Закон жизни лох запомнил

      — Пацаны, Кольщик не появлялся? — в качалку заявился весьма взволнованный Самбо, для него это было крайне не свойственно, поэтому появление парня удивило присутствующих и заставило оных собраться вокруг него.       — Нет, уже дня два его не видел. — пожал плечами Зима и задумался.       Действительно, на минувшем собрании было подозрительно тихо, а в зале не было слышно привычного смеха и нескончаемого словесного потока, заткнуть который выходило с трудом.       В последний раз Зима наблюдал удаляющуюся спину парня, когда очередная стычка с Турбо была прервана. Куда он залетел сейчас — загадка.       Зная Хасанова, с ним могло приключиться буквально, что угодно: в прошлый раз, когда он вот так же пропал, был найден на больничной койке с подранным в клочья бедром. Как он наткнулся на разъяренных псов — все так же загадка, отвечать на вопросы пацанов он не стал. А на резонный вопрос Зимы, не боится ли он однажды просто не выбраться из очередной передряги, ответил с усмешкой: "Старуха смерть придет за всеми, а за мной — красавица. Так что нехер переживать за меня!".       В тот день сердце Зимы больно заныло, стоило только представить, что этот полоумный может однажды больше не улыбнуться ему, не закуситься в очередной стычке с Турбо, может больше не сморозить очередную глупость и вообще пропасть с концами. А "с концами" — это жуть, как долго. Размышлять об этом не хотелось, но Зималетдинов давно заметил, куда с неистовой силой тащит друга. Поделать с этим он ничего не мог: Егор не слушал никого, уговаривать его или поучать абсолютно бессмысленно. Оставалось лишь наблюдать, да надеяться на то, что мозги парня однажды встанут на место, конечно, если они в его черепушке еще здраво функционируют.       — Да известно, где он! — вдруг отозвался Туркин с едкой усмешкой, внимание пацанов от взволнованного Самбо моментально переключилось на него. — Мне тут человечек напел, авторитетный человечек... — подчеркнул парень и зашуршал семечками в кармане, подогревая интерес, растягивая удовольствие.       — И где, Турбо? — с вызовом спросил Зима.       Шерсть внутреннего волчонка встала дыбом: Зима прекрасно чувствовал недобрые нотки в словах Туркина. Отчаянно надеялся, что товарищ не воспользуется случаем, не обольет Кольщика грязью, вовремя подгадав, когда того не будет на горизонте — зря. Поведение Турбо и его замыслы читаются, словно глупая детская книжка. Ни интриги, ни интересной, глубокой мысли. Лишь грязь, да подковерные подлые игры — вот вся суть этого долговязого группировщика.       — Нашептали мне, что пацанчик наш ошивается на Авиастрое. — многозначительно улыбнулся Турбо и повел бровями, краешек губ пополз вверх, превращаясь в ядовито-уродливую ухмылку. — Знаешь че там? — кивнул он Самбо. — Вы же у нас с ним не разлей вода просто, не?       А Самбо, действительно, знал, что на Авиастрое. Знал все черные секреты этого места, ровно, как и присутствующие пацаны. Больно резануло тех, кто достаточно близок с Хасановым. В глазах остальных зажглась жажда грязных подробностей. Каждый универсамовский был прекрасно осведомлен, что район этот славится тем, что черняшка там толкается в одночасье, а дурь пропитала каждый уголок. Жесткое заявление, Туркин прекрасно знал последствия и внутренне потирал ручки, с удовольствием смакуя вспыхивающий в мыслях образ позорно отшитого Кольщика.       — Тормози! — резко отозвался Зима.       — Тише-тише! — Турбо поднял ладони в примирительном жесте. — Пацаны, я сам не верю в это, но информация от проверенных людей! — на лице заиграла маска чуткого и переживающего друга. — Ну сами рассудите: я лично давно заметил, что с Кольщиком что-то не так... Реально переживаю, пацаны. Нужно решать вопрос.       — Что с Кольщиком ты заметил, что с ним, блять, не так? — вдруг завелся Зима.       — Ты сам что ли не видишь, Зима? Открой глаза: он часто пропадает, залипает постоянно, иногда языком еле ворочает. А глаза ты его видел? Взгляд безумный всегда, будто псина бешеная, он явно долбит, а ты просто отказываешься это принимать! Пацаны, за такое отшивают без вопросов, если по уму! Но ему по старой памяти нужно дать шанс объясниться...       — Это просто голословные обвинения! Кто тебе сказал? Ты как хочешь, но я в это не верю и верить нихера не собираюсь. Пиздеж. — вступился импульсивный Самбо. Кольщик, действительно, был его другом и в целом важным человеком, который помогал не единожды и никогда не отворачивался.       — Ты меня сейчас при всех пиздаболом назвал, ты совсем что ли ахерел, забыл, с кем разговариваешь?! — вспыхнул Туркин, демонстрировать свой авторитет он был мастак, однако эта бравада куда-то испарялась, стоило Кольщику рядом с ним открыть свой рот.       — Все, тормозите. Распускать пустой базар не будем, пацаны. Егор появится — все решим. — Зима всегда славился стойкостью и хладнокровной рассудительностью. Конфликты под его ледяным взглядом затухали по щелчку пальцев.       — Появится он, как же... Знаете, он совсем берега не видит! Нихера несправедливо получается, пацаны. Он ни разу ни за что не огреб, а мы постоянно всасываем, какая бы мелочь ни была. А его залеты я устану перечислять! — подал голос Кирилл Фантик, чутко ощутивший вскипающее недовольство среди нескольких пацанов. В Турбо он всегда видел свой главный авторитет, поэтому именно сейчас решил высказаться, чувствовал, что старший его непременно поддержит.       — Доволен? Нечего при скорлупе такие темы обсуждать, Турбо. — сквозь зубы едва слышно процедил Зима, так, чтобы только до Туркина донеслись эти слова. — А ты закройся вообще! — парень жестко пресек Фантика. — Нехер базарить о том, чего мы не знаем! Возможно, я глухой, но не верю пиздежу.       Наконец, вспыхивающее обсуждение было затушено, скорлупа разбредалась по домам, а пацаны заняли немногочисленные и ржавые от времени тренажеры. Зима сидел на старом облезлом диване и крепко задумался, размышления прервал Туркин, что сел рядом и слегка подтолкнул товарища в бок.       — Что мрачный такой?       — Ты понимаешь, куда твой язык поганый нужно засунуть? Что за базар ты начал при скорлупе... Нахера?! Вот мне скажи, как другу, Турбо: что за игры ты затеял?       — Зима, ты пойми, я против Хасанова твоего не имею абсолютно ничего. Он нормальный парень, но если другие пацаны узнают, что он гашеный ходит... Про всю улицу говорить будут! Это не по понятиям, ты понимаешь? Я не могу не отреагировать на авторитетные слова, отвечаю - это не пиздеж. Слово пацана даю! — речь была настолько драматично выстрадана, что Туркин едва не бил себя кулаком в грудь, подтверждая свой базар.       — Слово пацана... — мрачно усмехнулся Зима. — Ты сказать можешь, от кого информация? — Пацаны с Авиастроя, люди зря говорить не будут! Сплетни поползут про улицу и благодаря Кольщику мы все станем гашеными! Догадываешься, какие будут последствия, Зима? Я лично не хочу, чтобы Универсам из-за одного долбаеба покатился. Ты как хочешь, но я эту тему не оставлю.       — Да плевать мне, что там люди твои говорят, Турбо.       Зима встал и оглядел товарища неодобрительным взглядом, в котором читалось острое недоверие и зарождающаяся неприязнь. Парень отказывался верить, что его друг — Егор Хасанов на что-то плотно подсел. Это просто не в его характере. Хасанов какой угодно, но не наркоmан. Он неугомонный распиздяй и отбитый на всю голову агрессивный черт, буквально прущий на танк с ножом, но совершенно точно не такой, как гонит Турбо, — Зима точно это знал, по крайне мере отчаянно надеялся. Слова Туркина запустили в сознании Вахита необратимый процесс: он анализировал последнее поведение Кольщика, пытался выцепить хоть крупицу из его повадок и образа, что выдавали бы в нем тревожные признаки. Не находил и снова погружался в размышления. "Распиздяй долбаный! Что же ты натворил, Егор?!": ругался про себя Зима.       — Вот помяни мое слово, Вахит, я окажусь прав!       Парень лишь молча кивнул, продолжать разговор он не хотел, сейчас были дела намного важнее. Вахит неодобрительно мотнул головой, взглянув на Турбо.       — Марат! — окликнул Туркин Марата, что беседовал с Самбо на другом конце качалки возле импровизированного ринга.       Паренек молча послушно подошел и вопросительно кивнул. Туркин окинул его прохладным взглядом и похлопал себя по карманам в поисках пачки сигарет.       — Маратик, метнись на район, оповести скорлупу - завтра в семь строгий сбор.       — Нахера?.. — Зима наивно рассчитывал на то, что Турбо угомонился — ошибся, этот точно продолжит копать и точно докопается до своего, Вахит теперь в этом не сомневался.       Этим вечером Зималетдинов твердо решил добраться до Хасанова и выяснить у него раз и навсегда, что за чертовщина происходит! Парень искренне переживал, ведь судьба Егора ему была совершенно точно не безразлична. Хасанова он всегда считал своим близким и его проблемы больно отзывались в сердце Зимы.       Домой к Кольщику он спешил невероятно злой: по пути накрутил себя настолько, что готов был сходу прописать в наглую рожу с отвратительно борзой ухмылкой. Как он мог вот так вот пропасть на несколько дней?! Как он мог никого не предупредить?! "Стервец" и "сраный распиздяй" — эпитеты, которыми Вахит одаривал друга в мыслях.       В дверь квартиры, где проживали Хасановы, Вахит ломился с неистовой силой, молотил в дверь кулаком так, словно несчастная дверь виновата во всех грехах этого чертового мира. Наконец, по ту сторону послышались легкие шаги, щелкнул замок и на пороге предстала взволнованная мама.       — Вахит? Что случилось?..       — Егор дома, теть Лен? — буквально взмолился Зима.       — Нет, он дня два назад звонил, сказал, что будет у тебя... — наивно проговорила женщина и закуталась в халат поплотнее: из подъезда ее неприятно щекотал колючий сквозняк.       — Сука! — эмоционально высказался парень и резво сбежал вниз по лестнице, не объяснившись с матерью Егора.       Этим вечером Хасанов так и не нашелся. Зима к поиску подключил Самбо, однако позитивных плодов это не принесло. Главное — парень не нашелся ни в одной из подворотен, ни в лесопарке. Уже радовало. По канонам драматичных фильмов пацаны обзвонили две районные больницы и даже морг — там тоже не нашелся.       — Убью суку! — злился Вахит, докуривая очередную сигарету. — Блять, вот я уверен, завтра явится, как ни в чем не бывало со своей этой сраной ухмылкой! "Господа, а чего ебальники у всех такие грустные?! Доброе утро, блять, сегодня прекрасный день!": едко пародировал манеру и излюбленную фразу друга Зима.       — Я думаю, мы сейчас уже ничего не узнаем... Поздно уже — объявится, точно тебе говорю. Всегда объявлялся. — усмехнулся уставший Самбо. — Пойдем по домам, утром продолжим. — предложил, смахнув с сигареты пепел.       Подворотни, лесопарк, больницы и морг — это великолепные решения, которые, благо, не оправдались. Однако в одном пацаны просчитались, ведь вариант с милицией они совершенно не рассматривали.