Fight if you can, trust if you dare

      Томас совсем не планировал посещать сомнительную выставку старших курсов, надеясь в выходные выспаться и расплавить свой мозг видеоиграми, но вот он: стоит посреди спортзала, оборудованного под это мероприятие, в неуютной красной футболке и потасканных джинсах. Тереза очень милостиво всучила ему яркую вещь, скептично проворчав, что «твои серые вещи делают мои глаза серыми, переоденься». Томас на это лишь хмурил брови, не понимая: ведь у него в гардеробе не только серое. К своему счастью спорить он не стал, лишь послушно оделся, и теперь стоит с кислым лицом в компании Винтер, сияющей то ли воодушевлением, то ли злорадством.       Помещение из обычного, ничем непримечательного спортзала превратилось в настоящее место для проведения такого рода мероприятий: стены увешены различными гирляндами разных форм и цветов, прямо под потолком каким-то чудным образом смогли развесить летящие ткани лавандового цвета. Томас боязливо косится в сторону столов с едой и напитками, подозревая, что совсем скоро один из них точно проломится от такого количества угощений.       — Том, ты чего как потерянный птенец? Пошли, — весьма грубо ухватив Томаса за руку, Тереза принимается расталкивать толпы собравшихся студентов, стараясь добраться до напитков.       — Не думаю, что здесь предоставлен алкоголь, — недоверчиво шепчет Томас, вскинув бровь, — Можешь не нестись так быстро.       — Я не за этим, — смущённо оправдывается Тереза, опустив взгляд в пол, — Я просто… Смотри!       Не успев как следует затормозить, Томас врезается Терезе в спину, умудрившись зацепиться своими наручными часами за ткань её лимонного платья. Послав в сторону Томаса убийственный взгляд, Тереза делает выдох через нос и устремляет взгляд обратно в сторону интересующих её объектов.       — Видишь этих четырёх парней?       Томас переводит виноватый взгляд на компанию старшекурсников, тесно столпившихся у какой-то работы.       — Ну и?       — Это четверокурсники, — с каким-то отвращением продолжает Тереза, с прищуром наблюдая за тем, как те бесцеремонно смеются, — Они здесь выставляются.       — Не понимаю, почему…       — Опа! Вот вы где, — Алби подлетает к ним неожиданно и нагло, закинув руку Томасу на плечо, — Я всех обыскался. Томас, не думал, что увижу тебя здесь.       — Это ещё почему? — возмущённо вздёрнув нос, интересуется Томас, чувствуя стыд, потому что он действительно не собирался тут появляться.       — Не знаю, просто подумал, что тебе это не будет интересно, — Алби пожимает плечами, — О, и они здесь, — он разворачивается в сторону четверокурсников вместе с застрявшим в его объятиях Томасом, — Надо же, сто лет их не видел.       — Чёрт, Алби, отпусти, — раздражённо-жалобно просит Томас, уже принявшись вырываться из лап Голдмана. Под его ржач он разворачивается к Терезе, — Вы что, с ними знакомы?       — Ну, типа того, — уклончиво соглашается Тереза, переведя странный взгляд на Алби, — Они, понимаешь…       — Прикинь, они как-то доебались до нашего Галли. Потом даже драка завязалась. Такое было, — Алби театрально качает головой, опрокинув свой стакан с напитком.       — Что? Какая драка? За что? — непонимающе хлопает глазами Томас, уставившись на Алби так, словно тот — фокусник-обманщик.       — Да была там история… — Тереза неопределённо машет ладонью, грузно закатывая глаза.       — Это было больше года назад, — начинает Алби, не спуская напряжённого взгляда с компании четырёх парней, — Они начали оскорблять Галли за то, что у него нет брендовых шмоток, — он с отвращением морщится, вскинув злую бровь, — Что якобы в рванье ходит, и всё в таком духе.       — Реально? — брови Томаса за мгновение взмывают вверх, — Они докопались до его одежды?       — Ну а чего ты хотел? — интересуется Алби так просто, словно любому должно быть ясны причины такого поведения, — Они пижоны.       — И мудаки, — не без злобы подмечает Тереза, — Галли за словом в карман не полезет, ну, ты знаешь его. И когда стычка была в самом разгаре, откуда невозьмись на старшекурсников налетел Минхо. Драка была долгой, их еле разняли.. и даже отстранили на неделю от занятий.       — Что? — удивлённый возглас Томаса можно расслышать на другом конце зала, — Отстранили? А Галли…       — Да, он страшно взбесился тогда, — сконфуженно признаётся Алби и поджимает губы, — Ведь ему нельзя пропускать занятия и прочее, иначе есть риск потери стипендии, а ему она нужна как никому другому. Они с Минхо не разговаривали больше недели.       — И всё-таки я всё ещё уверена, что в глубине души он был рад такому исходу событий, — довольно бросает Тереза. Ей тут же приходится взять себя в руки и перестать улыбаться, когда она ловит на себе укоризненный взгляд Алби.       — Да уж, не сомневаюсь, — скептично заключает Томас, сделав вид, что никаких переглядок он не заметил, — А почему вы так удивились, увидев их здесь? Мы ведь в одном месте учимся.       — А ты сам-то хоть раз их видел? — с подвохом уставившись на Томаса, интересуется Алби, — А вот же. Они работают над дипломами и редко появляются в главном корпусе.       — Да сто процентов возомнили себя крутыми, раз уже выпускники, — взмахнув роскошной копной волос, фыркает Тереза, — От того даже если захотят где-то посветиться, то только в «бренде», — на последнем слове голос её исказился, сделавшись грубым и мальчишеским, — Может, в финансах затык, вот и стараются не показываться людям.       Томас прикрывает веки, обезумевшие от ярких цветов вокруг, и пытается понять не совсем уместную шутку Терезы. Зато Алби её явно в этом поддерживает, принявшись смеяться во весь голос и разливая содержимое стакана по паркету.       — Ой, — Алби сдержанно поджимает дрожащие в смехе губы и переступает через созданную им лужу, сделав вид, что это не его творение.       — Кстати, а где Минхо? — Томаса, кажется, словно осенило, кого здесь не хватает. Ну, помимо привычных угрюмых физиономий.       — Он поехал по делам ещё утром, — Тереза пожимает плечами, — Скоро должен вернуться.       — Если он снова застрял в пробке, потому что на своём гигантском джипе не может ни одной машины объехать, я его прикончу, — весело угрожает Алби, одновременно принимаясь копаться в своём телефоне.       Томас непроизвольно бросает взгляд в толпу, надеясь выловить там силуэт Минхо, хотя знает, что его здесь всё ещё нет. Он думает о том, куда пропал Галли, но раз никто из ребят не беспокоится, значит, его здесь и не должно быть. Может, это к лучшему. Томас уже давно наплевал на присутствие Галли в своём поле зрения, но каждая возможность не видеть его всегда приятно отзывается в сердце.       — Так, Минхо пишет, что уже здесь, — выпустив из рук несколько шоколадных батончиков, Тереза тут же печатает ему в ответ, — Вот специально написал, когда я собралась наесться на год вперёд. Видимо, действительно не стоит, — поморщив нос, Тереза не отрывает взгляда от экрана телефона.       Томас с немым беспокойством разглядывает Терезу с ног до головы, переваривая только что сказанное ею. В его уши и раньше вливались брошенные Терезой вскользь фразы о питании и о том, что им, черлидершам, приходится следить за своей фигурой. Однако, постепенно Томас начал сомневаться, что дело лишь в её деятельности.       С внезапно въевшейся в сердце грустью, Томас отделяется от друзей и принимается бесцельно бродить из стороны в сторону, норовясь отогнать гнетущие его мысли. В необузданной толпе студентов его взгляд вдруг цепляется за знакомую бейсболку. Её обладатель, одетый в футболку цвета электрик, оказывается слишком уж знакомым, и Томас понимает, что узнал в нём Галли. Почему он ходит отдельно от остальных — вопрос, но Томасу в большинстве своём плевать. Он двигается дальше, игнорируя увиденное, сделав своей целью экспонаты. Его тело наконец позволяет ему остановиться около различных работ четверокурсников. Большинство из представленного — чистый абстракционизм, который так любит Тереза и терпеть не может Алби. С этими мыслями Томас мрачно улыбается, вырывая из памяти их давний диалог, точнее спор о том, понимает ли общество смысл современного искусства. Тереза тогда пришла к справедливому выводу, что Алби вообще ничего не понимает.       — Никак любуешься шедеврами? — над рукой Томаса гремит знакомый, живой голос.       Едва ли не потеряв сознание от испуга, Томас сжимает челюсти и с раздражением обращает свой взор на довольного Минхо справа от себя. Расцветающее в ещё большем удовольствии выражение лица внезапно хочется разрисовать чем-то фиолетовым, в музыкальном сопровождении ударов.       — Когда ты перестанешь пугать меня? — отвернувшись от Минхо, Томас продолжает невозмутимо изучать предоставленные работы.       — А когда ты перестанешь пугаться? — улыбка не сходит с лица Минхо, даже когда он наконец-то отлипает от Томаса и начинает рассматривать картины вместе с ним, — Я задержался?       — Ну да. Прилично, — вообще-то Томас понятия не имеет, сколько не было Минхо — на время он не смотрел. Но его уж очень сильное желание побыть букой затмевает здравый рассудок, — Где ты застрял?       — Я… Стой, ты что, злишься? — неловкость в голосе Минхо сменяется весёлыми нотками, — Из-за того, что я опоздал?       Томас решает потянуть с ответом, держась отстранённо и незаинтересованно по отношению к появлению здесь Минхо. Потоптавшись на месте несколько секунд, Минхо переводит осторожный взгляд на Томаса, пряча улыбку за своими попытками вести себя достойно.       — Прости, ладно? Я ненарочно, — когда ответа не следует, Минхо устало вздыхает, растеряв весь энтузиазм, — Правда. Я застрял…       — В пробке, — заканчивает за ним Томас, отчего-то усмехнувшись, — Знаешь, Алби что-то такое и предполагал.       — Да блин, он… — Минхо осекается, ловя себя на мысли, что злится Томас всё-таки не всерьёз, — Ты давно здесь без меня тусуешь?       — Не знаю, с открытия? — нерешительно поковыряв чью-то не слишком удавшуюся горельефную скульптуру, Томас пожимает плечами, — Между прочим, ты заставил меня прийти сюда.       — Я не заставлял! — защищаясь, Минхо вскидывает ладони, — Я всего-то предложил, а ты согласился.       — Ну да, — недовольно бормочет Томас, — Ты тридцать три минуты ездил мне по ушам, что мы давно не выбирались куда-то вместе. Чую, не отстал бы.       — Конечно нет, — довольный, заключает Минхо, уперев руки в бока, — Постой, ты что, считал время, пока я тебя уговаривал?       Томас одаривает его ядовитой улыбкой, не отводя взгляда от самодельной шкатулки, украшенной различными пайетками и, возможно, втиркой для ногтей.       — Ладно, забудь. Прости ещё раз, — неожиданно Минхо вклинивается между столиком и Томасом, — Это тебе.       Томас в немом удивлении пялится на едва ли не выколовшим ему глаз букет цветов, ощущая, как волна ужаса поднимается к горлу через чур уж быстро, гранича с опасностью.       — Что это? — завороженно спрашивает Томас, опешив от происходящего и потеряв последние мысли, что и без того кое-как теплились в его ватной голове.       — Цветы. Никогда не видел, что ли? — с непонимающей улыбкой любопытствует Минхо.       — Цветы, — бесцветно повторив за Минхо, Томас переводит широко распахнутые глаза с букета на лицо напротив, — С ума сошёл? — сердито шипит Томас, мечтая, чтобы никто в радиусе трёхста метров их не заметил и не услышал, — Мы ведь в университете! Господи, Минхо.       — А чего? — разведя руками в стороны, с досадой спрашивает Минхо. Своим жестом он заставляет цветы грустно смотреть бутонами в пол, — Я ведь позвал тебя сюда с предложением свидания. Чего ты ожидал?       — Уж точно не этого. Это ведь… — Томас качает головой вместо окончания ответа, прижав пальцы к прикрытым векам, — Хорошо, — с выдохом распахнув всё такие же испуганные глаза, он смотрит на Минхо, — Я их возьму, потому что мне приятно. Спасибо, — поспешно выпаливает Томас, застыдившись своей негативной реакции на такой жест, — Только больше так не делай. Точнее, не здесь. Нас могут увидеть.       — Да кто нас увидит? — с бесстрашной улыбкой интересуется Минхо, весело нахмурив брови.       — Ну, твои друзья, например, — выгнув бровь, Томас складывает руки на груди, — Или хочешь сказать, что все в курсе?       — Нет, но… — Минхо внезапно замолкает, а затем виновато чешет в затылке, — Да, ты прав, извини. Больше не буду. И всё-таки, — он вновь протягивает букет цветов Томасу, — раз уж я здесь и с ними, может, примешь?       Томас осуждающе качает головой, но с губ его слетает быстрая усмешка. Он протягивает ладонь, потянувшись к изувеченному ожиданием букету. В его мыслях нигде не таится плана взять Минхо за руку. Зато у Минхо, очевидно, он возник: с играющим злорадством на лице он вручает Томасу букет, поспешно хватая его за руку вместе с этим жестом.       — Не за что, Бэмби. Всё для таких, как ты, — Минхо улыбается всё шире и шире, не понимая, как его губы ещё не лопнули от натяжения. Своей фразой он заставляет Томаса закатить глаза, и теперь Минхо уже смеётся, обнажив зубы, — Ладно, прости, я закончил.       — Издеваться? Вот спасибо, — язвит Томас, в очередной раз пробежавшись глазами по толпе.       — Да не за что, — отмахивается Минхо и треплет Томаса по взъерошенным волосам, — Так, ну, ты остальных видел, да?       — Да, они были где-то… здесь, — неуверенным тоном заканчивает Томас, осознавая, что вокруг них ни одного знакомого лица.       — Я их поищу, ничего? — Минхо с вопросом смотрит на Томаса, ожидая его ответа. Или разрешения.       — Э, да, конечно, — похлопав глазами, Томас наконец находится с ответом, оставаясь смущённым вопросом Минхо. Почему он спрашивает его о таких вещах? И почему он решил, что цветы выдержат без воды хотя бы час? — Постой, а куда мне… цветы… — Томас разочарованно поджимает губы, когда понимает, что рядом с ним уже никого нет. Похоже, сосуд для цветов придётся искать самому.       — О, Том! Ты куда делся? — похожая на уверенную пчелу в своём лимонном платье, Тереза подлетает стремительно и шумно.       — Может, меня перестанут пугать сегодня? — раздражённо бросает Томас, ловя на себе немой взгляд Терезы, — Прости. Я просто решил посмотреть тут всё, вот и затерялся.       — Ой, а откуда цветы? — с детским любопытством Тереза принимается рассматривать пышный букет, успев втянуть сладкий аромат.       — Да я… вот… — Томас ощущает, как потеют его ладони, когда адреналин в его крови молниеносно подскакивает, — Слушай, ты Минхо не встречала? По-моему, он тебя искал, — Томас устал обрисовывать и сластить свою ложь, но барахтаться в объяснениях у него нет ни сил, ни желания.       — Да? А зачем? — хлопнув длинными ресницами, Тереза переводит взгляд с цветов на Томаса.       — Не знаю, но, по-моему, разговор серьёзный, — Томас неопределённо пожимает плечами, мечтая подавиться цветами и больше никогда ни на что не отвечать.       — Чёрт, этот Минхо! — поднявшееся из глубин сердца раздражение всплывает так резко, что Тереза, похоже, сама себя пугается, — Сам где-то застрял, а теперь не может позвонить… Ладно, я его найду. Спасибо, Том!       Тереза поспешно удаляется, оставляя Томаса одного. Вопрос о букете всё ещё крутится в её голове, как назойливая муха, но чем больше она сосредотачивается на своей миссии, тем быстрее забывает. Однако, по истечению нескольких минут никакого Минхо она не находит. Тереза старается не сердиться на происходящее, и на Минхо... постойте. Не означает ли всё это, что Томас уже говорил с Минхо? Все домыслы вылетают из головы, когда её взгляд останавливается на ком-то очень высоком и очень знакомом.       — Ну Галли, блин, — Тереза с размаху бьёт Галли по плечу, приводя его в недоумение, — Ты мог хотя бы написать, где пропадаешь. Почему держишься подальше от нас? Мы тебе надоели?       — Доброе утро, — бесстрастно язвит Адамс, продолжая рыться в куче протеиновых батончиков.       — Так, ну ясно, — Тереза скрещивает руки на груди, — Ты сюда бесплатно поесть пришёл?       Под строгий взгляд подруги Галли продолжает набирать перекус к себе в сумку, бессовестно проигнорировав её речь и осуждающие взгляды младшекурсников.       — Я даже скрывать не собираюсь, — бросает Галли, наконец закончив заниматься воровством, — Не надо устраивать такие богатые мероприятия, и воровать никто не будет, — он переводит сонный взгляд с еды на Терезу, — Ладно. Можешь осуждать, мне плевать. Мне надо есть.       Раскрыв рот в порыве отчитать его ещё раз, Тереза внезапно умолкает, не произнося больше ни слова. Она отводит раздосадованный взгляд в сторону, надеясь, что Галли ничего такого не прочитал в её глазах. Как бы это ни было плохо, Галли в чём-то прав. Да и как она может осуждать его, если у неё есть средства на то, чтобы прямо сейчас сорваться в Грецию или отправиться нежиться на Карибских островах?       — Надеюсь, ты наешься, — с сарказмом бросает Тереза, как можно аккуратнее стараясь скрыть от Галли свои замешательство и жалость, — Ой, Алби. Иди сюда! — Тереза повышает голос и машет рукой из стороны в сторону, заставив Галли вздрогнуть от высоких вибраций своего голоса.       С самым задумчивым лицом на свете Алби наконец-то подтягивается к ним, молча вставая рядом.       — Алби, ты в порядке? — обеспокоено уставившись на друга, спрашивает Тереза.       — Я? Да. Да, всё окей, я просто… — тупо поморгав ещё некоторое время, Алби переводит взгляд на Галли, и тут же меняется в лице, словно кошмар, о котором он думал все эти минуты, оказался прямо перед ним, — О, здоро́во.       — Да здоро́во, — грубо усмехается Галли, удивившись поведению Алби, — Ты что-то не то выпил?       — Очень смешно, — Алби отмахивается от смеха Терезы и оскала Галли, — Да в норме я. Просто задумался. Чего тут стоим, кого ждём?       — Да мы просто… едим, — бросив на Галли один тёмный взгляд, отвечает Тереза, — Минхо видел?       — Очень интересный вопрос, — бубнит себе под нос Алби, собирая на себе непонимающие взгляды друзей, — Я не видел. А вы? — с нажимом спрашивает Алби, словно пытается уличить их в чём-то.       — Чувак, ты точно в порядке? — спрашивает Галли, вцепившись в козырёк бейсболки и уже с беспокойством на лице изучая лицо Алби.       — Да в порядке я, — махнув рукой в сторону Галли, Алби тянется за крупным куском пиццы, — Так вы не видели его?       — Не-а. Зачем бы тогда спрашивали? — хмурит брови Тереза, — Вы все сегодня такие странные, парни. Мне нужно найти Минхо. Том сказал, что он меня искал.       — Постой, этот глист тоже здесь? — Галли бросает удивлённый взгляд на Терезу, скорчив злобную мину.       — Представь себе, — закатив глаза, Тереза тычет локтем Галли в бок, — Господи. Ладно. Я устала бегать за вами туда-сюда, — бросает последнее слово Тереза, что граничит с обвинением, и скрывается в толпе.       — Что за нахер? — спрашивает Алби, почесав нос.       — Мне показалось, или она чем-то раздражена? — с издёвкой задаёт риторический вопрос Галли.       Алби на это с усмешкой пожимает плечами, всё ещё стараясь отгородиться от недавно услышанного. Когда он наблюдал за букетом цветов, что передавались из рук в руки, то ничего не заподозрил. Когда Минхо упомянул слово «свидание», Алби всё стало предельно ясно. Вспышка возмущения от того, что он ничего не рассказал об этом перемешалась с досадой и неуютным протестом. Потому что в память тут же бросились все паршивые настроения Галли, и моменты, когда Алби своими пальцами мог коснуться чужой ревности и боли. Ему не нужно было ни о чём спрашивать.       Оставшись совсем растерянным и сердитым, Алби уже не мог окликнуть Минхо, и должен был сделать так, чтобы его никто не заметил. Поэтому понёсся прочь, не желая признавать реальность, злясь на Минхо и не понимая Томаса. Как это случилось? И когда? Что такого Алби пропустил, где был, пока что-то внутри обоих зарождалось и наконец расцвело? И значит ли это, что для Галли уже всё закончилось, что он опоздал?       — Приём.       Алби моргает слишком часто, вновь заметив в своём поле зрения напряжённого Галли. Нет возможности сказать правды, почему такой странный, но и притворяться, что в норме тоже не вариант. Слишком сильно всё выбило из колеи. Как же сильно чешутся руки встретить Минхо. И поговорить с ним. Но где его поймать…       — Ты, может, ударился чем? — подаёт раздражённый голос Галли, очевидно, устав от рассеянного молчания Алби.       — Прости, я сегодня… да, — неловко развернувшись к столу, Алби принимается бездумно хватать то, до чего дотянется рука под глубокий взгляд Галли, делающийся всё настороженнее.       Спустя, кажется, сотни часов Томасу каким-то образом удаётся отыскать здесь вазу, очевидно, самодельную, учитывая её нетрадиционные изгибы. Кое-как умостив её с уставшим букетом в угол зала, Томас успевает полностью сгореть со стыда, потому что ему пришлось буквально украсть эту вазу у её творца. Но это всё делалось для спасения жизни, так ведь?       «Спасение срезанных цветов. Которые и так уже мертвы», — глухо заключает про себя Томас, уставившись на букет так, словно тот лежит на могильной плите.       — Томас.       Томас в самом деле перестал считать, сколько раз за сегодня его сердце ухало куда-то вниз, но этот случай — особый, потому что этот акцент и низкий тон он узнает из тысячи.       — Ньют, — заметно вздрогнув, Томас поворачивается к Ньюту, совсем утеряв рассудок и перестав осознавать происходящее, — Что ты тут делаешь?       — Решил прийти, всё равно заняться нечем, — Ньют только пожимает плечами, спрятав руки в карманах джинсов, — Фрайпан тоже здесь торчит, вот я и подумал, что, может, и стоит заглянуть, — лёгкая улыбка никак не хочет сходить с его острого лица, стираясь в непривычную, но очень ему идущую, — Что ты делаешь? — Ньют принимается осматривать представленные работы в этом углу зала, — Воу, ну и убожество, — расстроенным тоном озвучивает своё мнение Ньют, заставляя Томаса стыдливо вздохнуть, — А что за цветы? Тоже часть композиции? — с усмешкой интересуется Липман, удерживая своё внимание на букете.       — Цветы? А, ну да, наверное. Может быть, — потерянно отвечает Томас, опасаясь вероятности, что он может говорить невпопад.       Что сбивает его с толку — букет или разговорчивый Ньют — Томас не понимает, но думать ему некогда, потому что Ньют не умолкает и тем самым заглушает любую здравую мысль, приходящую Томасу в голову. Остаются только самые безрассудные и ненужные: сбежать, спрятаться, свалить всё на Минхо. Сбежать.       — Ты Фрая здесь не видел? Вроде тут должен быть, — Ньют оживлённо осматривает помещение, усердно выискивая соседа и не замечая, как опасно-быстро теряет цвет лица Томас, — Чёрт, может, поищем его? — Ньют поворачивает голову в сторону Томаса, изучая его заинтересовано, с вопросом в маниакальных глазах.       В кромешной панике Томас непонимающе хлопает глазами, сокрушаясь и жалея о том, что вообще согласился на предложение Минхо прийти сюда. Какого чёрта здесь происходит? Почему Ньюту обязательно нужно было объявляться, когда Минхо принёс цветы? И что будет, если в своей мании, как понял сам Томас, Ньют внезапно поцелует его, и это кто-нибудь увидит? Что, если Минхо это увидит? И почему Томаса это волнует?       — Знаешь, я… я тут немного постою, хорошо? — Томас не знает, как ему сбежать, чтобы не заставить Ньюта остаться с ним, — В этой толпе больше не могу находиться. Когда найдёшь Фрайпана, позвонишь мне. Окей? — стараясь смотреть на Ньюта не умоляюще, Томас закусывает нижнюю губу.       — Окей, давай тогда так.       Ньют соглашается без всякого, и даже снова улыбается, а затем целует Томаса практически невесомо, смущая его, и исчезает в толпе незнакомцев, которые даже в их сторону не смотрят. Томас уверен, что никогда ещё так глубоко не вздыхал. Прислонившись спиной к стене, он возводит взгляд к потолку, мечтая проснуться от этого невесёлого сна, и кое-как сдерживая себя, чтобы не удариться затылком о стену.

***

      — Стой, ты это видишь? Мне ведь не кажется? — неожиданно Алби принимается энергично трясти Галли за руку, вцепившись в край рукава его футболки, — Какого хера он тут делает?       Галли устало бегает глазами по помещению, и когда перед ним предстаёт усталая, худая фигура, тут же отводит взгляд в сторону. Он абсолютно не желает видеть того, кого Алби там разглядел.       — Вот чёрт! — внезапно повышает голос Алби, — То есть как на тренировку дойти, так нет, а как пожрать да потусить, так сразу объявился, — Алби бросает недовольный взгляд в сторону Галли, потерявшего интерес к происходящему, — Чего ты молчишь?       — А что мне сказать? — холодно интересуется Адамс, — Ругать его бессмысленно, мы это уже выяснили.       — Ну и что, нам теперь на него просто смотреть, что ли? — гнев Алби только созревает, готовый выплеснуться в любой момент, если того потревожить.       — Сам с ним и поговори, — Галли будто внезапно осеняет, — Ты ведь помощник капитана.       — Перестань говорить о себе в третьем лице, — недовольный, замечает Алби, — Таким образом ты не избавишься от своих обязанностей.       Галли разворачивается к Алби, перестав скрещивать руки на груди.       — Да я не… — выражение лица Алби не вызывает у Галли ничего, кроме тяжёлого вздоха, — Ладно, так, — поднеся пальцы к вискам, он неспешно трёт кожу до красноты, — Говори с ним ты, я пас.       — Ты пас, — успешно изобразив Галли, Алби возмущённо тычет его в бок, — Я тоже пас, мистер капитан. Твоя забота.       — А мне кажется, что это заботит только тебя, — со скепсисом в глазах Галли косится в сторону пышущего недовольством Алби.       — Только меня. Да, только меня, а почему так? — Алби принимается тараторить, слишком быстро для того, чтобы Галли поспевал за потоком его вопросов, — Почему тебе плевать? Я не хочу решать это в одиночку, не то чтобы… Галли, прекрати смотреть на него! Он заметит.       — Да не смотрю я! — нагло врёт Галли, тут же переметнув взгляд с Ньюта на незнакомцев.       — Ну вот. Он идёт сюда! Зашибись, — злобно зашипев, Алби отворачивается от Ньюта.       — Отлично. Ладно, успокойся, — Галли толкает Алби в плечо, уже не в силах отвести взгляда от Ньюта, что действительно движется в их сторону, и отнюдь не с самым дружелюбным выражением лица, — Вот блять…       — Йоу, я вам так интересен? — Ньют дарит им быструю улыбку, не меняя строгости во взгляде, — В чём дело?       — Мы давненько не виделись с тобой, не заметил? — скрестив руки на груди, Алби решает взять удар на себя.       — Разве? Я помню твоё лицо, — со странным воодушивлением замечает Ньют, ткнув пальцем в сторону Алби.       — У нас через три дня матч, ты вообще в курсе? Или всё мимо тебя прошло как обычно? — не унимается Голдман, забыв о том, что вокруг них посторонние люди.       — Я в курсе, успокойся, хранитель порядка, — за свои слова Ньют получает яростный взгляд, на что лишь ещё сильнее улыбается, — А что такое? Я вам так нужен, что ли?       — Ты собираешься объявиться на играх, или как? — Галли наконец решает вклиниться в разговор, всё ещё никак не желая в нём участвовать.       — Или как, — ответ Ньюта — лишь издёвка, после которой он пожимает плечами, хохотнув, — Да приду я, расслабьтесь.       — Было бы здорово посмотреть, как ты играешь, — Алби давно перестал скрывать презрение на своём лице, — Может, заглянешь на наши вечерние тусовки? Тренировки называются, — он безжалостным взглядом вперивается в лицо напротив, — Слышал о них?       — Не делай вид, что меня там никогда не было, — Ньют хмурит брови, изображая глубокую оскорблённость, — Всё будет отлично, не парьтесь, — он переводит пронизывающий взгляд на отрешённого Галли, — Не думал, что когда-нибудь услышу от тебя и слова в свой адрес. Сегодня явно счастливый день.       Теряя всю незаинтересованность со своего бледного лица, Галли опускает тяжёлый взгляд в пол, игнорируя непонимающий взгляд Алби, брошенный в его сторону.       — Я приду, — обещает вдруг Ньют, оценив происходящее и, очевидно, оставшись им довольным, — Завтра, может. А может, в понедельник, — он естественно пожимает плечами, — Посмотрим.       Под наполненный гневом взгляд Алби и железобетонное молчание Галли, Ньют направляется обратно в ту сторону, откуда пришёл, крутя на пальце кольцо для ключей.       — Ну и наглый же хрен, — на выдохе заключает Голдман, не веря в то, что сейчас произошло, — Как думаешь, что с ним не так? — в полной обескураженности он поворачивается в сторону Галли.       — Не знаю, — с неуместной агрессией выпаливает Галли, осознавая, что с Ньютом может быть не так. Вариантов, вообще-то, море, — Забей на него.       — Ну да, ну да… — уже успев переключить своё внимание на закуски, Алби внезапно разворачивается обратно к Галли, — Постой, чего он так на тебя взъелся? За что? — Под обманчивое пожатие плечами друга Алби цокает языком, — У вас что-то случилось, да? Господи боже, да когда?       — Да ничего не случилось, остынь, Шерлок Холмс, — ворчит Галли, развернувшись к столу и изучая кувшины с напитками, усердно пряча досаду в собственных глазах, — Давай просто… не знаю, просто отвлечёмся.       — Как же, отвлечёшься тут, — с сомнением отвечает Алби, мысленно пробегаясь по пункту, где он говорит с Галли о Минхо, — Не фиеста, а сплошная нервотрёпка.       Галли усмехается себе в напиток, поднеся стакан к губам, дивясь непрекращающемуся недовольству Алби, и мечтая стукнуть Ньюта с такой силой, чтобы тот отключился. Потому что если это не мания, то он снова подсел, и всё едва ли обошлось лишь тем, что Алби поинтересовался, о чём велась речь. Втягивать в эту историю кого-то ещё, помимо участвующего там Ньюта и всезнающего Минхо, у Галли нет никакого желания. Зря он пришёл сюда. Он видел здесь Минхо. Несмотря на их общее пребывание в комнате, почему-то игнорировать его легче не стало.       Предстоящий матч зудит под носом. Галли очень сильно не хочется играть против Минхо, и нет ни малейшей радости от того, что есть возможность надрать Томасу зад. Он просто устал. Никаких игр, никаких разговоров и мельтешивших перед глазами Минхо и Томаса. Хочется просто отключиться. Ему действительно не следовало сюда приходить.

***

      Когда все участники выставки были представлены, когда гости успели предоставить фальшивые аплодисменты и оставить искреннее мнение при себе, музыка стала громче, а разговоры смелее и развязнее. Тереза приютилась в компании своих сокурсниц-черлидерш, Галли же вовсе куда-то делся, не сказав Алби ни слова на прощание.       Томас потерял Ньюта из виду примерно полчаса назад, проследив лишь за тем, как он с усмешкой парадировал четверокурсников, и как его одногруппники посмеивались над этим, что оказалось более удивительным, чем Томас предполагал — он-то считал, что Ньют совсем ни с кем не общается.       Заблудившись в лицах посторонних ему людей, Томас оставляет надежду разыскать здесь Минхо, делаясь внезапно грустным и потерянным. Осознание того, что ему по душе мыслить о встрече с Минхо вместо тревожных мыслей о Ньюте дают ощущение дискомфорта и разочарования, но у Томаса нет сил бороться со всем этим. Он останавливается в пустом углу, усаживается на пустой стул, за пустой стол, ощущая внутри нечто схожее со всем его окружающим. Как ни странно, свободный вечер в компании музыки и пустой болтовни не красят состояние, а лишь больше размазывают по знакомому паркету. И Томас нехотя ловит себя на мысли о том, что он очень раздражён чьей-то идеей переделать любимый спортзал под танцпол.       — Что, грустишь?       Томас, на мгновение метнув свой блуждающий и незрячий взгляд в сторону Минхо, понуро опускает голову, сам не зная, отчего ему так плохо.       — Думаю, да, — неохотно признаётся Томас, улыбаясь Минхо, когда тот усаживается на соседний стул.       — Ты это… — Минхо отчего-то заминается, разглядывая собственные кроссовки, — Что-то случилось? Или так, без особой причины?       Томас осторожно глядит в сторону Минхо, встречая напротив те же чувства, что поселились на самом дне собственных глаз. Но если в случае Томаса поводы размыты и спрятаны, то у Минхо на лице ясная досада и полное сопротивление причинам.       — Мне просто паршиво, — сухо начинает Томас, ощущая, как нежелание извергать правду искажает рот, — Не знаю, что происходит. Может, просто устал.       До зуда на коже хочется добавить «от людей устал», потому что это последний кусочек всей правды, но Томас знает, что если сознается, рассчитывать на честное признание Минхо ему не стоит. Да и не от Минхо он устал. С тихим смирением Томас соглашается последующие дни на своё отражение не смотреть.       — А у тебя что случилось? — интересуется Томас, почему-то уверенный в том, что Минхо ему ответит. Словив на себе пойманный в ловушку взгляд, Томас старается расслабиться, — Да брось, Минхо, я не слепой. Что произошло?       — А если я скажу, что просто грустно? — с трещащей по швам надеждой спрашивает Минхо.       — Я тебе не поверю, — слабо усмехается Томас, безрадостно пожимая плечами.       — Я просто… наткнулся на Галли. Не знаю, — Минхо, поёрзав на стуле, пожимает плечами, — Устал делать вид, что мы не знаем друг друга.       Томас осторожно пережёвывает все свои мысли по этому поводу, попутно переваривая услышанное. Сказанное Минхо звучит одновременно просто и безнадёжно.       — Поговори ты с ним. Я серьёзно, — не отступает Томас, заподозрив протест во взгляде Минхо, — Знаешь, что чаще всего катастрофу можно предотвратить одним разговором? — с бледной улыбкой спрашивает Томас, не особо рассчитывая на ответ.       — Я знаю только то, что одним разговором между нами можно развязать третью мировую, — с горечью произносит Минхо, ухмыляясь.       Томас игнорирует фальшивые улыбки, приковывая своё внимание к тому, что Минхо совсем не двигается. И если такой умелый жестикулятор, как он, сидит смирно, значит, всё совсем скверно. Побросав взгляды на интерьер, Томас переводит взгляд обратно на Минхо, с мукой цепляясь за затонувшие корабли в его глазах.       — Ну не будете же вы молчать до окончания университета, — парирует Томас, слабо ощущая уверенность в сказанном, — Ты обязан поговорить с ним. Тем более, если из-за этого тебе так плохо.       — Мне не «так» плохо, — возражает Минхо и тут же ловит это привычное выражение лица Томаса: вскинутые брови и сомнение во взгляде, — Ну, мне плохо, но сносно.       Томасу приходится подавить мысли об упрямом сопротивлении Минхо игнорировать свои состояния, но он никогда не соглашался принимать условия этой игры.       — Даже если «сносно», это не значит, что всё можно оставить вот так, — смело замечает Томас, наплевав на то, что Минхо может рассердиться.       Минхо, на удивление, ничего не отвечает, провожая взглядом плывущие по паркету конфетти, оживлённые прохожими. Томас молчит вместе с ним, решив подыграть хотя бы здесь.       — Ты не будешь их забирать? — голос Минхо, лишённый всякой надежды, неожиданно врезается в воздух.       Томас переводит рассеянный взгляд на вазу с тем самым букетом, принёсшим столько эмоций этому дню, и стыд его под рёбрами собирается очень ощутимо. В смятении он прикрывает тугие веки, не в праве рассказать правды о том, что сделано это всё из-за желания спрятаться от Ньюта.       — Конечно, я их заберу, — удивлённо произносит Томас, сдерживая ломоту в голосе, что грозится крупной волной прорваться сквозь тяжёлую заслонку, — Я лишь не хотел, чтобы они… умерли, — заключает Томас, сбитый с толку собственной фразой.       — Они и так… того, — с усмешкой замечает Минхо, приложив усилия для того, что заставить свои губы двигаться.       Подхваченный меланхолией и виной, Томас глупо моргает и смотрит в пространство, не в состоянии взглянуть в сторону Минхо. Им так и не удалось побыть вдвоём. Они расплывались кто куда каждый раз, когда находилось время для уединения: Томас замечал, как Минхо скачет из стороны в сторону, лишь бы с Галли не столкнуться, да и сам он нехотя смотрел на часы каждый раз, когда был схвачен разговорами Ньюта о бессмысленных вещах и дурости этого мероприятия. Томас пытался словить взгляды Минхо, но тот, словно его не замечая, скитался по залу, так и не сумев нигде приткнуться и хотя бы один раз выдохнуть.       Может, повезёт в другой раз.       — Правда, спасибо за цветы, — оттаяв, наконец произносит Томас, — Я буду их хранить столько, сколько они вообще могут выжить.       — Ты ещё их засуши, — со слабым смешком предлагает Минхо.       — Я могу подумать об этом, — охотно подхватывает Томас, искоса глядя на Минхо, стараясь улыбаться.       Минхо продолжает слепо улыбаться, смаргивая безрадостность, стараясь выбить из глаз осколки разбитых кораблей. В шумном молчании Томас старается делать то же самое со своим сердцем. Оба реагируют на внезапно потухший свет в зале, оповещающий, что пора домой.

***

      — Минхо, мы можем кое-что… обсудить? — Алби решает начать издалека, понимая, что если он не пристанет к Минхо с этим сейчас, то попросту не заснёт.       — Давай не сегодня, а? — вяло просит Минхо, уткнувшись носом в подушку, — Я ужасно устал за весь день.       — Извиняй, но я не дотерплю до завтра, — недовольно возражает Алби, усевшись на соседнюю кровать и уставившись на Минхо, — Ну или сколько дней тебе там нужно, чтобы быть готовым.       — Сто, — язвит Минхо, не поворачивая головы в сторону Алби.       — Так, ну… — небольшая вспышка паники овладевает Алби, — Я просто… блин, — встретившись с раздражённым взглядом, он громко вздыхает, — Давно вы с Томасом встречаетесь?       Почему-то Алби был уверен, что долгое время ему придётся слушать сверчков за окном, что, в целом, так и выходит. Встретить остекленевший взгляд Минхо не составляет труда, и Алби принимается терпеливо ждать, когда же тот оттает.       — Откуда ты… — потерявшись в мыслях, Минхо бездумно моргает, — С чего ты это взял?       — Сегодня в зале. Я вас видел. Я всё слышал, — с жаром выпаливает Алби, больше не в силах скрывать своего негодования, — Давно это продолжается? И почему ты ничего не сказал?       — Так, успокойся, окей? — требовательным тоном просит Минхо, внезапно разозлившись, — Я не обязан всё тебе рассказывать.       — Но это так важно… такая новость, — сильно обидевшись, Алби отворачивает голову к окну, — И не надо злиться на меня. Это не я здесь Ханна Монтана.       — Я не… — Минхо вперивается злостным взглядом в силуэт Алби, сжав челюсти, — Всё не так, как тебе кажется.       — Надо же! — свободно повысив голос, Алби вскидывает руки, — И как же мне кажется? И как всё на самом деле? Давай, расскажи мне, раз ты такой не скрытный! — подчеркнув последнее слово, кричит Алби.       Уставившись на Алби как на ненормального, Минхо вскидывает бровь, а затем щурит глаза. Он перестаёт ощущать биение сердца в груди. В голове разворачивается целая война с протестами. Что же ему делать? Отчётливое ощущение поражения заливает с ног до головы. Минхо понимает, что не может сказать правду Алби. Что он будет думать о нём после этого? И какова вероятность того, что будет молчать и никому об этом не скажет? Минхо чувствует себя преступником, пойманным с поличным и посмертно пристыженным.       — Всё сложно, — только и произносит Минхо, сухо и лживо, — Пожалуйста, давай закроем эту тему.       — Да мы ведь…       — Пожалуйста, — с нажимом повторяет Минхо, уже черствее.       Алби грубо умолкает, тяжело моргая и не находясь с ответом. Злость и досада, глубоко посаженные в груди, закидываются обидой, пустым непониманием и ощущением, что предали. Он не может поверить, что Минхо ничего не сказал ему.       — Ты поэтому так реагируешь на мои разговоры о Галли? — очень тонко спрашивает Алби, крайне неосторожным тоном, — Потому что тебе стало плевать?       В воздухе между ними перегорают лампочки, очерняя атмосферу, деля мгновение напополам. Минхо очень тяжело, очень долго обращает свой свирепый взор прямо на Алби, и тут до Алби доходит, что его провокационный вопрос — ошибка.       — Иди на хер, Алби, — подскочив с постели, Минхо резкими движениями преодолевает расстояние от кровати до двери, — Это не твоё дело, ещё не понял? И не делай вид, что хоть что-то знаешь о том, что происходит.       Минхо обувается очень быстро, молниеносно, вцепившись в шнурки кроссовок и затягивая их так, что перестаёт чувствовать стопы. Это ему сейчас и не нужно. Всё в одночасье стало пустым и бессмысленным.       — Не делай вид, что хоть что-то знаешь обо мне.       Самый резкий тон сливается с самым резким хлопком дверью. Минхо оставил собственные угли тлеть в воздухе, вылетев из комнаты с шумом, держа свой пожар под рёбрами.       Оглохший уходом Минхо, Алби продолжает безмолвно сидеть на кровати, словно манекен, до боли закусив губы и позволяя комнате тонуть в разбитом молчании.