В другое время и в другом месте / In another time and in another place

Краткое содержание главы В которой слишком много переосмысления, Наташа вспоминает кое-что о своем времени до возвращения к жизни, а Баки получает неожиданный подарок от Елены.

***

Пребывание у Бартонов ощущалось одновременно и расслабляющим, и мучительным. Насколько мог судить Баки, людьми они были хорошими, но его утомляло постоянное и вынужденное нахождение в чьей-то компании. Даже такой большой дом, как у Бартонов, подвергся испытанию, когда в нем жили четверо взрослых, трое детей и собака. Что еще хуже, мужчине едва ли удалось поговорить с Натальей, не говоря уже о том, чтобы провести с ней время наедине. Они пробыли на ферме целых два дня, прежде чем взялись за планирование поездки в Нью-Йорк. Дорога оказалась долгой, поскольку Белова захотела, чтобы её высадили в Филадельфии. Блондинка никак не обосновала свою просьбу, но Джеймс готов был поспорить, что это как-то связано с очень секретной сетью, о которой ему знать не полагалось. Кроме того, в некотором смысле это было даже хорошо. Это означало, что у мужчины будет время побыть наедине с Натальей между тем, как они отвезут Белову и прибудут к Стиву на поздний завтрак. Было ещё совсем раннее утро, когда путешественники завернули на парковку у какого-то богом забытого торгового центра в пригороде Филадельфия. Было слишком рано для работы чего бы то ни было кроме ресторанов быстрого питания, но не настолько рано, чтобы можно было подумать, что молодые люди заявились сюда, чтобы заняться сомнительными делишками. Это был прекрасный повод размять ноги и покурить, поэтому Джеймс порылся в одной из их многочисленных сумок с провизией в поисках свежей пачки сигарет.  Очевидно, что Белова сочла его копошения слишком неторопливыми.  — Не возражаешь? Мне нужно поговорить с моей сестрой, —сухо произнесла блондинка. Барнс бросил на девушку взгляд, и она встретила его искусственной улыбкой, кивнув головой в сторону двери. Слова Елены звучали ехиднее обычного, такой она уже не была пару дней, и Баки решил, что доводить до греха не стоит. Он схватил пачку сигарет и вылез из машины, не произнёс ни слова. Джеймс немного отошел, делая вид, что интересуется содержимым какой-то витрины, пока не услышал, как открываются дверцы машины. Мужчина не хотел подглядывать за их прощание. Бог свидетель, он не хотел. Вот только что-то в их разговоре привлекло его внимание, поэтому, когда Белова сказала:  — Не веди себя будто мы чужие друг другу люди, — Джеймс обратил внимание на то, как Наталья напряглась. Эта реакция сама по себе была странной. Их невербальная коммуникация была ещё страннее. Прежде чем кто-либо из Вдов заметил, что Сержант подглядывает, мужчина отвернулся обратно к витрине и уставился впространство перед собой, пока не решил, что прошло достаточно времени. Когда Барнс повернулся обратно к машине, Белова вместе со своей собакой уже ушли, а Наталья смотрела на него поверх крыши машины с нечитаемым выражением лица. Затушив сигарету, Джеймс вернулся к машине, размышляя, сможет ли он заговорить об этом, не выглядя при этом назойливым засранцем. Мужчина всё же решил не поднимать эту тему. Будь это кто-то другой, подобный вопрос был бы на грани грубости, а с Натальей, которая читала его, как открытую книгу, это было равносильно самоубийству. Сев на свободное водительское сиденье, Баки начал теребить ключи, вместо того чтобы завести машину. Было ещё кое-что, о чем он давно хотел с ней поговорить.  — Ты говорила с Бартоном о Стиве, пока мы были на ферме? — Нет. А почему ты спрашиваешь? — Хотел сказать тебе раньше, — Джеймс замолчал, не зная, какие слова подобрать, взглянул на Вдову, прежде чем снова отвести взгляд, а затем всё же произнёс: — Стив изменился с тех пор, как ты видела его в последний раз. Краем глаза Баки заметил, как Наталья повернула голову, чтобы посмотреть на него, прежде чем спросить:  — Изменился? Когда Баки вновь заговорил, он понимал, что приукрашивать не было смысла: — Ты помнишь машину времени, которую вы, ребята, использовали, чтобы заполучить камни? Стив воспользовался этим аппаратом, чтобы вернуть их обратно в их временные рамки, ну… что-то вроде этого. Только он вернулся старым.  — Они что, накосячили с его возвращением в другое время?В один из самых первых тестирований Скотт вернулся ребёнком. — Да, нет, дело не в этом. Беннер сказал, что всё прошло как положено. Стив говорит, что после того, как он вернул Камень Души, он воспользовался перемещением во времени, чтобы прожить ту жизнь, о которой мечтал, когда был ребенком. Сэм думает, что он вернулся к Пегги и женился на ней. — Но ты так не думаешь? Джеймс пожал плечами. — Это просто ощущение. Я не хочу обвинять его во лжи, поскольку он не говорил, что это была Пегги, и не говорил о женитьбе на ней, но… Я не знаю. Стив никогда не лгал ради спасения своей жизни, и его нежелание рассказывать… — Он снова пожал плечами. — Я могу и ошибаться. — Но ты редко ошибаешься. Эти слова заставили Джеймса посмотреть на Наташу. Она слабо улыбалась, откинув голову на подголовник и глядя прямо на него. Однако женская улыбка не была радостной. Вдова казалась подавленной с тех пор, как мужчина нашел её в Будапеште, и это ощущение только усилилось после их поцелуя в сарае. Она как будто готовилась к удару, который до сих пор не произошёл. Нахуй. Такого времени, как сейчас, ещё не было, верно? Барнс повернулся на своем сиденье, чтобы посмотреть на Наталью, и спросил:  — Так, э-э, с тобой всё хорошо?  Романова склонила голову на бок и продолжала смотреть на него, её лицо выражало почти идеальную имитацию лёгкого замешательства. — Всё нормально. Если бы Баки не наблюдал за ней на протяжении всего путешествия, то, вероятно, смог бы поверить. Почти ничто в выражении её лица или тоне не выдавало того, что пряталось за выражением этих зелёных глаз. Даже язык её тела был расслабленным, а руки лежали на коленях. Сама невозмутимость, за исключением легкой скованности в уголках глаз, которая говорила ему, что Наталья изо всех сил старается изобразить то, что на самом деле не чувствует. Женщина всегда лгала искуснее него, но это вовсе не значило, что Джеймс не мог иногда распознавать её увиливания.  — Значит, у нас все в порядке? — спросил он, сомневаясь в своей готовности услышать ответ. Её глаза были ясными и видели его насквозь.  — С чего вдруг ты задаёшь такой вопрос? Во рту пересохло, и Баки облизнул губы.  — Если это потому, что ты не хочешь оставаться со мной наедине после прошлой ночи, то можешь не делать этого. Мы могли бы просто... — мужчина потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. — Послушай, если дело в наших отношениях, я не ожидаю, что мы сразу же начнем с... с прошлого раза. Нам не обязательно быть в каком либо статусе, если ты того не хочешь. Не обязательно даже называться чем-либо, даже “нами”. Маска на лице Натальи треснула, и женщина нахмурилась. Эмоции на её лице сменялись слишком быстро для того, чтобы можно было определить что-либо, кроме, наверное, вины или печали. А может, это Баки придал этим эмоциям слишком большое значение. Романова глубоко вздохнула и несколько мгновений смотрела на свои руки, прежде чем смогла вновь посмотреть на собеседника.  — Джеймс, — Наталья взяла Баки за руку. Её пальцы были сухими и холодными, заставляли кожу его рук леденеть. — Да, та ночь в амбаре была ошибкой, но не из-за наших отношений или нашего прошлого. Дело лишь в том, что это был старый пыльный сарай около дома, который был полон обученных агентов и детей, и это мы не берём в счёт собаку. Любой из них мог проснуться, если бы мы начали шуметь. Я не собираюсь нести ответственность за то, что Клинту или Лоре придется разговаривать с Натаниэлем.  Баки хмыкнул, чувствуя скорее облегчение, чем что-либо ещё. — Это был бы скандал столетия. — Что-то вроде того, — Наталья едва заметно и немного криво улыбнулась, от чего Солдату захотелось обнять женщину и заверить её в том, что всё будет хорошо. — Я ни о чем не жалею, когда дело касается тебя, Джеймс. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. — Хорошо, — ответил мужчина. — Я рад это слышать, — брюнет улыбался, широко и глупо, он не смог бы остановиться, даже если бы захотел. — И я тоже ни о чем не жалею, когда дело касается тебя, — добавил он и почувствовал жгучее желание ударить самого себя. — Ну, исключая ту самую историю о том, как я-тебя-почти-застрелил. Проведя рукой по лицу, Барнс не смог стереть это позорное выражение, но, по крайней мере, это помешало зарывать себя ещё глубже. — Эй, — Наташа вновь схватила мужчину за руку. — Ты всегда был добр ко мне. Я хочу, чтобы ты это знал. Несмотря ни на что, независимо от того, что произошло между нами, я хочу, чтобы ты это знал, — когда Джеймс наконец снова встретился с ней взглядом, Наталья смотрела на него с выражением, которое мужчина бы назвал мягким, если бы её глаза не были бы полны напряжения. — Я никогда не пожалею о чём-то, касающемся тебя. От этих слов у него перехватило дыхание. Баки с трудом удержался, чтобы не наклониться к ней и не зацеловать женщину, до сбившегося дыхания. Однако Солдат смог сдержаться. Он отказывался избавиться от мучительного подозрения, что что-то не так.  — Но что-то всё равно тебя гложет, и если дело не во мне… Наташа на миг как будто заледенела, а потом рассмеялась. — Забавно, учитывая тот факт, что ты разыскал Елену, основываясь на моём небрежном замечание, брошенной много лет назад, должен был напомнить мне, что ты не просто солдат. Но каким-то образом тебе удается скрывать всё это за маской сварливого старика, — покачав головой, Наталья, казалось, приняла решение и сказала: — Да, кое-что меня беспокоит. Но это не твоя или чья-либо еще вина. Мне нужно решить этот вопрос самостоятельно. — Мы можем не ехать к Стиву, если ты не хочешь этого. Гримаса, промелькнувшая на её лице, была слишком горькой, чтобы можно было наречь её улыбкой. Наташа скорее показала свой оскал. Ей не совсем удалось скрыть это, когда она высвободила свою руку из мужской и убрала с лица выбившуюся прядь волос.  — Я знаю, но я хочу. К тому же, промедление ничем не поможет. — Ты в этом уверена? — Абсолютно, — голос Натальи звучал уверенным, и Баки решил поверить ей на слово. 

***

Предпоследней точкой путешествия было заведение, которое, как заверил Наташу Джеймс, было любимым местом Стива; там они заказали поздний завтрак на вынос. Заказ был просто огромным для трех человек, даже если учитывать, что двое из них были супер солдатами. Наташе этой еды хватило бы на неделю. Ещё это было приятным способом отвлечься от сосания под ложечкой на протяжении последнего отрезка пути до Нью-Йорк. В её нервозном состояниине было никакого смысла. С учетом того, как далеко зашла поездка, осознание происходящего должно было уменьшиться, а не наоборот. Её должны были испытать Джеймс и Клинт, а вовсе не Стив. Он никогда не умел распознавать ложь так хорошо, как Клинт или Джеймс, и он не знал Наташу, погибшую на Вормире, так хорошо, как Клинт. Если два снайпера не заметилив её поведении ничего странного, то почему Стив должен был?  Тем не менее, когда они подъехали к дому Стива, узел в её животе затянулся ещё сильнее. Наташа почувствовала, что забыла что-то, но никак не могла понять, что же. Встряхнувшись, Наташа вышла из машины и позволила Джеймсу провести себя в здание, на этаж, где находилась квартира Стива. Баки постучал в дверь, как предположила Наташа, исключительно из вежливости, потому что сразу после этого отпер её своим ключом. — Дорогой, я дома, — объявил он, заходя внутрь в квартиру. Единственной реакцией на эти слова послужил звук шаркающих из комнаты в конце коридора ног; вскоре в прихожую вошёл Стив. Роджерс действительно изменился. У него не только поседели волосы, но и кожа превратилась в карту глубоких морщин и мелких морщинок. А ещё он стал меньше ростом. Не таким маленьким, как до того, как он позволил Старку-старшему экспериментировать над собой, но всё же меньше, чем выглядел раньше. Несмотря на то, что Джеймс предупреждал её об этом, вид Стива выбил Наталью из колеи, заставив забыть о более сильных и совсем недавно обуревавших женщину чувствах. Она была не единственной, кого застал в расплох её неожиданный визит. Стив, казалось, не заметил Джеймса; его взгляд был прикован к Романовой.  — Нат? — вопросительно прошептал Стив. — Привет, Стив, — ответила Наташа и обошла Джеймса. — Ты правда здесь? — Я правда здесь. — Я не думал... я надеялся, но…— Роджерс улыбнулся так тепло и лучезарно, что Романовна почти не заметила, как изменилась его поза. — Я думаю, что возвращение Камня Души действительно вернуло тебяк жизни, как и говорил мне Красный Череп, — произнёс он, и это была очевидная ложь. Его поза была совершенно неправильной, улыбка — неловко. Прежде чем Наташа смогла упрекнуть своего друга в нечестности, Стив повернулся к Баки и заметил: —Ты как-то долго. — Да, я опоздал на целых пять минут. Какой ужас. Какой позор, — парировал Джеймс и поднял бумажные пакеты. — Куда мне их отнести. — Поставь туда.Только нам нужен дополнительный комплект приборов. Они прошли внутрь квартиры, проследовав в указанном Стивом направлении, и попали в гостиную. Джеймс поставил бумажные пакеты на стол, прежде чем пойти за бывшим капитаном. Судя по их препирательствам о том, кто будет накрывать на стол, они сейчас стояли на кухне. Ситуация была бы забавной, если бы в голове Наташи не крутились мысли о том, что что-то не так. Совсем иначе, чем когда она очнулась внутри камня души — по крайней, как она думала. Это было не то что бы нереально… но всё равно как-то не так. Чтобы уменьшить нервное напряжение, Романова начала выкладывать содержимое пакетов, расставляя коробки с завтраком на обеденном столе, одновременно с этим рассматривая комнату. Казалось, что вся мебель была из его старой квартиры в Вашингтоне. Разве что книг было больше, чем она помнила. Даже уголок для чтения был обставлен точно так же, как и раньше. Такие же рисунки висели и на стенах, некоторые из них были подписаны С.Г.. Обстановка была знакомой, но при этом — совсем чужой. Стив, выглядящий на девяносто с лишним лет, только усиливал это ощущение чуждости.  Чувство неправильности происходящего только возросло. — Мы обсудим историю о том, как ты стал похож на своего собственного прадедушку? —спросила Наташа, когда Стив и Баки вернулись из кухни в гостиную. Роджерс поставил на стол бутылку апельсинового сока и улыбнулся Вдове.  — Рассказывать особо нечего. После того, как возвращение Камня Души не помогло вернуть тебя к жизни, я решил попробовать прожить ту жизнь, о которой говорил Тони, — слова прозвучали так, будто Стив прогонял их в голове сотни раз. Что ещё важнее — это звучало ложью, причём совершенно непродуманной. — Удивительно, прошло столько времени, а ты по-прежнему ужасный лжец, — сладко улыбнулась Романова, зная, что выражение её лица слишком резкое для того, чтобы выглядеть искренним.  — Наташа, — мягко произнёс Стив, и его лицо отзеркалило сожаление, прозвучавшее в голосе. Кто она такая, чтобы осуждать кого-то за то, что он хранит секреты? Романова устала от постоянного напряжения. Устала от желания, чтобы её уличили в обмане, и в то же время надеялась на свою неправоту. Наташа вздохнула и покачала головой.  — Всё нормально, Стив. Если твои секреты очень важны, ты можешь ничего мне не рассказывать. — Если это поможет, — он неловко улыбнулся, — если это поможет, то я знаю, что потратил эти годы не зря. Даже если всё закончилось тем, что я стал “похож на собственного прадедушку”. Наталье показалось, что бывший капитан был искренен, пусть и не очень убедителен (хотя, это было нормально). Она была хороша в том, чтобы разгадывать чужие секреты, а Стив был так же плох в умалчивании, как и во лжи. Вдова вытянет из него правду. — Не беспокойся об этом, —произнесла ложь Наташа сквозь зубы. — Подумаешь, пару секретов между друзьями, не так ли? Остаток времени они провели в разговорах о том о сем. Ничего существенного, ничего, что могло бы кого-то взбудоражить. Стив не спрашивал, как Джеймс нашел её, а Баки и Наташа сами не стали ему ничего рассказывать. Когда завтрак был закончен и Романова с Барнсом под настойчивые протесты Роджерса помыли посуду, Стивен провёл гостей до двери и спросил у Баки: — Слышал новости от Хилл? Эта группа Контроля за Ущербом пыталась напасть на след какого-то парня с силами из Нью-Джерси, а теперь они обвиняют в провале агента, вышедшего из-под контроля. — Ты не шутишь? В Нью-Джерси появился настоящий супергерой? — переспросил Джеймс. — Это то, что сказала мне Мария, — ответил Стив,и в голове Наташи что-то щёлкнуло. Эхо его голоса всплыло в её запутанных воспоминаниях о том времени, когда Наташа ещё не проснулась на Земле. — Душа за душу. Обмен. Вот что ты им сказал…  Это всё не было сном. Это был голос Стива, и он разговаривал со Хранителем Камня Души. Вот только Хранитель не сказал им, что ее жизнь будет обменом на Камень. Он сказал им, что это будет вечный обмен. То есть та Наташа, которая пожертвовала своей жизнью на Вормире, никогда не вернётся живой на Землю только потому, что Камень Души вернулся на Вормир. Она была права с самого начала. Она не была той самой Наташей; она была кем-то другим. Или чем-то другим. Узел внутри живота стянулся с новой силой, заставляя Вдову чувствовать, как всё её тело немеет. Стив и Джеймс продолжали разговаривать, но никто из них не замечал состояния Наташи. Когда они попрощались со Стивом, Наташа на автопилоте последовала к машине вместе с Джеймсом, продолжая находиться в прострации. Ей нужно было время подумать. Резко остановившись посреди тротуара, Романова сказала: — Извини, мне нужно идти. Мы можем встретиться позже? Баки развернулся и бросил на Наталью недоумённый взгляд.  — Да, конечно. Где? Она не могла доверять своему лживо беспечному выражению лица, поэтому вместо улыбки просто пожала плечами. — Тебе решать. Я напишу тебе, как только освобожусь, хорошо? Недоумения на лице Баки не уменьшилось, но мужчина всё же кивнул. — Конечно. Та часть Наташи, которая влюбилась в него за то короткое время, что они вместе путешествовали, чувствовала себя виноватой из-за того, что решила вот так оставить его. Та часть Вдовы, которая привыкла лгать и манипулировать, заставляла женщину продолжать идти, когда хотелось повернуть назад. В любом случае решение оставить его было более милосердным. Лучше держать мужчину на расстоянии вытянутой руки, пока Романова не решит, что делать дальше. Вдова не была той женщиной, которую Джеймс любил, ведь та женщина умерла, и Баки заслуживал лучшей участи — он не должен был быть обманут двойником любимой женщины.

***

Когда Баки вернулся домой, на пороге его квартиры стояла картонная коробка. Судя по тому, что её доставили по почте, посылка была адресована на его имя; однако это вовсе не значило, что всё именно так. Затем Джеймс увидел записку, нацарапанную под адресом. “Из Огайо, с любовью”. Просто прекрасно. Белова серьёзно отнеслась к ответному подарку на его смешную кружку. Посылке придется подождать. Джеймс ни за что не открыл бы подарок, не предприняв все возможные меры предосторожности — насколько ему было известно, в таких коробках присылают бомбы с блёстками. Или настоящие бомбы. Поэтому, вместо того чтобы открыть коробку, он осторожно положил его на барную стойку и принял душ. Только выйдя из душа, он заметил,что нижняя часть кулона чёрной вдовы откололась. Баки настолько привык к подвеске, что уже не обращал на неё внимания. В ней действительно не было необходимости, так как теперь у него было живое олицетворение этого кулона. Ну или было. Мужчину насторожило то, что Наталья поспешно ушла после их встречи со Стивом. Он не мог сказать ничего определенного, но Романова выглядела расстроенной. Ещё более расстроенной, чем во время их путешествия. Она все еще не написала ему, когда Барнс закончил одеваться. Не написала женщина и после того, как Баки выполнил свои домашние дела, постирав всю свою грязную одежду. Квартира казалась пустой без Наташи, а она ведь даже ни разу в ней не была. Но потом Джеймс осознал, почему так остро ощущал её отсутствие. Он уже дважды терял её. Один раз, когда Гидра стерла его воспоминания, и второй, когда Наташа умерла, чтобы вернуть его и всех остальных к жизни. Баки не было готов потерять Наталью и в третий раз. Джеймс продолжал размышлять над этим вопросом, когда у него зазвонил телефон. Номер был ему незнаком, а у мужчины не было привычки отвечать на звонки незнакомых людей. Проблема заключалась в том, что теоретически это мог быть один из одноразовых номеров Натальи. Вероятность того, что на его незарегистрированный номер позвонит какой-нибудь случайный прохожий, казалась незначительной по сравнению с вероятностью того, что ему звонила Наташа.  — Да? — спросил Баки, сняв трубку после третьего гудка. — Барнс? Не мог бы ты сказать Наташе, чтобы она взяла трубку? — тембр голоса был знакомым, акцент — тем более, он просто принадлежал не той сестре. Джеймс вздохнул, тяжело опускаясь в кресло. — Я бы с удовольствием, но она не со мной. Белова пренебрежительно цокнула языком.  — Что ты натворил? Сделал ей предложение? — Знаешь, что... — начал мужчина, но оборвал себя на полуслове и ущипнул собственную переносицу. — До свидания, Елена, — Баки отодвинул трубку от уха, намереваясь закончить разговор, но приглушённые крики с того конца телефона заставили его вернуть экран в прежнее положение. — Что? — Когда она ушла? — Несколько часов назад. А что? — Она назвала причину? — спросила Белова, игнорируя вопрос Джеймса. — Ей нужно было о чем-то позаботиться, и я не спрашивал, о чем именно, потому что, в отличие от некоторых людей, я уважаю такие вещи, как неприкосновенность частной жизни. — Я знала, что она совершит подобную глупость, — заметила Белова, заставив Баки ещё сильнее занервничать из-за того, каким образом Наталья ушла. — Тебе нужно разыскать её. Джеймс выпрямился на стуле.  — Зачем? — Затем, что она идиотка, которая справляется со сложными чувствами, убегая от них. Вот зачем. Баки провел рукой по лицу и не вздохнул. Он знал этот тип людей.  — Ладно. Я найду её, — ответил мужчина, не имея ни малейшего представления о том, как это сделать. — Вот так просто? — Но я ведь нашёл тебя, не так ли? — Ты уже примерял футболку, которую я купила для тебя? Я не могла решить, достаточно ли велик размер XL для твоего эго, — парировала Елена. Джеймс бросил взгляд на неоткрытую коробку, стоящую на обеденном столе, и его голову посетила идея. — Забавно, — сказал Солдат, вставая, чтобы взять посылку в руки. — Почти так же забавно, как и то, что я собираюсь сделать, когда повешу трубку. Пока, пока. Елена вздохнула. — Я скучаю по той маске, которую они заставляли тебя носить. В ней ты намного меньше болтал. А ещё она скрывала твою уродливую морду. — Я скучаю по тем временам, когда не знал о твоем существовании, — отозвался Баки. — Иди на хуй, — бодро и радостно порекомендовала мужчине Елена. — Сразу после тебя, — Баки опустил телефон и обнаружил, что собеседница уже бросила трубку. Похоже, она уже стала умной младшей сестрой и для него. Распаковав коробку, Барнс обнаружил футболку большого размера с улыбающимся ему мультяшным солнышком. Под солнышком красовалась подпись: "Я просто один большой грёбаный лучик солнца, не так ли?", а производитель был указан как Brooklyn T-Shirt Factory. Подарок был лучше, чем он мог надеяться. Сняв свою собственную футболку, он надел уродливый подарок. На плечах она сидела хорошо, но из-за квадратного кроя она обтягивала всю его фигуру. Зато рисунок идеально красовался по центру его груди. Мужчине потребовалось несколько попыток, чтобы сделать снимок, на котором были бы видны и футболка, и его лицо. Когда Баки был удовлетворён изображением, он отправил сообщение: “Не потеряю ли я репутацию, если надену это на улице?” Затем он прикрепил изображение и нажал "Отправить". После секундного раздумья отправил вслед: “Будь честна”. Часы на телефоне Баки показали, что Наталье потребовалось всего четыре минуты, чтобы написать и отправить ответ. По ощущениям, прошло гораздо больше времени. Она написала: “Я могла бы заработать миллиарды, продавая это селфи таблоидам”. Джеймс без колебаний ответил: “Не так много, как я мог бы заработать, снимаясь в ней для фотосессий”. Её ответ не заставил себя долго ждать: “Хорошо, теперь я знаю, что всё это ради того, чтобы рассмешить меня”. “Сработало?” “Возможно”. “ Можем поговорить?” Последовала пауза, на несколько мгновений превышающая допустимую, прежде чем Наташа ответила:  “Хорошо”. Через мгновение дошло второе сообщение: “Ты дома?” “Да.” В следующем сообщении Джеймс указал свой адрес. Наталья ответила: “Б ч 10”,и Баки был уверен, что Романова так высмеивает его неукоснительную грамотность в переписке, которой сама Вдова вообще не следовала. Он ни чуть не возражал.