если он нас пропустит.       Стэн выразительно выгибает бровь.       — Да шучу, — отмахивается Сандерс и указывает на два свободных стула за барной стойкой. — Просто дал ему денег и попросил не задавать вопросов.       — Идиот.       — Кретин.       Стэн заказывает лагер у приветливого бармена, на что тот лишь уточняет объём, а Эштон выбирает дурацкое вкусовое — так Снайдер называет бельгийский крик.       Он не впервые в баре, отнюдь, в Хартфорде у них есть небольшое заведение, которое открыл друг Эша, Майкл, и по знакомству закрывает глаза на возраст парня и разрешает иногда баловаться хорошим пивом — тем более, как Майкл говорит, "лучше под моим присмотром и не паль, нежели шкериться по дворам и загреметь в больничку с интоксикацией".       Ненавязчивая музыка не бьёт по ушам, а пиво на вкус не кажется разбавленным, так что Стэн может признать, что ему здесь даже нравится и он, возможно, посетил бы этот бар ещё не раз.       — Я в туалет, — оповещает Эш, на что Стэн вяло машет ладонью.       — Сосать?       Сандерс усмехается и показывает неприличный жест, оставляя слегка поплывшего Снайдера развлекать себя самому.       Бар не большой, но людный — почти ни одного свободного места, зато шумных компаний по пальцам не пересчитать. Вроде, будний день, а любителей выпить так много — вот она жизнь больших городов.       Стэн мажет взглядом по залу, иногда отпивая из своего бокала, замечает пару ребят, которым тоже явно нет двадцати одного, но есть желание выпить — они смеются слишком громко и ведут себя достаточно вызывающе, но в общем гомоне голоса теряются и переплетаются в какофонию звуков. Другая парочка, например, выглядят будто забрели сюда случайно — слишком тихо переговариваются, наклонившись друг к другу через столик. Девушка что-то усердно объясняет парню, который лишь кивает и кидает обеспокоенные взгляды на сидящих за соседнем столиком мужиков. В углу зала развалилась большая разношёрстная компания — парни и девушки, — явно что-то отмечающие. Стэн, кажется, даже слышит о чём они активно дискутируют, но не понимает ни слова — слишком заумным языком они говорят.       — Соскучился?       Стэнли дёргается, когда чувствует чужие руки на пояснице и томный голос, шепчущий на ухо.       — Я тебя чуть не ударил, — Эштон сразу убирает и поднимает руки в успокаивающем жесте.       Стэн снова возвращает своё внимание на парня, отвлекаясь от рассматривания гостей заведения. У Эша слегка влажные волосы, прилипшие ко лбу, и лёгкий румянец на острых скулах, подсвеченных барной лампой.       — Душно тут, — поясняет Сандерс, — я умылся немного. И тебе советую, очень освежает.       — Мне нормально.       Парни заказывают ещё пива и заводят лёгкий диалог о чём-то отвлечённом.       Стэн вытаскивает Эштона из бара только ближе к трём часам ночи — сам он перестал пить ещё час назад, понимая, что его мера достигнута пятью кружками, но Эш после крика перешёл на коктейли и его развезло сильнее, чем Снайдера. Нет, он идёт на своих двоих и не собирается блевать — лишь слегка покачивается, а речь его замедлена и сбита. Просто Стэнли решает, что им надо немного проветриться, прежде чем садиться в автобус домой.       — Эх, в Хартфорде такого не будет, — говорит Эштон, вытягивая из кармана джинсовки Стэна сигареты       — Если я всё же поступлю, переезжай со мной.       Сандерс прикрывает глаза от дозы никотина, передаёт пачку обратно Стэну и улыбается, поднимая лицо к небу.       — Прости, у меня другие планы.       — Это какие же?       — Секрет.       Парень подмигивает Снайдеру и обгоняет того на пару шагов. Стэн уже готов начать возмущаться и требовать поделиться — ведь надо как-то пытаться поддерживать эту связь, не теряться по городам и телефонным звонкам, определиться с границами и обозначить кто они друг другу, — но Эш резко начинает громко и с выражением читать Шекспира по памяти, из-за чего мысли Снайдера прерываются удивлением.       — If we shadows have offended, — оборачивается на Стэна Сандерс и прикладывает указательный палец к виску, — think but this, and all is mended, — разводит руками в стороны и слегка машет, будто отгоняя от себя.       Стэн цепляется взглядом за неестественно худую фигуру парня и жадно следит за каждым его действием и словом. Тусклый свет уличных фонарей тенями бегает по бледной коже, дополняя образ рассказчика загадочностью. Такой Эштон — настоящий, живой, немного сходящий с ума и утаскивающий за собой в мир безумия, — нравится Стэну до чёртиков.       — That you have but slumber'd here, while these visions did appear, — продолжает вещать кудрявый, будто находится на сцене. Какие-то люди обращают на него внимание и смотрят на представление с неким интересом и иронией, перешёптываются и указывают пальцем на странного парня, но тому всё равно, — and this weak and idle theme, no more yielding but a dream! — восклицает Эштон, топнув ногой, резко останавливается и Стэну приходится тоже — он хочет смотреть, хочет слушать, хочет потеряться в эту летнюю ночь. — Gentles, — кладёт ладонь на грудь и слегка кланяется, глядя прямо Стэну в глаза с игривой улыбкой на тонких губах. — Do not reprehend: if you pardon, we will mend.        Делает два быстрых шага и целует — вот так просто, посреди тёмной улицы чужого города, — прижимается ближе и проводит большим пальцем правой руки по щеке Стэна, пока меж указательного и среднего тлеет сигарета, осыпается пеплом на побитый асфальт. Другой рукой он сжимает чужое запястье с недонесённой к губам сигаретой. Снайдер теряется с неожиданности действия, но спустя секунду уже приоткрывает рот, углубляя поцелуй. На языке контрастирует вкус никотина и водки с каким-то приторным сиропом, и это слишком приятно и правильно в данный момент.       — Эй, блять, смотри куда едешь, придурок!       Слышны сигналы машины и резкий скрип шин по асфальту — Эш отрывается от губ Стэна, последний раз проводя пальцем по щеке, убирает руку и разворачивается на шум.       — Его же сейчас собьют к херам, Боже, — Сандерс кивает Стэну и идёт в сторону парня.       — Это не наше дело? — заторможенно отвечает ему Снайдер.       — Мы должны помочь.       Эштон выбегает на дорогу, хватает пьяного парня за рукав ветровки и дёргает на себя — как раз в тот момент, когда на этом месте проезжает, сигналя, такси. Пьяница заваливается прямо на Сандерса, из-за чего тот теряет равновесие под тяжестью тела и оба валятся на тротуар. Стэн подходит к ним, скептично оглядывает лежащих парней и протягивает руку Эшу, помогая подняться.       — Ну и нахрена?       — Он пьян, Стэнли, мы должны не дать ему попасть под машину.       Эштон берёт парня подмышки и тянет вверх, приводя бедолагу в вертикальное положение — тот слабо реагирует и только что-то мычит себе под нос.       — Всё, помогли? Оставь его тут и пойдём.       — Нет, — отрезает Эш. — Помоги мне. Надо дотащить его до безопасного места.       — Какого, нахрен, безопасного места? Эш, очнись, парень перепил и это только его проблема. Ты вытащил его из-под машины, молодец, на этом пора бы закончить и пойти по своим делам.       — Иди по своим делам. А я ему помогу. Встретимся в пять сорок на автовокзале.       Снайдер тупо смотрит на Эштона, который, перекинув руку молодого человека через своё плечо, начинает потихоньку его вести в сторону.       — Оставь его здесь, пусть проспится, — делает очередную попытку вразумить своего друга Стэн.       — Нет, он может попасть в беду. А всем на это плевать.       — Почему тебе не плевать?       — Потому что на его месте мог оказаться я или ты. Ты бы хотел, чтобы тебе помогли?       Стэнли вздыхает поражением — подхватывает парня с другого бока и так же закидывает его руку на свои плечи. Они ведут пьяницу в ближайший парк — сейчас там немного людей, можно спокойно оставить его и забыть неприятным сном, думает Стэн.       Парень начинает что-то напевать — фальшиво и неразборчиво, — но это вызывает улыбку у Эштона и злость у Стэна. Пару раз он спотыкается, из-за чего парни тоже теряют равновесие и едва не падают, и с каждым шагом Снайдер все быстрее теряет терпение.       Когда пьянчуга решает, что просто пытаться идти ему скучно и начинает подпрыгивать — Эштон уже во всю смеётся, приговаривая, что это забавно, а Стэн сбрасывает с себя ношу и отходит на пару шагов назад от этой парочки.       — Я не понимаю, почему ты с ним возишься.       — А тебе надо понимать?       Эш останавливается и смотрит в глаза Стэну.       — Хотелось бы.       Эш так же сбрасывает парня, из-за чего тот слегка ударяется головой о широкий ствол дерева.       — Потому что он мне симпатичен.       И прожигает своими ужасно зелёными глазами лицо Снайдера, пока тот пытается переварить, что парень только что сказал. Вот так, получается, думает Стэн, я ему тоже просто симпатичен и поэтому он со мной возится, как с этим алкашом?       — Эй, не бро-осайте мен-ня, — воет парень, из-за чего их игра в гляделки прерывается и Эш снова обращает внимание на парня, который ему симпатичен.       — Помоги мне.       Стэн не знает, почему помогает — просто он очень пьян и устал, и слова Эша задели его, но сейчас лучше просто спокойно дать ему помочь и уехать из этого города в родной Хартфорд.       Они дотаскивают его до ближайшей лавки — Эш пытается его аккуратно посадить, но парень соскальзывает и ложится по всей длине сидения, подгибая под себя ногу. Сандерс смотрит на него с пол минуты и осторожно убирает отросшие светлые волосы со лба, открывая лицо — бледное, спокойное, умиротворённое. Будто умер, хотя всего лишь уснул. Эштон долго вглядывается в лицо парня перед ним, а у Стэна лишь одна мысль — Эш никогда не смотрел на него так. Не влюблённо, не преданно, нет, — осмысленно, мечтательно.       — Пойдём, — Сандерс встаёт с колен и оборачивается, снова улыбается — и будто не было этого получаса, пока они тащили какого-то чувака. Как будто этого человека вообще нет и не было — Эш больше не оборачивается на тело на скамейке, берёт Снайдера за руку и уводит из парка.       Стэн мечтает никогда не возвращаться в Бостон.              Неделя пролетает незаметно — последний лист календарного июня падает на пол, передаёт бразды правления своему собрату-месяцу июлю. Стэн проводит своё свободное время либо дома, разбирая завалы мусора и ненужных шмоток из комнаты, либо в магазине антиквариата, помогая матери с отчётностью. Эштон эти дни с ним не связывается даже сообщениями, пропадает где-то без вести, хоть Снайдер и пытается ему дозвониться.       Стэн устал от неизвестности в их отношениях, в их сумбурном настоящем и несоставленных планах на будущее. Хоть Эштон и упоминал, что у него другие планы, нежели переезжать со Стэном в Бостон, всё же хотелось узнать, останется ли между ними какая-никакая связь, или Эш уже сейчас решил вычеркнуть Стэна из своей жизни.       — Милый, — обращается к Стэну мать. — Можешь идти домой, с остальным я закончу. Спасибо за помощь.       Женщина улыбается нежно, облокотившись тонкой рукой на прилавок, пока Стэнли переносит старый граммофон из подсобки на витрину.       — Мне не сложно.       — Ты и так проводишь здесь всё свободное время, — хмурит брови Энн. — Иди веселись, как полагается подросткам летом. Я сама справлюсь.       — Если меня вдруг зачислят в университет, тебе больше некому будет помогать, — фыркает парень в ответ. Женщина показательно упирает руки в бока и смотрит с негодованием во взгляде.       — Вот и отлично, никто не будет отнимать мою работу.       Энн подходит к сыну и протягивает ладошку к его лицу, убирая выбившуюся на глаза светлую прядь за ухо. Гладит по макушке нежно-нежно и чмокает в щёку.       — Давай, брысь отсюда. Позвони Эштону, погуляйте — вон, какая погода хорошая.       Стэн вздыхает, но кивает, соглашаясь. Только вот не уверен он, что Сандерс ответит на очередной звонок. Будто и не было его никогда, а они с матерью словили общую галлюцинацию.       — Ладно-ладно, мэм, Вы меня убедили, — шутит Стэн, слегка кланяясь.       — На ужин закажем пиццу? — предлагает Энн, когда парень уже на ходу накидывает клетчатую рубашку на плечи и открывает дверь магазинчика.       — Конечно, ма.       Машет рукой напоследок и скрывается за углом здания.       Что делать и куда идти гулять — не ясно, хочется занять себя делом, но мать выгнала помощника развеяться, так что Стэну ничего не остаётся, как снова попытаться дозвониться до Сандерса. После десятого гудка Снайдер сбрасывает, так и не дождавшись ответа — закуривает, продолжая убивать свои лёгкие никотином.       Вечером всё же собирается с мыслями и идёт на вечеринку, которую организовывает кто-то из бывших одноклассников. Вспоминает, на самом деле, о ней случайно, заходя в оживший чат класса, где люди активно обсуждают какие-то детали. Стэнли не особо посещал такие тусовки даже когда учился с этими людьми, но сейчас решает, что было бы неплохо увидеться с ними последний раз — скоро всех раскидает по штатам без точки координат и возможности встретиться. Останутся осколками воспоминаний о ветхой юности, где даже болезненное имело смысл.       Музыка в доме долбит по ушам битами и неразборчивым текстом, и Стэну невольно вспоминается бар в Бостоне, где рок играл фоном, позволяя гостям быть главными голосами заведения. Он отгоняет эти мысли — всё же не лучшая ночь в его жизни, — и берёт первую попавшуюся под руку бутылку пива. Люди толпятся в центре гостиной, танцуют, кто как умеет, и веселятся, и Стэну кажется, что он лишний на этом празднике жизни.       Он выходит во двор, где басы не так режут слух, а подвыпившие подростки собираются в группки, общаясь. Садится на дворовое плетёное кресло и отпивает из бутылки.       — Ого, кто пришёл, — слышится удивлённо-весёлый голос сбоку и через секунду на соседнее кресло падает рыжий парень со стаканом виски.       — Привет, Грегг.       — Рад тебя видеть, приятель.       Стэнли на самом деле тоже рад видеть Грегга — они неплохо общались в школе, даже, можно сказать, были неплохими приятелями.       — Не думал, что ты придёшь, — улыбается Ли. — Ты не особо любитель вечеринок. Хрен затащишь, даже под дулом пистолета.       — Подумал, что неплохо было бы встретиться последний раз.       — Звучит так, будто не планируешь поддерживать связь после зачисления, — Грегг хмыкает и протягивает свой стакан вперёд. Стэн чокается с ним своей бутылкой и оба пьют.       — А ты планируешь? — бесцельно продолжает блуждать взглядом по двору Снайдер.       — Не со всеми, наверное, но хотелось бы. Говорят, что школьные друзья — друзья навсегда.       — И ты веришь в это?       — Я хочу верить.       Стэну бы тоже хотелось много во что верить, только вот вера не даёт никаких гарантий. Но Греггу он об этом, конечно же, не говорит. Тот заводит тему универов, в которые подавал документы и рассказывает забавные истории с поездки в Кливленд к родственникам, и Стэн смеётся над его рассказами, потому что пиво и диалог с Греггом действительно его отвлекают от тяжёлых мыслей о своём будущем.       Ли всегда отвлекал Стэна, когда становилось особенно тяжело — ему не обязательно даже нужно было знать причины плохого настроения одноклассника. Он как-то чувствовал его состояние, вот и всё. И Снайдер был за это ему благодарен. Если бы Стэн был немного более открытым к людям и не сторонился общения, кто знает, может с Греггом у них бы и получилось что-то вроде настоящей дружбы.       — Кстати, ты же с Эшем дружишь? — невзначай интересуется Ли, из-за чего Снайдер теряет своё едва успевшее подняться настроение в одно мгновение.       — А что?       — Просто спрашиваю. Вы, ребята, вроде хорошо общаетесь, но сегодня я ни разу не видел вас вместе.       — Я не видел его достаточно долгое время, — увиливает Стэн.       — Я видел его тут недавно, — Грегг не обращает внимания на заминку парня. — С Греттой Кэмпбелл, прикинь! — с лёгкой завистью в голосе, бьёт себя кулаком по коленке. — Говорят, они встречаются, ты знал?       Стэн подрывается с места, оставляя Грегга одного, и быстрым шагом возвращается в дом. То есть, Эштон не отвечает ни на звонки, ни на сообщения и вообще будто бы сквозь землю провалился по приезде из Бостона, и буквально игнорирует существование Стэна? Что изменилось? Или ничего не менялось, просто Стэн сам себе придумал особенное к себе отношение?       Или это просто Эштон. Который ведёт себя по-особенному со всеми.       Снайдер находит Сандерса на кухне в окружении ещё четверых людей — одна из них та самая Гретта, которую Эштон обнимает за талию, параллельно рассказывая какую-то историю остальным, и сам смеётся над ней.       Или смеётся над Стэном.       — Поговорим? — Снайдер привлекает к себе внимание друга, положив ладонь тому на плечо, отвлекая. Брюнет оборачивается к нему и смотрит несколько секунд, будто не узнаёт, кто с ним говорит.       — Я отойду, — кивает он своим друзьям, и Стэн разворачивается, в попытках сообразить, где сейчас можно найти тихое место в доме.       Они проталкиваются через толпу к лестнице, поднимаются на этаж выше и Снайдер дёргает первую попавшуюся ручку двери — та поддаётся и, слава Богу, в комнате никого нет. Он заходит первым и останавливается в паре метрах от парня, который осторожно прикрывает за ними дверь и улыбается.       — Стэнли, давно не виделись, — шепчет Эштон, подходя ближе и, неожиданно для самого Стэна, целуя в щёку.       Снайдер отталкивает парня от себя и тот отступает на пару шагов, будто не понимая, почему его толкнули.       — Ты нормальный вообще, нет? — начинает злиться Стэн, на что кудрявый лишь удивлённо выгибает бровь.       — А ты?       — Не я игнорирую людей неделями и делаю вид, будто ничего не было.       — Я был занят, — Сандерс пожимает плечами, а Стэну очень хочется сейчас врезать по его симпатичному лицу.       — И чем же, позволь спросить?       — А это уже не твоё дело, сладкий.       Как всегда — Эштон предпочитает молчать о своих делах, давая Стэну видеть только то, что хочет показать сам.       — Можно только одно узнать? — у Стэна слегка дрожит голос, потому что он уже, кажется, знает ответ на свой вопрос. Но ему необходимо его услышать. — Нахрена ты вёл себя так, будто я тебе интересен?       — Потому что ты был мне интересен, — пожимает плечами Эштон и смотрит на Снайдера так, будто это самая очевидная вещь в мире.       — И что изменилось?       — Блять.       Сандерс вздыхает и наконец роняет свою излюбленную улыбку, проводит пятернёй по волосам, закрывая лицо ладонью.       — Мне было весело с тобой, это так, — Эштон поднимает взгляд и будто совершенно меняется — от милого кудрявого парня не остаётся и следа, оставляя место более взрослому серьёзному человеку. Тёмные зелёные глаза прожигают до костей своей жестокостью и Стэн понимает, что сейчас Эштон наконец предстаёт перед ним собой настоящим. — Но ты воспринял наши развлечения иначе. Не как я.       Снайдер дёргается, когда замечает, что парень делает шаг ближе. Касается своей ладонью его запястья и проводит слегка выше, прижимаясь большим пальцем к внутренней стороне.       — Ты влюбился в меня, Снайдер, — шепчет он в самые губы, но не касается их, а у Стэна не хватает сил, чтобы его оттолкнуть и солгать. Потому что он понимает, что делает Эштон. И что сделал тогда в Бостоне, целуя его после бара. В ту летнюю ночь, когда всё пошло по пизде. — Я считал, что мы на одной волне, что просто развлекаемся, когда нам скучно. Прости, если заставил тебя думать, что это что-то большее, нежели просто секс.       Стэн одёргивает руку из чужой хватки — уже спалился, ведь он не умеет контролировать пульс.       — Ты ублюдок, — рычит Снайдер, опуская голову. Он не может посмотреть в бесчувственные болотные глаза Эштона, в которых погряз с головой. — Я должен был догадаться раньше, это же так очевидно. Ненавижу тебя.       — Ты влюблён в меня.       — И я жалею об этом. Лучше бы тебя никогда не было в моей жизни.       Снайдер выходит из комнаты совершенно разбитым, когда слышит едва-различимое:       — Я знаю.       И уже не слышит:       — Прости, love.       Когда сбегает с вечеринки.       Снайдер теряется в своих чувствах — их слишком много и слишком разные, — когда выходит в ночную прохладу. Свежий ветерок не выдувает мысли, лишь навевает воспоминания, от которых хочется избавиться, содрать вместе с кожей, выжечь из сердца.       Он хочет ненавидеть Сандерса, хочет никогда его не встречать, хочет не влюбляться так глупо, но также хочет прижать к себе и не отпускать.       Стэн достаёт дрожащими руками помятую пачку и роняет на асфальт — сигареты рассыпаются, и так же рассыпается самообладание парня, посылая нервную дрожь по кончикам пальцев и оставляя влажные дорожки по щекам. Он падает на колени, пытается собрать никотиновые палочки обратно в коробку, и думает, как было бы славно так же закинуть туда эти дерущие рёбра чувства и выбросить их в ближайшую урну или выдохнуть вместе с сигаретным дымом из своих лёгких.       Ноги сами доводят его до круглосуточного магазинчика, и милый пожилой мужчина даже не спрашивает документы, видя состояние парня, который просит продать ему бутылку водки. Он никогда не пил её, предпочитая ограничиваться пивом и в редких случаях виски с колой, где колы в три раза больше, но сейчас ему плевать — он хочет вытеснить надоедливые мысли, перестать думать хотя бы на час, чтобы только вакуум вокруг и покой.       Снайдер делает первый размашистый глоток и кашляет от горечи и тошнотоворного привкуса спирта, вытирает рот тыльной стороной ладони и делает второй глоток, уже поменьше, но такой же ужасный на вкус. В глазах плывёт то ли от опьянения, то ли от слёз, но это уже и не важно, ему просто надо не отрубиться до прихода домой.       Как ни кстати вспоминается вкус сигарет и водки с приторным сиропом на чужих губах, и Стэнли истерично смеётся с проделок своего мозга. Забудь, — приказывает он себе. — Выбей эту сладость, замени нынешнем отвращением.              С каждым шагом разум всё больше издевается над своим хозяином — вот напоминает о том, как Сандерс пробирался среди ночи в его комнату, пока мать спит на первом этаже, а вот подкидывает картинки с их первой встречи в начале мая.       Ногу сводит судорогой и Стэнли сильнее пытается грести руками, но течение реки тянет за собой в темноту. Парень уже мысленно прощается с жизнью, когда чувствует, как его силой тянут вверх. Лёгкие наконец могут наполниться кислородом, а горло раздирает кашель с каплями воды.       — Знаешь, если плавать не умеешь, не надо лезть сразу на глубину, — разносится приятный голос над ухом и Стэн поворачивает голову, встречаясь лицом к лицу со своим спасителем.       — Я умею. Просто... просто ногу свело.       — Я помогу, давай. Осторожнее, хватайся.       И его вытаскивают на берег и не отходят, продолжая следить за состоянием. Предлагают помощь и приглашают в дом. Знакомят с матерью и наливают горячую ванну, приглашают отобедать и зовут в кино.       Снайдер усмехается воспоминаниям. Иронично, что в нашу первую встречу, он меня так же спас, как и того пьяницу в Бостоне. Наверное, тогда он тоже решил, что я ему симпатичен и захотел поиграть. Для него все мы просто способ развлечься. Теперь я понимаю, почему он ему помог.       Домой Стэн добирается уже в беспамятстве и засыпает, пока Энн гладит его по волосам, едва сдерживая слёзы.              И если ночью Снайдер думал, что он разбит, то утро его превращает в стеклянную крошку.       Он спускается на кухню к двум часам дня с опухшими от слёз глазами и на ватных ногах. Мать сидит за столом и наблюдает за его действиями с пустым выражением на лице. Стэн думает, что, кажется, им предстоит тяжёлый разговор о вреде алкоголя, а уж тем более несовершеннолетнему, и уже пытается придумать себе оправдание, чтобы оттянуть диалог, но Энн срывается на всхлипы и парень не уверен, что понимает, как ему нужно реагировать. Он сам только пережил брейкдаун, с чужим пока не готов справляться.       — Дорогой, — шепчет женщина дрожащим голосом. Её карие глаза будто побледнели на несколько тонов, а губы сжались в тонкую полоску.       — Мам?       — Эштон...       Стэн не совсем понимает, что мать собирается ему сказать и пытается вспомнить, не сболтнул ли ничего лишнего ночью, пока был не в состоянии здраво мыслить.       — Что?       — В новостях передали... — Энн снова всхлипывает и прижимает ладони к глазам. — Спрыгнул... я не знаю, он... Господи, Стэн, прости! — она плачет навзрыд, не в силах связать слова.       — Он что?       Стэна начинает трясти и липкий ком подступает к горлу.       — Мам, что с ним? — женщина лишь качает головой и не смотрит на Стэна.       Парень на негнущихся ногах подходит к матери и падает перед ней на колени, обнимая и пряча лицо у неё на животе.       Ненавижу тебя, — набатом свой голос звучит в голове, — лучше бы тебя никогда не было в моей жизни.       Это... из-за него? Сандерс спрыгнул, потому что Стэн ранил его своими словами? Но он же сам ранил Стэна сильнее. Почему тогда он жив, а Эш...       Снайдер обнимает мать крепче и задыхается слезами. Винит себя в произошедшем. Они не должны были вообще никогда знакомиться — тогда Сандерс был бы жив. Потому что Стэн не смог дать ему то, что было нужно, не смог защитить, наоборот лишь наорал и обвинил. Никто не просил Стэна влюбляться, это его тупое сердце решило за него, если бы не было чувств, они могли бы дружить дальше и Эштон не спрыгнул бы. Если бы Стэн не давил своими вопросами о будущем, у них оно могло бы быть. Но он сказал, что не хочет, чтобы Эштон был в его жизни, и вот у Сандерса больше жизни нет вообще.       Нет, Стэн не виноват. Он просто сказал ему правду. Эштон сам поступил как мудак, это он виноват, что Снайдер психанул и высказался сгоряча. Никто не просил его проводить время с подростком, заставлять своими действиями невинное сердце чувствовать новые эмоции. Эштон сам влюбил в себя Стэна, он знал, чем закончатся их игра. Снайдер не толкал его в пропасть, не подводил к смерти, это решение принял сам Сандерс. Эштон обидел Стэнли куда сильнее, чем Стэн его. Может, он вообще погиб не из-за Стэна, может, случайно потерял равновесие и упал. Снайдер не знает, он ничего не знает, он просто хочет отмотать время назад, в прошлую ночь, не говорить Эштону этих слов, вообще не звать его на разговор, остаться с Греггом и пить пиво, а потом спокойно пойти домой, посмотреть с матерью пару серий её мексиканского сериала и лечь спать.       Что угодно, лишь бы не лежать в разбросанных по дому мыслях и искать смысл в неслучившихся нас, не доходить в своих скитаниях до абсурдности и не желания встречи вообще — чтобы никогда и не случалось предпосылок к жалкому подобию мы.       Но, — ненавижу тебя, — оказывается последним, что слышит от него Эштон, — лучше бы тебя никогда не было в моей жизни.       

      и напишу ещё больше историй

сажей по порванным листам из прошлого

      Стэн не идёт на похороны, он просто не может заставить себя пойти. Быть там — значит попрощаться. А Стэн к этому не готов.       Энн ходит по дому призраком самой себя — ей нравился Эштон, она даже в шутку его называла вторым сыном. Конечно, она догадывалась, что Стэну нравится парень, так что она принимала его как родного и беспокоилась об обоих мальчишках. А теперь Эштон ушёл и ей тяжело принимать это, но ещё тяжелее понимать, как сейчас приходится проходить через эту боль Стэну. Но она ничем не может помочь и замыкается, потому что боится лишний раз завести диалог с сыном, потому что она не знает, что можно сказать.       Стэн не выходит из комнаты бо́льшую часть времени, просто лежит в кровати и прокручивает в голове все события, что привели его в эту точку. Бывает, он не спит по несколько дней, не ест и пьёт только кофе — его тошнит даже от запахов, когда мать приносит ужин ему в комнату и только печально поджимает губы, забирая тарелку с обеда, к которому он даже не притрагивается. Затем его вырубает часов на сорок, потому что организм не справляется, а желудок сводит судорогой, из-за чего парню приходится запихнуть в себя хотя бы что-то, и снова возвращается к бессоннице — и так по кругу, будто затерялся в колесе Сансары без возможности (или желания) вырваться.       Когда в середине месяца приходит письмо с ответом из Гарварда — никто из них не может выдавить из себя хотя бы что-то похожее на радость. Стэн получает полное финансирование и это прекрасная новость, но ему плевать, он не хочет ничего. Но к началу августа всё равно уже пакует вещи и покупает билет на автобус. Потому что здесь ему тоже невыносимо.       Мать обнимает его и просит звонить хотя бы дважды в неделю, и Стэн послушно кивает. Месяц назад он мечтал не возвращаться в Бостон, но теперь считает это своим спасением — там можно потеряться и вбить себе в голову мысль, что он просто уехал от Эштона, а не Эштон покинул его. Переписать воспоминания в надежде переписать историю, убедить себя и окружающих, что они оба живы, просто находятся порознь, ведь никто не будет проверять, а чем дольше ты убеждаешь себя и людей в достоверности своих слов, тем больше в них веришь сам.       И плевать, если похоронишь себя во лжи.       Стэн получает ключи от своей комнаты в общежитии и кивает приятной женщине в очках на проходной. Поднимается на третий этаж, улыбается натянуто другим студентам, что встречаются в коридорах — возможно, кто-то из них будет его одногруппниками, надо казаться вежливым.       Комната не слишком большая, но и не маленькая: здесь две кровати, два стола у окна и большой шкаф у стены. Соседа ещё нет на месте, так что Стэн имеет возможность выбрать свою сторону — кидает рюкзак на правую кровать, оставляя дорожную сумку валяться у двери.       Добро пожаловать, Снайдер, теперь это твой дом.       Вечером парень решает совершить променад по кампусу. Сил на более длительную прогулку у него нет, да и внешний вид оставляет желать лучшего — серые тени вокруг глаз уже сроднились с бледным оттенком кожи, а проступившие из-за отсутствия аппетита скулы лишь дополняют образ депрессивного подростка.       Выходя на свежий воздух, он закуривает, примерно прикидывая, можно ли будет беспалевно курить в окошко комнаты, и как к этому отнесётся его сосед, потому что спускаться и подниматься каждый раз, когда ему приспичит покурить, не очень удобно. А ещё надо найти какой-нибудь подпольный магазин, где ему будут продавать сигареты. Хотя бы только этот месяц — в следующем ему уже исполнится восемнадцать и проблем станет на одну меньше.       Стэн резко закашливается и слегка теряет равновесие, когда на него со спины кто-то налетает. Он уже хочет начать ругаться, но поворачивается под испуганный девичий голосок:       — Прости-извини, пожалуйста! Я случайно, — лепечет невысокая розоволосая девушка. — Ты в порядке?       — Вполне, — хрипит Снайдер, хмурясь от того, как никотин неприятно дерёт горло после кашля.       — Я правда не хотела, просто споткнулась, — продолжает оправдываться она.       — Всё нормально.       Стэн думает, что неловкий диалог с извинениями закончен, когда девушка поднимает на него свои выразительные голубые глаза и слегка неловко улыбается.       — Я Луна Райт. А ты?       — Стэн. Снайдер.       Луна протягивает изящную ладошку для рукопожатия. Стэнли аккуратно пожимает её.       — Приятно познакомиться. На каком ты курсе?       — Только поступил.       — О, я тоже! — радостно восклицает Райт, хлопнув в ладоши. — Получается, мы можем стать будущими одногруппниками.       — Возможно.       — Отлично! Теперь хотя бы буду не одна. А то я только приехала и никого ещё тут не знаю, так что я рада!       Стэн невольно улыбается девушке — она такая открытая и явно говорит сразу то, что думает. Это привлекает.       — Взаимно.       — Дашь мне свой номер? Будем перекидываться тупыми сообщениями и ныть друг другу, потому что ничего не понимаем.       — Как лучшие подружки? — усмехается Снайдер, но принимает телефон девушки с открытой клавиатурой.       — Лучшие подружки, да! — Луна улыбается в ответ, и при Стэне записывает его как Bestie-Stanchel <3. — Я тебе наберу, сохрани мой номер тоже как-нибудь прикольно. Я потом проверю! — девушка тычет в его грудь указательным пальчиком и делает серьёзный вид. Но спустя несколько секунд снова улыбается. — Ладно, мне пора. Увидимся, Стэн!       — Пока, увидимся, — Райт машет ладошкой — Стэнли отзеркаливает её движение.       Стэн наблюдает, как девушка убегает в сторону общежитий, откуда он только что шёл и думает, что не такой уж и плохой первый день — спасибо Луне.       Снайдер разворачивается и продолжает свой путь в неизвестность. Надо было сфотографировать карту кампуса, чтобы быстрее ориентироваться, но времени у него привыкнуть и примерно запомнить расположения основных помещений у него ещё предостаточно. Надо решать вопрос с сигаретами — он взял всего три пачки из Хартфорда.       По пути к выходу с территории кампуса, он всё же сохраняет номер Луны как fallen LUNArian<3. Он впервые записывает чей-то контакт не просто как "имя-фамилия", а именно пытается придумать что-то оригинальное. Кажется, Луна действительно не зря свалилась на него в этот августовский вечер.       Магазин, в котором Стэну продают сигареты находится достаточно быстро и легко: видимо, владелец понимал уровень выгоды, открываясь недалеко от кампуса. Грузная женщина с недовольным выражением лица даже не смотрит на Стэна, когда он просит пачку Винстона и энергетик, быстро пробивает товары и называет цену. Снайдер лишь надеется, что если у этой дамы и есть сменщики, то они окажутся такими же равнодушными. Покурив за углом магазина, парень всё же решает вернуться и купить ещё несколько бутылок пива — отметить переезд и, возможно, позвать Луну выпить вместе с ним. Та же женщина — Аманда, судя по имени на бейджике, — лишь недовольно ведёт бровью, глядя на возвращение парня, но никак не комментирует его покупки.       Возвращаясь обратно к общежитиям, Стэн решает всё же одну бутылку выпить в одиночестве на свежем воздухе. Взглядом находит скамейку в небольшом сквере перед кампусом, направляясь к ней. Народу немного, но всё же можно заметить компанию студентов неподалёку и парочку девушек на соседней лавке — Стэн лишь надеется, что на территории университета нет жёстких правил о распитии алкоголя. Он достаёт из пакета первую бутылку, открывает и делает глоток — откидывается на спинку скамейки и смотрит в начинающее темнеть небо. Ты где-то там, да? Ты где-то среди звёзд.       Кто-то садится рядом, но Стэн не обращает внимания — достаёт телефон из кармана, находя контакт Луны. Пишет ей, что Луна сегодня прекрасна, на что получает смеющиеся смайлики. Стэн усмехается и отпивает ещё пива, предлагая девушке присоединиться.       Снайдер решает отвлечься от телефона, пока ждёт ответ и переводит взгляд на парня, который решил разделить с ним скамейку. Тот не обращает внимания на пристальный взгляд, увлечённо что-то вычитывая в книге в своих руках и иногда делая какие-то пометки. Светлые волосы аккуратно зачёсаны назад, взгляд тёмных глаз бегло скачет от строчки к строчке.       Кажется, этот город сведёт Снайдера с ума, ведь он узнаёт парня, сидящего рядом.       — Ну привет, — обращает на себя внимание Стэн.       Парень цокает и тягуче-медленно переводит взгляд от книги на собеседника.       — Привет? Мы знакомы? — приторно-вежливо интересуется он.       — Ты был не в состоянии для знакомств, — хмыкает Снайдер, на что молодой человек слегка наклоняет голову вбок, ожидая пояснений. — Конец июня. У бара на Бойлстон-стрит. Ты был вхламину, чувак.       — Извини, не помню, — парень вновь возвращает внимание к тексту, намекая на окончание разговора.       — Зато я помню. Мой друг спас твою задницу от машины. И потом мы тебя тащили в спокойное место, чтобы ты не попал в беду.       — Ладно, — не отвлекается от чтения тот.       — Ладно? — Стэн делает ещё глоток и отставляет пустую бутылку в сторону. — Может, хотя бы спасибо скажешь?       — Спасибо. Всё? Или в ноги поклониться?       Снайдер не знает, чего ожидал, заводя этот разговор, но явно не сарказма в благодарность за помощь.       — Избавь уж.       Они замолкают, и Стэн вспоминает, что ждёт ответ от Луны. Проверяет телефон и слегка расстраивается, когда девушка говорит, что она убежала на встречу с тётей. Он прячет телефон в карман и достаёт вторую бутылку из пакета. Раздумывает пару минут, глядя в небо. Ты для этого нас обоих спасал? Чтобы мы встретились сейчас?       Бросает взгляд на парня — тот хоть и не настроен на общение, но скамейку всё же не покидает, продолжает сидеть, вперившись в записи. Стэн открывает бутылку и протягивает парню, больше не смотря на него. Краем глаза замечает его растерянность и немой вопрос на лице, но, спустя пол минуты, тот всё же принимает бутылку и делает глоток. Стэн достаёт ещё одно пиво уже для себя, открывает и отпивает сразу три глотка. Снова откидывается на спинку и прикрывает глаза.       Спустя минут двадцать парень ставит пустую бутылку на скамейку, убирает свою книгу в сумку и несколько секунд молчит, что-то решая. Затем громко выдыхает через нос и протягивает руку наблюдающему из-под прикрытых ресниц Стэну.       — Ксено Хьюстон Уингфилд.       Снайдер пожимает чужую тёплую ладонь и кивает.       — Стэнли Снайдер. Рад что у алкаша с Бойлстон-стрит появилось имя.       — Ещё раз благодарю за помощь, — в этот раз уже искренне отвечает Ксено. — И за пиво.       — В этот раз тащить не буду.       Ксено закатывает глаза и отворачивается. Поднимает руку и делает взмах на прощание.       — Увидимся, Стэнли Снайдер.       Стэн не отвечает, провожая тонкую фигуру в объёмном свитере взглядом — переводит на небо вновь и прикрывает глаза.       Где ты, моё лето?       Я знаю, где — ты на кладбище в затерянном Хартфорде, в сырой земле семейного захоронения. В могиле, у которой лишь памятник да имя, выгравированное на кромке мозга, выжженное в душе, болючее до невозможности. И один венок с сухими цветами, развеянными пылью по ближайшим тропинкам — но не унесённые ветром из головы.