Тень иерофанта

      Отшельник — это поиск себя и своего пути. Второе имя отшельника — это интроверт, он не любит шумные компании, любит свое одиночество, благодаря которому находит свой истинный путь. Однако в отрицательном смысле, отшельник может полностью уйти в себя, не замечая вещи и людей. Полностью отдаляясь от близких, зацикливаясь на собственных мыслях.

      Школьная парта, которая повидала за свою жизнь с дюжины учеников, слегка покачивалась от неосторожного движения ногой. На лакированном дереве можно было увидеть рисунки, оставленные псевдохудожниками. Где-то сбоку был нарисован человечек с открытым ртом, сбоку перечеркнутый половой орган, да и несколько надписей схожего характера.       Антон был не из тех, кто разрисовывал парты, для этого имелся обгрызенный листок бумаги, вырванный из тетради по трудам. Да и вообще, зачем по труду нужна была тетрадь, когда её ни разу не открывают. Труды в девятом классе превратились уже в дополнительные уроки для подготовки к экзаменам. Хотя сам трудовик явно огорчен этим решением, но никогда в открытую не ворчал.       Облокотившись на спинку стула, юноша смотрел на доску, где его одноклассница чертила треугольник. Слева от нее была преподавательница, которая не сводила с девушки взгляда. Парню казалось это забавным, пока она смотрит, чтобы Олеся не списывала около доски, весь класс успел найти решение в телефоне. Парень относился к геометрии спокойно, это не был его любимый предмет, но твердую четвёрку в аттестате имел и этого хватало, чтобы лишний раз не беспокоиться.       Отворачивая взгляд к окну, Антон лишь вздыхает. Практически конец ноября, точнее через пару дней уже зима, а снега было не видать. Только пустые деревья, да и грязь от дождя. Ему давно хотелось какой-то новогодней атмосферы вокруг, чем эта эстетика фильма . — Ты сам решил что ли? — недоуменно прошептал сосед по парте Дима. — Тема лёгкая, — проговорил парень, подвигая свою тетрадь на сторону друга. — Сегодня добрый, можешь списывать, — усмехнулся Шастун, возвращая свой взгляд на доску. — Прям с барского плеча, — хмыкнул Журавлев, довольно списывая решённую задачу. Он даже не сомневался в правильности решения, зная, что его друг с мозгами. — Ненавижу алгебру. — Это геометрия, — проговорил Антон. — Кажется, не ты один не долюбливаешь её, — по одному взгляду на Иванченко было понятно, что даже карты таро вряд ли бы справились с задачей. Всё таки около доски она стояла порядком семи минут. — Садись давай, — огорчено вздохнула Лариса Витальевна, разворачиваясь к столу. — Чтобы завтра выучила правила, даже с такой простой справиться не можешь. А экзамены как? А, Олеся? — Да, ладно вам эти экзамены, — проговорила она, направляясь к столу, растирая в пальцах белый мел. — Там на четвёрку не так много баллов надо, без второй части справлюсь. — Да и задача то из первой части, Олеся, — покачала головой женщина, а после посмотрела в электронный журнал, выбирая новую жертву. — Так, давай Романов, четверть уже третью неделю идет, а оценок нет.       Антон проводил взглядом силуэт парня, а после вновь откинулся в тетрадь, рисуя на листке какие-то узоры. Радовало лишь одно — сегодня была история. Один из предметов, на который он приходил с удовольствием. Начиная, конечно, с восьмого класса, когда злая старуха, которая в каждом слове вспоминала Сталина, освободила место молодому учителю.       Звонок оповестил о конце урока, и спустя пару секунд уже все вышли из кабинета, направляясь в следующий. Шастун шёл вместе с Димой и Олесей, которая успевала высказать несколько лестных слов о математичке. — Знает ведь, что я её геометрию с седьмого класса не понимаю! Знает, но всё равно вызывает к доске, чтобы ещё раз убедиться в моей тупости видимо, — причитала девушка, идя чуть впереди. — Да ладно тебе, Олесь. На контроше спишешь, оценку исправишь, — подбадривал ее Дима. — Или вон Антона попроси, объяснит тебе всё. — Мне не трудно, — отозвался юноша, поднимая взгляд от телефона. — Ты знаешь, что я всегда найду для тебя время. — Ага, найдёшь, — произнесла девушка, поглядывая на друга. — Я знаю, что у тебя репетитор на репетиторе стоит. Не хватало ещё мне помогать.       Они вместе зашли в кабинет, занимая свои положенные места. Учительское место пустовало, да и до урока ещё оставалось порядком пяти минут. Пока в кабинете царила суматоха и разные разговоры, Антон листал социальные сети. Это помогало ему отвести мысли в другое русло, не связанные с историком. Человеком, из-за которого он полюбил историю, хотя это больше было сделано для привлечения внимания. Здорово быть самым умным в какой-то дисциплине, тебя посылают на олимпиады, занимаются с тобой отдельно. И парень действительно ждал, когда начнется городской этап олимпиады, чтобы вновь быть рядом с ним.       Стук закрывшейся двери привлёк внимание всех, и ученики быстро заняли свои места, замолкая и становясь постройке смирно. Это иногда забавляло Антона, Попов был олицетворением дисциплины. Мужчина со стуком прошёл к столу и слегка улыбнулся, осматривая всех. — Здравствуйте, садись, — ответил он сдержанно, присаживаясь на своё место.       Голос строгий, однако было сказано с добротой. Шастун, подперев голову рукой, смотрел практически на учительский стол. Арсений Сергеевич выглядел молодо, только лёгкая щетина придавала несколько лет. Взгляд голубых глаз был серьёзен, помечая в компьютере тех, кто решил не посещать урок в данный момент. А юноша и не знал, когда этот молодой учитель понравился ему. Так просто, практически неосознанно. Мужчина привлёк его внимание своей строгостью и порядком, своими знаниями и некой добротой, хотя и злым бывал. Однако это не распространялось на подростка и это радовало.       Наверное, впервые это произошло, когда Антон остался с историком один в кабинете. Обсуждали весеннюю олимпиаду, а мужчина просто положил ему руку на плечо, сжимая его. Поддержка, не более. А в тот момент Шастун покраснел, отвёл взгляд сторону и как-то отшутился, даже не помня, что сказал. Тогда и начался рушится какой-то иллюзионный мир внутри парня.       Проваливаясь в свои мысли, Антон не сразу слышит свою фамилию из уст мужчины. Только толчок его друга помогает ему вернуться в реальность и поднять руку. — Просыпайся, Антон, а то и тему проспишь. А нам ещё городской уровень брать нужно, — слегка усмехается Арсений, продолжая называть фамилии.       Щёки почему-то краснеют, и это было неприятно. Не от усмешки Попова, а скорее от собственных мыслей и чувств. Парень, точнее подросток, влюбился как младшеклассник в взрослого мужчину — учителя. Одно слово характеризовало его эмоции — отвращение. Он старался не вспоминать день, когда сам признался себе в чувствах, стоя напротив зеркала. Как исказилось его лицо от злости к самому себе, как краснесли костяшки его рук, ударяясь каждый раз об стену.       Школьник повернул взгляд к окну, конечно, ничего нового он не увидел, зато лица Попова не было, а большего было и не нужно. Сегодня его точно не вызовут к доске, оценок вдоволь и можно просто расслабиться, тыкая ручкой в тетрадь. Телефон на уроке Антон старался не доставать, в особенности на истории. Всё же портить свою репутацию в глазах Попова не хотелось, когда им учится ещё больше полгода. — Как думаешь у него кто-то есть? — шёпотом спросил Дима, привлекая внимания друга. — Наверное, — проговорил юноша, возвращая внимание на класс. — Девчонки вроде пытались на него инфу нарыть на первом году обучения. — Тогда ничего не нарыли, — ответил Журавлев, листая учебник. Словно беглый взгляд на параграф поможет ему запомнить всё. — Ты че, опять учил что ли. — Я эту тему готовил для олимпиады, — довольно хмыкнул Антон. — Да, да, умный Антоша, мы это поняли, — не со злости сказал парень, однако его слова дошли до учительского стола. — Журавлев, сегодня ты что-то разговорчивый, — серьёзно начал мужчина, направляя свой взгляд вновь на компьютер. — Как раз и оценок мало, вставай.       Дима кинул на друга взгляд помощи, казалось, еще пару секунд, и Журавлев точно начнёт сочинять собственную историю. Хотя так оно и произошло, пару вычитанных строк не хватило даже на четвёрку. Зато Арсений Сергеевич вдоволь был доволен таким ответом, задавая вопросы, уже понимая, что нужный ответ он не получит. Это понимали все в классе, и Антон не мог понять, почему историк гасит Димку. Его ответ уже походил на твердую тройку, а с этими вопросами, которые встречались в олимпиаде, но не как в учебнике, парню светила оценка хуже. — Говорить за партой можем, а около доски уже немые, — качал головой мужчина, поворачиваясь к классу. Тот будто выбирал новую жертву на вопросы, на которые ответа он не получил.       Взгляд метнулся на Антона, который был занят точно не учебой. Тихо постукивая ручкой об тетрадь, парень вновь погряз в свои мысли. Он врал себе, когда говорил, что любит этот предмет. История не приносила ему тот спектр эмоций, какой был в восьмом классе. Раньше было веселее, какие-то шутки, исторические фильмы. Сейчас все казалось будто строже, а в глазах довольно молодого преподавателя ученики являлись взрослыми. И кроме как учить данный предмет у них не должны проскальзывать другие мысли. Это удручало, учитывая, что каждый учитель думал так же.       Мужчина перевёл взгляд на соседний ряд, вызывая к доске ещё одного троечника. Журавлев с некой злостью плюхнулся на стул, сжимая руки в кулаки. — Он сегодня точно не с той ноги встал, — тихо проговорил Антон, взглянув на друга. — Я могу понатаскать тебя… — Ему просто никто не сосет, вот и отрывается на нас, — сквозь зубы произнёс парень, а после вздохнул. — Спасибо, но не нужно. Олеся права, у тебя и без нас забот хватает. Уверен, Арсенич тебя ещё загрузит к новому году.       На этом их диалог до конца урока был закончен, все же строгий взгляд Попова мог заткнуть весь класс разом, а это далеко не легкое дело. Более двадцати человек, которые кое-как могли усидеть на месте, всегда нуждались в разговоре друг с другом, но точно не в кабинете истории. Никто не хотел видеть разъярённого преподавателя, особенно, когда до нового года оставалась четыре недели. Не хватало еще приходить на его отработки, после которых девочки убегали в слезах, по слухам конечно.       Долгожданный звонок, однако никто не стремился вставать с места. Антон усмехается про себя, они будто собаки, которые ждут команду и это правда было так. — Задание выложил в электронный журнал, свободны, — учебники и тетради мигом полетели в школьные сумки. — Шастун, останься на пару минут.       Антон молча кивнул, сжимая в руках лямку сумки. Оставаться один на один не хотелось, сегодня день был точно не на его стороне. Следя, как его счастливые одноклассники выходят из кабинета, Шастун готов был поклясться, что тоже хотел, так сбежать, не оглядываясь. — Не ждите, — махнул он рукой в сторону Димы и Олеси, что оставались стоять в дверях. — Мы тебе за булкой сходим, — крикнул Журавлев, закрывая дверь.       Парень прошёл ближе к столу, садясь на парту напротив учителя. — Что-то случилось, Арсений Сергеевич? — уточнил юноша, держа в руках сумку, словно спасательный круг. — Я вчера закончил проверять ваши олимпиадные работы, — начал мужчина, передавая в руки подростка испасанные листки. — Шестидесят три балла из девяносто пяти, конечно, хороший, но для городского уровня мал.       Антон пролистывал свой вариант, замечая пометки. Здесь уже были исправлены его ответы и дана краткая характеристика. Ошибок было много, и юноша не боялся в этом себе признать. Он эту олимпиаду писал, как можно быстрее, даже не задумываясь о каком-то месте. Хотя в глубине души хотел выиграть, больше проводить времени с учителем, зная, что из этого хуже будет только ему самому. — Однако, это лучший результат по твоей параллели, — мужчина снял очки, кладя их на стол. — Сколько у тебя еще уроков? — Три, — с некой неохотой ответил он. — Я пороюсь в папках прошлого учителя, попытаюсь найти прошлогодние варианты. Порешаешь на досуге и это даже не обсуждается, Антон, — серьёзно сказал учитель, смотря на ученика. — Мне обязательно участвовать в городском этапе? — вздохнул парень, поднимая взгляд от варианта на Попова. Руки того были скрещены на груди, а смотрел он так, словно Шастун сам поджигал Жанну Дарк на площади. — Что за глупые вопросы? — изогнул мужчина бровь. — На тебя Журавлев так плохо влияет, понять не могу… — Он не причём, — перебивая учителя, ответил он. — У меня подготовка к другим экзаменам, а историю не сдаю. — Разве? Мне казалось, что ты хотел её сдавать после одиннадцатого. А олимпиады помогут тебе запомнить нужный материал, — со вздохом ответил он. — Я отметил моменты, где ты сделал ошибки. К тестовой части у меня меньше вопросов, а где развёрнутый ответ… — историк замолк, будто выбирал ответ, который не сильно заденет парня. Хотя Антон был уверен, что это сделано лишь ради участия в олимпиаде. — Нужно побольше читать. — Я не буду давать вам надежды на первые места, — сказал парень, открывая свою сумку. — Мне хватит твоей фамилии в списке призёров, — произнёс мужчина, обойдя стол. — Не волнуйся раньше времени, у нас его с тобой предостаточно, — крепкая рука касается плеча Шастуна.       Парень готов был поклясться, что ладонь Арсения была горячей. Тот слегка сжал плечо, а после ободряюще похлопал. Такая смена настроения удивляла юношу. С кем-то он был строгим, кидая на них грозный взгляд, а с ним был… Мягким? Словно Шастун являлся особенным среди всех учеников школы, а их было достаточно много для Санкт-Петербурга. — Могу идти? — спросил парень, поднимаясь из-за стола. — Иди, если не найду варианты, то напишу тебе, — сказал мужчина, освобождая путь для ученика.       И Антон быстрым шагом пошёл к двери, не прощаясь с учителем. По коридорам вновь прошелся звонок, замечательно, он ещё на литературу опоздал. Однако спешить в кабинет он не планировал, медленно тащась на другой конец коридора. Щеки предательски горели, парень кусал свои губы.       Ужасно и невыносимо. Он сам себе противен, а Попов будто ещё больше подливал масла в огонь, словно проверял, сколько ещё выдержит Антон. Собственные мысли не успокаивались, и юноша завернул в мужской туалет, ополаскивая лицо холодной водой. Горячей здесь никогда не было, но не в дни проверки. Через зеркало на него смотрел уставший взгляд зелёных глазах, мешки выделялись на слегка бледных щеках. Вода помогла сбить кровь от лица. Приложив слегка кудрявые волосы в сторону, юноша все-таки доходил до кабинета.       И только под конец учебного дня получает сообщение от историка, которому парень искренне был рад. А.С. Попов Варианты не нашел, поэтому заходить ко мне нет смысла. Сегодня-завтра скину тебе электронные варианты, порешаешь до конца года. 13:49

Антон

Ок

13:51

      После чего телефон был закинут в карман куртки, и Шастун направился за Димой, который уже во всю спорил о чем-то с Олесей. Они оба заставляли чувствовать парня чуточку счастливее в школе, не позволяя впасть уныние. Однако о чувствах, которые держал внутри себя юноша, он никому не рассказывал. Не хватало еще лишиться друзей. — Антон, давай быстрее, — крикнула Иванченко, поворачиваясь назад. — Сегодня хороший день для гаданий! — Да шутки все эти твои карты, — усмехнулся светловолосый, идя рядом с девушкой. — Придумали картинки и продают таким же девочкам, как ты. — Тебя не спрашивали, — надув алые губы, проговорила она, не сводя взгляда от Шастуна. — Что-то случилось? Ты какой-то поникший, как только вернулся от Арсенича. — Все в порядке, — улыбнулся парень, догоняя друзей. — Значит к тебе? — Да, — кивнула она головой, а после продолжила спор с Димой.       Шастун поднял голову к верху, замечая маленькие частички снега. Всё же зима дошла и до питерских улиц, что ни могло не радовать. Холодный воздух обдувал лицо, растормошив и так беспорядочные волосы. Парень шёл без шапки, которая валялась среди учебников его сумки. Однако надевать её не хотелось, идя под ветром и снегом. Олеся что-то говорила о здоровье, а Дима лишь смеялся. Сегодня учебный день прошёл куда лучше, чем это было вчера.       В квартире Олеси было тепло после холодной улицы, поэтому скинуть куртку являлось первым желанием гостей. Они быстро перебрались в комнату девушки, которая в спешке убирала раскиданные вещи, однако их это нисколько не волновало. У самих то спальни были в более ужасном состоянии, чем криво сложенная одежда и три бумажки на столе. — Чего встали? Первый раз что ли у меня? — повернулась Олеся к друзьям. — Поставьте чайник пока, а я карты достану.       Антон с Димой развернулись, направляясь по выученному маршруту на кухню. Справиться с газовой плитой было под силу парней, поэтому после они вновь вдвоем вернулись к подруге. — Прыгайте, — девушка сидела по турецки на бежевом ковре, в руках тасуя карты.       Антон с неким интересом смотрел на это. Не то чтобы он верил в карты, но он точно уверен в Олесе и её прогностических способностях. Пару раз она спасала всем троим жизни, говоря просто не выходя из дома. Хотя это было больше похоже на прогуливание школы, потому что стояли скучные уроки. «Мы спасём себя от скуки! Поэтому сидим дома», — вспоминает слова Иванченко юноша, слегка улыбаясь этому.       Антон расположился напротив подруги, облокачиваясь на одно колено. Дима плюхнулся слева, поглядывая на сосредоточенное лицо Олеси. В такие моменты она была само спокойствие, и веселая девочка будто пропадала на несколько минут. — Кто первый? — ухмыльнулась она, переводя взгляд от одного до другого. — Я не верю во все это, — махнул рукой Журавлев, а после посмотрел на друга. — Давай ты сначала, а то вдруг она мне смерть нагадает. — Чупуху не говори, — подняв бровь, сказал Шастун, смотря на девушку. — Что мне нужно сделать? — Прошепчи вопрос в колоду, — ответила она, слегка подвигая ее ближе к лицу парня.       Ему потребовалось несколько секунд, чтобы придумать вопрос. С одной стороны, он мог узнать свое будущее. С другой, узнать, что будет между ним и историком, однако вопрос точно вызовет подозрение в этой комнате. Да, Антон не имел права говорить о своих чувствах, даже в кругу друзей. Он ведь нормальный, а эта влюблённость пройдет, стоит ему уйти из школы. — Мое будущее до конца года, — шёпотом проговорил парень, в после поднял взгляд на Олесю. Сбоку Дима пытался сдержать смеха, вся эта ситуация смешила его, однако старался быть серьезным, насколько это было возможным. Прожигающий взгляд девушки заставил Журавлева сразу умолкнуть, и та еще раз размешала карты.       Ловко она достала три карты, расставляя их в ряд. С каждой выложенной карты лицо Олеси напряглось, и Антон сразу понял, что что-то тут явно плохое. Хотя и название карт о хорошей жизни не вещали. — Говори, как есть, — скрестив руки на груди, произнес парень. Дима же взглянул на карты сверху, а после на девушку. — Даже я знаю значение, — в голосе читался некий испуг, и это действительно напрягло юношу. — Маг, башня и тройка мечей, — произнесла она тихим голосом, словно сама пыталась поверить в происходящее. Оба школьника молчали, выжидая вердикт. И спустя минуту, со вздохом, но Олеся продолжила. — Маг скорее всего человек, который имеет влияние на тебя, причём для собственной пользы. Башня — это разрушение отношений, действительности, да и жизни вовсе. Плюс ко всему тройка мечей здесь про отношения скорее всего. — А если все собрать вместе? — У тебя испортятся отношения с человеком, с которым ты знаком на фоне чувств. И это сильно затронет твое состояние, как физическое, так и моральное, — девушка вновь перемешивает карты, надеясь вытащить хорошую карту. Словно это может исправить ту ситуацию, которую разложила. — Кто этот человек? — прошептала она вопрос, смотря на Антона, а после вытащила карту. — Иерофант, — удивилась девушка. — А, ну конечно, — покивал головой Дима, словно понимал значение. И только Антон смотрел на расклад, уже жалея, что задавал вопрос. — И что это? — Человек, который вещает свои мысли людям. Это как и родитель, так и учитель. Может с родителями поссоришься? С учителями вряд ли, у тебя со всеми хорошие отношения, — тараторила девушка, нервно тасуя карты. А после достает следующую, проговаривая тихо вопрос. — Причина ссоры, — карту на стол она не успевает выложить. — Не смотри больше ничего, — ответил Антон, смотря на карту в руках девушки. Олеся смотрела на друга, краем глаза смотря на рисунок напротив. «Дурак»       Девушка разом собрала карты в колоду, быстро перемешивая их. Лезть дальше не было смысла, ведь этого не хотел Антон. Верно? Он не хочет знать причину, хорошо, Иванченко не трудно сохранить это в секрете. — Да и вообще, может и не сбудется, — сказала она, а после взглянула на Диму. — Давай посмотрим, что у тебя хранится в твоей светлой голове, — проговорила девушка.       Шастуну было неприятно от этой ситуации, один взгляд на девушку давал понять, что она что-то поняла. Или он просто накручивает себя. Сорра с родителями, которые души в нём не чают, забоятся о нем, интересуются жизнью, казалось невообразимой. А вот поссориться с преподавателем выглядело правдоподобно, в связи с последними разговорами. Разбитое сердце? По спине прошел табун мурашек от собственной мысли. Если кто-то действительно узнает о его «грязных» мыслях об историке — это точно приведёт к конфликту. Быть может, даже из школы выпрут.       Поток мыслей смог остановить только свит чайника с кухни. — Я пока сделаю чай, — проговорил парень, вставая с пледа, скрываясь за дверью. Олеся лишь проводила парня печальным, в какой-то степени обеспокоенным взглядом. — Ты чего так смотришь? — спросил Дима. — Да так, задумалась, — махнула она рукой, помешивая карты в руке. — Как думаешь, если у Антона предсказание мое сбудется… Что мы будем делать? — Поддержим его в любом случае, что за глупые вопрочы, Лесь? — удивился парень. — Твои свечки уже в мозг пробрались? Все нормально будет, не сбудется у тебя ничего, — девушка лишь усмехнулась, ведь это был единственный раз, когда она не хотела, чтобы ее собственный расклад не сбылся. — Да, наверное.       Антон не слышал их разговора, заходя на кухню, тот сразу выключил чайник. Руки помнят, на какой полке расположен чай, какой напиток предпочитают его друзья. Все его действия выведны до автоматизма, позволяя вновь утопать в своих мыслях. Ведь образ его историка, которого пытался ненавидеть юноша, не уходил из головы. Будто и сейчас он стоял позади него, оценивая строгим взглядом. Шаг в его сторону отдавался бы стуканьем лакированных ботинок. Часы на правой руке тихо работали, но в тишине кухни они бы звучали отчетливо.       У Арсения ладони большие и горячие, они бы без каких-либо усилий легли бы на чужую талию, сжимая ее на ребрах. Дыхание мужчины касалось бы оголённой кожи шеи, заставляя мурашками распространяться по телу, прикрывая глаза.       Антон резко кладёт руку на поверхность чайника, держа пару секунд, чтобы обжечься. Больно, зато выводит все мысли из головы разом. Лицо, как и ладонь, были красными. Подойдя к раковине, он подсунул руку к холодной воде, остужая её от ожога.       Противно.       От самого себя, от собственных мыслей. Здесь, в чужой квартире он думает о том, как бы его касался учитель. Просто замечательно, лучше не придумаешь. Может жизнь после исполнения этого расклада вернётся в нужное в русло, уйдет Шастун в новую школу, где уже не будет Попова. Да и он сам забудет подростка с последней парты, который полюбил историю только благодаря его урокам.       Отвратительно.       Кусая щеку, Антон заливает чай на троих, а после опускается на стул. Хочется закурить, однако делать это в доме Олеси он не собирался. Попьёт чай и уйдёт, скажет, что мать позвонила. Это всегда срабатывает, когда парень не мог больше находиться в обществе людей.       Звук сообщения, вновь прерывает монолог в голове подростка. А.С. Попов «…», по ссылкам найдешь варианты за прошлые года. Они, конечно, с каждым годом труднее и вряд ли задания будут похожи, но стоит попробовать. Двух недель хватит на решение? 14:49

Антон

Хватит

14:50

      Как всегда коротко ответил парень, откидывая телефон на стол. Пальцы касаются волос, зарываясь в них. — Антон, я такое ему нагадала не поверишь! — воскликнула девушка, подходя к парню. — И что же? — улыбнулся подросток. — На любовь гадала, сказала, что с Леной из девятого «б» танцевать буду на новый год, — усмехнулся Дима, идя позади девушки. — И веришь? — изогнул бровь парень, поглядывая, как девушка переносит кружки на стол. А после подходит к холодильнику. — С трудом, она же это, отличница. Каждый хочет потанцевать, я точно в пролёте, — вздохнул юноша, садясь напротив друга.       Олеся раскрывала в руках шоколадку, попутно держа в руках коробку с конфетами. — Угощайтесь, сегодня, так уж и быть, поделюсь с вами, — ответила она, кладя сладости на стол. — Очень гостеприимно, — произнес Дима, уже отламывая для себя дольку шоколада.       Антону есть не хотелось, поэтому он только пил чай, разбавляя его разговорами. Хотя в основном говорили Олеся и Дима, снова споря о таро. За их перепалкой интересно наблюдать, ведь чувствовалась какая-то домашняя атмосфера, будто это уже не первый раз. Они вместе и им было хорошо втроём, как друзьям и людям, которые поддержат друг друга. Однако даже им Шастун не говорил о своих эмоциях и чувствах, опасаясь быть осужденным и не принятым.       Антон ушёл первый, рассказывая байку, что родители ждут дома. Может и ждут, он не знает. Выходя из подъезда вновь на улицу, парень плотнее прижимает шапку к голове. Руками шарится по карманам, доставая сигареты. Горячий воздух поступает в лёгкие, заставляя пару раз кашлянуть. Конечно, чего он ожидал от сигарет. Только это спасало его от эмоций внутри его тела и головы. Выпуская воздух на улицу, парень направился в сторону дома.       Ему было некуда спешить, даже домашнее задание особо не волновало. Репетиторы точно стояли на третьем месте, однако никогда не пропускал, а их задания делал в срок. Прилежный подросток, который подавал большие надежды, сейчас медленно разрушался и никто этого не замечал. Это вызывало у парня усмешку на лице, ведь он сам принял такую стратегию.       Закрыться ото всех внутри себя. Ведь никто не обязан был вытаскивать его из пучины собственных мыслей. Никто не обязан говорить, что он нужен и его не хватало. Никто не обязан поддержать его в собственной любви к человеку его же пола, который старше его чуть ли не в два раза. Ведь Антон взрослый мальчик, и сам справится со всем. Всегда справлялся, и сейчас справится. Также, как бросил курить в восьмом классе. Также, когда наконец-то избавиться от чертовой бессонницы и будет высыпаться.       В квартире никого не было, что не могло не радовать. Парень сразу проходит в свою комнату, падая на кровать лицом вниз. Сейчас он в безопасности и никто не сделает ему больно, кроме него самого.