Эхо одного дня

"...The past, is everything we were

Don't make us who we are

So I'll dream, until I make it real..."

      Ночные улицы освещали яркие огни иллюминации, едва просачивающиеся через зашторенные окна мансардного этажа фотоателье. В комнате полумрак и витающее в воздухе напряжение. Собственные пальцы сжимают край сатинового одеяла, противясь желанию совершить спасительный хлопок и покинуть фотографию, как можно быстрее. Навязчивая мысль о скорейшем побеге бьет набатом по самые виски.       Томительное молчание не делает ситуацию лучше и Чэн Сяоши кажется, что проходит целая вечность до того, как он произносит чуть севшим голосом:       — Слушай, я… Цяо Лин видимо умолчала о содержимом бутылок, вот меня и повело, хе-хе, — заметив, что на него все так же смотрят с неподдельным шоком, он поежился и склонил голову. — В общем, забудь, ладно?       Он устало вздохнул и чуть было не привстал дабы покинуть спальню, тем самым закончив этот день, как почувствовал цепкую хватку на своем запястье.       В следующие минуты Чэн Сяоши мог думать лишь о блуждающих по его телу руках, оставляющих после себя фантомный холод, и до боли искусанных в поцелуе губах.

***

      Сопровождаемая незатейливой мелодией трель будильника вырывает Сяоши из дремы. Неизвестно откуда взявшаяся в мышцах крепатура даёт о себе знать, как только он встает с постели.       Вялый и все еще сонный он бредет в сторону ванны чистить зубы, не забывая потягиваться по пути. «И с чего это тело так ломит, будто марафон пробежал…»       Уже стоя перед зеркалом, он неосторожно трет шею и тихо шипит, когда кончиками пальцев касается линии у челюсти. Распахнув глаза и уставившись в свое отражение, он замечает на том месте небольших размеров синяк. Когда только получить его успел, Чэн Сяоши вспомнить не может. Да и расположение у него нетривиальное: Сяоши, конечно, парень активный – нет-нет да и стукнется о что-нибудь, но всякие ушибы привык видеть на более открытых участках тела. Коленки, локти, лопатки ещё куда не шли, но вот это. Тяжело представить каким именно образом ему навернуться надо было, чтоб заработать такое.       Вот он уже буквально видит, как поскальзывается и летит вниз, бьётся челюстью о бордюр, не сумев предотвратить падение рукой, а за спиной морщатся сетующие Цяо Лин и Лу Гуан. Несмотря на всю абсурдность и не реалистичность сей картины, Сяоши не успевает толком дорисовать ее у себя в голове, как его внимание вновь приковывает отражение: на нем обычная белая футболка, любимый джемпер и брюки. В общем, его повседневный вид. Всё бы ничего да только для сна у него имеется отдельный комплект одежды. «Все чудесатее и чудесатее», — думает он. Что могло вымотать его настолько, чтоб ввалиться на кровать не переодевшись? Да так, что он ни черта не помнит ни о том, как уснул, ни о том, что могло вчера произойти.        Покончив с утренними процедурами и уже спускаясь по лестнице вниз, Сяоши встречает Цяо Лин.       — О, а вот и хозяйка, — елейно тянет он, попутно описывая пространство беглым взглядом в поисках белой макушки. — Что на этот раз? Есть какая-нибудь интересная миссия, курьёзный случай? Может господин Сяо чего подкинул? — Чэн Сяоши, с легкостью перепрыгивая через спинку дивана, разваливается на нем.       — Губу закатай, Сяоши. Пока Лу Гуан не вернётся, тебе светит лишь обычная работа в ателье, — Цяо Лин нарочито хмурится, устраивая руки на груди. — Я запрещаю тебе самостоятельно проникать в фотографии.       Ожидающая начала детского препирательства, Цяо Лин готовится отвесить нерадивому арендатору профилактический подзатыльник. Но, к ее удивлению, тот лишь с нескрываемым недоумением в глазах пялиться да молчит.       — Сяоши, ты чего? Настройки сбились?       — Что значит «пока Лу Гуан не вернётся»? Теперь очередь Чэн Сяоши хмурится. Цяо Лин смахивает челку, силясь не закатить глаза.       — Он ведь предупреждал, что уедет на какое-то время, — Чэн Сяоши в ответ согласно кивает. — И вот чему ты так удивляешься, если прекрасно всё помнишь?       Желание рассмеяться с того, как Сяоши тут же выпрямляется, о чем-то раздумывая — так, что от работы шестеренок в мозговом цеху едва ли не исходит дым, исчезает почти так же, как и появляется. Мыслительный процесс завершается достаточно быстро и теперь на Цяо Лин поднимают взгляд, в котором отсутствует какая-либо осознанность.       — Но он уезжает только завтра. Лу Гуан действительно упоминал подобное, и Чэн Сяоши прекрасно все помнит. Вот только до его отъезда всё ещё остаётся день.       Матрац дивана, куда присаживается Цяо Лин, гнется. Она смотрит на Сяоши с сомнением, будто тот решил зло подшутить над ней, но вскоре оно сменяется беспокойством.       — Он уже уехал, Чэн Сяоши. Вчера ночью, — она кладет свою ладонь на его колено, продолжая: — И мы даже устроили ему небольшие проводы, помнишь? С тобой всё хорошо?       Он оборачивается на Цяо Лин, бестолково моргая, словно выискивая подвох в ее словах и взгляде.       — Как вчера? — неверяще восклицает Сяоши. «Неужто перепил»? — крутиться в мыслях. Пускай и бред, но хотя бы обнадеживающий. — Нет-нет, ты видимо шутишь. Как же так…       Когда он вскакивает с дивана, хватаясь за голову, то неосторожно покачивается, чуть не споткнувшись. Сяоши вынимает телефон и первым делом принимается проверять календарь и все мессенджеры: все последние, написанные им сообщения датируются двумя днями ранее. Осознание того, что он не может вспомнить целый день из своей жизни тяжелым обухом падает на голову.       — Да как это возможно-то? — Он, все еще вперив взгляд в смартфон, обращает внимание на нижнюю панель, где находится иконка с надписью “галерея”, с опаской задает вопрос: — Цяо Лин, ты сказала, что мы устроили проводы. Ты не заметила ничего странного в моем поведении вчера? Девушка отводит взгляд, призадумавшись:       — Нет, ничего необычного. Ты был самим собой. Хотя, — Цяо Лин нахмурилась, будто размышляя о том, стоит ли говорить. — Мне показалось, что ты был слегка взвинчен, но я списала это на отъезд Лу Гуана. Всё таки вы не разлей вода: даже за границу уезжали вместе. «Взвинчен, значит… Почему я ничего не могу вспомнить»?!       — А Лу Гуан? Ничего подозрительного?       — За ним тоже ничего не заметила. Помимо того, что он исчез, не попрощавшись, всё было нормально.       Сяоши четко осознавал, что если с ним и происходят странности, то Лу Гуана они стороной точно не обошли и ответ Цяо Лин только подтверждает это: Лу Гуан, охочий до правил, в том числе и правил приличия, и всеобщей безопасности, не мог молча уйти. Не было ничего в том, что он, будучи бесконечно скрытным и несговорчивым, не сообщил друзьям, куда именно уезжает, но на фоне внезапной амнезии Сяоши поводов для сомнений в том, что дело нечистое не осталось.        Последний случай, когда тот без вести пропал произошел не так давно и тогда Лу Гуан весьма прозрачно дал понять, что делать. Оставил подсказку, благодаря которой помог Чэн Сяоши спасти самого себя от похищения Ли Тянь Чэнем. И если его догадки верны, то в этот раз Лу Гуан должен был оставить подобные подсказки, и Чэн Сяоши твердо намерен отыскать их. Без лишних колебаний он заходит в галерею. «Есть! Что же с тобой произошло, Лу Гуан»?       — Просто исчез? Погоди, ты ведь говорила о проводах. Как он мог исчезнуть?       — Мы сидели до позднего вечера, а после мне позвонила ШаньШань. Я отошла, чтоб ответить на звонок, а когда вернулась Лу Гуана уже не было, — она подходит ближе и замечает, что Сяоши пялится в экран телефона. — То, что Лу Гуан уже ушел, я узнала от тебя. И что ты там высматриваешь? Нашел что-то?       Вместо объяснений, Чэн Сяоши передает ей телефон с открытой вкладкой галереи. Она была заполнена совершенно несвязанными между собой снимками.       На одном из них изображен дорожный знак. На другом облака, на третьем черный экран. Их было много. Сяоши беглым взглядом оценил их в количестве пятнадцати штук. На последнем из снимков картинка была смазанная, и разглядеть что-либо было невозможно.       — Что это? — недоумевает Цяо Лин.       — Мне кажется, Лу Гуан хочет, чтоб я проник в эти фотографии.       — Ты в этом уверен? Когда он сообщал об отъезде, то настоятельно попросил, чтоб ты не влезал в чужие снимки.       — В том и дело, что в чужие. Однако эти сделаны на мой телефон, — Цяо Лин на данную реплику лишь фыркнула. — В предыдущий раз было точно так же. Не просто так в моей галереи появилась целая куча фотографий со дня, которого я не помню. Даже, если я не прав и причин для волнений нет, мне нужно в этом убедиться самому.       Цяо Лин меряет его тяжёлым взглядом, после чего сокрушенно вздыхает. Все же стоило внести хоть толику ясности на происходящее.       — Хорошо, — сдается она. — Но всё таки ситуация отличается от предыдущей. Тогда ты был в теле Лу Гуана и точно знал, что делать. Ты уже попадал в свои собственные фотографии?       Чэн Сяоши медлит с ответом, в поисках подходящего. Конечно, он уже все решил для себя, но все же он чувствует необходимость в том, чтобы, если не успокоить, то хотя бы не заставлять Цяо Лин нервничать ещё больше.       — Нет, но не думаю, что это как-то отличается от того, чтобы прыгать в чужие снимки, — проговаривает он, а после добавляет чуть увереннее: — Да. Это абсолютно безопасно. Те, чьими телами я овладевал, лишь… — Сяоши замирает, недоговаривая. Поднимает голову в одном только ему ясном озарении, — не могли вспомнить ни о чем, что происходило.

***

      Время идёт и, казалось бы, сотрудники фотоателье успели отойти от эмоциональных потрясений и выпавших на их долю неприятностей, однако то оно было лишь на первый взгляд: дело с Цянь Цзинем сильно потрепало нервишки.        В самом деле, вернуться в колею было весьма сложно. Покушение на жизнь, попытка похищения, насильственное удержание (и это лишь верх айсберга) просто не могли не оставить свой след. И все вышеуказанное выпало на долю бедного Лу Гуана.       Уже после возвращения Лу Гуана и Чэн Сяоши из больницы, они продолжали заниматься, пусть и не такой оплачиваемой, но одобряемой большинством скептиков, частью своего небольшого бизнеса. В кои-то веки им было необходимо отдохнуть от бесконечных прыжков во времени и разгадывания всевозможных головоломок.       Спустя уже два месяца они дружной командой вновь принялись за выполнение экстраординарных заказов и Чэн Сяоши уже и позабыть успел о том, как совсем недавно пребывал в состоянии полного ужаса, когда не застал Лу Гуана в своей палате или обнаружил того без сознания, в луже собственной крови.       За серию этих кошмарных событий Чэн Сяоши научился быть внимательным к поведению друга и всему тому, что происходит вокруг него. Стал до абсурда опекающим: не отходил ни на шаг, чуть что — спрашивал о самочувствии. Лу Гуана нет рядом — Сяоши бросается в поиски, Лу Гуан молчит больше положенного или слишком задумался — ничего, Сяоши поможет, вытащит его из дум, притянет за руку и будет более надоедливым, чем обычно. Однако никто не способен вечность ощущать себя как на пороховой бочке, ожидая, когда же та рванет. И по прошествию нескольких недель Чэн Сяоши потихоньку начало отпускать душащее лёгкие напряжение. И вот треклятая паранойя, мучившая Сяоши все это время, наконец покинула его, отходя на второй план, как вскоре Лу Гуан сообщает о своем никому-не-скажу-это-мое-личное-дело отъезде. Чэн Сяоши соврет, если скажет, что отнесся к данной новости с полным беспристрастием, но собственные сравнения с курицей наседкой слегка покоробили его. А посему, убедил себя, что в действительности нет причины о чем-либо беспокоиться.       Вот только кусочки еще неясного пазла, найденные сегодня утром, стали последним камнем преткновения для того, чтоб вернуть его в состоянии полного раздрая.       — Так значит, эти фотографии сделал ты… из будущего? И поэтому сейчас ты не можешь вспомнить вчерашний день?       — Выходит, что так. Это многое объясняет. «Чертов парадокс предопределенности», — проскальзывает в мыслях у Сяоши, когда тот вспоминает о нудных сентенциях Лу Гуана относительно их “сотрудничества”.       Чэн Сяоши делает для себя вывод, что теперь обязан прыгнуть в снимки и убедиться во всем наверняка. Если уж и возникло нечто вроде петли и они уже столкнулись с последствиями действий, которых еще не совершили, значит одно из событий во вчерашнем дне является ключевым…       Возможно даже в том, что сейчас все относительно спокойно стоит благодарить будущее решение Сяоши из петли. Одна крутящаяся на подкорке догадка, что всё происходящее прямым образом связано с Лу Гуаном не даёт покоя. «Если с тобой что-то произошло…» — мысль прерывает Цяо Лин.       — Без способности Лу Гуана будет тяжело ориентироваться в прошлом.       Чэн Сяоши видит, как она сомневается во всей этой затеи, внутренне мечась между любопытством, желанием помочь во всем разобраться и беспокойством за него.       — Цяо Лин… Сяоши смотрит на нее испытывающе, выжидательно, но ему не требуется ее разрешения.       Сяоши привык действовать импульсивно, быстро, в условиях, когда время играет не последнюю роль. Привык принимать порой поспешные решения, оспорить которые способен лишь Лу Гуан. И по взгляду, что сейчас ловит на себе Цяо Лин, можно понять, что конкретно сейчас подобное решение является безапелляционным.       Цяо Лин — не Лу Гуан. Она прекрасно осознает это, и верно оценивая положение, сдается. Сейчас на нее смотрят не с просьбой, а с предупреждением: Если откажется помогать, то лишит себя последней нити контроля.       — Хорошо, — произносит Цяо Лин и телефон с открытой галереей оказывается в руках у Сяоши. — Тогда двигаемся от самой поздней к самой ранней сделанной фотографии. В случае чего, у тебя будет шанс пережить один момент несколько раз. Сяоши кивает, благодарный за доверие.       — Покидаешь фотографию, как только мне позвонит ШаньШань. Согласный кивок и тишь комнаты прорезает удар в ладони. Лишь мерный тик часов на фоне свидетельствует об исчезновении парня с бурным характером.       — Удачи, Сяоши.

***

      Звук от хлопка бьет по ушам, оглушает, а после будто вытягивается в тончайшие нити, опутывающие беспросветное пространство. Они скручиваются, извиваются, вплетаясь в воедино, в одно большое полотно с уже знакомыми силуэтами. С каждым новым появляющимся узором в тишину вокруг начинают просачиваться инородные шумы. Они усиливаются и терпеть невообразимый гвалт становиться тяжелее, пока все резко не затихает и Чэн Сяоши не выбрасывает в сформировавшееся изображение.

Чувство, словно выныриваешь из под толщи воды, накрывает Сяоши. Один. Два. Три.       Зрение фокусируется и радужка наливается золотом. Чэн Сяоши осматривается и обнаруживает себя в фотоателье. За окном поздний вечер, включенные фонари и безлюдная улица. Лишь издалека доноситься чье-то шарканье да лай бездомных собак.       Большой палец задерживается на кнопке для того, чтобы сделать снимок пейзажа. Щелчок. «Действительно получилось, — думает он, убирая телефон в карман джинс, делая неуверенный шаг по направлению зажженного света на первом этаже. — А Цяо Лин еще переживала»!       — Чэн Сяоши! — Тут же раздался женский голос. — Что ты там возишься? Спускайся уже!       — Вот же… вспомни солнце — вот и лучик, — прошипел парень, дернувшись от неожиданности. — Да-да, уже иду! От резкого движения книги с полки с грохотом падают на пол. Чертыхнувшись себе под нос, Сяоши наклоняется к упавшим вещам. «В нашей комнате был порядок, когда я проснулся. Нельзя допустить и малейшего отклонения».       На секунду Чэн Сяоши призадумался о том, как часто, будучи в фотографии, его заставали врасплох подобным образом. «Часто», — без особого удовольствия подсказывает он себе. Пусть Лу Гуан и мог предвидеть ближайшие 12 часов, чем очень спасал, разруливая сложные ситуации, всё же о многих нюансах он замалчивал. Порой мелкие детали, не влияющие на ход истории, могли ввести Сяоши в ступор. Благо, что тогда, под зорким взглядом друга, можно было пустить многое на самотек. Печально, что сейчас, полагаясь лишь на себя, придется быть излишне внимательным.       Вернув последнюю книгу на место, Чэн Сяоши задерживает взгляд на рамочном фото, стоящем на полке. Не отдавая себе отчета, он берется за фотографию, что-то на ней разглядывая: на изображении они с Лу Гуаном в неком подобие объятия стоят на фоне синего неба. Даже не смотрят в объектив. На один короткий миг Чэн Сяоши представил, насколько хорошо было бы сейчас оказаться там, до всего случившегося и происходящего. Но вовремя отдернул себя. Ранее он не попадал в фотографии, всё ещё находясь в прошлом, и экспериментировать у него не было желания.       Цяо Лин о чем-то восторженно рассказывает уплетающему лапшу Лу Гуану, когда Сяоши спускается вниз.       — Сяоши! Наконец вернулся, — улыбалась Цяо Лин. — Что это был за грохот?       — Какой грохот? Я ничего не слышал, — демонстративно почесав голову, сказал Сяоши, после чего моментально переключил свое внимание на порцию утки в кисло-сладком соусе.       Он примостился около Лу Гуана, слишком увлеченный едой, чтобы слушать то, о чем продолжила щебетать Цяо Лин напротив. По крайней мере, парень усиленно пытался воссоздать видимость своей незаинтересованности. Боковым зрением он всё время наблюдал за другом, пытаясь отследить любую странность в его поведении. Быть может, действительно что-то происходило, но Лу Гуан как чистейший меценат спокойствия своим поведением заставлял Чэн Сяоши разуверить себя в том, что было хоть что-либо, о чем стоило бы волноваться. «Нет уж, что-то явно не так», — думал Сяоши, когда непроизвольно нахмурил брови.       Заметив не типичную реакцию, Лу Гуан, все это время слушающий Цяо Лин, коснулся его плеча, вынуждая взглянуть на себя.       — С тобой всё в порядке? Голос выдергивает из потока мыслей так, что ответить выходит не сразу. В итоге, пробубнив нечто в духе “все заебись”, он возвращается к еде, мысленно давая себе оплеуху: «Нельзя отвлекаться! Мне нужно узнать, что произошло».       — Он просто сердится, что ты не рассказываешь нам куда уезжаешь, не обращай внимания, — скучающе замечает Цяо Лин, щёлкая лапшичными палочками. — Не будь ребенком, Сяоши. Вы хоть и друзья, но не обязаны быть всегда вместе.       Оскорбленный ее словами Сяоши вскидывает взгляд на арендодательницу. Это еще кто тут ребенок?! Он-то? Чэн Сяоши всего лишь переживает о нем и вовсе не безосновательно! Возможно, ему и обидно за то, что Лу Гуан от него что-то скрывает, но в первую очередь, он думает о нем. Он его спасает, между прочим! «Понять бы ещё от чего…»       — Я не ребенок. Просто считаю, что это несправедливо.       — Звучишь, как ребенок, — беззлобно сказал Лу Гуан. Цяо Лин хихикнула, а Сяоши лишь сердито повел плечом, скидывая лежащую на нем ладонь. Он скорчил обиженную рожицу и показательно отвернулся от них двоих. Теперь смеялась не только одна Цяо Лин. Общее веселье заполнило помещение и не отчего-то конкретного сладкое чувство растеклось в груди. Напряжение стремительно покидало тело. Спустя пару минут, когда ему наскучило дуться, Сяоши лениво уложил голову на плечо к Лу Гуану, позволив себе ненадолго расслабиться, а уловив мягкое касание к волосам, обалдело замер, не сразу сообразив чьё оно. Пальцы аккуратно перебирали темные вихры и Чэн Сяоши поймал себя на том, что в какой-то момент задержал дыхание, опасаясь спугнуть. Однако тут же в наглую начал ластиться, подставляясь под ненавязчивую ласку.       — Полегче, Лу Гуан, вот-вот и замурлычет ведь. Цяо Лин все не унималась, так же опьяненная атмосферой она охотно потворствовала выходкам Сяоши, открыто заливалась смехом. Чэн Сяоши только мысленно фыркает на ее замечание, слегка смущенный внезапной тактильностью друга. Дотоле это Сяоши был тем, кто инициировал физический контакт, нарушая личные границы, а потому подобное проявление беспричинной… нежности(?) очень внезапно.       Что он там упоминал о “нельзя отвлекаться”? Что же, у него в запасе есть еще с десять фотографий — ничего страшного, если он побездельничает в этой. Ну серьезно, когда ему еще выпадет шанс так безнаказанно лезть к Лу Гуану? Он даже не отталкивает его! Чудеса да и только.       — Гуан-Гуан, правда, а ты чего так расщедрился? Где же твои “не вешайся на меня”, “идиот”? — Сяоши приподнимает голову, смотря на друга исподлобья с хитринкой во взгляде. — Решил напоследок меня побаловать? Ласка в тотчас же прекратилась, рука замерла. На какую-то лишь долю секунды Сяоши замечает в глазах напротив лёгкое смятение, что поспешили смести.       — Действительно, — проговорил Лу Гуан спокойно, но напряжение, исходившее от него, можно было ножом резать.— Ты не заслужил. Сяоши стремиться задержаться на чужом плече, но встречает сопротивление в виде отталкивающей ладони.       — Ну, Лу Гуан! Мне было так хорошо, — чуть ли не хнычет Сяоши. Уже привыкшая к подобному роду зрелищам, Цяо Лин картинно закатила глаза, как ни в чем не бывало доедала свою лапшу. Побесятся и успокоятся. Ежели сломают что — с них же станется — ещё отрабатывать будут. Ещё через десять минут таких же препирательств зазвонил телефон.       — Это Шань-Шань. Должно быть что-то случилось, раз она так поздно звонит. Цяо Лин встала из-за стола и ушла в другую комнату, а Сяоши поворачивается к Лу Гуану и улучив нужный момент, когда тот не видел, хлопает в ладони, покидая фотографию.

***

      Злость бывает разная. От нахмуренных бровей до зубного скрежета, от пульсирующей жилки на лбу и стиснутых челюстей до сверлящего взгляда и многозначного молчания. Эта эмоция обрамлена тысячью оттенками и определить конкретный сложно, но Сяоши уверен, что это точно не один из них коснулся тогда лица Лу Гуана. Это что-то иное. Смущение? Маловероятно. Бывало пару раз, он мог вывести Лу Гуана на это чувство и это картина в корне отличалась от той, что он наблюдал, пока был в фотографии. Тогда что?       Чэн Сяоши стонет в подушку от бессилия, что не может разобрать и проанализировать увиденное… пережитое? Неважно. Важно лишь то, что в тот момент Лу Гуан поймал жёсткий триггер, который, Сяоши уверен, может отсылать к его отъезду и собственной амнезии.       Хотя, это тоже не подтверждено. Может, он резко вспомнил, что на самом деле забыл купить билет на самолёт, вот и запаниковал. А домой обратно от стыда не сунется, выжидает время. «Или на поезд, смотря куда “мистер скрытность” отправился».       Чэн Сяоши испустил нервный смешок: сама идея, что Лу Гуан забыл бы о чем-то столь важном, как покупка билета, просто смехотворна. Да Сяоши чаще носки разного цвета надевает, чем Лу Гуан забывает вообще о чем-либо!       С этой мыслью он, лёжа на постели пластом, вытягивает ноги вверх, пытается понять от одной ли пары те, что сейчас на нем, или всё таки левый чуть темнее.       Нет, он в тупике. Выяснить то, о чем тогда подумал Лу Гуан бесполезно. Слишком мало данных. Сяоши открывает мессенджер, находит чат с пропавшим другом, включает раскладку клавиатуры.       Быстро напечатав сообщение, Сяоши не думая, сразу отправляет его: [Лу Гуан, с тобой все хорошо? Ты доехал? Ответь мне как только сможешь.] Однако оно не доходит до получателя. «Просто дай знать, что ты в порядке», —взмаливает Сяоши, откладывая телефон в сторону.       Одно сообщение. Всего лишь одно сообщение способно спасти Сяоши от того, чтобы впасть в амок. Пусть злые языки и дальше твердят, что это похоже на помешательство или паранойю, Сяоши нет до них дела. Ведь Лу Гуан — не просто его единственный настоящий друг, не просто верное плечо, на которое он может положиться. Он тот, кому Сяоши готов вверить свою жизнь. «Каждый мой пас тебе означал доверие».       Каждый прыжок, каждая миссия, каждое его действие демонстрировало бесконечное, мать его, доверие. И если Лу Гуан сейчас ответит, если напишет, что нет нужды волноваться, что он в безопасности, Сяоши оставит это дело. Он будет готов закрыть глаза на то, что не способен вспомнить ничего из предыдущего дня, только бы знать, что Лу Гуану ничего не грозит. Он старается не думать о том, что бы могло произойти с ним. Почему он не отвечает? Почему он не выдавал подробностей отъезда? Почему он сам ничего не помнит?! Но с каждой пройденной минутой отгонять хмурые мысли становится всё труднее. Одна картинка сменяется другой и каждая превосходит предыдущую в своей мрачности, словно режиссер фильма ужасов, Сяоши сам прокручивает их раз за разом у себя в голове. «Хватит самоедства! — с этой, на удивление, толковой мыслью он принимает вертикальное положение, — хочешь отыскать ответы — ищи их».       Он хватается за телефон и первым же делом открывает вкладку галереи. Памятуя их с Цяо Лин договоренность, Сяоши отыскивает нужную фотографию.       И вновь хлопок, и вновь в неизвестность. В следующее мгновение, когда он оказывается в снимке, Сяоши обнаруживает себя в крайне неудобном положении, подмечая для себя две волнующие его детали:       Во первых, вид закатного неба действительно завораживал. Солнце опускалось за горизонт и последние его лучи накрывали небосвод медной вуалью. Сяоши очень сожалеет о том, что камера его телефона не способна передать всю живописность этого пейзажа;       Во вторых, в голове у него крутился один единственный вопрос: почему Лу Гуан так близко?!