Замкнутый круг

      Голова гудела, дышать почему-то было трудно. Ки Хун повернулся на кровати в бок, дотрагиваясь ладонью до лица. Растирая накопившуюся усталость, которая не давала нормально мыслить. Хотя присутствовало чувство, будто спал мужчина куда больше положенного в этом месте. Семь или девять часов, а может и вовсе десять, что являлось роскошью в этом месте.       Воспоминания вспышкой проносятся перед глазами. Человек в маске направил на него пистолет, ещё секунда и он был бы мёртв, но резко повернулся в сторону друга. Мгновение и перед глазами мужчины остаётся лишь мёртвое тело Чжон Бэн, чья алая кровь быстро распространялась по тёмному полу. Ки Хун не слышал собственного крика, не слышал, как проклинал Фронтмена и всю эту игру.       Ки Хун резко поднялся на кровати, стараясь забыть увиденное, но это не удалось. Сердце сжималось от боли и несправедливости, ведь эту пулю заслужил он, но точно не Чжон Бэн. Ведь тот был не виноват в том, что Сон хотел остановить эту чёртову игру и привязал эту идею другу. Сжимая руку в кулак, мужчина ударяет кулаком по стене, стараясь выпустить всю боль. Будто физические страдания сейчас могут помочь ему забыться. Но они не помогают, вид покрасневших костяшек напоминало о том, что мужчина жив и в нём течет кровь.       Он ещё жив…       Забыться? Слишком хорошая затея для жизни Ки Хуна, от чего тот усмехнулся. Он сам выбрал этот путь и отступать было бы глупо, особенно, когда столько людей погибло за его идею. Перед глазами появляется силуэт нового друга — О Ён Иль, который также хотел жить. Который хотел спасти свою жену и ребёнка, но игрок сам забрал его жизнь. Может, мужчина выиграл бы эти игры, успел провести операцию жене и забыл об этой игре. Только Ки Хун сам отнял эту надежду, когда рассказал о плане.       Мужчина перевёл взгляд на стену перед собой, осматриваясь вокруг. Это была небольшая комната, в которой помещалась кровать, стол, стул и книжный шкаф, однако пустой. Слева располагались две двери, которые манили игрока к себе. Тот поднялся с кровати, и только сейчас он заметил, что собственные ладони оставались в крови друга. Сжимая пальцы, Ки Хун подошёл к двери, дёргая на себя. Конечно, закрыто.       Вторая дверь вела в ванную комнату, где располагалась душевая, туалет и раковина с зеркалом. Подойдя ближе, мужчина заметил как изменилось его лицо. Будто морщин появилось больше, да и царапина над бровью уже покрылась корочкой. Игрок поднёс руки к крану включая воду, стараясь смыть чужую кровь. Вид алой воды вызывал у него некое отвращение, только это чувство адресовано именно ему.       Отвращение к себе, что не смог ничего сделать. Не смог спасти дорогих ему людей, которые пожертвовали своей жизнью из-за его прихоти.       Мужчина вернулся в комнату, осматривая ее на наличие камер. Он не мог поверить, что его могли посадить сюда без наблюдения. Однако ничего, что могло напоминать устройство здесь не было. Серый цвет стен не давил на него, только навевал какую-то пустоту и сонливость. Садясь на кровать ему ничего не оставалось, кроме как ожидать прихода кого-то.       Спустя двадцать минут, а может и больше, закрытая дверь открылась. С поджатыми губами игрок смотрел, как человек в черной маске не спеша заходит в комнату, пока дверь позади закрывается на характерный щелчок. Фронтмен сел на пустой стул, смотря в сторону уже выбывшего игрока. — Надеюсь, вы хорошо провели время здесь, — сказал измененный голос, который вызывал лишь отвращение у Ки Хуна. — Почему? Почему вы не убили меня? — голос срывался на крик. — Вы знали, что всё было подстроено мной! Почему вы его убили его…       Мужчину мог подняться с кровати, подойти к ведущему и ударить его. Только не делал этого, словно выжидал момента, когда получит ответы на свои вопросы. Сжимая в кулак одеяло, Ки Хун мог только смотреть на человека напротив себя, прожигая его взглядом. Ведь он выводил из себя всем своим видом и голосом. Тот казался довольно спокойным, слегка опущенные плечи, сложенные руки в замок. А лицо устремлёно именно в сторону Ки Хуна, и игрок был готов поклясться, что ведущий игры смотрит именно на него. Рассматривая из-за щелей этой маски, наслаждаясь проигрышем. — Потому что хочу увидеть, что вы сделаете ещё, — ответил Фронтмен, спустя пару секунд тишины. — Эту игру вы уже проиграли, и вас вместе с другими мятежниками объявили погибшими, — мужчина хмыкнул, смотря как меняется выражение лица напротив. — Не делайте такое удивлённое лицо, господин Сон. Вы должны были понимать все риски, которые ждали бы вас в случае неудачи, — спокойно продолжил он, не двигаясь с места. — Что вы хотите от меня? — Ки Хуна хотел ударить этого человека, сорвать маску, зарядив её прямо по лицу. Увидеть этого напыщенного индюка, для которого люди являются игрушками. — Эта игра для вас закончена, но неужели вы не захотите остановить следующую? — за маской не было видно улыбки. — Я предлагаю вам сыграть в тридцать седьмую игру, конечно, после того как закончится эта.       Зрачки Ки Хуна расширились от слов мужчины. Как он мог предлагать такие вещи, понимая, что ещё больше четырёх сотен человек погибнут. Ради чего? Развлекаловки? Потешить чьё-то эго? Игрок рывком поднялся с кровати, в два шага доходя до человека в маске. Сжимая в своих руках ворот чужой курткой, он практически кричал на него. — Вы чудовище, которое не видит смысла в чужой жизни! Смотрите на то, как люди в отчаянии погибают, борясь за куски бумаги! — Фронтмен не пытался остановить его, выслушивая каждое слово. Его забавляла такая реакция игрока. — И вы уже принимаете решение насчёт следующей игры, когда люди за стеной продолжают играть?! — Господин Сон, — чужие ладони схватили мужчину за запястья, слегка сжимая их. — Вы сами видели, что люди выбирали продолжать игру, даже после увиденных смертей. Никто не заставлял их. Верно? — задал риторический вопрос Фронтмен, но не давал вставить слово игроку. — Они каждый раз выбирали продолжение… — У них нет выбора отказать, потому что они в отчаянии, — тише говорит Ки Хуна, смотря на человека сверху вниз. — Просто вы не хотите верить в то, что люди алчны, — серьёзнее говорил мужчина, поднимаясь со стула. — Я не стану лишать вас удовольствия от игры, и предоставлю вам возможность увидеть, как закончится тридцать шестая игра, — Фронтмен был сильнее игрока, поэтому с лёгкостью убрал его руки с себя, ведя в сторону кровати. — Однако я всё ещё жду ответа на свой вопрос. Хотите поучаствовать в тридцать седьмой игре?       Мужчина замолчал, чувствуя на себе пронзительный взгляд даже сквозь маску. Искажённый голос не вызывал эмоций человека напротив, словно проверял его на прочность. Они были практически одного роста, но тот был шире в плечах. Хотя может чёрный костюм просто делал тело больше, чем оно есть на самом деле. Трудно было даже понять возраст человека, который стремился продолжать игры, даже после перестрелки. — А если я откажусь? — с вызовом спросил игрок, смотря прямо. — Вы не откажетесь, — смешок дошёл до ушей Ки Хуна, заставляя его ещё больше злиться и вырываться из чужой хватки. — Но даже если вы этого так яростно желаете, я сам пристрелю вашу голову, — четко произнёс мужчина, откидывая игрока на кровать. Ки Хуна вовремя успел сгруппироваться, чтобы не удариться головой об стену. — Как вашему другу, — напомнил он, отходя на шаг назад.       Мужчина замолчал, сжимая ладони в кулаки. Смерть была бы подарком в этом месте, но не являлось успокоением души погибших. Делая глубокий вдох и выдох, Ки Хуна не предпринимал какие-то попытки вновь схватить человека напротив.       Фронтмен снял перчатку с руки, а после потянулся в сторону игрока. Схватив грубо за подбородок, мужчина поднял голову Ки Хуна к себе, всматриваясь в карие глаза. Злость, ненависть и опустошение слилось в одном взгляде, которое заставляло Фронтмена продолжать свою затею.       Ладонь поднималась выше, пальцами дотрагиваясь до царапины. Мужчина проводит по ней легко касаясь подушечкой пальца, словно проверял зажила ли она или требует дальнейшего лечения. Небольшого пластыре хватило бы, чтобы закрыть её полностью. Хотя стоял вопрос в том, примет ли его доброту Ки Хун, который намеревался его убить каждую секунду. Даже сейчас, Фронтмен готов был поклясться, что если дать оружие в руки мужчины, то тот сразу пустит пулю. — Ваш ответ, господин Сон, — напомнил мужчина, приближаясь. Даже через маску он мог уловить тяжелое дыхание напротив. — Вы и сами знаете мой ответ, — выплёвывая слова, произнёс Ки Хун. Схватив человека в маске за запястье, желая отодвинуть его руку, он продолжил говорить. — Поэтому подождите, и я достану до вас и остановлю эту проклятую игру.       Фронтмен хмыкнул, отпуская чужое лицо, делая шаг назад. Его полностью устроил этот ответ, всё же в глазах напротив появилась какая-то искра к жизни. Может она ещё оставалась бы в глазах, если бы не убийство Чжон Бэна, хотя его жизнь не являлась важной для этой игры. — Буду рад увидеть ваше возвращение, — ответил мужчина, отходя в сторону двери, которая тут же открылась. — Герой, — добавил Фронтмен, после чего вышел из комнаты.       Ки Хун успел рассмотреть впереди чёрные стены, с золотыми вставками и тёплым светом. В этой части здания мужчина не был, хотя и с оружием в руках они смогли пройти не так много, как задумывалось.       Всё произошло не так, как задумывалось, и Ки Хун это признавал с болью в сердце. Может, Фронтмен был прав, что игрок просто заигрался в героя. Кладя голову на подушку, мужчина закрывает глаза, с надеждой, что всё это наконец-то закончится. Что больше никто не умрёт, что оставшиеся игроки выберут возвращение домой, а не следующую игру. Только в темноте, которая накрывает его, он видел силуэты игроков, погибшие по его вине. — Простите, — тихо проговорил мужчина, чувствуя как слезы скатываются по лицу. — Я подвёл вас всех…