Fight if you can, trust if you dare

      Галли смотрит себе под ноги, изредка бросая уставший взгляд в сторону Алби, когда они шагают по утопающему в темноте коридору. Они идут в полном молчании, отчего Галли становится не по себе. Не потому, что он не любит тишину (тишина всегда была его другом), а от того, что Алби молчит. Обычно все их вылазки на балкон во время перерыва между работой сопровождались бесконечным потоком изречений Голдмана на абсолютно любую тему. И то, что сейчас он вдруг замолчал, говорит о том, что он явно чем-то обеспокоен. Ему что-то непонятно.       Вдруг Алби бросает взгляд в сторону Галли, тем самым отвечая, и Адамс отводит глаза, после потупив взгляд в пол. Оба стараются идти как можно тише, чтобы никакая вахтёрша их не выгнала.       Алби кряхтит от внезапно обдавшего их лица холода, когда он открывает дверь, ведущую на общий балкон. Он моментально лезет в карман куртки, пытаясь найти там зажигалку как можно скорее, пока пальцы не окоченели окончательно. Он устремляет вопросительный взгляд в сторону Галли, подошедшему к нему, и тот утвердительно кивает.       — Как думаешь, зря мы их там вдвоём оставили? — интересуется Алби, прикрывая ладонью еле пылающий огонёк зажигалки.       — Я предлагал Минхо съебать, он не захотел, — задумчивее обычного произносит Галли, закуривая сигарету и смотря куда-то вдаль.       Алби в досаде поджимает губы, шмыгнув носом. Он оглядывает Галли, который из тёплого надел лишь джинсовую куртку поверх толстовки, и качает головой в недовольстве. Хочется возразить, сказать, что в такой одежде можно без особых усилий заболеть. Но Алби предпочитает промолчать, потому что знает, что в детстве Галли проводил все морозные вечера в одной тонкой толстовке, и постоянно на улице.       — Что с ним происходит? — спрашивает Галли будто в пустоту, сжимая сигарету между пальцами с таким нажимом, что та грозит сломаться пополам.       — Клянусь, в душе не ебу, — Алби цокает, сделав глубокую затяжку.       Галли хочется спросить, не говорил ли Минхо ничего о том, что с ним, но понимает, что даже если Алби и знает, то ничего ему не расскажет. Потому что если Минхо не сказал ему, но сказал Алби, значит, это что-то важное. И Алби не сдаст Минхо. И, возможно, Галли к этому причастен.       Они курят в полном молчании, каждый думая о своём. Лишь изредка Алби косится в сторону Галли, как будто выжидает удобного случая, чтобы о чём-то спросить, что-то узнать. Алби закуривает вторую сигарету, всё продолжая бросать боязливые взгляды на Галли, пока тот, уже успев докурить сигарету, подставляет ладони под капли дождя, разрешая им намочить манжеты своей куртки.       — Так как у вас дела? — нарушив тишину своим резким голосом, Алби морщится.       — «У вас»… — протягивает Галли, нахмурив брови и уставившись в пустоту, словно в первый раз произносит эти слова, — Как у нас дела. У кого у нас? — он устремляет упрямый взгляд на Алби.       — Ну, у тебя и Минхо, — неуверенно продолжает Голдман, замявшись.       — У нас всё нормально, — как можно насмешливее отвечает Галли, отчего-то повеселев.       Алби понимает, почему Галли так себя ведёт. Что на самом деле за его ухмылкой кроется злость. Потому что он воспринял вопрос Алби за намёк. Не «как у вас дела?», а «что ты натворил опять, раз Минхо такой грустный?»       — Я не особо осведомлён о том, как прошли твои каникулы, но кое-что знаю… — Алби замолкает, когда ловит на себе вспыхнувший яростью взгляд Галли, — Я подумал, может, вы…       — Нет, — обрывая Алби, Галли впивается в него своими мёртвыми глазами, — Мы не ссорились, — в груди неприятно жжёт. От лжи, потому что да, они не ссорились, но Галли успел налажать, когда оставил Минхо одного наверху, пьяного и грустного, — У нас всё в порядке, — и опять отчего-то неприятно скребёт на сердце. Потому что Галли не уверен в их отношениях. Потому что он уже не уверен ни в чём.       Алби стыдливо умолкает, потупив взгляд вдаль. Он вновь жадно закуривает, и когда ловит на себе взгляд Галли, то устало вздыхает, но делится с ним сигаретой. Капли дождя, бьющие по балконному ограждению, отскакивают так резво, что оба парня не успевают за ними следить. Им остаётся лишь моргать и взглядом отпускать капли прыгать дальше.       — Я заметил, что Минхо и Томас начали хорошо общаться, — как бы невзначай бросает Алби, вновь поглубже затянувшись. Он опускает взгляд, после чего как можно незаметнее пытается взглянуть на Галли, ожидая его реакции. Он просто хочет знать…       — Ну да, — резче обычного отвечает Галли, — Я тоже заметил, — стряхнув пепел за ограждение, Галли одной рукой натягивает капюшон на голову.       — Интересно, они давно стали друзьями? — задаёт вопрос Алби, скорее риторический, на что Галли лишь вновь испепеляет его яростным взглядом. Алби усмехается внутри себя. Галли продолжает смотреть на Алби. Тот отворачивается, — Наверное, я что-то пропустил, — чешет в затылке Голдман.       Монолог Алби сопровождается гробовым молчанием. Галли хмуро моргает, задумчиво зажав сигарету между губ. Он будто застыл во времени, перестав двигаться. Лишь дым, выпускаемый из ноздрей, уверяет в том, что Галли ещё дышит.       — Галли.       Окликаясь, Галли вынимает сигарету изо рта, ухватив её холодными пальцами.       — Что?       — Ты стал тише обычного, — обеспокоенный, Алби разворачивается всем корпусом к Галли, — Что с тобой творится?       Галли сжимает челюсти, выпускает дым из ноздрей, опускает взгляд, понурив голову. Если бы он только знал, что с ним происходит.       — Ничего, — безразлично отвечает Галли, не поднимая взгляда на Алби.       — Я же вижу. Что-то не так, — настаивает на своём Алби.       — Со мной всё нормально, — Галли не сдаётся, нахохлившись и метнув раздражённый взгляд на своего друга.       — Дело в Минхо? — наконец спрашивает Алби, не стесняясь своих догадок. Потому что, если честно, он понятия не имеет, что ещё может так менять Галли.       — Да отстань ты от меня со своим Минхо, — не выдержав, Галли повышает голос, — Я говорю, у нас всё нормально, что не ясно?       — Да ладно, расслабься, — не ожидая такой резкой реакции, Алби идёт на попятную, — Я ж просто волнуюсь.       — Волнуйся молча, — не унимая своего раздражения, огрызается Галли.       Алби лишь косится в его сторону, удерживая на нём мрачный взгляд. Ему внезапно захотелось врезать ему. Но он не станет, конечно. Алби качает головой и пускает окурок в полёт, свесив руку с ограждения. Он знает, что нужно замолчать наконец. Не нужно поднимать эту тему, не стоит пытаться поговорить с Галли по душам. Но он не может.       — Поговори с Минхо.       — Опять шарманку завёл? — хмуро спрашивает Галли, взгромоздив локти на ограждение.       — Да, опять. Но это нужно.       — Да о чём нам разговаривать? — с еле слышимым отчаянием в голосе спрашивает Галли, резко выпрямившись и развернувшись к Алби.       — Я откуда знаю? — Алби разводит руками в стороны, — Слушай, я всё-таки ваш друг, и я не идиот, вам правда стоит поговорить, если всё так…       — Как «так»? — судя по голосу, Галли взбесился не на шутку, — Я не понимаю, что знаешь ты, и о чём не знаю я? О чём ты, блять, вообще? — он сжимает губы в тонкую линию, раздувая ноздри.       — Не кипятись, ладно? — Алби не хватает только с Галли поцапаться, — Я не за ссорой сюда пришёл. Я просто хотел поговорить, окей? — он поднимает руки в примирительном жесте и устремляет выжидающий взгляд на Галли.       Тот тупо уставился на него в ответ. Алби вздыхает и, облокотившись на ограждение, закуривает третью сигарету. Надо же, он и не заметил, когда начал курить, как паровоз. Он усмехается себе под нос и переводит взгляд на хмурого Галли.       — Злишься?       — Ебать. Конечно злюсь, — встрепенувшись, Галли кривит губы в недовольстве, — Задал миллион тупых вопросов, взбесил меня, а теперь вот улыбаешься стоишь. Что за херня?       — Ну извини, извини, не хотел, — Алби сто раз успел проклясть себя за то, что вообще решился поговорить с Галли о личном, — Я тут подумал… это наше правило университета. Вы не попадаете под него. Вы оба капитаны. Всем вам можно с кем-то встречаться, — Алби пытается сдержать улыбку, что так старательно пытается налезть на его губы.       Галли медленно разворачивает голову в сторону Алби. Со сталью в глазах уставившись на него, он не произносит ни слова. Сделав пару последних затяжек, Галли, приложив как можно больше усилий, бросает окурок Алби в ноги. Тот смачно отлетает от ботинка Голдмана и приземляется на край балкона.       — Ты иногда такой еблан, Алби, — напоследок бросает Галли и шагает в сторону дверей, одним резким движением скинув с головы капюшон.       Алби тихо вздыхает и, потерев ладони друг об друга, остаётся стоять на месте, вслушиваясь в шум дождя. Может, так и есть. Но ему от чего-то кажется, что он прав.

***

      Распластавшись на кровати в форме звезды, Томас сверлит бездумным взглядом светлый потолок своей комнаты. Уже завтра его ждёт первый учебный день после зимних каникул. Раньше Томас боялся, что каникулы пролетят незаметно, но теперь он понимает, что, по его ощущениям, они длились вечность.       Ему очень не хочется думать об его сделке с Минхо. Он так и не понял, совершил ли он ошибку или нет, и как ему себя вести. Томас так боится оказаться с Минхо наедине, что на последних тренировках только и делал, что сливался с толпой и бегал быстрее обычного, не давая себе времени на отдых. Лишь бы Минхо не подошёл к нему. Вся эта история всё ещё кажется ему диким, сумасшедшим сном.       Он переводит изнурённый взгляд на пустую кровать, где обычно сидит Фрайпан, обложенный книгами и ноутбуком. Томас понимает, что не помнит, когда нормально разговаривал со своим соседом в последний раз. От осознания этого почему-то становится крайне грустно, хотя они даже друзьями не являются. Ладно, буквально завтра начнётся учёба, успеют ещё наговориться.       — Томми.       Томас переводит удивлённый взгляд на дверь и замечает Ньюта, что остановился на пороге, измазанный красками. Хотя, судя по запаху, это масло. Он переворачивается набок, чтобы получше разглядеть Ньюта.       — Эй, — Томас в удивлении вскидывает брови, не сумев сдержать улыбки, — Привет.       — Привет, — отвечает приветствием Ньют. Улыбка слегка касается его губ.       — Что ты делал? — задаёт вопрос Томас, осознавая в полной мере, как глупо он звучит. Томас знает, что Ньют занимался живописью, но ему всё-таки хочется услышать это от самого Ньюта, а не говорить и думать за него, — У вас разве дополнительные курсы живописи есть?       — Нет, — Ньют в непонимании хмурит свои красивые брови. Он падает на кровать Томаса, едва ли не налетев на него самого, — Я просто решил набить руку перед парами. Что-то типа разминки, — он усмехается и переводит спокойный взгляд на Томаса, — Как у тебя дела? Ты какой-то нервный в последнее время. Или мне кажется?       — Нет, я… — на самом деле Томас не знает, что ответить. Потому что врать не хочется, но сказать правду он тоже не имеет права. Ну почему всё так сложно? — просто волнуюсь насчёт завтра. И вообще, снова пары, куча проектов… не хочу, — устало застонав, Томас вновь переворачивается на спину, успев сдвинуться вправо, чтобы дать Ньюту пространство.       — Но это всё — одно и то же, — Ньют лишь пожимает плечами, устремив взгляд в потолок, — Что здесь страшного? Ты ведь это уже проходил.       Томас ловит себя на мысли, что Ньют вообще-то прав. Зачем бояться того, что тебе известно? Меняются лишь нюансы, а не сама обстановка. Он смотрит на Ньюта, и взгляд его становится зачарованным. Он всё ещё пытается привыкнуть к новому Ньюту, настоящему Ньюту, которого он, кажется, и не видел прежде, а может, лишь единожды. Это не даёт ему покоя. Ньют не даёт ему покоя. Потому что со своим задумчивым выражением лица, заботливыми вопросами и успокаивающим взглядом он делается в глазах Томаса невозможным.       Томас помнит, как влюбился в него с той самой минуты, когда заметил его в общем зале на дне открытых дверей. Он никогда не забудет этого чувства, потому что оно было ему ново, непривычно; сбивающее с толку и с ног, но сейчас… Этого Томас тоже никогда не чувствовал. И его теперешние чувства ощущаются совсем по-иному, с теплом, осознанием, понимаем того, почему он влюблён в него. Теперь трепет иногда сменяется жаром по всему телу, смущённые взгляды в его сторону сменились долгими, ноющими, ясными. Теперь Томас осознаёт, что чувствует. Теперь он может понимать Ньюта, теперь ему позволено узнать его.       Сквозь пелену своих мыслей Томас слышит чей-то голос. Ньют. Похоже, он так увлёкся своими мыслями, что отключился от реальности.       — Что? — словно в забытье, Томас уставился на Ньюта, повернувшись к нему лицом.       — Ты не знаешь, где Фрайпан? — Ньют странно смотрит на Томаса, похоже, повторив свой вопрос.       — А… нет, — Томас непонимающе моргает, будто приходит в себя, — Я его в последнее время вообще редко вижу, — он хмурится, почесав нос.       — Да, я тоже, — Ньют лишь поджимает губы, не спуская глаз с потолка.       Томас со странным интересом в глазах смотрит на Ньюта, словно пытается что-то в нём разглядеть. Ньют это замечает и весело усмехается, заглядывая Томасу в глаза. Он переплетает пальцы между собой, умостив ладони на животе.       — Что?       — Что? — с непониманием в голосе спрашивает Томас, закусив губу.       — Ты что-то хочешь узнать? — скептично выгнув бровь, Ньют в насмешке поджимает губы. Он замечает, как Томас отводит взгляд, захлопав своими длиннющими ресницами, и от этого вида в груди расплывается тепло. Ньют бросает быструю улыбку в сторону Томаса, — Чего ты боишься?       — Я не боюсь, — воинственнее положенного отвечает Томас, в недовольстве нахмурив брови, — Просто думаю, — он видит, что Ньют понимающе кивает, но в глазах читается недоверие к его словам. Томас закатывает глаза, — Просто хотел знать, общаетесь ли вы? Ну, с Фраем.       — А, — в глазах Ньюта наконец мелькает понимание, черты его лица разглаживаются, — Да, конечно. Вообще-то мы и раньше общались. Ну, до того, как я… — он запинается, потеряв уверенность в своих словах, — начал лечение, вот, — слабо закончив свою фразу, Ньют вновь отводит взгляд от Томаса.       У Томаса щемит сердце, потому что он слышит стыдливые нотки в голосе Ньюта, когда тот упоминает своё лечение. Неужели ему действительно стыдно за то, что он… лечился? Стыдно за свой диагноз? Это так нечестно.       — Ньют.       — Да? — Ньют поднимает пустой взгляд, который буквально минуту назад был таким живым, что Томасу поначалу в это не верилось. Видимо, не зря.       — Фрайпан знает о твоём диагнозе?       Ньют, сомкнув челюсти, виновато вздыхает.       — Да, он знает.       Томас щурит глаза, пытаясь прислушаться к тому, что он сейчас чувствует. И понимает, что внутри него поднимается обида, смешанная со злостью. Почему об этом знали все, кроме него?       — Почему ты ему рассказал? — почти шепчет Томас, отвернувшись от Ньюта и уставившись грустными глазами в окно.       — Это вышло случайно, — отвечает Ньют, но вовсе не оправдывается, а просто констатирует факт, — Фрайпан видел мои таблетки, пока я рылся в ящике. Он сразу понял, что к чему, — он пожимает плечами, — Я не видел смысла врать ему, когда вся правда и так на лицо.       До ушей Томаса доносится шум проезжающих машин, голоса студентов, недавно заселившихся и гуляющих перед общежитием; хруст снега под ногами, что так резво успел выпасть всего лишь за половину дня, и стук своего собственного сердца, напряжённого и покрытого печалью сердца. Потому что он понимает Ньюта. Но в душе всё равно таится обида, тихая и невидимая, и её невозможно ни вынести оттуда, ни соскрести ногтями. Томас понимает всё. Но он так устал быть понимающим.       — Ладно, — только и удаётся вымолвить Томасу.       Он всем весом вжимается в кровать, мечтая окатить свои чувства водой из шланга, чтобы наконец смыть всё то ненужное, что мешает его разуму. Ньют поворачивает голову в сторону Томаса, с тревогой всматриваясь в его профиль.       — Я обидел тебя? — спрашивает Ньют осторожно, потому что боится ошибиться в своих выводах.       — Всё в порядке, — отвечает Томас, и врёт.       — Я всё слышу, — аккуратно подмечает Ньют. Он со вздохом поднимается на локтях и, поворачиваясь набок в сторону Томаса, пытается заглянуть ему в глаза, — Томас. Томас молчит, упрямо уставившись в потолок. Ньют недовольно раздувает ноздри.       — Томас. Посмотри на меня.       Томас вздыхает, но всё-таки поворачивает голову к Ньюту. Он слегка щурится от исходящего от настольной лампы столба света, что освещает пространство позади Ньюта. Всё то время, что Ньют лежал, ему удавалось как-то скрывать своим телом такой яркий поток света. Теперь он практически нависает над Томасом, тем самым освободив тому место.       — Я правда не хотел врать тебе, — спокойно произносит Ньют, размеренно моргая и продолжая смотреть Томасу точно в глаза, — Так было нужно.       Томас смиренно прикрывает веки, осознавая, что ничего не может сделать с этим. Не только потому, что это уже в прошлом, но и от того, что это касается только Ньюта. Он вновь вспоминает о том факте, что Фрай давным-давно всё знает, и на губах неожиданно появляется улыбка. Что ж, теперь всё ясно. Томас наконец понял, почему тот пропадал каждый раз, когда надвигался хаос. Зато теперь можно с уверенностью сказать, что из Фрая выходит отличный товарищ, раз он ни о чём не проболтался.       Неожиданно Томас чувствует чужое прикосновение к своей щеке. Устало приоткрыв глаза, он видит движение впереди себя, и спустя пару мгновений Ньют оказывается к нему совсем близко. Он мягко обнимает Томаса за талию, и левой рукой тянется к его руке, после чего переплетает свои пальцы с его. Они лежат в молчании, всё также нарушаемой лишь хрустом снега под ногами прохожих.       Томас умиротворённо прижимается лбом к груди Ньюта, опустив голову и слегка поджав колени. Он ощущает, как пульс приходит в норму, и его обеспокоенное сердце перестаёт отчаянно ныть, напоминая о себе буквально каждый день. Ветер, дующий из приоткрытого окна, приятно холодит затылок, и Томас сильнее вжимается в Ньюта, стараясь согреться.       Ньют закрывает глаза, запуская пальцы в жестковатые волосы Томаса, и принимается перебирать каждую прядь. Он понимает, что завтра их обоих ждёт трудный день; он видит, что Томас как обычно на взводе. Его тревожный, постоянно нервничающий Томас беспокоится ещё сильнее, чем обычно, и Ньют в точности не знает, чем это вызвано. Но раз Томас предпочёл умолчать о причине, то Ньют не будет заставлять его рассказывать. Он верит, что так нужно, потому что он верит Томасу. И верит, что Томас расскажет ему всё, если захочет. А пока он просто старается успокоить его, обозначая своё присутствие в его жизни. Потому что он наконец-то здесь.

***

      Взлохмаченный и невыспавшийся, Томас влетает на кухню около семи тридцати утра. Он страшно боится увидеть там Минхо, сидящего в полнейшем одиночестве, но, к его счастью (или несчастью), там уже успела обосноваться вся компания. Все четыре пары глаз уставились на вошедшего, и лишь Минхо с Терезой улыбаются ему.       — Доброе утро, — весело здоровается Тереза, явно возбуждённая первым учебным днём, — Выглядишь как помятое дерьмо.       — Спасибо, — устало отвечает Томас, саркастично выгнув бровь, — А вы, я смотрю, готовы к труду и обороне.       — К труду — нет, к обороне — всегда, — довольно произносит Минхо.       Томас бросает скептичный взгляд в сторону азиата, но когда замечает, как тот странно уставился на него в ответ, тут же отводит взгляд и шагает прямиком к кофеварке. Нужно как можно скорее сварить себе кофе и убраться отсюда к чёртовой матери.       — Сегодня две пары по дизайну, господи, в первый же день! — взрываясь недовольством, Тереза угрюмо запускает ложку в стаканчик с йогуртом, — Могли бы и сжалиться, — кисло заканчивает Винтер.       — А нам сегодня весь день нянчиться со скульптурами, — мрачно подмечает Алби, решив подхватить негативный настрой Терезы.       — И слава богу, — вскинув брови, замечает Галли, — Всё лучше, чем чахнуть на никому ненужных предметах, — он делает глоток кофе из огромной коричневой кружки. Томас подмечает, что в последний раз эту кружку в руках держал Минхо.       — Все пары могут быть нужными, — педантично произносит Алби, — просто нужно…       — Даже не начинай, блять, — беззлобно бросает Галли, и Алби мгновенно затыкается.       Томас замечает обеспокоенный взгляд Минхо, брошенный в сторону этих двоих. Он непонимающе смотрит на Минхо, полный надежды, что тот словит его взгляд, но азиат лишь качает головой и утыкается глазами в кружку. Томас разочарованно отводит взгляд.       — Вы снова звучите как кучка ботаников, — скривив губы в недовольстве, Тереза усмехается, похоже, своей же шутке, — Давайте просто выпьем кофе и помолимся за этот день.       — Ты вновь молчишь, Бэмби. Прям как в старые добрые.       Томас вздрагивает от знакомого голоса и в испуге переводит взгляд на Минхо. Тот лишь добродушно улыбается в ответ, но всё продолжает испепелять Томаса каким-то насмешливым взглядом, словно хочет сказать «я понимаю, почему ты так себя ведёшь». Томасу в мгновение становится плохо, и он делает глубокий вдох просто для того, чтобы его не вырвало от волнения.       — Отстань от него, — как ни странно, Тереза встаёт на защиту Томаса, — Не удивлюсь, если вы снова своими тупыми лицами его напугали.       — Извини? — Минхо в удивлении вскидывает брови, явно не ожидая такой подставы от свой подруги. Алби же просто заржал, — Он нас практически каждый день видит!       — Может, в этом всё и дело, — вдумчиво подмечает Галли, вскинув бровь и не отрываясь глазами от своей чашки.       — Мы слишком красивы, чтобы кому-то надоесть, — уверенно заключает Минхо, скрестив руки на груди, за что удостаивается смешка Терезы и усталого вздоха Галли. Он победно усмехается, — Ладно, а если серьёзно, то ты можешь что-нибудь сказать, Томас.       Томас бросает раздражённый взгляд на Минхо. Теперь он понимает, что Минхо делает это специально. Похоже, он действительно прознал причину его поведения, и теперь пытается вывести его из равновесия. Ну ладно. Посмотрим.       — Мне нечего сказать, — пожимает плечами Томас, разведя руками в стороны, — Могу лишь зевнуть, потому что я ни черта не выспался, или пожелать удачи, — сарказм выдаётся агрессивнее, чем Томас рассчитывал, и он стыдливо моргает.       — Ну тогда пожелай удачи, что ли, — обиженным тоном отвечает Минхо, понурив плечи.       Томас опускает взгляд в стол. Ему становится стыдно за своё поведение, он вовсе не хотел обижать Минхо.       — Удачи, — произносит Томас, но и это слово выходит достаточно сухим, и он закатывает глаза на своё поведение, — Правда. Всем вам.       — Спасибо, Том, — искренне улыбается Тереза, видимо, решив испортить напряжённую атмосферу, — И тебе. Ну, если у тебя сегодня завал.       — А если нет? — Томас в ожидании смотрит на Терезу, слегка усмехнувшись.       — Тогда… — Тереза на мгновение задумывается, потом вновь улыбается, но по-издевательски, — удача тебе не нужна.       — Ну спасибо, — не без смеха отвечает Томас и отворачивается к столу, чтобы налить себе кофе.       — Ладно, мы уже опаздываем вообще-то, — Алби резко поднимается со своего места, напугав Терезу, да так, что та чуть ли не давится своим напитком. В гневе она бьёт Алби по ноге. Тот виновато улыбается, — Увидимся в столовой.       Тереза с немой тревогой в глазах провожает Алби, после чего переводит взгляд на Галли, что так и остался сидеть на месте. Томас, ничего не понимая, тоже уставился на Галли. Он знает, что они учатся в одной группе, так почему Алби ушёл без Галли? Неужели поссорились?       — И мне пора, если честно, — встрепенувшись, Тереза подрывается со скамьи, одним глотком умудрившись выпить всё до дна, — Если я опоздаю в первый же день, меня мой препод прикончит, — на прощание она машет Томасу рукой, успев чмокнуть Минхо в щёку, — Удачи, мальчики.       Выпорхнув из кухни, словно её никогда и не было, Тереза оставляет после себя гробовое молчание. Томас замечает, как Минхо с беспокойством косится на Галли, но тот лишь продолжает сверлить взглядом кружку, словно она стала ему родной за эти тридцать минут.       — Галли.       — Что?       От безжизненности в тоне Галли Томас ненароком вздрагивает. Минхо хмурится пуще прежнего.       — Ты… тебе не пора на пару?       — А, да, — Галли неуверенно поднимается со своего места, и его неожиданно шатает в сторону.       Минхо тут же подлетает к нему, на что получает лишь недоумевающий взгляд в ответ.       — Ты в порядке? — тревожный, Минхо продолжает смотреть на Галли так, будто тот сейчас умрёт.       — Да, всё нормально, просто резко встал, — Галли смотрит себе под ноги, несколько раз поморгав. Неожиданно он хлопает Минхо по плечу, — Мне правда пора. Увидимся, — последние слова, конечно же, адресованы Минхо, никак не Томасу.       Томас провожает Галли растерянным взглядом. Что сейчас вообще произошло? Почему все себя так странно ведут? Он устало вздыхает, подперев лицо тыльной стороной ладони. Щёки в мгновение ока вспыхивают, когда Томас понимает, что из-за всей этой кутерьмы он и Минхо остались одни. Вот же чёрт…       В этот же момент Томас краем глаза замечает движение в свою сторону. Уже в следующее в мгновение рядом с ним оказывается Минхо, ехидно улыбаясь.       — Ну и во сколько у тебя первая пара? — весело спрашивает Минхо, закинув руку на скамью и развернувшись к Томасу в пол-оборота.       — В восемь, — испуганно моргнув, Томас переводит взгляд на Минхо. Ну не может же он вечно от него прятаться и игнорировать, — А в чём дело?       — Ни в чём, — отвечает Минхо, расслаблено пожав плечами, — Просто интересно.       Томас не знает, что ответить и что сказать. В голове образовывается каша из обрывочных фраз, произнесённых остальными некоторое время назад. Мозг лихорадочно принимается анализировать всё, услышанное раннее, и вместе с этим Томас пытается понять, что ему сейчас сказать.       — Ты слишком скован, — подмечает Минхо, нарушив умственный процесс Томаса, — Ты теперь боишься меня?       — Что? Нет! — резко возмущается Томас, нахмурив брови и вновь подняв на Минхо глаза.       — Вот и правильно, — Минхо подаётся вперёд, оказываясь к Томасу слишком близко. Ухватив пальцами его за лицо, Минхо довольно улыбается, — Тебе незачем меня бояться.       Томас резко отстраняется от Минхо, раздражённо тряхнув головой, и тем самым высвобождаясь из его хватки. Минхо продолжает улыбаться в ответ на его реакцию. Гнев в груди Томаса вспыхивает, и он вскакивает со скамьи, ударяясь коленями об стол. Зажмурившись на мгновение от боли, Томас пулей вылетает из-за стола, успев ухватить свой рюкзак, который он оставил у входа, когда залетел на кухню.       — Удачного дня, Бэмби, — как ни в чём ни бывало, Минхо сидит на месте и насмешливо улыбается, наблюдая за раздражённым и смущённым Томасом.       Он издаёт смешок, покачав головой, и устремляет расслабленный взгляд в окно, когда Томас вылетает из кухни, не сказав ни слова. Закрыв глаза, он откидывается на спинку скамьи. До пары ещё полтора часа, спешить абсолютно некуда.