Магия кино

      — Всегда проверяй, чтобы в коробке была правильная кассета, до того как отпустишь клиента. Иногда они пытаются схитрить и оставить понравившийся фильм себе, а нам отдают какую-нибудь старую, ненужную кассету, — с усмешкой объясняла Робин.              Уилл кивнул, стараясь не упустить ни одной детали.              — Но делай это незаметно, — добавила она, — некоторые могут подумать, что ты показываешь недоверие, если проверяешь показательно. Хотя, если честно, мы им и не доверяем, но они об этом знать не должны.              — А что делать, если люди все-таки вернут не тот фильм? — спросил Уилл.              Робин махнула рукой, будто это была ерунда: — Позови меня, и я разберусь. — И усмехаясь добавила: — Я тут же выпишу штраф за просрочку, если не отдадут нужный фильм. А если повторится и после этого, передам дело Киту или Эрни. Они заставят оплатить стоимость замены кассеты. Вот это — самое веселое.              Она смеялась немного зловеще, и Уилл, хоть и восхищался ее уверенностью, не мог не почувствовать легкой тревоги.              — Итак, если клиент вернет правильный фильм, отмечай возврат на компьютере и проверь, висят ли на нем другие фильмы. Если клиентов в зале нет или на кассе не требуется работа, отнеси возвращенные кассеты в офис и перемотай их на начало. Потом можешь вернуть их на полку. Есть вопросы, малыш Байерс?              Уилл повел головой в стороны. — Нет. Спасибо, Робин.              — Отлично! Ну тогда просто расслабься, мы порепетируем, когда придет первый клиент.              — Ладно, понял, — снова кивнул Уилл и, почувствовав легкое волнение, стал нервно постукивать пальцами по стойке.              Пять месяцев назад семья Байерсов переехала в Хоукинс. Если точнее — вернулась.              Они когда-то уже жили здесь, маленькой несчастливой семьей, пока его родители не развелись. Уиллу было всего три года. Сразу после развода мама, собрав вещи, увезла его и старшего брата Джонатана в Калифорнию. Воспоминаний о детстве в Хоукинсе у Уилла почти не осталось. Всплывают лишь редкие поездки на праздники к родителям его мамы на несколько дней. Хоукинс казался мрачным, и он так и не привык к снегу.              Но спустя четырнадцать лет, когда цены в Калифорнии начали расти слишком быстро, а зарплата мамы осталась прежней, и отец перестал платить алименты, все изменилось. В очередной раз мама говорила по телефону с бабушкой, которая, как обычно, произнесла:              — Когда ты вернешься домой? Мы по всем вам скучаем. Твой старый друг Джим тоже вернулся в Хоукинс, он теперь живет один. Я скучаю по тебе, мне тут одиноко. Возвращайся.              Мама Уилла всегда говорила об этих разговорах с грустной ноткой, но он не думал, что она когда-нибудь действительно решится. Но потом счета начали накапливаться, и она это сделала. Они вернулись в Индиану. Вспоминая это, Уилл только закатывает глаза.              Они вернулись после того, как Уилл закончил второй год старшей школы,а Джонатан был принят в Нью-Йоркский университет после двух лет в колледже. У них было целое лето, чтобы расставить вещи в новом доме и подготовить Джонатана к важному переезду в Нью-Йорк. Через пару месяцев Джонатан уехал в колледж, оставив Уилла одного с мамой и с задачей приспособиться к третьему году старшей школы.              Адаптироваться и завести новых друзей оказалось сложным шагом.              В Калифорнии было проще. Уилл всегда был застенчив, и в той большой школе было легко оставаться незамеченным, и будучи немного “другим”, не привлекать лишнего внимания. У него были несколько приятелей, с которыми он не был особенно близок, но у него всегда было с кем посидеть на обеде или на уроках.              И, конечно, это была Калифорния. А Уилл был геем. В Калифорнии был либерал Харви Милк. Там не казалось удушающим просто думать о том, кто он. Уилл знал, что такие, как он, существуют на Западном побережье. Может, не в его школе, но где-то рядом, в больших городах. И он знал, что когда-нибудь найдет этих людей.              А вот Хоукинс — полная противоположностью. Маленький город, где все друг друга знают и замечают каждую мелочь. Здесь люди называли друг друга педиками и, вероятно, даже не знали о Харви. Уиллу было их жаль, а потом стало жаль и себя из-за того, что придется провести здесь еще два года.              Но он старался вписаться и, по возможности, найти в новой школе и в городе хотя бы малую долю радости. Первые две недели в школе за ним наблюдали с дикостью, пытаясь понять, в какую группу он присоединится, где его место. Но Уилл просто оставался сам по себе и следил за происходящим. Постепенно интерес к нему угас, поскольку стало ясно, что он никуда не вписывается. Только тогда он по-настоящему смог расслабиться.              Джонатан же, по его словам, испытывал абсолютно противоположные эмоции в Нью-Йорке. Он был в восторге и каким-то образом познакомился с девушкой на одном из занятий, которая тоже была из Хоукинса. Нэнси. В нескольких телефонных разговорах Джонатан упоминал ее, называя: «моя однокурсница Нэнси», пока вдруг она не стала «моя девушка Нэнси».              Когда прошло пару месяцев как Уилл тихо держался в стороне от школьной жизни, Джонатан убедил его устроиться на работу. Просто чтобы было чем заняться, выбраться из дома или накопить на машину и колледж. Иметь свои деньги в общем. А также, может быть, познакомимся с людьми и, возможно, завести друзей.              На это Уилл тоже закатывал глаза, но у любимой, прекрасной, милой Джонатана Нэнси осталась подруга в Хоукинсе — Робин, которая сказала, что ей не помешала бы помощь в «Family video». Уилл согласился на эту авантюру только по одной причине — он любил кино.              Собеседование, казавшееся больше для формальности, прошло легко. И через неделю Уилл уже проходил стажировку на своей первой смене. Робин оказалась неожиданно забавной, и Уилл задумался, не похожа ли Нэнси на нее. Он не мог представить, чтобы Джонатан встречался с такой, как Робин, но, наверное, друзьям не обязательно быть с похожим характером.              Однако она была отличным наставником.              После нескольких неловких, тихих минут, когда Уилл просто стоял за прилавком и не знал, что делать, а Робин носилась по магазину, раскладывая кассеты и болтая (сама с собой?), словно это был ее личный танцевальный зал, в магазин зашел его первый клиент.              Робин прикрыла Уилла, когда он запутался в системе и не мог найти нужное имя в каталоге компьютера. Она завела разговор с клиентом, пока Уилл медленно отсчитывал сдачу, чувствуя, как его щеки горят от неловкости.              Когда клиент ушел, Робин похлопала его по плечу:              — Первый всегда бывает самым сложным. Но ты справишься, малыш Байерс.              И Уилл невольно улыбнулся.              День постепенно становился легче с этого момента. Никто не возвращал не ту кассету, и Уилл начинал привыкать к системе, а Робин стала доверять ему работать с клиентами самостоятельно. Хотя все еще находилась рядом, когда он отчаянно звал ее на помощь, что случалось не раз.              В обеденное время в магазине стало более оживленно. Робин встала за кассу, а Уиллу поручила перематывать кассеты. Он вставлял их в видеомагнитофон и нажимал «Воспроизвести», чтобы проверить, нужна ли перемотка. Иногда ему везло, и кассеты уже были перемотаны, но чаще всего пленку останавливали на финальных титрах.              Ему попалось несколько фильмов ужасов, которые остановили на самых жутких моментах, очевидно почему зрители не выдержали и выключили. Уилл фыркнул, перематывая на начало.  Был также один грустный случай — уставшая мама и ее грустный малыш вернули «Бэмби», и когда Уилл вставил кассету в видеомагнитофон, то увидел, что мультфильм остановили на сцене, где Бэмби и его мама убегали от охотника. Уилл быстро нажал на кнопку, чтобы не пришлось видеть неизбежную кончину мамы Бэмби.              Через несколько часов, ближе к концу смены, Уилл стоял на кассе и увидел через витрину, как кто-то подходит. Смутная фигура стала напоминать его одноклассника — Майка Уилера.              Уилл нервно поправил свой зеленый жилет «Family video», внезапно почувствовав себя неловко в этой униформе. Он быстро поднял глаза на звук открывшейся двери, и действительно — это был Майк.              Их взгляды встретились на мгновение, прежде чем Майк отвернулся и направился к стойке с фильмами слева.              Уилл несколько секунд завороженно смотрел, как его волосы касаются плеч, как его куртка сидит на плечах. Медленно он провел взглядом по длинным ногам Майка, и затем быстро отвернулся.              Майк Уилер. Обычный ученик из его класса по английскому. Ничего особенного, на самом деле. Просто какой-то дурацкий парень.              Уилл украдкой снова бросил взгляд на Майка, который все еще стоял спиной к нему, и тут же отвернулся, пока его не поймали.              Затылок Майка Уилл знал слишком хорошо. Он сидел на задней парте на уроках английского, а Майк — впереди, возле своих друзей. Спустя несколько недель Уилл начал замечать Майка все чаще, уже не как обычного одноклассника, а как человека, на которого хотелось смотреть чуть дольше, чем на остальных.              Но это все, правда. Он был просто каким-то дурацким парнем. Уилл толком не разговаривал с ним, не считая короткого «извините», которое он иногда бросал, пробираясь мимо Майка и его дурацких друзей, когда те перекрывали вход в класс. Его имя Уилл знал только потому, что учитель произносил его при проверке посещаемости.              Услышав, наконец, фамилию девушки Джонатана, он понял, что запал на младшего брата девушки своего старшего брата... Он старался об этом не думать и поклялся никогда не рассказывать Джонатану. В глубине души Уилл даже надеялся, что Джонатан и Нэнси расстанутся, чтобы ему никогда не пришлось видеть Майка на семейных праздниках. Уилл может вполне обойтись, чтобы это дурацкое лицо не преследовало его в течении всей жизни на семейных встречах.              Уилл посмотрел на Робин, которая, видимо, была занята своими делами и не обращала на них внимания. И когда он снова взглянул на Майка, тот уже подходил к кассе.              Уилл поспешно прокашлялся и сказал:              — О, привет! Э-эм, чем я могу помочь? — Он почувствовал, как щеки начинают снова гореть, когда Майк посмотрел прямо на него. Майк никогда прежде не смотрел на Уилла так, прямо глаза в глаза. Это как-то нервировало. У Майка были очень красивые глаза, глубокие, темно-карие. Такие тупо дурацкие.              Майк, с раздражающей невозмутимостью, сказал: — Хэй! Я не знал, что ты здесь работаешь.              Уилл сглотнул. — Это мой первый день. — Он на секунду посмотрел на свои ноги, а потом снова поднял голову. И быстро глянув на Робин, которая все еще не обращала на них внимания, добавил: — Все еще стажируюсь, все такое.              Майк кивнул, его густые, длинные, черные, чуть вьющиеся волосы слегка покачнулись. Уилл поспешно вернул взгляд к его лицу. Нет времени отвлекаться.              — Круто, круто! Ну, не буду усложнять тебе жизнь. — Он слегка улыбнулся, и Уилл почувствовал, как у него перехватило дыхание. Тупо. Тупо. Тупо. Майк положил кассету на прилавок и сказал: — Мне просто нужно вернуть фильм.              Уилл посмотрел вниз и обнаружил экземпляр «Изгоев». Забирая кассету, он мысленно попытался сопоставить то, что он знал о Майке — а этого было очень мало — с этим новым фактом. Он взял на прокат «Изгоев». Интересно.              Незаметно проверив, что кассета действительно на месте, ему стало еще более неловко. Майк был вполне доволен тем, что наблюдал как Уилл возится с кассетой, выполняя свои обязанности работника «Family video».              Уилл отметил в компьютере, что «Изгои» были возвращены, и спросил у Майка: — Все, готово. Ты точно не хочешь взять что-нибудь еще?              — Нет, я сейчас на мели. Но спасибо! Что ж, еще увидимся, Уилл.              Уилл замер, когда услышал свое имя из уст Майка Уилера, и, пока тот не успел уйти, быстро выпалил: — Да, до встречи в школе.              Его голос звучал слишком высоким, Уилл тут же мысленно застонал от стыда. Затем, глупо наблюдал, как Майк уходит из видеопроката, пока его фигура окончательно не размылась за стеклянными дверьми.              Уилл тяжело вздохнул и повторил себе: «Просто дурацкий парень», пока Робин не вернула его к реальности, зайдя за прилавок.              — Эй, надеюсь, Уилер тебя не доставал?              Ну конечно. Это же Хоукинс, здесь все друг друга знают, а Робин — подруга Нэнси. Естественно, его начальница была знакома с его тайной пассией.              Уилл вздохнул: — Нет, все нормально.              — Хорошо. Итак, твоя смена почти закончена. Почему бы тебе не разобраться с этими кассетами? А потом можешь уйти пораньше.              Уилл поблагодарил ее, он уже давно хотел вернуться домой, лечь в кровать и помечтать о Майке. Он схватил стопку возвращенных кассет и направился в офис, чтобы перемотать их. Закончив с несколькими, он добрался до «Изгоев».              Уилл уже видел этот фильм. Он был неплохим, хотя и не один из любимых. Сюжет интересный, да и много симпатичных парней в кадре. Он задумался, понравился ли Майку фильм. Уилл забыл спросить об этом, Майк со своим дурацким лицом отвлек его.              Он вставил кассету и нажал «Воспроизвести», с любопытством подумав, перематывает ли Майк фильмы перед тем, как вернуть. Уилл сомневался в этом.              И точно — фильм не начался с начала, но и не с финальных титров. Вместо этого на экране внезапно появилась сцена, от которой Уилл замер с широко раскрытыми глазами. Он уставился на экран, а потом быстро убедился, что Робин не видела его реакции. К счастью, она даже не смотрела в его сторону.              Из всех моментов «Изгоев» Майк поставил на паузу именно тот, когда Содапоп выходил из душа, небрежно прикрытый полотенцем, обмотанным вокруг его бедер так низко, что оно едва держалось, оставляя взору свой мокрый обнаженный торс после душа.              Уилл наблюдал за сценой несколько секунд, прежде чем с нервным вздохом нажать на кнопку перемотки. Он, конечно, помнил этот момент, когда смотрел «Изгоев» сам. Но это была такая специфичная сцена. Какой был шанс, что кто-то остановил фильм именно на ней? Какой был шанс, что Майк остановил фильм именно на ней?              Пока пленка перематывалась, Уилл подумал о других фильмах, которые он исправил за день. Фильмы ужасов останавливали на страшных сценах, «Бэмби» — прямо перед смертью мамы. Люди, похоже, прекращали смотреть, когда больше не могли выносить то, что происходило на экране.              Уилл тяжело вздохнул, вытащил готовую кассету и вернул ее в коробку. Он медленно бродил по полкам, расставляя кассеты на свои места, обдумывая происходящее. И пришел к выводу, что Майк, должно быть, был настолько возмущен полуголым парнем, что тут же остановил, и вернул кассету в магазин, не досмотрев до конца. Увидел, что парень ходил топлес половину фильма, на который Майк потратил свои деньги, и решил, что ему даже не интересен финал.              Уилл закатил глаза, с раздражением засовывая дурацкую кассету «Изгоев» обратно на полку.              Он просто ненавидел всех этих дурацких людей здесь. Дурацкий Хоукинс и вся Индиана. Дурацкий Майк Уилер. И, чтобы завершить мысль, Уилл отметил, что сам он тоже дурак, потому что глаза у него стали несвойственными от волнения из-за того, что какой-то глупый парень зашел в магазин, в котором он работал и перекинулся с ним всего тремя фразами.              Судя по тому, на каком моменте Майк остановил фильм, он явно не был заинтересован. И никогда не будет. Так что Уилл больше не собирался тратить ни секунды на этого Майка Уилера. Даже если у того была симпатичная задница.              Ни секунды больше не будет мыслей о дурацком Майке Уилере. Ни секунды.