Цена верности

      В семье Максимовых всё было, как всегда, хорошо. Они уже и думать забыли о вчерашней небольшой размолвке. Лена порхала по кухне, готовя завтрак. Она сделала оладьи с карамелью и заварила зелёный чай, привезённый из путешествия. Они сели за стол и принялись завтракать. — Леночка, как ты? — спросил муж. — Всё хорошо, не жалуюсь, — ответила она. — Ты не беременна? — спросил он как-то глухо. Лена напряглась. Она действительно не была беременна. — Нет, просто плохо себя чувствовала, — сказала она. — Решила проверить.Муж поцеловал её ладонь. — Сходи к врачу, — сказал он. — У нас однажды будут дети и большая семья, все хорошо.Его улыбка успокоила Лену. Лена налила Максу ещё чая. Их завтраки вдвоём стали своего рода ритуалом, тихим убежищем перед рабочим днём. Макс, обычно сдержанный и задумчивый, сегодня казался чуть более расслабленным, хотя тень беспокойства всё ещё мелькала в его глазах. Он взял оладушек, задумчиво посмотрел на капающую карамель и наконец откусил, словно смакуя каждый момент. — Вкусно? — спросила Лена, глядя на Макса. Мужчина улыбнулся краешком губ и кивнул: — Очень вкусно, спасибо, Лен. Лена улыбнулась в ответ: — Не за что. Надо же иногда себя баловать чем-то вкусненьким. Она знала, что для Макса такие моменты были особенно важны. Они как будто откладывали все дела и проблемы на потом, наслаждаясь моментом. Но, как часто бывает в жизни, в самый неподходящий момент, спокойствие было нарушено резким треском мобильного телефона. Макс, с неохотой, поднял трубку, не глядя на экран. – Алло, – пробормотал он, все еще пребывая в полусонном состоянии. На другом конце провода раздался громкий, напористый голос Вахтанга Леонова. – Макс, ты где? – прогрохотал он, не дав Максу толком проснуться. - Твой выходной накрылся медным тазом! Живо приезжай в участок, и Лену с собой захвати. У нас тут жареным запахло! Макс отстранил телефон от уха, скривившись от резкого звука. Его настроение стремительно падало, как и температура свежезаваренного чая. Он опустил телефон на стол и с досадой посмотрел на Лену, которая с тревогой наблюдала за его изменившимся выражением лица. – Что такое? – спросила она, осторожно касаясь его руки. Макс тяжело вздохнул. – Леонов звонил. Говорит, что у них там какой-то аврал, и мой выходной отменяется. Нужно срочно ехать в участок, и тебя тоже вызывают. Лена, услышав его слова, нахмурилась. Их планы на этот день, какими бы они не были, рушились, словно песочный замок под напором волн. Она опустила ложку с еще нетронутым оладушком, и в ее глазах отразилось разочарование. - Ну вот, – проговорила она с досадой. - Только собрались нормально позавтракать, как тут же все рушится. Макс кивнул, разделяя ее разочарование. Он так ждал этого дня, надеясь отдохнуть от постоянного напряжения, от ночных бдений, которые не давали ему покоя. Теперь же, все его планы накрылись медным тазом, и впереди снова маячили рабочие будни. - Прости, Лен, - пробормотал он, чувствуя себя виноватым, словно он был причиной отмены их выходного. - Да ладно, - ответила Лена, стараясь скрыть свое расстройство. - Что ж теперь поделаешь. По крайней мере, хоть оладьями успели насладиться. Она попыталась улыбнуться, но в ее глазах все еще читалась грусть. Не только у Макса накрылся выходной, но и ее. Хотелось просто посидеть в тишине, побыть вдвоем, а теперь снова нужно возвращаться в этот круговорот работы. Быстро допив чай, они молча встали из-за стола. Настроение обоих испортилось, а карамельные оладушки, которые еще недавно казались таким прекрасным началом дня, теперь выглядели грустным напоминанием о том, что выходной отменяется. В спешке одеваясь, они старались не смотреть друг на друга, чтобы не видеть разочарования в глазах партнера. Каждый из них был погружен в свои мысли, пытаясь понять, что же за срочное дело могло так внезапно изменить их планы. Лена первой вышла из квартиры, а Макс, задержавшись на секунду, бросил последний взгляд на стол, где все еще остатки их несостоявшегося выходного дня. Он вздохнул, понимая, что работа – это его жизнь, и от нее никуда не убежать. Спустившись по лестнице, они молча сели в машину. Напряжение, которое висело в воздухе после звонка Леонова, ощущалось физически. Лена повернула ключ зажигания, и машина, послушно повинуясь, завелась, унося их в сторону полицейского участка, навстречу неизвестности и сорванному выходному. Впереди их ждал напряженный рабочий день, и пока они не знали, что именно их там ожидает, но оба точно понимали, что на этот раз все не будет так легко и просто. И вот, спустя полчаса, машина припарковалась у отделения полиции. Здание, как всегда, казалось холодным и строгим, контрастируя с утренней домашней идиллией. Они вышли из машины, и Лена поймала себя на том, что подсознательно ищет глазами Макса. Внутри их встретил привычный шум полицейского участка. Коллеги сновали туда-сюда, раздавались телефонные звонки, и в воздухе витал запах кофе. Они направились к кабинету, дверь была приоткрыта, и Лена услышала знакомые голоса, спорящие о чём-то с присущим им энтузиазмом. Леонов, высокий и широкоплечий, со своим фирменным упрямством, жестикулировал, а Леонидов, более спокойный и рассудительный, пытался его успокоить. Они обернулись, увидев Лену и Макса. — А вот и вы, наконец! — воскликнул Леонов, сложив руки на груди. — Мы уж думали, что вас ветром унесло. — Пробки, пробки, — ответила Лена, стараясь скрыть улыбку. Леонидов кивнул с добродушной улыбкой: — Ну что, друзья, готовы к новым подвигам? Сегодня у нас, кажется, кое-что интересное нарисовалось. Внутри Макса, несмотря на все его личные переживания, проснулся профессиональный интерес и сосредоточился на работе. Сегодняшний день обещал быть интересным. — Показывайте, что у нас на повестке дня, — сказал он, и Лена не могла не заметить, как в его голосе снова прозвучала твёрдость и уверенность. Она надеялась, что этот рабочий день, как и карамельные оладьи, подарит им хоть немного спокойствия и отвлечения от проблем. Но она также понимала, что их путь далёк от завершения, и впереди их ждут новые испытания, как на работе, так и в личной жизни. В воздухе повисла напряженная тишина, когда Лена и Макс, с тяжелым сердцем и испорченным утром, вошли в кабинет Леонова и Леонидова. Обычно здесь царил рабочий гул, но сейчас все было как будто в замедленной съемке, словно все напряженно ждали, пока они наконец не переступят порог. Леонов, как всегда, был непоседлив и энергичен, ходил из угла в угол, словно лев в клетке, а Леонидов, наоборот, спокойно сидел за своим столом, сосредоточенно просматривая какие-то документы. — Ну наконец-то вы здесь, — произнёс Леонов, заметив их. Его голос звучал непривычно серьёзно, без обычной добродушной иронии. — Некогда чаи гонять, ребята, у нас тут дело — горячее некуда. Лена и Макс переглянулись и поняли, что дело и правда серьёзное. Они сели за стол, готовые внимательно слушать. Леонидов кивнул в знак приветствия и отложил бумаги в сторону. — Дело и правда непростое, — начал он, стараясь успокоиться. — Несколько последних недель в городе происходят жуткие вещи. Серия убийств молодых девушек. Лена и Макс нахмурились, слушая Леонидова. Убийство, особенно серийное, всегда было для них самым сложным и тяжёлым видом преступлений. — Каких именно девушек? — спросил Макс, его голос прозвучал жёстче обычного. — Все они молодые, в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет, — ответил Леонов, снова начиная нервно расхаживать по кабинету. — Одиночки, в основном, и, что самое страшное, все они были убиты в одном и том же районе. — Место преступления? — уточнила Лена, делая пометку в блокноте. — Все в парке «Зелёный берег», — ответил Леонидов. — И все убийства похожи, как под копирку. Жестокие, с особой изощрённостью. Никаких следов, всё подчистую. В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая только тиканьем настенных часов. Услышанное повергло всех в ужас. Убийства в городе не были редкостью, но серия настолько жестоких преступлений вызвала тревогу. — И что самое интересное, — продолжил Леонов, остановившись и облокотившись на стол. — Через час к нам приедут коллеги из другого отделения, чтобы передать нам это дело. Видимо, они не справляются. — Почему решили передать дело именно нам? — спросил Макс, его профессиональное любопытство было разбужено. — Наше отделение имеет лучший процент раскрываемости сложных дел, — ответил Леонидов, гордо выпрямившись. — Так что, на нас теперь вся надежда. Лена посмотрела на Макса, и они оба поняли, что это дело будет для них настоящим вызовом. Они видели, как серьёзны были Леонов и Леонидов, и чувствовали ответственность, которая теперь ложилась на их плечи. — Хорошо, — произнесла Лена, собравшись с мыслями. — Значит, готовимся принимать дело и начинаем работать. — Именно, — ответил Леонов, его энергия начала возвращаться. — Нужно поймать этого маньяка, пока он не успел совершить ещё одно преступление. Макс кивнул, соглашаясь с каждым словом Леонова. Он посмотрел на Лену, и в их взглядах читалась решимость и готовность к борьбе. Они не могли позволить этому преступнику и дальше разгуливать на свободе, убивая невинных девушек. Час пролетел незаметно, в обсуждении деталей дела и планировании первых шагов. Все они понимали, что это только начало долгого и сложного пути. Но они были готовы к нему, готовы бороться за справедливость и остановить эту цепь ужасных убийств. Настроение, казалось бы, испорченное звонком Леонова, сменилось решимостью и уверенностью. Выходной, действительно, накрылся медным тазом, но теперь все их мысли были заняты лишь одним – поимкой серийного убийцы. После того, как Леонов озвучил все детали нового дела, атмосфера в кабинете накалилась до предела. Каждый из присутствующих, погрузившись в свои мысли, пытался переварить услышанное. Серия убийств молодых девушек – это было нечто такое, что заставляло кровь стынуть в жилах. Макс, ощущая тяжесть ответственности, с мрачным выражением лица отделился от общей группы и направился к доске, на которой были развешаны фотографии жертв. Это было единственное, что у них было до официальной передачи дела – лица невинных девушек, чья жизнь трагически оборвалась. Он внимательно изучал каждую фотографию, пытаясь уловить хоть какую-то зацепку, какую-то связь между ними, но, кроме молодости и места убийства, ничего общего найти не удавалось. Его взгляд был задумчив и сосредоточен, словно он пытался проникнуть в мысли убийцы, понять его мотивы. Тем временем Лена, с присущей ей организованностью, не стала терять времени и направилась в лабораторию. Она понимала, что улики могут быть решающими в этом деле, и нужно быть готовой к их изучению. Лена, надев защитные перчатки, принялась протирать пробирки и готовить реагенты, сосредотачиваясь на своей задаче, чтобы не дать эмоциям взять над собой верх. В лаборатории царил строгий порядок, каждый предмет лежал на своем месте, словно отражая внутреннюю собранность и профессионализм Лены. Леонидов, тем временем, оставался в кабинете, но не принимал участия в обсуждении. Он с каким-то странным выражением лица наблюдал за Максом, то ли с беспокойством, то ли с каким-то неприкрытым любопытством. Он казался чем-то встревоженным, словно его что-то мучило изнутри. Его взгляд блуждал по кабинету, останавливаясь то на Максе, изучающем фотографии, то на двери лаборатории, за которой работала Лена. Тишину кабинета, которая уже успела нависнуть тяжелой пеленой, внезапно пронзил громкий хлопок двери. Все трое – и Макс, оторвавшийся от фотографий, и Леонидов, вынырнувший из своих мыслей, и даже Лена, услышавшая шум из лаборатории, замерли, повернув головы в сторону источника шума. В кабинет, словно ураган, ворвался Гнездилов. В руках он держал какие-то нелепые аксессуары, а на лице расплывалась широкая, бессмысленная улыбка. Не произнеся ни слова, он начал танцевать, выделывая смешные и неуклюжие па. Его движения были хаотичными, нелепыми, а в глазах плясал огонек безумия. Макс, до этого погруженный в мрачные мысли о трагедии, невольно поднял брови, наблюдая за этим цирком. Он остановился, прислонившись к стене, и начал молча наблюдать за танцами Гнездилова. Это было настолько нелепо, настолько неуместно в этой ситуации, что ему оставалось только молча качать головой и потирать переносицу, пытаясь справиться с накатившим абсурдом. Его брови были сведены к переносице, на лице не было ни капли улыбки. Он не мог понять, как Гнездилов мог быть таким неуместным в такой серьезной ситуации, но одновременно понимал, что у него такая странная манера справляться со стрессом. Леонидов, в отличие от Макса, с тяжелым вздохом опустил голову, словно от этого цирка его голова только больше разболелась. Его странный взгляд поменялся на явное раздражение. Он закатил глаза, словно это была последняя капля его терпения. В этот момент Лена выглянула из лаборатории, и в глазах у нее на секунду промелькнуло недоумение, но она быстро скрыла его за маской профессионализма. Она поняла, что сейчас не время для разборок и что нужно сфокусироваться на работе. Погружение в тишину лаборатории показалось ей более предпочтительным, чем наблюдение за очередным представлением Гнездилова. В кабинете царила странная тишина, прерываемая только нелепыми танцами Гнездилова. Эта картина словно отражала абсурдность всего происходящего, контраст между трагедией и нелепостью, мрачностью и идиотизмом. Макс все так же молча стоял, натирая переносицу, словно пытаясь унять головную боль, вызванную всей этой ситуацией. Он знал, что впереди их ждет долгая и тяжелая работа, и танцы Гнездилова – это лишь очередное доказательство того, что в этой жизни есть место и для трагедии, и для абсурда. Выйдя из кабинета Леонова, Макс почувствовал легкое замешательство. Что-то ускользало от его внимания, какой-то важный пазл не складывался в общую картину. Он вспомнил, как утром, ещё до всех этих событий, обсуждал с Николаем Жаровым дело "Железного призрака". Тогда казалось, что они вот-вот выйдут на след преступника. Но теперь... об этом деле словно забыли. Макс остановился в коридоре, задумчиво нахмурив брови. Что-то здесь было не так. Он развернулся и, вернувшись в кабинет Леонова, постучал в приоткрытую дверь и вошел. Леонов, все еще сидя за столом, поднял на Макса вопросительный взгляд. - Вахтанг, - начал Макс, стараясь сохранить спокойствие, - У меня есть вопрос по поводу дела "Железного призрака". Леонов откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Макса. - Слушаю, Макс, - ответил он. - Утром мы обсуждали, что мы почти закончили это дело, - продолжил Макс. - А что сейчас с ним? Его что, свернули? Леонов тяжело вздохнул и потер переносицу, словно устал от всего происходящего. - Да, Макс, дело "Железного призрака" временно приостановлено, - ответил он. - Приостановлено? - удивленно переспросил Макс. - Почему? Это было мое дело, я был близок к завершению! Леонов посмотрел Максу прямо в глаза, стараясь казаться честным и искренним.       - Понимаешь, Макс, - начал он, - появились некоторые обстоятельства, которые вынудили нас временно отложить это дело. - Какие обстоятельства? - спросил Макс, его голос звучал настойчиво. - Почему мне никто ничего не сказал? - Это сложно объяснить, Макс, - ответил Леонов. - Скажем так, появились некоторые сложности, которые мешают нам продолжить расследование в данный момент. - Сложности? - переспросил Макс. - Это все, что ты можешь мне сказать? Я имею право знать правду. Леонов поднялся из-за стола и подошел к окну, отвернувшись от Макса. - Пойми, Макс, - произнес он, глядя в окно, - сейчас не время для этого дела. У нас есть более важные задачи, которые требуют нашего внимания. - Более важные задачи? - усмехнулся Макс. - Ты говоришь о деле убийства молодых девушек? Разве это важнее, чем дело, которое мы почти раскрыли? Леонов повернулся к Максу и посмотрел на него с легкой грустью. - Макс, не стоит сейчас спорить, - сказал он. - Это было решение руководства, и мы обязаны его исполнить. Мы вернемся к этому делу, когда придет время. Макс молча смотрел на Леонова. Ему не нравились эти уклончивые ответы, эти непонятные обстоятельства, которые вынудили их отложить дело. Что-то здесь было не так, что-то скрывали от него, и это вызывало у него подозрения. - Хорошо, - сказал Макс, стараясь скрыть свое разочарование. - Но я хочу, чтобы меня держали в курсе. И как только появятся какие-либо новости, я хочу узнать об этом первым. Леонов кивнул, но в его глазах не было уверенности. - Конечно, Макс, - сказал он. - Как только появится какая-то информация, я тебе сразу же сообщу. Макс понимал, что Леонов что-то недоговаривает, и это заставляло его насторожиться. Но он не стал дальше спорить. Сейчас ему нужно было сосредоточиться на текущих делах, а до правды по делу "Железного призрака" он докопается позже, самостоятельно. Солнце уже клонилось к закату, заливая коридоры отделения полиции мягким янтарным светом. После абсурдного выступления Гнездилова, от которого у Лены до сих пор покалывало в висках, она поспешила удалиться в свою лабораторию. Захлопнув за собой дверь, она наконец-то смогла выдохнуть, оставив за дверью эту карикатуру на рабочий день. Она чувствовала себя вымотанной и раздражённой, как будто её эмоционально выжали, словно лимон. Макс, её муж, с утра был на взводе из-за дела, по которому поехали на обыск. Эта напряжённость передалась и ей, она чувствовала, как в ней клокочет беспокойство за него. «Надеюсь, он будет осторожен», — пронеслось у неё в голове, прежде чем она попыталась отвлечься и сосредоточиться на своих задачах. В лаборатории царила полутьма, лишь бледные лучи заходящего солнца просачивались сквозь запылённые окна. На столе хаотично расположились колбы и пробирки, словно маленькие стеклянные башни, в беспорядке громоздившиеся над исписанными листами бумаги. В воздухе витал резкий запах химических реактивов, смешанный с лёгким ароматом чего-то давно засохшего. Лена, включив настольную лампу, откинула назад прядь волос, выбившихся из тугого пучка, и огляделась. Её рабочее место в этот момент было похоже на поле битвы после ожесточённого сражения. Она подошла к столу, поставила локти на его край и, потерев виски, принялась разгребать этот хаос. Она перебрала несколько папок с результатами анализов, но её внимание ускользало, словно песок сквозь пальцы. Лена чувствовала себя эмоционально выжатой, а усталость сковывала её движения. Она потёрла глаза, пытаясь отогнать навалившуюся сонливость, и сделала глубокий вдох, чтобы снова сосредоточиться. Неожиданный стук в дверь заставил её вздрогнуть. Лена поморщилась, предполагая, что это опять кто-то с какими-нибудь глупыми вопросами. — Кто там? — спросила она, стараясь придать голосу как можно более ровное звучание. — Это я, Лена, — раздался голос Алексея Леонидова. — Лёша. Лена мысленно простонала. Этого ещё не хватало. Она не хотела никого видеть, особенно сейчас. — Я занята, Алексей, — ответила она, стараясь придать голосу как можно более ровное звучание. — Мне нужно побыть одной. Но Леонидов, казалось, не собирался сдаваться. — Да ладно тебе, Лена, я же знаю, что ты работаешь допоздна. Давай помогу, я же вижу, что ты устала. Лена закатила глаза. «Ну, конечно, он же всегда готов „помочь“», — подумала она. — Хорошо, заходи, — ответила она с тяжёлым вздохом. Дверь открылась, и на пороге появился Леонидов. Его вид был как всегда — с неизменной улыбкой и небрежно засученными рукавами рубашки. В руках он держал небольшой букет ромашек, наивных и простых. — Вот, — сказал он, протягивая Лене цветы. — Чтобы хоть немного скрасить этот рабочий хаос. Лена вскинула брови, глядя на цветы. Ромашки, конечно, были милыми, но сейчас ей не хотелось никакого проявления внимания. У неё и без того голова шла кругом от всего происходящего. Она приняла букет, на мгновение задержав взгляд на ярких жёлтых серёжках, и мысленно закатила глаза. — Спасибо, Алексей, — проговорила она, стараясь быть вежливой. — Но, честно говоря, сейчас мне совсем не до цветов. Леонидов, казалось, не заметил её недовольства. Он прошёл в лабораторию и огляделся по сторонам. — Да, тут у тебя настоящий бардак, — заметил он, его взгляд скользил по разбросанным на столах приборам и бумажкам. — Я могу тебе помочь с этим. Лена почувствовала, как её терпение начинает иссякать. Она не хотела его помощи, не хотела его присутствия. Сейчас ей просто нужно было побыть одной и хоть как-то привести свои мысли в порядок. Но Леонидов, похоже, был настроен на другой лад. — Алексей, — начала она, стараясь говорить спокойно. — Спасибо тебе за предложение помощи, но я, правда, справлюсь сама. Мне просто нужно немного тишины, чтобы сосредоточиться. Но Леонидов, кажется, не слушал. Он уже принялся перебирать бумаги на столе, не обращая внимания на протесты Лены. — Алексей, — начала она, стараясь говорить спокойно. — Спасибо тебе за предложение помощи, но я, правда, справлюсь сама. Мне просто нужно немного тишины, чтобы сосредоточиться. Но Леонидов, кажется, не слушал. Он уже принялся перебирать бумаги на столе, не обращая внимания на протесты Лены. Закончив с бумагами, Леонидов откинулся на спинку стула, пытаясь перевести дух. Он посмотрел на Елену, которая аккуратно раскладывала документы по стопкам, и его сердце пропустило удар. Он никогда раньше не смотрел на неё так пристально, не замечал, как глубоки её зелёные глаза, не обращал внимания на то, как растрёпаны её волосы, которые почему-то казались ему чертовски привлекательными. Лена была женой его друга, и это обстоятельство как стальной засов запирало все его чувства. Но сейчас, когда Максимов был далеко, на другом конце города, занятый задержанием и обыском, что-то в душе Леонидова зашевелилось с неистовой силой. Он давно замечал, что смотрит на Елену не как на коллегу или друга, его взгляд всегда цеплялся за её силуэт, за её движения. Но эти чувства всегда оставались за гранью дозволенного, прикрытые дружеским отношением. Теперь же, внезапно, все границы размылись, словно под натиском прилива. Леонидов застыл, глядя на Елену. Он видел, как её пальцы порхают над бумагами, как нежный изгиб её шеи, чувствовал аромат её духов, лёгкий и манящий. В голове проносились обрывки мыслей, полные недосказанности и желания. «Нельзя», — говорило одно полушарие мозга. «Но так хочется», — шептало другое, толкая к необдуманным поступкам. Он представил себе, как его губы касаются её губ, как он чувствует тепло её тела. Его сердце колотилось в груди, словно пойманная птица, отбивая бешеный ритм. Он чувствовал, как ладони вспотели, а в горле пересохло. Ему вдруг стало не хватать воздуха. Он не мог отвести взгляд от Елены, словно заворожённый, не имея сил оторваться от её притягательной ауры. Это был взгляд, который обжигал, взгляд, в котором было так много невысказанного, так много того, чего он так долго прятал в глубине своего сердца. Он видел, что Елена, погружённая в работу, пока ничего не замечает, но он знал, что если она поднимет глаза, то всё станет очевидно. И этот страх, смешанный с волнением, ещё больше разжигали его запретное желание. Он понимал, что стоит на краю пропасти, и одно неверное движение может обрушить всё, но в данный момент он не мог отступить. Внезапно, словно по наитию, Леонидов медленно поднялся со стула. Он сделал едва заметный шаг в сторону Елены, так, словно его ноги двигались против его воли. Он не мог контролировать ни своё тело, ни мысли, ни желание, которое его переполняло. Его дыхание стало прерывистым, и он почувствовал, как его губы бессознательно растянулись в лёгкой, почти незаметной улыбке. В этот момент он был готов на всё, даже если это означало пересечь черту, которую он сам для себя так старательно возводил. Он уже представил, как наклонится к Елене, как его рука коснётся её, как он произнесёт её имя, произнесёт так нежно, как он никогда не произносил его раньше. Ему казалось, что время замедлилось, растянулось до бесконечности, пока он ждал, что Елена поднимет свой взгляд, пока он ждал этого неизбежного столкновения их глаз, которое могло бы решить всё.И вот, словно почувствовав на себе этот прожигающий взгляд, Елена оторвалась от бумаг. Она подняла глаза, и в одно мгновение спокойствие в её взгляде сменилось на недоумение, а затем на откровенный гнев. Она увидела Леонидова, слишком близко, слишком навязчиво. Не дожидаясь, пока он произнесёт хоть слово, она резко вскочила со стула и, не раздумывая, влепила ему пощёчину. Звонкий хлопок разрезал тишину, эхом отдавшись в помещении. На щеке Леонидова мгновенно вспыхнуло алое пятно, но боль, кажется, была не физической, а скорее эмоциональной, отрезвляющей. В глазах Елены горел огонь ярости, и её грудь тяжело вздымалась. Она смотрела на него с презрением, и слова рвались наружу. — Как ты мог? Как ты посмел?! — выплюнула она, с трудом сдерживая дрожь в голосе. В её глазах горели гнев, и в них не было ни капли нежности, ни капли понимания, только отторжение. Леонидов стоял, словно громом поражённый, в глазах читались смятение и боль. Он не пытался оправдаться, он словно окаменел под тяжестью её гнева. Но в этот момент, когда Лена, кажется, собиралась закричать, он внезапно наклонился и, вопреки всему, нежно коснулся её губ. Это был короткий, но пронзительный поцелуй, от которого у Елены перехватило дыхание. Она замерла, не в силах ни оттолкнуть его, ни ответить. И прежде чем она успела опомниться, Леонидов отстранился, его взгляд был полон какой-то печальной решимости.После этого Леонидов исчез за дверью, оставив Елену в оцепенении. Она не сразу поняла, что произошло. В голове словно крутилась карусель из обрывков мыслей, образов и эмоций. Пощечина, взгляд Леонидова, поцелуй – все это нахлынуло на нее внезапно, не давая времени на осмысление. Она прикоснулась пальцами к щеке, все еще горящей от удара, и затем к губам, которые хранили легкое покалывание от его прикосновения. И это покалывание, как крошечная искра, зажгло в ней пламя непонятных чувств.