kinktober24

Дах! Дах! Один выстрел в грудную клетку, другой в голову. Цель поражена. Угроза устранена. Плотная бумага, мишень в виде человеческого силуэта, покачивается на стойке. У височной доли и на нижнем левом боку тела изображённого безликого появляются отверстия. Зона вокруг окрашивается в оранжевый цвет. Реактивные мишени удобны — сразу видно, куда попал снаряд. — Неплохо, — раздаётся рядом спокойный голос. Приор изъявил желание спуститься со своим подчинённым в тир. Сам предложил, сам согласился. Регламент этого не запрещал, и Баретти был не против. Лу тогда повела напарника в сторону и спросила: «В твоих навыках сомневается? Или что, прохлаждаешься там? Лично хочет проверить?» Вспоминая, как она была готова показать свой дневник при вежливых вопросах о тренировках телекинеза, Кей лишь с улыбкой покачал головой. Нет, тут в другом дело — в любви и интересе самого Мартена к оружию, о котором Стоун наслышан. Совсем прозаично — месье решил смахнуть пыль с навыков, пострелять. Догадки не оправдались — на месте Мартен к оружию не прикасается. Наблюдает. Изучает. Кей не против, месье не отвлекает. Плохая была бы концентрация, если бы отвлекался из-за свидетеля. Он был обучен стрелять и стрелять метко, точно в цель и при худших условиях, когда вокруг люди, крики, волнение, запах страха, паники, непонимания, когда чужое заполняет голову, и нужно расчистить взор и попасть в движущуюся, часто убегающую мишень. Кею приходилось работать в разных условиях. Рука правосудия, олицетворением которой себя позиционировала Инквизиция, добиралась до каждого уголка обжитых выжившими людьми земель — до каждого. Поэтому присутствие Приора не смущает, не мешает и не беспокоит. По крайней мере, до той поры, пока он не приближается со спины, не встаёт слишком близко. Касается спины — Кей невольно выпрямляет её. Ещё и локтя, чуть согнутого, побуждает выпрямить и его тоже. Мартен трогает торс эмпата, пару раз хлопает ладонью, от чего мышцы пружинятся. Кей встаёт ровнее, твёрже, и мурашки бегут по шее, когда возле уха ощущает тёплое дыхание. — Дыши, Кей, — звучит вполне буднично. Стоун кривит губами, следует рекомендации. Вдох. Выдох. Мартен не отходит, и Кей позволяет себе бросить на него взгляд через плечо. Стоять в такой непосредственной близости от Приора, окружённым его немногочисленной охраной, может причинять определённые неудобства. Что они видят? Командира, указывающего подчинённому на правильный курс? Вспоминаются слухи, коими полнится высшее общество. И то, что не бывает дыма без огня. — Ты в отличной форме, — невозмутимо подмечает начальник. — Это комплимент? — Нет. Кей усмехается, качает головой. — Тогда благодарить не стану. Он целится, намереваясь украсить мишень ещё одним отверстием с ярким оранжевым цветом вокруг. Привык, что с ним играет Лу — это в её характере, типично для неё, но чтобы Приор..? Мартен произносит с холодом, смахнув его концентрацию: — Как получилось, что человек с такими способностями оказался на улицах Термитника, расследуя серийные убийства псиоников? — Спрашиваете об обвинениях в домогательствах? Правдивы ли они? — Спрашиваю, почему охрана. Кей равнодушно водит плечом. Близость Мартена кажется привычнее. Его чувства, эмоции, тонкий шлейф, окружающий их обоих, — ненавязчивы, играют, как приятная мелодия на фоне. По сравнению со многими он... тихий. Легче расслабиться, ничего не бьёт по открытым нервам. — Не думаю, что раскрою тайну, сказав, что у эмпатов обычно не так много карьерных перспектив... — Тем не менее, выбор есть, — с лёгкостью возражает Иво. — Выбор: быть наёмным убийцей или живым щитом. — Для тебя настолько очевидно? — Я пробовал и то, и другое. — И? — Не получилось. Ещё один взгляд на Приора, на этот раз задерживается дольше, предвкушая вопрос, и сам спрашивает, позволив себе чуть сдвинуть границы допустимого. Рука Мартена всё ещё на торсе, спиной Стоун прижат к его телу. Пожалуй, ситуация действительно располагает к подобным... выходкам. — Что вы чувствуете, когда подписываете указ на ликвидацию? — не уколоть, лишь узнать, понять. — Ответственность, — Мартен думает недолго. — Чувство справедливости и долга. — Я тоже пытался, — кивком отвечает Стоун, смотря в глаза. Повторяет свои же слова твёрже: — Не получилось. Становится жарко. Душно. В помещении прохладно, а в почти что объятиях Приора — наоборот. Признание выбивает весь воздух из лёгких, становится нечем дышать. Кей думает, будь Мартен эмпатом, он бы почувствовал, понял. Но он не эмпат. Хорошо. Так лучше. Стоун хотел бы сказать, что не представляет, каково это — когда кто-то рядом может считать всё, сколько ни скрывай, а всё равно узнает, что чувствуешь. Но не может. Знает. Считывал. Восторга от этого мало, людей, готовых с этим сталкиваться на регулярной основе, тоже. Рассматривает утончённый лик Приора, пытаясь отвлечься. Лицо, будто покрывшееся инеем, лицо палача, на первый взгляд, забывшего, что такое сострадание и понимание. Нет, не забыл. Кей знает. Считывает. Иво говорит: — Приготовься. Смахнув наваждение, Стоун возвращает взгляд на мишень. Но внимание всё равно сосредоточено на том, чтобы считывать, почувствовать, пси-эмпатия напряжена до предела. Сам Кей чувствует себя, как сторожевой пёс, навостривший уши. Хочется уловить, узнать, раскрыть, разгадать, как самый интересный секрет. Сбросить вуаль таинственности. Лу влияет на него, иногда плохо, заразила излишним любопытством. К персоне Иво Мартена включительно. — Заряжай, — следующая команда. Щелчок. Рука Мартена на животе эмпатика остаётся на месте, другая покоится на боку. Плотно, перемещается за ним с каждым движением, после каждого неровного вдоха и выдоха. Кто говорил, что приорские руки холодные? Тёплые. Горячие. Как и он сам. Стоун усмехается. Играется? Касается, но через одежду не понять. — Пальцы вне спускового крючка, — раздаётся тихий голос Мартена у уха. Очень-очень близко. Кей слушается, повинуется, чуть откидывает голову назад, томно разминая шею. Случайное касание — случайное ли? Освобождает от недолгих мучений и угрызений любознательности. Уловить, испытать, воспринять... Незаметно облизать засохшие губы, прикрыв глаза. Почувствовать, как по нервным окончаниям пробегает электрический ток, как мурашки по рукам. Да, Мартен действительно любит оружие. И власть. Контроль. Но Кей пьянеет не от этого коктейля, а от того, насколько искренни те чувства, что кипят в глубине неприступной души, скрытые за каменным лицом. Эмпатик встречал множество людей, обладающих властью и стремящихся к контролю, подавляющих других своим статусом и именем. Но всё это было лишь напускной фальшью, которая исчезала, стоило копнуть чуть глубже. С Мартеном же всё по-другому... Здесь всё подлинно. Иво Мартен не притворяется — он воплощает в себе силу, власть, контроль. Порядок. Стойкость. Упорство. Превосходство. Да, Кей таких не встречал. В последнее время ему часто попадаются уникальные люди. — Целься, — голос Мартена напоминает, зачем они здесь. Стоун старается. Сердце стучит, как бешеное. Гоняет кровь, жар по телу. Перед глазами картина чуть размывается. Команда трудновыполнима. Но Кей выполнит приказ. Покажет, докажет. — Огонь, — твёрдо. Дах! Дах! Облегчённый вздох. Иво Мартен отходит. Там, где касался, остро ощущается холод и пустота. Стоун провожает его взглядом. Игрался? Смотрит в тёмные глаза. Играется? — Во время покушения..? — уточняет Приор. На то, чтобы понять, о чём он, и связать это с разговором минутами ранее, уходит пара секунд. — В моменте, когда ты или тебя, не до моральных дилемм, — отвечает Стоун. Равнодушно водит плечом. — Не из тех, кто бездумно выполняет приказы? — Монотонный голос Мартена отзывается эхом от стен. — У меня достаточно причин для бессонницы, не могу позволить себе добавить к ним муки совести. Перемещение. Кабинет. Диван и кресло. Две чашки ароматного кофе на журнальном столике — крепкого, натурального, оставляющего насыщенное послевкусие. И вежливый разговор в целом ни о чём. Искусство, история, политика... Месье Мартен искусно ведёт беседу, обходителен и обворожителен, умеет слушать и поддерживать дискуссию, переводя в другое русло, прежде чем тема исчерпает себя. Но Кея это интересует мало. Он видел Иво Мартена в высшем свете, каким он может быть. Куда интереснее искреннее любопытство, исходящее от него волнами. Хочет узнать поближе людей, которым доверяет свою жизнь и безопасность? Справедливо. Стоит вспомнить, как «близко» и в каких подробностях он знакомился с некоторыми объектами защиты ранее, и губы трогает усмешка. Молодые годы, ошибки, набитые шишки. Действовал тогда из чистого любопытства, хотел узнать, каково это, какие они, чем отличаются от других, от него, насколько внешняя картинка близка к тому, что ютится внутри, как чувствуется открытая кожа под пальцами, тело под собственным, каково быть в них, ими, улавливать их запах, пробовать на вкус. Потом остепенился. Успокоился. Прежнее любопытство сошло на нет. Кей делает осторожный глоток обжигающего напитка, исподлобья глядя на Мартена. И всё же есть порох в... Случайное касание. Случайное ли? Кей вздрагивает всем телом, отчётливо ощущая всё то, что чувствовал в тире, — та же сила, власть и контроль, тот же стержень внутри, позволяющий прошибать любые преграды, оставаться собранным, жёстким, несгибаемым, но создающий напряжение, которое, хорошо бы, куда-нибудь сбрасывать. За всем поспевает и подсказка, где. Стоун, удивлённо приподняв бровь, смотрит на лицо Мартена, будто впервые. Интерес. Желание. Каков он..? Иво тоже не сводит взгляда, кажется, понимая, что подчинённый считал. Что увидел. О чём думает. Жёны епископов, капелланы, аколиты... Список обширный, но имена меркнут рядом с яркостью вспыхнувшего намерения. Его или Мартена? Насколько он стал восприимчив? В движении нет резкости: плавно, спокойно Стоун поднимается с места, держась за подлокотник, и, уверенно положив руку на шею Мартена, притягивает его к себе, тянет в поцелуй. Не позволяет себе многого — прикоснуться губами, поймать, вкусить каждую эмоцию, вспыхнувшую и исчезнувшую в темноте: удивление, волнение, спокойствие (откуда оно тут?), удовлетворение, одобрение. Кей отрывается. Осторожно смакуя на губах новое, неизведанное, ждёт ответной реакции. — Слухи о домогательствах...? — в голосе месье Мартена слышна нескрываемая ирония. Кей же предельно серьёзен. — Я знаю, что значит «нет», месье. И умею останавливаться... — Проверим это в следующий раз, — уверяет Приор. Их губы снова смыкаются в поцелуе, в этот раз инициатор он сам. Управляет. Направляет. Усаживает к себе на колени. Гладит через одежду крепкие бёдра, торс. Берёт на себя ведущую роль, ненавязчиво, но с твёрдой рукой, и Стоун с лёгкостью отпускает контроль, полностью поддавшись, приспособившись под действия, желания мужчины. Изучает. Сосредоточивается на ощущениях. Иво гладит его. Впивается пальцами в мясо. Сжимает нежную кожу. Кей позволяет себе распустить руки, касается голой кожи, обжигается и снова тянется, как мотылёк на свет. Терзающие друг друга до боли, до белых искр перед закрытыми веками глаз губы, подключившиеся языки. Покалывание в подушечках пальцев, тугой узел внизу живота — Иво снимает с Кея верхнюю одежду. Лёгкая эйфория, залившая всё нутро, быстро бьющейся сердце — ещё не расстегнув все пуговицы на строгой рубашке Приора, Стоун уже запускает руки к ремню его штанов, затем внутрь. Выполняет приказы, не произнесённые вслух, но окутавшие, застывшие в воздухе терпким, обжигающим запахом. Кей знает, чего он хочет, и знает, что хочет того же. Скользнув вниз, Кей аккуратно приземляется на пол, аккурат между ногами Мартена. Разводит их в стороны ещё больше, для удобства. Одной рукой крепко сжимает его кожу, ловя пульсации, сигналы, как правильно, как лучше, второй выполняет команды. Сдержанные стоны, пальцы, которые Иво Мартен запускает в волосы своего подчинённого, играются, гладят, пока тем же самым занят язык Кея. Рисует влажную дорожку на чувствительной коже, не пытается геройствовать, не обхватывает целиком. Облизывает. Целует. Обсасывает. Причмокивает, вызвав лёгкую дрожь, новую волну возбуждения. Вторая рука с бедра Мартена опускается вниз. К собственным штанам. Растягивает ремень, проникает внутрь. Перед глазами всё плывет, ощущения становятся почти невыносимыми. Чувствуя скорую разрядку Мартена, хочет догнать его сам. Догоняет. И даже разница в несколько секунд дезориентирует. Эмоции слишком сильные. Похожие. Смывается грань, где его, а где Мартена. Стоны вперемешку с его собственными, разрядка одна за другой, когда первое напряжение ещё не отпустило тело (своё? или нет?). Небрежно поправив одежду, Кей опускается прямо на пол, у ног Мартена. Пытается отдышаться. Чуть дёргается от неожиданности, когда до вихра его волос касаются тонкие пальцы. Затем подставляет голову. Наслаждается. Снова играются, играется. — Кофе отстыл, — замечает Иво. — После такого обычно курят, — отвечает Кей, мягко усмехнувшись и поднимая глаза на мужчину. И думает, что, нет, сигарета была бы лишней. Перебила бы его вкус и запах, а они эмпатику... пришлись по нраву.