DAYS OF MY LIFE/ДНИ МОЕЙ ЖИЗНИ

– Знаешь, у тебя плохо получается делать вид, будто бы ты не замечаешь меня. Дора мученически вздохнула, но продолжила молчать. – А вкупе с твоей способностью так это и вовсе похоже на детскую игру в молчанку из-за какой-то ничтожной обиды. И снова в ответ тишина, а Аластора это, ничуть не смутив, лишь подзадорило продолжать свой назойливый монолог: – Хотя может это даже не обида? А что-то более… серьезное? Хотя, честно признаюсь, я совсем не имею предположений, что заставляет тебя так упорно игнорировать и избегать меня. – он выдержал паузу, которую требует вежливость и, не услышав ответ, продолжил: – Так значит все-таки молчанка, да? – он рассмеялся своим мыслям, сложил руки за спиной, и, сравнявшись с Дорой, продолжил свой путь по тротуару в непозволительной и совсем бестактной близости к ней. – Но что, если окажется, будто я вовсе ничего не сделал, но ты, по неизвестной мне причине, вдруг сама пришла к какому-либо выводу не в мою пользу? – С каких пор ты вообще интересуешься тем, как ты выглядишь в моих или чьих-нибудь еще глазах? – спросила Дора, даже не повернув головы, продолжив идти в только ей известном направлении. Когда она, наконец, ответила, Аластор улыбнулся шире, почти оскалившись. – Ну как же! Чтобы в коллективе была дружелюбная атмосфера, необходимо разряжать обстановку и выявлять предпосылки к будущим возможным конфликтам, - Аластор всплеснул руками. Сложно было бы не улыбнуться его артистичности и умением пользоваться тональностями голоса, благодаря чему его речь не надоедает и лишь наоборот еще больше притягивает внимание и не позволяет потерять фокус. Но Дора не улыбнулась, а даже наоборот ожесточила взгляд, никому не обращенный. Прямо сейчас она бы с радостью избавилась от такого назойливого собеседника, и, одновременно с этим, попутчика, потому что именно Аластор совершенно «случайно» столкнулся с ней на улице и увязался следом. – А мне, честное слово, совершенно не хочется иметь каких-либо конфликтов с тобой. – Дора могла поклясться всем на свете, что в этих словах сквозило столько сарказма и насмешки, сколько она в жизни ни от кого не слышала. – Как мило слышать это от тебя. Столько дружеской заботы, - она искоса глянула на него и увидела веселый и самодовольный взгляд его красных глаз, который дополнялся рядом острых как бритва зубов, которые появились благодаря широко растянувшимся по лицу губам. Варварское подобие улыбки. – Приятно, что ты ценишь мои потуги! – и Аластор, неожиданно для Доры, с силой потрепал ее по волосам, из-за чего той пришлось под давлением, приходящейся сверху, наклонить голову вниз и вжать ее в плечи. – Было бы печально узнать, что мои старания остались без должного к ним внимания. Дора выпрямилась и посмотрела на него, нахмурив брови. Но промолчала, потому что знала, что если скажет больше никогда не делать так, то Аластор будет назло повторять и повторять это действие. Но в ответ Аластор лишь вскинул брови, будто не понимает причину ее негодования, чуть прищурил свои глаза, стараясь спрятать искры веселья, и растянул губы в широкой улыбке, на этот раз не показав при этом своих зубов. Если бы он всегда выглядел так, то Дора бы может даже сочла его за более добродушную личность, чем он был на самом деле, но лишь до тех пор, пока он не откроет свой рот. – Да, ты точно постарался, - Дора усмехнулась, смотря себе под ноги и, пнув пустую жестяную бутылку, продолжила идти по улице Пентаграмм Сити. – Куда идешь? – после короткого времени, проведенного в молчании, спросил Аластор. На самом деле это был актуальный вопрос, который, по неясным причинам, еще не звучал в их разговоре. Если бы он не напомнил о себе своим всегда громким статичным голосом, наполненным радиопомехами, то Дора бы и вовсе забыла о своем спутнике из-за мыслей, на которых она успела сосредоточить все свое внимание, хоть это и было не по правилам этикета. Но уж кто-кто, но Дора была явно не тем человеком, который когда-либо боялся показаться невежливым. Но, похоже, как она подумала, Аластор решил все же поддержать беседу, чтобы между ними не было тишины. Неловкой ли? Возможно. – Хочу узнать что-нибудь еще про искупление, - вот и вся причина. – А что, в том хламе ничего не нашлось? – Аластор говорил с издевкой. С той самой, которая задевала больше, чем сам вопрос. – Как видишь. – Дора посмотрела в его сторону боковым зрением, чтобы просто увидеть эту его осточертевшую улыбку. Просто чтобы удостовериться в самодовольстве своего попутчика, которое уже давно было ей известно и понятно. – А еще мне пришлось без ведома Чарли выкидывать часть свитков, потому что кое-кто… – Ой, не напоминай! – Аластор поднял руки в жесте, словно защищается от нее и покачал головой, тряхнув своими волосами. – Я ведь совершенно случайно разлил тот кофе, - он чуть помолчал и, слабо пихнув ее в плечо, сказал, понизив голос до громкого шепота: – Только не говори, что это и есть причина твоей обиды. Дора посмотрела на него и резко отпрянула, потому что его лицо было слишком близко к ее лицу, и она даже почувствовала неприятный запах из его рта, отчего еще больше свела брови к переносице. – О, ты сейчас знаешь, на кого похожа? – Аластор выпрямился и, материализовав в своей руке излюбленный микрофон, принялся его крутить, почти, что задевая им Дору. – И на кого же? – На ту девушку с твоего рисунка. Как же ее звали… - он сделал видимость задумчивости, хотя по его взгляду было понятно, что он все помнил. Аластор щелкнул пальцами, словно к нему пришло озарение и, лукаво посмотрев на Дору, сказал: – На Кэтрин. Дора не знала, как реагировать на подобное заявление и поэтому, не придумав чего-то лучше, спросила: – И чем же? Аластор остановился и Дора, пройдя немного дальше, заметила его отсутствие и обернулась к нему. Они стояли повернутые друг к другу лицом, и Аластор кивнув своим же мыслям, чуть склонил голову набок. – Одинаково хмуритесь и поджимаете губы, когда вам что-то не нравится, - он легко пожал плечами и довольный собой продолжил свой путь. – И ты делаешь такие выводы лишь потому, что я так нарисовала Кэтрин? – Дора вопросительно подняла бровь, не в силах подавить смешок. Она быстро догнала Аластора, - может, я плохо передаю эмоции людей, откуда тебе знать? Аластор весело рассмеялся и покачал головой. – О, дорогуша, не оправдывайся! Что плохого в том, что ты переняла у нее что-либо? И если это тебе это так не нравится, когда я тебя сравниваю с ней, то… - он сделал паузу. Конечно же, для эффекта своих следующих слов, - я запомню это. «Чтобы потом мне об этом напоминать ежеминутно», - закончила про себя Дора. – Так, значит, ты хочешь больше узнать об искуплении, да? – Аластор чуть помолчал и затем, напомнив об их прежней теме разговора, повернулся к Доре, - а где именно ты будешь искать? Дора промолчала. На самом деле оправдание поиском информации было придумано лишь для того, чтобы хотя бы пару часов не видеть обитателей отеля, которые уже порядком ей надоели. Но она уже поняла, что удача давным-давно покинула ее, поэтому ей придется выставить себя полной дурой в глазах Аластора, лишь бы не говорить о том, что просто сбежала по своей же прихоти. Вздохнула и собралась с силами. – Я еще не знаю. Может, наткнусь на что-нибудь полезное. – какой позор. Дора невесело усмехнулась многозначительно молчанию со стороны Аластора. – Ты ведь в курсе, что ничего не найдешь, если будешь просто бродить по городу? – браво, Аластор, ты такой умный! Дора покосилась на него, и тот смотрел на нее так, словно правда поверил ее словам. Дора смотрела на него какое-то время, не понимая притворяется ли он. А Аластор в это время смотрел на нее так, словно удивлен ее глупостью, которую он уж никак не ожидал услышать от нее. Так бы они и смотрели друг на друга, если бы Дора не прервала это молчание. – Аластор, я просто ушла из отеля, потому что мне надоело сидеть в четырех стенах, - по сути, правда. Но зато она хоть на немного облегчила для себя то чувство испанского стыда, которое ощутила во время произношения прошлой фразы. – Так, значит, ты даже не притворишься, что ушла со своего рабочего места по уважительной причине? – Аластор с весельем смотрел на нее, лукаво прищурив свои глаза. – Нет. Они какое-то время шли в тишине, а потом, словно прочитав мысли, посмотрели друг на друга и рассмеялись. Аластор правда в какой-то момент поверил в глупость Доры. Дора правда в какой-то момент подумала, что ей необходимо перед ним объясниться. Это было до неловкости смешно. В конце концов, ей совсем не хотелось терять перед ним лицо. Но не успела она отсмеяться и задуматься об этом, как Аластор сказал: – Я знаю место, где ты сможешь найти то, что ищешь. - Дора повернулась к нему и посмотрела на его заговорщическое лицо и улыбнулась мысли о том, что он сейчас выглядит так, словно предлагает совершить какую-то аферу, последствия которой они будут отбывать вместе. Но Аластор, понизив голос теперь уже до реального шепота, наклонился к ее уху. – Там может быть все, что ты когда-либо хотела найти, но не могла ввиду всеобщей ненависти к этим вещам. Там могут быть… - Он сделал ту самую паузу, которую всегда держал, перед тем как сказать что-то, что, по его мнению, важно. – Священные книги. – Аластор, всем плевать на то, что ты мне тут шепчешь на ухо. Мог бы спокойно сказать, что там есть такие писания и все. – Дора посмотрела на быстро выпрямившегося Аластора и не смогла сдержать улыбки. Иногда он и правда, был забавным в ее глазах. – Да ладно тебе! – он всплеснул руками и точно также, подобно Доре, улыбнулся. Только намного-намного шире. – А вдруг нас подслушивают? Вот, например эти окажутся тайными шпионами, - он махнул рукой в сторону двух дрожащих грешников, которые спрятались за мусорными баками и с неподдельным ужасом смотрели на двух Повелителей. Когда Аластор указал на них, они и вовсе чуть удар не схватили и из всех сил попытались слиться с мусорными мешками. Дора перевела взгляд с двух бедняг на Аластора и фыркнула: – Не знала, что ты параноик. – О, прошу, не стоит путать паранойю с осторожностью. Она пожала плечами, мол, пусть будет по-твоему. – Так ты мне покажешь то место, где можно купить «все, что угодно»? – Дора шла рядом с Аластором, когда тот кивнул и, преодолев несколько поворотов, несколько оживленных улиц и перейдя пару дорог, они остановились у неприметного здания, перед дверью, которая вела в подвал. Аластор открыл дверь и по-джентельменски пропустил ее вперед, заходя следом. Пройдя темный спуск по лестнице, Дора первая оказалась в месте, с тусклым освещением одной единственной лампочки накаливания, что висела на тонком проводе настолько низко, что казалось, будто пройдя под ней, она обязательно заденет ее своими маленькими красными рогами, что росли из ее макушки. Дора обернулась на темный силуэт Аластора, который оказался с ней в одном помещении спустя всего пару каких-то секунд после нее. Но он даже не глянул в ее сторону и сразу же направился в совершенно противоположную сторону от Доры. Она провела его взглядом, пока его образ не проглотила густая тень, скопившаяся в той части помещения. Дора сделала вдох – воздух был спертым и пахло сыростью, в которой, несомненно, должна была завестись плесень и множество неприятных насекомых. Она пошла в другую часть подвала. Под ногой что-то жалобно хрустнуло и Дора, подняв ногу, обутую в легкий полу-ботинок, посмотрела на раздавленное тельце большого таракана, усики и ножки которого все еще судорожно дергались, словно они смогли бы помочь ему добежать до укромного уголка, где он сможет тихо умереть. Она отошла от места происшествия и подняла глаза, рассматривая вещи, что лежали на витринах. Благо, что кошачьи глаза дарили ей то кошачье зрение, которое позволяет все прекрасно видеть в полутьме, поэтому ее совершенно не смущало то скудное освещение, которое отчаянно пыталось осветить помещение, которое, как вскоре оказалось, было намного больше, чем на первый взгляд. Дора скрупулёзно всматривалась в каждый предмет, а потом читала на маленькой бумажке название каждого из них. Вот вам и потухший ангельский нимб, который успел покрыться тонким слоем пыли – стекло не сильно защитило. Вот здесь по возрастанию лежат чьи-то клыки. А здесь и вовсе из них сделано ожерелье. Ну, словно как у индейцев. В основном это место было наполнено вещами, которые, казалось, подобрали на улице и принесли сюда для создания визуальной наполненности. Здесь были отчасти полезные вещи, но обычно на глаза ей попадались лишь безделушки, которые, по ее мнению, никто никогда не купит. Хотя вот эти пистолеты, пули и ножи с кинжалами, переплавленные из оставленных после зачистки ангельских копий могли бы быть полезны. Полезны для убийства. Себя, например. Дора быстро отогнала подобную мысль и невидящим взглядом уставилась на поверхность стекла, за которым лежали вещи, способные принести смерть любому. Все же после нескольких лет планирования и приготовлений своего самоубийства, было трудно быстро избавиться от этой навязчивой мысли, что уже успела перерасти в полноценную привычку. Иногда у нее, против ее же воли, появлялись невеселые мысли, которые было трудно выбросить из головы. Как ни крути, но иногда она и правда задумывалась о том, как убьет себя в Аду. Но, если быть честным, то без малейшего желания повторять свой опыт повторно. Дора разглядывала пробирки со смесями, зельями и настойками. Были даже банки, наполненные формалином, который, с течением времени помутнел и мешал разглядеть содержимое. Нашла маленький молитвенник. Потрепанный и ветхий. С изогнутым корешком и с каплями воска на страницах. Дора аккуратно взяла его в руки и сразу же положила обратно. Неприятное жжение в руках заставило ее сжать ладони в кулаки. Святое было чуждо детям Ада. Она со злым разочарованием смотрела на эту книжку, будто бы ожидая, когда та злорадно посмеется над ней, над грешницей, не способной даже «Отче наш» произнести из-за своей природы. Дора с недовольством думала о том, что если бы ей попалось Евангелие или Ветхий Завет, то она бы, несомненно, нашла бы на их страницах решение всем проблемы с искуплением, но… она не сможет это прочитать. Священность противоестественна греху. Никогда между ними не будет золотой середины, окрашенной в серый цвет. До скончания веков будет лишь Черное и Белое. Потому что так решил Бог. Дора подошла к стеллажу с книгами, разглядывая корешки каждой из них. Смотрела без какого-либо воодушевления. И там тоже ничего не было. Она остановилась и прислушалась: где-то вдалеке она слышала тихие голоса, и один из них принадлежал Аластору. «Пусть консультируется, может хоть найдет что-то», - подумала она и продолжила не спеша бродить между витринами, все еще тепля где-то внутри слабую надежду найти хоть что-то полезное или, как минимум, интересное. Дора взяла книжку с одной из полок, пролистывая страницы без интереса. Демоны Гоетии и их история. Бесполезно. Следующая книга была про круги Ада и про их население. Почти что то же самое, что и в тех рукописях, которые ей предоставила Чарли. Книга о греческом боге Ада – Аиде. Дора фыркнула и сразу же вернула эту книжку на полку, на ее законное место. Она немного постояла на месте, задумчиво смотря вперед себя и решила, что, возможно, за это время Аластор смог что-то найти. Она шла тихо, но не кралась – ее поступь сама по себе была бесшумной. Подходя, она увидела, что Аластор облокотился локтями об прилавок и подпер подбородок одной рукой. На его лице была привычная улыбка, но из-за освещения она казалась намного более жуткой и пугающей, чем при обычном свете. Поэтому было неудивительно, что у юного парня, сидящего за кассой, был такой перепуганный и нервный вид. – …Евангелие от Матвея? – спросил Аластор, не поменявшись в лице. Стук клавиш набираемого на компьютере запроса. – Нет такого, - сдавленно ответил парень. – От Марка? Стук клавиш. Нет. – в голосе сквозит подступающая паника. – От Луки? – Аластор чуть склонил голову набок, но не поменял позы. Дора наблюдала со стороны, как его «доброжелательная» улыбка доводит до истерики кассира. – Нет. Аластор помолчал какое-то время и постучал пальцем по подбородку. – А от Иоанна? – он впился в него своими темными глазами, отчего парень сгорбился, и, казалось, вот-вот и вовсе сожмется в комок. – Нет. – ему страшно. Дора подошла ближе и, увидев ее, парень облился новой порцией пота и судорожно втянул носом сырой воздух. Послышалось, как у него хлюпают в носу сопли. – «Божественная комедия» Данте? – Дора с интересом посмотрела на профиль Аластора, но тот ничем не выдал то, что заметил ее взгляд. Он продолжал, словно не замечая ничего вокруг, смотреть на парня за кассой, у которого из-за этого пристального наблюдения за его действиями, начали дрожать руки, из-за чего он стал иногда не попадать по буквам. Тот же стук клавиш. – Нет… - пискнул кассир и словно приготовился к страшной и мучительной смерти, которую принесет ему Аластор. Аластор повернулся к Доре и задумчиво посмотрел сквозь нее. Но при этом ни одна мышца на его лице не дрогнула, а улыбка оставалась все такой же неподвижной, словно приклеенной к его лицу. – А если… Сведенборг «О небесах, о мире духов и об аде»? – он вновь посмотрел на парня и тот торопливо вбил запрос. Было видно, как по его лицу разлилось облегчение и он, кивнув, удалился вглубь магазина, где, скорее всего, находился склад. Дора могла лишь удивляться такому обширному знанию Аластора в сфере религиозных книг. Нет, она, конечно, слышала все эти названия от Кэтрин, но если бы ее прямо сейчас спросили, то она бы и не вспомнила ничего кроме избитого Евангелие и слишком уж очевидной Библии. Аластор же повернулся к ней, довольно улыбнулся и спросил, нашла ли она что-то интересное. Дора мотнула головой, и тот в ответ лишь пожал плечами и повернулся на звук шагов кассира. Парень положил книжку, которая была в более-менее приличном виде, и, посмотрев ее цену в базе данных, поднял на них перепуганные глаза и неуверенно произнес: – С вас двести пятьдесят тысяч. Аластор усмехнулся и покосился на Дору, которая удивленно округлила глаза. Он пихнул ее локтем и сказал: – Это, я уверен, тебе еще скидку сделали благодаря твоему статусу. – он ухмыльнулся и посмотрел на кассира с веселым прищуром. – Или благодаря ее личику. Я прав? Парень за кассой смущенно потупил глаза, а Дора тихо фыркнула из-за слов Аластора. – Слушай, может, мы поторгуемся? – Дора облокотилась о прилавок точно также как и Аластор и теперь над парнем склонились два до ужаса улыбчивых лица. Он замер, сглотнул и качнул головой. Качнул отрицательно. – Почему? – Дора склонила голову набок, а Аластор, повернувшись к ней, сказал: – Не унижайся, у тебя что, денег нет? Всего каких-то двести пятьдесят тысяч? Да он ведь мог бы потребовать с тебя хоть два с половиной миллиона, и это было бы оправдано! – Так может сам тогда и купишь, если это такая низкая цена, - перекривляла его Дора. – Зачем мне покупать? Не я же занимаюсь исследованием обо всех нюансах искупления, - он пожал плечами. – Так значит будь тише, и не мешай мне, - Дора пихнула его в плечо и вновь обратилась к кассиру, - ну что? Почему нет? – П-потому что это не мой магазин и… это не я устанавливаю цену. – он чуть помялся, - я бы… я бы сделал скидку, но не могу… поймите, я просто на замене сегодня. – И под конец добавил, опустив голову: – Извините. – Да ладно тебе, не извиняйся, она все равно заплатит полную сумму, как бы не старалась, - Аластор махнул рукой и, обратив внимание на Дору, которая смотрела на него как на предателя, спросил: – Что? Разве плохо, что я выступаю за справедливость? Дора многозначительно промолчала и закатила глаза, пока Аластор продолжал свою показушную речь. – Это, вообще-то, благое дело! Может я и в Рай, благодаря этому попаду, - он широко улыбался своим же словам, словно озвучил до гениальности очевидную мысль, о которой никто никогда и в помине не догадался бы. Она отвернула голову в противоположную сторону, чтобы скрыть улыбку, которая появилась на ее лице из-за его веселого насмешливого голоса, который он использовал, говоря эти слова. Парень за кассой смотрел на них со смесью непонимания и страха, переводя взгляд с одного на другого и громко сглатывая вязкую слюну. И затем, собравшись с силами, он все же спросил: – Так вы будете покупать книгу или нет? – Да! – ответил Аластор быстрее, чем Дора вообще успела повернуть голову к прилавку. – Дора, оплачивай. А та лишь подавилась от возмущения, но все же достала карточку и приложила к терминалу под довольным взглядом Аластора. Книжку добросовестно запаковали и положили в пакет. Им пожелали доброго дня и пробубнили что-то вроде «Приходите еще», но будто бы надеясь на то, что этих слов не услышат. Дора и Аластор ушли под недовольный монолог Доры о том, что ее нагло ободрали из-за какой-то книги и о том, что Аластор даже не дал ей возможности понизить цену. – Да ладно тебе, у тебя ведь благодаря территориям должны быть горы этих злополучных денег, так чего ты возмущаешься? – спросил Аластор, открывая перед ней дверь наружу. Дора поморщилась от света, от которого успела отвыкнуть за то время, что они были в подвальном помещении и поэтому, прикрыв глаза рукой, вышла и повернулась к Аластору, сказав: – Но это не значит, что я буду разбрасываться ими по сторонам и покупать, - она потрясла перед его глазами пакетом с недавней покупкой, - книжки по двести пятьдесят тысяч. – Это всего лишь временные издержки, не пойму, что тебя не устраивает, - Аластор пожал плечами и заложил руки себе за спину, направляясь в, очевидно, сторону отеля. Дора догнала его парой больших шагов и сравнялась с ним. – Меня не устраивает то, что ты так бесцеремонно распорядился моими деньгами и почти что вынудил меня купить это. – Так отказалась бы, - Аластор повернулся к ней и вопросительно приподнял брови, - или тебе так сложно сказать кому-то «нет»? Не думаю. – Мне не сложно, но я, - Дора запнулась и пару секунд помолчала, перед тем как продолжить: – Мы чуть не довели того парня до истерики одним своим присутствием, поэтому я подумала, что нужно все же как-нибудь окупить его тяготы. Аластор весело рассмеялся и его смех был наполнен теми самыми знакомыми и уже привычными радиопомехами. Он, отсмеявшись, шумно выдохнул, сохранив на лице широкую улыбку, которая Доре показалась намного искренней, чем те, которыми он одаривал ее до этого момента. Она даже коряво улыбнулась ему в ответ. – Так, значит, ты все же имеешь сердце? – Аластор спросил так, словно это был обыденный вопрос о погоде, которая, к слову, сегодня была относительно теплой, и было не настолько жарко, что было бы трудно дышать. Хотя так обычно и бывало в Аду. Дора повернулась к нему, и на ее лице отобразилось непонимание. Поэтому она решила для надежности уточнить вопрос и не сказать ничего лишнего, о чем ее не спрашивали. – Не обращай внимания. Это была метафора. То, с какой легкостью Аластор отмахнулся от своего же вопроса, заставило Дору на какое-то время замолчать. Она незаметно покосилась на Аластора, который напевал себе под нос мотив какой-то песни. Если быть честным, то ее очень смутил его вопрос. Что значит «имею сердце»? Неужели он и правда думал, что она черствая и бездушная? Он серьезно так считал, при том факте, что они виделись почти, что каждый день в отеле. Они буквально жили в одном здании, но при всем этом он с такой задумчивость сказал это, что ей и правда вдруг почудилось, словно она показала себя именно с этой стороны. С той стороны, которую в ней желал видеть Босс. Нет. Нет-нет-нет. Только не это. Как отвратительно она себя почувствовала! Было страшно до дрожи в коленях стать той, кого Он пытался воспитать. Бездушная машина, у которой руки по локоть в крови, а глаза пусты и без тени или намека на хоть какую эмоцию. Но что, если именно так ее видят тут, в Аду? Ее новая, вторая жизнь началась с того, что она даже не попыталась отбросить прошлое. Война, которая изначально проиграна. – И вот опять у тебя это постное лицо, - из задумчивости ее вывел голос Аластора. – Знаешь, если бы ты хоть иногда жила не в своих мыслях, а в реальности, то может о тебе и не думали как о чёрствой личности. Дора повернулась к нему и сама не понимала, что за эмоция была отображена на ее лице. В один момент ей казалось, словно ее лицо непробиваемо и не читаемо, а в другой, что она только что показала ему всю гамму испытываемых ею эмоций. Может все же иногда нужно просто позволить… быть собой? Хотя бы попробовать быть собой на столько, насколько это было возможно в ее положении. И прямо сейчас она безумно хочет улыбнуться Аластору и молча показать ему ту крохотную благодарность за его небольшую участливость. Поэтому она улыбнулась ему. – Я и не живу в своих мыслях, - наглая ложь, но тут уж никак. Он попал в самую точку своими словами, но она не будет настолько откровенна с ним, что позволит ему узнать о его проницательности. Она понимала, что противоречит сама себе. Сама решила быть собой, но тут же делает все наоборот. Да, путь к себе тернист и сложен и она сомневается, что вообще сможет его пройти и не отбросить эту идею сразу же. – О, правда, что ли? – Аластор усмехнулся, - а как по мне так ты всегда находишься в своем мире грез. Дора закатила глаза. – С чего ты это взял? – нет, правда, с чего? – Ну, дай подумать, - он постучал пальцами по своему подбородку. – Когда ты обращаешь внимание на происходящее вокруг, у тебя взгляд ясный и осознанный, но как только ты начинаешь абстрагироваться от всего вокруг, так твое лицо становится таким, словно у тебя кто-то умер. Дора многозначительно промолчала, а Аластор рассмеялся. – Нет, ну я, конечно, понимаю, что ты умерла чуть больше месяц назад и… – Аластор, закрой рот, а? – Дора приложила руку к своему лицу и закрыла глаза. – Нет, ну просто когда ты о чем то думаешь, то у тебя прекращают смешно двигаться брови и это сразу становится заметно, - Аластор слегка развел руки в стороны и пожал плечами. Дора промолчала. Он тоже замолчал. – Ты… - Дора чуть замялась, но все же решила сказать то, что вертелось на ее языке, - идиот? – Давай без оскорблений, - Аластор совсем не оскорбился, распознав в ее словах иронию по отношению к ситуации. – Уж я постараюсь, - Дора выдохнула и улыбнулась. – О, а вон и отель. Она ускорила шаг, а высокое здание с сияющей вывеской, становилось к ним все ближе и ближе, все больше и больше. Дыхание все сбивчивее, а сердца стук все более и более частое. – Дора? – сзади слышится голос Аластора и недоумение все сквозит в его голосе. Дора не замечает его отклика и только спустя пару секунд замечает, что ее быстрый шаг незаметно сменился легким бегом. Она неторопливо замедлилась и повернулась к нему, спокойно идущему. – Так спешишь в отель? – он весело оскалился, неизбежно приближаясь к ней. Дора набрала в легкие воздуха, чтобы ответить и… просто мотнула головой, чем вызвала смешок. Она сама не понимала, почему заглядевшись на это ветхое и старое здание начала так спешить, не контролируя свои ноги. Дора задумчиво потрясла пакетом, что болтался у нее в руке, и спокойно зашагала в том же направлении, что и Аластор, задумчиво смотря на его спину и затылок. Не будучи в силах контролировать сносящий с ног поток своих мыслей, она поддалась их течению и позволила воде, состоящей из всего того, что накопилась в ее голове за долгие годы, сомкнуться над ее головой. И было бы совсем неплохо, если бы все ее сознание можно было сравнить с тихой водной гладью, покрытой бликами счастливых моментов, а не бурной и пенистой горной рекой. Отель никогда не привлекал ее. Не привлекала старинная мебель, которой были заставлены помещения, поблекшие обои и резные рамы для картин, написанных лучшими мастерами Ада, не привлекала атмосфера, царившая в их небольшом коллективе, и совсем не нравилось то, как скудны были интересы некоторых из ее «соседей». Только вот… почему-то раздражающий и саркастичный Аластор, который совмещает в себе все те качества, которые обычно отталкивают окружающих, был намного привлекательнее на выбор собеседника, чем справедливая Вэгги, добродушная Чарли, до неприличия (буквально) прямолинейный Энджел, глупышка Ниффти, грубый, но наученный жизнью Хаск и странный Сэр Пентиус. Она могла бы сблизиться, если так можно вообще сказать, с кем угодно из них. Могла бы найти в них что-то такое, что напоминало ей о былых днях, смогла бы отыскать в них черты, которые бы неизбежно ассоциировались у нее с Кэтрин, и она бы тихо и жалко тешила себя этой мыслью. Но вместо этого она общается с Аластором, у которого нет ни единой черты, ни единой повадки или привычки, которая бы могла вызвать ностальгию. Совсем ничего. Но именно с ним Дора общается в разы больше, чем с кем-то еще во всем Аду! Ну, что за нелепица? Хотя, может, подумала она, это и к лучшему? Может быть, это как раз то, что ей нужно было? Глоток свежего воздуха в затхлом Аду. Глоток воздуха, который подарил ей этот надменный, самовлюбленный, хитрый и жестокий Радио-Демон, о котором ходит бесчисленное количество слухов и легенд, где одна ужаснее другой, и которого боятся окружающие. И этот глоток воздуха он подарил одним своим существованием – он просто не был похож ни на кого, кого Дора когда-либо знала. Аластору даже не нужно ничего делать для того, чтобы иметь влияние на нее – ему достаточно просто быть. Ну, что за глупость! – Дамы вперед, - сказал Аластор и открыл перед ней знакомую витражную дверь, которая вела прямиком в холл отеля. Дора ступила внутрь и обстановка с головой поглотила ее, обступила и окружила той неясной атмосферой, когда наконец опускаешь плечи и облегченно вздыхаешь. Дверь сзади захлопнулась и Аластор вошел внутрь, даже не обратив внимание на то, что имело совершенно другое влияние на Дору. Зашел так, словно ему было абсолютно плевать на все. Дора проводила его взглядом до того момента, пока он не уселся в облюбованное им кресло и не принялся пить кофе из новой кружки, что до ужаса была похожа на предыдущую. У него, что, целый набор таких? Не прошло и минуты, как вокруг начала весело кружить Чарли, с непритворным интересом расспрашивая о том, что Дора делала, где была, что нашла, где нашла, как, и так далее и тому подобное. К Аластору она повернулась и с любопытством спросила: – Это ты показал место, где Дора купила эту книжку? - и было непонятно, что было сложного спросить это у Доры, не подключая к разговору Аластора, который, кажется, уже успел сконцентрировать все свое внимание на кофе. Аластор же в свою очередь не подключился к диалогу и просто кивнул головой. Дора даже посмотрела поверх головы Чарли на него – с чего бы он вдруг так притих? Но наткнувшись лишь на его копну красных волос, тут же перевела взгляд на Чарли, которая с благоговением листала страницы книги и вчитывалась в некоторые абзацы. В ее глазах плескалось то самое чувство, которое называют надеждой в самом искреннем его проявлении. Дора улыбнулась ей и вернула книгу себе – как-никак теперь ее собственность. – А когда ты приступишь к работе? – Чарли с любопытством посмотрела на нее, отчего внутри Доры появился росток раздражения – только вернулась в отель, так сразу же спрашивают о работе. Было неприятное ощущение, что ее ценят здесь лишь как работника, хотя между остальными уже давно образовалось товарищество. Дора криво улыбнулась, тщетно пытаясь показаться вежливой, но судя по изменившемуся лицу Чарли, у нее вышло плохо. – А что, уже пора? – Ну как же? У тебя теперь есть книга, в которой, я уверенна, содержаться ценные знания, которые помогут нам с искуплением! Дора помолчала какое-то время, после чего согласно кивнула и со злополучной книгой пошла в свой кабинет. Да, нужно узнать как можно больше об искуплении. Это важно и необходимо, потому что именно оно открывает все двери перед душой. Позволяет хоть в какой-то степени контролировать свою же жизнь. Хочешь быть в Раю? Старайся, и, в конце концов, твои старания окупятся. Хочешь оставаться в Аду? Пожалуйста! Никто никого ни к чему не принуждает и не просит – все зависит от твоего личного желания. Если душа, очерненная грехом, хотя бы раз задумалась об искуплении, то, что это может быть кроме как сохраненная частичка Света? Света, который теплится и блекло мерцает в самом отдаленном уголке души и сознания, слабо освещая вокруг себя густую темноту, окружившую и подступающую со всех сторон. Это и есть то, что нужно для искупление – хотя бы одна-единственная мелькнувшая в голове мысль об очищении. Дора никогда не думала о том, что хочет искупиться. Думала только о том, что хотела бы исчезнуть безвозвратно и навеки, но противясь своим же желанием, оставалась в уме и здравии, продолжая свое существование. Бренное существование, как ей иногда казалось. Она зашла в уже такой знакомый и приевшийся кабинет и положила книжку на стол. Упала на стул, и устало откинула голову на спинку. Выдохнула и потянула руку к ящику, открыв его и достав пачку сигарет. Освободила картонную упаковку от прозрачной пленки и положила сигарету в рот, щелчком пальцев зажигая ее и делая судорожную затяжку терпкого дыма. Прикрыла глаза – никотин, попавший после длинной затяжки, моментально попал в кровь и расслабил напряженное тело. Приятно затуманилась и потяжелела голова. Дора всегда курила быстро – пагубная привычка, привитая еще с юношеских лет – быстрее докури, чтобы никто не увидел. Но теперь, когда в ней больше не оставалось необходимости, все еще оставалась. Из-за этого нельзя было в должной мере насладиться самим процессом курения, и поэтому пепельница с поразительной быстротой пополнялась пеплом и горой из еще тлеющих окурков. Не успела докурить одну – начинает доставать следующую. Пагубная привычка, которая бы быстро вызвала рак легких, но где мы находимся? Ад – место, где никакие болезни не поразят твое тело и не убьют, так что нет никакого смысла трястись над своим здоровьем и оберегать себя от малейшего дуновения ветерка. Спустя время пустая картонная коробка оказалась в мусорном ведре, пепельница вытрушена и помыта, а на столе кружка с кофе. Идеальная атмосфера для чтения. Дора похрустела пальцами, шеей и раскрыла книжку, откинувшись на спинку стула и удобно закинув ноги на стол. После первой же страницы Дора начала скучать. Мысленно пожалела о покупке, перевернув страницу. Текст был до тошноты сухим и невыразительным, до скрежета в зубах нудным и скучным, что возникло желание отложить книгу в дальний ящик и благополучно забыть. Но нельзя. Не в ее случае. Поэтому приходилось читать через силу, удерживая себя на месте и контролируя мысли, которые возникали в голове, вместо того, чтобы как следует сконцентрироваться. Начинало неумолимо клонить в сон. Действие сигарет и удручающей книги начали делать свое дело, поэтому она потянулась к кружке и сделала, надеялась, спасительный глоток кофе. Через пятнадцать минут Дора была готова взвыть: книга была ужасная. Постоянные повторы о Божественном (начале), об ангелах, о Небесах. Да, первый раздел был как раз об этом – устройство Небес, но не до такой же степени, что эти слова повторяются в каждом чертовом предложении? Дора читала с непозволительной медлительностью – глаза против ее же воли вяло передвигались от одного слова к другому, мозг медленно обрабатывал суть прочитанных предложений, из-за чего иногда переходилось перечитывать один и тот же абзац по несколько раз, что начинало выводить из себя. Дора мысленно приписала Эмануэлю Сведенборгу шизофрению или что-то в подобном роде, – ведь он буквально говорил о том, что беседовал с ангелами, что видел их, и что они к нему приходили. Она усмехнулась: пока к кому-то приходят ангелы и рассказывают о смысле жизни, о сущности Господа, кто-то в отчаянии возносит навсегда неуслышанные молитвы к Богу. Бог справедлив, да? Бог любит всех своих детей? Ну, что за наглая ложь! Почему к кому-то приходят ангелы, рассказывающие о тайнах мироздания, а к кому-то …! – Аластор, ты знаешь о существованиях дверей или нет? – Дора не переменила ни позы, ни выражения лица, а просто подняла глаза. – Ну, я думаю, моя забывчивость по отношению к дверям окупит твое отсутствие этикета, положенное при приеме, даже если незваных гостей. – беззлобно ответил он, чуть склонив голову набок и прищурив глаза. – Неужели уже приступила к чтению? – А есть какие-то причины откладывать работу? – Дора вскинула брови, вопросительно уставившись на Аластора. А тот лишь плечами неоднозначно пожал. – Складывается такое впечатление, словно тебе доставляет удовольствие отсиживаться в этом душном кабинете днями и ночами, - он плавно уселся в кресло и почти что элегантно закинул ногу на ногу. – Словно у тебя дел больше нет, кроме как вкалывать. – Так мне и, правда, заняться больше нечем. – она задумчиво почесала щеку, чуть улыбнувшись, словно в этом была какая-то необходимость. Аластор усмехнулся, сказав, как бы невзначай: – Неужели ты со всем своим природным обаянием не нашла себе товарищей по несчастью? Даже на своих территориях ни с кем не познакомилась? Дора непонимающе смотрела на него – ему что, делать больше нечего, как интересоваться ее активностью в обществе? Но, как бы не было это прискорбно, она и правда не завела себе знакомств. И, выражаясь просто, она все еще продолжала скорбеть. Скорбеть по своей прошлой жизни, в которой у нее была Кэтрин. И, как бы это не звучало наивно и простодушно, она всей своей душой скучала по ней, не смея забыть ни малейшего мига, проведенного с ней. Дора банально не хотела перекрывать свои воспоминания другими. Она отрицательно мотнула головой, чем вызвала тихий смешок. – Ну, давай я скрашу твои серые будни, - он встал и подошел к столу и уставился на книжку в ее руках, - и помогу с твоей работой. – Как было в прошлый раз? Нет уж, спасибо, - Дора закатила глаза и улыбнулась шире – она будет припоминать ему тот день постоянно. Аластор скорчил гримасу, словно его раздражали ее упоминания о его последней «помощи», хотя ему, откровенно было плевать и он, спустя пару минут, вовсе забывал об этом вновь. – На этот раз без кофе. Дора рассмеялась и кивнула головой, показывая, мол, хорошо-хорошо, давай. Материализовав стул, Аластор уселся за стол, с противоположной от нее стороны, и взял в руки книгу. – Это все, что ты прочитала? Всего лишь двадцать страниц из… - он пролистал в конец. - Из четыреста двенадцати? – А ты попробуй вообще это чудо мира литературы прочитать быстрее, - сказала Дора, подперев голову рукой и с улыбкой смотря на него. – С легкостью.

***

Дора хохотала, крутясь на стуле вокруг своей оси, смотря на то, как Аластор что-то недовольно бубнит себе под нос, перелистывая страницу. Прошел час, во время которого Аластор читал книгу, делая заметки на бумаге, щедро выделенной Дорой, а иногда бесцеремонно делая их прямо в книге, вызывая волну негодования во владелице этой самой книги. – Это бред душевнобольного, - сказал он, захлопнув книгу. Предусмотрительно положив перед этим в нее закладку. – Правда? – Дора широко улыбалась ему, склонив голову набок, будто бы пародируя его привычки. – Правда, - он встал из-за стола. – И куда ты? Сбегаешь от этого чудного чтива поджав хвост? – Дора легко подцепила пальцами книгу, помахав ею. – Иду развлекать себя более интересными способами, а то ощущение, что если я прочту еще хоть одно слово оттуда, то вознесусь, - он весело оскалился, а Дора лишь рассмеялась в ответ. – Ну, давай-давай, отдохни немного, а я пока буду ждать тебя здесь, чтобы продолжить наше увлекательное чтение, - она помахала рукой уже закрывающейся двери в ее кабинете. Дора чуть посидела на месте, задумчиво смотря на лаковую поверхность стола, которая была испачкана чернилами черной ручки по ее же вине, а потом, встав, тоже вышла из кабинета. Быстро преодолела пустой коридор, лестничные пролеты и оказалась внизу, в холле, где каждый занимался своими делами. Умилительная картина: каждый занят своими делами, но при этом находятся под боком друг у друга, словно сбившиеся в кучку замерзшие котята, распушившие шерстку не то, млея от присутствия других, не то от холода, который цепкими лапами впился когтями в их слабые тельца. Но все же они все рядом и это создает в какой-то степени уютную картину – все вместе. Только Аластор отделился от других, предпочитая остаться наедине с собой в какой-нибудь другой комнате, которых в отеле было предостаточно. – Дора? – Чарли подняла голову от телефона и ярко улыбнулась ей. – Как дела… – С искуплением? Пока ничего не нашла стоящего, - закончила за нее Дора, смирившись с тем, что помимо этого у нее ничего не спрашивают. Никогда ей не стать частью коллектива, но теперь это принимается с легким сердцем и равнодушием – просто деловые отношения, которые были у нее всегда со всеми. – Нет, я хотела спросить как дела у тебя, - Чарли мягко качнула головой, тряхнув своими шелковыми и блестящими волосами. Дора села на свободное местечко подле Энджела и всеми силами постаралась скрыть свое удивление, которое вызвал у нее вопрос принцессы. – Все хорошо, - она скомкано улыбнулась ей в ответ, а Чарли лишь засияла. – А у тебя как? Вэгги подняла голову и с подозрением глянула на нее, но потом, увидев улыбку своей девушки, немного расслабилась и чуть смягчила взгляд. – О? У меня все просто потрясающе! – Чарли отвечала с энтузиазмом, словно переживая о том, что малейшая холодность прогонит Дору с обитого протертой тканью дивана. – Ничего нового, конечно, но, как говориться, лучше постоянность, чем неудачи. Энджел фыркнул и продолжил листать ленту новостей в своем телефоне. – А ты как? – Дора повернулась к нему. Было что-то неловкое начинать разговор с ним. Потому что один-единственный раз, когда она с ним общалась, была консультация, оставившая неприятный осадок у парня. Он посмотрел на нее с вопросительно поднятой бровью и затем бросил: – Отлично, - сказал он сухо. Дора промолчала, задумчиво почесав затылок. – Он сегодня неразговорчивый, - из-за барной стойки послышался хриплый голос Хаска, натирающего бокалы. – Без дозы сидит бедолага. – Да, мне пришлось забрать у него все его заначки, - посчитала своей обязанностью разъяснить Чарли. – Знаешь, как можно очень легко избавиться от зависимости? – спросила Дора, улыбнувшись Энджелу. – Очень сомневаюсь, - ответил он, но все же нажал на кнопку выключения телефона, хоть и оставил держать его в руках. – Да? И как же? – Чарли подалась чуть вперед, с любопытством смотря на нее. Дора улыбнулась и пожала плечами: – Привязать к кровати и ждать, когда пройдет ломка. А потом держать на коротком поводке, попробовав найти более здоровую замену наркотикам. От слова «поводок» Энджела передернуло от отвращения, и одна из его рук судорожно сжала край дивана. Наступила пауза и Дора впервые за долгое время почувствовала стыд. Она признается, что всегда плохо умела подбирать слова и иногда била ими прямо по болевым точкам других. И эмпат из нее был так себе. Но вдруг раздался звук трескавшейся стены, и Дора не могла, даже если бы постаралась, игнорировать это. Стена из ее предубеждений дала глубокую трещину. – Ладно, извини. – все должны сейчас встать и похлопать ей. Дора сама поразилась той простоте, с которой сказала это. Извинение без ее же ведома сорвалось с ее языка и погрузила компанию в тишину. Она ощутила в животе то неприятное чувство, когда все словно в узел завязывается. – Да ладно тебе, все в норме, - сказал Энджел. Дора продолжила молчать. Никогда бы в жизни она не подумала, что будет извиняться перед кем-то вроде Энджела Даста. Да, целая баррикада из стереотипов, ложившихся кирпич за кирпичом, начала рассыпаться и, кажется, совсем скоро разрушится с оглушающим треском – такой большой была эта стена. Она вдруг ощутила какую-то грусть – что-то внутри так не хотело расставаться с той Дорой, которой она была при жизни. Страх расставания с прошлым неприятно сосал где-то внутри нее, хоть и интерес к будущему был пропорционален этому страху. Но, если ей удалось так легко извиниться – прямо здесь и сейчас, - то, может, это не так и сложно? Она подняла голову, посмотрела Энджелу в глаза и добродушно улыбнулась: – Но если хочешь, то я могу тебя привязать и избавить от привычки. А тот лишь прыснул со смеху, покачав головой. – Нет уж, спасибо. – сказал он и впервые обратился к ней с улыбкой. Дора ответила ему тем же. Все вокруг словно забыли, как дышать – все с неподдельным интересом наблюдали за ними, не смея разрушить ту идиллию, что воцарилась между Дорой и Энджелом. – Похоже, наша дражайшая Дора решила выйти в люди и порадовать других своим присутствием! – в опасной близости раздался искаженный помехами голос. Дора задрала голову кверху и наткнулась на улыбчивое лицо Аластора, который бесцеремонно облокотился об спинку дивана, и, нависнув, застыл угрожающей тенью. Все, как один, повернулись в его сторону и только Чарли с присущей ей дружелюбностью характера, поприветствовала его. А тот ответил ей привычной, в каком-то смысле, отцовской добротой. – Я не смог игнорировать такое интересное и разношерстное общество и поэтому решил, что стоит все же наведаться к вам, - сказал он, обойдя диван и сев в свое персональное кресло, которое всегда оставалось пустым, если на нем не сидел Аластор. – Так, чем вы занимаетесь? Что на этот раз? Минута откровений или проверка на доверие? Услышав его вопросы, Чарли, словно вспомнив что-то, быстро встала с насиженного места и, хлопнув в ладоши, объявила: – Раз Аластор напомнил мне, то я хочу объявить то, что хочу провести с вами, ребята, небольшой интерактив, - было слышно, как Энджел цокнул языком, но продолжил молчать, позволяя Чарли продолжить свою речь, не обращая внимания на реакцию других – она смотрела лишь на Вэгги. – Я бы хотела предложить вам игру «Общие черты»! Ответом ей служило молчание. Вэгги ободряюще ей кивнула и Чарли продолжила: – Например, возьмем меня и Вэгги. Энджел, скажи, что у нас с ней общего? – Обе лесбухи? Дора подавила смешок, а Вэгги стремительно свела брови к переносице и неодобрительно посмотрела на Даста. – А еще? – Чарли не унималась. – Ну, дай подумать… - он задумчиво подпер голову рукой и уставился на них. Молчал он примерно минуты две, и было видно, что его мысли блуждают совсем не тут. – Вы обе ненавидите устройство Рая? Чарли и Вэгги переглянулись и в итоге одобрительно кивнули, подтвердив правоту слов. И Энджел, посчитавший, что его дело сделано, подхватил с пола мирно проходящую мимо Кики и принялся тискать черную одноглазую кошку. – Так, эм, кто будет следующим? – Чарли обвела взглядом скудную горстку людей и впилась взглядом в Аластора, который, кажется, о чем-то задумался, отчего его лицо стало словно каменным. Только вот улыбка оставалась все такой же неизменной. – Аластор и… Аластор вопросительно поднял глаза на принцессу и приподнял бровь. – И Дора! И так, что между вами общего? – она уперла руки в бока и задумчиво переводила взгляд с одного на другого, будучи не в силах найти сходства. Энджел тоже поднял глаза и потом обратился к Чарли: – Так между ними же вообще нет ничего общего, разве нет? – Они оба – стремные Повелители с жуткой рожей и вообще непонятно что у них на уме. – послышался голос Хаска. Аластор усмехнулся и улыбнулся чуть шире, бросив через плечо: – Не очень и вежливо так оскорблять милых дам, - и, чуть помолчав, добавил с весельем. – Даже если у них жуткое лицо. – он бросил мимолетный взгляд на Дору. Ну, спасибо, что изменил грубое выражение Хаска на что-то более-менее приличное и литературное. – Не думаю, что у Доры «жуткая рожа»… - задумчиво протянула Чарли, немного растерявшись от такого комментария. – Она вполне милая, разве нет? Дора неоднозначно пожала плечами, словно ей вообще было плевать, какое у нее было лицо на самом деле. – Можно проще: я не люблю кофе с сахаром, - она повернулась к Аластору, - а ты? – Аналогично. – Вот мы и нашли сходство, подходит? – Дора улыбнулась Чарли, которая немного поникла из-за того, что ее задумка претворяется в жизнь не так, как она задумывала. А потом она устало вздохнула и упала точно рядом со своей девушкой, которая уже успела раскрыть утешительные объятия. И они замолкли. А остальные, почувствовав свободу из-за своей ненадобности, быстро разбежались каждый по своим углам и холл отеля стремительно опустел. Дора также поднялась с дивана и направилась к выходу. Да уж, так себе вышло. Не оправдались ее ожидания по поводу того, какой дружный коллектив здесь образовался. Было ощущение, что они были вынуждены быть вместе против своей воли. Словно их что-то сковывало по рукам и ногам, мешая отправится в самый дальний уголок Ада – подальше друг от друга. Мешая игнорировать друг друга на улицах и в очередях. Может именно это, и называют дружескими узами. Но здесь, под влиянием условий, в которых они все оказались, это проявление хоть небольшой толики любви исказилось и опошлилось, принимая тот вид, который она имеет в нынешнюю минуту. В любом случае Дора не считала их друзьями. И между ними она не видела дружбы. Возможно, это было так, потому что она не успела разглядеть ее, а может и потому, что ее там и не было вовсе. Дружбы в чистейшем ее проявлении не было, но было чувство товарищества, и никто не был вправе отрицать этого. Но, в любом случае, ей не было среди них места. Не было у нее чувства той уникальности, которая бы «отделяла» ее от других, нет. Дора просто знала, что среди этих людей, демонов, грешников, – кто они там? – она была лишняя. И это не вызывало в глубине ее души и сердца необъятную печаль и отчаяние. С самого начала было очевидно, что они слишком разные. И «разные», в данном случае, не в хорошем смысле. Кабинет встретил ее привычной духотой. Но было уже в этом что-то приятное, в отличие от прохладного холла, где, надрываясь, работали вентиляторы, разгоняющие по помещению воздух. Кабинет стал ее единственным местом, в котором она могла наслаждаться чьей-то компанией, в то время как спальня была ее тихой обителью, в которой она могла быть наедине с собой. Но только вот единственным ее гостем в кабинете был Аластор, как бы это ни было иронично, ведь в дневнике, перерывах от написания воспоминаний, связанных с Кэтрин, Дора писала о том, что она не переносит его. Не переносила, как минимум. Но пора уже было смириться с тем, что в Аду все противоречиво. Как и во всей жизни в целом, как бы это ни было странно. Книга была в руках, но концентрация капризно выскальзывала из ее рук, не оставив и шанса со всей внимательностью вчитываться в слова. Дора раздраженно захлопнула книжку и отбросила на стол сразу же после того, как перевернула одну страницу. Стул с шумом отодвинулся, послышались быстрые шаги, хлопок двери и то, как кто-то быстро пускался по лестнице, иногда перепрыгивая через несколько ступеней сразу, чтобы сэкономить время. Дора сама не знала к чему эта спешка. Но то чувство, что было внутри, разрасталось с каждой лишней секундой, заставляя делать шаги шире и шире. Она подняла руку и, не успев даже выровнять дыхания, сразу же постучалась в дверь из красного дерева – так подходящую для комнаты, что была за ней и так идеально описывающую хозяина этой самой комнаты. – Войдите. Дора открыла дверь и уставилась на Аластора, который стоял посреди комнаты. Так неестественно, словно она оторвала его от каких-то дел, о которых он не хотел распространяться, и не хотел, чтобы его застали за ними. Аластор посмотрел на нее, и в его лице читалось толика недоумения, которая никак не влияла на его улыбку – все такая же. Уж кого-кого, но ее он, будто бы, и вовсе не ожидал увидеть на пороге своей спальни, хоть и не показал это так явно, как обычно реагируют обычные люди в подобных ситуациях. – Ты что-то хотела? Так спешила, - он улыбнулся ей, показав ряд зубов. – С чего ты взял? – да, она сглупила – сама же и не заметила своего сбивчивого дыхания, что с головой выдавало ее. – Такой топот у нас в отеле никто никогда не издает. А еще ты дышишь так, словно пробежала километры, а не пару поворотов в коридоре и два лестничных пролета. – он весело прищурил глаза, смотря на нее. – Так что же все-таки ты хотела? Она стояла на пороге, не сделав и шагу в его комнату. Дора сделала вдох, набирая воздух для следующих слов. Если бы Дора пару недель, а то и дней, назад услышала свои слова, то она бы в голос рассмеялась над абсурдностью своего же поведения, которое, как она была убеждена, ей было вовсе не свойственно. Но что же делать, если это все чистейшая правда, от которой никуда не убежишь? Что же поделать, если ее слова впервые в жизни напрямую говорят о том, что она думает на самом деле? Никогда, никогда, никогда в жизни она не была так до наивности открыта для своих же желаний. – Может, вместе прочтем ту книгу? Аластор помолчал какое-то время – всего пару секунд, но для Доры эти мгновения показались равносильны часам. – Давай, - он слишком, по мнению Доры, легко пожал плечами и кивнул. Он попросил пару минут: подошел к рабочему столу и убрал какие-то бумаги в ящик, потом бросил туда же некоторые случайные предметы и, выйдя из комнаты, одним взмахом руки поставил барьер. Чтобы никакие незваные гости не вламывались в его уединенный мирок, полный потаенных секретов. Дора не понимала, почему ему ничего не стоило согласиться на ее предложение. Причем так просто. – Не сверли меня взглядом, дорогуша, - сказал он, поймав ее взгляд. – Что тебя так смутило? – спросил он, словно причитав ее мысли, которые, как оказалось, были написаны на ее лице и читались в ее взгляде. – Не понимаю, что тобой движет, когда ты соглашаешься на компанию со мной, - честно ответила она. – О, это? – он усмехнулся. – Понимаешь ли, едва во всем отеле найдется хоть кто-то, кто способен вести диалог, который мне и правда будет в удовольствие. – он наблюдал за ее реакцией, чтобы продолжить. – И мне совсем не в тягость, особенно если это будет радовать нашу очаровательную Чарли, которая мечтает как можно быстрее искупить хоть кого. Дора смотрела на него. Тусклый свет коридора делал ее лицо неестественно бледным, словно в ней не было и капли крови. А волосы, спадающие ей на лицо отдельными прядями, мягко отражали мерцающие на стенах лампы. – Так, значит, ты все-таки не злишься на меня? – она неуверенно улыбнулась ему. – Ты о чем? – Аластор со смехом обернулся к ней через плечо. – За что мне злится на такую нелюдимую душку? – последнее, очевидно, было сказано с ноткой иронии. Дора вскинула брови, а потом, замявшись, ответила: – За кружку. Это я ее разбила, - это звучало абсурдно и глупо, и Дора это знала. Аластор расхохотался и радиопомехи, словно на это мгновение и вовсе покинули его голос, позволяя услышать его смех без искривлений. – О, Дора, если бы ты не напоминала мне об этом, то я бы и вовсе забыл ту ситуацию с концами! Неужели тебя это так волновало? Ну, разбила – значит разбила. У меня нет недостатка в посуде, знаешь ли. Дора все еще держала в голове тот момент, когда к ним в отель пришел Сер Пентиус, который оторвал клочок от сюртука Аластора. И помнила реакцию Аластора на это. Поэтому, спроецировав ту ситуацию на нынешнюю, она была убеждена в том, что тот запомнит ее поступок. Но это? Это была не та реакцию, которую она ожидала увидеть. И поэтому она почти, что искренне ему улыбнулась и сказала: – Тогда забудем об этом? – Я и не вспоминал, - ответил он и дружески потрепал ее по макушке. Но не так, как в прошлый раз – не так резко. Она, поправив прическу, пошла с Аластором наверх, обратно в кабинет. И как же ей вдруг стало легко на душе! В тот момент она на мгновение подумала, что не так одинока в Аду. Что у нее есть кто-то, кого можно было назвать товарищем. И товарищем не по работе, а по душе. Тот, кто хоть на чуть-чуть способен ее понять. Не полностью, нет, конечно. В этом деле преуспел только один человек – Кэтрин. Но и она не дошла до финального конца, хоть на это ей далось целых девять лет их постоянного, почти, что ежесуточного общения. Ад не так и плох, как может показаться поначалу. В чем его прелесть? Довольно сложный вопрос, если признаваться честно. Здесь нет добросовестных людей, для которых венец морали – это забота, любовь и честность. Здесь таких нет, но кто сказал, что таких людей на Земле много? Здесь, в Аду, люди становятся теми, кем они являются на самом деле. Кто угодно может кричать молитвы в храме, жертвовать миллионы на благотворительность, но в душе продолжать лелеять ту злобу, которая разрослась внутри. В Аду каждый стал тем, кем был под слоем притворства и фальши, наконец, показав свое истинное лицо. И, спрашивается, где плюсы? А в том, дорогой читатель, что искренности в Аду можно найти больше, чем при жизни. И Дора прочувствовала это на себе: она медленно, но верно, переставала быть той, кем была в мире смертных. Она стала избавляться от оков, которые повесили и другие, и она сама на себя же. И Аластор, который согласился ей помочь, разве он не делает то же самое? Разве он не следует своим желаниям прямо сейчас? Да и вообще? Он всегда делает то, что хочет именно он, а не другие. Он легко согласился с помощью, потому что это была его прихоть. Дора предложила ему это, потому что она сама этого захотела. Это и есть красота Ада – маски спадают, оставляя лишь те, что прилипли к лицу из-за животного страха открыться другим. И никто не был в силах оторвать их от лица другого – только если вместе с кожей, оставив голый череп. Никто не может избавиться от собственной фальши кроме как своими руками. Никто не может сделать это безболезненно, потому что не знает уровень боли, которая прячется внутри. Аластор открыл дверь и пропустил Дору вперед. Она прошла внутрь и подошла к окну. Распахнув плотные шторы, позволяя свету проникнуть внутрь. Мир без солнца не был ослепительно ярким и теплым, но вид, открывающийся из окна, все равно показался захватывающим. Дора некоторое время простояла на месте, наблюдая за тем, как дым и смог поднимается от вечно живущего города, и, обернувшись, обнаружила Аластора, который устроился на стуле и незамедлительно занялся книгой. – Наслаждайся видом. – сказал он, не подняв ни головы, ни взгляда. И Дора почувствовала чувство сродни благодарности. Ей и, правда, хотелось смотреть на мир. Не сидеть в четырех стенах, завесившись шторами и позакрывав все двери. Внутри нее стал зарождаться росток чего-то, чего она сама не понимала. Но корни этого растения не разрушали ее, проникая корнями все глубже и глубже, а, наоборот, дарили устойчивость и силу маленькому растению, который освежал и оживлял ее душу. Этот росточек пробился, несмотря на тьму, окружающую его со всех сторон. Дора все же вернулась на свое место, за стол, и с интересом смотрела на Аластора, который, погрузившись в чтение, быстро переворачивал страницы одна за другой. Он делал пометки на листе и в книге, которые, по его мнению, могут быть полезными. Дора притянула к себе листок и посмотрела на записи, сделанные резким, но имеющим свою красоту, почерком. Аластору они показались важными, но Дора, прочитав их, не нашла в них хоть какой пользы. Поэтому она, вернув бумагу на законное место, принялась за другую работу – распределение по тяжкости грехов Энджела, о которых он ей еще в самом начале, сказал. Так они и сидели в рабочей тишине, каждый занимаясь своим делом. Возможно, именно этого Дора и хотела. Ей не нравилась та вялость, которая наполняла холл отеля, не нравилась звенящая тишина кабинета, когда она была одна. Но чужое присутствие скрашивало атмосферу и доставляло ей то приятное чувство осознания, что она не одна. Да, возможно эгоистично. Дора знала, что искала в других людях замену Кэтрин. Она понимала это так ясно, что даже не пыталась найти аргументы «против». Она всегда любила ее присутствие, даже если та кричала и буянила от скуки. Доре просто было важно не быть одной. Не быть одной круглые сутки, во время которых ее сжирала мысль о своем одиночестве в толпе. Что может быть хуже ощущения своей ненужности, пока ты находишься среди других людей? Что может быть хуже отсутствия островка покоя, который ты не можешь найти в других? Может это слабо, может это жалко. Может. Но прямо сейчас, сидя в одной комнате с Аластором, который наводит на других страх и ужас одним своим присутствием, она чувствовала себя спокойно. Как бы это ни было нелогично и странно. За работой они проводили часы, на протяжении некоторого количества дней. Они читали по очереди, делали заметки и обсуждали их. И все это происходило в относительно умиротворенной обстановке. Пока один читал, другой никуда не уходил. И Дору поражало это – разве Аластор не из тех, кто ненавидит скуку? Но под конец книги в воздухе начало витать напряжение, которое исходило от Доры – они не нашли ничего про искупление. Ни слова. Ни намека. Дора закрыла книгу и подняла глаза на улыбающееся лицо Аластора. Она помолчала с минуту. – Здесь ничего нет. – Я заметил. – Иди, делай возврат. – В том магазине нельзя вернуть деньги, - Аластор весело улыбнулся, ответив ей. – Пошел вон, - Дора указала на дверь. И Аластор ушел, и Дора слышала из коридора его удаляющиеся смешки. Она отбросила книгу на стол и пару минут сверлила ее взглядом. А потом рассмеялась. Как же это все было абсурдно!