Считай меня

      — Тэхён? Тэхён! Адвокат Ким! Да чтоб тебя! Тэ! Очнись уже!!!       Тэхён слышит что-то отдалённое и настойчивое. И с каждым произнесённым словом звук становится всё громче. Он понимает, что опять завис в своих собственных мыслях, а Хосок безуспешно пытается до него достучаться. Пытался достучаться. Всё же у него получилось.       — А? — с неохотой возвращается из размышлений Тэхён. В эту минуту нет сил говорить и что-либо обсуждать. Есть желание лишь закрыться в кабинете, набрать знакомый номер и говорить ни о чём, слушая знакомый голос. Тэхён становится зависим.       — Что с тобой? Я тебе уже минут десять как пытаюсь рассказать, чем завершилось то моё сложное дело? А ты то светишься, как фонарь в ночи, то в себя уходишь… — негодует Хосок наблюдая за Кимом, видеть которого в подобном состоянии не привык. Их босс всегда собран и внимателен к деталям. Только не в эти дни.       — Да-да… я слушаю. Что там говоришь, этот Ча? — Тэхён пытается принять более непринуждённый вид и обрести заинтересованность в беседе, но даётся ему это с трудом. Желания копаться в сути нет абсолютно. Он потерян сейчас как собеседник и как наставник. В эту минуту потерян для Хосока, точно. Тот не добьётся от Кима одобрения, внятных комментариев и вразумительного отклика. Тэхёну попросту всё равно. Наверное, впервые за долгие годы. И ему не стыдно. Его мысли о другом. О том, кто умеет читать людей, как книги, о том, кто украл мысли и, возможно, сердце. Хотя в последнем сомневаться бессмысленно. Украл.       — Эй! Сфокусируйся, наконец, на мне! Я давно уже закончил свой рассказ про Ча. Прослушал меня и ладно. Я о другом. Спрашиваю: когда ты нас соберешь у себя? А? Столько раз уже обещал! Я устал слушать твои отговорки. А сколько ты рассказывал про своего Киви. А увидеть его не даёшь, — возмущается Хосок, наводя беспорядок на столе Тэхёна. Привычка у него такая. Приходит и распускает везде свои руки. Не сидится спокойно. То ему карандаши надо переставить из одного стаканчика в другой, то стикеры переложить с места на место, то порисовать иероглифы в блокноте Тэхёна.       — Ах, вот оно что! — восклицает Тэхён, оживляясь. — Значит, ты из-за птенчика ко мне напрашиваешься? Моя птичка популярнее меня, — хмыкает Тэхён, вырывая у Хосока из рук очередную пачку стикеров, которую тот решил переложить на край стола, где ей совершенно не место.       — Ну да. Тэхён, да позови ты уже нас всех. Повод отличный. Мы круто сработали в этом году, — уговаривает его Хосок. А вообще, он делает это в конце каждого квартала, пытаясь попасть в святая святых — дом их босса. Хотя Хосок и не считает Кима своим боссом. Скорее кем-то равным себе. И всё же побывать в доме Тэхёна мечтает и не он один, а все коллеги. И, конечно же, мечтают познакомиться с Киви, о котором Тэхён любит им при случае рассказать.       Этим утром тоже в общей столовой поведал всем, как птенчик снова удивил. А Тэхён предсказуемо не мог сдержать смеха, когда, выпуская того из клетки, увидел занятную картину. Его взлохмаченная птичка увлечённо чесала клюв о деревянную перекладину, с грустью сообщая о том, что в этом доме за ним некому поухаживать. И говорил он это так, словно сварливый дедок скрипучим от старости голоском.       — Даже чесаться приходится самому. Некому за мной поухаживать… не-е-еко-о-ому. Теперь я брошенная птичка! — бубнил птенчик, и Тэхён прекрасно понимал, откуда эти слова. От Джина, естественно, который вот уже неделю живёт у него дома, потому что в своём затеял ремонт и попросился на время. Но Тэхёну при сложившихся обстоятельствах это даже на руку. У него теперь не болит голова о том, как после работы ему всё успеть: доехать до дома, накормить и позаботиться о птичке, переодеться и ехать на встречу к Чонгуку.       Джин взял всё на себя. А Тэхён стал даже брать с собой на работу сменную одежду и, не заморачиваясь с поездками домой, переодевался в удобное в кабинете, отправляясь на вечерние свидания. Но вот, приходя с них вечерами и утрами после сна, обнаруживал Киви с заготовками новых фраз. Джин умело вкладывал в пернатую голову мысли в тему. Учил этому птичку, а Тэхён выслушивал претензии, коря себя за то, что действительно стал мало уделять времени питомцу. Но это пока. Он уверен, что пройдёт время, и он будет если не все вечера, то большую их часть проводить у себя дома с Чонгуком. Вообще, он планирует поселить его у себя. Так ведь удобнее. Планирует… со временем.       И снова он задумывается, теряя нить разговора. А Хосок всё фонит своими предложениями.       — Ты преждевременно подводишь итоги, Хосок. Год ещё не закончился. Рано праздновать. И делать выводы тоже пока рано, — убеждает его Тэхён.       — Ну и пусть. Эти показатели уже не перебить. Мы потрудились в этом году как никогда супер! Крутая у нас команда! Нам не достаёт только почаще встречаться вне работы. Редко собираемся, — с укором в адрес Кима бросает последнюю фразу Хосок.       — Хм. Я подумаю. Может ты и прав. Но, Чёрт, как же бесцеремонно ты напрашиваешься ко мне в гости! — смеется Тэхён, забирая у него из рук очередную свою ручку.       — Если тебе лень все организовывать. Могу взять это на себя.       — Дело не в этом, Хо. У меня теперь заняты все вечера, — мечтательно произносит Тэхён.       — Оу… свидания, да? — оживленно интересуется тот.       — Вроде того.       — Так перенеси свидание в свой дом. С нами его познакомишь. Ну, а что? Если у вас всё серьёзно, то зачем тянуть? Вместе повеселимся. А у вас разнообразится досуг.       Тэхён скептически смотрит на Хосока, а тот, немного помолчав, разрывается хохотом. Шутник. И всё-то он знает. Естественно, ему давно известно о предпочтениях Кима. Но вот о том, кто занимает все его мысли теперь, неизвестно никому, кроме Джина и Юнги.       — Слушай, я всё не решался спросить: тот раз, когда ты просил прощения у кого-то по видео… Честно, это было мощно. Моя жена аж прослезилась. Скажи, а этот человек… он нашелся? Простил тебя? — выпытывает Хосок.       — Да… нашелся и простил, — произнося это, Тэхён расплывается в улыбке. И, кажется, Хосок что-то понимает.       — Ха-а-а… так это он — причина твоих несвободных вечеров, да? Мм… Поэтому адвокат Ким такой загадочный всю последнюю неделю?       — Поэтому, — Тэхёну нечего скрывать. Перед Хосоком можно открыться. Не полностью, конечно. А частично — вполне.       — Неужели влюбился? — округляет глаза Чон.       — Нет. Не влюбился. Я полюбил, — Тэхён озвучивает то, что переполняет его и окрыляет. Неужели это действительно с ним произошло? Самому не верится.       — Оу… как смело, Тэхён! Не узнаю я тебя, дружище! Но рад, если у вас это взаимно.       Про взаимность Тэхён молчит. Лишь кивает, задумавшись. Взаимно ли? Чонгук не говорит о чувствах вслух. Не заводит подобные темы, но эти его взгляды, прикосновения, которые нет-нет да позволит себе… Пожалуй, да. У них взаимно.       — Чёрт, да я никак не поверю, что кому-то из живущих на этой планете удалось захомутать тебя! Ты же непрошибаемый! Интересно посмотреть на этого смельчака! — смеётся Хосок, но мысль развить не успевает. Их прерывает телефонный звонок, и встревоженный голос Чимина сообщает, что к Киму посетитель. И это Чон Чонгук.       Тэхён зависает с трубкой в руке. Неожиданно! Замирает и Хосок, видя его реакцию и слыша, как непривычно дрогнул голос Кима, произнесший:       — Пригласи.       Тэхён не успевает ещё что-то произнести, потому что помощник отключается. Не успевает вежливо попросить Хосока оставить его, перенести их разговор на другое удобное время. Всё происходит слишком стремительно, а на пороге уже появляется Чонгук. И это что-то совершенно новое в его рабочих привычных буднях. Чонгук впервые в его офисе. Да ещё и без предупреждения.       А ведь этим утром они общались. А тот и словом не обмолвился о том, что планирует заехать. Они успели переброситься парой сообщений, первое из которых было от Чонгука: Доброе утро, Тэхён. Знаешь, а я решил прислушаться к тебе и не брать Сон Кана в герои своего нового выпуска. Если честно, я бы лучше в каждый свой выпуск брал только тебя.       Тэхёна, признаться честно, сбило с толку это сообщение. Прямо с утра и про Сон Кана. С момента их обсуждения этого человека в качестве героя выпуска прошла уже неделя. Тэхён даже успел забыть о нём. А тут вдруг прямо с утра и это такое неожиданное «прислушаюсь…». Однако Киму нравится это слово. Это не одолжение. Нет. Скорее проявление доверия. Он прислушается — значит, воспринял всерьёз предупреждение.       Но больше всего ему понравилось другое: «В каждый свой выпуск брал бы тебя…». И это признание не просто радует. Оно будоражит. Тэхён бы тоже брал Чонгука. Но не в каждое своё заседание. Нет. Его желания порой далеки от приличных. Он брал бы его каждую ночь, день, утро. Без разницы, в любое свободное время. И снова его захватывают в плен эти запретные мысли. Они не в тему… А может, как раз в тему, потому что Чонгук, застывший на пороге, не оставляет шансов мыслить иначе. Сам пришёл. Стоит и прожигает взглядом чёрных глаз, выводя Тэхёна из равновесия.       Сколько длится ступор Тэхёна? Секунда? Две? Пять? Скорее, гораздо больше. Потому что то, что он слышит вдруг на ухо от склонившего над ним Хосока, заставляет опомниться.       — Адвокат Ким, у вас слюна с подбородка капает… промокните платочком, — Хосок незаметно вкладывает ему бумажный платок в руку, а сам хитро щурится, — Вот теперь я понимаю причину твоего зависания и задумчивости. Она действительно «что надо». В смысле — причина, — улыбается тот, медленно направляясь к выходу. А уже поравнявшись с Чонгуком, кивает тому доброжелательно и скрывается за дверью, плотно её за собой прикрыв. Прячет их обоих от любопытного взгляда и носа Чимина, который, естественно, заглядывает, пытаясь разведать обстановку.       — Привет. Я отвлёк тебя? Прости, —извиняясь, говорит Чонгук, отходя от двери. Видно, что хочет приблизиться максимально, но останавливает сам себя.       — Привет. Нет, я… — запинается и путается в словах Тэхён, — п-просто дружеская болтовня… не более.       Тэхёна нечасто возможно застать врасплох. Он всегда готов ко всему. Сегодня тот самый случай, когда застали. И удивили, но удивление это самое приятное из всех существующих. Ему понравилось быть застигнутым врасплох именно так и только им.       И пока Тэхён неспешно встаёт из-за стола, взгляд скользит по нежданному, но такому желанному гостю. На Чоне сегодня чёрное кашемировое полупальто нараспах, поверх него небрежно наброшен белоснежный шарф крупной вязки, тёмно-синие, неприлично прилегающие к телу джинсы, бежевый пуловер с v-образным вырезом. И во всём этом Чонгук. Его Чонгук.       И для того, чтобы понять, поверить и убедиться в том, что Чонгук действительно ЕГО хоть и неполноценно пока, Тэхён приближается, становясь напротив. Стоит, смотрит неотрывно и скользит ладонями вниз по плечам до локтей. Мягко скользит ладонями, очень бережно поглаживая. Испытывает непреодолимое желание обнять, но сдерживает себя. А лучше бы, конечно, сразу поцеловать эти блестящие губы, что покрыты бальзамом. Но снова стоп.       — Как я рад тебя видеть! Вот это сюрприз! На тебе сегодня новый аромат… — Тэхён сразу его почувствовал и уже успел оценить. Ему нравится.       — Да, новый. Как быстро ты уловил! — изумляется Чонгук, мило улыбаясь.       Тэхён рассматривает его открыто, оценивает. Думает о разном: Какой же он хорошенький и в то же время обжигающий. Это несопоставимо, казалось бы. Но это так.       — Ещё бы… обожаю к тебе принюхиваться, — тихо признается Тэхён, становясь ещё ближе. Он дышит им, прикрывая глаза. Задевает щеку своим горячим дыханием и слышит чужой тихий вздох. Не останавливается. Опускает руки на талию, ощущая мягкость кашемира. Касается виска губами, долго удерживая поцелуй. Вдыхает с упоением и, как всегда, не может им надышаться. Рядом с Чонгуком это не в первый раз, но ощущается как будто впервые. С ним рядом даже не думается о том, что необходимо подавлять в себе неконтролируемые приливы нежности, потому что Чонгук ими наслаждается. Это заметно по его тихим вздохам, дрожи в теле и мурашкам. А их Тэхён видит на его коже ежедневно. Видит и сейчас. Они появляются на шее, к которой Тэхён как раз и прикасается дыханием.       Чонгук угадывается сразу же. Он скучал. И что бы ни стал сейчас рассказывать о том, какими судьбами забрёл в офис Кима, всё будет неправдой. Он скучал, поэтому здесь. Скучал и знал, что этим вечером они не встретятся. Скучал очень сильно, потому что Ким видит, как тот смотрит на него. Вновь с восхищением и искренним обожанием, настолько очаровательно при этом выглядя, что можно позабыть обо всём. Тэхён и забывает.       А Чонгук всё рассматривает его: костюм, галстук… Возможно, у Чонгука слабость на его деловые образы. Вот уже в который раз Чонгук вот так на него смотрит, как на божество. И это приятно. Без сомнения. В Киме вмиг просыпается что-то нарциссическое. Да. В нём это живёт. Спорить и скрывать нет смысла. И невозможно собой не гордиться, когда на тебя смотрят вот так. Только всё портит расстояние. Не физическое, потому что они стоят ближе некуда, а ментальное. Они не близки пока так, как Киму хотелось бы. Тяготит скованность Чонгука. Несмотря на то, что тот рискнул и пришёл без предупреждения, а всё равно чувствуется его зажатость.       — Ты очень вкусно пахнешь. Всегда вкусно… — желая сократить эту дистанцию и стереть скованность, снова шепчет ему куда-то в шею Тэхён. И совершенно не узнаёт свой голос. Он в эту минуту настолько хриплый, будто не его собственный.       Кто бы мог подумать, что сегодня вместо привычного обеда в ресторане у него будет Чонгук. У него, кажется, уже и голод испарился. В эту минуту думается лишь о запахе его нового парфюма, о мягкости волос, к которым хочется прикоснуться. И Тэхён делает это, невесомо проводя по ним и приглаживая. Кончики пальцев соскальзывают на шею. Нежно, осторожно, как никогда и ни с кем. Такое хочется делать только с ним. Потому что он особенный. Нет. Не так. Он единственный, перед кем хочется обнажить эту свою сторону. Тэхён умеет быть нежным. Оказывается, умеет. Чонгук меняет его, делая более чувствительным. Чонгук вновь вздыхает. Тэхён в след за ним тоже.       — Я был тут неподалеку, — сообщает Чонгук тихо, — с клиенткой в кафе встречался. Вот и решил заехать, — дополняет, едва дыша.       Ну да… ну да… Тэхён знал, что тот примется оправдываться. Но вида не подаёт. Вчера Чонгук дал понять, что этот день у него свободен от дел. А теперь вдруг клиентка… какая-то встреча неподалеку от его офиса…       — Хорошо, что заехал. Делай так почаще, Чонгук-и. Я буду только рад, — несдержанно шепчет Тэхён и, не выдержав, оставляет мягкий поцелуй на щеке. Выжидает недолго, а потом оставляет ещё один. Оказывается, он тоже очень скучал.       За дверью слышатся голоса. Время обеда близко. К Чимину снова нагрянули его громкие друзья из числа помощников. Они вновь что-то бурно обсуждают, лишая уединения. А в эту минуту отчего-то хочется именно тишины, той самой, чтобы только с их дыханием и шёпотом.       — Чонгук, ты знаешь, кто ты? — озвучивает свои мысли Тэхён.       — Кто? — он чуть отстраняется в ожидании ответа.       — Похититель моего душевного спокойствия. Пришёл внезапно и всё разом перевернул, — признаётся Тэхён полушепотом. И звучит это очень интимно, и произнесено с придыханием. И если бы они не были в офисе, Тэхён, наверное, позволил бы себе большее. Но здесь делать этого не хочется. Пока Чимин за дверью и его полоумные дружки-помощники рядом нельзя. Они разрушат магию момента. Но всё равно внутри что-то теплеет и скручивается. Тэхён себя не узнает. Ведь только пару часов назад безжалостно раскатывал по паркету в зале суда безграмотного прокурора, что лез на рожон, не вникнув в суть дела. А теперь всё иначе. Стоит посреди кабинета такой тихий и прирученный. Кто бы мог подумать? Возникают ощущения, что он горит изнутри. Видимо, это начинают полыхать остатки его самообладания. Потому что эта ночь для него была невыносимо жаркой, и сны горячими. А проснулся он от влаги на коже там, где и должно быть после таких откровенных снов. Быть слабым, просящим не в его характере и не в его стиле. Но в этом сне он о многом Чонгука просил: не быть тихим, не смущаться желаний и любить его так, как умеет.       Эти мысли давят и лишают контроля. Этот Чонгук, что так рядом, пьянит. И Тэхён бы запер его сейчас здесь, с собой, наедине изнутри. Но это будет слишком очевидным. Чимин снаружи и, похоже, уходить не собирается. К тому же он не один. А здесь, внутри, они вдвоём. И между ними тишина, нарушаемая лишь их громким сердцебиением и дыханием. И мысли Тэхёна обо всём запретном тоже слишком громкие. Интересно, а Чонгук их слышит?       — Получается, я преступник? — усмехается Чонгук, принимая все прикосновения Тэхёна.       — Мой самый любимый преступник, — Тэхён выдыхает ему ответ в самые губы. И это тот самый случай, когда слова как поцелуи: провокационные, страстные и будоражащие. Тут и целовать не нужно. Удовольствие от сказанного равноценно.       — Да? И что мне за это светит? — вопрос также в самые губы, но без прикосновений, — Какая статья? Адвокат Ким, а можно обойтись штрафом, не попав за решетку? — а это Чон шепчет уже на ухо, как бы невзначай задевая его губами. Такое сбивает с мыслей. Стирает их напрочь. Забывается то, где они сейчас, и те установки Кима: на работе — ни-ни! Плевать на запреты, данные самому себе чёрте когда и непонятно зачем. Тэхён хочет сейчас продвинуться ещё на несколько шагов. Самую малость. Поэтому целует точеную скулу. Нежно и мягко. Один раз коротко… второй — чуть дольше… третий — с выдохом…       — Я подумаю… — отвечает, чувствуя, как в его волосах гуляет нос Чонгука. Тэхён релаксирует от этих прикосновений. Он будто на сеансе массажа. Но и сам не останавливается. Его губы уже на щеке. Движутся по коже нежно… и плавно. Касаясь сначала левой, затем и правой. И этого, кажется, мало. Ким делает то, что давно хотел — целует кожу под нижней губой, стараясь попасть в малюсенькую точечку-родинку. Попадает, чувствуя чужое дыхание на своём лице.       — Без тебя меня словно ломает и с тобой рядом тоже ломает. Чонгук, знал бы ты, какую власть имеешь надо мной, — и возникает жгучее желание доказать.       Тэхён задирает рукав пиджака, насколько это возможно и рубашку под ним тоже, спешно справляясь с запонкой. Прислоняет свою горящую кожу к его руке, кладёт поверх, позволяя ощутить свои мурашки. Чонгук их нащупывает, гладит, замедляется, вызывая новую волну этих крохотных малышей, сводящих с ума. Кто бы мог подумать, что подобное может так разжигать и красть разум? Происходящее между ними — словно какой-то квест. Сложный, продуманный и пошаговый. Тэхён честно его проходит. Постепенно и без отступлений.       Тэхён же старше, ответственнее, мудрее. Выбрал тактику постепенности. Её и придерживается. Он умеет ходить долгими, длинными, окольными путями. Умеет и будет делать это ради конечной цели. Кто сказал, что отношения — это сразу поцелуи до всхлипов и искусанных губ? Кто сказал, что не может быть иначе? Может! И Тэхёна это заводит похлеще того, что было между ними в доме Мина. Чонгук принимает эту постепенность. Ему тоже это нравится. И вместе с тем он всё Тэхёну позволяет и сам тоже сегодня себе позволяет коснуться губами сначала уха, прошептав:       — А могу я в качестве извинений за свой поступок с похищением предложить кое-что? — а затем оставляет мягкий и долгий поцелуй на щеке.       — Что же? — Тэхён не в себе. Ему бы сейчас в ледяную ванну, ну или с головой в ледяной омут. Хотя он уже и находится в омуте. Он весь в Чонгуке, которого не покидает желание закрыть с собой вместе здесь и сейчас, постепенно освободить от одежды и… для начала изучить взглядом, а потом кончиками пальцев, затем уже губами… а после и изнутри… И всё же постепенно и неторопливо — это слишком для Тэхёна, который мечется эмоционально от нежности и трепета до нестерпимого жара переполняющей страсти. Он даже не может зацепиться ни за одну из эмоций. В это мгновение с ним столько всего происходит.       — Обед. Я приглашаю тебя на обед, — звучит на ухо. — Здесь недалеко есть один неплохой ресторан. Я забронировал столик для нас.       — Да… я очень хочу… — вместо истинных желаний звучит, — есть… — естественно, о его истинном голоде говорить сейчас нельзя. Когда-нибудь Тэхён обязательно это озвучит.       Ким неторопливо застегивает запонку, приглаживает волосы, одергивает полы пиджака, возвращая себе деловой вид. А из коридора слышится звон посуды. Чимин снова разбил очередную свою кружку. За несколько дней это уже третья. Его помощник дико рассеян в последнее время. Но этот громкий звук позволяет им немного прийти в себя.       Тэхён знает себя и понимает, что если они продолжат, то существует риск не сдержаться. Но здесь нельзя. Сейчас не стоит делать того, для чего, по мнению Кима, должна быть более романтичная обстановка.       — У тебя невероятно мягкие губы… — заключает Тэхён, прежде чем отстраниться.       — По сравнению с кем? — звучит вдруг провокационное от Чонгука и тот ухмыляется. Наверняка знает ответ наперёд.       — Ни с кем. Тебе нет равных, — спокойно изрекает Тэхён, словно что-то, что невозможно оспорить.       — Думаешь? — игриво приподнимает бровь Чонгук, становясь настолько милым, что невозможно устоять. Тэхён и не пытается.       — Уверен, — короткий поцелуй в лоб становится подтверждением от Кима, а улыбка Чонгука — согласием со сказанным.       — Значит, обед? — Тэхёну бы уже выпустить его из рук, но на это нет сил. Он борется сам с собой, поддерживая Чонгука за острые локотки. Слишком острые. Думается лишь о том: вот бы взглянуть на них без одежды. Что за странный фетиш? Вообще, для него весь Чонгук — это сплошной объект фетиша.       — Обед, — подтверждает задорно Чонгук, поправляя на Тэхёне галстук. Нарочито по-деловому подтягивает его, приглаживает, ровно укладывая.       — И чем же ты будешь меня кормить? — Ким наблюдает за его действиями, анализируя то, что, пожалуй, это впервые, когда кто-то, кроме него самого прикасается к этому аксессуару. Тэхёну нравится этот его жест. В нём столько смелости, угадывается даже элемент присвоения. Ну разве это не замечательно? Тэхён удовлетворенно улыбается.       — Всем самым полезным, адвокат Ким. Как вы любите, — говорит со знанием дела, потому что за эту неделю общения успел ненароком выведать о привычках и пристрастиях Кима.       — Тогда поехали. Не будем терять ни минуты. Через два часа у меня встреча. К сожалению, отменить её не могу. Но я бы с радостью на всё задвинул и провёл остаток дня с тобой, — заявляет ему Тэхён, видя радость в глазах напротив.       Из кабинета они выходят тихо, не сопровождаемые посторонними взглядами. Чимин всё-таки скрылся со своими друзьями, позволив Киму и его гостю остаться не замеченными. Тэхён доволен проницательностью помощника. Возможно, даже похвалит.       И эти полтора часа, что они проводят вместе пролетают как полторы минуты. Между ними на протяжении всего времени пристальные взгляды, более раскрепощенные разговоры, прикосновения Тэхёна к нему как бы невзначай, словно это из разряда привычного. Благо, столик их находится не в центре зала, и Тэхён вовсю пользуется этим. На людях Чонгук очень разговорчив. Много рассказывает о разном и буквально не даёт даже слова вставить. Киму нравится его болтливость. Нравится слушать его рассказы. И нравится даже то, что наедине в машине он вновь молчалив. Феномен Чонгука. Прощание на парковке у входа в деловой центр получается скомканным, потому что Киму беспрерывно звонит то Чимин по различным срочным вопросам, то дотошные клиенты, в который раз интересующиеся ходом своих дел. И Тэхён, как может, поначалу эти звонки игнорирует, но после всё же отвечает, искоса поглядывая на Чонгука.       — Это был самый вкусный обед в моей жизни. Спасибо, — Тэхён приближается, чтобы это прошептать. Ему вообще теперь постоянно хочется быть ближе. Будто оказаться на расстоянии от Чонгука — это что-то ненормальное, даже болезненное.       — Да? Почему? — Чонгук вцепляется в руль, словно спасения в нём ищет. Вот же смешной! Тэхён бархатно смеётся, поражаясь ему, такому нелогичному в действиях. Видно, что тоже хочет поближе.       — Потому что с тобой. Рядом с тобой, вместе с тобой, под твоими взглядами… Спасибо за то, что приехал. Ты сделал мой день лучше. Зарядил до самого вечера.       Оба знают, что этим вечером не встретятся. Ещё вчера это обсудили, и Ким помнит промелькнувшую печаль в глазах Чонгука. И с печалью этой мириться он явно не был согласен, поэтому и приехал в офис, позвав на обед. Угостил тем, что любит Тэхён, и сам всё оплатил. Ким, естественно, вознамерился взять оплату на себя, но Чонгук не позволил, так по-мальчишески забавно пряча счёт, между делом выспрашивая, чем конкретно будет занят Тэхён до позднего вечера. А у Кима по плану вечернее заседание в Палате. После него ещё и совещание с нудным подведением итогов работы коллегии за месяц. Председатель Квон обожает позаседать и поразглагольствовать. Тэхён знает, что освободится сегодня очень поздно. Квон взял за привычку приглашать избранных после совещания к себе на чай или бокал чего покрепче за откровенными мужскими беседами. Отказать тому нет возможности.       — Я позвоню тебе вечером, чудесный мой, — говорит Тэхён и жмурится, расплываясь в широкой улыбке. Произнёс вслух то, что не должен был. Сдал самого себя. Он уже несколько дней про себя его вот так и называет. Сам не знает почему… Чудесный… Чонгук для него необычный, удивительный, фантастический, особенный, неповторимый.       — Какой я? — изумляясь услышанному, хмурит брови Чонгук. Не понравилось? Скорее прозвучало непривычно.       — Чуде-е-есный… — тянет на выдохе Тэхён, замечая своих коллег, проходящих мимо их авто.       Вокруг них люди. Их довольно много. Ведь обеденное время, как правило, у всех совпадает. Некоторых Ким знает лично, кого-то всего лишь вспоминает зрительно, как соседей по офису. И понятно, что через стекло их могут увидеть, но Киму сейчас безразлично. Его руки снова тянутся, чтобы взять чужие, снимая их с руля. А губы тянутся, чтобы запечатлеть поцелуй где-то между скулой и ушком. Он понял, как нравится это Чонгуку. Его и самого такие прикосновения не оставляют равнодушным.       — Будь осторожен за рулём. Ты лихо водишь, — просит Тэхён, чувствуя, как вспыхивает под его губами кожа Чонгука.       — Постараюсь, — задыхаясь от эмоций и ощущений, обещает тот.       — Я буду очень скучать. А ты? — вопрос скорее звучит как мольба. Киму жизненно необходимо сейчас услышать положительный ответ.       — И я очень… — довольно убедительно. Чонгук хмурится, чтобы скрыть счастливую улыбку. Тэхён уже заприметил этот его трюк.       — Вечером расскажешь, насколько очень? Я позвоню… — выпытывает у него Тэхён, не желая думать о работе. Там всё нудно, скучно и по плану. Здесь же невероятно сладко, всегда по-новому и дико желанно. Хочется остаться с ним.       — Обязательно! — звучит так пылко, что Тэхён, не выдержав, обращает взгляд к его глазам, а в них — огонь. И это обоюдно.       — Чуде-е-есный мой, — звучит снова в тишине, — мне пора… к сожалению… — с грустью выдыхает Тэхён куда-то ему в шею, впитывая напоследок аромат кожи.       — Так иди… — провокационно и игриво от Чонгука сквозь смех. От дыхания Тэхёна на себе ему щекотно, но Чонгук и не думает отстраняться.       — Ты не отпускаешь, — наигранно серьёзным тоном сообщает Тэхён, опуская взгляд на их руки.       Чонгук, видимо, и сам не заметил, как вцепился в его руку. Так и держит в крепкой хватке, играя с золотой запонкой.       — Ох, и правда! — вскидывается он, убирая руки.       — До вечера. Очень позднего вечера, Чонгук-и. Надеюсь, ты не уснешь и дождешься моего звонка. У меня будет к тебе одно предложение.       — Не усну. Как интересно! А скажи сейчас, — несдержанно просит Чонгук.       — Не-ет, давай вечером, — Тэхён не знает, как отреагирует Чонгук на его предложение. Надеется, что примет его. Ему очень бы хотелось, чтобы принял.       — Хорошо. Тэхён… если честно, не было у меня сегодня никакой клиентки поблизости. Очень хотелось тебя увидеть.       — Знаю… — счастливо улыбается Тэхён. Его догадки оказались правдивыми, — У меня те же желания… до вечера.       Ким завершает их разговор ещё одним коротким поцелуем и покидает салон, думая об этом «чудесный мой». Откуда оно вообще? Из глубины души, похоже. Слащаво? Чересчур романтично? Чёрт, очень! Это как-то не по Кимовски! Но кто сказал, что цинизм и прагматизм не может граничить с нежностью? Кто сказал, что кремень не может смягчиться под воздействием любви? Любовь творит чудеса! Она меняет, исцеляет, придаёт сил, окрашивает серую действительность. Спорить с этим глупо и заведомо проигрышно. Этот факт давно доказан.       Тэхён спешит к себе в офис чуть ли не вприпрыжку. Как мальчишка… Собирает на себе удивленные взгляды встречных, не обращая на них внимания. Мысли только о том, как же быстро они становятся ближе. А ведь они встречаются всего-то неделю. И всю эту неделю Чонгук ничего подобного себе не позволял. А сегодня поцеловал. Пусть и так невинно, в щеку. Но это уже говорит о многом. Признался, что приехал, чтобы увидеть.       Неделя… Это так мало, чтобы узнать друг друга, но вполне достаточно, чтобы ощутить эйфорию от ежедневных встреч. А были эти встречи самыми обыкновенными поначалу. Ничего особенного. Они просто гуляли по центру, бродили в скверах и парках. В кино забегали и несколько раз оттуда сбегали. Сюжет оказывался неинтересным. Ким стал понемногу вспоминать о том, что существует и другая сторона жизни: динамичная, яркая и позабыто волнующая. Вспомнил, что город вечером не засыпает, как и он в девять часов с книгой в руке. Увидел вновь, что в городе этом любимом и ярком, можно найти массу интересных для себя занятий. Они с упоением слушали уличных музыкантов, останавливаясь рядом, и Тэхён с удивлением для себя обнаруживал, что знает многие песни наизусть. Стояли подолгу в толпе таких же, увлеченных красивым пением, и мёрзли, естественно, ведь градусник термометра не радовал теплом.       Всё у них развивалось постепенно. И как-то раз Чонгук не постеснялся просунуть свою ладонь под его, когда они стояли рядом. А Тэхён не подал виду, что удивлён этому. Принял её прохладную и сжал в своей огненной. Они пили невкусный кофе, грея друг друга теплом. А уже через два дня, Тэхён как-то стоя позади, опустил руки на его талию и оставил там, не чувствуя сопротивления. И это ещё один небольшой шажок вперёд. Тэхёну очень этого захотелось, а Чонгук принял, придвинувшись ближе.       То забытое чувство трепета из юности снова настигало Тэхёна. Нет, до всего этого он не ощущал себя старым. С чего бы? Он ощущал себя серьёзным человеком, для которого всё это уже в прошлом. Оказывается, нет. Теперь это его настоящее. И это самое настоящее делает счастливым. После долгого и напряженного дня ему теперь просто необходимо видеть улыбку, без которой, кажется, уже не жить. Необходимо слышать голос, который что тихий, что громкий, а будоражит одинаково. Необходимо смотреть в глаза, в которых те же чувства, только пока не озвученные.       И Тэхён отчасти благодарен Чонгуку за то, что множество идей для встреч на этой неделе принадлежали ему. Чон сам предлагал: кафе, кино, прогулки. Даже в океанариум Кима затащил, сообщив, что уже купил билеты к дельфинам. Тэхён сначала подумал, что ослышался. Ну, где он, взрослый и серьёзный человек, и где океанариум, который, наверное, только дети в компании родителей и посещают. Но Чонгук заверил, что всё далеко не так. И оказался прав, заявляя, что если Тэхён — непризнанный орнитолог, то Чонгук — любитель всей морской фауны.       Тэхён бывал в подобных местах приблизительно лет тридцать тому назад, и тогда это было не столь впечатляюще. Теперь же оказалось очень красочным. Они посетили представление дельфинов и касаток, бродили по коридорам, вглядываясь в необычайно удивительный морской мир, изучая рыб всевозможных видов. После общались уже с дельфинами под присмотром инструктора. Животные оказались потрясающе активными и общительными. Тэхён напитался этими фантастическими эмоциями до краёв. И Чонгуком напитался его заразительным смехом и лучезарными улыбками. Но самое впечатляющее было уже в конце, когда они собирались на выход, рассматривая русалок, (вернее переодетых в настоящих русалок прекрасных девушек), что плавно кружили вместе с рыбками под водой, показывая различные трюки. И Тэхён уверен был, что на следующий день, придя на работу, обязательно расскажет всем про это чудо: про дельфинов общительных до умиления, про девушек этих, будто из сказки, действительно, похожих на русалок. Только о Чонгуке смолчит, оставив его лишь для себя. Тогда-то они, застыв под впечатлением от восхитительных пловчих с разноцветными хвостами, и почувствовали резкий толчок. Их буквально разъединил бегущий ребёнок. Мальчишка врезался в них, упал, сделал сальто и мигом встав, побежал в другую сторону, а они так и застыли у аквариума с русалочками, глядя в глаза друг другу. Смотрели в искрящиеся глаза, в которых отражалась синева морская, и не могли оторваться. Говорили взглядами. О многом говорили: о том, как долог был их путь друг к другу, как оба скучают и тянутся в разлуке, как хочется всё это озвучить, но пока держится в тайне. А очнулись они только, когда тот самый мальчик за руку с мамой подошёл к ним для того, чтобы извиниться, и протянул обоим по печеньке в виде рыбок. Все стоящие рядом тогда впечатлились этим происшествием, а некоторые слишком шумно шептались, говоря о том, какая они с Чонгуком красивая пара. И задавались вопросом: интересно, а пара ли они в действительности? Тэхёну хотелось тогда развеять сомнения, во всеуслышание объявив, что да — они пара! Только для признаний подобных было слегка рановато. Тэхён прекрасно это понимал. Поэтому переключил внимание на рекламный буклет, что вручила им мимо проходящая девушка в костюме золотой рыбки. Она громко и задорно приглашала всех в кафе, и Тэхён без лишних слов взял Чонгука за руку, ведя туда, где море сладостей, как тот и любит. Он заказал ему тогда всего разного. И сам тоже многое пробовал, задвигая на диеты. Чонгук удивлял, с блаженным видом лакомясь десертами и причмокивая так, что у Тэхёна слюнки текли, но не от вида десертов. Чонгук умилял, когда, решив, ради прикола сделать из салфеток оригами, и не успел опомниться, как собрал вокруг себя толпу детей, которых тут же принялся учить нехитрому мастерству. Чонгук влюблял в себя, даря проникновенные взгляды, не позволяя Тэхёну забыть о том, что он живой, и какой бы панцирь на нём не был ДО, теперь-то уже всё это лишь мираж. Панцирь трескался, превращаясь в щепки, труху, пыль. Он испарялся, обнажая Кима настоящего.       Тэхён счастлив был с ним в минуты их встреч и после них тоже был счастлив. Он светился, искрился, будто бы перерождаясь. Яркой и незабываемой получилась эта неделя и пролетела она незаметно. Между ними не было ничего, кроме взглядов, прикосновений руками и редких объятий. Перед тем, как проститься до завтра, Тэхен всё также к нему прикасался. Утыкался носом в щёку или в шею, как бродячий пес, не ведающий о доме и постоянно ищущий ласки. Странно думать об этом, но Киму всё чаще стало казаться, что он нашёл свой дом. И дом этот в одном человеке, который тоже очень нежный и одновременно страстный, но пока не даёт этим чувствам проявиться в полную силу, лишь дозировано их выдавая. А Киму многого и не надо. Пока достаточно и того, что есть. Уже это показанное и подаренное обогащает эмоциями, насыщает кислородом и скрашивает его привычные будни, делая их неповторимыми. В нём нуждаются, и это очевидно. К нему тянутся, и этого не скрыть. О нём вспоминают и часто думают. Его хотят. Он точно знает это, потому что чувствовал не раз. Но пока со дня их встречи в суде прошла лишь неделя с небольшим. Рано. Тэхён это понимает, вспоминая слова Чонгука о том, что секс для него — это следствие отношений. Теперь он и сам так думает. Но между тем, предвкушение лишь подогревает желание, пробуждая фантазии и обостряя эмоции.       Тэхён сидит на заседании комиссии и вместо того, чтобы вникать в суть разрешаемого вопроса, вспоминает те прошедшие встречи. А ещё думает о том, что должен покинуть Сеул на три дня. И на то у него есть две веские причины: первая и главная — это годовщина свадьбы родителей. Вторая — это необходимость посетить исправительное учреждение, где отбывает наказание его клиент, которому подошёл срок для подачи ходатайства об условно-досрочном освобождении. И по удачному стечению обстоятельств это учреждение всего в получасе езды от дома родителей. Тэхён решил, что совместит приятное с полезным. Он навестит родителей и поздравит их, а заодно решит рабочие вопросы. Ему необходимо покинуть город, но делать этого без Чонгука не хочется. Именно в этом и заключается его предложение. Возможно, это слишком преждевременно, но Тэхён хочет взять его с собой. Чтобы не расставаться, чтобы познакомить с родителями и привезти на море, которое так любит Чонгук.       Дома в этот день он оказывается очень поздно. Уже после одиннадцати вечера, стараясь быть как можно тише, переступает порог. Знает, что в это время Джин уже спит и птенчик тоже. Это можно понять по темноте и тишине, царящей в доме. Тэхён не нарушает тишину. Направляется прямиком в свою комнату, скидывая надоевший за день костюм. Встаёт под душ, смывая с себя напряжение этого дня, желая оставить на себе только лишь отпечатки прикосновений Чонгука.       А после надевает халат, устраиваясь поудобнее в постели, и набирает его. Время уже к полуночи, но надежда, что Чонгук ответит, не покидает.       — Привет, не разбудил тебя? — интересуется Тэхён, слыша в трубке привычное «да».       — Нет. Я ждал звонка. Может, по видео поговорим? — предлагает Чонгук, несказанно удивляя этим предложением.       — А давай! Я только за, — тут же переключаясь на видео, откликается Тэхён. И, видя Чонгука, как и он сам, лежащего на боку в кровати, широко улыбается. Разница лишь в том, что на Тэхёне халат, а Чонгук без всего, по крайней мере, сверху точно. Тэхён смотрит на него жадным взглядом, изучая каждую видимую деталь. Понимает, что стоило, наверное, остаться на аудиосвязи, потому что эта медовая кожа и соблазнительное тело не позволяют сосредоточиться на разговоре.       — Как прошла вторая половина дня? — улыбаясь, спрашивает Чонгук, укладываясь поудобнее.       — Неплохо, но с одним упущением, Чонгук-и.       — Да? И с каким?       — Рядом не было тебя.       — Аа… а ты хотел бы?       — Что за вопрос?! Очень хотел бы… и сейчас этого очень хочу.       — Чего именно?       — Тебя рядом… хочу тебя рядом, Чонгук-и. Вот здесь… — Тэхён хлопает по второй половине кровати, — у себя под бочком, — Ты такой домашний сейчас… сгораю от желания тебя обнять, — озвучивает свои мысли Тэхён, понимая, что сдерживаться ему всё сложнее.       —Мм… я бы тоже хотел сейчас быть рядом… — шепчет Чонгук, потягиваясь, и не понимает даже, какой эффект производит на Тэхёна этими простыми движениями.       Для Кима это впервые — видеть Чонгука вот таким. Дело не в интерьере дома. Да, безусловно, он сейчас домашний, уютный, мягкий. Очевидно, очень тёплый, но и будоражащий одновременно. Его тело прекрасно. В этом Тэхён и не сомневался, но теперь видит всё собственными глазами. От того ещё грустнее, что он сейчас не рядом. А рядом быть хочется. Просто для того, чтобы прикоснуться к коже, погладить её, ощутить мягкость, попробовать губами на вкус и сказать о том, как нравится ему Чонгук. Оба недолго молчат, разглядывая друг друга.       Следующий вопрос сбивает толку.       — А как ты любишь спать? В смысле, на спине, на животе, на боку? — интересуется Чонгук. Он снова тянется и укладывается на живот, устанавливая телефон в другое место для лучшего обзора.       — Засыпаю на спине. Проснуться могу на боку. На животе вообще не люблю и это не моё… — Тэхён запинается, желая продолжить мысль: если только подо мной будешь, о сне не может быть и речи.       Естественно, вслух подобное не говорит, но понимает, что Чонгук неспроста сегодня в таком виде, и вопросы эти задаёт, потому что тоже постепенно стирает границы.       — А я люблю засыпать на боку… — говорит он, но Тэхён перебивает.       — Значит, я тоже полюблю так засыпать. И буду обнимать тебя со спины, что-нибудь тихо мурлыча на ухо.       Свет в комнате Чонгука не яркий, но всё равно позволяет Тэхёну увидеть, как краснеют его щеки. Видимо, красочно себе представил этот момент, смутился и решил теперь перейти на другую, менее опасную тему.       — Так, а какое предложение у тебя ко мне? Я весь день гадаю…       — Я тебя заинтриговал?       — Конечно! Ну кто так делает? Заставил меня помучиться.       — Ну хорошо, не стану больше мучить тебя. Чонгук, так вышло, что в понедельник мне нужно будет уехать из города на несколько дней.       — Та-а-ак? — Чонгук приподнимается на локтях, готовый слушать. Но лучше бы он этого не делал. Тэхён, ей Богу, отводит взгляд, чувствуя разгорающееся пламя внутри.       — И я хочу позвать тебя с собой, — хрипло выдает Ким, прокашливаясь.       — Куда? — хлопает глазами Чонгук.       — К морю. Ты же его любишь? — Тэхён возвращает на него взгляд, а пламя внутри всё сильнее. Неужели Чон не понимает, что его действия и позы — сплошная провокация.       — Люблю, но… а в чём дело? — непонимающе переспрашивает.       — Мне надо в Кёнгидо по работе. Придётся съездить к своему клиенту на встречу. Как раз недалеко от того места, где он отбывает наказание, живут мои родители. У них с тобой и остановимся, — заключает Тэхён так, словно всё уже решено, и они стопроцентно едут вдвоём.       — Ты зовёшь меня к ним? Но это как-то… неудобно, — в голосе Чонгука искреннее непонимание.       — Всё удобно, поверь. У них как раз праздник будет. Годовщина свадьбы. Будет весело. Тебе понравится, — уговаривает Тэхён.       — То есть даже так? Ну, это слишком, Тэхён… я же… мы ведь… — запинается Чонгук.       — Что для тебя слишком, Чонгук-и? Поехать со мной?       — Поехать с тобой к родителям в их годовщину и остаться на несколько дней, не зная их… — Чонгук замолкает. Понятно, что именно не договорил. Естественно, это неожиданно и быстро для него.       — Хм… вот и познакомишься. Они у меня классные! Не такие зануды, как я. Вы быстро найдёте общий язык, — расслабленно сообщает Тэхён, откидываясь на подушку. Он видит, что Чонгук укрывается одеялом, пряча от глаз Тэхёна всё, что успел показать. Но так даже лучше. Киму так спокойнее.       — Но, Тэхён… — Чонгук хмурится, а на лице его полнейшее смятение.       — Ну, Чонгу-у-ук… — звучит протяжное от Кима в звонкой тишине, — я зову тебя с собой, потому что знаю, что эти три дня мне покажутся вечностью без тебя. Но не настаиваю. Если ты против, тебе неудобно, я пойму, — печально, с выдохом сожаления признаётся Тэхён.       — Я поеду! — решительно заявляет вдруг Чонгук.       — Что? — Тэхёну даже не верится, что тот согласился так сразу.       — Я поеду! — повторяет он, вновь раскрываясь по пояс. А Ким не знает куда деть глаза. Смотреть на Чона — значит медленно сходить с ума. Не смотреть — значит, лишать себя этого зрительного удовольствия. Решает всё же смотреть.       — Я рад, что ты согласился. Обещаю, ты не пожалеешь. Там удивительный пляж, и дом у родителей большой. Тебе выделят отдельную комнату… — рассказывает ему Тэхён. И Чонгук вновь удивляется.       — Отдельную?       — Да. Или ты хочешь остановиться в моей? — хитро щурится Тэхён, следя за реакцией.       — А? Н-нет… к-конечно нет… я просто удивился. У них такой большой дом?       — Дом большой. Он двухэтажный. Семь комнат, — отвечает Тэхён, не акцентируя больше внимания на совместном проживании.       — Оу, да там целый дворец! А расскажи ещё что-нибудь об этом месте, где они живут.       Чонгук просит, а Тэхён рассказывает, задаваясь про себя вопросом о том, что же заставило Чонгука вмиг переменить своё решение и согласиться. Но догадывается, что, скорее всего, слова Тэхёна про «три дня как вечность» заставили передумать. Потому что, наверное, для него тоже эти три дня показались бы долгим сроком, ведь они начинают привыкать друг к другу, скучают друг по другу одинаково сильно.       Следующие полчаса ведутся долгие обсуждения о том, как они поедут. Единогласно решено было, что на авто Тэхёна. Чонгук рассуждал, какие вещи нужно с собой взять. Много расспрашивал о том, где конкретно находится дом родителей и как долго будет отсутствовать Тэхён по работе. А после интересовался, сможет ли он поехать с ним в тюрьму. На что Тэхён сразу же предупредил о том, что не стоит Чону посещать то место, потому что так или иначе, придётся скучать в машине или на улице в одиночестве. Внутрь его не пустят. Лучше всего побыть дома с родителями в приятной обстановке. Чонгук сокрушенно вздыхал, видимо, не представляя, как будет коротать время в чужом доме. А Тэхён, понимая это, рассказывал о родителях: о том, какие они у него замечательные и скучать в их компании не придётся точно.       — Мама обожает готовить. Думаю, вы на этой теме сойдётесь. А отец любит, как и ты, поболтать. И у него, как и у тебя, отличное чувство юмора, — смешил его Тэхён, припоминая забавные моменты из прошлого.       Проговорился также, что уже купил для них подарок на годовщину и в день семейного праздника этот подарок доставят прямо к воротам дома. А подарок этот — аж целый автомобиль.       Разговор этот затянулся надолго. Они обсудили, кажется, всё на свете. Тэхён несколько раз ловил себя на том, что вырубается, потому что глаза слипались, а тихий голос Чонгука убаюкивал. За этот день Ким очень устал и понимал, что предстоящие дни станут такими же загруженными, потому что нужно будет многое успеть прежде, чем уехать. Естественно, он освободил свой график для того, чтобы беспрепятственно покинуть город, но всё равно оставались какие-то незавершенные моменты, с которыми нужно было побыстрее разобраться.       — Ты засыпаешь, Тэхён. У тебя такой сонный вид, — шепчет Чонгук, сладко потягиваясь. — Тебе пора спать. Завтра… уже сегодня, тебе рано вставать. Отдохни.       — Ты прав, я засыпаю. Жаль, ты не со мной сейчас. Очень бы хотелось уснуть, обнимая тебя, — признаётся Тэхён.       — И мне тоже… хотелось бы этого, — едва слышно заверяет его Чонгук, — спокойной ночи…       — Спокойной ночи тебе, Чонгук-и… — отключаясь, Тэхён послал ему воздушный поцелуй, не думая о том, как, наверное, глупо выглядел при этом.       И эта ночь у него действительно прошла спокойно и легко. Спалось ему крепко и сладко. Не думалось о предстоящих напряженных рабочих буднях. Но они неминуемо его настигли, лишая возможности отдохнуть. В эти дни Тэхён буквально безвылазно сидел в офисе. Можно сказать, до позднего вечера и видеться до отъезда с Чонгуком им не удавалось. Они общались лишь по телефону и также по видеосвязи. И Чонгук больше не провоцировал Тэхёна своими полуголыми образами. На нём всегда теперь были или футболки, или майки. Но от этого легче не становилось. Тэхёну также невыносимо хотелось к нему, обнять, прижать к себе и не отпускать из рук пока… да не пока, а просто не выпускать.       Именно поэтому, когда, наконец, настал тот самый день отъезда, а он стоял и ждал Чонгука ранним утром у его подъезда, не выдержал. И, не успев закинуть его сумку на заднее сидение, развернулся и обнял Чонгука прижав к себе сильно-сильно, будто ещё секунда, и тот просто испарится. Хотелось быть ближе, дольше держать его в руках, наполнять свои лёгкие его ароматом и дышать с ним в унисон.       — Я очень скучал, Чонгук… как же я скучал, — признавался Тэхён, получая ответ, но не словесный, а телесный. Чонгук прижался к нему всем телом, а его сердцебиение отдавалось пульсацией на шее, там, куда Тэхён его поцеловал. Не было сил разорвать объятия. Не хотелось думать о предстоящей дальней дороге. Забывались все планы и мысли, стоило только прикоснуться к Чонгуку, который отвечал тем же. Наблюдая за его реакцией, Тэхён делал для себя открытие. Чонгук уже практически сдался. Принял его, не отталкивает и уже не так смущается. Эти дни, что они не виделись, сыграли решающую роль.       — Поехали, Чонгук-и, — зовёт его Тэхён, открывая дверь. Помогает с комфортом усесться, сам пристёгивает, улучив возможность чмокнуть в щёку.       Чонгук не остаётся безучастным. Целует в ответ, только ненароком промахивается, попадая поцелуем в уголок губ. А Тэхён, получая этот непредвиденный подарок, нарочно чмокает его уже в самые губы, спеша сесть за руль. А уже когда устраивается, пристегнувшись и заведя мотор, замечает, что Чонгук сидит, как молнией пораженный, дотрагиваясь до своих губ, будто пытаясь вспомнить на них губы Кима, словно бы они ещё раз хотят почувствовать прикосновение.       — Чудесный… какой же он чудесный! — думает Тэхён, наблюдая за ним при возможности. Кидает на него короткие взгляды, широко улыбаясь. У Кима даже мышцы лица начинают давать о себе знать. Так много он давно не улыбался.       Чонгук не молчит ни секунды. Рассказывает о своих родителях, друзьях, которых разбросало по городам и странам. О любимом деле не смолкает, комментируя жесты и взгляды Тэхёна, чем очень веселит.       — Адвокат Ким, ваши руки очень напряжены. И губы поджимаются периодически. Вы меня боитесь? Страх налицо! — смешит Чонгук, ёрничая. А Тэхён покатывается со смеху, местами забывая следить за дорогой.       — Я очень тебя боюсь… — смеётся Ким, — потерять боюсь, — но это остаётся не озвученным.       А Чонгук смотрит на него проникновенно, словно снова читает и обнажает мысли и чувства. Считывает. А Тэхён порой забывает, с кем имеет дело.       Время летит незаметно. Они делают остановки на заправочных станциях. Наперегонки едят горячие хот-доги, пачкая губы соусом. И всякий раз у Тэхёна желание собрать этот соус с его губ своими. Но окружающие явно такого порыва не оценили бы. А может, и оценили, засняв на телефон и выложив в сеть. Их узнавали. Тэхён замечал это, но виду не подавал. Старался смотреть только на Чонгука, во взглядах которого было столько всего, но прежде всего — обожание.       И Тэхён глядя на него размышлял о том, что тоже бесконечно его обожает. А ведь в планах не было впускать его в своё сердце, подарить от него ключи, заселить там, очевидно, что навсегда. Тэхён не видит другого выхода. Если и отдавать сердце и душу, то только такому вот чудесному человеку. Другим — ни за что! Тэхён в нём увяз. За такой короткий срок увяз и выбираться не планирует.       Однако внутри Кима всё ещё происходит процесс перекройки сознания. Его принципы и стереотипы ломаются под воздействием этого взгляда и голоса. Тепло души Чонгука отогревает и растапливает внутренние ледники адвоката. Это недоступно человеческому глазу, и другие-чужие не поймут и не заметят. Тэхён намерен показывать свои метаморфозы лишь ему одному. Самому, по его мнению, достойному.       Все эти моменты размышлений Тэхёна о его настоящем, безудержного веселья от шуток Чонгука и бесконечных разговоров обо всём и ни о чём скрашивали дорогу. И вот так незаметно они добрались до места.       — Вот мы и на месте, — констатирует немного устало Тэхён, тормозя у въезда в ворота.       — Уже? Мы так быстро добрались? — нервно восклицает Чонгук.       Тэхён читает в его глазах сомнение и неловкость от факта предстоящей встречи. Сам же он, наоборот, спокоен как никогда. Он привёз к родным своего Чонгука. Не верилось, но он позвал, а тот не отказал. Теперь вот предстоит всех познакомить.       Чонгук заметно волнуется. И это видно по тому, как сжимает он в руках свой телефон, как дышит, стараясь себя успокоить. А Тэхёну смотреть на это невыносимо. Чонгук так напряжён, словно эта встреча может стать роковой. Возможно, он так и считает. Тэхён не даёт ему погрузиться в переживания ещё больше. Он забирает из его рук телефон, убирая его на панель. С пониманием смотрит в растерянные глаза напротив. Берёт его руку в свою, оплетая запястье. Гладит ладонь изнутри, вызывая щекотку и милую, ещё слегка нервозную улыбку Чонгука.       — Всё будет хорошо. Не переживай. Я рядом и ни на минуту тебя не оставлю, — обещает ему Тэхён. — Ну что ты как маленький? М?       — Я не маленький! — шипит Чонгук и взбрыкивает, как тогда, в их первую встречу. Но Ким не позволяет разгуляться его обидам. Он прекрасно понимает его опасения, входит в положение. Сжимает руки, шепчет тихое:       — Всё будет хорошо… мы просто в гости. Мы просто побудем рядом эти дни. Тебя там не съедят, поверь… если только я рискну и немножко покусаю. Но тебе это даже может понравиться…       В салоне гуляет свежий ветер. Чонгук крупно вздрагивает от его порывов. А может, от того, как нежно и сладко Тэхён прикасается к его скуле губами. Целует так, как и хотел всё это время в пути: нежно… ласково… неторопливо… По сравнению с прохладой улицы губы Кима слишком тёплые, движутся по лицу, совершая мазки, от которых мурашки у обоих. Тэхён прикрывает глаза, выдыхая на кожу всю свою нежность и внутреннее спокойствие. Делится своей уверенностью. И поверить не может тому, что способен такое дарить.       — Как ты это делаешь? — придвигаясь ближе, шепчет ему Чонгук. Успокаивается и расслабляется в его руках и под его губами.       — Что «это»? — продолжает Тэхён, теряясь в ощущениях. Его глаза закрыты, он слышит лишь голос и двигается на ощупь.       — Своими руками и губами стираешь все мысли и память, — а ведь это чувствуют оба. Тэхён и сам не знает, как у него это получается. Он просто искренне хочет успокоить. Не словом, а собой. И помогает, ощущая чужой жар. Удивительно, но Чонгук горит от самых обыкновенных прикосновений.       — Я позже тебе расскажу, а пока нам пора, — шепчет Ким, заглядывая в его глаза.       Тэхён заботливо поправляет его внешний вид: приглаживает волосы, лаская взглядом, поправляет съехавший ворот свитера, застегивает куртку. Он не произносит вслух то, что заметил, как мама, вышедшая за ворота, вот уже минуту стоит, наблюдая за ними. Чонгук не видел этого и хорошо. Нечего ему лишний раз переживать и стесняться. А Тэхёну не стыдно за то, что ей удалось увидеть. Он уже большой мальчик. Большой и по радости на лице мамы видно, что счастливый. Она отзеркаливает его счастье. У них так всегда. Счастлив сын, счастлива и она.       Тэхён выходит из машины, приглашая Чонгука следовать за ним. Заключает маму, которая уже успела подойти ближе, в объятия и радуется их встрече, слушая её ненавязчивые и всегда тактичные упрёки о том, как долго он не был у них. Мама есть мама. Она всегда по нему скучает. И сколько бы ни было лет её взрослому, деловому, известному сыну, а для неё он всегда «малыш Тэ». Так она его при Чонгуке и называет, невзирая на недовольное цыкание Тэхёна и мгновенную реакцию Чонгука на такое странное к нему обращение. А реакция эта заключается в задорном смехе. Тэхён, и так, еле терпит это её «малыш». А тут подобное происходит при Чонгуке. Вот только с мамой спорить бессмысленно. Она не станет менять привычки.       Тэхён доброжелательно знакомит маму с Чонгуком. А та некоторое время пребывает в замешательстве, сообщая, что давно заочно с ним знакома (ещё со времен публикации разбора на Тэхёна) подписана и смотрит каждый его выпуск. Хвалит его, растерянного, за интересные видео и, приобнимая, ведёт в дом отогреваться. На улице разыгрывается непогода, а в доме тепло, вкусно пахнет едой и каждый миллиметр пропитан уютом.       Отец встречает гостей уже в доме. Обнимает сына, потрепав по макушке, как обычно. Это тоже из детства. Долго и довольно сильно жмёт руку гостю, предлагая расслабиться и почувствовать себя как дома. Всё происходит именно так, как и прогнозировал Тэхён. Тихо и гладко. Чонгук напрасно переживал. Родители не задают лишних вопросов, не смотрят искоса, поэтому практически сразу же создается впечатление, что Чонгук не впервые приезжает к ним в гости. Может, это ещё и от того, что и Чонгук сам тоже старается быть общительнее и держится непринуждённо. Он привёз для них подарки, которые сам выбрал, исходя из рассказов Тэхёна об их предпочтениях. Маме — набор косметики. Огромную коробку, где собрано множество средств по уходу за кожей. Это её страсть. Эта женщина обожает ухаживать за собой, поэтому и выглядит для своих лет очень молодо. Отцу же Чонгук преподносит редкое собрание сочинений любимого писателя. А тот чуть не подпрыгивает от счастья, гладя твердый переплёт. Отец читает запоями. И может выключиться из реальности на целый день, погружаясь в интересный сюжет. А ещё он ярый библиофил. Много лет уже собирает редкие и ценные издания.       — Угоди-и-ил! — тянет отец, сгребая Чонгука в охапку. И этим, одним словом, в принципе, можно было охарактеризовать отношение отца к новому знакомому.       Тэхён доволен тем, что родители так тепло приняли Чонгука. Немало удивлен тому, что тот даже подарки для них подготовил. И ведь держал всё в тайне, ни словом не обмолвившись.       Мама радушно приглашает всех за стол на ужин, который получается душевным и по-настоящему семейным. Тэхён много чего замечает, многое анализирует и узнает о Чонгуке новое из его рассказов. Видит, как тот ежеминутно раскрывается перед ними. Как он становится в этом доме своим не постепенно, а сразу же. И это необъяснимое явление, которому Тэхён безумно рад. Чонгук — неординарный человек. Слушая его, можно заслушаться, смотря на него, можно засмотреться, общаясь с ним и находясь рядом, подзарядиться.       На протяжении всего их позднего ужина Тэхён ловит на себе долгие и пристальные взгляды Чонгука, особенно в моменты, когда Тэхён, забывая о себе серьёзном, авторитетном и хмуром, становится на редкость тёплым и разговорчивым с родителями, вспоминая детство и юность. Можно сказать, он тоже открывается с новой стороны.       Родители Тэхёна не такие, как он. Он с виду лёд, а они — само тепло и простота. Чонгук, видимо, опасался, что люди, выпустившие из-под своего крыла такого, как Ким Тэхён, волевого, строгого, даже грозного, серьёзного, и сами окажутся людьми неприступными и холодными. Он много думал об этом. Даже вслух выражал свои опасения Тэхёну о том, что не сойдётся с ними, не найдёт тем для разговоров, не подберёт ключики. Однако всё вышло совсем наоборот. Родители прекрасно его приняли. Они были несказанно рады увидеть в своём доме человека, которого выбрал их сын. И молчали о том, что Чонгук — единственный, кого Тэхён когда-либо привозил к ним знакомиться. Он первый и единственный. Тэхён в этом уверен.       Их долгие разговоры за зелёным чаем со сладостями завершаются уже ближе к ночи. Ким ощущает лёгкую усталость и, глядя на часы, понимает, что завтра его ожидает неотложная работа. До обеда он планирует успеть встретиться с клиентом, затем, вернувшись, провести время с Чонгуком и помочь маме.       Спать они уходят не сразу. Помогают убрать со стола. Вернее, сделать это охотно помогает Чонгук, пока Тэхён, уединившись с отцом, ведёт непривычные для них беседы.       — Одобряю, — заключает лаконично отец, кивая в сторону Чонгука, — Отличный парень. Смотри, не дави на него. Я-то тебя знаю.       Тэхён в ответ лишь улыбается. Одобрения он не просил, но, безусловно, рад тому, что отец принимает его таким, какой он есть, и принимает Чонгука, стараясь сделать всё, чтобы тому было комфортно в их доме. И мама тоже старается, выделяя для Чонгука лучшую гостевую комнату, приговаривая, что бельё на постели наисвежайшее, а в ванной комнате, что примыкает к гостевой, только для Чонгука самые мягкие полотенца и душистый гель. Естественно, она предварительно уточнила у Тэхёна, отведя того на приличное расстояния, как их расположить. А когда сын ответил: отдельно. Даже сначала нахмурилась, но после согласилась, что так будет лучше.       — Тебе нравится комната? — заведя Чонгука в гостевую, интересуется Тэхён.       — Очень. Спасибо. А ты где будешь? — Чонгук с нескрываемым восторгом меряет комнату шагами, осматриваясь.       — А я в своей. Она рядом. Спокойной ночи, Чонгук-и. Завтра утром мне нужно будет уехать на несколько часов. А когда вернусь, мы погуляем.       — Хорошо. Спокойной ночи, — вторит ему Чонгук, вдруг прижимаясь всем телом, словно бы без слов говоря «спасибо» за этот день.       Тэхён тоже благодарен ему за то, что приехал, заморочился с подарками для родителей, весь вечер развлекал их рассказами и вообще был искренне расслаблен.       — Приятных тебе снов, чудесный мой, — желает ему Тэхён, касаясь губами волос.       — Повтори… мне так понравилось это слово, — просит Чонгук, зарываясь носом в его волосы.       — Чуде-е-е-сный… — повторяет он, целуя в ушко.       Они стоят вот так недолго, потому что из коридора слышится голос мамы, которая, по всей видимости, ищет его по дому. Тэхён нехотя отстраняется, ещё раз желая спокойной ночи. Уходя, спиной ощущает чужой пристальный взгляд на себе и улыбается так, что маме, нашедшей его, без слов становится понятна причина радости сына.       Тэхёну хорошо. А как часто он ловил себя на этом ощущении? Пожалуй, такого не было давно. И уже сидя в ванне, заботливо набранной для него мамой, он чувствует себя по-настоящему счастливым. От воды исходит тёплый пар, она приятно окутывает тело, и для полного счастья в этой воде с пеной и травами не хватает только его, который сейчас буквально за стеной. Возможно, уже спит. И Тэхёну хочется разрушить все стены и преграды между ними, чтобы назвать его, наконец, не только «чудесным» но и своим.       Погружаясь в воду с головой, он думает: как бы не сойти с ума, представляя Чонгука рядом? И как бы не сойти с ума, когда, наконец, между ними случится то, о чём его сны и тайные желания. То, что происходит с ним в этих снах — это не секс. Нет. Это возвышенное наслаждение. Тэхён уверен в том, что случись между ними то самое, он не будет привычно для себя брать. Скорее, он будет отдавать всё то, на что способен, всё, чем наполнен.       Тэхёна всю ночь не покидало желание без разрешения войти в соседнюю комнату, прилечь рядом, прижать к себе и так уснуть. Этой ночью он спал беспокойно, мечась мысленно от желания стереть границы к запретам на это. Так и встретил рассвет. И если ночь была бесконечной и беспокойной, то утро вышло восхитительным, потому что, выйдя из комнаты уже при полном параде, в костюме и при галстуке, готовый позавтракать и выехать по работе, он увидел на кухне Чонгука. Тот сидел рядом с мамой, которая колдовала у плиты. В руках его был венчик, погруженный в глубокую миску, и он что-то там усиленно взбивал, громко переговариваясь и смеясь. Тэхён стоял, не обнаруживая своего присутствия, довольно долго. Рассматривал его, ещё до конца не проснувшегося, постоянно зевающего. Неужели тоже не спалось этой ночью?       — Доброе утро, — выходит из своего укрытия Тэхён, стягивая пиджак. Всё же в нём не очень удобно ходить по дому.       — Доброе утро, — засмотревшись на него, отвечает Чонгук.       — Оу, малыш, Тэ! Проснулся? — щебечет мама, совершенно не волнуясь о том, что не стыкуется её «малыш» с респектабельным видом сына, — А я испекла булочки. Присаживайся, будем завтракать. Отец уже поел и уехал по делам, а мы с Чонгуком ждали тебя. Да, Чонгук-и?       Ответом служит кивок и пристальный взгляд черных глаз, полный обожания. И если бы мог, наверное, Тэхён лопнул бы от гордости. Неужели он так хорош? Эти взгляды сводят его с ума.       — Мама, я не ем мучное, — цедит сквозь зубы Тэхён, втягивая носом фантастический аромат выпечки. Это утро для него — сплошной соблазн. Чонгук, который сидит напротив и искушает собой, облизывая кончики пальцев, испачканные в глазури. Ещё и булочки эти, на которые слюнки текут, а Тэхён же на правильном питании. Это всё буквально ломает его изнутри.       — Брось болтать! Дома у мамы ты ешь всё! Правда, Чонгук-и? — разворачивается она к Чону, ища поддержки.       — Ага! — соглашается тот, беря с блюда одну булочку. Он-то ест всё и обожает сладкое, поэтому не может скрыть улыбки и с удовольствием откусывает.       Тэхён хмурится, жмурится, расплывается в улыбке, кусая нижнюю губу. Это утро испытывает его на прочность. Видимо, сегодня он точно не устоит.       — Не так часто ты у меня бываешь. Вспомни, как ты всегда их любил! Ох, не переживай ты о фигуре. Вон какой худющий! Правда, Чонгук-и? — снова обращается она к Чону.       — Правда. О-очень худой… — подмигивает ему Чонгук, еле выговаривая слова с набитым ртом. Указывает взглядом на вкуснятину, которую только что сам покрыл глазурью.       Тэхён протяжно выдыхает, протягивая руку к выпечке. Ему бы этого подмигивающего затащить сейчас за угол и отомстить за эти его «Ага и Правда»… прижать к стене и показать всю силу своего желания, дав ощутить ту самую худобу.       — Ты сегодня надолго, малыш? — интересуется мама, а у Тэхена от обращения этого кусок в горло не лезет. Чонгук замечает и считывает недовольство, ехидно улыбаясь.       — Надеюсь, что нет. Планирую вернуться к обеду, — отвечает уверенно, доедая вкуснейшую сладость. Но уверен при этом ещё и в другом. В том, что слаще того, кто сидит сейчас напротив и открыто им любуется, в этом мире нет никого. Одолевает жгучее желание проверить и убедиться наверняка. И когда Чонгук, кутаясь в плед, провожает его до авто, Тэхён не выдерживает, мягко целуя его сначала в кончик носа, а затем, будто невзначай, коротко в губы, обещая вернуться к обеду.       Но обещание сдержать не получается. В режимном учреждении свои правила и распорядок. И Тэхён, естественно, знает о них. Заранее обговорил свой визит, но в этот день всё идёт не по плану. Произошло ЧП, драка заключенных. Поэтому ему приходится долго ждать, когда клиента приведут на встречу. Тем самым он теряет драгоценное время в пустом ожидании. Тэхён возмущается, препираясь с работниками тюрьмы. Злится сам на себя и на сложившуюся ситуацию. Но, увы, это не спасает. А ещё он не выспался, а это сказывается на настроении. И Чонгук там один. Ждёт его и очень расстроился, когда Тэхён позвонив, объяснил, что задерживается неизвестно на сколько.       Тэхён не выносит, когда его планы рушатся. К тому же завтра уже у родителей юбилей. И он обещал маме свозить её в магазин, чтобы докупить необходимое. Теперь понятно, что не успеет. Четыре часа ожидания выматывают. Еще час с лишним проходят обсуждения всех вопросов с клиентом. Дорога домой кажется нескончаемо долгой, куда он возвращается вымотанным морально и уставшим физически. Кажется, что уже ничего не хочется. Только лечь и уснуть.       Он входит в дом хмурой серой тучей, не предвещающей ничего, кроме как зарядить своим негативом всех окружающих. Но застывает в дверном проёме, наблюдая за тем, как буднично и непринужденно Чонгук помогает маме с приготовлением ужина. А ведь мамино правило трещит по швам. Она всегда и всех выпроваживала с кухни. Не терпит в своём царстве лишних. Чонгука же не просто терпит, она с ним советуется. Доверяет ему приготовление некоторых любимых их семьёй блюд. А почему? Неужели успела им проникнуться? Похоже, это у них семейное. Чонгук не оставляет равнодушным никого из Кимов. И даже отца, который со своей привычной беззаботностью крутится рядом, вставляя реплики и влезая с непрошенными советами. Пока предсказуемо не получает от супруги половником по лбу. Здесь ничего не меняется. Тэхён видел такие сцены много раз, и всякий раз они его веселили. Смеётся он и теперь, обращая на себя внимание.       — О! Тэхён, ты вернулся! — радуется его появлению Чонгук, заметно приободряясь. Ждал. И сколько же в его взгляде невысказанного!       Тэхён в восторге от него и этой неподдельной реакции на себя. От его живых эмоций становится теплее. И как-то мигом стирается весь негатив.       — Наконец-то! — облегченно выдыхает отец, воруя из тарелки внушительный кусок буженины. — Заждались, сил нет! Лицо попроще, адвокат Ким, а то и тебе сейчас прилетит половником! — шутит отец.       — Сын, ну ты и негодник! Целый день пропадал неизвестно где! — смеётся мама, выставляя на стол дымящиеся блюда.       — Почему же неизвестно. Я был в тюрьме, мама, — словно бы что-то привычное для всех произносит Тэхён, не замечая, как начинает раздеваться прямо там.       Сказывается усталость и необходимость скорее избавиться от всего отягощающего. В этом нет ничего странного для родителей, которые даже внимания не обращают на его действия. Привычка у него такая, попадая домой, избавляться от всего, что напрягает. Он же дома. И, казалось бы, в этом нет ничего такого. Если бы не одно «но».       Тэхён небрежно скидывает пиджак, вешая его на спинку стула. Торопливо развязывает галстук, кидая поверх пиджака. Рубашку даже начинает расстегивать и когда уже успешно преодолевает три верхних пуговицы, то сталкивается с горящим взглядом Чонгука. Тот смотрит зачарованно на этот мини-стриптиз, видимо, ожидая продолжения. В глазах огонь, руки с силой сжимают края тарелки. Он мечется взглядом по телу Тэхёна, внимательно рассматривая каждую деталь. Ждёт. Но продолжения не следует. Тэхён прерывает необдуманное представление, понимая, что оно неуместно.       — О нет! — восклицает мама, — ненавижу это слово — «тюрьма». Как ты можешь так спокойно в этом участвовать? — возмущается она, внимательно следя за их переглядываниями. Она, как последователь профайлера Чона и в целом мудрая женщина, сразу же всё понимает, хитро улыбаясь. И лишь отец остаётся не при делах и не в теме. Пока супруга не видит, он украдкой подъедает запеченные овощи с блюда.       — Это моя работа, — констатирует Тэхён, улыбаясь Чонгуку, — А тюрьмы и следственные изоляторы с их посещением и подобным контингентом — неотъемлемая часть этой работы, мама, — устало выдыхает Тэхён, глаз, не сводя со своего «чудесного».       Его стриптиз завершился, толком так и не начавшись. По крайней мере, на этот момент. Но он точно никогда не забудет эту потрясающую реакцию Чонгука на себя. Думается, что надо бы такое повторить, но чуть позднее и, естественно, наедине.       Тэхён скрывается в своей комнате под шутки мамы и недовольный бубнёж отца. Видите ли, он проголодался, а мама не позволяет приступить к ужину, пока не все за столом. И Тэхён торопится, как может, переодеться в домашнее, чтобы присоединиться ко всем.       Видно, что ему рады, его ждали, ему улыбаются, зовут к столу, как только он, умывшись и переодевшись, вновь появляется на кухне. Но не улыбки родителей его впечатляют. Тэхён смотрит только на него.       И благодарен Чонгуку и всему тому, что привнёс он в его жизнь своим появлением. Этот дом раньше не казался Тэхену настолько уютным, как теперь, когда с ними за столом сидит Чонгук и разбавляет своим заразительным смехом атмосферу. Тэхён в этот вечер мало говорит и много пьёт. Но терпкое вино на него не действует совершенно. На него действует Чонгук. Его смех, румянец на его щеках от перевозбуждения и излишней, на первый взгляд, веселости. Его раскрепощённость сводит с ума, его естественность покоряет. Он без остановки рассказывает истории из своей профайлерской практики: что-то о поворотах головы, облизывании губ, подергивании бровей. Но Тэхен слушает, не вдумываясь. Он больше наблюдает. А это в разы интереснее.       В какой-то момент возникает желание подняться из-за стола, взять его за руку и утянуть на улицу, подальше ото всех. Отвести к морю и… А почему бы и нет?       Из-за стола он действительно выходит, чтобы немного освежиться на веранде. Чонгук увлечён беседой с отцом и, кажется, даже не замечает его ухода. А Тэхёну то ли от духоты в помещении, то ли от гула голосов становится дурно. А может, всему виной бессонная ночь, напряженный день и алкоголь… Скорее всё и сразу.       — Что-то случилось? — спустя какое-то время слышит он обеспокоенное позади себя и ощущает ладонь на плече.       — Случилось, — вдыхая холодный воздух, отвечает Тэхён, разворачиваясь к нему.       — Что? — а у Чонгука в глазах неподдельное беспокойство.       — Хочу пройтись по берегу, но не с кем, — со смешком выдаёт Тэхён, вспоминая давний разговор про «не с кем».       — А как же я? Моя компания тебя не устроит? — хмурится Чонгук. Видимо, поверил.       — А ты пошел бы? — игриво выгибает бровь Тэхён.       — Спрашиваешь! Да, конечно!       — Тогда одеваемся теплее и вперёд! Я очень хочу к морю, — командует Тэхён, поторапливая его, — хочу с тобой наедине, — остаётся не озвученным.       И снова на них те белые куртки, спортивные костюмы, а между ними холодный ветер, что буквально сносит с ног. Установилась непогода с пронизывающими ветрами и температурой, похожей больше на зимнюю.       — Сегодня я уже гулял здесь. Но недолго. Ветер был очень холодный. И маме твоей надо было помочь. Мы с ней катались по магазинам, — рассказывает Чонгук, пряча руки в карманы.       — Извини, что не смог приехать раньше, — Тэхёну действительно жаль, что потратил уйму времени на пустое вместо того, чтобы наслаждаться его компанией.       — В этом нет твоей вины. Мне не за что тебя прощать, — пожимает плечами Чонгук, загребая песок кроссовком.       — Да? А за то, что было «до» у тебя получилось меня простить? — Тэхён всё ещё не может отпустить их прошлое, оно довлеет. А сейчас вроде как появилась возможность убедиться в том, что всё забыто и страница перевернута.       — О чём ты? — не понимает Чонгук. Он замедляется, а после вообще останавливается, пряча лицо в глубоком капюшоне.       — В какое-то время я стал автором хаоса в твоей жизни, Чонгук. Из-за меня ты многое потерял, — Тэхёну и вправду сложно забыть то, что он устроил Чонгуку. Многое исправил, конечно. Но то, что было, не сотрёшь.       — Ты стал автором моей новой жизни, Тэхён, — беззаботно отвечает Чонгук. — Я не злюсь и ни о чём не жалею. Всё случилось так, как должно было. Мне даже понравилось. Я не потерял, а обрёл… тебя.       — Тебе понравилось? Повторил бы? — хмурит лоб Тэхён. Не верит в услышанное. Ну надо же! Ему понравилось…       — Нашу первую встречу повторил бы с радостью. Это было незабываемо! — с энтузиазмом восклицает Чонгук. — Ты ворвался ко мне тогда, как огнедышащий дракон, и опалил своим пламенем.       — Оу… а ожоги остались? — саркастично выдаёт Ким. Он помнит тот свой настрой. Понимает, какое впечатление мог произвести.       — Угу… на сердце… — звучит тихое в ответ, но Чонгук не прячет взгляд. Смотрит прямо и бесхитростно. А Тэхён мысленно прокручивает его слова, и его собственные чувства, и ощущения рвутся, облачаясь во фразы. Он многое уже Чонгуку сказал о своём к нему отношении, многое за это недолгое время продемонстрировал. Но сейчас возникает желание дополнить.       — И у меня на сердце неспокойно после встречи с тобой. Я не ожидал, но оказалось, что в нём осталось место для любви. И ты во мне её разжёг. Я шёл своим путём… скучным, сложным, привычным и споткнулся об тебя, как о самый прекрасный порожек. Теперь уже мой любимый порожек… Ты заставил меня остановиться, сменить ускорение на медленный темп, оглянуться, задуматься и понять, что жизнь — это не только работа и удовлетворение собственных потребностей. Ты помог мне испытать бурю эмоций — от гнева, злости, ненависти до интереса, принятия, симпатии и любви. Чонгук, ты гений, — делает короткую паузу, переводя дыхание. — И я хочу сказать, что люблю тебя. Обещаю тебя любить… и моё слово — закон.       Тэхён и сам не понимает, откуда это у вдруг про закон. Подсознание выдало. Заработался. Определенно. Уже даже о любви говорит на юридическом языке. Профессиональная деформация в чистом виде. Но он чист в своих убеждениях. Никогда не был настолько уверен в своих словах, как сейчас. Пожалуй, слово «закон» как нельзя кстати в этом случае.       — Как же по-адвокатски прозвучало… — хмыкает Чонгук, не в силах сдержать улыбку. Но, естественно, он понял, о чём речь.       — Неудивительно. А кто же я? Адвокат и прагматичный сухарь. Точнее, был им, но с твоей лёгкой руки стал смягчаться.       — Помнится, ты говорил мне когда-то, что лучший адвокат в этой стране, — припоминает ему Чонгук давние слова.       Тэхён лишь фыркает, вспоминая тот разговор в доме Мина. Он многое тогда говорил и делал, о чём теперь жалеет.       — А знаешь, ты очень милый, когда говоришь о любви. Мне нравится, — признается Чонгук. Он тянет руки, поправляя ворот куртки на Тэхёне. Приподнимает его выше, укрывая шею от ветра, — очень милый…       — Милый? О Боже, нет! Ну какой же я милый? — протестует Тэхён. К нему такое слово неприменимо. Он кто угодно, только не милый.       — А какой я, по-твоему, мальчишка? — выгибая бровь, уточняет Чонгук, вспоминая брошенные когда-то Тэхёном слова.       — Припоминаешь? Не понравилось, как я тебя тогда назвал? — Тэхён бархатно смеётся, вспоминая те моменты. Но ведь он ни в чём не обманул. Чонгук тогда так и вёл себя, как мальчишка. Вспоминая их первую встречу, у Тэхёна непроизвольно проступает улыбка.       — Не могу забыть. Мне не понравилось. Не называй меня так, — хмурится Чонгук. Злится. Видимо, это его задевает, либо заставляет ощущать себя рядом с Тэхёном неполноценным, слабым. Ведь их разница в возрасте никуда не делась. Тэхён её не ощущает, но неизвестно, что думает по этому поводу Чонгук.       — Ну, не злись… — Тэхён задумчиво смотрит на него. Считывает эмоции. Наслаждается ими. Чонгук открыт сейчас, как никогда. И ничего не стоит определить его настроение. А оно явно подпортилось этими воспоминаниями. Тэхёну хочется его подкорректировать, улучшив, и заставить почувствовать себя необходимым, любимым, бесценным.              — Постараюсь так больше не говорить. Я больше так не буду… честно-честно… но буду другое… м? Очень этого хочется. Думаю, не мне одному… — Тэхён тянет к нему руки, бережно обхватывая ладонями лицо.       А Чонгук от неожиданности распахивает глаза, напрягаясь всем телом. Смотрит завороженно, замирает и ждёт. Не спрашивает, не противится. Молчит, не отрывая зачарованного взгляда.       От моря веет прохладой. Ветер доносит до них ледяные солёные брызги, которые попадают на одежду. На улице холод, а тела обоих горят, и воздуха не хватает, хотя оба они сейчас на воздухе. Они под открытым небом, в свидетелях у них само море, которое так и нашёптывает шумом волн о том, что губы не произносят.       Оно шумит о том, чего обоим так хочется и брызгами своими подталкивает друг к другу. Оно на их стороне, в свидетелях защиты. Оно оправдает, если что. Не обвинит. И на своём особенном языке говорит о том, что пора. И хватит уже Чонгуку волноваться, смущаться и замыкаться. А Тэхёну пора прекратить сомневаться и выжидать. Сейчас тот самый момент, который может отложиться в памяти навечно. Море поможет это запомнить, прочувствовать, раствориться в прибрежной сказке на двоих.       Подушечкой большого пальца Тэхён легонько проводит по его губам, и они размыкаются. Губы Чонгука словно бутон ароматного цветка. Раскрываются неторопливо, подаваясь желанию на встречу. Тэхён накрывает их своими в несдержанном поцелуе, сразу страстно и смело. Не так хотел. Думал, это будет тягуче и нежно. Не получилось. Чонгук поддаётся. Делает это с удовольствием. Отвечает с жаром, словно долгое время только этого и ждал. Сминает губы Тэхёна, прикусывает, сразу же пробираясь руками под куртку, а потом и под спортивную кофту. Тэхёну теперь и холодно, и жарко. Его кожи одновременно касаются колючий ветер и огненные ладони. Ветер — хлёстко, ладони — нежно. Этот контраст сводит с ума. Тэхёна это только распаляет. Он не останавливается. Целует жгуче, наконец, позволяя себе то, на что уже имеет право. Его губы жадно впиваются в чужие, язык толкается в чужой рот. Шуршат белые куртки, свистит ветер, а море шумит всё громче. Происходящее похоже на стихию. Но она не вокруг. Сейчас она между ними. Страсть огнём выжигает кожу. Она течёт по венам, как и крохотная капелька крови на их губах. Непонятно, кто кого цапнул. Виноватых нет, есть только опьянённые и сумасшедшие от эмоций и взаимных чувств, стоящие на пустынном берегу без сил друг от друга оторваться.       Тэхён хотел, чтобы их первый поцелуй был у моря. Да, он считает первым именно этот. Тот был ворованный, пусть и немыслимо горячий. Но его он не считал за первый поцелуй. А этот, вперемешку с ветром и солёными брызгами, стал самым настоящим первым.       Тэхён прижимает к себе дрожащего Чонгука, распахнув свою куртку. Укрывает его от ветра. Конечно, он ждал этого момента, и существовало миллион возможностей поцеловать его раньше, там в городе. Но когда пришла идея пригласить с собой, перед глазами как-то сразу возникла эта картинка: они вдвоём… на берегу моря, которое так любит Чонгук. Им холодно, а от воды -ледяной ветер. И Тэхён обнимает его до невозможного крепко и целует, согревая собой. Так и вышло.       Вот только он не думал, что сам будет при этом испытывать. Низ живота больно изводит мучительным томлением. Ему мало одного лишь поцелуя. Этот молодой и очень красивый мужчина, что стоит, прижимаясь всем телом, возбуждает и это неимоверное желание затуманивает разум. Пульс учащается, дыхание сбивается. Оно горячее, в самые губы. И оно путает мысли, которых было не так уж и много. Тэхён не прекращает целовать, и его целуют также неистово. В голове дурман, и ноги уже не держат… А море подглядывает, и ветер усиливается, прогоняя их в тепло. И вроде стояли на месте, не двигались. Но как оказались у кромки воды, которая лижет подошву? Как не заметили, что ещё чуть-чуть и вот оно, солёное и шумное, настигнет их?       — Пойдём в дом, Чонгук-и. Не хочу, чтобы ты простыл, — хрипло предлагает Тэхён. В нём бушуют страсть и любовь. Они окутывают и поглощают, как те воды, что подобрались так близко. Не хочется назад, туда, где им точно не дадут побыть наедине. Но и здесь оставаться больше нельзя. Слишком холодно.       — Да, пойдем. Нет, подожди… — притормаживает его Чонгук, пытаясь выровнять дыхание. — Я не говорил тебе раньше. Только слушал твои признания. Я ведь тоже… тоже люблю… — шум воды заглушает слова, но Тэхён всё слышит.       И это не новость. Конечно, Тэхён это уже понял. Он чувствует эту любовь. Видит по взглядам, слышит в интонациях, ощущает через прикосновения. И подтверждений словесных, в принципе, не требуется, но они, несомненно, дарят успокоение. У них всё взаимно. Оба теперь в этом признались.       — Я очень рад это слышать, Чонгук-и… — притягивает его к себе ещё ближе Тэхён. Наконец-то, так, как долгое время хотелось. По-собственнически, любовно и в то же время бережно.       — А я рад это говорить, малыш Тэ, — хмыкает ему в плечо Чонгук. Издевается. Дразнит.       — Ну-у, не-ет! Что угодно, только не малыш Тэ! — сопротивляется Тэхён, целуя в его мягкую макушку. Этот белый капюшон от порывов ветра так и норовит снова и снова слететь с головы. Тэхён его возвращает, в перерывах целуя в макушку.       — Ну, тогда… милый? — предлагает Чонгук, дразня прикосновениями к спине. Они мягкие и чарующие, как и сам Чонгук в эту минуту. Его совсем не хочется выпускать из рук. Он так и манит.       — Тоже нет, — мягко противится Тэхён, разворачивая его спиной к себе и обнимая со спины, идёт вместе с ним по направлению к дому, подталкивая собой.       — А как же мне тебя называть? — поворачивает голову Чонгук, чмокая в губы.       Тэхёну этого короткого чмока мало.       — Мм… например, любимый… как тебе? — хрипит ему на ухо Тэхён. Притормаживая ненадолго, он целует Чонгука требовательно и глубоко. Так, что становится нечем дышать. А потом даёт ему отдышаться, снова двигаясь вперёд. Идти вот так невыносимо раздражающе и возбуждающе. Ким то и дело касается бедрами чужих упругих ягодиц, подталкивая Чонгука поскорее покинуть берег.       — Подходит… — соглашается Чонгук. И, похоже, в эти минуты он согласился бы на всё, когда Тэхён вот так близко. Когда дразнит его в пути поцелуями в шею, притираясь сзади.       Уже у дома Тэхён вынужденно от него отлипает, потому что Чонгук указывает на окно, у которого, застыв в ожидании, замерла мама. Но не даёт ему сразу войти в дом, пока не поцелует. Он зажимает Чонгука между собой и входной дверью, жадно прикасаясь к губам, сразу же делает поцелуй глубоким, проскальзывая языком. Тот жмётся ближе, отдаётся Тэхёну и поцелую этому горячему, целиком, а ладони снова гуляют под курткой. И гуляли бы так долго. Возможно, опустились бы даже с поясницы ниже. Продолжить это не позволили голоса родителей. Пришлось оторваться, войти и выслушать от мамы тираду о том, что в такой холод нечего было ходить к морю. Потом обоим приходится послушно пить её горячий чай с пирогом, изображая внешнее спокойствие. Но спокойствия нет у обоих. Им бы сейчас где-то укрыться от глаз и договорить то, о чём не успели. Не словами договорить, а губами, которые до сих пор горят огнём. И мама, естественно, это замечает. Видит, наверное, даже ранку на нижней губе сына. Всё же это Чонгук его цапнул.       Тэхён допивает травяной чай, позволяя себе надолго зависнуть на прекрасном лице напротив. Чонгук не смолкает, рассказывая о своих впечатлениях от моря и этого места, где живут родители. Он в восторге от моря. И Тэхён с сегодняшнего дня тоже в восторге. А раньше более спокойно относился к волнам из солёной воды. Всё меняется. И Тэхён тоже. Сидит молча. Слушает его голос и понимает, что его ждёт ещё одна бессонная ночь. Потому что мыслей и эмоций море. Он их в себе не умещает. Они буквально через край. Осознаёт это, когда, застыв перед дверью Чонгука, провожая его в комнату на ночь, с силой сжимает ладонь, а тот вдруг сам его целует, не опасаясь быть застигнутым родителями. С нежностью целует, не так, как Тэхён его у моря и у входа. Тэхён тоже не выдерживает, берёт его в объятия, снова прижимая к двери, а нос медленно гуляет в мягких волосах. И желание у Кима в эту минуту только одно: войти в эту дверь вместе с ним, закрыться изнутри (хотя это невозможно — замка на ней нет) и остаться до утра. Не почему и не для чего. Просто побыть рядом. Однако он понимает, что не сможет. Он обещал маме помочь с телефоном, в котором (с её слов) напрочь забита память, и он ужасно глючит. А этот старый пень, в смысле отец, не помощник. Он в технике не разбирается. А Тэхён, к сожалению, разбирается, поэтому, прошептав:       — Добрых снов, мой мальчик, — жмурится, мгновенно получив за «мальчика» гневный взгляд Чонгука и тычок в бок. Ощущает, насколько у Чонгука крепкая рука, улыбается и снова целует.       — Не удержался, извини, Чонгук-и, — Тэхён ведёт губами по щеке, — пусть тебе приснятся ангелочки, — шепчет ему на ухо, слыша усмешку и чувствуя дыхание на своей шее. И оно сводит с ума.       — А тебе пусть приснюсь я… — желает ему Чонгук.       — Здесь, даже не сомневайся. В моих снах ты частый гость, — напоследок Тэхён позволяет себе крепко сжать его тонкую талию, спустив ладони по бедрам. Несдержанно и шумно выдыхает и направляется к маме, которая давно его ждёт.       Голова совершенно не соображает и мысли только о Чонгуке, но пальцы проворно делают своё дело, которое одной чисткой памяти гаджета не ограничивается. Тэхён снисходительно и наигранно вовлеченно выслушивает все последние новости про родственников, друзей, знакомых и только тогда отпускается мамой к себе, предварительно намазанный чем-то вязким и противно пахнущим. Её очень смущала его ранка на губе. Вопросов от неё не последовало, но лечения было не избежать. Пришлось смиренно притихнуть, как в детстве, и терпеть её манипуляции. Хотя он сам вот так сразу залечивать этот след не стал бы. Ведь он — живое напоминание об их безумстве у моря.       Время неумолимо близится к полуночи, а сна ни в одном глазу. Тэхён успевает принять душ и относительно прийти в себя после таких страстных поцелуев. В голове до сих пор звучат слова Чонгука: тоже люблю. И разве можно после всего этого уснуть? Понимает, что не сможет. По крайней мере, в ближайшие два часа точно. Поэтому берёт свой ноутбук и прямо так, в пижаме и тапочках, отправляется на кухню, где даже не включив свет, усаживается за стол, чтобы отвлечься на работу. А её накопилось за эти дни немало. Чимин закидал его письмами и сообщениями.       Тэхён вдумчиво проверяет почту, отвечая на каждое входящее. Читает последние новости. Успевает даже ознакомиться с досье адвоката, что станет причиной разбора на ближайшем заседании комиссии. А на кухне тишина, как и во всём доме. Ни звука. Она позволяет сосредоточиться, погрузившись в процесс. Но в этой тишине, спустя два часа беспрерывной работы, он слышит полусонное:       — Тэхён? Ты не спишь? — и в тусклом свете видит перед собой Чонгука. Тот, похоже, тоже так и не уснул. Но явно пытался. Это видно по всклокоченным волосам и припухшим векам.       — Не мог уснуть и решил поработать. А ты? — отвечает Тэхён, закрывая крышку ноутбука. Понимает, что к работе уже не вернётся. Какая работа, когда перед ним его сонный «чудесный»? Стоит, не моргая, и смотрит с интересом. Пижама на нём яркая, с ягодками, и сам он как спелая ягодка. Так и тянет попробовать эту ягодку на вкус.       — И я не мог уснуть. Пришёл попить воды, — вздыхает Чонгук, зевая.       Тэхён без слов подрывается с места, хватаясь за стакан. Наполняет водой и протягивает ему. Чонгук охотно принимает, медленно и совершенно нехотя делает пару глотков. Пить он явно не хотел. Тогда зачем же вышел из комнаты?       За окном уже новый день. И Чонгук впервые так рядом в этот поздний час. Стоит, крутя в руке стакан, по неосторожности расплескав на пол немного воды. Тяжко вздыхая, он хмурится и оставляет стакан с недопитой водой на столе.       Тэхён видит его внутренние метания. Не решается Чонгук сделать первый шаг. Но очевидно, что хочет. Тэхён его за это не осуждает. Знает, что стоит только Чонгуку попасть к нему в руки, и всё вмиг изменится. Он расслабится, отбросив зажимы.       — Иди ко мне, Чонгук-и, — зовёт его тихо и сам делает к нему шаг.       — Что? — Чонгук замирает, не понимая.       — Иди сюда… думаю, нам обоим не пить сейчас хочется и не работать… мне вот очень хочется тебя обнять.       Чонгук не успевает и шага в его сторону сделать, а Тэхён уже рядом. Стоит, окольцовывая руками и прижимает к себе. Чувствует жар чужого тела и сам вспыхивает от близости. После тех их морских поцелуев хочется повторения. Хочется больше и дольше. Глубже и жарче. Тэхён чувствует, что не ему одному.       — Тебе идёт эта пижама, — Ким проводит кончиками пальцев по узору. Она смешная. Ягодки улыбаются и подмигивают, а Чонгук смеётся ему куда-то в плечо.       — Скажу по секрету, что без неё мне куда лучше, — звучит вдруг слишком смелое заявление. Непохоже на Чонгука.       — Оу… я и не сомневаюсь. С удовольствием бы рассмотрел поподробнее… — Тэхён дразнит его поцелуями в шею. — Но дом родителей — не лучшее место для проверки, — к сожалению, Тэхён так и думает. Его сдерживает тот факт, что они в доме не одни. И стены эти слишком тонкие, и тишина слишком звенящая. А Тэхён быть тихим не привык.       — Тебе холодно, Чонгук? — спрашивает, ощущая под пальцами дрожь чужого тела. Тэхён уже успел изучить некоторые его слабые места. Туда и целует.       — Нет. Не холодно, — пытаясь быть спокойным, отвечает Чонгук. Но от спокойствия в нём лишь жалкий минимум, и тот испаряется буквально на глазах.       — А почему дрожишь? — Тэхён не сдерживает улыбки. Как же они в этом похожи. Стоит лишь прикоснуться друг к другу, и всё летит в пропасть.       — Из-за тебя, — признание в самую точку. Тэхён не в первый раз причина его дрожи.       — Я такой страшный? — Тэхён делает устрашающий голос и звучит, как из фильма ужасов, сопровождая слова слабым укусом в шею.       — Нет. Не страшный… ты… — задыхается от таких острых ощущений Чонгук.       — Тшшш… ничего не говори. Давай сейчас без слов… — произносит Тэхён, коротко целуя его в губы, — но ты можешь ещё чуть-чуть подрожать для меня… мне нравится твоя дрожь. Я с ума от неё схожу, — шепчет Тэхён, отстраняясь. Ловит помутневший взгляд. Знает, что у него такой же.       — Раз нам обоим порознь не спится…. Может, тогда получится уснуть вдвоём, — предлагает, понимая, что уснут они вряд ли. Как минимум, будут до утра целоваться.       — Вдвоём? — округляет глаза Чонгук.       — Не пугайся. Я про сон, Чонгук-и. И только про сон, — уговаривает его Тэхён. Этой ночью ему хочется побыть с ним. И если так вышло, что оба они оказались на кухне ночью без сна, то, что мешает уснуть рядом. Просто рядом. Так себе Тэхён это и объясняет. Но представляет слабо.       — А я и не пугаюсь, — серьёзно заявляет Чонгук. Хорохорится.       — Тогда пойдём в мою комнату. Там кровать больше, — без лишних объяснений Тэхён берёт его за руку. Считывает согласие по лицу. Уводит за собой.       А в комнате их встречает прохлада, просочившаяся сквозь приоткрытое окно. Тэхёну не привыкать к сквознякам. Он любит свежесть, но Чонгук вздрагивает, обнимая себя руками. Будто рядом нет того, кто смог бы согреть.       — Давай скорей под одеяло, — командует Тэхён, закрывая окно. — И ко мне поближе. Я не дам тебе замерзнуть, — улыбается Ким, отбрасывая край одеяла.       Чонгук не медлит, послушно забираясь в кровать. Укрывается так, что только нос торчит. А Тэхён устраивается рядом. Обнимает и согревает. Наполняет лёгкие его запахом. Слышит неровное дыхание и, отстраняясь, заглядывает в глаза.       — У тебя усталый вид. Надо хорошенько выспаться. Нам обоим это надо, — шепчет Тэхён. Под одеялом и рядом с Чонгуком очень тепло. Но руки не могут оставаться без движения, когда под ними он, а под тонкой тканью в ягодку ощущается каждый его соблазнительный изгиб.       И Тэхён, противореча словам про сон, вдруг прижимается плотнее и осыпает невесомыми короткими поцелуями его лицо. Гладит по волосам, играя с прядями. А Чонгук прикрывает глаза, шумно выдыхая. Он напряжен. Тэхён чувствует это.       — Расслабься. Всё хорошо. Я просто посплю рядом, — а голос при этом низкий и дрожащий, — привыкай ко мне, Чонгук. Привыкай, маленький мой. Потому что я никому тебя не отдам, — сообщает, как что-то давно решённое. И снова, игнорируя обещания, называет так, как не должен.       — Я не маленький, — шипит Чонгук, тая под его губами, — я…       — Да-да, конечно. Говорю так не потому, что хочу обидеть или задеть. Мне очень нравится, что ты такой, — от его лица Тэхён переходит к шее, влажно её целуя. Скользит по ней губами, языком. Сначала нежно, затем не сдерживается, оставляя след от долгого и уже жёсткого поцелуя.       — Какой? — Чонгук приподнимается, смотря упрямо, но с искренним интересом. Его губы манят, волосы в беспорядке. И Тэхёну хочется всего и сразу. Это всё распаляет желание.       — Стесняешься меня. Смущаешься по-детски. Это очень мило выглядит на контрасте с твоей внешностью, — признаётся Тэхён, проводя по покрасневшим губам кончиками пальцев.       — Да? И какая же у меня внешность? — в его голосе вновь упрямство, и он всё также дрожит. Не перестаёт дрожать, что неимоверно заводит Тэхёна.       — Очень соблазнительная. Я бы сказал, сексуальная, — Тэхён тянется губами к губам. Целует требовательно и размашисто, не позволяя сразу ответить.       — Ммм…. Даже так? — пытается говорить в поцелуй Чонгук. Исследует ладонями спину Тэхёна, спускается ниже… к пояснице… ещё ниже… касается ягодиц. Замирает… гладит их, сминает, щиплет, стонет.       — Не будем сейчас об этом. Чувствую, как ты краснеешь, — усмехается Тэхён, возвращая ему укус в нижнюю губу. Видит, как пылает его лицо.       — Неправда, — Чонгука не исправить. Любит поспорить. А сам целует, прижимаясь сильнее.       — Мне включить свет поярче для проверки? — и Тэхёна не исправить. Он любит в этих спорах побеждать.       — Не надо. Лучше обними покрепче.       И Тэхён обнимает так крепко, что не выдохнуть. Ненасытно сжимает бока. Пробирается под ткань одежды, сжимая аппетитную попку, которой до всего этого лишь любовался. Он наслаждается губами Чонгука, его дыханием, его телом. Скользя ладонью под пижамную кофту, оглаживает пресс. От этих прикосновений Чонгук дрожит ещё сильнее. Хотя куда уже больше…       — Ма-а-альчик мой… — тянет Тэхён. Целует ключицы, тягуче и с наслаждением ласкает соски. Проникается чужой дрожью, всем телом её ощущая.       — Я не мальчик… — не соглашается Чонгук, тихо это выстанывая.       — А с тем, что ты «мой» спорить не станешь? — хрипит Тэхён, вновь припадая губами к ключицам. Они невероятные. Пахнут чем-то сладким, и такие же на вкус.       — Не стану, — расслабленно шепчет Чонгук, с жаром исследуя его тело огненными ладонями. Он согрелся. Теперь весь полыхает. А потом вдруг тянет Тэхёна к себе за подбородок и, впиваясь губами, прикусывает нижнюю, вырывая у Тэхёна неконтролируемый стон.       — Любишь кусаться? Кто бы мог подумать… а с виду такой спокойный… стеснительный даже, — хрипит Тэхён ему в губы, — и я это люблю, — в подтверждение прикусывает мочку, опаляя дыханием.       Чонгук вздрагивает и смеётся. Оба буквально сходят с ума. Чонгук целует жадно, даже грубо. Видимо, любит пожёстче. Или в порыве страсти не может сдерживаться. Или пытается доказать, что не маленький, что хочет до умопомрачения. Киму и говорить об этом не надо. Он чувствует его желание всем телом. Сам испытывает не меньшее. Оно выжигает изнутри, лишая рассудка. Тэхён нависает, с силой придавливает его собой к кровати, проминая матрас под ними. А после щёлкает выключателем на лампе, погружая комнату в темноту.       — Не выключай. Хочу тебя видеть, — звучит вдруг настойчивое и Чонгук пытается выбраться из-под него, не прекращая целовать. Тянется включить свет, но Ким перехватывает запястье, целуя пальцы, которые только что его ласкали.       Тэхён не верит услышанному. Чонгук удивляет. Он хочет смотреть. Такое будоражит. Тэхён же думал, что тот станет смущаться. Хотел, как лучше. Полагал, что Чонгуку будет так комфортнее. Оказалось — нет. Радует, что в этом они совпадают. Он смотрит в горящие глаза напротив, находясь сверху, и чувствует, как с плеч спадает его собственная пижамная кофта, которую Чонгук уже успел расстегнуть. Ощущает губы на своих сосках, влагу от языка и падает в пропасть. Это слишком чувствительные прикосновения. Губы сменяются зубами. Чонгук дразнит, прикусывает, ласкает, лижет. По спине гуляют его ладони, ногти выводят узоры, губы уже на животе. И между ног пожар, который Тэхён не в силах контролировать. Это невыносимо. И явно закончится быстро, потому что давно хотелось… только с ним одним.       Внутри всё горит. А чувства взмывают вверх, когда он слышит от Чонгука сбивчивое:       — Люблю тебя… — эти слова смешиваются со стонами.       Тэхён подхватывает их, сцеловывает с губ, горячо шепча в ответ:       — Я тоже, — а тело окатывает горячей волной. Окатывает снова и снова, когда Тэхён вжимается в чужие бедра, ощущая тот же огонь. И запах у них в эту минуту один на двоих, и дыхание смешивается.       — Хочу тебя… — задыхаясь, сипит Чонгук, требовательно потираясь бедрами.       — Не может быть … не верю, что ты говоришь мне это… — дразнит его Тэхён, оставляя смачный засос на шее. Вжимает его в матрас безжалостнее и потирается в ответ. Трения переходят в толчки. Тихие стоны — в громкие.       Тэхёна уже перестаёт волновать то, что они в доме родителей. Но всё равно, изредка приходя в сознание, он пытается быть тише, едва с этим справляясь. Оба заведены так, что это ощущается кожей. Губы целуют до боли, пальцы и ногти оставляют следы. Если до всего этого, несколько дней назад в городе была нежность, то теперь это откровенная страсть. Тэхён её не сдерживает, передавая через поцелуи. Чонгук тоже. И в этом они тоже похожи. Они буквально готовы съесть друг друга, настолько жадные их поцелуи.       Тэхён задыхается от жара чужого тела, от рук на себе, от своих на нём. Он давно уже чувствует болезненную твёрдость в пижамных штанах, под которыми нет белья. Нависает над Чонгуком. Кофта в ягодку теряет пуговки, швы трещат… Тусклый свет позволяет им рассмотреть друг друга, насколько это возможно. Желание подталкивает изучать на ощупь, безостановочно. И оба делают это совершенно без стеснения. Тэхён наслаждается раскрепощенностью Чонгука. Тем, каким он стал в момент страсти. И тем, как он втягивает воздух сквозь зубы, когда ладонь Тэхёна опускается на его твердый член поверх ткани. Ласкает, исследует, вырывая этим тихие всхлипы. А потом медленно пробирается под ткань, касаясь члена, и движется плавно и нежно, потом жестче и динамичнее.       Но тут же чуть сам не рычит, ощущая и его ладонь на себе. Она у Чонгука горячая, нетерпеливая и очень умелая. Она делает всё правильно, доводя до обморока. Чонгук пахнет одуряюще, и ладонь его движется также одуряюще в такт ладони Тэхёна на нём. Упругое тело под Тэхёном податливо и очень желанно. И он обязательно в следующий раз изучит губами и руками каждый изгиб, а сейчас сам изгибается в экстазе, кончая Чонгуку в руку. И его слишком быстро догоняют, впиваясь при этом в губы, больно их кусая. Уже в который раз за день. Но Тэхён не назовёт это ненормальным. Ему нравится. Его заводит. Всё, что происходит между ними — это фантастика, ставшая реальностью.       Тэхён пока не знает его пристрастий в плане интима и не изучил все желания и слабости. Но вместе они обязательно будут расти сексуально, раскрепощаться, доверять и быть друг с другом настоящими. Тэхёну от чего-то в этот момент вспоминается «великий», что сказал когда-то: «Все, что вы делаете в постели — прекрасно и абсолютно правильно. Лишь бы это нравилось обоим. Если есть эта гармония, то вы и только вы правы, а все осуждающие вас — извращенцы».       Утром, возможно, они и станут, посмеиваясь, подсчитывать на телах друг друга синяки и следы от жгучих поцелуев. Возможно, покроют эти следы сверху мурашками, повторив всё, вспоминая как оба забылись в сумасшедшей страсти и заполучили друг друга.       А сейчас есть только тишина комнаты, их горящие глаза в полумраке и неровное дыхание, что никак не придёт в норму. Тэхён рассматривает его, удовлетворенного, разгоряченного и дико сексуального в эту минуту. Протирает сначала быстро себя. Затем его медленно, стянув и отбросив остатки одежды. Скользит по коже на животе Чонгука дыханием. Дразнит языком изгибы тонкой талии, сжимает её пальцами. Ох, как же долго эта талия не давала ему покоя! Теперь она в его руках и под губами. И Тэхён с удовольствием её целует с одной стороны, прикусывает с другой, зализывает там, где только что оставил засос.       И слышит вздох и хриплое:       — Почему мы не встретились раньше?       А действительно, почему? Вот бы на несколько лет раньше! А что было бы тогда? Тэхён задаётся этим вопросом, вспоминая себя прежнего. Нет. Несколькими годами раньше точно нет. Тэхён был весь в себе, о себе и для себя любимого. Был в работе и никого не искал. Он, собственно, и теперь не искал, но понимает, что всё случилось вовремя.       — Всему своё время, Чонгук-и. Раньше я не способен был разглядеть тебя настоящего, — и это чистая правда. Сейчас же, в более зрелом возрасте, он уже на многое способен. И постарается своим непростым характером не испортить их мир. Будет стараться.       Свет в комнате так и не погашен. Теперь он очень даже необходим. Так они могут видеть друг друга, перешептываясь о важном. Они лежат напротив, сплетаясь ногами и руками. В комнате теперь не прохладно, а невыносимо душно. Но Тэхён и не подумает выветривать ароматы их страсти. Пусть витают. Они незабываемы.       А ещё Тэхён вряд ли когда-нибудь забудет слова мамы, что она произнесла, провожая их с Чонгуком назад в город, стоя у машины:       — Сын, надеюсь, ты понимаешь, какая драгоценность теперь в твоих руках. Береги его.       Тэхён тогда ответил, не задумываясь:       — Мамуль, ему нет цены. Я, как никто другой, это понимаю. Буду беречь и, конечно, никому не отдам. Даже не сомневайся.       Вслух не прозвучало:       — Не сомневайся, мама. Потому что — он моя запоздалая, но самая настоящая любовь. Он — самое прекрасное, что случалось со мной когда-либо. Он — то самое, что мне хотелось бы сохранить. И тот, кого я люблю, пообещал любить всегда. И обещание сдержу. Ведь моё слово — закон.