Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимых

      Первым, и какое–то время единственным ощущением, сменившим уютное ничто, была боль. Казалось, откликавшаяся в каждом, самом маленьком, кусочке тела. Но больше всего рвавшая ногу, от кончиков пальцев и куда–то вверх, почти до живота. Жжение, словно ее охватило пламя, смешивалось с резкой, режущей болью, что, по мере прояснения сознания, напомнила совсем другое, уже утихшее было глубоко внутри, из не такого уж и давнего прошлого – то, как кожу на спине постепенно, раз за разом все сильнее, рассекали плети. Только эти ощущения одновременно были и легче – ни кожа, ни плоть бедра и остальной ноги не лопались, не шла кровь, и хуже – ощущения никуда не проходили и не ослабевали, вновь и вновь разливаясь вспышками.       Однако потихоньку, казалось, за целую вечность, но сколько времени прошло на самом деле, я не знала, способность мыслить и осознавать мир вернулась. Под прикрытыми веками плескалось багровое, мутное марево, где–то вдалеке что–то тихо позвякивало, разгоряченную кожу приятно охлаждали тонкие простыни, на которых я, судя по всему, и лежала. Простыни?.. Но когда появился ящер, мы с Тио… Были в классе…       Кто–то глухо, тихо, жалобно застонал, совсем рядом, показалось, и руки тут же коснулось что–то тёплое, большое и немного шершавое, отвлекая от рвущих болей в бедре.       – Андри?.. – это показалось знакомым, хотя и непривычным обращением, словно я уже слышала его когда–то. И знаком был голос – низкий, немного густой, сейчас встревоженный, и в то же время его обладателю словно бы стало чуточку легче на душе. Арэн… Хотелось сказать, что всё хорошо, открыть глаза, но с первой попытки не получилось, а с губ сорвался жалобный, похожий на поскуливание, стон. Это что, я была в первый раз?..       – Андри, тише… Не спеши, – тут же заметил мужчина, осторожно проведя пальцами по моей кисти и убрав руку. Я было протестующе замычала на это, когда услышала что что–то шелестнуло, булькнула жидкость, наливаемая куда–то, пару раз звякнула о стенки бокала ложечка. И, бережно приподняв, слегка, плечи, к разгоряченным и сухим, словно земля в Кальре, что мы видели уже очень давно, губам поднесли прохладную, немного кисло пахнущую жидкость. На вкус она, показалось краешком сознания, была очень неприятной, кисло–горькой, но сухость в горле и жар заставили сделать несколько жадных глотков, а за болью напиток был совершенно пресным.       – Нужно выпить ещё немножко, станет легче, – ласково заметил Арэн, я послушно допила, и только улегшись обратно на подушки, осознала, насколько тяжело было держать плечи и голову даже с его помощью. Зато удалось наконец открыть глаза, и боль самую толику притупилась, больше оставаясь в ноге, от бедра к самым кончикам пальцев.       Мужчина сидел у постели, в моей спальне, в придвинутом к кровати кресле, опуская на тумбочку почти пустой бокал. Кроме него там обнаружились стеклянный кувшин с золотисто–коричневой жидкостью, на дне которого было немного коричневого же осадка, какие–то баночки и коробочки с лекарствами, но разбираться, что именно я увидела, сил не было, графин с обычной водой и кубок. И – чистые бинты, тряпочки... Кто–то наложил повязку, и, возможно, менял её, переодел в ночную рубашку, что я заключила, увидев на груди тонкую, с кружевом, белую ткань. Следующая мысль заставила что–то внутри слегка сжаться – я была совершенно босиком, без чулок, судя по всему. Правда, попытка шевельнуть ногой, чтобы спрятать поглубже под легкое одеяло, впрочем, бывшее сейчас довольно тяжёлым, не только была совершенно безуспешной, но и принесла новую вспышку острой боли во втором, раненном, бедре. Тихий, отрывистый стон, больше похожий на шипение, удержать не удалось, и Арэн обернулся, мгновенно, слегка встревоженно глянув.       – Я… хотела немного… подвинуться, – собственный голос был едва слышным, шелестящим, губы ощущались иссохшими ниточками.       – Андри, сейчас тебе нужно лежать, – заметили в ответ, аккуратно поправив одеяло. – Через пару дней будет легче, но пока постарайся не двигаться лишний раз. Хорошо? – я попыталась изобразить плохо слушавшимся ртом улыбку, прикрывая глаза, поскольку веки уже наливались тяжестью, и спальню, вместе с женихом, начинало застилась легкой мутной багровой пеленой. Руку сжала большая, немного шершавая теплая ладонь, другая убрала от щеки слипшиеся волосы. Но в голове упорно ворочалась, отгоняя ненадолго боль, мысль, что он мог видеть шрамы, оставшиеся после Басскарда. С учетом, в каком я была состоянии, они только дополнили бы крайне неприглядную картину. И…       – Ты думаешь, меня может напугать пара небольших шрамов? – спросил негромкий голос. Негромкий, мягкий, укутывающий во что–то уютное и тёплое. Он ведь… мысли читает, верно. А мне не настолько хорошо, чтобы скрыть их хоть сколько–нибудь. – Я видел, врать не буду. Но не заметил ничего ужасного настолько, чтобы сбежать и спрятаться. Больше хочется уничтожить тех, кто сделал это, как–нибудь помучительнее… – возможно, всего несколько лет тому назад подобные слова ужаснули бы, но сейчас вызвали благодарность. И за них, и за сказанное немного ранее.       – Тёмный, – говорить много было трудно, поэтому пришлось ограничиться этим. Постаравшись придать голосу хоть немного лукавства.       – Ты знала, к кому обращаешься за помощью, – судя по тону, улыбнулся в ответ мужчина. – Сама пришла в самое сердце Мрака в мои тёмные лапы, – я в ответ подумала, что помощь–то и нашла. Так что придётся пасть жертвой Мрака, коль условия таковы. Арэн на шутку рассмеялся, тихим приятным смехом, и отпустил мою руку, вскоре вручив ещё пару порций лекарств, одно из которых было ужасно горьким, но зато позволило вскоре, под чтение вслух книги про какого–то знаменитого Имперского сыщика, погрузиться в необходимый сейчас сон. А вот после пробуждения – вернее было бы даже сказать, что меня разбудили, Арэна в спальне не обнаружилось, зато появились Сайгу и Ни, помогавшая ему и рассказывавшая, как сильно за меня перепугалась и какая я отважная. Сайгу был в куда более деловом настроении, сменил повязку, проверил ещё совсем свежую рану, и наложил множество чар, большая часть из которых смягчали боль и помогали вывести остатки яда.       Из болтовни Ниэни очень быстро выяснилось, что с момента нападения харра до того, как я очнулась, прошло больше трех суток, и все переживали, что я не выживу, и даже пришлось вмешиваться самому Пиуэргурдрану, после чего, собственно, ещё через некоторое время я пришла в себя…       

      ***

             Уже до тошноты надоели и покрытые зелёными гобеленами стены спальни, и полог кровати, заботливо поднятый Ни, которая решила, что мне полезно посидеть на солнечном свету пару часов, и книга, посвященная ожогам и их исцелению посредством магии и подручных трав и снадобий, и травяные отвары, коими меня второй день подряд заботливо пичкала бледная и до сих пор полная переживаний подруга, сейчас убежавшая куда–то в торговые Кольца за лекарствами. Следить за мной она отрядила Дорра и сиделку, приставленную в помощь. Девушку я сослала в гостиную, поведав, что пока ни в чём не нуждалась, и позвала бы её, если что–то изменилось, вар, улёгшийся подле кровати, дремал, и я опустилась на подушки, прикрывая глаза. Последним воспоминанием перед тем, как яд харра пересилил сознание, было бледное, искажённое лицо с тремя рваными старыми шрамами, огромный фламберг в широких сильных руках, и ящер, обернувшийся к новому противнику. И чёрное с серебром одеяние, успевшее в какой–то краткий миг промелькнуть совсем рядом.       И возможно, спасал мужчина отнюдь не меня, он защищал перепуганного ребёнка, округлившимися глазами взиравшего на ворвавшегося к нам в самый разгар урока ящера, когда тот рычал, разбивая и царапая всё вокруг, запугивая нас, прежде чем атаковать в смертельном броске. Шансы выстоять вдвоем у молодой безоружной девушки, пусть и волшебницы, и мальчика были крайне невелики, а за пределами ученических покоев Императорского Крыла кипело своё сражение, свидетельствами которого послужили лязг стали, чьи–то чары и злобные рыки других ящеров. Но помощь пришла в самый отчаянный момент, когда ногу пронзила острая пульсирующая боль, и огнём ожгло самую маленькую жилку тела, понемногу «паутинкой» растекаясь по нему, и мир перед глазами начал расплываться. Танра рассказывала о харрах немало, а здесь, в Империи, где располагались главные их гнездилища, известно стало куда больше, и познания о них позволяли очень быстро понять, что встреча человека и харра чаще всего кончалась гибелью первого. И я почти не сомневалась в те секунды, что умру.       Но мне повезло, я очнулась, хотя боль остро рвала бедро даже сейчас, когда отвары, призванные её снизить, уже готовы были литься из ушей, а чары двух Целителей и одного самира, освоившего Целительское дело, окутывали раненную ногу. И всё же была благодарна тому, кто так вовремя пришел на помощь, когда наружу вырвалась уже самая страшная часть моего существа, смертоносная, злая, именуемая Тёмным Целительством, и только она оказалась в силах не уничтожить, но все же ранить, задержать ящера, и стоило невероятных усилий удержать опасные сети вдали от Арэна и Тио, лишь отголоском того, что ударило по чудовищу, задев мужчину. Как попытку покушения, видимо, это не расценили… И даже наоборот, по святой убеждённости всех вокруг, я едва ли не спасла Тио, и доказать им, что я всеми силами старалась лишь дождаться подмоги, понимая, что мальчик не дал бы отпор, а мне бы удалось, быть может, выиграть драгоценные секунды, не получалось.       Зашли раз и самиры из Отряда, прошлым вечером, выслушали рассказ о нападении и тщательно записали все показания, для расследования, и как раз тогда Ниэни сумела уговорить Тиония пару дней отдохнуть – мальчик очень много времени проводил здесь, помогая Целителям и оттачивая мною же привитые навыки, не всегда успешно, но я всеми силами делала вид, что его манипуляции не тревожили и без того больную ногу, понимая, что опыт и впрямь был ему очень на руку… И всё же остальные занятия никто не отменял, как и задания по теоретической магии и учебникам о Целительстве, и отдохнуть добровольному лекарю и впрямь стоило – под глазами появились от нехватки сна круги и все чаще юный наследник престола украдкой зевал.       Узнала я о том, что в это же время в одном из пары рабочих кабинетов наверху прогремел взрыв – покушались на Арэна, находившегося там, но по счастливой случайности последний отправился спасать сына. И грохот и сотрясшиеся полы и стены, оказалось, были не следствием дурманящего яда, а самым настоящим взрывом, смягчённым верным Короне духом–стражником, Молчуном, который погиб во имя своего долга, и два так кстати совпавших покушения сорвали одно другое, по милости Диады.       – Ваше Величество! – донесся из–за чуть приоткрытой двери голос сиделки, девушки лет двадцати, занимавшейся каким–то рукоделием, и следом послышался ещё один женский голос, пожилой, со спокойными доброжелательными нотками, немного усталый и очень знакомый.       – Я хотела бы узнать, как чувствуют себя принцесса Алеандра и могу ли я увидеться с ней?       – Ей много лучше, Императрица–мать, – поклонилась, по моим представлениям, девушка, и зашуршали юбки длинных платьев и легкие шаги. – Принцесса читают, но, уверена, они буду рады вашему визиту…       – Сообщите обо мне, – мягко заметила бабушка Карса, – я понимаю право Ее Высочества побыть одной. – Шаги дошуршали до двери и рыженькая головка в чепце просунулась внутрь, вместе со стуком по дверному косяку костяшками пальцев.       – Ваше Высочество, – негромко заметила она. – Вас хотят видеть Ее Императорское Величество, вдовствующая Императрица Великой Никтоварилианской Империи Карса Фамэ.       – Я буду рада увидеть Ее Величество, – улыбнулась я, открывая глаза и убирая книгу на прикроватную тумбу. Служанка передала ответ и дверь распахнулась шире, пропуская облаченную в красивое, но весьма простое свободное серое платье с жемчужными нитями узора, чем–то похожее на те, что носили в Таунаке, женщину с порядком поседевшими волосами. На тонких губах заиграла теплая и ласковая улыбка, и торопливо придвинувшая ей мягкий удобный стул сиделка скрылась, притворив за собой дверь. В воздухе витало присутствие Молчуна, но видимой стражи не появилось – да и что могла я, чей дар толком не восполнился, и встать с постели пока не представлялось возможным? Дорр поднял голову, широко зевнув.       – Императрица Карса, мое почтение, – заметил он.       – Рада видеть вас, варсэ–тангу, – кивнула женщина. – Алеандра, я хотела увидеться с тобой. Надеюсь, тебе лучше?       – Намного, мои Целители и лекари проделали очень много работы. Конечно, рана очень болит, но яд почти выведен, – как можно бодрее сообщила я.       – От всей семьи Фамэ, – вздохнула старушка. – Я тебя искренне благодарю и желаю поскорее оправиться. Весь Дариан сегодня окрашен в ваши Цвета, и все его жители молятся о твоём здоровье. Нашу семью любят в народе, и мы с народом Никтоварильи одна большая семья. И ты стала её частью, уже, – тепло улыбнулась она.       – Бабушка Карса, я не заслуживаю таких слов, – попыталась, в очередной раз, возразить я. – Я сделала то, что сделала бы каждая женщина, которая увидела, как ребенку угрожает смерть. И неважно, кто этот ребенок – я не могла допустить, чтобы эта тварь, созданная ошибкой матери Барлы, добралась до него.       – Иначе поступают очень часто, поверь. Редкая женщина станет рисковать собой, в нашем обществе, ради чужого сына и внука, тебя никто не осудил бы, ведь при принце была стража, задача которой – его защита. Трое суток… Храмы Диады, Храмы Богини и даже Храмы Отца Трингула были полны тех, кто переживал о тебе. Мы всегда уважали и любили Зеленое Королевство, но ты заставила нас уважать ваш народ ещё больше. – Теплая рука поднявшейся и сделавшей несколько шагов дамы погладила меня по щеке. – Алеандра, девочка моя, не считай себя обычной, ты показала, как сильна. Иларда только и говорит, что о тебе, она восхищается тобой, считает, что ей нужно учиться у тебя. Думаю, она будет рада увидеться с тобой, когда немного освободится, во дворце сейчас кипят дела. – Улыбка стала ещё нежнее, как–то по–матерински доброй и уютной, и вновь возникло ощущение дома, спокойствия, очага и гармонии, которое дарил маленький домик Сарины и Таунак. И присутствие Императрицы Карсы здесь, в Империи. – Я всегда буду считать тебя своей внучкой, моя дорогая, и всегда помогу всем, чем сумею. Я понимаю, какая ты сильная, и какая ты хрупкая. Нельзя быть одинокой… У тебя очень славная помощница, Ниэни, верный друг, Дорр, здешние друзья и бабушка Карса. – Подмигнула женщина, с любовью принимавшая совсем недавно постороннюю девушку. – Через пару дней тебе позволят вставать, понемногу ходить, и я надеюсь увидеть тебя вскоре на днях именин Тио.       – Я обязательно приду, Бабушка Карса, – почему–то это обращение получалось легко, само собой, и женщина была мне очень симпатична и близка, как и ее добродушная и улыбчивая внучка. – Только вряд ли смогу танцевать.       – Тебе можно будет и посидеть, думаю. И Ниэни пусть приходит, для служанок и помощниц у нас тоже есть и сладости, и подарки, и местечко. И варсэ–тангу мы тоже будем рады видеть. – Дорр обрадованно заверил, что мы все придем, да ещё и Бэю с собой прихватим, и никуда не денемся до самого конца праздника, вызвав у Императрицы теплую и немного озорную улыбку на губах.       Императрица провела у меня ещё с полчаса, рассказала, что ремонт идет полным ходом, а классы магии уже восстановили и ждут меня, ведь совсем скоро я смогу проводить уроки, мы вспомнили и Таунак, родной и дорогой обеим, и когда женщина уходила, как раз вернулась Ниэни, принесшая от Халнира ещё теплые булочки с румяными боками. Поклонившись владычице Империи и попрощавшись с ней, девушка повернулась ко мне раскрасневшимся в дороге лицом, покачивая головой.       – Халнир вас ругал, что вы так рисковали, а сам аж сиял от гордости и радости, говорит, все оринэйцы смелые и праведные, но вы впереди всех. И так все, кто встретился, даже кто меня и не знает, вроде. А вы не Ниэни Тангу, мол, я говорю, что да, так они – а как принцесса, может, ей чего нужно, мы поможем, и денег в аптеках и лавках ни медяка не взяли, как я ни пыталась заплатить. Нет и все, для принцессы все бесплатно, и пусть скорее поправляется, – щебетала девушка, торопливо раскладывая покупки, проверяя бинты, приготовив свежий отвар и успев отпустить сиделку отдохнуть. – Даже и оринэйцы, и никтоварилианцы, и кто из Дукона переехал или Таунака. Весь город… И Дорра на прогулке вчера тоже.       – Да, было дело, – подтвердил вар. – Все как один – Дорр, ты принцессе помогай, и пожелай от нас, чтобы у нее все хорошо было. А от кого от нас – и неясно, я их впервые вижу. Люди… – вздохнул вар совсем по–человечески. – Ниэни, а Императрица–то нас сейчас позвала на день Именин Тио. И мы пойдём!       – Пойдем конечно, – подхватила блондинка. – А не пойдет – на тебя посадим и повезем. – Подмигнула она тигру. – Все правильно, праздник — это всегда хорошо, радость, а радость здоровью завсегда на пользу.       – Вы оба… – шикнула было я, и осеклась, когда послышался стук дверного молоточка. Ниэни убежала в гостиную, Дорр следом, рыкнув, что ему пора отлучиться в парк на минутку, а я поправила одеяло, прикрывая подол короткой, чуть ниже колена, сорочки и свежие бинты, наложенные сиделкой аккурат перед визитом государыни.       Негромкий голос Ниэни послышался за притворенной дверью, какой–то ненастойчиво–просительный, и почему–то робкий, но слов я не разобрала, и просто уставилась на дверь. Иларда? Элиа или Карру? Или кто–то из Отряда по делу? Ни одна из моих мыслей, когда открылась дверь, не подтвердилась, ибо из–за створки показался совсем другой человек. Вернее даже – не человек. Впервые с момента, как я очнулась.       – Лежи, лежи, – он даже, казалось бы, улыбался, для самира довольно отчетливо, если бы не глаза. – Извини, раньше не получилось, но я не мог упустить шанс тебя допросить, пока ты никуда не делась, — это должно было быть шуткой, но слегка сжимавшиеся в кулак пальцы и отнюдь не весёлый взгляд выдавали совершенно иное. Да и могло ли быть в данных обстоятельствах иначе?       – Я хочу кое о чем попросить, – заметила я в ответ. Бэн, с лица которого фальшивая улыбка сползла, вопросительно приподнял бровь. – Я смогу… Увидеть их казнь?.. – Арэн заглядывал ко мне за это время несколько раз, ненадолго, как получалось, но спрашивать о подобном его я так и не решилась.       – А оно тебе нужно? – в вопросе не было ни капли осуждения или разочарования, да и удивления, пожалуй, тоже. Если что и было – собственное разочарование, смешанное с усталостью. – Зрелище крайне малоприятное.       – Они могли убить всех нас. Всех троих. Нужно, – и всё те же пару лет назад я сказала и думала бы совершенно, совсем, иное. Искала бы оправдания, жалела. Но с тех пор многое изменилось. Многое, как и я сама.       – Расследование и суд – долгие процессы. Если действительно решишь – сможешь. С Фламбергом я поговорю.       – Расскажешь, кто это был?.. – в ответ хмыкнули. Тихо, горько. И молчали добрые пару минут. Да и, может, лучше бы не отвечал...       – Мой бывший сотник…